Двенадцатый рыцарь

10

Зеркальное соответствие

Джек

Мы с Цезарио выбираемся из Галлеса, страны тысячи чародеек, около трех часов ночи. Следующий крестовый поход — Гауннес, все те же сражения, но теперь с PvP-ареной в стиле турнира. (Игрок против другого игрока. Видите? Я начинаю разбираться в этом.) Цезарио ворчит в чате, напоминая мне потренироваться с горячими клавишами, а потом я засыпаю на своей привычной вмятине на диване.

Просыпаюсь ближе к полудню от вибрации телефона.

как прошел MagiCon? — пишет Оливия, и это первое сообщение от нее за последние два месяца.

отлично провел время, — отвечаю я сквозь одурманивающий сон. — хоть и скучал по тебе

ага, обидно, что я не смогла прийти, — присылает Оливия. — Ви сказала, что ей было весело!

Разум подсказывает, что надо бы над этим посмеяться: сама мысль о том, что Оливия, моя почти-девушка, пишет о том, как моя заклятая врагиня Ви Рейес отлично провела со мной время, кажется настолько нелепой, словно нас всех затянуло в Черную дыру.

Но другая часть меня ощущает, как воспоминание становится острее, словно крошечный укол в мою груди. Тот момент с Ви в машине… был честнее, чем я ожидал, и реальнее всего, что я чувствовал за долгое время.

да, было весело, — отвечаю я, потому что это самый простой вариант.

В этот момент отец стучит по подлокотнику дивана:

— Тук-тук.

— Ты звал? — спрашиваю я, размышляя о том, как написать Оливии что-то одновременно чертовски романтичное и в то же время проявить заботу и понимание ее потребности в уединении. Настоящая головоломка.

— Готов к физиотерапии? — напоминает отец, и, ах да, сегодня он замещает маму. — Может, если все пойдет хорошо, ты снова сможешь опираться на колено.

Боже, неужели это не чудо? Я поставил себе цель избавиться от костылей к выпускному, потому что уверен: как только я вернусь к нормальной жизни, Оливия поймет, что между нами ничего не изменилось. Что я все еще «я», и мы все еще «мы».

Перед глазами вдруг всплывает лицо Ви — не ее обычный хмурый взгляд, говорящий, что я идиот, а то, как она выглядела вчера вечером. «Бесконечное количество версий», — говорила она, и звезды вокруг ее глаз будто сливались с отблесками уличных фонарей.

Я моргаю, прогоняя это видение. Главное сейчас — избавиться от костылей.

— Как скоро я смогу тренироваться? — спрашиваю.

Отец выглядит так, будто готовится сказать что-то менее обнадеживающее, но вместо этого стискивает зубы и выдает нечто более разумное и, вероятно, одобренное мамой:

— По одному делу за раз. Давай сначала убедимся, что нога снова выдерживает нагрузку. — Он одаривает меня полуулыбкой. — Но это первый шаг на пути к возвращению в плей-офф.

Впервые за несколько дней мысли о рыцарях уходят на задний план.

— Тогда давай вернем мне мою жизнь, — говорю я, и отец хлопает меня по спине.

Пора возвращаться к нормальной жизни.

— Эй, не спеши, — говорит Эрик. — Последнее, что нам нужно, — чтобы твое колено снова тебя подвело. Помни, речь идет о балансе и стабильности. Сначала нужно укрепить квадрицепс, а потом…

— Понял. — Я порвал колено, а не квадрицепс, и с ним уже все в порядке. — Я понял.

— Расслабься, малыш. Моя задача — сделать так, чтобы ты мог играть следующие пять лет, а не пять недель. — Он присаживается, глядя на шрам после операции. — Как ощущения?

Отлично. Идеально.

— Все в порядке.

— А как с командой?

— Ждут, пока ты сделаешь свою работу, — напоминаю я, и он бросает на меня строгий взгляд.

— Впереди еще долгий путь, малыш. — Эрик встает. — Сроки не изменились. Тебе все еще потребуется около года на полное восстановление.

— У меня нет года, — расстроенно ворчу я.

Он серьезно смотрит на меня.

— Либо ты дашь себе достаточно времени, Джек, либо твое колено заставит тебя это сделать. Риск повторной травмы, если вернешься к тренировкам слишком рано, невероятно высок.

— Но ты же сказал…

— Я сказал, что ты сможешь опираться на ногу, но футбол заставляет твое тело проходить через ад. Поверь мне, я знаю. — Он показывает шрамы на своих коленях. — Как ты думаешь, как я здесь оказался?

Я молчу, и он вздыхает.

— Знаешь, все эти годы в тренировочных центрах заставили меня понять, что я хочу лечить людей. Брать что-то сломанное и делать его снова работающим. — Он пожимает плечами. — Иногда жизнь складывается так, как складывается.

Более жестокая часть меня хочет возразить, что работа физиотерапевта не заменит украденную профессиональную карьеру. (Ви, вероятно, так бы и сказала, но хорошо, что ее здесь нет.)

— Просто подумай об этом, — добавляет Эрик, делая несколько заметок.

Мое сердце замирает.

— То есть, я не получаю одобрение?

— Неа, хотя костыли тебе больше не нужны. — Он демонстративно отбрасывает их в сторону, и я оживаю. — Но ты будешь ходить сюда каждую неделю. Или чаще, если сможешь договориться с родителями.

— Да-да, я знаю…

— Через месяц или около того, может, начнешь бегать. Тренировки с командой к концу сезона — возможно. А что касается игр…

Я морщусь.

— Разберемся, когда подойдет время?

Он указывает на меня.

— Бинго. Умный парень, — указывает он на меня.

Я делаю несколько шагов, просто чтобы почувствовать это.

— Спокойнее, — напоминает Эрик.

