Дочь звёзд

эпилог

Элениель Легорэас считала себя достаточно зрелой, чтобы уметь противостоять любым жизненным неурядицам. Ей пришлось рано повзрослеть и осознать, как устроена жизнь. Судьба не раз подсовывала ей испытания: иногда внезапно, но на многие она подписалась добровольно, и со всеми до единого она справилась. Но случилось кое-что, чего она не могла предвидеть, и к чему невозможно подготовиться, и теперь она впервые не знала, как ей поступить дальше.

Смерть Аргаса Луру оборвала что-то внутри нее. Она жалела его, однако понимала, что Кьяра была права, и такой конец был неизбежен. Случилось то, что случилось, и они оба — если верить во всю эту чушь про Обитель бессмертных душ, куда анахи — Проводники отводят всех умерших — освободились от тяжелого бремени…. Но принять гибель Аргаса оказалось проще, чем молчание богов. Она снова и снова вспоминала их "разговор" в столице. Там-то они слышали ее, даже ответили по-своему, но почему проигнорировали тогда, когда были так нужны?!

Ненавидела… До скрежета в зубах, до дрожи в каждой клеточке тела… Эта неприязнь была сродни тому чувству, что она испытывала к покойному дружку Триши, только за столько лет это чувство усилилось во сто крат, вызывая едва ли не тошноту. Она не знала, что послужило "толчком" к началу этой ненависти, но всю свою жизнь она не ждала от богов ничего хорошего, презирала их… Так может, в этом и заключается причина их "глухоты"? Впрочем, да пошли они… Не до них сейчас…

Ей пришлось столкнуться с кучей вопросов, например, "Как принято хоронить усопших там, откуда он родом?". Они никогда не говорили о его прошлом, потому что даже спустя столько лет эта тема была запретной, но она навела справки еще тогда, проживая в гильдии, поэтому знала, где покоится его семья. И именно туда она перенесла его тело, чтобы предать родной земле.

Как оказалось, немногочисленные выжившие после той резни в далеком прошлом, снова вернулись сюда, и когда она оказалась посреди улицы, сжимая тело Аргаса… что ж, теплым тот прием назвать было сложно. Но она умела убеждать и без угроз и запугивания. Когда она объяснила все старосте деревни, тот подтвердил, что помнил семью Аргаса и его самого, и это успокоило жителей достаточно для того, чтобы забрать тело мужчины и подготовить его к похоронам, которые назначили на утро.

Она не спала той ночью, лишь бродила по округе с бутылкой местного пойла, из которой в итоге не сделала ни глотка, и на рассвете вернулась к часовне.

Проститься с ним пришли все местные жители — так у них было принято. Он был частью их общины, их большой семьи, а она… она была элларом, и в глазах всех присутствующих она видела то же презрение, которое появилось в глазах Аргаса той ночью, когда об этом узнал он. Кладбище раскинулось недалеко от скалистого обрыва с видом на море, и девушка решила, что и сама была бы не прочь провести вечность в таком месте…

Старейшина что-то быстро читал на неизвестном ей диалекте, местные иногда вторили ему, а сама она стояла немного поодаль. Элениель подошла лишь раз — перед тем как его тело, завернутое в красивую расшитую ткань бордового цвета, должны были поместить в священную усыпальницу. Она склонилась и поцеловала его в лоб, и в последний раз посмотрела в лицо, которое больше никогда не озарит мальчишеская улыбка.

Она развернулась и быстро зашагала прочь, не желая смотреть на погребение, как вдруг обратила внимание на мужскую фигуру вдалеке. Она не сразу поняла, кто это, но когда мужчина подошел ближе, когда она смогла различить черты его лица…. Она прижала руки ко рту. Растрепанные темные волосы, щетина, смуглая кожа….

Элениель сорвалась с места, и спустя считанные секунды оказалась зажата в медвежьих объятиях Даррена, и, наконец, почувствовала себя в безопасности. Достаточной, чтобы дать волю слезам, которые она тщательно сдерживала с момента возвращения из столицы.

