Эдера

Глава 28

Андреа не терпелось покончить со всеми делами разом, и поэтому он поручил Мелоди подготовить официальный документ о продаже фирмы, а сам улетел в Рим, чтобы немедленно потребовать от Эдеры развода. Но в аэропорту его уже дожидался Манетти:

— Синьор, у меня имеется для вас важное сообщение. Заедемте сначала к вам в мастерскую.

— Что случилось? — недовольно спросил Андреа. — Выкладывайте.

— Нет, это тема деликатная, не следует её обсуждать на ходу.

— Вечно вы со своими фокусами! — рассердился Андреа, но возражать против предложения Манетти не стал. — Как вы узнали, что я прилечу именно этим рейсом? Вас приставили за мной следить?

— Я не мог этого знать точно, — уклончиво ответил Манетти. — Но всё же надеялся. Интуиция!

Приехав в мастерскую, он выложил Андреа всё, что ему было известно о Мелоди. Андреа в ответ заявил, что это грязная ложь, и повелел гостю убраться вон.

— Это не ложь, синьор! — с достоинством ответил Манетти. — Это достоверная информация. Вы сами просили собрать мне сведения о вашей знакомой, и я лишь выполнил задание.

— Где вы собрали эту, с позволения сказать, информацию? — неистовствовал Андреа. — Вероятно, в канавах, где вы когда-то родились? Или... всё это выдумала моя жена?

— Вы можете оскорблять меня, однако я не позволю вам оскорблять достойную женщину — синьору Эдеру!

Манетти вплотную приблизился к Андреа, и в последний момент отказался от намерения доказывать свою правоту кулаками. Зато Андреа не смог сдержать эмоций и нанёс Манетти сильный удар в скулу.

— Вон отсюда! — кричал он гневно. — Я не потерплю такой подлости! Чтобы разлучить меня с любимой женщиной, моя жена решила воспользоваться услугами тюремного отребья вроде вас!

Манетти в очередной раз поборол желание, как следует наказать обидчика и направился к двери. Затем остановился, вынул из портфеля папку и, положив её на стол, произнёс:

— Это мой доклад о проделанной работе. Считайте, что я выполнил ваше задание бесплатно. Выписанный вами чек перешлю сегодня же! А напоследок скажу вам то, что вам необходимо знать: эти сведения я действительно получил от тюремного отребья, поскольку ваши друзья Мелоди де ля Фуэнте и Ральф Кариотис очень известны именно в криминальном мире! Всего доброго!

После ухода Манетти Андреа набрал номер Мелоди, и потребовал, чтобы она немедленно приехала в Рим.

— Что-то случилось? — встревожилась Мелоди. — Какое-нибудь препятствие в твоей сделке с Кариотисом?

— Нет. Но я не могу говорить об этом по телефону.

— Ну, если это не касается продажи фирмы, то мы всё легко утрясём, — подбодрила его Мелоди. — Вылетаю первым же рейсом. До встречи, любовь моя!

— Не слишком ли ты увлеклась? — спросил присутствовавший при разговоре Ральф.

— Но я ведь всё делаю только для тебя! — поцеловала его Мелоди. — Мне надо поехать туда, чтоб дожать его окончательно.

— А по-моему, тебе просто понравилось проводить время в постели с молоденьким смазливым щенком.

— Перестань! — кокетливо улыбнулась Мелоди. — Ты ведь знаешь, что для меня существует один мужчина: Ральф Кариотис!

Мелоди не составило большого труда оправдаться перед Андреа: она попросту всё отрицала. О делах Кариотиса ничего не знает, потому что не является его близкой подругой. Возможно, создавая свой капитал, Ральф и обошёлся с кем-нибудь не совсем гуманно, однако в бизнесе это считается нормой. Убийца? Ну, нет, это не более, чем грязное измышление.

Когда же Андреа прямо спросил: «Ральф — твой любовник?», Мелоди всё же пришлось привести нехитрый аргумент.

