Двойник Короля 2

Глава 16

— Твою мать! — выдохнул Дрозд и тяжело упёрся о стену. — Это было близко…

Я ещё раз осмотрел переулок, пытаясь уложить в голове произошедшее. Кто бы мог подумать, что моя магия способна на такое?

Топот сапог прервал размышления — люди капитана спешили к нам. Жандармы подхватили Дрозда под руки, пытаясь поставить на ноги.

— Тише, тише… — поморщился он. — Вы не девку в борделе лапаете, а начальству помогаете. Всё, дальше сам.

Капитан продолжал держаться за стену, его грудь тяжело вздымалась. Внезапно мужика скрутило, и он согнулся пополам, извергая содержимое желудка на брусчатку.

Пока Дрозд очищался, я прокручивал в голове детали схватки. Эта тень… В ней не было ничего человеческого, кроме формы. Ни движения, ни сила не укладывались в рамки возможного. Либо у твари десяток источников в заднице, либо… Я даже не знаю, что предположить.

Отсутствие крови, невосприимчивость к яду, эти жуткие прыжки через пространство… И как мы оказались в совершенно другом месте? Явно какая-то особая магия твари.

— Магинский! — Дрозд вытер рот рукавом. — Ты там живой?

— Да, — повернулся к нему. — Только вопросов прибавилось. И претензий тоже.

— Это понятно, — кивнул капитан. — Ну-ка, иди сюда!

— Так шлюх будешь подзывать! — огрызнулся я, переходя на «ты».

— Ладно тебе, барон, — в голосе Дрозда появились новые нотки. — Дай проверю кое-что, не просто так зову. Сейчас в себя приду и всё объясню.

Капитан бегло осмотрел мою рану, взглянул в глаза.

— Живучий ты, барон, — усмехнулся он. — Мёртвым клинком задело, а сам на ногах. Меня в первый раз так скрутило… Думал, душу богу отдам. Неделю корчился. А ты… — прищурился мужик. — Случаем, не умирал раньше?

— Ну да! — оскалился я. — Разок всего — это же не считается? Хотели источник открыть пацану, да не вышло, вот я и занял свободное место. Правда, с вводными не повезло. А ведь в прошлой жизни королём был!

Повисла тишина.

— Ха-ха-ха! — Дрозд согнулся от хохота. — Чуть не помер, а всё шутишь. Есть у тебя яйца, Магинский!

— Ага, шучу… — кивнул я, пряча улыбку.

— Ладно! — капитан махнул своим людям. — Заберите руки. И меч тоже, только осторожно. Порежетесь — сдохнете, как шавки.

Мужики переглянулись и аккуратно завернули трофеи в плащ.

— Валите, — Дрозд махнул жандармам. — На сегодня представление окончено. Клоун сломался, как починят — повторим. Пойдём, Павел Александрович, — подошёл он ко мне, — есть местечко получше. Накормлю, напою, как следует. А захотите девку — и это устрою.

Мы двинулись по ночным улицам. Капитан прикладывался к фляжке, а я молчал, пытаясь собрать мысли воедино.

Вскоре показался ресторан «Туше» — двухэтажное здание из красного кирпича. У входа застыли два амбала в чёрных костюмах, воротники трещали на бычьих шеях. Один нервно держался за кобуру, второй поигрывал дубинкой.

Дрозд молча сунул под нос старшему своё удостоверение. Тот побледнел и отступил, распахивая дверь. Нас проводили в дальний угол зала, где мягкий полумрак создавал иллюзию уединённости. Капитан стянул заляпанный плащ.

— Вина! Хорошего. И мяса, — рявкнул он подошедшей официантке, снова демонстрируя документы. — Чтобы всё было отменно. И девок к нам не пускать, серьёзный разговор намечается.

— Как прикажете, господин, — поклонилась девушка.

Синее платье в горошек натянулось на высокой груди. Светлые волосы заплетены в тугую косу, тонкая талия переходит в аппетитные бёдра. Невысокая, но ладно сложенная.

— Слушаю, — я откинулся на спинку стула. — Подробно и во всех деталях.

— Хм! — усмехнулся капитан. — Прямо как я говоришь. Ладно.

Дрозд закурил, выпуская кольца дыма к потолку. Я разглядывал его лицо, отмечая, как оно становится с каждой минутой всё напряжённее.

