Эдера

Глава 31

Полицейские разыскивали Леону по всему городу, а она в это время находилась у прокурора и пыталась его убедить в том, что убийство графини совершено именно ею, Леоной Сатти.

— Я повторяю, — раздражённо говорила она: — под конец эта недостойная женщина оскорбила моего сына, и я схватила её... А она вырвалась из моих рук и упала, сильно ударившись головой. Конечно, я и подумать не могла, что она умерла. Мне показалось это обычным обмороком...

— Всё, достаточно, — не выдержал прокурор. — Закончим комедию, синьора. Я уже отдал приказ об освобождении вашего сына. С меня довольно лжи! Но некий синьор Джиральди лишь вчера вспомнил, что в день убийства провёл вместе с вашим сыном три часа, то теперь вы приходите с самообвинением...

— Я не позволю вам так обращаться со мной! — возмутилась Леона. — Если вы не верите моим словам, то фактам, надеюсь, поверите? — и она предъявила прокурору исчезнувший контракт о купле-продаже «Недвижимости Сатти».

— Ах, оставьте, — рассмеялся прокурор. — Это уже слишком. Вашему адвокату не стоило большого труда раздобыть ещё один экземпляр контракта. Думаю, синьора Веньери нет с вами здесь только потому, что он хочет остаться в стороне от данной фальсификации.

— Я не знаю никакого синьора Веньери! — заявила Леона. — А вы с предубеждением относитесь не только ко мне, но и к моему сыну!

— Вы называете это предубеждением? — спросил оскорблённый прокурор. — А как прикажете назвать все странные свидетельства, исходящие от родственников и друзей детства? А как расценивать тот анонимный звонок?

— Какой звонок? — не поняла Леона.

— Ах, вы ничего не знаете? — не поверил ей прокурор. — Вот, у меня здесь имеется запись с автоответчика. Может, вы случайно вспомните этот голос?

Прокурор раскрыл папку с вещественными доказательствами и вынул оттуда кассету.

— Но, это же моё кольцо! — воскликнула Леона, увидев его в той же папке.

— Ваше? — обескураженно спросил прокурор.

— Да, — подтвердила Леона. — Как оно к вам попало?

— Мы нашли его на месте преступления.

— Ну конечно, я, вероятно, там его потеряла, — обрадовалась Леона. — Теперь вы мне поверите?

— Надо еще доказать, что это ваше кольцо, — сказал прокурор.

— Да кто угодно может подтвердить, что я носила его с тех пор, как вышла замуж за Серджио Сатти. В Африке я сильно похудела, и оно стало спадать с пальца. Я уже не раз его теряла, а потом находила...

— Теперь мне, наконец, стали понятны мотивы поведения вашего сына, — после некоторого раздумья произнёс прокурор. — Я принимаю ваше признание, синьора. Сейчас мы составим протокол, и вы его подпишите.

— А могу я повидать моего сына? — Леона умоляюще посмотрела на прокурора.

— Да, но несколько позже, — пообещал он.

В это время из приёмной сообщили, что адвокат Веньери настаивает на немедленной встрече с прокурором.

— Разрешите ему войти, — распорядился хозяин кабинета.

— Синьора Сатти? — растерянно спросил Веньери, увидев Леону. — Вы здесь? А вас ищет полиция!

— Андреа больше не понадобится ваша помощь, — обратилась к адвокату Леона. — Спасибо, что поддерживали его.

— Теперь я буду защищать вас, — ответил Веньери. — Синьор Валерио Сатти уже дал мне это поручение.

— Мама, мамочка моя! — воскликнул Андреа, вбежав в комнату для свиданий.

— Сыночек! — обняла его Леона, крепко прижав к себе. — Тебя отпустили? Наконец-то я могу быть спокойна.

— Мамочка, адвокат Веньери сделает всё, чтобы квалифицировать смерть Мелоди как несчастный случай, — сообщил ей Андреа. — Мне горько оставлять тебя здесь одну, но я надеюсь, скоро и ты будешь на свободе.