— Если бы это было так, то неужели бы он стал делить меня с тобой? Знаешь, Андреа, — продолжила она обиженно, — давай закончим нашу историю и попрощаемся навсегда!

— Нет, Мелоди, подожди! — испуганно воскликнул Андреа. — Я и сам не слишком поверил в эти сведения. Они могут быть ошибочными или даже просто фальшивыми.

— А тебе не пришло на ум, что «информатор» подослан твоей женой? И все эти «сведения» — лишь плод её буйной фантазии?

— Это было первое, о чём я подумал, — уже в оправдательном тоне произнёс Андреа, и Мелоди осталось только развить успех.

— Как бы там ни было, я не намерена больше выслушивать твои оскорбительные упрёки! — она сделала шаг по направлению к выходу.

— Но я вовсе не упрекал тебя! — в отчаянии напомнил ей Андреа. — Я только спросил... Смотри, что я сделаю с этим лживым докладом! — он стал рвать на мелкие клочки донесение Манетти. — Прости меня! Это всё моя безумная ревность...

— Ладно, я прощаю тебя, — снисходительно улыбнулась Мелоди. — Но впредь надеюсь не слышать чего-нибудь подобного.

Их примирение было бурным и страстным.

А в это самое время Эдера возвращалась из клиники, где профессор Джиральди провёл первичное обследование и заключил, что она нуждается в стационарном лечении. Он настаивал, чтобы Эдера тотчас же отправилась в палату, но она всё же отпросилась до завтрашнего утра, чтобы повидать Андреа, который, как она понимала, мог и не прийти к ней в больницу.

Однако застав мужа в постели с любовницей, Эдера лишь закрыла лицо ладонями и выбежала прочь из мастерской.

— Я должен догнать её! — сказал Андреа после некоторого замешательства.

— Сначала тебе надо одеться, — напомнила, усмехнувшись, Мелоди.

— Да, конечно, — согласился Андреа. — Я оденусь и сейчас же положу всему конец. Думаю, теперь она не будет возражать против развода.

— Нет, как раз сейчас этого делать не стоит, — властно произнесла Мелоди. — Сгоряча она может дать тебе не только развод, но и лишить доверенности на владение фирмой.

— Пожалуй, ты права.

Не закончив одеваться, Андреа обессиленно опустился в кресло. Затем резко вскочил и, взяв со стола документы, необходимые для подписания контракта, вручил их Мелоди.

— Поезжай к Кариотису, подпиши у него, а я постараюсь избегать Эдеры до тех пор, пока дело с продажей фирмы не будет закончено.

«Я хочу, чтобы у нас была семья, были дети!» Эти слова Франко Казираги — такие естественные для человека любящего — повергли Бетси в глубокое смятение. Впервые в жизни она встретила человека, с которым почувствовала себя надёжно защищённой, на которого без всяких сомнений могла бы опереться в трудную минуту. Бетси любила своего мужа, но в их отношениях всё было подчинено науке, которой он занимался. Бетси приходилось ограждать его от всего, что могло помешать научным исследованиям, и она считала это вполне нормальным, с радостью выполняя функции ласковой и заботливой жены, товарища по работе, а также лаборантки, кухарки, прачки... О том, что отношения с мужчиной могут строиться совсем по-другому, она поняла лишь в Испании, когда работала вместе с Казираги. Именно с ним Бетси ощутила себя не только коллегой, но и слабой женщиной. До сих пор о мужчинах выпадало заботиться ей (вспомним хотя бы Андреа), а тут мужчина бережно опекал её!

Поначалу Бетси воспринимала это с удивлением и благодарностью, а затем, присмотревшись к Франко и открыв в нём множество иных прекрасных черт, привязалась к нему всею душой.

«Я тоже очень хотела бы, чтобы у нас была семья и были дети, — мысленно обращалась она к Франко, — но это невозможно. Невозможно!» После того, как ребёнок Андреа родился мёртвым, врачи сказали ей, что она вряд ли сможет ещё когда-либо родить. И, прежде чем ответить Франко на его предложение, Бетси решила ещё раз пройти медицинское обследование. Приговор врача был суров и не оставлял ей никаких надежд:

— Возможность зачатия не исключена, однако из-за неправильного положения матки развитие плода в какой-то момент неизбежно приостановится, и ребёнок погибнет.

