Экономические истоки диктатуры и демократии (Экономическая теория). 2015

ДАРОН АСЕМОГЛУ ДЖЕЙМС А. РОБИНСОН

Перевод с английского СЕРГЕЯ МОИСЕЕВА

Издательский дом Высшей школы экономики МОСКВА, 2015

УДК 330(321.6+321.7) ББК 60.56 А90

Составитель серии ВАЛЕРИЙ АНАШВИЛИ

Дизайн серии ВАЛЕРИИ КОРШУНОВ

Научные редакторы

Л.И. ПОЛИЩУК, ЕР. СЮНЯЕВ, Т.В. НАТХОВ

Асемоглу, Д., Робинсон Дж. А.

А90 Экономические истоки диктатуры и демократии [Текст] / пер. с англ. С. В. Моисеева; под науч. ред. Л. И. Полищука, Г. Р. Сюняева, Т. В. Натхова; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2015. — 512 с. — (Политическая теория). — 1000 экз. — ISBN 978-5-7598-0825-1 (в пер.).

Научный бестселлер экономистов Дарона Асемоглу и Джеймса А. Робинсона посвящен разработке концептуальных оснований для анализа создания и консолидации демократии. Авторы исходят из внешне простого тезиса о том, что различные социальные группы предпочитают различные политические институты из-за того, как они распределяют политическую власть и ресурсы. Так, демократию предпочитает большинство граждан, но ей противятся элиты. Однако диктатура нестабильна, когда граждане могут создавать угрозу общественных беспорядков и революции. В ответ на это, когда цена репрессий существенно высока и обещания уступок не вызывают доверия, элиты могут быть вынуждены создать демократию. Через демократизацию элиты вызывающим доверие образом передают политическую власть гражданам, обеспечивая социальную стабильность. Демократия консолидируется, когда у элит нет сильных стимулов для ее свержения. Эти процессы зависят от силы гражданского общества, структуры политических институтов, природы политических и экономических кризисов, уровня экономического неравенства, структуры экономики и формы и масштаба глобализации.

УДК 330(321.6+321.7) ББК 60.56

На обложке — фрагмент картины неизвестного художника «Moving Day».

Оригинальное издание выпущено Cambridge University Press, New York, USA.

ISBN 978-5-7598-0825-1 (pyc.) © Daron Asemoglu and James A. Robinson 2006

ISBN 978-0-521-85526-6 (англ.) © Перевод на рус. яз., оформление.

Издательский дом Высшей школы экономики, 2015

3. Моделирование предпочтений и ограничений в недемократиях... 177

490

БИБЛИОГРАФИЯ

Памяти моих родителей, Кеворка и Ирмы, которые вложили в меня столь много.

Моей любимой Асу, моей всегдашней вдохновительнице и помощнице.

Дарон Асемоглу

Памяти моей матери, от которой я унаследовал страсть к книгам и возмущение несправедливостями

этой жизни. Памяти моего отца, от которого я унаследовал восхищение наукой и любопытство к этому удивительному миру.

Джеймс А. Робинсон

Фундаментальной проблемой для политической науки и полической экономии является то, какие факторы обусловливают институты коллективного принятия решений (т.е. «политические институты»). При решении этого вопроса естественно начальное разграничение на демократические и недемократические институты. Почему некоторые страны являются демократиями, где имеют место регулярные и свободные выборы и политики подотчетны гражданам, а другие страны — нет?

Есть несколько ярких эмпирических образцов и проблем, связанных с ответом на этот вопрос. Например, почему, в то время как Соединенные Штаты очень рано перешли ко всеобщему избирательному праву для мужчин, которое было достигнуто к началу 1820-х годов северными и западными штатами и к концу 1840-х — всеми штатами, этот образец не был всеобщим для Америк. В других странах республиканские институты и регулярные выборы были нормой после получения независимости от колониальных держав (от Испании и Португалии), но ограничения избирательного права и коррупция на выборах имели намного большее значение. Первыми латиноамериканскими странами, которые ввели всеобщие, относительно некоррумпированные выборы для мужчин, были Аргентина и Уругвай в 1912 и 1919 г. соответственно, но другие, такие как Сальвадор и Парагвай, сделали это только в 1990-х — спустя почти полтора столетия после Соединенных Штатов.

