Два часа до конца света

Пролог. Взгляд через замочную скважину

Нулевой закон, сила отсутствия, Μηδενικός Νόμος (греч.) — гипотетическая первоначальная сила, рождающая вселенные и устанавливающая фундаментальные законы миров.

6 июня 2019, 15:35

Холодный свет люминесцентной лампы струился с потолка, пробиваясь сквозь толщу сигаретного дыма. Побелевшие пальцы с бешеной частотой метались по клавишам печатной машинки, оглашая комнату ритмичным стуком. Зажав последнюю сигарету между зубами, младший научный сотрудник Евгений Стацкий наблюдал, как смазанные маслом рычажки послушно скачут внутри аппарата. Бумага отсутствовала. Каждая буква, набранная на глянцевых кнопках клавиатуры, неведомой силой выжигалась на бледной коже молодого человека. Обращать внимания на боль не было времени. Справа от механизма лежали несколько папок, озаглавленных грифом "Совершенно секретно". Все они были вскрыты, пломбы в спешке сорваны, а документы в них перемешаны. На одном из них был следующий текст:

Объект: SCP-6352-RU «Печатная машинка» SCP-6352-RU, внешний видКласс объекта: ЕвклидОсобые условия содержания: Устройство должно находиться на закрытом складе для аномальный объектов Зоны 112. Раз в шесть месяцев стоит проводить профилактический осмотр на предмет «зажимов» и других признаков изношенности. Из соображений безопасности, все эксперименты должны быть отложены на неопределённый срок. Описание: Это модифицированная печатная машинка марки «Аксамитъ» 1965 года сборки. Детали, как и обычные аналоги, отлиты из сплавов никеля и чугуна и не являются аномальными сами по себе. В аппарате отсутствует лоток для красящей ленты и зажим для бумаги. Рычаг перевода строки отсоединён от направляющей, ровно, как и тумблеры коррекции полей. Цилиндр движется свободно в моменты нажатия клавиш, в соответствии со своим назначением, однако недостаток необходимых деталей делает механизм непригодным для печати на бумаге.

Реальность трещала по швам. Хрупкая ткань мироздания рваными лоскутами опадала в небытие. Мира за пределами тесного прокуренного кабинета больше не существовало. Мысли и воспоминания пролетали сквозь черепную коробку сотрудника, увлекаемые воздействием аппарата.

Всё началось месяц назад. По лесам Самарской области стали появляться эти твари — «светлячки». Не те безобидные насекомые, таящиеся в ночной темноте, речь не о них. То были огромные антропоморфные чудовища в два человеческих роста; они дохли в нашей атмосфере, задыхаясь словно пауки в банке. Их чёрная, будто отлитая из битумной смолы, кожа отслаивалась и осыпалась хлопьями, едва соприкоснувшись с кислородом. На передней части головы располагалось пустое отверстие, устланное изнутри системой голубоватых кровеносных сосудов. Естественно, мы находили их уже мёртвыми, застывших в самых причудливых позах в миг предсмертной агонии. Тела этих монстров, местами лишённые мягких тканей, походили на обглоданных рыб. Молочно-белые, хрупкие, почти прозрачные кости разлагались в нашей реальности почти так же быстро, как и мягкие ткани, поэтому у нас было очень мало времени для исследований.

После четырёх случаев обнаружения светлячков гражданскими, мы стали собирать поисковые отряды. Предполагалось, что эти существа могут вылезать из каких-нибудь межпространственных дыр или трещин в Эфире. Мы находили «светлячков» каждую неделю-две, среди густых зарослей деревьев, на которых кто-то вырезал непонятные знаки, напоминающие древнеславянские резы. Иногда части их тел, при «перемещении» смешивались с окружающими предметами и даже людьми. Это говорило о том, что сила, которая забрасывает их в наш мир, не обладает точностью в расчётах.