Как ни тяжело ей было, но она рассказала обо всём Казираги.

— Да, это печально, — услышала она в ответ, — но мы с нашей любовью преодолеем все трудности. Я уверен!

— Любовь без ребёнка сохранить трудно, — горестно заметила Бетси.

— Ты не права, — возразил Казираги. — Во-первых, можно поискать и других врачей. Если не в Италии, так за границей! А во-вторых... На свете столько детей, которые нуждаются в родителях...

— Нет, Франко, я не могу выйти за тебя замуж, — сказала Бетси и, чтобы не расплакаться, поспешила уйти. — Прости меня. Прощай!

Беседа их происходила в офисе «Недвижимости Сатти», и от Клаудии не укрылось, как её коллега изменился в лице после ухода Бетси. Убитый горем Казираги не стал скрывать, что произошло.

— Я поговорю об этом с Джулио, — пообещала Клаудия. — Возможно, он знает какого-нибудь опытного специалиста в гинекологии.

Джулио отнёсся к просьбе Клаудии очень серьёзно и вскоре отыскал нужного специалиста.

— Профессор Хьюстон из Соединенных Штатов делает операции в подобных случаях. Но такая операция не лишена риска.

Клаудия предположила, что Бетси должна согласиться, и не ошиблась.

— Только не говорите ничего Франко, — попросила она. — Я скажу ему, что уезжаю по делам в Канаду. Результат может быть и отрицательным, поэтому не стоит давать Франко ложную надежду.

Оправившись от шока, пережитого в мастерской Андреа, Эдера сама позвонила ему и сказала, что им лучше было бы развестись.

— Спасибо, — ответил он. — Я сам хотел просить тебя об этом. Ты поступаешь великодушно, и я искренне тебе благодарен.

Он положил трубку, а Эдера ещё некоторое время находилась в оцепенении, рассеянно слушая короткие гудки. Затем всё поплыло перед её глазами, и она потеряла сознание...

В клинике профессор Джиральди пообещал ей, что домой она вернётся через несколько дней, а встревоженного Валерио пригласил для разговора к себе в кабинет.

— Не стоит скрывать от тебя, что у Эдеры — гепатит. Причём в очень тяжёлой форме. Сейчас мы проведём интенсивное лечение, а затем, действительно, ей можно будет вернуться домой, где она сможет находиться под присмотром Матильды и медсестры. В целом же если всё пойдёт без осложнений, полный курс лечения рассчитан на два-три месяца.

— А если... будут осложнения? Ты считаешь, они возможны? — обеспокоенно спросил Валерио.

— Надо надеяться на лучшее, — уклончиво ответил Джиральди.

— Наверно, Эдере не стоит знать, насколько её положение серьёзно? — высказал своё мнение Валерио.

— Именно поэтому я и позвал тебя сюда, в кабинет, — согласно кивнул Джиральди.

Андреа чувствовал себя почти освободившимся и от семьи, и от фирмы, но звонок Казираги вернул его к действительности, напомнив, что всё ещё отнюдь не закончено.

— Мне никак не удавалось связаться с тобой раньше, — сказал Казираги. — А я должен сообщить тебе очень важную и, к сожалению, неприятную новость. Могли бы мы встретиться прямо сейчас?

— Да, конечно, — с досадой ответил Андреа.

Приехав в мастерскую, Казираги начал свою речь с оговорки: дескать, не пойми это так, будто я вмешиваюсь в твои личные дела.

— Ничего, будь смелее! — язвительно усмехнулся Андреа, догадавшись, что речь опять пойдёт о Мелоди. — Я уже к этому привык.

