Дружба начинается не со знакомства (СИ)

Двадцать седьмая глава. История Регулуса Арктуруса Блэка

Северус успокоился нескоро, ещё долго он сидел на стуле и прожигал Гарри укоряющими горящими очами. И под этим взглядом Гарри, заикаясь и запинаясь, повторил историю о туалете по просьбе Филча и Регулуса.

Потому что тетрадка оказалась крестражем. Именно поэтому василиск и проткнул её клыком, ибо почуял в ней темную сущность. Оказывается, василисков для того и разводили, что их яд способен уничтожить злое-темное-плохое. То, что не поддается другим, самым сильным заклинаниям. Конечно, для того существует Адский огонь, вызываемый при помощи Адеско Файр, универсальное средство, так сказать. Но после пары ошибок, приведших к колоссальным пожарам — Великому Лондонскому в 1660 году и Большому Чикагскому в 1871 — применение заклинания решили упразднить, мало ли… Адский огонь дважды вырывался из-под контроля, и неизвестно, что он сожжет в третий, а Мерлин, как и Бог — любит троицу… Ну, триаду, триединство, какая разница?! А василиск, он полуразумный, с ним при должном подходе и договориться можно.

Гарри всё это с интересом выслушал, обдумал и спросил у Регулуса:

— А как вы своей смертью уничтожили крестраж?

— Именно своей смертью и уничтожил. Крестраж ведь как устроен? Пока сосуд, в котором заключен кусочек души, цел — цел и он сам. А вот если носителя удалить, то и куску там нечего делать.

— А почему нельзя было уничтожить медальон? Зачем все эти пляски с бубном вокруг переселения-перемещения и прочее?

Северус со стула прожег Гарри ещё одной порцией презрения, Регулус вздохнул, почесал шею и начал:

— Темный Лорд пришел ночью и, к изумлению матушки, потребовал домовика на неопределенный срок. Она подумала и дала ему самого верного слугу на тот момент — Кикимера. Я об этом не знал, матушка не удосужилась мне доложиться, что Кики занят и что его дома нет. У меня той ночью болел живот, Сириус траванул меня маггловским фастфудом — когда я увидел как он жрёт биг-мак и запивает это дело пепси, то соблазнился, выпросил попробовать. Великовозрастный идиот, девятнадцать лет парню исполнилось, а туда же… Ну Сири и дал попробовать. Ага, попробовал, на свою голову и желудок. На весь вечер застрял в туалете и только ночью смог выползти оттуда, дотащился до спальни и по привычке позвал Кикимера. Раз позвал… второй… Не откликается, а у меня настроение, сами знаете, хуже некуда, ну и рявкнул по-генеральски, в приказном раздражительном тоне. Явился голубчик, но в каком виде!.. Мама не горюй… Покусанный, потрепанный, весь исцарапанный и… и… а в руках чья-то конечность, им собственноручно отгрызенная — стоит, отплёвывается… И квакает: «Хозяин вовремя Кикимера позвал, Кикимера только что чуть не утопили…», а я и заинтересовался — где утопили да чья рука? Рассказал он мне про озеро черное да страшное, в недрах пещеры спрятанное, что в горе да за морем. Как вы думаете, я не заинтересовался всем этим? А уж когда бедный Кики поведал, что Темный Лорд заставил его выпить какую-то отраву, а сам смылся, оставив домового там умирать… У меня появилось огромное желание отомстить идиоту за то, как он дурно обошелся с моим симбионтом-воспитателем. Кики не только меня и Сири нянчил-воспитывал, но и деду с бабкой пелёнки менял. А тут, понимаешь, вперся какой-то совершенно посторонний тип и творит все, что пожелается его пятке на пятой ноге.

Здесь Гарри невольно хихикнул, Регулус замолчал, посмотрел на него и пояснил:

— Потому что его кроме как пятиногом и нельзя назвать — такой же жестокий и бессовестный, и такой же бесчеловечный в своих поступках. Так вот, мой больной желудок стал чем-то несерьезным, меня теперь больше волновало состояние Кикимера, к счастью, он быстро поправился. Но мне пришлось прятать его от маменьки, потому что тот гад наврал ей, что Кикимер погиб, выполняя его задание. И вот, поправился он, я за тот месяц всю нашу библиотеку перерыл в поисках того, чем Лорд занимался, и кое-что почерпнул из книг. Светящаяся зелёная гадость, которую он Кикимеру споил, называется Карниворум Миднойтус, чем больше ты её выпьешь, тем сильнее и страшнее будут твои мучения, видения, кошмары и всё такое прочее. Мы туда сходили. Посмотрели. Я снова задумался, что же он такое ценное туда спрятал, в эту зелёную дрянь? Снова поиски, ещё одна гора книг пересмотрена-перелистана. А разгадка оказалась рядом… Роюсь в книжках, бормочу: «Да что ж он там такое спрятал?», а Кикимер чай принес, услышал и говорит: “Крестраж он там спрятал…” Я его со злости чуть не придушил — а раньше не мог сказать, гаденыш? Но так или иначе, теперь я знал, что искать. Нашел, прочитал и думаю: «Ах ты ж гад, якорёчками обвешался, значит, к бессмертию стремимся, значит?! Ну так вот — не бывать такому!». Адское пламя применять страшно, не хотелось мне случайно устроить второй Великий пожар в Англии, где достать яд василиска — я тоже не знал. Тупик? Но тут, к счастью, попалась мне тощенькая книжечка, в которой — о чудо! — описывались живые носители крестражей и о том, почему они так ненадежны. Вот так и родился план достать крестраж, переместить в меня и как-нибудь умереть. Моя аниформа — феникс, что, конечно же, могло помочь делу.

Тут Гарри робко перебил:

— А разве анимаги умеют превращаться в магических и мифических существ? Мне говорили, что превращаться можно только в немагическое животное…

— Задай этот вопрос китайскому магу и полюбуйся на его драконью ипостась. Гарри, кровь Блэков давно перестала быть нормальной, сто поколений сестры-кузины за братьев замуж выходили, и как называются их дети и кем они своим мамам-папам и друг другу приходятся — уже и непонятно. В моей крови столько всего понамешано, что я уже и человеком себя не ощущаю, скорей мутантом. Брат мой Сири на голову больной, превращается в баргеста, а ведет себя как — тьфу! — распоследняя дворняга. Считает себя собачкой, идиот…

— А чем отличается баргест от, скажем, грима? — спросил заинтересованный Филч.

— Да в принципе, ничем, оба, бывает, показываются народу в виде большого черного пса с горящими глазами. Да только грим — это злобный дух, эльф или гоблин-оборотень. И он действительно предвещает смерть, а баргест всего лишь примета, для магглов разумеется. Появляется рядом с домом, где недавно кто-то скончался. Задача баргеста — проводить умершего по тропе мёртвых, и вообще, баргест, грим и цербер — разновидности адских собак, входят в свиту-стаю Дикой Охоты. Дальше рассказывать?

— Да, но только про себя!

— А на чем я остановился?

— На крестраже…

— А, ну да… Выпил я ту гадость зелёную. Послушал-посмотрел галлюцинации, кошмаров попугался, оклемался, в себя пришел и стал думать, как открыть и уничтожить медальон. Прикидывал-прикидывал, не додумался, спасибо, Кики подсказал и опять не сразу, все-то из него клещами вытягивать надо, по одному слову в месяц… Так вот, подсказал — дескать, Лорд на него шипел по-змеиному — ну, я парселтов не изучал, навестил знакомого нага в Индии, тот и пошипел на медальон. Открылся он, а дальше что — не знаю. Василиска под рукой нет, Адский огонь колдовать не умею — к счастью, ага. Ну Бабуджай и говорит: “А спали его в огне феникса возрожденного, в этом чистом пламени ни одна нечисть не выживет”. Я ту книжечку вспомнил, достал из багажа и Бабуджаю показал, а он, сволочь такая, русский язык знает, перевел мне все, что я там понять не сумел. Перемещал крестраж из медальона в меня Кикимер. И превратился я в феникса на долгие-долгие годы. По моей просьбе Бабуджай Ким съездил в туманный Альбион и прямо в порту продал меня Дамблдору, тот как раз ошивался там по каким-то своим причинам. Почему-то я подумал, что у него я быстрее справлюсь со своей задачей и как-нибудь погибну. Но годы шли, Дамблдор правил Визенгамотом, возглавлял орден, названный в мою честь, печатался на карточках-вкладышах к шоколадным лягушкам и берег меня, зараза… пуще собственного глаза берег. А я-то так старался. Всё время рядом, в три глаза слежу, нет ли где опасности какой. Один раз было повезло, прикрыл собой во время рейда Аластора Грюма, да без толку, в него не Авадами швырялись, а простыми Секо, мне крыло отчекрыжило, ему глаз, оба выжили-поправились. А Кикимер меня крепко заколдовал, самовозгореться я должен либо сам, добровольно, либо по паролю, если кто догадается назвать меня-феникса по имени. Классическая ловушка, из тех, в которых ты сам себя загоняешь в яму. Гарри, спасибо тебе за помощь, если бы не ты, я б ещё долго раскачивался, уговаривая себя на самосожжение, ещё пару столетий, наверное, ведь фениксы долго живут. Аргус, Северус, это произошло так быстро, что я и опомниться не успел. Пришла деканша с мальчиком, велела ему ждать директора и ушла, оставила его одного. А он посмотрел на меня и говорит — привет, Регулус! — и тут же чувствую — горю! Только и успел что чирикнуть от радости…