Евгений остановился. Ужас сковал его запястья. Чувство безысходности тяжёлым грузом опустилось на сердце. Он медленно встал и провёл дрожащей ладонью по уставшему лицу. Потом, судорожно вздохнув, обернулся к двери. Отойдя от стола, с явным ощущением того, что тот отдалился на километр, он оказался возле двери, и опустившись на колени, затаив дыхание, заглянул во мрак замочной скважины. В глубине души он надеялся увидеть там планету, разорванную на части мощными потоками сверхъестественного света, обернувшейся грудой раскалённых камней, медленно плавающих в невесомости. Или же свою собственную спину, одетую в белую рубашку, взмокшую от пота, потому что пространство могло замкнутся таким образом, что, выпав из этой комнаты, он бы попал в противоположный её конец. Он надеялся увидеть хоть что-нибудь, но взгляд его тонул во тьме, заполнившей всё пространство маленького отверстия. Ни луча света, ни дуновения воздуха не проникало сквозь крохотную скважину, казавшуюся сейчас бездонной глоткой, проглотившей целый мир. Некогда необъятная вселенная сжалась до размеров крохотного кабинета без окон, оставив Евгения один на один с тяжёлой тишиной. Горячие потоки слёз текли по его щекам. Сгорбленная спина вздрагивала при каждом всхлипе, пока немигающий взгляд серых глаз, заполненных влагой, устремлялся в темноту, натыкаясь на край света, который внезапно оказался ближе, чем он думал.

Евгений Стацкий, младший научный сотрудник, Зона 112

Они отправили меня на задание, потому что более опытный сотрудник Зоны 112 покинул город в качестве консультанта. Ведущий специалист по изучению аномалий Владимир Марш отбыл в командировку по просьбе Смотрителя. Последнему показалось, что твари из другого мира не заслуживают внимания, в отличие пылесоса. Старый советский агрегат в виде бочонка каким-то чудом смог доехать из Тольятти в Самару, а оттуда прямиком до Москвы. К сожалению, теперь мы не узнаем, что стояло за этой аномалией и как доктор Марш справился с её захватом. Потому что все они мертвы, включая Смотрителя.

За феноменом появления «светлячков» стояла группа безобидных, как казалось по началу, староверов, исповедующих язычество. Весь Фонд не перестаёт удивляться тому, как часто на свет выходит разного рода нечисть прямиком из прошлого: кошмары Отдела «П», какие-то славянские боги, оживший антиквариат времён династии Романовых и прочая аномальная дурь. Согласно статистике RU-Фонда, ко времени древней Руси относиться лишь жалкие полтора процента от всех аномалий, но, — храни, Господь, Россию! — какие это объекты! Величие тварей, доживших до наших дней вызывает ужас, смешанный с божественным благоговением, а самые безобидные из этих объектов способны нанести такой урон человеческой психике, что люди, работавшие с ними, по окончанию исследований, встают в очередь за таблеткой амнезиака.

Однако на момент расследования и тщательных поисков, мы лишь могли догадываться с чем имеем дело. Зона 112 — достаточно важный узел в системе Фонда, но у нас нет ресурсов для борьбы с аномалиями, способными стереть реальность в порошок.

Передавая из поколения в поколение свои тайные знания, истинный смысл которых был давно безвозвратно утрачен, эти люди случайно открыли проход в иной мир. Самое удивительное в том, что у них не было высокотехнологичных измерительных приборов или мощной вычислительной техники. Наоборот, они всячески отвергали любые плоды прогресса, в угоду своим преданиям и опыту предков. У них была только старославянская азбука и обрывочные сведения о мирах, соседствующих с нашим, сдобренных чушью на тему древнеславянской веры и теми самыми руническими символами, которые мы видели на деревьях. К сожалению, этих «знаний» оказалось более чем достаточно для того, чтобы устроить событие типа Existential Keter — угроза существованию реальности. Это как если бы дикарям дали атомное оружие, объяснили, как им пользоваться, но не предупредили о возможных последствиях.

Последнее поколение староверов именовало себя Светоносцами. Они были уверены в том, что их предназначение — привести в наш мир богов, которых возгордившиеся нечестивые люди обрекли на вечное забвение. Возможно, будь на моём месте доктор Марш, он бы первым делом позаботился о том, чтобы тела сектантов доставили в Фонд в цинковых ящиках, но я честно полагал, что действую в общих интересах, пытаясь узнать больше об очередной организации, связанной со сверхъестественным. И я, конечно же, крупно облажался.

