Эдера

Глава 17

Перед отъездом Леоны в Рим Аделина ещё раз предложила показать малыша врачу, но в ответ услышала, то же, самое: ребёнок здоров, только немножко капризничает. Между тем Валерио с каждым часом становилось всё хуже, а к вечеру он стал попросту задыхаться. Испугавшись, что мальчик умрёт прямо у неё на руках, Аделина побежала в соседний дом, где был телефон, и вызвала, наконец, врача.

— Вы с ума сошли! — воскликнул доктор, едва увидев Валерио. — Ребёнок в тяжелейшем состоянии, а вы позвали меня только сейчас! Чего вы ждали? Чтобы он умер?

— Это не моя вина, доктор, — плакала Аделина. — У мальчика есть бабушка... Она не хотела, чтобы вы приходили...

— А где эта женщина?

— Уехала на несколько дней... Доктор, вы спасёте его?

— Укутайте мальчика потеплее и — быстро в мою машину! Отвезём его в Милан. Даст Бог, это будет не слишком поздно.

Однако в Милане помимо всего прочего выяснилось, что Аделина не только не знает фамилии ребёнка, но ей также неизвестны имя и фамилия его бабушки. Заведующему клиникой это показалось весьма подозрительным, и он позвонил в полицию.

— Мы делаем всё, чтобы спасти мальчика, — объяснил доктор прибывшему полицейскому, — и несмотря на это он может в любой момент умереть. Взрослые вели себя по отношению к нему как преступники! Но пусть с ними разбирается суд. А я прошу вас установить личность ребёнка и отыскать его родителей или родственников. Женщина, которая привезла мальчика, утверждает, что она ему совсем чужая.

— Могу я поговорить с этой женщиной? – спросил полицейский.

— Да, сейчас я её приглашу.

Из разговора с Аделиной полицейский выяснил лишь то, что некая «бабушка» привезла ребёнка в деревню Пертика и не хотела его лечить.

— Она обещала приехать через несколько дней, — пояснила Аделина, не переставая плакать. — Доктор, прошу вас, не отдавайте меня полиции, пока мальчик не поправится! Я не могу оставить его совсем одного. Он знает мой голос, мои руки... Рядом со мной ему будет легче.

— Конечно, оставайтесь, — разрешил заведующий клиникой, — никто не собирается вас арестовывать.

— Желаю вам успеха, доктор, — сказал, уходя, полицейский. — Мы выставим пост у дома синьоры Аделины и попытаемся дождаться эту странную бабушку.

Франц долго умолял Клаудию впустить его для важного разговора, но она и слышать, ни о чём не хотела. И лишь когда он, уже почти не надеясь на успех, заявил, что речь идёт о ребёнке Эдеры, дверь тут же распахнулась.

— Входи, — сказала Клаудия. — Что тебе известно об этом ребёнке?

— Клаудия, прости меня...

— Ты хотел что-то сказать о ребёнке Эдеры, — прервала его Клаудия.

— Да. По характеру работы я, ты знаешь, вынужден общаться с разными людьми. И вот один мой клиент...

— Франц, говори только о ребёнке!

— Как раз об этом я и пытаюсь сказать, — обиделся Франц. — Мой клиент остро нуждается в деньгах, чтобы скрыться, исчезнуть из Италии... Прости, но под твоим строгим взглядом я становлюсь косноязычным... Короче: мне удалось понять, где находятся похитители ребёнка синьоры Давилы.

— Почему ты сразу же не заявил об этом полиции?

— Если бы я попытался это сделать, то меня бы уже не было в живых. И к тому же я не мог рисковать жизнью мальчика.

— Возможно, ты прав, — согласилась Клаудия, — но что ты предлагаешь?

— Поначалу я отбросил саму мысль о посредничестве в таком грязном деле... Ты меня понимаешь?

— Да, конечно, — поддержала его Клаудия.

— Спасибо. Но потом подумал, что оставить в неведении бедную мать было бы и вовсе подлостью. Вот поэтому я и пришёл...

— Сколько денег они хотят? — прямо спросила Клаудия.

— Ах, я понятия не имею. Я ведь не обещал им, что вступлю в переговоры с семьёй малыша.

— Но всё-таки? — настаивала Клаудия.

— Думаю, в таких случаях надо рассчитывать на миллиард.

— Я скажу об этом Эдере и её отцу. Уверена, они не станут торговаться.

— Только прошу тебя, я должен остаться в стороне, — попросил Франц.

