Две тайны Христа

Глава 27 Подвижничество святого Луки

Основа наших знаний о годах земного существования Христа базируется на сведениях, почерпнутых в Евангелии от Луки, поэтому нам крайне важно проследить путь Луки от неловкого и преданного спутника Павла до гениального летописца.

Через 17-ю главу Деяний пролегает рубеж, который как бы делит это произведение на две части. В первой части описываются путешествия Павла со слов третьих лиц, во второй — от участников событий. «Миновав же Мисию, сошли они в Троаду. И было ночью видение Павлу: предстал некий муж, Македонянин, прося его и говоря: приди в Македонию и помоги нам. После сего видения тотчас мы положили отправиться в Македонию, заключая, что призывал нас Господь благовествовать там» (Деян. 16:8-10). Самое простое решение — считать, что начиная с Троады, а может быть чуть раньше, в обществе Павла появился Лука. Подобной версии придерживался Ренан. Мы категорически отвергаем эту мысль.

В Листрах к Павлу пришел, вероятно, наиболее преданный его последователь. «…Там был некоторый ученик, именем Тимофей, которого мать была Иудеянка уверовавшая, а отец Еллин» (Деян. 16:1). «Его пожелал Павел взять с собою; и, взяв, обрезал его ради Иудеев, находившихся в тех местах; ибо все знали об отце его, что он был Еллин» (Деян. 16:3). Безусловно, Павел из-за особенностей своего темперамента был не очень приятен в общении, поэтому Сила, который до этого времени был единственным спутником Павла, надо думать, был рад новому товарищу. Их встреча произошла в июне 50 г. До ноября 50 г. они путешествовали втроем, а в конце месяца Павел и Сила были заключены в темницу, правда, ненадолго. Начиная с февраля 51 г. и до марта они проповедовали в Фессалониках, поселившись у некоего Ионаса, принявшего христианство. Однако напряжение в городе нарастало. «Братия же немедленно ночью отправили Павла и Силу в Верию, куда они прибыв, пошли в синагогу Иудейскую» (Деян. 17:10). Это апрель-май 51 г. «Но когда Фессалоникские Иудеи узнали, что и в Верии проповедано Павлом слово Божие, то пришли и туда, возбуждая и возмущая народ. Тогда братия тотчас отпустили Павла, как будто идущего к морю, а Сила и Тимофей остались там. Сопровождавшие Павла проводили его до Афин и, получив приказание к Силе и Тимофею, чтобы они скорее пришли к нему, отправились» (Деян. 17:13–15). На наш взгляд, это совершенно ясное указание на то, что Павел вошел в Афины один, без спутников; кстати, описывая его пребывание в Афинах, Лука нигде не употребляет термин «мы». «После сего Павел, оставив Афины, пришел в Коринф» (Деян. 18:1). В июле 51 г. он прибыл в Коринф и через некоторое время поселился у некой четы, только что бежавшей сюда же из Рима. Возможно, это август-сентябрь 51 г. Втроем они занялись ремеслом — изготовлением палаток. «А когда пришли из Македонии Сила и Тимофей, то Павел понуждаем был Духом свидетельствовать Иудеям, что Иисус есть Христос» (Деян. 18:5). Втроем они пробыли в Коринфе до конца 52 г. Здесь же в 52 г. и были писаны оба Послания к Фессалоникийцам, начинающиеся практически идентичной фразой: «Павел и Силуан и Тимофей — церкви Фессалоникской в Боге Отце и Господе Иисусе Христе…»(1 Фес. 1:1). Это послание от трех лиц — Павла, Силы и Тимофея. Луки здесь нет и в помине. В конце 52 г. Павел «…простился с братиями и отплыл в Сирию (и с ним Акила и Прискилла)…» (Деян. 18:18). Далее, после краткого посещения Эфеса перед Пасхой он вступил в Иерусалим. Трудно сказать, остались ли Сила и Тимофей в Коринфе либо отправились с Павлом. Деяния как будто свидетельствуют о первом. Впрочем, это и не так важно. В конце 52 либо на Пасху 53 г. Павел расстается с Силой, с которым он впервые встретился в декабре 49 г. в Иерусалиме. Сила заслуживает отдельного разговора. Скорее всего, он был диакон из числа ста двадцати участников первого собрания. «Тогда Апостолы и пресвитеры со всею церковью рассудили, избрав из среды себя мужей, послать их в Антиохию с Павлом и Варнавою, именно: Иуду, прозываемого Варсавою, и Силу, мужей, начальствующих между братиями» (Деян. 15:22).

