Душа Махабира

Глава_16.1 Колыбель королев

Фин очнулся, голубыми глазами обвел гигантскую комнату из камня. В середине лежала Рюга. На ее окровавленных руках сцепились огромные кандалы с шипами. Она уже давно перестала дышать.

Сильфир стоял в другой части комнаты. Он побежал по ступенькам, затем вбок, минуя квадрат с черной жидкостью в центре. Припал к девушке.

— Рюга, э-э-эй! — Фин застыл.

Дрожь била по всему телу. Он вспомнил то, что старался забывать много лет подряд. Сильфир осторожно дотронулся до лица Рюги и начал видеть свою дочь.

Комната растворилась.

(15 лет назад)

— Папа, когда я выздоровею, я, я отправлюсь с вами, — пролепетала пятилетняя девочка с кудрявыми красными волосами.

Финланд зажег еще пару свечей, он знал — Рития любит их. Затем присел к дочери на кровать.

— Конечно, ты только выздоравливай. — сказала сильфир и поцеловал ее в лоб.

— А когда мама вернется мы, мы пойдем делать кукулу и еще пойдем в старый особняк, — девочка продолжала болтать о том, что она хочет сделать и съесть, на что поглядеть и на ком покататься.

Фин погрузился в свои мысли, он смотрел на нее, улыбался. Но думал сильфир о ее роге — еле видный, красный. За недолгую жизнь Фин наблюдал такое уже несколько раз. — «Как же я хочу этого не знать… Как же я хочу, чтобы это было неправдой».

Когда сильфиры молоды и полны сил их рог молочного цвета, когда становятся зрелыми, он желтеет и одновременно светится ярче. Перед самой смертью дух течет настолько слабо, что рог выглядит как тлеющая прозрачная бумага с множеством пробелов.

— Папа! ПА-А-АП! — кричала дочь.

(следующее утро)

— Папа, — прошептала Рития. Девочка лежала на деревянном полу возле кровати.

Фин, услышав стук, прибежал к ней, положил на колени. Сильфир заревел, слезы катились, он стискивал зубы так сильно, как мог. Рог юной сильфиры, его дочери практически истлел.

— Папа, чего ты хочешь, — спросила девочка, едва удерживая глаза открытыми.

— Прости, прости, Рития… Я ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ К ТВОЕЙ МАМЕ! — он беззвучно кричал, обнимал ее, прижимаясь к нежной щеке ребенка. Наконец, собравшись с духом добавил, — и к твоей сестре тоже вернусь.

Финланд поцеловал обмякшее тело дочери. Залез рукой в карман пиджака и достал монету.

— Рассейся, — полушепотом сказал сильфир, и сломал золотой диск.

(настоящее время)

Фин открыл глаза. Он лежал в разбитой скорлупе окаменелого яйца, которое поросло тонкими лианами. Его окружала огромная комната, в центре которой находился квадрат с чистой, блестящей в солнечных лучах водой. Потолок опутывали лианы с фиолетовыми листьями.

Из тени к нему выползла гигантская нага с тремя глазами на лбу, красивое лицо, черные, полупрозрачные ленты на идеальном теле. Широченный хвост, на котором она двигалась будто по воде.

— За один раз, достойно древнего рода Саарт. — сказала она мягким голосом и подползла ближе. — Тебе более нечего бояться в моем доме. Меня зовут Шакат Нагтааш.

Фин промолчал, он посмотрел на Рюгу. Девушка лежала без сознания в таком же яйце в паре шагов от него.

Сильфир полез в карман за монетой.

— Не стоит! — остановила ее нага. — Это ее испытание, не твое.

— Но она… — начал было Фин, затем с трудом поднялся.

Его тело не двигалось больше недели. Сильфир вывалился на пол из яйца, но собравшись нашел силы, добраться до гона. Она лежала неподвижно. Живые лозы обволакивали ее тело, медленно перемещаясь вдоль рук и ног. Только теперь Финланд понял, что это не растения а змеи.

Лицо гона дергалось, а глаза под веками бегали как ненормальные. Фин видел Рюгу, когда она только попала в Махабир, ее лицо было живым, щеки мило пухлыми, а тело здоровым. Сейчас от недоедания, жары и постоянных драк она выглядела измученной. Скулы подчеркнулись, под глазами проступили темные пятна, не говоря о шрамах на руке.

— Если она твой друг, то не отнимай у нее силу, — сказала нага и бесшумно подползла еще ближе.