— Как тебе будет угодно, — не возражала Клаудия. — Спасибо за сообщение. Ты повёл себя как истинный джентльмен.

— Я только исполнил свой долг.

— Тогда, полагаю, тебе надо довести это дело до конца, — заметила Клаудия. — Если им займёшься ты, то мы можем быть спокойны за ребёнка.

— Спасибо, что веришь в меня, — растроганно сказал Франц. — Жду твоего звонка после разговора с синьором Сатти. И ещё... Мне было очень приятно увидеть тебя, Клаудия.

— Мне тоже. До свидания.

Манетти вернулся в Рим, чтобы выяснить, не было ли у Леоны каких-либо друзей или знакомых в Ломбардии.

— Синьора Дальма нашла у себя в доме карту Ломбардии, которую, вероятно, забыла или потеряла там Леона Сатти, — пояснил он Валерио.

— Ломбардия? — задумался Валерио. — Постойте, кажется, она унаследовала имение как раз в тех краях. Франко, ты можешь это уточнить? — обратился он к Казираги.

— Да, конечно.

Манетти, Валерио и Эдера напряжённо ожидали возвращения Казираги, когда в кабинет вошла Клаудия и передала им сообщение Франца.

— Боже мой! — воскликнула Эдера. — Значит, Леона наняла самых настоящих бандитов! Вот почему она говорила, что Валерио у неё нет! Папа, прошу тебя, отдай им всё, чего бы они ни запросили!

— Доченька, не волнуйся так, — обнял её Валерио. — Я готов отказаться от всего, что имею, но давай дослушаем Клаудию.

— Я хотела сказать, что Францу нельзя верить. Ом блефовал! Я в этом убеждена! Вероятно, он встретился с Леоной и выведал у неё кое-что о Валерио. А затем решил нагреть на этом руки.

— Вот видишь, дочка, — обратился к Эдере Валерио. — Ты сама говорила, что Леона упоминала об адвокате, который должен обеспечить ей опеку над Андреа.

— Всё так, — согласилась Эдера, — но нельзя упускать и этого адвоката.

— Потому я и сделала вид, что поверила, — пояснила Клаудия. — Он хочет получить миллиард, но полиция заставит его сказать, где находится Валерио.

В это время Казираги вернулся с радостной вестью:

— Ломбардия. Деревня Пертика! — сообщил он. — Это единственное из трёх унаследованных Леоной небольших имений, которое она почему-то не продала.

— Еду туда немедленно! — заявил Манетти и направился к двери.

— Я с вами! — последовала за ним Эдера.

— Синьора, это опасно, — предупредил её Манетти, — Леона Сатти вооружена. Она угрожала пистолетом мужу вашей подруги!

— Эдера, доченька, не торопись, — поддержал Манетти Валерио. — Не кажется ли тебе, что об этом надо сказать Андреа?

— Да, папа, я скажу сначала ему, — пообещала Эдера. — Клаудия, ты не проводишь меня? Я хотела бы с тобой поговорить.

— Да, конечно, — несколько удивилась Клаудия.

— Я хотела давно тебе сказать, — взволнованно сказала Эдера, когда они с Клаудией вышли, — но сейчас для меня это особенно важно... Может, уже сегодня я обниму своего дорогого Лало!.. Андреа его не знает... Он вообще ко всему равнодушен, особенно после того, как встретился с матерью. Замкнулся в себе... Молчит... Я вижу, как он страдает, и готова пойти на всё, только бы он не мучился. Теперь, когда сын будет со мной, я смогу пережить потерю Андреа.

— Эдера, помилуй, о чём ты говоришь?! — изумилась Клаудия. — Что ты задумала?

— Он рассказывал мне о той девушке, о Бетси. По-моему, Андреа её любит и тоскует по ней. Ты была там, видела её. Скажи, я не ошиблась в своём предположении? Только скажи правду! — Эдера умоляюще посмотрела на Клаудию.

— Эдера... — Клаудия не знала, как лучше поступить. — Мне нелегко об этом говорить... В общем, ты почувствовала всё верно. Бетси мне показалась хорошей девушкой, но ей не по силам вернуть Андреа к самому себе. Это можешь сделать только ты, поверь мне!

— Однако с нею он был счастлив, а со мною — нет...

Втайне Эдера надеялась, что Андреа тоже захочет поехать к сыну, но этого не произошло.

— Я рад, — сказал Андреа, — что ты его скоро увидишь. Передай ему привет от меня.