Сила, 22 года впитывавший дух Иерусалимской школы, наверняка вместе с Варнавою присутствовал на том историческом диспуте Павла с Петром в Антиохии, где выявились их расхождения. Второе путешествие он проделал вместе с Павлом, да и о первом походе был хорошо осведомлен. Как ему было трудно с Павлом, все больше отдалявшимся от традиций цитадели! Разница в воззрениях школ была настолько велика, что их разрыв был неизбежен. Почти наверняка записки о жизни Павла в период второго путешествия были сделаны Тимофеем и отредактированы Силой. Не следует забывать, что долгие месяцы Сила и Тимофей были вместе без Павла. Тимофей совсем молод, его жизненный опыт невелик. Он слушает, запоминает, записывает…

Деяния, созданные рукой мастера, абсолютно идентичны по стилю. Но это не относится к информативности. Первый этап написан сочно, крупными мазками, фрагментарно. Он повествует о первых годах существования общины после смерти Христа. Это рассказ Силы, больше не от кого в окружении Павла почерпнуть эти сведения. Несомненно, это — свидетельство очевидца. Возможно, рукопись или заметки просматривал Иоанн-Марк, через много лет вновь встретившийся с Павлом, разумеется, он был знаком с Лукой, об этом свидетельствует Послание к Колоссянам. «Приветствует вас Аристрах, заключенный вместе со мною, и Марк, племянник Варнавы (о котором вы получили приказания: если придет к вам, примите его)…» (Кол. 4:10) и далее: «Приветствует вас Лука, врач возлюбленный, и Димас» (Кол. 4:14). Никаких шероховатостей или неточностей в этом блоке нет. Все обстоятельно, достоверно там, где речь идет о событиях, очевидцем которых был Сила. Кстати, все, что связано с убийством Иакова, — это тоже его рассказ. Маленькая неточность — «и Анна первосвященник» (Деян. 4:6.). С 17 по 37 г. первосвященником был Каиафа.

Но вот более позднее рассуждение-вставка: «Мысль о Февде» — это уже Лука (Деян. 5:36) — первая серьезная хронологическая ошибка.

Наименее информативна и достоверна вторая часть — отбытие Павла в Дамаск в начале 33 г. и до первого собора 49 г. Здесь один очевидец событий — сам Павел, а в его памяти сохранились только те самые яркие впечатления, которыми он иногда делился со слушателями. Но информации слишком мало. Из Павла много не вытянешь. И неопределенности множатся.

Сразу две неточности о деталях бегства из Дамаска: «И не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск» (Гал. 1:17). «После сего отошел я в страны Сирии и Киликии» (Гал. 1:21). Этих сведений в Деяниях нет. Автор о них не знает.

Полное отсутствие данных о жизни Павла в Тарсе. Никакой информации о пребывании апостола в Антиохии с 41 по 48 г., т. е. до возвращения Варнавы из Иерусалима.

И третья серьезная ошибка в этом блоке: «А Варнава и Савл, по исполнении поручения, возвратились из Иерусалима (в Антиохию), взяв с собою и Иоанна, прозванного Марком» (Деян. 12:25). Павел в Иерусалиме не был. Пожертвования отвозил один Варнава. В описании первого периода мы насчитали 5 неточностей.

Когда Лука стал спутником Павла, он был очень молодым человеком, годился Павлу в сыновья и почитал апостола без всякой меры. Павел платил ему тем же. Но в эти последние годы до иерусалимской трагедии апостол уже оброс свитой сподвижников, правда, часто по тем или иным причинам покидавших учителя.