— Но иллюзии… они могут свести ее с ума, — прошептал Сильфир.

— Я сказала, что только тебе больше нечего бояться в моем доме, — напомнила Шакат.

— Что вы хотите с ней сделать? — спросил Фин, параллельно думал, — «Почему я не боюсь ее?»

— Я хочу испытать ее, — ответила нага и спустилась на своем хвосте как можно ниже.

— Но это опасно, она может сойти с ума! Она… она…

— Она безумная ярость во плоти, глупая и наивная как ребенок.

«Я не боюсь ее, потому что наше сознание было едино!» — понял Фин.

— Она хорошая! Рюга…

— Нет, — холодно отрезала нага, — нет ни хороших, ни плохих, юный саарт. Есть только судьба. Судьба этой девушки свергнуть чужеземца, что пришел в Махабир шестнадцать лет назад. И ты не вправе вмешиваться в это. Я! Не позволю.

Еще вчера сильфир сделал бы все, чтобы воспротивиться — вызволить Рюгу. Он знал, что нага не влияет на него. Но непонятным для себя образом он был согласен с ней, — «Если так, то и она поймет меня». — заключил он.

— Позвольте мне проникнуть к ней, Рюга не ест и не пьет уже слишком долго!

— Это не так, мы питаем ее.

— Но она истощена!

— Это лишь следствие ее безрассудства, — сказала огромная нага, не реагируя на крики, — но я позволю тебе делать это раз в день. Однако, только когда красный Дарахаш начнет свой путь.

— Хорошо, — согласился сильфир.

— Сайф! Покажи гостю наш дом, — сказала Шакат.

— Слушаюсь, — ответил голос из тени в углу.

Фин не замечал — все это время там стоял фарнис, который привел их сюда. Он вышел из тени, указал когтистой ладонью на проход в узком зазоре между стен. Сильфир еще раз посмотрел на девушку окутанную змеями.

— Я скоро приду.

Лицо гонкай накоротко успокоилось, брови сузились, но уже в следующий миг на нем отразилась боль.

Рюга открыла глаза, перед ней тянулась длинная, бесконечная на вид лестница, которая вела на холм Микаэ, где она тренировалась последние четырнадцать лет. — «Что-то не так…» — подумала гон.

Путь, по которому она поднималась тысячи раз, зарос травой, а по бокам высились деревья, скрывающие небо непроницаемой листвой. В конце пути она наконец разглядела двух гонов — Мастер Хан и ее сестра. Силуэтами они сияли вдали слегка подсвечивая путь.

— Всегда будут выше меня, — прошептала Рюга, она ощутила раздражение в шее, досаду от бесчисленных поражений в поединках между ней и наставником, между ней и беловолосой сестрой.

— Но почему ты так думаешь? — спросил незнакомый женский голос из ниоткуда.

— Я слабее… младше… я бездарна.

Девушка опустила голову. На миг ей вспомнились товарищи, которых она всегда превосходила в силе и бойкости.

— Даже Мия и Кит лучше меня…

— В чем же?

— Все тянутся к ним, невзирая ни на что, — ответила Рюга, не отдавая отчета, что говорит с кем-то, — Мия слабейшая, но видит то, чего я не увижу никогда. А Кит, Кит может вылечить любую рану, готов поддержать даже самого безнадежного калеку…

— Чего ты хочешь?

Девушка не ответила, вместо того чтобы пойти к наставнику и сестре которые ждали ее, она развернулась и побрела вниз.

— Когда это произошло? — спрашивала сама себя Рюга, спускаясь все ниже. — Наверное в тот день.

Рюга не ощутила смены пространства, словно во сне вокруг перестраивался мир, но она приняла это как должное.

Она стоит посреди своего дома, ей пять. Коридор кажется выше, чем когда-либо. За бумажными стенами пылает пожар. Девочка смотрит на свою сестру, ей уже шесть, они похожи до мельчайших деталей. Каждый волосок, каждая родинка, каждое пятно, кроме небольшой точки под краем глаза, у нее справа у близняшки слева.

Разница лишь в цвете: красный и белый. И, конечно же, этот год, год которого ей не прожить никогда.

— Рю, что происходит, — навзрыд спросила Рюга свою сестру.

Звуки битвы пробиваются в ее круглые детские уши. Жар чувствуется через бумагу, которая темнеет на глазах. Дым проникает в дом. Но ее сестра стоит в оцепенении. Зачарованная она смотрит.

Смотрит на то, чего Рюга никогда не увидит.