Грустная, Эдера села в машину, и вскоре они с Манетти оказались у пустого запертого дома в деревне Пертика.

— Никого нет, — огорчился Манетти. — Но вы не расстраивайтесь, синьора. — Достав из кармана набор отмычек, он легко открыл дверь.

— Они здесь были! — воскликнула Эдера, едва войдя в комнату. — Вот соски и бутылочки... И кроватка ещё не убрана! Может, они вышли прогуляться?

— К сожалению, не похоже, — разочаровал её Манетти. — В этом доме никто не появлялся уже три дня.

— Боже мой! Где же теперь искать Валерио? — заплакала Эдера.

— Не стоит отчаиваться раньше времени, — строго сказал Манетти. — Идёмте, поговорим с соседями. Не сомневаюсь, они подскажут нам что-то важное.

Но едва Манетти и Эдера вышли из дома, как их остановил полицейский:

— Руки вверх! Не двигаться! — Обыскав Эдеру и Манетти, полицейский позвал комиссара. — Вот, явились! Взломали дверь. Посмотрите, какие у этого типа отмычки! Он явно вор.

Ещё какое-то время ушло на выяснение недоразумения, а затем комиссар принёс Эдере извинения.

— Я немедленно провожу вас к вашему сыну, — сказал он. — А вы, — обратился он к Манетти, — по дороге расскажете мне всё о той преступнице.

Войдя в палату и увидев почти бездыханного малыша, лежащего под капельницей, Эдера едва удержалась на ногах.

— Присядьте, синьора, — поспешила ей на помощь медсестра.

— Нет, я должна его обнять! Сыночек мой! Ты слышишь меня? Я — твоя мама. Открой глазки, посмотри на маму. Она защитит тебя...

Но мальчик оставался без движения.

— Боже мой! — плакала Эдера. — Он так плох?

— Да, синьора, — ответила медсестра. — Но мы не теряем надежды. И вы тоже должны крепиться. Пойдите немножко отдохните.

— Я буду рядом с ним! Никуда не уйду! — Эдера села на стул у кроватки Валерио, давая понять, что никакая сила не сможет оторвать её от Валерио. — Сейчас он спит, а когда проснётся и увидит меня, он выздоровеет.

— Хорошо, оставайтесь, только обещайте, что не будете так плакать. Ребёнку передаётся ваше состояние.

— Да... Я постараюсь, — согласилась Эдера.

Немного успокоившись и оглядевшись, она обнаружила в палате ещё одну женщину, пристроившуюся на стуле в уголке.

— Простите меня, — робко произнесла женщина, встретившись взглядом с Эдерой. — Ваш сыночек был в моём доме...

— Так это вы довели его до такого состояния?! — возмущённо воскликнула Эдера.

— Я виновата, простите меня... Я побоялась перечить той синьоре, его бабушке... Я не знала, что она украла мальчика... Она говорила, будто у него нет родителей... И не хотела вызывать врача! Но когда она уехала, я больше не могла видеть его мучения... Вы простите меня, синьора? — плача, взмолилась Аделина.

— Вы ни в чём не виноваты, — горько произнесла Эдера. — Спасибо, что хоть вы позаботились о моём сыне.

Известие из Милана стало очередным ударом для Валерио.

— Я немедленно выезжаю! — заявил он, услышав сообщение Манетти. — Нельзя сейчас оставлять Эдеру одну... Ох!.. — трубка выпала из рук Валерио.

Матильда бросилась к нему, затем побежала к шкафу — за таблетками...

— ...Я должен ехать к Эдере, — произнёс Валерио, открыв глаза.

— Выбросьте это из головы! — рассердилась Матильда. — Нет, я убью эту послиху!..

— К Эдере поеду я, — твёрдо сказал Андреа.

— Но ты не можешь ехать один, — слабым голосом заметил Валерио.

— Я поеду с сестрой Мартой, — успокоил его Андреа. — Думаю, она согласится.

Телефон настоятельницы долго не отвечал, и Андреа, чтобы не терять времени, отправился к ней на такси.

— Через минуту я буду готова, — сказала Марта, узнав, что произошло.

Дожидаясь её, Андреа рассеянно смотрел на икону Мадонны дель Джильо, и вдруг его губы сами собой начали шевелиться:

— Радуйся, Благодатная дева Мария, Господь с тобой, благословенные в жёнах и благословен плод чрева твоего, Иисус...

— Андреа, мы можем ехать, — Марта осторожно тронула его за плечо. — Что с тобой? Тебе плохо?