Мы схватили их, когда они готовились провести заключительный обряд.

Из-за того, что резы не могли дать требуемого эффекта, они собирались принести в жертву человеческую жизнь, — старый, как сама жизнь и надёжный, как сотрудник класса D, способ запустить конец света. Поэтому, увидев, как мы выходим из леса, их чародей перерезал горло маленькой девочке, к тому времени уже спокойно лежащей на алтаре из камня. Пока наш врач предпринимал попытки остановить кровотечение, мы крутили и допрашивали всех и каждого, кто был застигнут нами в лесу. Их было около тридцати человек. Семеро были детьми. На пороге стояло мрачное будущее, готовое вынести входную дверь с ноги.

В течение получаса мы добились признания от их вожака, — бородатого, не слишком чистоплотного, мужчины лет семидесяти. На вопрос, как же они надеялись выжить при обряде, убивающим всё население планеты, он лишь кивнул на самодельные амулеты, бережно уложенные вокруг алтаря. Один из этих амулетов был надет на самого вожака, что объясняло его спокойствие в момент, когда сердце девочки остановилось, запустив цепочку чудовищных сверхъестественных реакций. Крича что-то на старославянском, сектанты принялись вырываться из рук оперативников. Оттолкнув меня, старик пытался их перекричать, указывая на амулеты. В попытке остановить его, я схватился за его одежду. Раздался треск рвущейся ткани, и шаман, потеряв равновесие, упал. На минуту мы оба замерли, глядя на амулет, оставшийся в моих руках…

Щелчок таймера вывел Евгения из состояния ступора. Стрелка на циферблате показывала, что у него осталось всего пятнадцать минут. Стряхнув с себя остатки оцепенения и утерев слёзы, молодой человек выпрямился, и в два широких шага преодолел расстояние от двери до стола. Устроившись за аппаратом, он снова огласил комнату стуком металлических штифтов…

Когда я открыл глаза, то подумал, что ослеп. Невозможность сделать вдох из-за неимоверного давления атмосферы, внушила мне мысль, что я умер, но секунду спустя передо мной зажёгся свет. Не так давно до биологов Фонда дошло, что отверстие на передней части головы служит своего рода прожектором. Сеть голубых сосудов, берущих начало от странного органа внутри грудной клетки, рождающего свет — яркий, чрезвычайно плотный, и такой же осязаемый, как дуновение ветра. Их мир состоял из очень густой, лишённой привычного нам солнечного освещения, среды. Теряясь в парах потустороннего эфира, я беспорядочно махал руками, пытаясь определить, где верх, а где низ в этом чуждом пространстве. И вдруг, увидел свет. Метрах в десяти передо мной плавал «светлячок». Луч, рвущийся из недр пасти, которая никогда не закрывается, был так насыщен энергией, что, коснувшись моей кожи, причинял мне боль. Рукава моей некогда белоснежной рубашки тлели, бледная кожа на шее покрылась волдырями. Я поспешил увернуться, насколько это было возможно. Спустя несколько секунд, свет погас, и я снова очутился наедине с самим собой, всё также не имея возможности вдохнуть. Я был настолько поражён, что даже забыл о том, что если я пробуду в этом мире дольше двух минут, то непременно задохнусь. Мои лёгкие, после десяти лет непрерывного злоупотребления табаком, явно не ожидали подобного поворота событий.

Но секунды шли, и вот свет зажёгся опять. На этот раз голова ближайшего светлячка была направлено в другую сторону, и я мог видеть, как он плавно двигает своими чёрными конечностями, описывая вокруг себя круги. Я наблюдал как вокруг нас, вдали, в ответ на его огонь зажигаются мириады других огней, столь многочисленных, что мне показалось, будто я плаваю среди звёзд. Любопытные взгляды, представленные сверхъестественным светом, устремлялись на меня с тем же удивлением и недоверием, с каким я когда-то смотрел на их истерзанные останки.

Секунды шли, в груди горело всё сильнее и сильнее, а я по прежнему неподвижно смотрел, как вслед за крохотными белыми точками вдали, загораются огни, носители которых были настолько огромны, что своими лучами могли бы сжечь тысячи солнц.