— Сынок, спасибо тебе за то, что защитил меня, не хотел выдать, — вытирая слёзы, сказала Леона. — Я лишь сейчас поняла, насколько дорога тебе. И ты за меня не волнуйся. Сейчас у меня в душе мир и спокойствие. Я, хотя и поздно, осознала все свои ошибки. Прости меня. Я пыталась разлучить тебя с Эдерой... Но она простила меня. Я была у неё не так давно. Это чистейшее создание, добрая, нежная душа. Люби её, Андреа, береги. Теперь я понимаю, что только с Эдерой ты можешь быть счастлив.

— Мама, Эдера тяжело больна, — с горечью произнёс Андреа. — Если ей не найдут донора в течение двух дней — она умрёт. Ей необходима срочная пересадка печени. Если бы я мог!.. Я без колебаний отдал бы свою жизнь, только бы Эдера выздоровела!

— Сынок, не отчаивайся. Мы спасём Эдеру! Это говорю тебе я, твоя мать. Поверь мне!

Крепко поцеловав сына и легонько оттолкнув его от себя, Леона сказала: — А теперь иди к ней! Она сейчас нуждается в тебе больше всего на свете. Иди, сыночек, иди. Я люблю тебя.

И вот он вошёл в больничную палату, и Эдера увидела его...

— Андреа! — воскликнула она радостно, но голос её был слабым, едва слышным.

Сердце Андреа сжалось от боли при виде исхудавшего, пожелтевшего от болезни лица. Только глаза, неповторимые глаза его милой, светились прежней любовью.

— Эдера, дорогая, прости меня! — припал к ней Андреа. — Я был как одержимый... Заставил тебя страдать... Но потом внезапно увидел свет — чистый, ровный свет, и понял, что он исходит от тебя, что это твоя любовь хранит меня.

— Я уже забыла все горести, — сказала Эдера, — и помню только те счастливые мгновения, которые мы прожили вместе. Жаль, что впереди их осталось, совсем немного.

— Эдера, ты не должна заранее сдаваться, — едва сдерживая слёзы, сказал Андреа. — Когда я балансировал на грани между жизнью и смертью, то ты своей любовью спасла меня. И я тоже тебя спасу!

— Ах, Андреа, любимый, силы оставляют меня, — вздохнула Эдера. — Я чувствую, что мой конец близок... Ты можешь привезти сюда Лало? Я бы так хотела, чтобы мы побыли хоть немного вместе, всей семьёй...

— Да, конечно. Матильда привезёт его. А я буду с тобой, моя самая дорогая на свете!

Когда Эдера забылась в тяжёлом горячечном сне, Андреа вышел из палаты и, поцеловав Лало, сказал ему:

— Сыночек, твою маму спасут. Она выздоровеет! А ты пообещай мне, что всегда будешь рядом с нею.

Затем, передав ребёнка Матильде, он обнял свою старую няню:

— Прошу тебя, позаботься о Лало, как ты всегда заботилась обо мне. И прости за всё, что я натворил.

Слёзы навернулись на глаза Андреа, и он поспешил уйти, но появившийся в этот момент Джулио остановил его:

— Постой, Андреа! Куда ты?

— Оставь меня, Джулио, — Андреа просто помчался по коридору и вбежал в пустой кабинет Джулио.

— Не трогай его, Джулио, — посоветовала Матильда. — Горе нуждается в одиночестве.

— Нет, мне всё это не нравится, — обеспокоился Джулио и последовал за Андреа.

Войдя к себе в кабинет, он увидел, как Андреа полоснул лезвием бритвы по вене, и в то же мгновение кровь хлынула из раны...

— Ты с ума сошёл! — кинулся к нему Джулио, не позволяя то же самое сделать с веной на другой руке.

— Пусти меня! — пытался вырваться Андреа, но Джулио оказался сильнее.

Он отобрал у Андреа бритву, и стал накладывать жгут на его раненую руку.

— Думаешь, Эдера сможет жить, зная, что ты покончил с собой? — с досадой произнёс Джулио.

— Но я не могу видеть, как она умирает! Не могу, бездействовать!

— Андреа, твоё горе так велико, что я вполне могу тебя понять. Но своей смертью ты не поможешь Эдере!..

— Доктор, вас приглашают в операционную, — сказала, войдя, медсестра. — К нам поступил донор!