— После армии попал в особый отдел жандармерии, — начал он, стряхивая пепел. — Там занимаемся магами-преступниками. Но больше всего хлопот доставляют три типа ублюдков.

Я молча слушал, как капитан описывает кровяшей — тварей, одержимых жаждой крови. Их магия требует всё новых жертв, толкая на убийства. Таких Дрозд ловил по всей стране. Суд был короткий — сразу на плаху.

— А мыслеклюи, — он поморщился, — эти мрази любят другие развлечения.

Капитан рассказал о менталистах, которые способны воздействовать на мысли, чувства людей. Сильные имеют возможность их даже читать. А те, кто ещё сильнее — управлять и делать из людей живые куклы. Такие нечасто становятся преступниками, как правило, идут на хорошие должности, благо способности помогают.

Но бедокурить любят. Внушат молодой девке, что перед ней муж. Отодрут её хорошенько, а потом она пузатая ходит. Частое событие. Или мужику какому-то внедрить навязчивую мысль, что нужно кого-то убить, — обычное дело.

— Но и они не самое страшное, — Дрозд опрокинул в себя бокал вина. — Есть ещё падальщики.

Или некроманты. Их капитан не любит больше всех. Эти психи убивали людей, чтобы собирать из трупов големов — неуязвимых для магии тварей, не знающих боли и усталости. Сильные неупокоенные, способные жить вечно. Очень верные игрушки…

Аромат жареного мяса ударил в ноздри, заставляя желудок жалобно заурчать. Я вцепился в сочный стейк, почти не жуя, глотал горячие куски. Соус стекал по подбородку, но я даже не замечал этого.

Желудок требовал ещё и ещё, словно внутри была бездонная яма. Мясо таяло во рту — повар явно знал своё дело. Острые специи щекотали язык, придавая блюду особый вкус.

— Именно такую игрушку некроманта мы и встретили, — Дрозд наблюдал за моей трапезой с лёгкой усмешкой. — Когда головы местных аристократов полетели, служба безопасности вызвала меня. Я как раз собирался в Томск.

Капитан отпил вина и поморщился:

— Первые убийства совершил сам падальщик. Потом в дело вступил его «ребёночек». Одного не пойму, — он опрокинул бокал залпом, — зачем такому сильному магу прозябать в этой дыре?

— Вас ждал, — хмыкнул я.

Дрозд среагировал мгновенно. Он резко вскочил, оказался рядом, и его пальцы сомкнулись на моей шее. Но я успел всадить несколько игл ему в руку. Капитан застыл.

— Тише, — выдохнул, вытаскивая иглы. — Вы слишком эмоциональны. Я не хотел обидеть.

Он рухнул обратно на стул. Через минуту смог говорить:

— Так вот чем ты в него бросался? — прохрипел Дрозд. — Хорошая штука, забористая. Мне бы таких… пару тысяч.

— Губа не дура, — усмехнулся я. — И самому пригодятся. Дорого, мало и очень действенно.

— Прости! — капитан снова потянулся к вину. — Твои слова про ожидание… Так уже было. После армии у меня появилась семья. Жена и ребёнок. Олег…

Лицо капитана исказилось, губы задрожали. Он залпом осушил бокал, пытаясь скрыть эмоции.

— Кровяш, молодой ублюдок… И его дружок-падальщик. Они поиграли с моей семьёй. Друг детства заказал… За то, что Елена вышла за меня, а не за него, — руки мужика сжались, и он отвёл взгляд.

— Понял, — я поднял бокал. — Не чокаясь!

Дрозд рассказал, как после этого пошёл в спецотдел жандармерии, поклявшись избавить мир от таких тварей. Но случай здесь крайне интересный. Падальщик, обосновавшийся в Енисейске, оказался достаточно силён, чтобы передать своей кукле магию пространства. Мы угодили прямо в его ловушку.

— Вот почему никто не видел убийств, — капитан крутил в пальцах пустой бокал, рубиновые капли стекали по стеклу. — Тварь затаскивала жертву в свой карман пространства и там отрезала голову. В те самые тени, куда он прыгал… Мы попали в его реальность, существующую внутри нашей, как матрёшка в матрёшке.