«Вот они, — подумал я, ощущая, как между эфиром и кожей проползают мурашки, — Боги этого мира!»

Пространство вокруг меня становилось всё ярче. Я уже был готов быть сожжён заживо их огнями, готов был сделать вдох и наполнить лёгкие вязкой ядовитой атмосферой, но внезапно всё пропало. И я снова подумал, что умер. И снова открыл глаза.

Я был ровно в том же месте, с амулетом в руке, но люди вокруг меня были мертвы. Прошло всего полторы минуты, их тела были такими же тёплыми, но они не шевелились. Я поднял глаза к небу и у меня подкосились ноги. Упав на перегнивающую листву, я молча наблюдал, как на небе зажигаются три новых солнца.

Мчась по коридорам учреждения, заполненными телами моих коллег, я перемещался от одного кабинета к другому, стараясь не смотреть на их лица. Где-то час я тщетно пытался дозвониться до управляющих в столице, затем до знакомых докторов в зарубежье, наконец до совета членов О5 — высшего звена руководства, но ответом мне были лишь монотонные гудки. Вот так, в результате неосторожного эксперимента, всего за несколько минут исчезла вся разумная жизнь на Земле. Куда бы я ни обратился, ответом мне была тишина. Я был один, посреди умирающего безумного мира; против меня выступали огромные сверхъестественные твари, и у меня не было знаний, чтобы всё это остановить.

Беспорядочный поток мыслей терроризировал мой мозг. В голове проносились статьи, описывающие различные объекты, способные оживлять мёртвых, излечивать любые раны, даже выращивать людей из ничего, но такие объекты содержаться в важнейших секретных узлах Фонда. У меня бы ушло лет десять только на то, чтобы просто найти их, и вся жизнь, чтобы подобрать ключи доступа и разобраться в принципах работы.

И вдруг я вспомнил об объекте под номером SCP-6383-RU «Ни живой, ни мёртвый». В 1997 году он был поставлен на содержание под классом Евклид (потенциально опасный), а сведения о нём были тщательно вымараны из документов. Попытки узнать об объекте хоть что-нибудь строго пресекались, с ним не велось никакой деятельности, его камера ни разу не открывалась на протяжении всех пяти лет, что я отдал Фонду. Всё что знали о нём сотрудники Зоны 112, так это то, что он до 1997 года занимал должность ведущего специалиста по условиям содержания в нашем филиале, но после какого-то инцидента, его заперли в одной из построенных им же камер на пожизненный срок. Искать документы по этому объекту не было времени, так что я спустился на нижние этажи комплекса, сняв ключ-карту с тела Смотрителя, и беспрепятственно проник на минус-третий, самый защищённый этаж Зоны 112. Интуиция подсказывала, что он ещё должен сохранять разум, так как все вышеперечисленные странности в содержании могли указывать на то, что этот объект не нуждается в еде и воде, а значит его нельзя убить тем же способом, что и обычного человека.

Когда двери лифта открылись, я изо всех сил ринулся вперёд по коридору, отсчитывая камеры. Остановившись напротив комнаты под номером двадцать три, я прислонил к валидатору украденный пропуск, чтобы открыть тяжёлую автоматическую дверь. Массивные ставни со скрипом раздвинулись передо мной. За ними оказалась практически пустая, скудно освещённая камера, в центре которой стоял старый деревянный стул. На нём неподвижно сидел человек, чьё высохшее, лишённое каких-либо признаков жизни, тело, казалось, срослось с сиденьем. Голова была неестественно запрокинута назад, а к открытому беззубому рту была приставлена установка, напоминавшая микрофон. Провода от него вели к радиоприёмнику, стоявшему на маленьком медицинском столике справа от него. Руки были стянуты тугими ремнями. На узнике были надеты лохмотья, в которых узнавались рубашка, брюки и стёртые помятые туфли. Многочисленные дыры на груди указывали на то, что в мертвеца, то ли при жизни, то ли уже после неё, неоднократно стреляли из огнестрельного оружия.