— Поверь, я не стал бы касаться столь деликатной темы, но тут открылись некоторые обстоятельства... Из разговоров с налоговым инспектором мне удалось понять истинную цель их визита в нашу фирму. Они хотели проверить, не было ли с нашей стороны какой-либо махинации при заключении сделки с фирмой «Эмпресас». И ещё их интересовало, как мы намерены использовать земли, приобретённые в Испании.

— Они нашли что-нибудь противоречащее закону? — насторожился Андреа.

— К счастью, нет. Но мы всё равно оказались в чёрном списке у Интерпола — как партнёры «Эмпресас». Выяснилось, что это мафиозная организация с ответвлениями в разных странах... Увы, к ней принадлежит и Мелоди де ля Фуэнте...

— Всё это я уже слышал! — рассмеялся Андреа. — И знаю, кому пришёл в голову такой неслыханный бред. Однако могу тебя заверить, что мы с Мелоди не обсуждаем никаких тёмных операций.

— Я уже говорил, что не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь, — повторил Казираги. — Мне только надо было предупредить тебя, чтобы в случае скандала ты знал, как вести себя.

— Спасибо. Я уже нашёл выход, который избавит меня от всех проблем, связанных с «Недвижимостью Сатти»!

— То есть? — не понял Казираги.

— Я продаю фирму! — заявил Андреа.

— Прости, ты говоришь об этом как о деле, вполне решённом... — обескураженно заметил Казираги.

— Да, — подтвердил Андреа.

— И кто же покупатель? — только и оставалось спросить Казираги.

— Одна крупная международная корпорация! — с гордостью ответил Андреа.

Казираги понял, что говорить дальше с Андреа бессмысленно и поспешил уйти.

А довольный собою Андреа отправился в больницу к матери.

— Мама, я принёс тебе статьи о моей выставке. Она имеет громадный успех!

— Спасибо, сынок, — обрадовалась Леона. — Я буду счастлива их прочесть.

— Это ещё не все мои хорошие новости, — улыбнулся Андреа. — Случилось то, о чём ты мечтала давно: я развожусь с Эдерой!

— Невероятно! — воскликнула Леона. — Наверное, тебе приходится испытывать сильное сопротивление с её стороны.. Бедный мой сынок!

— Нет, мама! — успокоил её Андреа. — Эдера оказалась на удивление сговорчивой. Она отпустила меня, поняв, что я люблю Мелоди.

— Я не ожидала от неё такого поступка, — заметила Леона.

— Я сам не ожидал, — признался Андреа. — Но, видимо, даже ей стало ясно, что она не может соперничать с Мелоди. Мама, Мелоди помогает мне продать фирму по отличной цене. Как только сделка будет заключена, мы с Мелоди уедем. А потом, после развода с Эдерой, я женюсь на Мелоди!

— И оставишь меня одну! — испугалась Леона.

— Нет, мамочка, ты будешь жить с нами! — пообещал Андреа. — Выздоравливай побыстрее, и я увезу тебя!

Войдя к себе в кабинет, Мелоди обнаружила там роющегося в её бумагах Франца де Марки.

— Как ты посмел! — воскликнула она в гневе.

— Ты украла у меня этот проект! — Франц показал на контракт о покупке «Недвижимости Сатти». — Ты присвоила его, чтобы разделить выигрыш со своим любимым хозяином! И как я, идиот, мог довериться такой шлюхе!

— Ты пожалеешь об этом оскорблении, — угрожающе произнесла Мелоди. — Сам уйдёшь, или мне позвать Соммера?

— Шлюха! — повторил в бешенстве Франц. — А твой хозяин — преступник!

Мелоди не стала даже тратить слов на Франца, а просто набрала нужный номер и попросила позвать Соммера.

— Я должен указать тебе дорогу? — насмешливо спросил тот, войдя в кабинет.

— В этом нет нужды, — ретировался Франц. — Я уйду, но ты, — обратился он к Мелоди, — ещё раскаешься в том, что так подло поступила со мной.

