Эдера

Глава 21

Всё время, пока Андреа был в больнице, Валерио и Матильда жили в загородном доме, и обоим нравилось возиться с маленьким Лало, да и с Эдерой, которую они в тот момент могли поддержать своим участием. Идея остаться здесь и после возвращения Андреа, пришла к ним одновременно, но никто из них двоих не решился заговорить об этом первым.

— Я сумела бы и по дому управляться, и за Лало присматривать, правда ведь? — рассуждала Матильда, ища поддержки у Манетти.

— Конечно! — согласился тот. — А синьор Валерио возражает?

— Я боюсь ему даже намекнуть на это. Он так привык к своему кабинету, к своим картинам! Нет, он ни за что не захочет остаться здесь.

— Я попробую с ним поговорить словно бы, между прочим, — вызвался Манетти. — Когда синьор Валерио садится за стол?

— Ох, Манетти, неужели вы опять голодны? — всплеснула руками Матильда. — Что-нибудь случилось с Лючией?

— Она уехала к матери за город — показать Дженнарино. Надо сказать, она меня избаловала: плотный завтрак, затем хороший обед, затем приятный ужин... Да!.. Манетти сглотнул слюну. — А теперь без неё мне совсем худо.

— Всё понятно, — сказала Матильда. — Есть цыплёнок.

— Жареный?

— Вареный.

— Ага, — оживился Манетти, — значит, найдётся и немного бульона. А к нему, пожалуйста, сухариков...

— Манетти, у вас вместо сердца — желудок! Я вам пожаловалась как близкому человеку, думала, вы мне всерьёз сочувствуете, а у вас все мысли были только о цыплёнке, — с обидой произнесла Матильда.

Покончив с бульоном, Манетти отправился к синьору Валерио.

— Синьор Сатти, не знаете ли, что случилось с Матильдой? — спросил он у Валерио. — Она как с цепи сорвалась!

— Мне кажется, я догадываюсь, отчего она бесится, — высказал предположение Валерио. — Видите ли, я с удовольствием бы остался жить здесь с моей дочерью, потому что тот дом...

— Большой и пустой, — подхватил Манетти. — Там, должно быть, невесело.

— Вот, вы меня понимаете! — обрадовался Валерио. — А Матильда привязана к тому дому как кошка. Её с карабинерами оттуда не вытряхнешь!

— Но вы пробовали с нею об этом говорить? — усмехаясь, спросил Манетти.

— Да разве я могу? Она ведь упряма, как сто ослов!

— Пожалуй, — стараясь выглядеть как можно более беспристрастным, произнёс Манетти, — я помогу вам. Я зашёл сказать, что рад за синьора Андреа и, конечно же, за вашу дочь.

— Спасибо. Я знаю, вы всегда искренне разделяете и наши беды, и наши радости.

Выйдя от Валерио, Манетти опять заглянул на кухню к Матильде.

— Синьор сам заговорил о переезде, — мрачно сообщил он. — К сожалению, вы опасались не зря: он слишком привязан к старому дому.

— Что я вам говорила! — огорчённо воскликнула Матильда.

— Но я, — продолжал Манетти, — стал давить на его отцовские чувства, говорил, что синьоре Эдере будет трудно одной... Словом, убеждал его, как мог...

— И что же? — нетерпеливо спросила Матильда.

— Я не хотел бы, — загадочно произнёс Манетти, чтобы меня попрекали кусочком цыплёнка и остатками бульона. Такая благодарная душа, как моя, могла бы удостоиться и большего!

— Если вам удастся уговорить этого старого упрямца, я приготовлю для вас такой обед, какого вы и представить себе не можете! — пообещала Матильда.

— Ловлю вас на слове!

«С этими двумя всё ясно, — рассуждал Манетти, — но захотят ли молодые синьоры постоянно видеть перед собой стариков?»

Выяснив, что Эдера из больницы поехала к себе в магазин, деликатный сыщик отправился туда же:

— Я был тут неподалёку по делам и решил заглянуть к вам, поздравить с улучшением состояния вашего мужа. Сейчас время обеденное, так не зайти ли нам в ближайшее кафе? Готов биться об заклад, что вы сегодня ещё не держали во рту и маковой росинки!