Имеются не только большие вариации во времени демократизации, но и значительные качественные различия в форме этого политического процесса. Демократия была создана, по крайней мере для белых мужчин, со сравнительно небольшими конфликтами в Соединенных Штатах и некоторых латиноамериканских странах, например в Коста Рике. Однако в других странах демократия часто встречала сильное сопротивление, и политические элиты вместо демократизации прибегали к массовым репрессиям, чтобы не делиться политической властью. В одних случаях, например в Сальвадоре, элиты в конце концов отказывались от репрессий и признавали демократию. В других, как на Кубе и в Никарагуа, элиты сопротивлялись вплоть до мучительного конца и были сметены революциями.

Будучи однажды созданной, демократия не обязательно консолидируется. Хотя Соединенные Штаты постепенно двигались к демократии без шагов вспять, так же как и многие западноевропейские государства, такие как Великобритания или Швеция, в других странах демократия становилась жертвой переворотов. Аргентина, возможно, является ca

ll

мым крайним примером этого: ее политический режим менялся с демократического на недемократический и обратно большую часть XX в.

Что обусловливает демократию в стране? Какие факторы могут объяснить наблюдаемые нами образцы демократизации? Почему Соединенные Штаты достигли всеобщего избирательного права для мужчин более чем за век до многих стран Латинской Америки? Почему, будучи однажды созданной, демократия сохраняется и консолидируется в одних странах (Великобритания, Швеция и Соединенные Штаты) и терпит крах в других (Аргентина, Бразилия и Чили)?

В этой книге мы предлагаем концептуальную структуру для анализа создания и консолидации демократии, которую мы применяем в своих попытках дать предварительные ответы на некоторые из этих вопросов.

Эта структура строится на трех фундаментальных основаниях:

1. Наш подход является «экономическим», в том смысле, что мы подчеркиваем значимость индивидуальных экономических стимулов как детерминант политических установок и исходим из допущения, что люди ведут себя стратегически в известном смысле по теории игр.

2. Мы делаем упор на фундаментальную важность конфликта. Различные группы, иногда общественные классы, имеют противоположные интересы относительно результатов политики, и они транслируются в противоположные интересы относительно формы политических институтов, определяющих результаты политики.

3. Политические институты играют главную роль в решении проблем обязательств, влияя на будущее распределение политической власти де-юре.

Чтобы наглядно проиллюстрировать наш подход, представим себе общество, состоящее из двух групп: элиты и граждан. Недемократия — это правление элиты; демократия — это правление более многочисленных групп, составляющих большинство, в данном случае граждан. В недемо-кратии элита получает ту политику, которую хочет; в демократии граждане имеют больше власти, чтобы получить то, что они хотят. Поскольку при демократии элита теряет, она, естественно, имеет стимул противостоять демократии или подрывать ее. И тем не менее большинство демократий возникает тогда, когда они создаются элитами.

Почему недемократическая элита осуществляет демократизацию? Раз демократия приносит сдвиг власти в пользу граждан, зачем же элите создавать такой комплекс институтов? Мы утверждаем, что это происходит только потому, что лишенные права голоса граждане могут угрожать элите и заставлять ее идти на уступки. Эти угрозы могут принимать форму забастовок, демонстраций, бунтов и — в предельном случае — революции. Так как эти действия стоят ей определенных затрат, элита будет пытаться предотвратить их. Она может делать это путем уступок или применяя репрессии для прекращения волнений и революции, или отдавая политическую власть и проводя демократизацию. При этом репрессии часто настолько дорогостоящи, что не являются привлекательным выбором для элиты. Уступки могут принимать разные формы, в особенности форму политических мер, предпочтительных для граждан, таких как перераспределение имущества или доходов, и, скорее всего, будут м^нее затратными для элиты, чем допущение демократии.

