Экспансия: Катаклизм. Том 3

Глава 20

Ковчег «Спес»

Перун

«С широко закрытыми глазами» — эта странная фраза как нельзя лучше описывала впечатление от смотрящего на меня существа.

Верхняя часть явно принадлежала человеку. Две руки, тонкая шея, длинные волосы, что облаком парили в жидкости, наполнявшей капсулу.

И её лицо… Его даже можно было бы назвать красивым, если не принимать во внимание тот момент, что глазницы у девушки были затянуты кожей.

Нижняя часть существа представляла собой переплетение щупалец, которые, казалось, были в постоянном движении и жили своей жизнью, совершенно не завися от хозяйки. То скручиваясь, то выпрямляясь, отростки изгибались и входили в небольшие углубления в верхней части кокона-капсулы.

Когда девушка прильнула к стенке, большая часть щупалец отлипла от диска со множеством углублений, но два самых крупных отростка продолжали держаться за них.

— Это колонисты, что ли? Это как их так угораздило? — спросил подошедший Кречетов.

— Не знаю. Похоже на биоморфинг на пару с симбиозом. Но что-то я сомневаюсь, что у них был целый ковчег одарённых, имевших одну и ту же способность. И то, что их правнуки поголовно унаследовали такой дар, — не отрывая взгляда от девушки, ответил я, ещё раз выпуская лечебный эфир через ладонь.

Обитательница кокона дёрнулась будто от удара электричеством и ещё сильнее прижалась к прозрачной и упругой стенке. Я уже было подумал, что она собирается порвать кокон и выбраться наружу, но преграда не поддалась, лишь изогнулась, и мутант распластался по ней, всё прижимаясь своим странным обнажённым телом к упругой стенке. А я ощутил, как мой эфир стал стремительно впитываться сквозь преграду.

Перекрыв «кран» и закрыв глаза, я внимательно отслеживал, как крохи энергии, выпущенные мною, проходя через девушку, на пару секунд задерживаются в её непропорционально раздутом ядре, а дальше через отростки исчезают в дырчатой пластинке.

Процесс очень напоминал происходящее в зале с капсулой, разве что тут энергия высасывалась куда менее агрессивно. Я даже сказал бы что с некой толикой благоговения. Даже странно, почему возникла именно такая ассоциация. Будто предо мной находилось создание, которое выращивали с определённой целью.

— Тук-тук. Ты меня понимаешь? — прекратив делиться эфиром, я постучал пальцем по сосуду, так и не понял, как это называть правильно.

Едва поток эфира прекратился, на лице девушки мелькнуло огорчение, и она, не реагируя на мои слова, заняла место в центре кокона. Похоже, и здесь любят халяву, но стоит только прекратить делиться, как тебя начинают демонстративно игнорировать.

— Командир, у дерева какое-то шевеление! — отвлёк меня один из бойцов, указывая на то, как нижняя часть ствола начинает словно выворачиваться наружу.

Кора гиганта отслаивалась и падала на густую траву, а в обнажившейся древесине жёлтого цвета стали проступать фиолетовые прожилки. И даже с такого расстояния я ощущал, как по ним струится эфир.

Чёрт его знает, что тут происходит, но это место мне нравится всё меньше и меньше.

— Чем дальше, тем страннее, — оставив окончательно ушедшую в себя девушку, я начал спуск вниз.

Несмотря на странность происходящего, мелкое зверьё, снующее в траве, признаков паники не проявляло, так что можно было предположить, что процесс этот стандартный. Если это слово вообще можно применить к тому, что мы наблюдаем на этом судне.

Пока спускался, дерево окончательно вывернулось наизнанку, исторгнув из себя семь «гробов». Ровные прямоугольники полтора на три метра располагались на деревянном постаменте желтовато-коричневого цвета, пронизанном фиолетовыми прожилками.

Эти пульсирующие линии начинались где-то в глубине постамента и, складываясь в замысловатый узор, поднимались по деревянным вставкам на бортиках «гробов», чтобы превратиться в тонкую паутину, раскинутую по матовым крышкам.

С каждой секундой цвет прожилок становился всё насыщеннее, а по окрестностям разлилась мелодичная музыка.

— Это же древние криокапсулы. Я такие в музее на Прайме видел. Правда, эти, похоже, изрядно модифицированные, — произнёс один из бойцов, при этом продолжая крутить головой по сторонам.