— Спасибо, синьор Манетти, — ответила Эдера. — Вы так добры! Пожалуй, мне действительно надо хоть немного перекусить.

За обедом Эдера пожаловалась Манетти, что работа в магазине требует от неё много сил и времени, а Лало и Андреа остаются обделёнными вниманием.

— Андреа относится к этому с пониманием, но я чувствую себя виноватой, мне подумалось... — Эдера внимательно посмотрела на Манетти: — Вы ведь очень дружны с Матильдой, верно?

— Да, — подтвердил Манетти.

— Может, вы смогли бы подбросить ей мысль о том, чтобы они с папой не уезжали от нас? Андреа тоже этого хочет.

— Попытаюсь! — с готовностью ответил Манетти.

— На мой взгляд, — продолжила Эдера, — так было бы лучше для всех: и они бы не чувствовали себя одиноко, и мне стало бы полегче. Я была бы спокойна за Лало и за Андреа...

— Давайте сделаем так, — предложил Манетти: — Я постараюсь убедить Матильду — у неё доброе сердце, она поймёт, а вы попросите об этом синьора Валерио. Уверяю, он будет очень рад вашему предложению.

Спустя день Манетти появился в доме Эдеры со всем своим семейством.

— Рада вас видеть, — встретила гостей Матильда. — А для тебя, дорогой, — обратилась она к Дженнарино, — я специально приготовила подарочек. Смотри, какой красивый кулич! И ореховая трубочка! Только зубки побереги.

— Можно, я съем его прямо сейчас? — спросил Дженнарино, откусывая от трубочки.

— Дженнарино! — укоризненно посмотрела на него Лючия. — Ты не можешь съесть всё сразу. Пока что отдай кулич папе.

— Манетти, что вы делаете! — возмущённо воскликнула Матильда. — Какой стыд: отбирать у ребёнка сладости!

— Я только отломил кусочек куличика, — обиженно пояснил Манетти. — Ладно, я пойду к синьору Валерио.

— Не дуйтесь, Манетти, — сказала Матильда вслух, а шёпотом добавила: — Признайтесь лучше, что сыночек-то ваш собственный, а не приёмный.

Манетти не стал отвечать на столь оскорбительный выпад Матильды и отправился к Валерио. Пробыв там минут пять, он вернулся с победным возгласом:

— Я своротил гору! Он согласен перебраться сюда! Идите к нему, синьора Матильда.

— Нет, я не могу поверить! Вы его не поняли. Даже если он и согласился, то будет тянуть с переездом, а потом и вовсе передумает. Надо, чтобы он пообещал это сделать при свидетелях. Пойдёмте со мной, Манетти!

— Матильда, ты должна выслушать меня, — начал Валерио почему-то очень сердито.

— Нет, это вы послушайте меня! — прервала его Матильда.

— Я принял решение!

— Я тоже!..

— Ты можешь делать всё, что тебе заблагорассудится!

— А уж вы тем более, вправе поступать, как считаете нужным.

— Но если ты будешь упорствовать по поводу переезда, — угрожающе заявил Валерио, — то я тебя уволю!

— Я сама от вас уйду! Можете уезжать хоть завтра, а я остаюсь здесь, с синьорой Эдерой!

— Погоди, — не понял её Валерио, — ты сказала, что хочешь остаться здесь? Но ведь и я хочу того же!

— Тогда почему ж вы об этом молчали?

— А ты почему молчала?

— Да я уже месяц извожу вас: всё намекаю, что синьоре Эдере трудно одной.

— Знаешь, кто мы с тобой есть? — рассмеялся Валерио.

— Два упрямых осла, мне кажется, — подсказала Матильда.

— Что я вам говорил? — сказал Манетти, обращаясь сразу к обоим.

— Спасибо, — ответили Валерио и Матильда хором.

— Долги принято отдавать, — напомнил Манетти Матильде, когда они вышли от Валерио. — А настоящий обед я себе представляю так, — он протянул Матильде заранее приготовленный список блюд.