Я немного ощетиниваюсь:

— Это всего лишь ходьба. Я был экспертом в этом плюс-минус всю свою жизнь.

— Послушай, — он останавливает меня жестом. — Я знаю, что ты злишься из-за всего этого…

— Нет, не злюсь.

— Злишься.

На самом деле он понятия не имеет, насколько сильно я зол, ну и ладно. Я просто молчу.

— Любой может пострадать, — снова говорит он. — Никогда нельзя исключать возможность того, что карьера может завершиться. Но ты молод и здоров, — уверяет он меня, — и ты поправишься. Однако не стоит торопиться.

— Понял.

— И не помешает рассмотреть другие варианты, — снова говорит он.

— О, а есть другие варианты? — отзываюсь я, вспоминая наши c Ви шуточки. Но, так как ее нет рядом, чтобы подыграть, то Эрик просто качает головой.

На самом деле он не понимает, насколько я зол. Но я молчу.

— Ладно, умник, — говорит он. — Увидимся во вторник.

В первые дни после MagiCon Ви демонстративно меня избегает — вероятно, чтобы я случайно не решил, будто мы вдруг стали друзьями. Но к середине недели я уже не выдерживаю и решаю ее найти. Ведь когда дело касается подготовки к выпускному, она, пожалуй, знает больше, чем весь остальной школьный совет вместе взятый. Именно поэтому я пишу ей после уроков, а она коротко отвечает, что еще на территории кампуса, конкретно — в маленьком спортзале, что звучит немного странно, но еще страннее оказывается то, что я вижу, когда туда захожу.

— Ух ты, — говорю я, замечая ее в углу, нервно расхаживающую вокруг тяжелой боксерской груши для команд по рестлингу. Ви, похоже, не слышит, как я вошел, и успеваю насчитать серию из десяти ударов ногами, прежде чем она снимает наушники и замечает меня. — Это что, бойцовский клуб?

— Первое правило бойцовского клуба… — отвечает она, тяжело дыша, затем поджимает губы, больше озадаченная, чем грубая. — Что тебе нужно? — спрашивает, засовывая наушники во внутренний карман шорт, и я удивляюсь, что она вообще такое носит. (На ней свободная майка, и, что странно, без привычных сатирических лозунгов. Даже почти скучаю по ним.)

— Твое сообщение было загадочным.

— Ой, извини, эм… — Я роюсь в сумке в поисках своих записей. — Знаешь тот список форм, который лежит в комнате школьного совета?

— Ага, — усмехается она, и я тяжело вздыхаю, прерывая свои попытки найти нужные документы.

— Ты его составила, да?

Она лишь молча пожимает плечами, на мгновение задерживая взгляд на груше, словно думает снова ее пнуть, но вместо этого поворачивается ко мне.

— Тебе нужен какой-то конкретный бланк?

— Да, для финансового одобрения, но, кажется, один из журналов пропал…

— А, ясно, извини. — Она идет к своему рюкзаку, лежащему на полу. Ви явно одета для тренировки, и на ее запястьях и руках намотаны черные бинты, которые выглядят довольно сложно, и… честно говоря, ей это все идет. Что бы это ни было.

На миг мне приходит в голову мысль, что мне, кажется, нравится натыкаться на такие неожиданные детали о ней. Это делает ее менее загадочной… или наоборот, еще более удивительной. Даже не знаю, что именно.

— Это способ снять стресс? — спрашиваю я, и она удивленно поднимает глаза.

— Что?

— Ну, это, — киваю в сторону груши, которую она только что избивала. — Что-то не так?

— Нет. — Хотя по ее виду ясно, что да. И она явно не хочет об этом говорить.

— Это… Тхэквондо? Или что-то подобное?

Она вытаскивает, по-видимому, не ту папку, хмурится и тянется за другой, рассеянно отвечая:

— Нет, муай-тай.

— О, это… — я моргаю. — Подожди, ты занимаешься этим с братом?

Она резко поднимает взгляд, и я понимаю: черт, упс.

— Да, — ее голос становится настороженным. — Мы тренируемся вместе.

Удивительно, что Баш находит на это время. Ви — единственный человек, умеющий так сверхчеловечески управлением временем. Хотя, наверное, это логично — они ведь близнецы.

— Не знала, что ты знаешь это про Баша, — добавляет Ви осторожно.

— Да, я просто… где-то это слышал, наверное. Это ведь не так распространено. А почему ты здесь? — резко меняю тему, стараясь, чтобы это выглядело нормально — знать такие вещи о ком-то. Я присаживаюсь рядом, ожидая ответа, и она замирает, заметно напрягаясь.

— Моя студия закрылась на неделю, и… — Она смотрит на меня и сглатывает, внезапно чувствуя себя неловко. — Боуэн впустил меня. Он тренер по волейболу у девочек, и… — Еще одна пауза. — В любом случае, это тот бланк, который тебе нужен? — резко заканчивает она.

— О, точно, — я опускаю взгляд на свои записи и радуюсь, что у меня появился повод отвести взгляд, — да, вот эта, для одобрения администрации…

— Держи. — Она протягивает мне нужную форму, и я замечаю, что на папке написано «Казначейство школьного совета».

— Знаешь, я спрашивал Райана, есть ли что-то подобное. Он сказал, что нет, — комментирую я, и она хихикает.

— Разумеется. К счастью, теперь, когда я больше не отвлекаюсь на твою работу, у меня есть время делать его работу без помех. — Она явно раздражена, и я ее понимаю. Честно говоря, я никогда не видел, чтобы Райан что-то делал.

— Я всегда думал, что его работа — просто подписывать чеки.

Она закатывает глаза.

— Предполагается, что он должен управлять бюджетами всех клубов, а также нашим бюджетом. Вот это, например, для подарка выпускникам, — объясняет она, показывая мне страницу со своими заметками.