Официантка принесла новую бутылку вина, её каблучки стучали по деревянному полу. Аромат жареного мяса смешивался с запахом дорогого табака — за соседним столиком курили сигары какие-то купцы.

Я задумчиво потёр шею, всё ещё ощущая призрачный холод мёртвого клинка. Кожа там онемела, словно от прикосновения льда:

— А меч этот… От него даже воздух, казалось, застывал.

— Артефакт, — капитан поморщился, разглаживая складки на рукаве. Рана от лезвия уже затянулась, оставив уродливый чёрный шрам. — Мёртвый клинок. Высасывает жизнь из раненых, а кукла собирает силу для своего хозяина. Редкая и опасная вещь. Даже удивительно, что одна нашлась в этой дыре.

Он достал флягу, и я уловил знакомый терпкий запах, от которого защипало в носу. В тусклом свете ламп жидкость внутри переливалась необычными оттенками:

— Это не просто выпивка. Особая смесь алкоголя и зелий — от мёртвого клинка, воздействия кровяшей и мозгоклюев. Один глоток стоит, как месячное жалование жандарма, — Дрозд покрутил флягу в руках. — В крови держится дольше, если пить. Вот и не просыхаю, — усмехнулся капитан, и его глаза блеснули. — Хотя протрезветь могу за минуту.

За окном прогрохотала телега, звякнули колокольчики на упряжи.

— Близнецов поэтому отпустили? — спросил я, намазывая хлеб маслом. Нож скрипнул по хрустящей корочке.

— Я думал, они кровяши, — Дрозд поболтал вино в бокале, изучая его на свет. Рубиновые блики заиграли на скатерти, — но оказались обычными идиотами. Будь они из моего списка… Уже бы на площади висели. На последней казни такого ублюдка собралась половина города. Вонь стояла до самого…

— Почему я? — отложил нож, вытирая руки накрахмаленной салфеткой.

— Нужен был тот, кто рискнёт и… — Дрозд подался вперёд, стул под ним жалобно скрипнул. В глазах капитана появился странный блеск. — Тот, кто уже умирал. Может, при родах, может, в детстве. Неважно. Душа покидала тело. Такие лучше переносят падальщиков и клинки, у них словно иммунитет. Подобное случилось и с тобой.

— А как вы… — я замер с поднесённым ко рту бокалом.

— Вижу, чувствую, — оскалился он, обнажая крепкие зубы. От его улыбки повеяло чем-то хищным. — Среди жандармов никого подходящего. А тут ты. Яд не берёт, смерть нюхал. Идеальный напарник! — капитан отхлебнул вина, капля скатилась по подбородку. — Да и счёты свои имеешь.

За соседним столиком купец громко расхохотался, звякнули бокалы. Пахнуло сигарным дымом — терпким, с нотками ванили.

— Это точно! — сжал я кулаки и вспомнил про украденные деньги.

В углу ресторана заиграл скрипач. Тихая, немного грустная мелодия поплыла над столиками. Официантка пронесла рядом горячий кофе, который кто-то заказал.

— Магинский, — Дрозд налил мне вина. — Сегодня ты очень помог. Один бы я не справился, — он потёр шрам на шее, оставшийся от старой раны. — Скажи, чего ты хочешь?

— Сообщу позже, — поднялся я. — Еда, выпивка, девки… Сам могу, если потребуется. А иметь вас должником… — криво усмехнулся. — Это меня устраивает.

— Ну ты и козёл! — рассмеялся капитан, и официантка, проходившая мимо, испуганно вздрогнула. — Только ничего противозаконного.

— Конечно, — улыбнулся я, поправляя воротник. — Ничего против ваших принципов.

— Молодец! Быстро учишься, — Дрозд махнул рукой, расплескав вино на скатерть. Красные капли расползлись по белой ткани, как свежая кровь. — Иди. Может, твоего уже привезли. А я тут посижу, подумаю.

За окном снова громыхнуло, молния на миг озарила улицу мертвенно-белым светом. Дождь усилился, барабаня по карнизам.

— А как же то, что Витаса без вашего разрешения не выпустят? — я обернулся.

— Точно! — капитан хлопнул себя по лбу и достал потрёпанный блокнот. Карандаш заскрипел по бумаге, оставляя размашистые росчерки.