Испытывал ли Павел разочарования и горечь? — вопрос скорее риторический. Да. Человек редкой убежденности, он делал свое дело исключительно под влиянием идеи. Уход одних учеников, приход новых — это неизменная составляющая его бытия. «Имея веру и добрую совесть, которую некоторые отвергнув, потерпели кораблекрушение в вере. Таковы Именей и Александр, которых я предал сатане, чтоб они научились не богохульствовать» (1 Тим. 1:19–20). «Ты знаешь, что все Асийские оставили меня; в числе их Фигелл и Ермоген» (2 Тим. 1:15). «Ибо Димас оставил меня, возлюбив нынешний век, и пошел в Фессалоники, Крискент — в Галатию, Тит — в Далматик; один Лука со мною» (2 Тим. 4:10). «Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его! Берегись его и ты, ибо он сильно противился нашим словам. При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не вменится им!» (2 Тим. 4:14–16).

Невероятно, чтобы Лука, начавший вести свои записи вскоре после их встречи, приставал к апостолу с расспросами. Ему приходилось пользоваться впечатлениями Тимофея, фразами, обмолвленными Павлом, рассказами его спутников — не более того.

Теперь нам предстоит самая трудная задача — определить, когда же Павел мог повстречаться с Лукой. Ренан пишет: «Сам он пошел в Филиппы, отпраздновал там Пасху и провел в отдыхе с самыми любимыми для него людьми те семь дней, в которые ели опресноки. В Филиппах Павел нашел ученика, который во время второй его миссии руководил его первыми шагами в Македонии, по всей вероятности, не кого иного, как Луку. Он снова взял его с собою и таким образом приобщил к путешествию рассказчика, которому предстояло передать нам воспоминания о нем с бесконечным очарованием и правдивостью»[149].

Время посещения Павлом Филипп — март — первая половина апреля 57 г. Версия о встрече Павла с Лукой во время второго путешествия, как мы уже писали, ничем не подтверждена. Ни малейшего намека на нее в Деяниях нет, а все послания Павла свидетельствуют о другом: соратники его постоянно меняются, мелькают многочисленные имена, но Луки среди них нет. Единственное, что извиняет Ренана в этом эпизоде, это благая цель — его желание продлить контакт Луки с Павлом. Впрочем, на наш взгляд, гораздо лучше и без натяжки выглядит версия, что первичные записи об апостольской деятельности Павла вели несколько человек. Вначале это был Тимофей, а затем, возможно, и Тертий, писавший под диктовку Павла Послание к Римлянам. Оно интересно тем, что Павел продиктовал его после посещения Македонии, во время третьей миссии. «Ибо Македония и Ахайя усердствуют некоторым подаянием для бедных между святыми в Иерусалиме» (Рим. 15:26). Это одно из последних по времени посланий, написанных на свободе, в котором Павел сообщает о своих планах посещения Испании и направляет приветствия сподвижникам, верующим. Упоминаются 33 имени. Луки среди них нет. Ренан полагает, что послание было написано и отправлено в Рим через Фиву — канхрейскую[150] диакониссу зимой в начале 57 г. Это вполне коррелирует с нашими расчетами. Осенью, точнее, в сентябре 56 г. Павел покидает Эфес и направляется в Македонию, затем в Элладу. И здесь в Деяниях пробел. Нет информации о его пребывании в Коринфе. Однако, безусловно, Эллада — это именно Коринф, Павел провел там всю зиму. Ренан прав, утверждая, что «составление и рассылка так называемого Послания к Римлянам заняли большую часть тех трех зимних месяцев, которые Павел провел на этот раз в Коринфе»[151]. Деяния подтверждают текст послания в том плане, что Луки среди спутников Павла не было. «Его сопровождали до Асии Сосипатр Пирров, Вериянин, и из Фессалоникийцев Аристарх и Секунд, и Гай Дервянин и Тимофей, и Асийцы Тихик и Трофим» (Деян. 20:4).

Лука мог присоединиться к ним после Коринфа, например, сразу же после дней опресночных в Филиппах, т. е. в апреле 57 г., — практически очень небольшой период времени, в течение которого могла произойти эта встреча. Филиппы либо Троада — апрель 57 г.

Напряженность интеллектуальных усилий в Коринфе не позволила спутникам Павла вести там какие-либо записи. Однако с появлением в команде Луки текст Деяний буквально оживает. Чего стоит одна только фраза: «В горнице, где мы собрались, было довольно светильников!» (Деян. 20:8).

Лука оставался с Павлом весь период римского заключения (Послания к Колоссянам, Филимону).