— А-а.

Мы оба одновременно поднимаемся и замираем, чтобы случайно не столкнуться.

— Прости, — глубоко вздыхает она. Я не совсем понимаю, за что она извиняется, но, честно говоря, если бы она не сказала первой, я бы тоже извинился. Между нами ощущается какое-то… напряжение. — Что-нибудь еще?

— Нет, разве что хочешь научить меня муай-тай, — полушутя говорю я.

Она бросает взгляд на мое колено и берет бутылку с водой.

— Думаю, это не лучшая идея, чемпион. Сколько прошло минут с тех пор, как ты перестал ходить на костылях? Пять?

— Три дня, но спасибо, что заметила, — отвечаю я, внимательно разглядывая боксерскую грушу. Это кажется безопаснее, чем встречаться с ней глазами прямо сейчас. — Вряд ли у меня есть к этому талант.

— Никогда не дрался? — она выглядит слегка удивленной.

— Знаешь, как ни странно, у меня на самом деле нет врагов.

— Боже, как же тебе скучно живется, — она тянется рукой, растягивая мышцы, и я замечаю, насколько ее плечи в отличной форме, прежде чем напомнить себе, что это не имеет значения. — Если хочешь, могу научить тебя позже.

— Как заводить врагов? — шучу я.

— Нет, это врожденный талант.

Если бы я ее не знал, подумал бы, что она меня дразнит.

— Честно говоря, не уверен, что смог бы ударить тебя.

— Почему? — ее улыбка мгновенно исчезает. — Не говори, что ты из тех, кто не бьет девушек, даже если они… — она делает паузу, высоко пинает грушу, — тренировались для этого.

Тот скрытый слой напряжения, который я заметил ранее, снова выходит наружу. Она может это отрицать, но ей явно не по себе. Ее явно что-то беспокоит, и я надеюсь, что это не связано со мной.

— Нет. Я просто не смог бы ударить тебя, — уточняю я. Она уже готовится сменить стойку, но замирает на полушаге. — Уверен, ты нанесла бы серьезный урон моему красивому личику.

Она пытается скрыть улыбку.

— Боишься, Орсино?

— Тебя? Конечно, — уверяю я. — До ужаса. Я с облегчением думаю, что ты не лайнбекер.

— По крайней мере, пока нет, — говорит она с полуухмылкой, прежде чем скрыть ее и снова взглянуть на меня. — Итак, у тебя есть все, что нужно?

— М? — Ах, она хочет, чтобы я ушел. Часть меня вздрагивает от этого, но справедливости ради — я ее отвлек. — О, да, определенно. Спасибо еще раз. — Я убираю бумагу в блокнот, но вдруг останавливаюсь. — Эй, ты… в порядке? — спрашиваю, слегка колеблясь.

Я не жду, что она откроется. Хотя часть меня думает, что после нашего последнего разговора она могла бы. И еще более странная часть меня даже хочет услышать хоть что-то, что даст повод остаться.

Но ее ответ предсказуем: она пожимает плечами.

— Не волнуйся обо мне, Герцог Орсино, — отвечает она, готовясь к новому раунду с чем-то, что явно не хочет мне показывать. — У тебя ведь своя жизнь, к которой нужно вернуться, — добавляет она, вставляя наушники и бросая быстрый взгляд на мое колено, прежде чем окончательно уйти в свои мысли.

К сожалению, через несколько дней становится очевидным, что избавление от костылей вовсе не означает возвращение к прежней жизни. Меня по-прежнему не допускают к беговым тренировкам, а Оливия на этой неделе так и не появилась в школе из-за болезни, вежливо отклоняя мои предложения принести ей суп (или сделать еще что-нибудь «бойфрендское»).

лучше тебе остаться дома, где безопасно, — говорит она. И в этот момент я осознаю, что ее представления о моих приоритетах далеки от реальности. Я бы с радостью подхватил ее простуду, если бы это вернуло нам хоть часть той драгоценной эмоциональной близости. Однако она отчаянно стремится сохранить между нами дистанцию, и я возвращаюсь к рыцарям.

ГЕРЦОГОРСИНО12: это отстой

Ц354Р10: привет, солнышко

ГЕРЦОГОРСИНО12: когда мы уже перейдем на следующий уровень?

ГЕРЦОГОРСИНО12: мы здесь уже целую вечность

Ц354Р10: мы буквально только что сюда попали

ГЕРЦОГОРСИНО12: я не помню времени до Ламорака⁸²

Ц354Р10: ты, кажется, забыл, что нам предстоит сражаться с тридцатью рыцарями одновременно

Ц354Р10: избавь меня от истерики

Странно, но это действительно помогает мне чувствовать себя лучше, хотя сложно поверить, что Цезарио в реальной жизни такой же. Недавно я видел Баша Рейеса, он разговаривал с Ви и активно жестикулировал. Она меня не заметила, но он — да. Когда я кивнул ему, он нахмурился. Видимо, он очень серьезен в вопросе разделения своих игровых и реальных личностей.

ГЕРЦОГОРСИНО12: разве у тебя никогда не бывает проблем?

ГЕРЦОГОРСИНО12: мне кажется, я только и делаю, что негодую

Ц354Р10: верно

Ц354Р10: так и есть

ГЕРЦОГОРСИНО12: ну, было бы гораздо веселее, если бы это было взаимно

ГЕРЦОГОРСИНО12: лично я обожаю хорошую ругань

ГЕРЦОГОРСИНО12: и судя по тому, что ты тоже не спишь в 2:30 ночи, я думаю, что твоя жизнь не такая уж радужная и солнечная

Цезарио делает паузу перед тем, как ответить.