Основной фактор возникновения демократии заключен в таком наблюдаемом положении дел: поскольку уступки сохраняют политическую власть в руках элиты, то нет никаких гарантий, что она не откажется от своих обещаний. Представим себе, что имеет место относительно временная ситуация, в которой для граждан выгодно оспаривать власть. Такая ситуация может сложиться вследствие войн или экономических шоков, таких как неурожай, торговый крах или депрессия. Если репрессии слишком дорогостоящи, элита предпочтет купить граждан обещаниями уступок в области мер государственной политики, например в перераспределении доходов. Однако по самой своей природе такое окно возможностей для влияния на власть преходяще и исчезнет в будущем, и для элиты будет относительно нетрудно отказаться от сделанных обещаний. Предвидя это, граждане могут не удовлетвориться обещанием уступок при сохранении неизменных политических институтов и предпочесть восстание.

В рамках нашей модели ключевая проблема состоит в том, что обладающие политической властью могут гарантировать свою приверженность этим мерам в будущем, только если ограничат свою политическую власть. Тогда демократия возникает как вызывающая доверие приверженность мерам в пользу граждан (например, высокому налогообложению) благодаря перемещению политической власти между группами (от элиты к гражданам). Демократизация — это более убедительное обязательство, чем простые обещания, так как она связана с рядом институтов, большим участием граждан и, следовательно, труднее обратима. Элита должна осуществить демократизацию — создать убедительную приверженность мажоритарной политике в будущем, если желает избежать для себя более радикальных последствий.

Логика в основе антидемократических переворотов аналогична той, что лежит в основе демократизации. При демократии группы меньшинств (например, различные виды элиты) могут иметь стимул организовать переворот и создать более предпочтительные для них институты. Но если есть угроза переворота, почему нельзя защитить демократию, предложив уступки? Демократы, конечно, попытаются это сделать, но проблема убедительности опять является главной. Если угроза переворота преходяща, то обещания сделать политику менее мажоритарной могут не вызывать доверия. Единственный путь убедительным образом изменить политику — это изменить распределение политической власти, и это может быть достигнуто только через институциональное изменение, т.е. через переворот или, в более общем плане, через переход к менее демократическому режиму.

Главней вклад этой книги — предложение единой концептуальной структуры для понимания того, как возникает и укрепляется демократия. Эта структура, в частности, выявляет, почему изменения в политических институтах фундаментально отличаются от политики уступок в контексте недемократического режима. Важный побочный продукт этой модели — довольно богатый набор предполагаемых обстоятельств, при которых возникает и сохраняется демократия. В нашей структуре утверждается, что демократия с большей вероятностью будет создана

• когда имеются значительные общественные волнения при недемократическом режиме, которые нельзя загасить при помощи ограниченных уступок и обещаний политики в пользу граждан. Так это или нет, в свою очередь, зависит от условий жизни граждан при недемократии, силы гражданского общества, природы проблемы коллективного действия, встающей

* перед гражданами в недемократии, и конкретных особенностей недемократических политических институтов, определяющих то, какие виды обещаний со стороны элиты могут вызывать доверие;

• когда ожидаемые элитой издержки демократии ограничены, так что элита не испытывает искушение применить репрессии в ответ на недовольство граждан при недемократическом режиме. (Эти издержки могут быть велики, когда неравенство высоко, когда собственность элиты может быть легко обложена налогом или перераспределена, когда элита много теряет от изменения экономических институтов и когда невозможно манипулировать формой нарождающихся демократических институтов, для того чтобы ограничить враждебность демократии интересам элиты.)

Аналогичным образом эти факторы влияют и на шансы выживания вновь созданной демократии. Например, большее неравенство, большая значимость земли и других легко облагаемых активов в структуре владений элиты и отсутствие демократических институтов, могущих избежать крайних популистских мер, с большей вероятностью дестабилизируют демократию.

Кроме этих, относительно статичных, результатов, мы надеемся, что представляемая здесь концептуальная структура достаточно богата и вариабельна для того, чтобы другие могли использовать ее части для анализа новых проблем и генерации иной сравнительной статики демократии и других политических институтов.