— Нет... — рассеянно ответил Андреа. — Странно. Кажется, я вспомнил молитву: «Радуйся, Благодатная дева Мария...»

— Сынок, — обняла его Марта. — Когда-то Эдера сказала мне, что это единственная молитва, которую ты знал с детства. Не удивительна ли доброта Господа? Он услышал, что ты хотел помолиться, и помог тебе вспомнить забытое. Вот, возьми образок Мадонны дель Джильо. Пусть он всегда будет при тебе.

Открыв дверь своим ключом, и не обнаружив Аделины, Леона вышла во двор:

— Аделина! Аделина! Где тебя черти носят? Я приехала!

— Очень рады вашему возвращению, вы — Леона Сатти?

— Не имеет значения, кто я! — с вызовом ответила Леона. — А вот кто вы и что здесь делаете?

— Резонный вопрос, — согласился полицейский. — Я здесь затем, чтобы вас арестовать. Вы обвиняетесь в похищении ребёнка и в преступном к нему отношении. По вашей милости мальчик сейчас умирает в больнице.

— Это всё козни его мамаши! — воскликнула Леона. — Вы не должны ей верить! У мальчика была только лёгкая лихорадка. Я требую вернуть мне моего внука!

— Синьора, вы вторглись в дом вашей невестки, — напомнил ей полицейский.

— Ах, моей невестки! Да я знать её не желаю! Это аферистка, каких свет не видывал. Она отняла моего сына, теперь хочет отнять внука.. Верните мне малыша.

— Синьора, вы это всё можете рассказать комиссару. А сейчас пойдёмте с нами.

— И не подумаю! Я устала с дороги. Мне надо принять ванну и лечь спать. Мой муж — мой первый муж, был послом, у меня много влиятельных знакомых. И я требую подобающего отношения!

— Синьора, не заставляйте меня применять силу, — попросил полицейский.

— Ах, силу?! Вон! Вон из этого дома!

— Что ж, я вас предупреждал, — сказал полицейский и затолкал Леону в машину.

В тот день пришлось поработать не только миланской полиции, но и римской, которая вела слежку за Францем де Марки.

— Я пришёл с доброй вестью! — радостно сообщил он Клаудии, войдя к ней в офис. — Мне удалось повидать ребёнка: он чувствует себя прекрасно!

— Спасибо, — сказала Клаудия. — Значит, с мальчиком всё в порядке?

— Да. Как только мне будут вручены деньги, похитители привезут ребёнка в одно местечко, о котором они скажут отдельно. Никаких затруднений не возникнет, надо только, чтобы полиции не было и духу!

— Разумеется, — согласился присутствующий тут же Валерио. — Мне нужен мой внук, а остальное неважно. Получите ваш миллиард. Если хотите, можете пересчитать.

— В этом нет необходимости, — Франц открыл кейс, чтобы положить туда деньги. — Через несколько часов я позвоню вам и скажу, куда приехать за ребёнком.

— Местечко Пертика, неподалёку от Милана, — произнесла Клаудия, пристально глядя Францу в лицо. — Там находилась Леона.

— Не понимаю... Что это значит? — Франц торопливо направился к двери, но на пороге его уже дожидался полицейский.

— Минуточку, синьор де Марки! Я должен выполнить кое-какие формальности.

— Что здесь происходит? — закричал Франц, обернувшись к Клаудии.

— Позволь представить тебе лейтенанта Вицци и его помощников, — охотно ответила Клаудия.

— Это недоразумение! — воскликнул Франц, апеллируя к полицейским. — Я только хотел помочь им, а они благодарят меня таким образом. Я адвокат де Марки.

— Вы обвиняетесь в мошенничестве и вымогательстве, — строго сказал лейтенант.

— Я ничего не вымогал. Разве что меня самого обманули, подставили, — пытался оправдаться Франц.

— Мы нашли Леону и ребёнка, — объяснила ему Клаудия.

— И похитительница арестована, — добавил лейтенант.

— Так ты хотела меня уничтожить? — в гневе Франц бросился к Клаудии, но тут же был остановлен лейтенантом.

— Я предупреждала тебя, чтобы ты оставил свои грязные затеи против семьи Сатти! — напомнила Клаудия.

— Шлюха проклятая! — выругался Франц.

— А ты мошенник, и даже не очень хитрый, — парировала Клаудия. — Лейтенант, окажите любезность: уведите его отсюда немедленно.