Ц354Р10: ты перестанешь ныть, если я расскажу тебе про одну (1) проблему?

ГЕРЦОГОРСИНО12:!! да

ГЕРЦОГОРСИНО12: это основа дружбы, если что

ГЕРЦОГОРСИНО12: взаимные уступки, поддерживающие комментарии типа «избавь меня от истерик» и т. д. и т. п.

Ц354Р10: мы не друзья

ГЕРЦОГОРСИНО12: верно, добавь это к моему списку проблем

Ц354Р10: уф

Я жду, пока он напечатает.

Ц354Р10: моя мама встречается кое с кем

Ох, знакомо. Когда моя мама впервые пошла на свидание, я был очень расстроен, но брат Кэм заставил меня пойти с ним в спортзал, так что в итоге я настолько сильно вспотел, что забыл обо всем.

Ц354Р10: теперь она считает, что мне нужно быть более «снисходительным»

Ц354Р10: или что-то в этом роде

Ц354Р10: похоже, он промывает ей мозги

Интересно, Ви это тоже беспокоит?

(Не то чтобы меня это волновало.)

ГЕРЦОГОРСИНО12: не ожидал, что в списке возможных проблем окажется зомби-бойфренд, но если честно, я не злюсь

Ц354Р10: эй, ты сам напросился

Ц354Р10: и ты получил то, что хотел

ГЕРЦОГОРСИНО12: он что, какой-то гуру здоровья? терапевт?

Ц354Р10: хуже

Ц354Р10:: пастор для молодежи

Я заливаюсь смехом. И, к счастью, никого этим не смущаю, поскольку вернулся в свою спальню и больше не занимаю общее пространство в гостиной.

ГЕРЦОГОРСИНО12: твоя мама встречается со священником??? Это вообще законно?

Ц354Р10: должно быть незаконно

Ц354Р10: во имя сохранения моего рассудка

ГЕРЦОГОРСИНО12: точно

Ц354Р10: мы даже не протестанты

Ц354Р10: то есть, конечно, у Ватикана ОЧЕВИДНО есть проблемы, но немецкие князья подкупили Мартина Лютера, чтобы он переписал Библию, так что там институционально вся основа трещит по швам

ГЕРЦОГОРСИНО12: понятия не имею, о чем ты, но продолжай, король⁸³

Ц354Р10: хах

Он отправляет мне эмодзи с закатывающимися глазами.

Ц354Р10: ты, похоже, наслаждаешься этим, да?

Ц354Р10: деградацией моей психики

ГЕРЦОГОРСИНО12: ага вообще-то

ГЕРЦОГОРСИНО12: хотел бы дать тебе дельный совет, но, знаешь, «избавь меня от истерик», так что…

Ц354Р10: ты такой полезный

ГЕРЦОГОРСИНО12: знаю, это мое проклятие

Он ничего не говорит, поэтому я решаю, что можно безопасно сменить тему.

ГЕРЦОГОРСИНО12: кстати, по другой теме

ГЕРЦОГОРСИНО12: эта новая девушка, с которой сотрудничает Цезарио в ВТ

Ц354Р10: ее зовут Кресцентия

ГЕРЦОГОРСИНО12: я буквально никогда запомню ее имя

ГЕРЦОГОРСИНО12: она всего лишь промежуточная станция на пути к Лилиане

Ц354Р10: о боже, ты анти-Кресцентия?

ГЕРЦОГОРСИНО12: я понятия не имею, о чем ты, но фанатом я точно не являюсь

Ц354Р10: о боже

ГЕРЦОГОРСИНО12: она просто тратит наше время

ГЕРЦОГОРСИНО12: им c Родриго стоит просто пойти вместе за грибами или что-то в этом роде, я не знаю

ГЕРЦОГОРСИНО12: пусть будут скучными где-нибудь в другом месте

Ц354Р10: вау

Ц354Р10: ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО шипперишь Цезарио и Лилиану ага

ГЕРЦОГОРСИНО12:???

Ц354Р10: они твои otp

ГЕРЦОГОРСИНО12:??????????

Ц354Р10: это one true pairing — единственная верная пара

Ц354Р10: дурацкое выражение, но если ты зайдешь на Tumblr, там будут одни только их монтажи

Ц354Р10: загугли цезарио x лилиана

Я открываю новую вкладку и меня тут же заваливают видеороликами на YouTube под грустные поп-песни и длинными тредами в Twitter.

ГЕРЦОГОРСИНО12: НУ СЛАВА БОГУ, НЕ ВСЕ ИДИОТЫ

Ц354Р10: ой, лол, так всегда

Ц354Р10: не могу поверить

Ц354Р10: первый неканоничный пейринг в твоей жизни

ГЕРЦОГОРСИНО12: не знаю, что это значит

Ц354Р10: не парься

Ц354Р10: суть в том, что я понятия не имел, что ты такой *~рОмАнТиК~*

ГЕРЦОГОРСИНО12: чувак, да, это все мое

ГЕРЦОГОРСИНО12: я активно пытаюсь вернуть свою девушку

ГЕРЦОГОРСИНО12: алло

ГЕРЦОГОРСИНО12: я король романтики

Ц354Р10: тебе стоит потусоваться с зомби-бойфрендом моей мамы, пастором Айзеком

ГЕРЦОГОРСИНО12: о, это мой пастор

Ц354Р10: ТЫ ШУТИШЬ

ГЕРЦОГОРСИНО12: да, лол, определенно шучу, моему пастору шестьдесят, и он любит шутки про пап и Motown

Ц354Р10: честно говоря, я бы выбрал это вместо «возлюби ближнего своего» Айка⁸⁴

ГЕРЦОГОРСИНО12: ну, ты можешь ненавидеть Айка, сколько хочешь

ГЕРЦОГОРСИНО12: это безопасное пространство

Он снова на секунду замолкает.