SCP-6383-RU «Ни живой, ни мёртвый»

Я уже было решил, что интуиция подвела меня, как вдруг из динамиков приёмника послышались хрипы:

— Они все мертвы, да? — искажённый помехами голос достиг моих ушей, заставив моё нутро перевернуться в очередной раз. — Видимо да, иначе бы они убили тебя за то, что ты здесь.

— Почему вы всё ещё живы? — Спросил я, пытаясь проглотить панику, застрявшую в пересохшей глотке.

— Могу задать тебе тот же вопрос.

— Мне нужна ваша помощь. Вы ведь специалист по содержанию, так? По крайней мере, в прошлом.

Я боялся подходить ближе, чем на один шаг от входной двери, чтобы случайно не попасть под влияние каких-нибудь сверхъестественных сил, ибо понятия не имел, как и за что его поставили на содержание.

— Опишите аномалию.

— Огромные твари, излучающие лучи высококонцентрированного света, — я задрал повыше один из рукавов рубашки, чтобы продемонстрировать ожоги, хотя не был уверен, что он меня видит.

— Насколько огромные?

— Тот, что оставил эти ожоги, был ростом под три метра. Но прямо сейчас вокруг Земли, пусть и на достаточно большом расстоянии, плавают гады, по размерам превосходящие нашу планету в несколько раз.

Из динамиков раздался ни то стон, ни то рычание. Пальцы, отклеившись от подлокотников, заскрипели ногтями по деревянной поверхности. Какое-то время его тело исходило судорогой, которая закончилась так же внезапно, как и началась.

— Учитывая, что мы ещё целы, — произнёс Нежилец, — можно сделать вывод, что они находятся достаточно далеко, и у нас есть время, пока их "свет" не сожжёт атмосферу Земли. Но что бы это ни было, столь массивный сдвиг элементов между вселенными приведёт к краху обоих миров. Я думаю, у тебя есть ещё час, пока не завершится Цикл.

— Цикл?

На несколько секунд комнату заполнил звук, напоминающий чей-то крик, записанный на старую плёнку, которая истёрлась со временем. Пока я раздумывал, стоит ли мне начать бежать, узник утих и снова заговорил, но на этот раз в его голосе чувствовалось раздражение:

— Вас что, совсем не учат основам метареализма? Суть в том, что вселенные расположены очень тесно по отношению друг к другу, зачастую, даже один атом может существовать одновременно в нескольких мирах. Чтобы пресечь возможные парадоксы между несколькими вариациями миров, каждые четыреста минут происходит событие, именуемое Процедурой Перераспределения. По всей мультивселенной происходит общий сброс, всеобщая сегрегация энергии, нечто вроде возврата к стандартным заводским настройкам. Эта причина того, почему большинство сверхъестественных вещей, нарушающих фундаментальные законы физики, залетевших по ошибке в наш мир, остаются в единичном экземпляре. Опасность для нашей вселенной состоит в том, что столь объёмный сдвиг в момент завершения Цикла Сегрегации приведёт к аннигиляции обоих миров, что предотвратит парадоксы на уровне мультивселенной.

— О чём вы говорите? Помогите мне вернуть мир в нормальное состояние. — Взмолился я, готовый рухнуть перед ним на колени.

— Это невозможно. Нельзя просто откатить происходящие события к старту. Все существующие вещи во вселенной имеют свой незримый информационный шлейф. Ты, я, даже этот стул источают вибрации, имеющие вес в границах мироздания, каждое наше действие влияет на всю вселенную, понимаешь? Вот почему аннигиляция наших миров не только необратима, но и необходима. Дальнейшие действия только усугубят положение, и восставший из пепла мир будет вынужден столкнуться с вещами, куда более ужасными, чем те, которые происходят сейчас.

— Но ведь ради этого и существует Фонд, разве нет? Мы спасаем человечество снова и снова.

— Я помню время, когда мы шли на компромисс перед сверхъестественными силами. А теперь люди пытаются их изучать.

— Да кто вы такой?

— Тот, кто однажды пошёл на компромисс. Много лет назад, от лица такой же организации, я заключил договор с аномальными силами, во имя спасения горстки людей, и сегодня уже ты пытаешься сделать то же самое.