Это было что-то невероятное — стоять рядом с ним, чувствовать его объятия… и осознавать, насколько сильно она по этим объятиям соскучилась… Ведь их встречи во сне были похожи на перешептывания душ, и хотя все эмоции были настоящими, физического контакта они были лишены. Элениель не знала, сколько вот так простояла в клетке его рук, но давящее ощущение в груди постепенно начало отпускать, позволяя ей привести дыхание в норму.

— Не устаю поражаться, какой же дурой ты иногда бываешь, Элениель… — она отстранилась от мужчины и посмотрела на него. Губы поджаты, а в глазах столько тревоги, столько злобы… Их взгляды встретились в тот момент, когда он на удивление нежно провел пальцем по ее скуле, и она при этом испытала ноющую боль. Надо же; а она и забыла об этом ушибе, который наверняка живописно украсил ее лицо… — Почему ты ничего не сказала мне?

— Я… — девушка вдруг осознала, где они находятся, и что происходит за ее спиной. Она совершенно точно не хотела говорить на эти темы здесь, поэтому, бросив из-за плеча прощальный взгляд на последнее пристанище Аргаса, Лени взяла Даррена за руку, и, открыв "карман", прошла вместе с ним к месту, где ее жизнь вновь круто изменила курс.

Странно, но ни вчера, ни сейчас она не ощущала того упадка сил, который испытала при перемещении в Тунор вместе с Тришей, хотя расстояния, на которые она перемещалась, были ничуть не меньше, чем в тот раз… Возможно, дело было не в ней самой, а в том, что ее новая знакомая — эхмер? Ладно, будет о чем подумать на досуге.

— Вот здесь это произошло. — Лени не глядя махнула рукой в направлении места, с которого вчерашний дождь смыл все свидетельства произошедшей трагедии. Девушка остановилась почти у самого края обрыва, не желая смотреть на мужчину рядом. Она вновь словно заново пережила растерянность и боль потери, сковавшую тело в первые минуты осознания постигшего ее горя.

— Здесь никого, кроме нас, не было — уж я бы точно почувствовала, будь это иначе. И, тем не менее, кто-то умудрился… убить его прямо у меня под носом! Но кто… кому это могло понадобиться?.. Я… я отказываюсь что-либо понимать.

— Я считаю, подруга, что тебе надо рассказать мне все, как есть — вместе подумаем. С самого начала, и давай, чтоб я не перебивал. Выкладывай.

Элениель прикрыла глаза и вдохнула солоноватый запах моря. При всей ее привязанности к Даррену, этой темы ей касаться не хотелось. По большей части из-за того, что сейчас, рядом с ним, она чувствовала себя чересчур уязвимой, даже хрупкой, а это не те состояния, к которым она привыкла. Нет, она не считала себя могучей великаншей, которой все по плечу — таких всесильных дам она и сама стороной обходила, просто привыкла полагаться на себя, на свои силы. И на самообман. А Даррен вынуждал обнажить перед ним свою душу, чего она не делала уже год, с их последнего вечера вместе….

— Даррен, если честно, я не думаю, что…

— Не думай, — грубовато перебил ее мужчина, — начинай говорить.

— Раскомандовался! — покачав головой, пробормотала девушка. — Как ты вообще здесь оказался?

— А ты, что, не рада меня видеть?!

— Представь себе!

— Хватит психовать, Лени. Эта желтоглазая девица появилась прямо перед моей кроватью и заявила, что либо я иду с ней добровольно, либо она меня тянет за шкирку.

— Но зачем?!

— Сама у нее спросишь. Но по факту я уже здесь, так что смирись и начинай говорить.

И Элениель, сделав глубокий вдох, начала свой рассказ, понимая, что мужчина от нее

попросту не отвяжется. В детали она особо не вдавалась, лишь вкратце рассказала о том, что выяснила о Трише и Рэйгене, плавно перейдя к моменту нападения Аргаса. Пересказ стычки, случившейся здесь, на поляне, дался ей с трудом, поэтому она делала много коротких перерывов, хотя сам момент гибели Аргаса она описала на удивление спокойно… Ну а о вызове, брошенном ею богам, она рассказала буквально в двух словах, потому что, вспомнив их, у нее снова начал расти градус раздражения.