Ц354Р10: пожалуйста, можем уже наконец-то убить пару рыцарей?

Я едва сдерживаю смех.

ГЕРЦОГОРСИНО12: какой здоровый подход

ГЕРЦОГОРСИНО12: хотя справедливо, я не хотел так жестить с Ламораком

ГЕРЦОГОРСИНО12:: прикольно, что каждый уровень разный, это не дает скучать

Ц354Р10: именно это мне и нравится

Ц354Р10: и лор хороший, и геймплей отличный

На MagiCon обсуждали эту тему. Я никогда особенно не задумывался, чем так хорош «Двенадцатый рыцарь», ведь у меня не было ни опыта в играх, ни компании, с кем можно это обсудить. Кажется, ключевая идея игры — создание интересной истории и мира, который постоянно развивается. Было много технических деталей про механику движения игроков, в которых я ничего не понимаю. Только когда люди начали упоминать такие термины, как «динамическое освещение» и «трассировка лучей», я осознал, что это именно те моменты, которые я замечал, когда восхищался, насколько реалистично выглядит игра: как вода отражается, как включаются и выключаются огни, как естественно анимируются неигровые персонажи. Просто я раньше не знал, как выразить все это словами.

ГЕРЦОГОРСИНО12: должно быть крутая работа

ГЕРЦОГОРСИНО12: намного круче, чем то, что делает мой физиотерапевт

Не понимаю, как наблюдение за тем, как кто-то медленно идет по беговой дорожке, может быть таким же крутым, как создание чего-то из ничего — из каких-то нулей и единиц. Дикость.

Ц354Р10: ну

Ц354Р10: на заметку

Ц354Р10: есть в мире и другие профессии, помимо физиотерапевта и футболиста

Ц354Р10: или так мне говорили

ГЕРЦОГОРСИНО12: моя очередь закатывать глаза

Ц354Р10: ну, если ты планируешь говорить глупости, то не знаю, чего ты от меня ждешь

ГЕРЦОГОРСИНО12: справедливо

ГЕРЦОГОРСИНО12: а какой у тебя план

Он что-то пишет, потом удаляет. Потом снова пишет.

Ц354Р10: обязательно иметь план? У меня есть интересы, хобби, увлечения. Разве этого мало?

Ц354Р10: если честно, это выглядит как обман

Ц354Р10: у нас впереди лет пятьдесят, чтобы просто зарабатывать деньги, так что не вижу смысла уже сейчас решать, какую работу я хочу выполнять до конца жизни

ГЕРЦОГОРСИНО12: мне нравится, как ты можешь омрачить все за секунду

Ц354Р10: спасибо, это талант

Но, если честно, я не могу перестать об этом думать. Интересы? Хобби? Увлечения? Раньше я считал, что футбол — это моя страсть, но с тех пор как начал играть в «Двенадцатого рыцаря», я понял, что дело совсем не в этом. Конечно, я люблю этот вид спорта, но мне нравится в нем не то, как я двигаюсь. Не механика и не физика.

Мне нравится игра.

И я не знаю, что делать с этим новым пониманием.

не думаю, что смогу пойти на танцы в субботу. прости, Джек, — пишет мне Оливия на следующий день.

Не буду врать — это немного меня огорчает, хотя винить ее в этом я не могу. Чтобы отвлечься, я сосредотачиваюсь на отупляющих задачах, чтобы занять день: помогаю Маккензи достать что-то с полки, подписываю документы, рисую, передвигаю вещи. Когда Кайла жалуется, что не хватает людей, чтобы разносить закуски или принимать билеты, я предлагаю свою помощь.

— Серьезно? — раздается голос за спиной, и, обернувшись, я вижу Ви Рейес.

Мы не говорили после той встречи в спортзале. Я бы не прочь пообщаться с ней сейчас — как бы странно это ни звучало, — но, кажется, наша новая дружеская динамика еще не готова к проверке в публичной обстановке.

Я снова поворачиваюсь к Кайле:

— Вряд ли я буду отрываться на танцполе, — шучу, намекая на свое колено, и вписываю свое имя под именем Ви. — Просто дай знать, что нужно делать, и я помогу.

— Спасибо, Джек, — Кайла одаряет меня редкой в последнее время улыбкой и начинает отдавать распоряжения другим (что-то насчет того, как важно не терять «грандиозность» темы мероприятия).

За моей спиной Ви все еще стоит неподвижно.

— Ты, оказывается, тоже бываешь на школьных мероприятиях, — замечаю я вслух.

— Похоже, мы увидимся там, — отвечает она.

Если она пыталась сказать это холодно, то у нее не получилось. Хотя какой-то эффект это все равно произвело. Где-то глубоко внутри.

— Похоже, — выдыхаю я, прочищаю горло, и мы оба быстро отворачиваемся друг от друга.

Ви

В пятницу днем я оказываюсь перед дверью самого большого дома, в котором когда-либо бывала. И хотя в Мессалин-Хиллз полно огромных домов, c живущими в них людьми я лично не знакома.

— Привет, — говорит Оливия, открывая дверь. На ней накинут плед, как плащ, а волосы собраны в высокий пучок. — Спасибо, что пришла.

— Без проблем. Мне стоит…? — я показываю на свою обувь, но она качает головой.

— Как тебе удобнее. Можешь снять, если так комфортнее.

Мне сложно представить, что я когда-нибудь буду чувствовать себя здесь комфортно, в этом доме, где все блестит и переливается от множества дорогих вещиц, которые я, скорее всего, случайно сломаю. Но поскольку Оливия босиком, и я боюсь испачкать пол, я стягиваю кроссовки и оставляю их у двери.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я, когда она жестом приглашает меня следовать за ней.