Капсулы действительно выглядели ужасно старыми, при этом ещё и были украшены резными дощечками, выполненными с особым изяществом, которые я не сразу разглядел под пульсирующей паутиной.

А ещё на крышках «холодных гробов» оказались изображены мужские и женские лица, причём, если считать слева направо, четвёртое лицо на капсуле сильно напоминало девушку в коконе, только с глазами.

Пока мы стояли и разглядывали криокапсулы, мелодия оборвалась, и всякое движение в чаше замерло, оглушая нас звенящей тишиной. Такую тишину даже собственным дыханием нарушать было стыдно.

Но продлилась та недолго. Стоило только раздаться звукам отщёлкивающихся фиксаторов, как мы тут же отступили на пару метров, вскидывая оружие.

Крышки на каждой из капсул пришли в движение, немного приподнялись и начали сдвигаться вбок, а из образовавшихся щелей повалили клубы белого пара.

Честно признаюсь, я прямо-таки ожидал увидеть, как костлявая, обтянутая кожей цвета древнего пергамента, рука хватается за бортик криокапсулы, а после из этого «гроба» поднимается оживший мертвец.

Но нет, стоило только крышкам остановиться, как вокруг вновь воцарилась тишина. Выждав для приличия минуту, я мелкими шажками подошёл к ближайшей капсуле, с изображением мужского лица на крышке.

— Кто-нибудь навыками некромантии обладает? — произнёс я вслух, разглядывая мумифицированный труп, единственной деталью одежды которого можно было считать корону с тонкими проводками, подключёнными к капсуле. — Нет? Нужно будет сделать выговор Иванычу, что команды несбалансированные формирует.

Не знаю почему, но я испытал облегчение, обнаружив в капсуле мертвеца. По какой-то причине мне казалось, что будь он живым, мы получили бы вагон и маленькую тележку проблем, которые пришлось бы решать незамедлительно.

В оставшихся капсулах также находились высохшие тела, мужские и женские, в соответствии с изображёнными на крышках лицами. И у всех имелась собственная корона.

Склонившись над одним из трупов, чей саркофаг располагался в центре, я обратил внимание на сверкнувшее в «солнечном» свете кольцо на указательном пальце.

Внешне простое, без единого узора, оно было изготовлено из мягкого, но упругого металла. Без особых трудностей сдёрнув украшение с руки мумии, я поднёс его поближе, пытаясь понять, что же в нём такого ценного, раз его взяли с собой в криокапсулу.

Покрутив и даже пару раз подбросив его в воздух, ничего необычного не заметил. Тогда применил безотказный метод, ещё ни разу не подводивший за последние сутки — пустил крохотную толику эфира.

Я ещё успел подумать, что отсутствие результата, тоже результат, но тут небольшая, поросшая травой площадка перед саркофагами пришла в движение и начала опускаться, превращаясь в лестницу.

— У меня такое ощущение, что мы не на корабле, а в каком-то древнем храме, полном всяких ловушек и скрытых проходов, — выразил общие мысли удивительно долго молчавший до этого Кречетов.

В возникшем проходе призывно вспыхнул белый свет, а непонятно откуда выползшие миниатюрные роботы-уборщики принялись сгребать с лестницы траву с землёй.

— Блин, мы так до центра планеты скоро доберёмся. Всё спускаемся и спускаемся… — произнёс Рудов, вопросительно посмотрев на меня.

— Видишь другой путь? Вот и я — нет, — уже ступил на первую ступеньку я. — Кречетов, Рудов, со мной. Остальным осмотреть окрестности, убедиться в безопасности. По возможности, проверить остальные коконы и готовиться к ночёвке. Судя по всему, тут можно находиться без брони, не рискуя травануться.

Убедившись, что распоряжения тут же стали претворяться в жизнь, я, кивнув сопровождающим, направился вниз, гадая, сколько километров отделяет нас от очередного сюрприза.

На наше счастье, далеко идти не пришлось. Пройдя метров сто по вполне обычному тоннелю, коих тьма на любом корабле, очутился в небольшом помещении.

Предположу, что в первые годы космического перелёта это была кают-компания для высшего командного состава. Но когда-то её превратили в обеденный зал с вытянутым овальным столом, вокруг которого стояло семь стульев.