И здесь последняя по счету ошибка Луки, которую можно объяснить тем, что в момент ареста Павла он испытывает сильнейший стресс: имя первосвященника ускользает из его памяти или, что нам кажется более достоверным, он его не знает.

«Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его (Павла) по устам. Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! Ты сидишь, чтобы судить по закону, и вопреки закону велишь бить меня» (Деян. 23:2–3). Эти два стиха Луки очень интересны. Первосвященник, приказывающий бить обвиняемого перед лицом Синедриона, совершает поступок беззаконный и аморальный. Но что означает ответ Павла? Предвидение? Ошибка дублируется.

Действительно, Анан, сын Анана, погиб от рук сикариев (И.В. 2:17.9). Но был ли он первосвященником во время ареста Павла? «Узнав о смерти Феста, император послал в Иудею наместником Альбина. Около того же времени царь (Агриппа) лишил Иосифа первосвященнического сана и назначил преемником ему Анана, сына Анана же. Последний, именно Анан-старший, был очень счастлив: у него было пять сыновей, которые все стали первосвященниками после того, как он сам очень продолжительное время занимал это почетное место. Такое счастье не выпадало на долю ни одного из наших первосвященников» (И.Д. 20:9.1). И у нас появляется интереснейшая возможность уточнить имя первосвященника, издевавшегося над Павлом.

Анан, сын Сефа, тесть Иосифа Каиафы, — сопредседатель и член Синедриона, осудившего Христа, человек, пять сыновей которого стали первосвященниками. Из составленной нами таблицы, приведенной в конце главы, следует, что ни один из них не подходил для данной роли. Маттафий был снят с должности в 44 г., а Анан, назначенный первосвященником в 62 г., удержался лишь 3 месяца.

Версия о том, что в это время первосвященником был Ананий, сын Недевея, малоубедительна. Он также был освобожден в 51 г., а вместо него назначен Ионафан.

Во время описываемых событий, т. е. в прокураторство Феста первосвященником был Измаил, сын Фаба. Вероятнее всего, Лука получил известие о смерти последнего сына, Анана, от руки сикариев в 66 г., а торжество возмездия ассоциировалось у него с именем этого первосвященнического рода. Это ошибка, такая же, как и перемещение во времени в случае с Февдой.

А первосвященник в это время другой, не из рода Анана, а Измаил, сын Фаба (см. таблицу).

Подводим итоги. При оформлении текста Деяний, которое, безусловно, было выполнено после гибели Павла и разрушения храма, автором было использовано три блока информации:

1) события в Иерусалиме — рассказ Силы; иначе как объяснить, что Лука, практически не знавший Иерусалимской общины, с такой теплотой и детализацией описывает ее становление;

2) записи спутников Павла;

3) собственные впечатления и записи автора.

Великое мастерство Луки заключается именно в том, что он органически объединил эти разные по стилю и информативности сведения в единую хронологическую ткань, составляющую неотъемлемую часть нашей культуры.

Вероятно, положившись на имеющиеся у него записи и чувствуя Дар, Лука решил написать развернутое евангелие, а затем и его продолжение после разрушения храма, когда трагедия этого события как-то уже утряслась, стала обыденностью. В Деяниях он совершает минимум две хронологические ошибки (Февда, первосвященник), вполне вероятно, что он, пользуясь ошибочной хронологией (ее приводит Климент Александрийский), на пять лет перенес сообщения о Крестителе и Христе.

Бесспорно, очевидец (Сила) обладает первичной информацией. «Некоторые из так называемой синагоги Либертинцев и Киринейцев, и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном» (Деян. 6:9). Невероятно вспомнить и пересказать эти детали после разрушения храма, около 80 г., когда был окончательно сформирован текст Луки и Деяний. Между этими событиями — более 50 лет. Старцы, с которыми гипотетически мог беседовать Лука, никогда бы не припомнили этих особенностей. Или нюансы второго путешествия: «И нашел некоторого Иудея, именем Акилу, родом Понтянина, недавно пришедшего из Италии, и Прискиллу, жену его (потому что Клавдий повелел всем иудеям удалиться из Рима), — пришел к ним» (Деян. 18:2). Кто, кроме Павла, Силы и Тимофея, мог знать о том, что Акила и Прискилла только что покинули Рим? Стресс от этого события еще не оставил эту молодую чету, и, естественно, они стремились поделиться своими горестями с окружающими. Павел выслушал, утешил, вселил надежду, но только пришедшие в Коринф Сила и Тимофей могли письменно засвидетельствовать происшедшее.