— Тогда вы должны знать, что мне нет дела до вашей философии. Придётся вам сообразить, как мы можем минимизировать ущерб от наших действий, иначе мы умрём.

Комнату снова заполнил шум, состоявший из чьих-то криков и обрывочных фраз, лишённых смысла. Сгнившие ногти Нежильца ломались о поверхность подлокотников.

— Прекратите! — Вдруг закричал я, теряя самообладание. — Я сейчас сойду с ума. Не знаю, кто вы, но если в вас осталось хоть что-нибудь от человека, помогите мне. Помогите спасти всех!

— Некого спасать. Через час этой вселенной не станет.

— Я не верю. На лекциях учили, что мир не может просто развалиться на элементарные частицы. Не может!

— Ваши лекторы не знают и не видят того, что знаю и вижу я.

— Да что вы вообще можете видеть?! Вы сидите здесь уже тридцать лет и гниёте, а ваши глаза направлены в потолок.

— Мои глазницы пусты. Подойди ближе и убедись сам.

— Пытаетесь заболтать меня? Хотите, чтобы я приблизился к вам, и оказался в ваших сетях словно муха?

— Идиот. Не всё аномальное, что ты видишь, пытается убить тебя. Я лишь хочу рассказать немного об устройстве мира.

— Боюсь, в соответствии с вашими же словами, у нас нет времени на лекции.

Из динамиков послышался смех.

— У Фонда всегда есть время для лекций. Просто эти бюрократы любят говорить, из-за чего каждая лекция оборачивается горой труднопостижимых терминов.

— Тогда постарайтесь изъясняться кратко.

— Тогда, не перебивай меня хотя бы несколько минут!

— Как скажете. Если, конечно, ваша речь не угнетает когнитивные способности.

— Было бы что угнетать…

— Ближе к делу, пожалуйста!

— Ну, что ж… Как тебе, наверняка, рассказали умники из Фонда, мироздание представлено бесконечным потоком вселенных, похожих и непохожих друг на друга. В каждой отдельной вселенной действуют различные законы физики, формирующие материю и события. Но есть сила, которая рождает все эти миры. Сила, которая стоит за каждой элементарной частицей, за каждой химической реакцией, за каждым событием во всех вселенных. Некоторые называют эту силу Богом, некоторые — нулевым законом. Эта сила невидима. Её нельзя познать, нельзя измерить приборами, ибо атомы этих приборов держаться на этой самой силе. Эта настолько элементарная вещь, что глядя на неё в упор, ты бы думал, что смотришь в пустоту. Эта сила рождает материю, и заставляет её усложняться, создавая атомы, затем молекулы, и наконец, жизнь в самых различных её формах. Наш мир терпит крах просто потому, что пересеклись две очень далёкие по своим свойствам вселенные, и эта тонкая материя, представленная высшей силой, противоречит самой себе. Парадокс, который на самом деле уже не раз случался в иных мирах, и ещё не раз произойдёт.

— И? Я типа должен сейчас успокоиться и принять неизбежное?

— Не только. Как ты знаешь, существует невообразимое число твоих копий, с теми же именами и схожими жизнями. Но вселенные различаются между собой не только явлениями, но и временем, когда эти явления происходят. Этот мир обречён, но ты можешь предотвратить подобный исход событий в параллельной вселенной.

— С чего бы мне делать это?

— Ни с чего. Но подумай вот о чём. Допустим, что я солгал, и существованию мира не угрожает аннигиляция, но что это меняет? Человечество мертво, тебе придётся до конца жизни бродить по земле в полном одиночестве, надеясь на призрачную возможность вернуть всё на круги своя. И учитывая, сколь много на нашей планете не живых, но всё ещё функционирующих аномалий, конец твоей жизни наступит очень скоро, ведь прямо сейчас за ними никто не следит. Этот вариант тебе больше подходит?

— Ваш вариант ничуть не лучше.

— Так ли это? У тебя будет возможность пережить апокалипсис и отсрочить срок исчезновения. Это уже очень много для среднестатистического человека.

— Но как я могу вмешиваться в ход вещей другой вселенной? Это должно иметь свою цену.