— Откуда? — на ходу спросил Джулио. — Я только что был в компьютерном зале и не получил там никаких сведений о доноре.

— Контейнер привезли полицейские, — ответила медсестра. — Очевидно, дорожное происшествие...

Оперировал Эдеру доктор Манфреди, а Джулио и Антонио Джиральди ассистировали ему.

Когда Эдера под воздействием анестезии уснула, Манфреди стал готовить орган умершей для трансплантации.

— Боже мой! Это же Леона Сатти! — воскликнул профессор Джиральди, впервые взглянув на донора. — Она покончила с собой...

— Да, — подтвердил Манфреди, — полиция передала также письмо, адресованное Андреа Давиле.

Операция проходила сложно. Несколько раз у Эдеры останавливалось дыхание, прекращало биться сердце.

— Эдера, помоги мне! Ты слышишь меня? Помоги! — обращался к ней Джулио, подключая аппарат искусственного дыхания и, всеми, возможными средствами, стимулируя работу её сердца.

Борьба за жизнь Эдеры длилась несколько часов, и всё это время Марта истово молилась, призывая на помощь Господа и святую Мадонну дель Джильо.

Матильда не спускала глаз с Валерио, опасаясь, что у него может в любой момент начаться сердечный приступ.

— Держитесь! Не распускайте себя, — приговаривала она, подсовывая Валерио лекарство.

— Но время словно остановилось, — объяснял он своё беспокойство.

— Джулио же сказал, что операция будет долгой, — сердилась Матильда. — Надо набраться терпения и молить Бога, чтобы всё кончилось благополучно.

— Валерио, ты сможешь когда-нибудь меня простить? — подошёл к нему Андреа. — Я так виноват перед тобой и перед Эдерой! Всё время думаю о том, что она и заболела по моей вине.

— Не нужно казнить себя за то, в чем ты не виноват, — сказал Валерио. — А я тебя простил.

— Спасибо, Валерио. Но если бы я был рядом с Эдерой, если бы заботился о ней, то она не запустила бы настолько свою болезнь. Вот чего я не могу себе простить!

— Сейчас главное — надеяться, — вмешался в их разговор Манетти. — Вспомните, как синьора Эдера надеялась, что к вам вернётся память... И ведь всё так и случилось! Вам тоже нельзя падать духом, синьор Андреа.

— Спасибо, — растроганно ответил Андреа. — Я был так груб с вами, синьор Манетти. Мне очень стыдно. Спасибо за всё, что вы сделали и для Эдеры, и для её семьи, и для меня.

— Вы говорите так, потому что, наверное, не знаете, насколько встреча с синьором Валерио, с добрейшей синьорой Матильдой перевернула мою жизнь! — взволнованно произнёс Манетти. — Они поверили в меня, и тогда я впервые поверил в себя сам.

Время, однако, тянулось крайне медленно. В томительном ожидании Андреа бродил по коридору, повторяя про себя слова единственной молитвы, которую он знал: «Пресвятая Богородица...»

— Папа! — позвал его Лало, находящийся здесь же под присмотром подруг Эдеры — Чинции, Дальмы и Клаудии.

Андреа взял сына на руки и, нежно поцеловав его, сказал:

— Как ты вырос, Валерио!

— А ты больше не уедешь так далеко? — спросил Лало. — Бабушка Матильда сказала мне, что ты теперь всегда будешь жить вместе с нами. Это правда?

— Конечно, мой дорогой! — ответил Андреа. — Мы будем жить большой, дружной семьёй. Мама, дедушка... И бабушка Леона тоже поселится у нас. Ты увидишь: она очень добрая и ласковая. А я буду обо всех вас заботиться, буду беречь вас!

Вернувшись обратно к Валерио, Андреа увидел рядом с ним Казираги и... Бетси.

— Ты удивлён? — улыбнулась она. — Мне стало известно, что Эдеру сейчас оперируют. А я всегда с большим уважением относилась к твоей жене. Я просто восхищалась ею! Даст Бог, операция пройдёт успешно.

— И ты специально приехала сюда из Перуджи, чтобы поддержать Эдеру? — изумился Андреа.