Умело сшитая Лукой хронологическая и географическая ткань поражает своей достоверностью. В то же время все, что связано с особенностью религиозной жизни Иудеи, остается для него тайной. Возможный кратковременный приезд в Иерусалим до ареста Павла — вот все, чем он располагал. И это приводит к специфическим неточностям. Лука не знает и не понимает, что первосвященник может быть только один. «И он пошел и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им» (Лк. 22:4). «Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам, собравшимся против Него, сказал Иисус…» (Лк. 22:52). «…И повелел собраться первосвященникам и всему Синедриону…» (Деян. 22:30). Впрочем, может быть, Лука берет за основу Матфея (26:59; 27:36). Нам кажется, что Матфей, безусловно, знал, что первосвященник в Иудее один, и ни при каких обстоятельствах не допустил бы подобной, по тем меркам очень грубой, ошибки. В других местах он точен (Мф. 26:57–58,62,65). Эта небрежность — результат усилий греческих переводчиков, ставивших целью усилить эффект от судилища. Аналогично у Марка (14:60,61,66 и 14:1, 15:1,3,10). Лука, о котором упоминает Павел в трех посланиях, один из немногих поддерживающих апостола в его связи с внешним миром во время римского заключения. С учетом пребывания Павла в Кесарии — это не менее 4–5 лет. Лука довольно хорошо должен был обжиться в Риме, и независимо от того, какой версии придерживаться о дальнейших странствиях Павла после освобождения, ясно, что Лука, не покидавший его в самое тяжелое время, и далее оставался с апостолом. А все путешествия и апостольское служение Павла могли происходить в Риме и Испании, кончина — в Риме. Психологически не было никакой необходимости Луке удаляться из Рима, может быть, при Нероне он покинул Вечный город, но только на время. Начиная с правления Веспасиана он безвыездно жил в Риме, все более проникаясь идеями совмещения иудео-христиан с Римом, иначе просто нечем объяснить проримский дух его евангелия. На периферии, например в Антиохии, оно совершенно не было бы оценено. Версия римского создания третьего евангелия примерно около 80 г. выглядит наиболее убедительной: Луке в это время около 50 лет, он приобрел достаточный жизненный опыт… Но был он в Иерусалиме только очень короткое время до ареста Павла и, конечно, большую часть либо весь период, когда Павел был арестован и заключен в темницу в Иудее.

Нам теперь понятно, что Лука не только мог, но просто не мог не совершать небольших текстовых и хронологических ошибок. Он находился в ином положении, чем Тацит, Светоний, Флавий. Первые двое занимали очень высокие чиновничьи посты, а Флавий имел писцов, да и сведения о событиях ему готовили.

Лука же был совершенно один. Весь материал, которым он пользовался при составлении своего евангелия, — это труды Матфея, Марка, неизвестная нам логия и, возможно, записи, которые он составил после бесед с Иоанном-Марком. С Силой он не встречался, с другими участниками событий тоже. Иерусалим к тому времени был разрушен, и никаких письменных памятников и консультаций он получить не мог. Надо полагать, что могучая Римская община помогала ему чем могла, преподнося устные предания как факты. Они, словно змеи, переплетались перед глазами Луки, создавая странные и привлекательные картины, иногда совершали свой танец на расстоянии, вступая в диссонанс друг с другом. Он отбирал, синтезировал. Мозаика слов, текстов, воспоминаний постепенно складывалась в единую ткань. События ярко и выпукло занимали свои места, но у Луки не было цифр, припоминаемых или записанных очевидцами. Деяния, в которых нет ни одной даты, образовали изумительный по точности хронологический документ, такой же, как произведения Тацита и Флавия. В них нет хронологических ляпсусов. Все удивительно, фантастически точно. И просто необдуманно выглядят высказывания некоторых современных авторов, приписывающих описание жизни и подвига Павла Маркиону[152].