— Кем бы ни был убийца, и какими бы ни были его мотивы, если я с ним когда-нибудь встречусь — пожму руку.

— Что?.. — севшим голосом спросила она и медленно развернулась к мужчине. Он стоял в паре шагов от нее, и буравил напряженным взглядом. Чего-чего, а этих слов она никак не ожидала от него услышать! — Что ты такое сказал?.. Неужели тебе совсем не жаль его… и того, что с ним произошло?

— Жаль его? Ты посмотри на себя! На скуле синяк, челюсть припухла, руки и одежда в его засохшей крови — даже дождь с ней не справился! — Даррен, судя по всему, и не думал говорить по тише. Лени хотела-было возмутиться, но он шикнул и подошел ближе. — Он сам испортил себе жизнь, и лишь он один виновен в том, где в итоге оказался. И если бы мне представилась такая возможность, я бы сам прикончил его только за то, сколько времени ты потеряла, гоняясь за надеждой спасти его. И это я, опять же, уже не говорю о том, что он избил тебя! Поэтому не говори мне о жалости, Элениель. — Даррен помолчал. — Тебе, конечно, его смерть далась тяжелее, учитывая, что ты его… ты в него…

— … влюблена? — подсказала Лени слегка осипшим голосом, после чего прочистила горло. Даррен не смотрел на нее, когда кивнул. Она провела рукой по лбу, пытаясь подобрать слова правильно. — Да не была я в него влюблена… Он нравился мне как мужчина, да — это зашкаливало, но дальше сексуального влечения дело так и не дошло… Весь прошлый год я пыталась… разобраться в себе, в том, что происходило в моем сердце, и когда вчера мы, наконец, увиделись, я поняла, что во многом просто себя накручивала, потому что не знала, чего ждать. — девушка сложила руки на груди, помолчала, и уже тише продолжила:

— Ты спрашивал, почему я не рассказала тебе… Не было какой-то особенной причины — я просто не хотела. Мне в этом мире нет места, нет ни единого корня. Из команды — и той попросили уйти. Поэтому, по сути, в моей жизни ничего не изменится — я и дальше буду скитаться. Конечно, после того: как отдам долг Кьяре…

Даррен резко поднял голову и сверкнул глазами.

— Какой еще долг?

— Ну, эта дама ничего не делает бесплатно, — криво усмехнулась девушка, и рассказала об их сделке с анахом.

Даррен выслушал ее молча, он вообще надолго замолчал. Лени не собиралась его тормошить, так как обдумывала его слова. Несмотря на свою первую реакцию, она прекрасно понимала, почему он сказал это, и снова поймала себя на мысли, что на его месте она бесилась бы еще сильнее! Ну, конечно не обошлось и без задетого мужского эго…

Элениель почувствовала, что силы начали покидать ее — частые перемещения, бессонная ночь и ушибы практически лишили ее сил. Девушка зевнула. Надо бы немного отдохнуть, а потом разыскать уже Отверженных, а потом остаться, наконец, одной..

— А поехали в Барворд сразу после того, как мы разберемся с Отверженными. — брови Лени взлетели вверх, а в животе что-то сжалось, когда Даррен, сказав это, подошел к ней вплотную и положил руки на плечо. — Не думай, что я и сейчас останусь в стороне. Я хочу увезти тебя. Думаю, тебе нужен перерыв, подруга. Поживешь у меня, сколько захочешь, а потом придумаем, что будем делать дальше.

Казалось бы, что такого в его словах? Но для девушки они были подобно чуду…. Даррен предложил ей покой, предложил дом, хоть и временный, и она поняла, что попросту растерялась! Но, с другой стороны, где еще она сможет понять, чего хочет, как не в том прекрасном месте?!

Почувствовав приближение непрошенных слез, Лени шмыгнула носом и молча прижалась к мужчине, вкладывая в это объятие всю благодарность, которую испытывала к этому человеку. Что бы ни произошло в ее жизни дальше: Даррен вложил в ее сердце веру в то, что все можно преодолеть, если рядом есть кто-то, кто всегда готов подставить свое плечо.