— Ты мне за это ещё заплатишь, запомни! — бросил Франц уже с порога.

— Иди, иди, — подтолкнул его лейтенант.

Эдера ни на минуту не хотела отлучаться от больного сына, и все уговоры Марты и Андреа были напрасны.

— Если он умрёт, я тоже не хочу жить, — говорила она глухим, почти беззвучным голосом.

Все слезы, кажется, уже были выплаканы, а вместе с ними ушли и последние силы. Эдера стала похожей на тень, неподвижно застывшую у постели ребёнка.

— Нет, дальше так нельзя! — не выдержал однажды Андреа. — Эдера, ты слышишь меня? Очнись! Сейчас матушка Марта отвезёт тебя к Дальме, а с Валерио побуду я!

У Эдеры не осталось сил даже на то, чтобы сопротивляться, и Марта с Дальмой увели её к машине, поддерживая с двух сторон под руки.

— Валерио, малыш, — сказал Андреа, оставшись в палате с сыном. — Ты меня не знаешь. Но я — твой папа. Прошу тебя, открой глазки! Услышь меня!

В этот момент мальчик сделал слабое движение веками.

— Ты меня услышал? Дитя моё, радость моя! Ты отзываешься на мой голос?

Малыш чуть-чуть приоткрыл глазки, а затем резко их зажмурил и снова провалился в свой тяжёлый болезненный сон.

Когда Эдера утром появилась в палате, Андреа уже почти не верил в то, что видел воочию.

— Не знаю, может, мне померещилось, но он откликнулся, — говорил Андреа Эдере.

— Я думаю, что всё это было на самом деле, — уверенно заявила Эдера. — Ведь твой голос ему знаком! Он слушал его, ещё, когда был здесь, в чреве. И потом, когда родился. Я постоянно включала запись с твоим голосом.

— Эдера, ты обещала рассказать, как мы с тобой познакомились, как подружились. Я хочу побольше узнать о нас двоих.

— Не теперь, Андреа...

— Отчего же не теперь? — возразил Андреа. — Мы ничем не можем помочь Лало, кроме того, что будем сидеть рядом с ним и разговаривать. Пусть он тоже узнает кое-что о своих маме и папе. Может, ему станет от этого немного легче.

И Эдера рассказала Андреа счастливую и одновременно грустную историю их встречи, любви, разлуки и снова встречи.

Состояние Валерио между тем то улучшалось, то вновь ухудшалось. В один из таких критических моментов Андреа, не зная, что ещё предпринять, положил у изголовья сына образок, подаренный Мартой.

— Мадонна дель Джильо всегда оберегала твою маму. Может, она и тебя убережёт. Сынок, ты не можешь умереть, ты должен жить! Чувствуешь мою руку? В ней — жизнь. Если нужно, возьми мою жизнь, только не умирай!..

К утру мальчику стало вроде бы чуть полегче, и Андреа в полудреме откинулся на спинку стула.

— Андреа, как он? — волнуясь, спросила Эдера. — Спит? Зря ты уговорил меня уехать сегодня ночью. Я всё равно не сомкнула глаз.

— Ночью у него был кризис, а к утру наш Лало открыл глазки и посмотрел на меня как-то, я бы сказал, осмысленно.

— Правда? — обрадовалась Эдера. — Сыночек мой, радость моя! — она дотронулась до лобика мальчика и в ужасе отдёрнула руку. — Он холодный! Он умер!.. Ай!..

На крик Эдеры прибежал врач, и ему стоило больших усилий втолковать ей, что опасность, наоборот, миновала:

— Прикасаясь к мальчику, вы все эти дни ощущали жар. А сейчас температура, наконец, упала. И упала почти до нормы! Посмотрите, он стал ровнее дышать.

— Простите меня, доктор, — сквозь слёзы улыбнулась Эдера. — Спасибо вам! Валерио, сыночек, иди к маме! Прижмись ко мне, мой маленький. Ты слышишь, как стучит там, в груди? Это сердце, которое ты слышал, когда был внутри меня. Дитя моё, любовь моя, сыночек мой!

Буйство, которое продемонстрировала Леона при аресте, заставило полицейских передать её в руки врачей-психиатров. Но в клинике она тоже не сразу успокоилась, и какое-то время ей даже пришлось побыть в смирительной рубашке.

Именно в таком облачении, бледную, осунувшуюся, увидела Леону Марта, сердце которой сжалось от сострадания.