Выйдя от Мелоди, Франц тотчас же поехал в аэропорт и через несколько часов был уже в Риме. Андреа, которому он позвонил, принял его за адвоката, занимающегося бракоразводным процессом по поручению Эдеры, и не возражал против встречи. Но каково же было его возмущение, когда и этот, теперь уже совсем чужой, незнакомый человек стал говорить о преступлениях Кариотиса и его верной подруги Мелоди де ля Фуэнте!

— Я не желаю вас слушать! — заявил он Францу. — Сделайте одолжение, покиньте немедленно этот дом!

— Нет, вам придётся дослушать меня до конца, — проявил настойчивость Франц. — Я чувствую себя виноватым в том, что втянул вас и Валерио Сатти в эту грязную историю.

— Если вы чувствуете потребность в покаянии, — ответил на это Андреа, — то вам следует пойти к священнику. А меня прошу уволить от ваших излияний.

— Да как вы не поймёте, что вас использовали ещё похлеще, нежели меня! — воскликнул Франц. — Мелоди де ля Фуэнте — любовница Кариотиса. А её служба в фирме сводится к соблазнению таких вот лопухов, как вы! Она разорит вас и бросит. Сначала Кариотис продал вам земли в Испании, чтобы отмыть грязные деньги, а теперь надеется поживиться за счёт компании, на создание которой положили жизнь ваш тесть и ваш покойный отец!

— Это не должно вас заботить! — в сердцах бросил Андреа. — Возможно, вы не знаете, что мы с Мелоди скоро поженимся. Она для меня столько сделала хорошего!

— Вы говорите о выставке? — насмешливо спросил Франц.

— Да!

— Для Мелоди — это обычное дело. Вискалки давно оказывает некоторые услуги Кариотису. А что касается последнего, то он потребует возврата своей женщины, как только «Недвижимость Сатти» станет его собственностью. И если вы будете противиться — попросту уничтожит вас. Физически.

— Всё, хватит! — не выдержал Андреа. — Убирайтесь отсюда немедленно!

— Разумеется, я уйду. Но вы должны быть готовы к тому, что я обо всём расскажу в полиции. Если с вами случится что-либо ужасное, я не хочу быть в это замешан. А, кроме того, я должен был вас предупредить хотя бы перед памятью вашей бедной мамы.

— Моя мать ещё жива! — воскликнул Андреа. — Какое вы имеете к ней отношение?

— Я имел честь быть её другом, — пояснил Франц. — И очень рад тому, что она не погибла. До свидания.

Франц сделал шаг к двери, но вдруг остановился и, обернувшись, сказал напоследок Андреа:

— В том, что я был прав, вы можете легко убедиться, попросив Мелоди назвать дату вашего бракосочетания! Надеюсь, её ответ вас отрезвит.

По встревоженному лицу Казираги и Клаудии, неожиданно появившихся у него в доме, Валерио понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Да, — подтвердил Казираги его догадку, — новость отнюдь не из приятных. Мы знаем, насколько вы озабочены сейчас здоровьем вашей дочери, но, несмотря на это вынуждены поставить вас в известность.

И он рассказал Валерио о намерениях Андреа продать компанию.

— Только вы можете его остановить, — добавила Клаудия. — Поговорите с Эдерой. Пусть она отберёт у Андреа доверенность на владение фирмой.

— Нет, — решительно заявил Валерио. — Я не могу этого сделать. Рассказать Эдере о недостойном поведении Андреа? В такой трудный для неё момент? Нет! Категорически нет. Она может не вынести ещё одного удара. Пусть Андреа делает всё, что ему заблагорассудится. Пусть катится к чертям в ад! Для меня важнее здоровье и жизнь моей дочери.

Неудача в разговоре с Андреа заставила Франца разыскивать Леону. Найдя её, наконец, в клинике, он не стал скрывать истинной причины своего прихода и прямо сказал, что боится за жизнь Андреа.

— Боже мой! — испугалась Леона. — Откуда же такая опасность? Вы не преувеличиваете, Франц? У Андреа всё так хорошо складывалось в последнее время: успехи в творчестве, любовь прекрасной женщины... Вы знаете, что он вскоре женится на одной графине?