— Лучше, спасибо. Я больше не заразна, но давай посидим снаружи, на всякий случай.

— На улице хорошая погода, — соглашаюсь я, глядя на семейные портреты на стене. Оливия и ее сестры выглядят как клан аккуратно подстриженных принцесс рядом с их величественными родителями.

— Кстати, моя семья уехала, — говорит Оливия, поймав мой взгляд. Мы идем через коридор, который ведет в просторную гостиную. В ее задней части виднеется проход на задний двор с огромным газоном, бассейном, джакузи и очаровательной беседкой. — Так что можешь не беспокоиться о том, что мы с кем-то столкнемся.

Я иду за ней на носочках, пока она босиком выходит наружу. Мы оказываемся у углубления с очагом в центре двора, которого я не заметила из гостиной.

— Это… — начинаю я, но «красиво» явно не подходит.

Оливия смеется:

— Знаю.

— Я не ожидала…

— Никто не ожидает. Но чем внушительнее дом, тем больше люди склонны считать нас «хорошими соседями», а не… ну, не знаю, террористами. — Она говорит это совершенно спокойно.

— Это когда-нибудь… было проблемой?

Она сдержанно улыбается:

— Иногда. Но мой папа очень хороший онколог, и ты удивишься, насколько любезными становятся люди, когда боятся долгой, мучительной смерти.

Ох, могу себе представить.

— А твоя мама?

— Ну, она вроде светской львицы с Ближнего Востока.

— Правда?

— Да, бывшая королева красоты и все такое. Она и мои тетушки проводят большую часть времени в спа.

— Твои кузены, наверное, в основном с ее стороны? — Я чувствую, как великолепие этого места начинает давить на меня, и пытаюсь завести поверхностный разговор.

— У обеих сторон семьи большие кланы, но да, я предпочитаю родственников со стороны мамы. Кузины папы более консервативны, менее… космополитичны. У меня даже есть отдельный гардероб для встреч с ними. — Она садится, завернувшись в плед. — Много водолазок, — поясняет она, — и длинных юбок.

— Понимаю. — Я устраиваюсь на противоположной стороне очага и вытаскиваю из рюкзака блокнот. — У меня с бабушкой так же.

Которую, по совпадению, я только что видела, поскольку время от времени Лола боится за наши грешные души и тянет нас на церковные мероприятия. Обычно в этих собраниях нет ничего примечательного, поскольку, как мне ни жаль сообщать, никаких пятидесятнических огненных языков⁸⁵ я пока не наблюдала. Однако на этот раз Лола решила, что у меня появился тайный парень, потому что застала меня с улыбкой, когда я листала блог MagiCon на телефоне. (Она, видимо, решила, что я теряю голову от каких-то сентиментальных сообщений, хотя на самом деле я просто вспоминала… ну, неважно.)

— Не то чтобы мой гардероб был очень интересным, — добавляю я, прочищая горло и надеясь сменить тему.

Оливия поднимает бровь и указывает на мою футболку. Это один из тех ретро-дизайнов с мультяшными детьми, которые держат кинжалы, и надписью: «ДАВАЙТЕ ПРИНЕСЁМ В ЖЕРТВУ ТОБИ!».

— Ладно, это — интересная вещь, — признаю я, — но моя обычная «ботанская» одежда была в стирке. — И для протокола: я не имею никаких мстительных намерений против какого-либо Тоби. Баш купил мне эту футболку, потому что, цитирую, «она такая рандомная».

— Да. Но мне нравится. — Оливия улыбается мне и обращает внимание на мои заметки. — Еще раз спасибо за все это.

— Все в порядке. Можешь оставить себе, — добавляю я, протягивая ей листы. — Я сделала копии.

— Ух ты, они такие подробные. — Она перелистывает страницы. — Я имею в виду, я знала, что ты делаешь хорошие записи, но это… это аннотированные планы? Для каждого урока?

Я пожимаю плечами:

— Так легче готовиться к экзаменам.

— Да уж, это точно. — Она поднимает взгляд, все еще улыбаясь. — Спасибо.

— Не за что. Я еще кое-что принесла, — добавляю я, вытаскивая страницу из своего блокнота. — Правда, предупреждаю — это ерунда.

— Идеально. — Она лучезарно улыбается. — Я люблю ерунду.

— Это ты сейчас так говоришь…

— Ну же, покажи!

Я достаю страницу и подвигаюсь чуть ближе.

— Я подумала, пока смотрела живую игру ConQuest на MagiCon, что могла бы упростить процесс создания персонажа для тебя, — говорю я, передавая ей анкету. — По сути, я превратила его в анкету.

— Для моего персонажа? — в ее голосе слышится волнение. — Какие там вопросы?

— Ну, базовые. Сколько ему лет, кто его воспитывал, есть ли у него братья и сестры…

— Какая музыка ему нравится? — удивленно читает она.

— Я имею в виду… — Я чувствую, как мои щеки краснеют. — Это имеет отношение ко всему процессу развития персонажа, поэтому…

— Подожди, мы можем сделать это сейчас? — Оливия смотрит на меня с надеждой.

— Да, конечно. — На самом деле, я сказала маме, что вернусь сразу после школы, но думаю, она не станет возражать, если я немного задержусь. Сейчас мы с ней на разных волнах. — Думала, ты захочешь сделать это сама, но вообще-то я обожаю этот процесс, — признаюсь я.

— Понимаю. — Она смотрит на лист. — Это определенно будет интереснее, чем делать прическу для танцев, — небрежно комментирует она.

— Так ты правда не пойдешь на встречу выпускников? — Я так и думала, учитывая, что вместо того, чтобы сиять на вечере, словно золотой бог, Джек вызвался добровольцем.