РЮ-ю-ю, — закричала красная близнец и побежала к сестре.

Беловолосая девочка вздрогнула от крика младшей. И перед тем как сестра увидит, хватает и уводит последнего живого родственника из дома.

Они бегут, вокруг обожженные тела корчатся в агонии, они видят кровь, которая течет по блестящему от оранжевого дыма полу. Рюга падает, сдирает колено. Она кричит от боли. Слезы, удушающий воздух делают свое дело.

Юная гонкай кричит.

Белая сестра хватает ее взваливает на спину.

— Почему т-ты взяла меня?

— ПОЧЕМУ ТЫ ТАЩИШЬ МЕНЯ?! Я МОГУ ВСЕ САМА! — проорала Рюга на сестру. ей тринадцать, уже неделю пробужденный дух пульсирует в их телах.

Мастер Хан ведет их на первую тренировку. Он показывает, как использовать дух. Гигантский гон ставит камень и едва касается его мизинцем, отчего тот раскалывается мельчайшие кусочки.

Рюга и Рю пробуют делать то же самое на доске.

Учитель говорит.

— Бейте так, будто ваша рука уже за пределами цели. Соедините ваши кулаки с ней.

Рю бьет первой, ее рука насквозь прошибает доску толщиной с палец Хана, закрепленную между камней, образуя ровный круг с торчащими щепками. В воздухе испаряется красивый дух, похожий на смесь белой и черной туши.

Рюга бьет второй. Она боится, боится разочаровать наставника, боится уступить сестре. Ее рука касается дерева. Красный дух истекает из ее тела во все стороны, он где угодно кроме кулака. Двоечка бьет доску уже десятый раз со всей силы. Но дух не направляется, деревяшка даже не трескается. Кости не выдерживают, рука ломается.

Рю подбегает к сестре. Та кричит.

— Все хорошо? Рюга, не дергайся.

Но юная гон кричит, она чувствует слезы. Исподлобья она смотрит на учителя. Он холоден, моргает, не осуждает.

Девочка же видит упрек, видит, что все не принимают ее как равную.

— Но это видишь только ты. — сказал голос из неоткуда.

— ПОЧЕМУ ТЫ ТАЩИШЬ МЕНЯ, Я МОГУ ВСЕ САМА!

— Но она не тащит тебя.

— Я просто хочу!

— Чего ты хочешь?

Фин пришел раньше, он следил за небом уже час. Весь день сильфир искал хорошую еду. По совету Сайфа он набрал в широкий лист белых личинок и немного фруктов.

Первое, что он сделал — съел их дюжину, чтобы убедиться в их безопасности. На удивление личинки оказались питательны.

Он подошел к скорлупе, в которой лежала гон опутанная змеями.

— Еще рано, юный саарт, — сказала нага на своем троне, высеченном в скале. — Ты так волнуешься за нее?

— Волнуюсь, да. — ответил Фин, пока он смотрел на Рюгу, на его лице мелькали эмоции девушки. Михиль, встревоженный чувствами хозяина, проскулил, лизнул сильфира в ухо.

— Но она не та, кем ты ее видишь, — сухо сказала Нага.

— Я решил, что это не важно.

— Это так по-человечески.

— Кто вы? — Фин повернулся к пятиглазой женщине.

— Я бесплодная мать моего народа и бездарный советчик его правительницы.

— Правительницы?

— Природа Махабира такова, что у многих жителей этого края, редко рождаются женщины — так у зверей, птиц, и даже морских гадов. — Она тяжело вздохнула. — И мой народ не исключение.

— Вы не можете размножаться без… — голова Фина переполнилась всевозможными вариантами.

— Новые поколения способны иметь детей, но уже через одно становятся бесплодными, только великие Матери могут зачать вновь плодовитых накту.

— Но они рождаются редко? — высказал догадку Фин.

— Верно. Но даже они могут быть бесплодны, я — печальное доказательство этой простой истины.

— Это ваши яйца?

— Да, в моем лежит твоя дочь. — последнее слово она произнесла будто речь шла о нерадивой собаке.

— Я не хочу, чтобы она была моей дочерью.

— А чего же ты хочешь?

— Поступить по совести.

— Досадно, что власть саарта растрачивается на такие… жесты, — мать нагов посмотрела на небо, еле видное через заросли потолка. — Пора. Ты знаешь что делать?

— Да.

Михиль без слова понял хозяина, подал золотую монету. Финланд взял ее, сломав крикнул.

— Впусти!