Я вышел под дождь, поднял воротник куртки. Капли стекали за шиворот, холодили кожу. В голове крутились мысли о некроманте и его кукле. Какие у них мотивы? На кого работают? Молния снова расколола небо, высветив пустынную улицу.

Размышляя об этом, я шагал к жандармерии, обходя глубокие лужи. Вода хлюпала под ногами, ботинки уже промокли насквозь.

Поднялся по скользким от дождя ступеням, чувствуя пульсирующую в плече тупую боль. Перед входом застыли двое служивых, с их формы текла вода.

— Мне бы человека своего забрать, — мой голос прозвучал хрипло от усталости. — Витас Лейпниш. Его должна была вернуть служба безопасности империи.

— Ты кто такой? — один из жандармов сморщил нос, оглядывая мой потрёпанный вид. — Проваливай подобру-поздорову, а то посадим подумать над своей жизнью.

Я запрокинул голову, подставляя лицо тёплым каплям дождя. Память вдруг подкинула картинку из детства. Босые ноги шлёпают по лужам, рубашка прилипла к телу, и никаких забот… Тряхнул головой, возвращаясь в реальность.

Эти жандармы были мне не знакомы. Новенькие? Устроить шум? Показать силу?

— Вот, — достал из куртки слегка промокшую папку, — мои документы. Я барон Павел Александрович Магинский. Земельный аристократ и… — порылся в бумагах, капли с рукава падали на листы. — А, нашёл. Это подтверждает, что я глава рода. А вот эти каракули от капитана Дрозда, чтобы вы отдали мне Витаса Лейпниша, если его уже вернули.

Жандарм схватил бумаги и шмыгнул за входную дверь. Вернулся быстро, вытянулся в струнку:

— Приношу свои извинения, Павел Александрович! — поклон вышел немного суетливым. — Простите, что не признал вас. Я уже послал за вашим человеком.

— Благодарю, — кивнул я и отошёл под навес.

Забрал папку и спрятал под куртку. Усталость накатывала волнами, в висках стучало. То ли рана от мёртвого клинка давала о себе знать, то ли сытный ужин разморил. Глаза слипались.

— Повезло тебе, Аркаш, — донёсся приглушённый голос второго жандарма. — Он мог бы и в морду съездить. Земельный барон, да ещё знакомый капитана. Это тебе…

— Да знаю я! — огрызнулся проверявший документы. — Сам не пойму, чего он такой сдержанный был, когда я его за простолюдина принял.

Я усмехнулся, привалившись к холодной стене. Власть, как хороший клинок, — нужно знать, когда обнажать.

Желудок приятно согревало вино, в голове плыл лёгкий туман. Сейчас бы мягкую постель и пару-тройку красоток… И несколько ночей отдыха.

Скрипнула дверь, на крыльцо вышел Витас.

— Господин! — он подбежал, расплёскивая лужи. — Вы в порядке? После дуэли…

— С этим ещё разбираюсь, — капли стекали мне за воротник, вызывая дрожь. — Ты сам как? Небось развязал язык на допросе?

— Что⁈ Да я!.. Как вы смеете? — Лейпниш побагровел.

— Будем считать, что нет, — кивнул я, борясь с зевотой. — Завтра расскажешь. Пойдём, там нас Альберт Красивый ждёт.

— Кто? — Витас уставился на меня, словно на умалишённого.

— Боров, — хмыкнул я.

— Его так зовут?

— По крайней мере, так он представился.

В грузовике с открытым окном сидел довольный Альберт. Его усы блестели от влаги, между пальцами тлела самокрутка. Дым смешивался с дождём.

— Павел Александрович! — Боров выпрыгнул из кабины. Грузовик качнуло, как при землетрясении.

— Поехали, — махнул я рукой. — Спать хочу.

— Конечно-конечно! — засеменил он.

Альберт дёрнул на себя дверь, чтобы открыть её передо мной. Металл натужно заскрипел от силы, которую вложили в действие. Кажется, ручка немного помялась под лапой этого гиганта.

Я забрался в кабину, Витас примостился рядом. Боров снова крутил рукоятку, пытаясь завести своего железного монстра. Капли дождя барабанили по крыше, убаюкивая. Глаза закрывались сами собой.

Мотор, наконец, заревел. Когда Альберт втиснулся в кабину, машину ощутимо перекосило в его сторону. Он нажал на газ, и колёса зашуршали по мокрой мостовой.