— От радости?.. А в курсе ли ты, Рег, что тебя похоронили, как без вести пропавшего Пожирателя смерти, самого верного сторонника Того-Кого-Нельзя-Называть? — вкрадчиво и в обычной своей ехидной манере спросил Северус.

Регулус вздохнул, вытянулся во всю длину на топчане, на котором до этого сидел, пока рассказывал свою историю, и задумчиво проговорил:

— Не знаю, смогу ли я вернуться к Дамблдору, скучновато у него, знаете ли — целыми днями сидеть на жердочке и слушать нудные педсоветы да брюзжание стариков в Визенгамоте.

— А почему бы вам к Полумне не переселиться? — несмело предложил Гарри. — Ей понравился феникс, и она будет о нем хорошо заботиться.

— Ага, представляю себе, посадит за кукольный столик, познакомит с Лиззи, Дейзи и Мод, повяжет на шею слюнявчик и начнет поить-кормить воображаемым чаем и песочным печеньем. Из песка.

Сказав это и явно действительно представив, Регулус аж передернулся от столь красочной перспективы. Гарри нахмурился и напряженно спросил:

— Это сейчас что было? Надеюсь, вы не издеваетесь над Полумной?

— Нет-нет, Гарри! — Регулус поднял руки над плечами. — Просто я боюсь маленьких девочек! Уж прости, но Белла, Цисси и Андромеда в детстве так шалили, столько книззлов перемучили, что мне до сих пор страшно вспомнить.

— И куда родители смотрели?.. — с грустью вопросил Гарри, демонстративно разглядывая закопченный потолок.

— Ты о чем, Гарри?

— О том, что нельзя разрешать детям мучить животных, из них потом садисты вырастают. Мне и Дадли это дядя объяснил, когда мы пытались сбросить с крыши Генерала Планта на самодельном парашюте. Дядя нам чуть уши не оторвал, а потом ремнем выдрал и каждый удар сопровождал пояснением, что бульдоги не летают.

Филч закашлялся, Регулус покраснел, а Северус отвернулся, тихо бормоча что-то на тему правильного маггловского воспитания.

Джинни все выходные провела в больничном отделении, чувствовала она себя неплохо, только жаловалась на сильную слабость. Вызванные в школу родители, Артур и Молли, тщательно пропесочили дочку, хорошенько промыли ей мозги моралью о том, как плохо заниматься черной магией, на что Джинни возмущенно ответила, что ничего подобного, никакой черной магией она не занималась! Ей не менее возмущенно возразили, а что рядом с ней делал полный шлем петушиной крови??? Это вызвало у Джинни истерику, и она отчаянно провизжала о том, что кровь ей подсунул похититель дневника! Какой-такой дневник? А который ей длинноволосый дяденька положил в котел после драки с папой возле магазина «Флориш и Блоттс»! Немая сцена, занавес.

Драку Артура Уизли и Люциуса Малфоя не помнили только ленивые, склеротики и трехмесячные младенцы. Люциуса вызвали к директору и со всей строгостью спросили, с каких это пор он начал подкидывать личные вещи Темного Лорда маленьким девочкам? Мистер Малфой состроил недоуменную рожу и невинным голосом сказал:

— А что такого страшного могло оказаться в простой маггловской тетради? Извините, господа, я не знал, что нельзя дарить маленьким девочкам чистые тетрадки.

— Вы не почувствовали, что тетрадь полна черной магии, мистер Малфой?

— Откуда?! Я вам что, Мерлин? Ничего я не почувствовал.

— Хорошо. А… домового вы не теряли? По имени Добби…

— Нет, господин директор, домового с таким именем у меня никогда не было. Разрешите откланяться? Честь имею.