— Должен вас огорчить, синьора, — прервал её Франц. — Опасность как раз и исходит от этой графини. Женщина, так увлёкшая вашего сына — любовница главаря мафиозной организации. Он терпит связь Мелоди с Андреа лишь затем, чтобы получить в своё владение «Недвижимость Сатти». Но ваш сын этого не понимает и, безусловно, станет преследовать Мелоди, искать с нею новых встреч. Тогда главарь и прикажет своим головорезам убить его.

— Нет! — в ужасе вскрикнула Леона.

— К сожалению, так бывало уже не раз, — продолжал Франц. — Я пытался всё это внушить Андреа, но он так очарован Мелоди, что не способен воспринимать никаких разумных доводов.

— Моего сына хотят убить! Убить! — повторяла исступлённо Леона. — Убить!

— Синьора, успокойтесь, ещё не всё потеряно, — с уверенностью в голосе произнёс Франц.

— Да? Вы так думаете? Но, что же, нам делать? Что я могу сделать для спасения сына?

— Полагаю, вам следует вмешаться, и как можно скорее. Вы должны остановить эту женщину. Пригрозите ей. Сделайте так, чтобы она исчезла из жизни вашего сына. Только этим вы можете спасти его.

После ухода Франца у Леоны начался приступ истерики. Она пыталась бежать из палаты, отталкивала от себя медсестёр, пробовавших уложить её в постель, и беспрестанно повторяла одно и то же: «Моего сына хотят убить! Я должна его спасти!»

Лечащий врач, позвонив Валерио, попросил его приехать к Леоне и, по возможности, выведать у неё причину такого беспокойства. Но и Валерио Леона не открыла всей правды. Подтвердила только, что очень тревожится за судьбу Андреа. Валерио понял это по-своему и рассказал о болезни Эдеры.

— Мне близки твои чувства, Леона, — сказал он. — Мы всегда в тревоге за своих детей...

— А что с Эдерой? Чем она больна? — Валерио показалось, что Леона спросила об этом с искренней обеспокоенностью.

— У неё тяжелая форма гепатита.

— Какое несчастье! — сочувственно произнесла Леона. — Андреа сказал, что она меня простила.

— Да, это так, — подтвердил Валерио.

— А я не могла поверить. Думала, что Эдера должна меня ненавидеть.

— Она вообще не способна испытывать чувство ненависти, — сказал Валерио.

— Зато я ненавидела её, — с горечью призналась Леона. — Хотела защитить от неё Андреа. А теперь над ним нависла угроза смерти... И в этом виновата только я. Потому что всегда давала ему плохие советы. Сделала всё, чтобы разлучить их с Эдерой. Хотела даже убить её!.. Лишь теперь я поняла, что Эдера могла бы сделать Андреа счастливым. Она умеет любить и лучше меня чувствует, что нужно Андреа... Тебя удивляет такая перемена во мне?

— Нет, нисколько, — возразил Валерио. — Я всегда знал, что это когда-нибудь случится.

— Сейчас я говорю искренне, поверь, — она умоляюще посмотрела на Валерио. — Клянусь! Мне надо видеть Эдеру. Я должна попросить у неё прощения и сказать всё, что говорила сейчас тебе!

— Что ж, это было бы не лишним для Эдеры, — согласился Валерио. — Я уверен: она давно ждёт такого разговора с тобой.

— Если Эдера согласится со мной увидеться, ты сможешь уговорить врача, чтобы он меня ненадолго отпустил?

— Я попытаюсь, — ответил Валерио.

Врачу он сказал, что тревога за жизнь Андреа, вероятно, обусловлена прошлыми событиями: Леона долгое время была убеждена в смерти сына, полагая, что она его убила.

— Возможно, вы правы, — согласился врач. — Это могло быть кратковременное помутнение сознания.

Валерио также заметил, что обо всём остальном Леона рассуждала вполне здраво и даже захотела навестить свою больную невестку.