— Боже мой! — пришла в ужас Матильда, взглянув на это меню. — Закуска ассорти, свежий сыр, ветчина, маринованные овощи, ризотто по-милански, вермишель с моллюсками, бухатини, ростбиф, бифштексы, крабы, жареная рыба... Ну и ненасытный тип!

Андреа так рвался домой, что Джулио, в конце концов, ему уступил. И вот Эдера приехала забирать мужа из больницы.

— Мне всё ещё не верится, что мы вместе, — говорила она по дороге домой.

— Бедненькая моя! — прижал её к себе Андреа. — Сначала тебе сказали, что я погиб... Потом вернулся, но был как чужой.

— Я и тогда любила тебя!

— Эдера, теперь я здесь, и люблю тебя сильнее, чем прежде.

— Я тоже...

— Ну, вот они, твои мама и папа, позови их! — говорила Матильда маленькому Валерио, встречая приехавших домой Андреа и Эдеру. — Андреа, посмотри, какой он хорошенький, твой сынок!

Андреа подхватил ребёнка на руки, стал целовать его личико, головку...

— Не так крепко, ты сделаешь ему больно! — смеялась счастливая Матильда. — Дай-ка его мне, он ещё слабенький.

— Ревнивица! — шутливо бросил ей Андреа, не выпуская Лало из объятий.

— Ладно, не говори глупостей! — строго сказала Матильда. — Думаешь, если вышел из больницы, то тебе всё дозволено? Давай мне Лало и пойдём к его дедушке. Видел бы ты, как синьор Валерио играет со своим внучком! Это заменяет ему все лекарства на свете.

Ещё долго в тот вечер звучали шутки и смех, а когда влюблённые, наконец, остались одни, Эдера включила запись музыки, которую они вместе слушали перед отъездом Андреа в Канаду.

— Ты помнишь?

— Да. Последняя ночь перед нашим расставанием, — тихо сказал Андреа. — Мы были счастливы... Как долго длилась разлука! Лишь теперь мы по-настоящему встретились.

— И не расстанемся больше никогда, — продолжила Эдера. — Наша любовь будет с нами всю жизнь!

Клаудия обрадовалась, когда ей предложили возглавить филиал фирмы в Париже, и не скрывала от Казираги, что мечтает побыстрее туда переехать.

— Прости, Клаудия, но отчего вдруг такое нетерпение? — спросил Казираги. — Ещё недавно тебя увлекал проект детского центра. Что случилось?

— Это всё из-за Андреа, — не стала скрывать Клаудия. — Теперь, когда к нему вернулась память, он вспомнит и то, как я пыталась разлучить его с Эдерой... Вредила ему. Нам будет сложно работать вместе.

— Но ведь с тех пор всё абсолютно изменилось, — возразил Казираги.

— Да. Только для Андреа этот период как бы и не существовал. Ему неприятно будет меня здесь видеть.

— Я убеждён, что твои опасения напрасны. Ему наверняка о тебе многое рассказали. Хочешь, я сам с ним поговорю?

— Буду с тобой откровенна до конца. К тому Андреа, каким он был недавно, я испытывала только сострадание. Но сейчас... Боюсь, если мы будем с ним всё время рядом, то моё прежнее чувство к нему может нахлынуть вновь...

Эта беседа состоялась незадолго до возвращения Андреа из больницы, а вскоре он и сам заглянул в офис.

— Ну как, снова будешь работать с нами? — встретил его Казираги.

— Не так скоро! Я ездил в больницу на обследование и к вам завернул только на минутку. Чтобы повидать вас.

— Наверное, тебе непонятно, почему я здесь? — преодолев смущение, спросила Клаудия.

— Нет, отчего же? Валерио мне всё рассказал. А от Эдеры я знаю, что ты была рядом с ней всё это трудное время. Спасибо тебе, что поддерживала её. Думаю, мы опять будем друзьями?

— Да, — произнесла Клаудия неуверенно, и Казираги поспешил прийти ей на помощь.

— Ты только не забывай, что мы тебя ждём, — сказал он Андреа.

— Насколько мне известно, вы и сами тут неплохо справляетесь со всеми делами.

— Справляемся, — согласился Казираги. — Но у нас много новых проектов.

— Друзья, — сказал появившийся в офисе Валерио, — не наседайте на него так сразу. Андреа нужно время, чтобы восстановить прежнюю форму. Пусть он сам решает, когда ему приступить к делу.