— Нет, я сейчас нахожусь в Риме, — ответила Бетси. — С тех пор как мы виделись в последний раз, произошло много важных событий в моей жизни. Я тоже перенесла сложную операцию, только иного свойства. Прежде я не могла родить ребёнка, а теперь, после той операции, это стало возможным. И ещё... Я выхожу замуж за Франко Казираги. Да, Андреа, я полюбила его. Он — замечательный человек.

— Я рад за тебя, Бетси, — сказал Андреа. — И рад за Франко. Он — сама надёжность. Думаю, вы сможете быть счастливы вместе. Я, во всяком случае, искренне вам этого желаю.

— Нет, я больше не могу находиться в неведении! — не выдержал Валерио. — Хоть бы кто-нибудь вышел оттуда, из операционной, и сказал, что там происходит!

— Такие операции обычно бывают длительными, — попытался успокоить Валерио Казираги. — Видимо, там все заняты делом и им некогда, думать о нас. А вам не надо забывать, что организм у синьоры Эдеры молодой, он сумеет справиться со всеми нагрузками.

— Эдера очень ослабела за последние дни, — возразил Валерио.

— И, несмотря на это, — твёрдо произнесла Бетси, — с каждой следующей минутой наши надежды на успешное завершение операции должны только возрастать!

Когда тревога за жизнь Эдеры осталась, наконец, позади, отец и сын Джиральди стали думать о том, как сообщить Андреа о смерти матери.

— Я сам скажу ему об этом чуть позже, — решил Джулио. — А пока пусть доктор Манфреди порадует его и остальных тем, что операция закончилась успешно.

Манфреди вышел из операционной, улыбаясь, и всем сразу стало ясно, что Эдера спасена.

— Пересадка состоялась! — уверенно доложил он. — Критическая фаза миновала. Остаётся только надеяться на то, что не возникнет никаких осложнений. Но мы будем постоянно наготове и, если кризис всё-таки возникнет, сумеем с ним справиться.

Андреа заметил, что Джулио вышел из палаты в каком-то напряжённом состоянии.

— Вы что-нибудь от нас скрываете? — бросился к нему Андреа. — Джулио, скажи мне правду! Эдера всё ещё в опасности?

— Нет, не беспокойся, к Эдере потихоньку возвращаются силы, — заверил его Джулио. — Но есть печальное обстоятельство...

— Боже мой! Что ещё? — встревожился Андреа.

— Донор, благодаря которому Эдера была спасена, оставил перед смертью письмо... Оно адресовано тебе... Прочти его.

— Нет! Нет! — воскликнул Андреа, прочитав письмо. — Мама, мамочка...

— Не надо, сынок, не плачь, — обняла его Марта. — Твоя мама отдала свою жизнь, чтобы спасти другую. Господь простит её.

— Это должен был сделать я! Зачем вы меня остановили? — рыдал в безутешном горе Андреа.

— Нет, сынок, — возразила Марта. — Убив себя, ты убил бы и Эдеру. А твоя мать принесла жертву, чтобы вы с Эдерой могли жить счастливо. Это была материнская воля...

— Андреа, — тронул его за плечо Валерио. — Пойдём к ней. Тебе надо проститься со своей мамой.

— Мамочка, мамочка, я всегда любил тебя, — припав к телу Леоны, говорил сквозь слёзы Андреа. — Я никогда не забуду того, что ты сделала для меня и Эдеры... Всегда буду помнить тебя и любить...

— Андреа, я понимаю тебя, — профессор Джиральди осторожно приподнял Андреа за плечи. — Но пойдём, я отведу тебя в соседнюю палату. Ты отдохнёшь там, а затем, когда Эдера проснётся, сможешь повидать её. Помни, она должна увидеть тебя сильным и уверенным. Тогда её выздоровление пойдёт быстрее.

— Да, я постараюсь привести себя в порядок, — пообещал Андреа. — Спасибо вам, профессор. И вам спасибо, — обратился он ко всем, кто с волнением и участием ожидал его в коридоре, — за то, что любили и поддерживали меня, несмотря на все чудовищные ошибки, которые я совершал. Никогда больше я не подведу вас, мои дорогие!