(Ладно, может, это немного несправедливо с моей стороны — продолжать так говорить, но я и представить себе не могла, что существует другая сторона Джека Орсино. Признаюсь, пока еще не привыкла к мысли, что, возможно, он вовсе не тот, кем я его считала, и мне странно даже думать о том, чтобы доверять этому новому ощущению.)

(Ну, это касается всех, в общем. Не конкретно его.)

(Хотя, ладно, да, это касается его.)

— Все это кажется таким бессмысленным, понимаешь? Да и к тому же я болею, — добавляет Оливия, хотя это звучит… подозрительно удобно.

В этот момент я неохотно признаю, что понимаю, почему Джек хотел, чтобы я узнала, о чем на самом деле думает Оливия. Я не одобряю его методы, но признаю, что она действительно не слишком откровенна.

— Хорошо, могу записать, если хочешь, — говорю я, доставая ручку из школьного рюкзака. — Ты можешь просто давать мне быстрые ответы.

— А если мне нужно поразмыслить? — Оливия хмурится.

— Тогда мы застрянем здесь на весь день, — улыбаюсь я. — В любом случае, ты всегда сможешь внести изменения позже.

— Ладно, — с облегченным вздохом она сдается и протягивает мне лист, откинувшись на спинку дивана, поджав ноги. — Тебе не холодно? — спрашивает она, предлагая мне свободный уголок своего своего пледа. — Или я могу взять другой..

— Все нормально, мне даже жарко, — отвечаю, щелкая ручкой и готовясь писать. — Итак, имя?

— О боже мой, — в панике вздыхает Оливия.

— Ладно, к имени вернемся позже. Что у нас дальше… пол, возраст?

— Она девушка. Ей, ну, лет двадцать. И она далеко от дома.

Я записываю.

— Ее кто-то вынудил уехать?

— Нет, она сама так решила. О! — Оливия моргает. — Она в изгнании.

— Классно. Значит, у нее влиятельная семья?

— Да, очень. Но она в бегах и скрывает свою личность.

— Люблю сюжеты с переодеваниями, — говорю, продолжая писать. — У нее есть враги?

— Да, — с энтузиазмом кивает Оливия, будто бы обрадованная тем, что я спросила.

— Кто?

— Эм… дядя. Он хотел выдать ее замуж за какого-то дворянина ради блага семьи, но она сбежала, и теперь он одержим тем, чтобы ее найти. Плюс у нее появились и новые враги.

— Мне нравится. Чем она теперь занимается?

— Она… воровка. Очень хорошая воровка. Нет, контрабандистка. Предательница своей страны!

— Ого, помедленнее, — смеюсь я. — Значит, контрабандистка…

— Она знаменита на черном рынке. Типа как Робин Гуд.

— Значит, дело в деньгах?

— Нет, — Одивия качает головой. — Она спасает людей.

— Людей?

— В ее королевстве сейчас тяжелые времена. Женщинам часто приходится сбегать.

Я медлю, размышляя, стоит ли что-то сказать, но просто киваю.

— Она, ее мать и сестры раньше помогали этим женщинам. Переправляли их тайком через дворец.

— А потом дядя попытался выдать ее замуж… Постой, — понимаю я, — он догадался о ее делах?

— Да! Конечно. Он хотел таким образом заставить ее молчать, а теперь планирует сделать то же самое с ее сестрами.

— Вот черт, — говорю я.

— Знаю. Так что первые, кого она тайно вывозит, — это сестры.

— Значит, она работает не одна?

— Нет, конечно, она бы не смогла одна.

— Но у нее есть какая-то проблема, не так ли?

— Да, ее мать держат в плену, не позволяя покинуть столицу. Она буквально под носом у этого дяди.

— А как насчет ее отца? — хмурюсь я.

— Мертв. Нет, предположительно мертв! Она его ищет, — глаза Оливии загораются.

— Это так захватывающе, — говорю, быстро записывая. — Я бы точно посмотрела такой фильм.

— Да? Правда? — ее щеки розовеют, глаза сверкают. Странный момент, чтобы заметить, какая она красивая, но я замечаю. Когда она такая — невозможно не заметить. Это неизбежно. — Так весело!

Я прогоняю непрошеное чувство тепла.

— Итак, какие у нее сильные стороны?

— О, ну… Она заставила капитана стражи своего отца научить ее сражаться. И, конечно, у нее ловкие руки.

— Естественно. А магия? Что-нибудь мистическое?

— Она устойчива к некоторым видам магии. О! Она видит сквозь иллюзии и все такое! Вот почему она знает, когда дядя лжет о ее матери и отце.

— Отлично, идеально…

— Она знает все военные стратегии. Люди думают, что она — бывшая военная.

— Какие-нибудь личные вещи?

— Медальон. С фотографией ее сестер. О, и у нее есть армия людей, которых она переправляет в безопасное место, если им больше некуда идти. Она учит их сражаться.

— Черт, она крутая, — тихо присвистываю я.

— Ага, — соглашается Оливия. — Но иногда люди возвращаются назад.

Я хмурюсь.

— Возвращаются?

— Да. Некоторые не могут жить, как изгнанники, и возвращаются к прежней жизни, к своей беспомощности. Ее лучшая подруга — кузина — возвращается и выходит замуж за того, за кого должна была.

— Да ладно, — выдыхаю я, и Оливия кивает.

— Это разбивает ей сердце. Ее проблема в том, что она слишком доверчива.

— Это отстойно. — Я записываю. — Есть еще слабости?

— Она безрассудна. Смелая, но из-за этого иногда поступает необдуманно.

— Что-нибудь еще?

— Она ненавидит холод. И… — Оливия останавливается, хотя я все еще пишу. — Ей нравятся красивые девушки, — добавляет она другим тоном. — Особенно те, которые пытаются ее защитить. Хоть она и не нуждается в защите.