— Вы смогли бы отпустить её на несколько часов? — попросил он.

— Конечно, — согласился врач. — Мне кажется, этот визит синьоры Сатти может тоже послужить скорейшему её выздоровлению. Только сопровождать её будет медсестра.

Едва за Францем закрылась дверь, как Андреа бросился к телефону и стал набирать номер Мелоди, но что-то вдруг остановило его. Впервые за последние недели в его памяти всплыли не приятные моменты, связанные, так или иначе, с Мелоди, а кое-что совсем иное. Он отчётливо увидел перед собою недовольное, почти брезгливое выражение лица Вискалки...

«Вискалки давно служит Кариотису», — вспомнились слова адвоката де Марки. Андреа почувствовал, как тяжёлая, душная волна внезапно захлестнула его дыхание, сдавила грудь. Неужели этот адвокат говорил правду? Ведь он слово в слово повторил то же, что утверждал Манетти, только пошёл ещё дальше: прямо объяснил, кто и зачем устроил выставку. Не Мелоди, а — Кариотис! Ему нужна была «Недвижимость Сатти», и только поэтому он разрешил Мелоди «полюбить» Андреа и для приманки позаботиться о выставке! Напрягая память, Андреа фразу за фразой припоминал всё сказанное адвокатом, и его не покидало ощущение, будто он видел сон, а теперь, проснувшись, пытается вспомнить подробности увиденного. Впрочем, кто-то уже говорил ему: «Проснись!» Или: «Очнись! Опомнись!» Кажется, это был Джулио. Да, Джулио. А ещё нечто подобное говорила Клаудия.

«Но кто-то же купил мои картины! — внезапно припомнил Андреа. — И были же благосклонные оценки критиков! Вот они, статьи, лежат на столе, и это вовсе не сон!»

Андреа устыдился своих сомнений в Мелоди, и, чтобы развеять их окончательно, помчался в галерею Вискалки.

— Как обстоят дела с продажей моих картин? — спросил он без какого-либо предисловия.

— Продано двенадцать полотен. Вот, получите чек, — так же кратко ответил Вискалки.

— Насколько я понимаю, этот чек является красноречивым свидетельством моего успеха. А вы в самом начале возражали против выставки, — напомнил Андреа.

— Простите, я не намерен обсуждать, насколько данный чек подтверждает успех вашей выставки.

— Вы никогда не верили в меня, однако я доказал вам обратное! — с гордостью произнёс Андреа. — Вы читали хотя бы один отзыв критиков на мою экспозицию?

— Вы притворяетесь? Или действительно ничего не понимаете? — Вискалки внимательно посмотрел на Андреа. — Ладно, я объясню вам. Положительные отзывы получить несложно, если хорошо заплатить критикам. А истинный успех художника — это долгий процесс, не имеющий ничего общего с деньгами или сексом.

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите? — возмутился Андреа.

— Безусловно! — парировал Вискалки. — А вот вы, похоже, не желаете понять, что весь ваш дутый успех обеспечен заинтересованностью графини де ля Фуэнте, а вовсе не вашим талантом.

— Но как же вы тогда объясните вот это? — Андреа указал на чек.

— Прошу вас, — взмолился Вискалки, — не заставляйте меня пускаться в дальнейшие объяснения.

— Нет уж, будьте добры, синьор! — потребовал Андреа. — Вы наговорили столько дурного обо мне и о графине...

— Ну что ж, отвечу, — согласился Вискалки. — Вы хотите знать правду? Пожалуйста! Она состоит в том, что как художник вы попросту не существуете. И картин ваших никто не хотел покупать!

— А откуда же свалились эти двенадцать миллионов?

— Вы всё ещё не поняли? — поразился Вискалки. — Есть вещи, о которых я не могу говорить прямо. Скажу так: если бы вы попросили меня назвать адреса и фамилии покупателей ваших «шедевров», то я не в состоянии был бы этого сделать. Теперь понятно?