Евангелие потребовало от Луки значительно большего мужества и терпения, чем от Матфея или Марка. Он не знал его участников, не был очевидцем событий. Он вполне мог интуитивно «придвинуть» к себе, к своему времени те далекие события. Это так естественно. Причем он предельно точен и сдержан в своих выкладках и умозаключениях. Он пишет, что Спасителю к началу служения было около 30 лет — никому и в голову не придет мысль опровергать эти сведения. Он только осторожно, очень осторожно упоминает об Иоанне Крестителе, увязывая его служение с правлением Тиберия. Вряд ли ему приходило в голову, что почти через две тысячи лет множество людей начнет сопоставлять и располагать эти события в единую хронологию. Но можно понять и их, терпеливых и настойчивых, — у них нет выбора.

Вряд ли Лука, так осторожно и скурпулезно описавший хронологию служения Павла, пользовался непроверенными фактами. Мы смело можем утверждать, что никаких точных дат он не знал, он сомневался. Он хотел зафиксировать события и искал варианты. Может быть, ему попалась та самая «ошибочная» хронология, которую мы цитировали в главе о Клименте Александрийском: «Тиберий правил 26 лет 6 месяцев 19 дней». Это трактовка, все объясняющая и, на наш взгляд, наиболее достоверная. Может быть, где-то он почерпнул сведения, что Тиберий стал трибуном в 9 г. н. э.? Он мог отождествить начало трибунской деятельности с императорской властью. Мы можем строить еще множество версий, оценить достоверность которых нам вряд ли удастся…

И в конце нашего небольшого эссе, где мы отдаем дань подвигу этого великого хронолога, небезынтересно ознакомиться с одним пассажем св. Иренея, когда он пишет о Маркионе: «Сверх того, он искажал Евангелие Луки, устраняя все, что написано о рождестве Господа…» (Иреней, с. haer. 1:27)[153]. Может быть, эта правка Маркиона, энергично отстаивающего свои взгляды, исказила текст Луки и вошла в канон? И эта версия тоже весьма интересна, задумаемся над ней. Почему именно текст Луки, а не других евангелистов? Только Лука с присущей ему обстоятельностью просто обязан был привести сведения о рождении Христа. Почему они неточны, мы можем только строить версии.

Иудейские первосвященники.

Первосвященик/Годы/Источник

Анан, сын Сефа — 7-15 — И.Д. 18:2.1

Исмаил, сын Фаби — 15 — И.Д. 18:2.2

Елеазар, сын Анана*[154] — 15–16 — И.Д. 18:2.2

Симон, сын Камифа — 16–17 — И.Д. 18:2.2

Иосиф Каиафа — 17–37 — И.Д. 18:4.3

Ионаф, сын Анана* — 37–38 — И.Д. 18:5.31**[155]

Феофил, сын Анана* — 38–41 — И.Д. 19:6.2**

Симон Канфера, сын Боэта — 41–42 — И.Д. 19:6.2

Маттафий, сын Анана* — 42–44 — Черток Я.Л.[156]

Элионей, сын Канферы — 44–46 — И.Д. 19:8.1

Иосиф, сын Кемея — 46–49 — И.Д. 20:5.2

Ананий, сын Недевея — 49–51 — И.Д. 20:5.2

Ионафан — 51–52 — И.Д. 2:13.3

Измаил, сын Фаба — 52–60 — И.Д. 20:8.8

Иосиф Кавий, сын Симона — 60–62 — И.Д. 20:8.11

Анан, сын Анана* — 62 (3 месяца) — И.Д. 20:9.1

Иисус, сын Дамнея — 62 — И.Д. 20:9.1

Иисус, сын Гамалиила — 62 — И.Д. 20:9.4

Матфей, сын Феофила — 62–64 — И.Д. 20:9.7

Анан, сын Анана — 64–66 — И.В. 2:17.6

Прокураторы Иудеи

Годы правления

Колоний — 6-8

Амбивий Марк — 8-10

Руф Анний — 10-15

Грат Валерий — 15-26

Пилат Понтий — 26-37

Марцелл — 37-44

Фад Гай Куспий — 44-46

Тиберий Александр — 46-49

Куман Вентидий — 49-52

Феликс Марк Антоний — 52-60

Фест Порций — 60-62

Альбин Луций — 62-64

Флор Гессий — 64-66