Я замираю, перестав писать, и медленно поднимаю взгляд.

— Прости, — Оливия смотрит на меня, словно ожидая реакции. — Наверное, странный способ это сказать.

Я не совсем понимаю, как реагировать. Сложно не придавать этому значения, но я также не уверена, верно ли все поняла.

— Это не обязательно должно быть о тебе, если что, — мягко напоминаю я. — Это всего лишь твой персонаж, а не реальная жизнь.

Оливия выдыхает.

— Спасибо за то, что даешь возможность сдать назад, но мне не нужно, чтобы меня спасали, — она слабо улыбается. — Ирония в том, что именно это мне в тебе и нравится.

— Во мне? — удивленно моргаю я.

— Ты была моим Ромео, ты спасла меня.

— Я…

— Ты сделал для меня больше, чем я просила.

— Оливия…

— Это, — тихо говорит она. — Вот поэтому… с Джеком…

Она замолкает, сглатывая, и я осознаю, что сейчас узнаю нечто очень личное. А именно — правду, которую Оливия Хадид скрывала весь год.

— Этим летом была одна девушка. В Нью-Йорке, — говорит она, а затем быстро добавляет: — Ничего не произошло, ничего… физического. Но я никогда не испытывала ничего подобного. Это было… правильно. Понимаешь? И я поняла, что это не просто дружба. Ее улыбка, ее смех, то, как она тащила меня в ближайший магазин за водой, если я выглядела хоть немного уставшей…

Она замолкает.

— И было еще много чего другого, — признает она, глядя на свои руки. — Я много думаю о ней. Все время.

— Вы все еще общаетесь? — спрашиваю я. — Или…?

— Нет, нет, ничего такого… В последний вечер я сказала, что у меня есть парень, и мне нужно все обдумать. Ее семья очень похожа на мою — строгая и гораздо более религиозная. Риск для нее был намного выше, чем для меня. Но она… — Оливия крепче обнимает себя одеялом. — Она сказала вслух то, что я чувствовала. Она заставила меня поверить, что это не только мои чувства, но… я так на них и не ответила, — она тяжело сглатывает. — Я… не смогла. Не в тот момент.

— Понимаю, — выдыхаю я, чувствуя, насколько это личное и уязвимое. Я никогда не думала, что люди будут делиться со мной такими вещами, и не хочу все испортить.

— Должно быть, это очень одиноко, — говорю я, — не иметь возможности ни с кем поделиться.

— Так и есть, — она моргает. — Так и есть.

— Мне жаль…

— Нет, просто… — она качает головой. — Дело не в том, что у меня нет поддержки или что я не смогла бы ее получить, если бы захотела. Не то чтобы я не смогла…

— Я бы не осудила, если бы ты не смогла.

— Я просто хочу быть уверенной, — быстро выдыхает Оливия. — У нас с Джеком все было хорошо. Было… — она морщится и поворачивается ко мне. — Но сейчас, когда я скрываю от него столько всего, между нами все по-другому. И что бы он ко мне ни чувствовал…

— Ты не чувствуешь того же?

— Больше нет. После того, как я поняла, что могу испытывать то, что было к Разии, — ее голос срывается, словно воздух выходит из воздушного шара. — Я боюсь, что слишком изменилась, понимаешь? А пока я с ним, я все еще… в безопасности. — Она морщится. — Господи, и это я тебе говорила, что меня не нужно спасать.

— Я тебя не виню, — качаю головой. — Это, наверное, действительно страшно.

Ее лицо искажается.

— Не знаю, как бы отреагировали мои друзья, если бы узнали.

Понятно. Я бы тоже не хотела, чтобы такая личная информация стала известна кучке черлидерш, хотя надеюсь, что ее друзья все же лучше, чем кажется со стороны.

— А ты… — Оливия бросает на меня извиняющийся взгляд. — Ты напоминаешь мне ее.

О. Хм.

— Не то чтобы я ждала от тебя чего-то, — быстро добавляет она. — Я просто… не знаю, как ты… кто ты…

— Я? Для… тебя? — Она говорит то, что я думаю?

Похоже, она действительно имеет в виду именно это, поскольку теперь ее щеки пылают.

— Ты не обязана ничего говорить. Правда, не надо.

Я этому рада. Хотя у меня в голове все еще вертится вопрос: почему я?

— Думаю, я просто хотела сказать, — признается Оливия тихим голосом, — что… я не знаю. Ты заставляешь меня чувствовать себя в безопасности.

Я глубоко дышу, стараясь сохранять спокойствие и не выказывать никаких эмоций.

Спустя час я врываюсь в комнату Баша и просто взрываюсь.

— ПОМОГИ МНЕ, — кричу ему в спину. Он вздрагивает и резко снимает наушники.

— Ого, наконец-то, — комментирует Баш, оправившись от шока, и похлопывает по кровати рядом с собой. — Ты уже несколько недель ведешь себя странно, я почти потерял надежду, что ты вспомнишь о моем существовании. Так что, ты, наконец, хочешь поговорить про Антонию? — со знанием дела подсказывает он. — Или, может, о том, почему ты все время ссоришься с мамой и отказываешься заводить друзей?

— Что? Нет. — Я абсолютно не понимаю, о чем он говорит, и я слишком занята более насущным кризисом, чтобы это анализировать.

Боже. С чего начать?

К сожалению, мои мысли с пугающей легкостью снова перескакивают к Джеку.

— Джек Орсино думает, что я — это ты, — выпаливаю в панике.

Баш моргает.

Снова моргает.

Моргает, моргает, моргает, пока не становится ясно, что он ничего не понимает.

Совсем.

— Ладно, — выдыхает он наконец, когда я плюхаюсь рядом с ним. — Кажется, это будет еще более странно, чем я предполагал.