— Да, непременно. Твои действия приведут к последствиям в другом мире, но нам уже не суждено увидеть их.

Сказать, что я пребывал в отчаянии, значит ничего не сказать. Мне казалось, будто в моей душе развернулась атомная война, оставив после себя выжженную равнину. И я сдался:

— Скажите, что мне делать.

— Слушай внимательно! Здесь внизу, на складе для хранения аномальных объектов, есть устройства, помеченные номером шесть-три-ноль-один…

— «Замыкатели пространства»? Но я читал, что они действуют меньше сотой доли секунды.

— Да. Мы получили их, когда в 1994-ом накрыли подпольных исследователей, бежавших в Самару после кражи данных об объекте «Томительное ожидание». На тот момент он материализовался в нашей стране, так что ответственность за сокрытие тайны о нём лежало на плечах российских филиалов. Насчёт времени действия, ты абсолютно прав. Все опыты, проведённые с устройствами, дали одинаковые результаты: пространство действительно замыкается само на себя, образуя сферу, изнутри которой физически невозможно выбраться. Мы надеялись, что сможем сделать с их помощью тюрьмы для особо опасных объектов, если нам удастся повысить радиус сферы с ничтожных пяти сантиметров, и растянуть стабильность работы более, чем на восемь тысячных секунды. Возможные перспективы были настолько радужными, что столичные администраторы даже отдельной строкой выделили нам денег на разработку. К сожалению, спустя два года исследований, мы пришли к выводу, что на поддержание той же сферы длительностью хотя бы в один час, нужно было создать «Замыкатель» мощнее в семь с половиной тысяч раз! Такое устройство должно было весить около восьми тонн, и поглощать сотню мегаватт электричества в час только за одну минуту.

SCP-6301-RU «Замыкатель пространства». Внешний корпус и ядро

— Так вы решили проблему или нет?! — Теряя терпение, воскликнул я.

— Спустя два года, когда исследования с «Замыкателями» были прекращены, мы наткнулись на «Ртутный камень».

Числа тут же всплыли в моей памяти:

— Шесть-три-один-четыре.

— Точно! Прескверная штука. Несколько исследователей из-за неосторожности отравились парами жидкого металла, пока выяснили, что камень способен усиливать аномальные свойства неорганических объектов. Сейчас самое важное! Тебе будет нужна комната, примерно девяти квадратных метров без окон. Разместив «Замыкатели» в четырёх углах и поместив в центре «Камень», ты сможешь создать пространство, обособленное от мультивселенной, своего рода, четырёхмерную петлю в пространстве-времени. Судя по моим расчётам, заряда хватит на два часа, после чего петля разомкнётся, и комната «вернётся» на своё место, но, если вселенная будет стёрта, она исчезнет вместе со всем содержимым.

— У меня будет всего два часа? Для чего?!

— Чтобы переписать свою жизнь. Для этого тебе понадобится объект «Шесть-три-пять-два».

— А это ещё что?

В голосе узника, сквозь помехи, послышались нотки презрения:

— Печатная машинка, позволяющая кому ни попадя переписывать свою жизнь. На самом деле, этот объект просто подбирает вселенную, максимально близко попадающую под запрос пользователя, и создаёт в этой вселенной свою копию, — своего рода, способ размножения. Сам человек бесследно исчезает из собственной вселенной, а высшая сила, на которой держались его атомы, используется как топливо для создание новых копий объекта. Очевидно, руководство посчитало её слишком опасной для разглашения о ней даже на территории Филиала. У тебя будет время, чтобы написать о себе текст. Пользоваться аппаратом также просто, как и аналогами, за исключением того, что вместо бумаги будет использоваться твоя кожа.

— То есть… — запнулся я, — этот объект в буквальном смысле снимет с меня шкуру?

— Да нет же, — фыркнул он, — буквы будут выжжены на поверхности твоего тела, и только. Будет больно, но терпимо.

— И сколько нужно писать?

— Не знаю. Мы с большой осторожностью проводили опыты. Думаю, хватит и нескольких предложений. Нюанс в том, что, садясь за аппарат, подопытные втягивались и начинали строчить во весь потенциал своего словарного запаса; мы так до конца и не разобрались, является это аномальным свойством или нет.