Темы, к которым мы обращаемся в этой книге, находятся в самом сердце политической науки, особенно сравнительной политики и политической экономии. Тем не менее вопросы, которые мы ставим, редко пытаются решать, применяя тип формальных моделей, используемый в этой книге. Мы полагаем, что разработка предлагаемых нами способов анализа даст огромную отдачу, и для этого попытались сделать изложение простым и удобочитаемым, доступным исследователям и аспи-рантам-политологам. Чтобы сделать эту книгу как можно более самодостаточной, в главе IV мы представили те подходы к моделированию демократической политики, которые применяем в ее анализе. Хотя этот анализ представляет непосредственный интерес и в общем доступен для политологов, мы надеемся, что многие материалы окажутся полезными для продвинутых студентов, аспирантов и академических работников в области экономики, интересующихся политической экономией. И действительно, один из авторов использовал отдельные разделы этой книги в курсе экономики для аспирантов.

Главной предпосылкой для понимания всего содержания книги является знание базовых идей теории игр в объеме учебника Р. Гиббонса (1992). Тем не менее мы написали первые две главы с нематематическим изложением обсуждаемых в них вопросов и предлагаемых нами ответов с тем, чтобы они были доступны для всеобщего понимания.

* * *

Хотим выразить признательность многим коллегам, оказавшим нам помощь в процессе написания этой книги. За восьмилетний период работы мы провели много семинаров по всему миру по проблематике исследования — от Сингапура до Маврикия, от Осло до Буэнос-Айреса и Боготы. Многие исследователи вносили свои предложения и высказывали бесценные идеи и указания; приносим извинения за то, что не помним их всех. Однако мы хотели бы упомянуть нескольких ученых, чей неослабевающий энтузиазм по отношению к этому исследованию очень ободрял нас на его ранней стадии: Рут Коллир, Питер Линдерт,

Карл Ове Моене, Кеннет Соколофф и Майкл Валлерстайн. Особо следует упомянуть Роберта Пауэлла не только за его энтузиазм и вдохновляющую роль, но и за интеллектуальную поддержку, которую он оказывал нам все эти годы. Мы хотим особо поблагодарить Джеймса Алта за организацию четырехдневной «авторской» конференции в Центре фундаментальных исследований в социальных науках Гарвардского университета в январе 2003 г. Эта конференция не только побудила нас написать черновой текст, она также дала нам бесценную обратную связь, новую энергию и идеи. Роберт Бейтс предложил нам заменить слово «политические» на «экономические» в заглавии книги, а также предложил формат главы I. Григор tlon-Элеш рекомендовал использовать диаграммы для выражения основной сравнительной статики этой книги и дал много детальных комментариев.

Вдобавок к идеям и комментариям этих людей мы получили много полезных советов от других участников дискуссий. В их числе Скотт Ашуэрт, Эрнесто Кальво, Альберто Диаз-Кайерос, Девид Эпштейн, Джон Хубер, Майкл Хискокс, Торбен Иверсон, Шарин О’Халлоран, Джонатан Родден, Кеннет Шепсле и Андреа Виндиньи. Мы также получили полезные отзывы и предложения от студентов Беркли и Андского университета в Боготе, таких как Тейлор Боас, Маурисио Бенитез-Итурбе, Тад Даннинг, Леопольдо Фергюссон, Майя Яковски, Себастьян Мазук-ка и Пабло Керубин. Некоторые друзья и студенты также прочитали большие части рукописи и дали нам неоценимые замечания и отзывы: Александр Дебс, Тад Даннинг, Скотт Гелбах, Тарек Хассан, Рубен Хёп-фер, Майкл Спагат, Хуан Фернандо Варгас, Тянкси Ванг и Пьер Яред. Мы также хотели бы поблагодарить Тимоти Бесли, Джоан Эстебан, Доминик Ливен, Дебрадж Рая, Стергиоса Скапердаса и Рагнара Торвика за их комментарии. Мы признательны также Эрнесто Кальво, снабдившему нас историческими данными по распределению доходов в Аргентине (глава III), и Питеру Линдерту за помощь с данными относительно неравенства в Великобритании. Александр Дебс, Леопольдо Фергюссон, Пабло Керубиа и Пьер Яред также оказали неоценимую помощь в проведении исследования.

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

ЧАСТЬ

ПЕРВАЯ