— Физически я чувствую себя прекрасно, — сказал Андреа Эдере в тот же день. — Но мысль о том, что надо будет запереться в конторе, говорить о делах, о земле, о деньгах, меня просто пугает. Справлюсь ли я со всем этим?

— Не надо создавать проблем раньше времени, — улыбнулась Эдера. — Помнишь, что говорил Джулио? Тебе нельзя утомляться.

— Да, у меня пока действительно разброд в мыслях. А как продвигается твоя работа?

— Медленно! Ателье, которое мы создаём здесь и в Кельне, требует и больших затрат, и новых коллекций, и оборудования. Мне нравится всем этим заниматься, но я мало времени уделяю тебе и Лало. — вздохнула Эдера.

— Не огорчайся, — ласково посмотрел на неё Андреа. — Когда ты разделаешься с этим ателье, мы... поедем, наконец, в свадебное путешествие!

— Андреа, это чудесно! — обрадовалась Эдера. — Ради такого случая я могу всё бросить и поехать прямо сейчас!

— Нет, ты заканчивай спокойно все срочные дела, чтоб можно было уехать с лёгким сердцем. А я пока буду писать твой портрет! Где те краски и мольберт, которые ты подарила мне на Рождество?

Клаудия и Казираги были немало удивлены, увидев у себя в офисе... Бетси Фаэнца.

— Я лишь недавно узнала о том, что случилось с Андреа, — пояснила она, — и пришла спросить, как он сейчас себя чувствует.

— Андреа поправился, к нему вернулась память, — ответил Казираги.

— Как я за него рада! И за его жену... Что вы ка меня так смотрите? — смутилась Бетси. — Возможно, из-за... — она дотронулась до своего, теперь уже достаточно большого, живота.

— Нет, что вы! — воскликнула Клаудия. — Вероятно, вы опять вышли замуж?

— Чтобы иметь ребёнка, не обязательно выходить замуж, — грустно заметила Бетси.

Возникшую неловкость вовремя снял Казираги.

— Какими судьбами вы опять в Италии?

— Да я и не уезжала из неё, — охотно переключилась на другую тему Бетси. — Если помните, я была здесь на конгрессе. И тогда же встретила одну свою подругу, которая предложила мне вести курсы в университете для иностранцев в Перудже.

— Я там часто бываю, — оживился Казираги.

— Заходите, буду рада. Вот мой адрес и телефон. — Бетси протянула Казираги визитную карточку. — В последнее время я чаще всего бываю дома.

— Понимаю... — сказал Казираги.

— А когда ожидается радостное событие? — участливо улыбнулась Клаудия.

— Совсем скоро. Можно сказать, на днях.

— Ну, дай Бог, чтобы всё обошлось хорошо, — пожелала Клаудия.

— Спасибо. До свидания.

— До свидания, Бетси. Счастья вам, — Казираги поднялся, чтобы проводить гостью.

— Это ребёнок Андреа, — сказала Клаудия, когда Казираги вернулся. — По времени всё сходится. Видимо, ей хотелось, чтобы мы об этом узнали.

— Ты несправедлива к ней, Клаудия, — взволнованно возразил Казираги. — Её интересовало состояние Андреа! А живот, конечно, теперь уже не скроешь.

— Возможно, ты прав, но она появилась как призрак из прошлого.

— Ну, если и призрак, то, надо сказать, весьма приятный, — заметил Казираги.

— Франко! — изумилась Клаудия. — Я не знала тебя с такой стороны. Мне казалось, ты — неисправимый холостяк.

В тот день ещё один «призрак из прошлого» предстал перед Клаудией, и был это, ни кто иной, как Франц де Марки. Явился он, как всегда, с предложением. Клаудия, разумеется, не захотела, и слышать ни о каком совместном с ним проекте, но бывший адвокат проявил настойчивость.