— Что, преподобная мать, пришла полюбоваться на результаты происков своей крестницы? — встретила её враждебно Леона.

— Я пришла в надежде утешить твою душу. Твой внук в опасности, но я верю, ты не хотела причинить ему вреда.

— А тогда почему вы держите меня здесь как арестантку?

— Потому, что твой ум болен. Ты одержима ненавистью, местью, высокомерием. Ты стремилась разрушить всё вокруг, но разрушила, прежде всего, саму себя.

— Я только защищалась! Это твоя крестница хочет отнять то, что всецело принадлежит мне! — заявила Леона.

— Леона, опомнись! Что тебе принадлежит? Душа Андреа и Валерио? Твоё высокомерие не знает границ. Ведь даже Господь, вручивший нам наши души, не притязает на них как на собственность.

— Ты говоришь красиво, — горько усмехнулась Леона. — Но у тебя нет детей. И тебе не понять мою боль.

— Я не рожала, это верно. Но я люблю всех моих монахинь, и Эдеру, и твоего Андреа. Все они — мои дети.

— Из нас двоих безумная — ты! — раздражённо заметила Леона. — Оставь меня. Я устала.

— Бедная Леона! Надеюсь увидеть тебя когда-нибудь в мире и в добром здравии.

— Да уйдёшь ты, наконец? — крикнула Леона. — Я ненавижу тебя!

Навестил Леону и Андреа, когда Валерио немного полегчало. Сыну она обрадовалась, стала говорить о том, как любит его, потом пожаловалась на врачей, которые обращаются с ней, словно с безумной.

— Я постараюсь вызволить тебя отсюда, — пообещал Андреа.

— Спасибо, милый, — растрогалась Леона. — Но ты должен знать, что Эдера и Валерио Сатти будут тебе препятствовать.

— Не думаю. Они добрые, — возразил Андреа.

— Не верь им, сынок. Эдера очень коварная. Она не гнушалась ничем, чтобы заполучить тебя в мужья, а главная её цель — прикарманить твои деньги.

— Мама, Эдера рассказала мне историю нашего знакомства, и я ей верю! — раздражённо сказал Андреа. — Прости, я должен идти, выздоравливай.

— Не забудь сказать врачам, чтобы они меня поскорее отсюда выпустили! — напомнила Леона.

— Не забуду, — грустно промолвил Андреа и добавил: — Ты говорила со мной о чём угодно, только не спросила, как чувствует себя мой сын...

— Я как раз хотела спросить, но ты вдруг собрался уходить, — попыталась оправдаться Леона. — Надеюсь, он поправляется?

— Да. Ему уже полегчало.

Когда врач сказал Эдере, что малыш полностью преодолел кризис, она тотчас же сообщила об этом отцу.

— Боже мой, какая радость! Какое счастье! — повторял Валерио, положив трубку. — Матильда! Скоро я увижу моего дорогого внучонка. И каждый день буду видеть, как улыбается моя доченька.

— Интересно, понравится ли Лало этот дом? — мечтательно произнесла Матильда.

— Ты называешь его Лало? — спросил Валерио.

— Да, так зовёт его дочка Чинции, Эдерина. И мне это имя нравится. А когда я произношу: «Валерио», то сразу же вспоминаю одного упрямца и ворчуна.

— Кто бы говорил! — рассмеялся Валерио. — Я представляю, как перепугается Лало, услышав твой голосище! Ребёнку надо будет специально объяснять, что ты — не чудище, которое пожирает детей.

— Будьте спокойны! Со мной он поладит! Все дети любят Матильду.

— Это правда, — согласился Валерио и добавил уже другим топом: — Знаешь, Эдера и Андреа просят, чтобы я позаботился об адвокате для Леоны. Они не хотят возбуждать против неё иск.

— Ох, — горестно вздохнула Матильда. — Я их, конечно, понимаю. Но вообще-то эту злодейку следовало бы засадить за решётку и близко не подпускать к людям.

— Матильда, её надо лечить, а не держать в тюрьме! Ты же видишь, что она в последнее время поступает как больной человек.

— Да. Она и прежде была змеёй, а теперь совсем свихнулась от злобы. Ну ладно, пусть лечится. Теперь, когда Лало выздоравливает, я могу, пожалуй, простить её, — великодушно согласилась Матильда.

— Бианка, ты слышишь меня? — шептал Валерио, оставшись один. — Наша девочка снова обрела своё счастье. Наш внучёк жив и скоро будет совсем здоровеньким. Порадуйся со мною, Бианка!..