— Но если машинка создаст свою копию в мире, где уже есть её копия, не воспримет ли это "высшая сила" как очередной парадокс?

— Нет. В твоём случае перемещение будет происходит из обособленной части мироздания, как звонок с неизвестного номера. Такое событие, безусловно, приведёт к последствиям, но они не будут столь фатальны, потому что материя нашего мира тождественна по своим свойствам тому миру, где будет создаваться копия. Так или иначе, у тебя будет всего два часа.

— Два часа до конца света?! — Изумился я, почёсывая растрёпанную шевелюру плохо слушающимися руками. — В таких темпах я ещё не работал. В таком случае, нужно торопиться.

— Постой! Есть ещё кое-что. Так как я не присутствовал на опытах лично, — я всё-таки, специалист по содержанию, а не исследователь, — не знаю, как, но всё, что ты напишешь потом появится в виде обычного бумажного текста. Не уверен, что могу предугадать, как это будет происходить, но для меня важно, чтобы ты упомянул мою просьбу к Фонду, так как этот текст, рано или поздно, обязательно попадёт в руки к руководству.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужно, чтобы они принесли в эту комнату одну вещь…

В качестве убежища Евгений выбрал кабинет бухгалтера — крохотное помещение без окон, с одним столом и шкафчиком, набитым папками с документами. Без лишних сантиментов, Стацкий выволок за порог грузное тело сотрудника, с ностальгией вспоминая те моменты, когда он мечтал затушить о его большой нос сигарету в отместку за высокомерие и заносчивость. Наверное, счетовода втайне не устраивало, что его уровень допуска на порядок ниже, чем у сотрудника, младше его в два раза. Так или иначе, наткнувшись на его труп, Евгений не испытал ни малейшего сожаления. После очистки кабинета, Стацкий, спотыкаясь о тела коллег, притащил сорока пяти килограммовый камень формы параллелепипеда. Из его недр непрерывно сочилась ртуть через многочисленные трещины.

«Не думаю, что успею за два часа отравиться парами этой дряни», — подумал он, устанавливая Камень в центре комнаты.

После этого он спустился на склад, где воспользовался украденным у руководителя Зоны ключом, чтобы добраться до «Печатной Машинки». Затем принёс цилиндрические «Замыкатели», установил их в соответствии с полученными инструкциями, и запер дверь. Устроившись поудобнее за аппаратом, он привычным движением достал из кармана брюк пачку с надписью «Курение убивает».

«Наполовину пустая, или наполовину полная?» — Насмешливо подумал он, насчитав десять штук.

Зажав во рту одну из сигарет, он положил пачку на стол, зубами разгрызая ароматизирующую капсулу внутри фильтра. Сорвав с папки пломбу, он быстро пробежал глазами по документу, озаглавленному как «Объект SCP-6352-RU "Печатная машинка"», и вдруг, неожиданно для самого себя, начал писать.

Шестого июня, в половине первого часа дня, тучный бухгалтер Фонда, сытно пообедав, вернулся в свой кабинет и обнаружил в нём невероятный беспорядок. Сотни бумажных листов были раскиданы по всему пространству кабинета. На столе не было ничего кроме единственной крепко опломбированной папки с грифом «Совершенно секретно» и старой поломанной печатной машинки. Тело, принадлежавшее когда-то Евгению Стацкому, обернулось грудой бумаги с отпечатанным на них текстом в тот же миг, когда была поставлена последняя точка. Пришедший на суматоху, изрядно взволнованный, руководитель Зоны 112 Денис Одинцов торопливо собрал листы, упаковал в папку и пометив её номером восемь, унёс к себе в кабинет для дальнейшего изучения.

В тысяче километров от этого места, молодой преподаватель физики Евгений Стацкий, числившийся при Московском Государственном Университете, вышел на перерыв после очередной лекции, на которой горячо обсуждал со студентами теорию относительности и яростно отрицал возможность существования параллельных вселенных. Устроившись на лавочке, он вынул из кармана брюк пачку сигарет.

«Десять штук. — Подсчитал Стацкий. — Наполовину пустая, или наполовину полная?»