— В данном случае я выступаю как посредник. Речь идёт об очень солидной организации, которую возглавляет Мелоди де ля Фуэнте, между прочим, очаровательная женщина, аристократка! Меня в этой сделке интересуют, конечно же, десять процентов комиссионных, но я также посчитал бы за честь оказать услугу столь престижной фирме. Они искали абсолютно надёжного партнёра с хорошими финансовыми возможностями, и я подумал о вас. Глупо отказываться от такой выгодной сделки только потому, что ты меня ненавидишь. Я оставлю все документы, а ты, будь добра, ознакомь с ними синьора Сатти!

Клаудия передала папку с документами Казираги, заявив при этом, что она, не стала бы связываться с Францем ни в каком, даже самом благоприятном, случае.

— Я буду иметь в виду твоё мнение, — пообещал Казираги, — но знаешь, люди типа де Марки начинают обычно с делишек весьма сомнительных, а затем, если повезёт найти настоящее дело, они за него держатся и начинают круто идти в гору.

— Не думаю, что всё это может относиться к Францу, — скептически заметила Клаудия. — Он закоренелый мошенник, я его очень хорошо знаю.

Ознакомившись с условиями договора и наведя некоторые справки, Казираги не обнаружил какого-либо подвоха и пришёл к выводу, что Франц на сей раз предложил им дело стоящее.

— Мне кажется, надо посоветоваться ещё с синьором Валерио и, в случае согласия, съездить в Испанию для первого контакта, — изложил свои планы Казираги.

— И всё равно я бы держалась от Франца де Марки подальше, — была непреклонна Клаудия.

— Я узнал кое-что об этой даме, владелице фирмы. Она была женой одного испанца из благородной семьи. Сейчас они в разводе.

— Скажи, — прервала его Клаудия, — если это дело такое уж выгодное, то зачем Францу понадобилось предлагать его именно нам? Вряд ли мы ему симпатичны.

— Ты забываешь о приличном вознаграждении, которое его ждёт. Это вполне достаточное условие, чтобы забыть старые обиды.

— Ах, поступайте, как хотите, — устало сказала Клаудия. — Только увольте меня от общения с этим типом.

Уже несколько дней Казираги вертел в руках визитную карточку Бетси, но позвонить не решился. Наверное, она уже родила, а у неё, бедняжки, здесь никого нет. «Удачно ли прошли роды?» — тревожился Казираги. Он не задавал себе вопроса, почему его так взволновала судьба Бетси, а просто заботился о приятном ему человеке. Поняв, наконец, что телефоном он воспользоваться не сможет, Казираги набрался решимости и поехал в Перуджу.

Бетси он нашёл подавленной и разбитой: мальчик, на которого она возлагала все свои надежды, который последнее время был смыслом её жизни, родился мёртвым.

— И он тоже меня покинул, — с горечью сказала Бетси. — Отчего Господь ко мне так жесток?

— Бетси, — волнуясь, произнёс Казираги, — я хотел бы, чтобы вы относились ко мне как к другу. Чем я могу помочь? Вам что-нибудь нужно? Только скажите!..

— Вы кажетесь мне искренним и добрым человеком. И я очень благодарна вам за участие. Но чем вы можете мне помочь? Вскоре я вернусь в Канаду и, вероятно, опять уеду в горы. Одна.

— Боже мой, Бетси! — с болью воскликнул Казираги. — Не торопитесь принимать какое-либо решение в таком состоянии! Боюсь быть неправильно понятым, но мне кажется, я, всё же, могу вам помочь. Если позволите, я заеду к вам ещё. А вы пока поправляйтесь.

— Спасибо, — растроганно сказала Бетси. — Вы — единственный человек, которому я смогла бы рассказать всё, что со мною произошло.

Появившись у Бетси в следующий раз, Казираги предложил ей поехать с ним в Испанию в качестве эксперта по почвоведению.

— Вы могли бы произвести анализ почв на приобретаемых нами участках?

— Да. Но у вас наверняка есть для этого и другие эксперты?

— Мне было бы приятно работать с вами.

— Благодарю вас. Я должна подумать.

— Разумеется, Бетси! — Казираги был рад уже тому, что она сразу же не отклонила его предложение. — Поверьте мне: работа, умственное напряжение во многих случаях являются лучшим лекарством. Я испытал это на себе. Не отказывайтесь!

— Спасибо, Франко, — улыбнулась Бетси, — я подумаю.