Драгомирье и его окрестности

Глава пятьдесят первая, в которой герой становится графом и снова отправляется в дорогу

Спустя неделю полковник Берсенев (звание ему присвоил два дня назад начальник Генштаба) вновь предстал перед Властилиной Драгомирской, но не один, а в составе трех десятков штаб-офицеров Львовской и Виленской армий, явившихся за получением заслуженных наград. Дождь орденов не преминул осыпать героев Польской кампании, причем полковник Берсенев получил святого Георгия — самый боевой, самый славный. В конце же церемонии Властилина объявила:

— Особо хочу наградить полковника Берсенева, который отличился во всех боях Львовской армии, открыл двери крепости Перемышль и очень удачно командовал арьегардом при выходе армии из Польши. Потому повелеваю носить ему отныне титул графа Перемышльского. Виват новому графу!

— Виват! Виват! Виват! — рявкнули офицеры.

— Вечером я всех вас ожидаю увидеть здесь на пиру, который будет дан в честь нашей славной победы, — завершила встречу регентша и вышла из зала. Впрочем, новоявленного графа перехватила в соседнем зале графиня Белевская и увлекла в свои покои.

— Ну как, Серж, ты оценил мои старания? — спросила она, сияя улыбкой. — Гранмама склонялась к присвоению тебе титула виконта, но я ее усовестила: за успехи, что ты сотворил в прошедших боях, это было бы мелковато!

— Очень вас благодарю, ваше сиятельство. Теперь я буду обязан постоянно находиться в том самом Перемышле?

— Ничего подобного! — возмутилась графиня. — Назначишь там своего управляющего, оговоришь размер своей ренты и возвратишься сюда, в столицу. Так делают практически все аристократы!

— Быть вблизи взбалмошной Властилины мне совсем не улыбается, — сказал вдруг граф Перемышльский.

— Я буду вблизи тебя, я! — нервно воскликнула Светозара.

— Но, кажется, недолго? — вопросил Сергей. — Богемцы трутся здесь не просто так?

— Вольская донесла? — вспылила графиня.

— Неважно кто, — парировал ново-граф. — Важно что. Что они здесь делают? Это очередные сваты? Только не врать мне, ваше сиятельство!

— Меж равными титулование не принято, граф, — осадила Сергея Белевская. — Богемцы же действительно зовут меня в жены их королю Вацлаву Пятому.

— У которого внезапно умерла жена на пятидесятом году жизни? — язвительно спросил Берсенев.

— Он только что взошел на престол в возрасте восемнадцати лет, — процедила внучка императрицы.

— О! Так вам пылкого мальчика в этот раз прочат! — воскликнул бывший амант. — Это просто подарок судьбы! Вы с ним по новой всю Камасутру пройдете, да еще в качестве ментора!

— Фигляр! Шут! Предатель! — прорвало Светозару. — Я лезу из кожи, чтобы поднять его до себя, а он измывается над моими чувствами! И она вдруг заплакала. Не навзрыд, нет, так плакать аристократкам было невместно, но слезы потекли из ее глаз двумя неостановимыми струйками. Сергей тотчас обхватил руками свою возлюбленную и стал пылко шептать:

— Прости, прости меня, любимая, неповторимая, высокочтимая! Что бы я там не говорил, в моей душе ты всегда будешь царствовать единовластно! А потом страстно припал к ее устам, да так убедительно, что вскоре графиня совершила недопустимое: акт самоотдачи в дворцовом помещении. Случалось такое с обитателями Кремлевского дворца ежедневно, если не ежечасно, но все же вопреки существующему порядку. А еще через несколько дней в элитную часть поезда Моску-Киив-Львов-Буда-Вена-Прага погрузился элегантный «француз» Серж де Берс (с двумя чемоданами багажа) и открыл карту вин и кушаний ресторана. Отчеркнув несколько наименований, он осмотрел санузел на два купе, поулыбался, вернулся на диван и стал смотреть в окно на убегающее предместье драгомирской столицы. Постепенно впечатления его утратили конкретность и обратились внутрь себя с вопросом: что ждет впереди? Какие люди и связанные с ними приключения? А может быть пора ему взяться круче за руль истории и начать вращать его в сторону новых технологий? Или побоку эти технологии (их пагубный результат известен) и продолжить внедрение новой культуры отношений? Где та красная нить, придерживаясь которой можно выстроить гармоничное общество? У Фурье и Сен-Симона, помнится, не получилось, Наполеон начал с образования повсюду республик, а кончил созданием новой знати, но тут старая аристократия ему головенку и свернула. И все-таки надо пробовать, коль моя графинюшка создала мне определенный плацдарм… Тут тренькнул звоночек, созывающий «элиту» на ужин и попаданец отвлекся от своих химер.