Сознание уплывало. Сквозь дрёму до меня доносился басовитый голос Борова, расписывающего свой «отпуск». Он навестил какую-то Люську, подругу детства. Её готовка, видимо, произвела на великана неизгладимое впечатление.

— Жопа у неё что надо! — громыхал Альберт, пробиваясь сквозь шум дождя и мотора. — Схватишься… Трясётся, как холодец. А сиськи, словно арбузы спелые! Такие мягкие и сладкие.

Я приоткрыл один глаз. Витас на удивление внимательно слушал любовные похождения нашего кузнеца, время от времени согласно кивая. Свет редких фонарей выхватывал из темноты их силуэты.

— Таких ладных баб мало, — продолжал Боров, его очки запотели от влажного воздуха. — И жрать готовит, и дома чистота. Муж вот недавно помер, грустит она. А я редко приезжаю. Но зато метко!

Кузов затрясло от его раскатистого хохота, и машина опасно вильнула.

— Так пригласи её к нам в род, раз она хорошая повариха, — предложил Витас, хватаясь за приборную панель. — И тебе, и ей хорошо. Под боком будет.

— А можно? — в голосе Альберта прорезались детские нотки, совершенно неуместные для его габаритов.

— Спроси у Павла Александровича.

— Господин! — огромная ладонь легла мне на плечо.

— Дурак? Не видишь, человек спит? — зашипел Витас. — Господин за последние дни столько всего сделал. Вообще удивляюсь, как на ногах держится.

Сквозь полуопущенные веки я видел, как Боров виновато убрал руку. Его массивная фигура ссутулилась, очки снова сползли на кончик носа.

— А когда тогда спросить? — пробасил он тихо, словно нашкодивший медведь. Грузовик подпрыгнул на очередной выбоине, и его голос дрогнул.

— Завтра. Или я могу сам, — Лейпниш потянулся, устраиваясь поудобнее.

— Пожалуйста, — произнёс Альберт Красивый таким жалостливым голоском, что мурашки побежали по коже. От его тона даже сквозь дремоту захотелось выпрыгнуть из кабины в дождь.

Машина продолжала раскачиваться на ухабах, как лодка в шторм. Капли всё так же барабанили по крыше, создавая убаюкивающий ритм. Где-то вдалеке прогремел гром, и молния на мгновение осветила дорогу.

Сквозь сон до меня доносились обрывки разговора. Витас расспрашивал про кузницу, Боров что-то рассказывал о новых клинках. Его бас смешивался с шумом мотора, превращаясь в монотонное гудение.

Голова моя склонилась к плечу, тело обмякло. Последней связной мыслью было: «Надо бы проверить, как там дед… И сука Елизавета! Не думаю, что она просто так уйдёт от своего хозяина». Но усталость взяла своё — я провалился в глубокий сон.

Открыл глаза перед самым особняком. Что за странный яд был в тех шариках? Или… Может, кто-то повлиял на меня во время поединка? Но как?

— Витас! — повернулся к мужику. — Завтра получишь у меня выговор.

Повисла пауза, Боров уже не улыбался.

— Даже не спросишь, за что? — поинтересовался я.

— Нет, — пожал плечами Лейпниш. — За дело.

— Когда ты уехал, то оставил Медведя за главного. Как только я пришёл в себя, спустился, а они бухают! Видишь ли, победу хозяина празднуют. Всё понимаю и даже не против. Но не когда тебя нет, а я без сознания.

— Понял… — скрипнул зубами Витас. — Уроды, получат у меня!

— А после дай им отметить нашу победу, но группами небольшими. Чтобы успевали трезветь и не повлияло на нашу безопасность.

— Да я их!.. — сжал кулак Лейпниш.

— Я тебе власть дал, решай сам. Но выдохнуть мужикам дай.

Дверь открылась, и мы выползли. Поднял взгляд. Уже скоро утро, а я вообще без ног. Спать хочу!

Направился в особняк. Встретил нашу внутреннюю охрану и несколько слуг, а вот Жоры снова нигде нет. Странный человек…

Пожал плечами. Около своей комнаты нашёл на стуле письмо. Поднял к лицу, пытаясь в полумраке разглядеть надписи на конверте заспанными глазами.

— Требуховы? Личное послание? — произнёс я.