Суетящиеся роботы, выползшие откуда только можно, спешно наводили порядок, втягивая в себя вековую пыль и протирая стоящие на столе приборы.

— Может, они ещё и пожрать принесут? — с надеждой в голосе произнёс Кречетов.

И тут, словно услышав его мольбы, в стене открылась небольшая ниша, и оттуда выехала самоходная тележка, сервированная блюдами, от которых поднимался пар.

— Даже не вздумайте трогать! — сразу огорчил я спутников, при этом сам ощущая, как во рту обильно вырабатывается слюна.

Уже по привычке, как только мы зашли в обеденный зал, я переключился на эфирное зрение и сейчас наблюдал на излучающие эфирную энергию куски мяса.

Готов поспорить, что подкрепляться хорошо приготовленным бифштексом, под завязку залитым соусом из эфира в разы приятнее, чем давиться кристаллами тримития, вот только что-то я не припомню, чтобы нам по пути встречались свинофермы.

Тем временем стол оказался полностью накрыт, и механическая прислуга исчезла, оставляя нас в одиночестве.

— Присядем, отдохнём или дальше пойдём? — поинтересовался Кречет, рукой указывая на широкую дверь с изображением перевёрнутого треугольника.

— Накрыто тут явно не для нас, а хозяева своим присутствием уже не почтут, так что движемся. К сожалению, пока ничего полезного обнаружить не удалось, — ещё раз с подозрением взглянув на стол, обошёл его и направился дальше.

Небольшая заминка, потом лёгкий шорох ушедшей в сторону многотонной двери и перед нами небольшой переход, заканчивающийся такой же дверью-близнецом.

Ступая по короткому переходу, я всем телом ощущал, что меня сканируют, перепроверяют и сверяют с информацией в базах данных.

В базах меня, конечно же, не найдут, так что я был готов в любую секунду отступить. Но то ли местный «мозг» был куда добрее того, что руководил псами и «Голиафом» на поверхности, то ли всё дело было в невзрачном колечке, что я сжимал в кулаке.

Но вот и закончилась эта невидимая, но так давящая на нервы проверка, и последняя, очень надеюсь, что последняя на сегодня, дверь отошла в сторону.

— Всем смирно, командор на мостике! — сработал у меня переводчик, а под потолком со щелчками стали зажигаться лампы, освещая центр управления ковчегом.

Даже удивительно, что несмотря на все те странности, что были до этого, он выглядел вполне обычно. Хотя при беглом взгляде становилось понятно, что сюда последний раз заходили очень давно.

— Командор, за время вашего отсутствия каких-либо изменений на поверхности планеты не зафиксировано, — доложил появившийся передо мной мужчина в древних военных доспехах, больше похожих на полулаты, чем на нормальную броню. И естественно, на его груди красовался перевёрнутый треугольник.

— Очередная голограмма, — произнёс Кречет, обходя «призрачного» помощника капитана ковчега. — И, судя по всему, не очень продвинутая.

Голограмма, изображающая мужчину, проигнорировала слова Кречета, словно вовсе не замечала его, при этом не сводя глаза с меня.

— На текущий момент функциональность корабля-ковчега «Спес» составляет двенадцать с половиной процентов. Доступ к резервным генераторам не представляется возможным в ходе саботажа со стороны старшего послушника Кориниса. Вероятность успешной посадки в данных условиях не превышает пятнадцати процентов, — продолжал свой доклад помощник.

— Точное время полёта до выхода на орбиту? — спросил я голограмму.

— Сто пятнадцать лет, семь месяцев, двадцать три дня, четырнадцать…

— Стоп, — приказал я и помощник осёкся.

— Отлично… Похоже, машинку переклинило, — вздохнул Рудов. — Ну или её законсервировали перед посадкой, а потом забыли запустить.

— Ну да, забыли, как же, — со скепсисом произнёс Кречет, продолжая ходить меж консолей и даже успев присесть на капитанское кресло. — А вот организовать обеденный зал рядом со входом в центр управления не забыли. Честно говоря, херня какая-то тут произошла.

— Спес, — обратился я к застывшему помощнику. — Провести самодиагностику. Определить масштабы повреждений и возможность их устранения. Вывести на экран схему ковчега.

— Есть, командор, — ответила голограмма и тут же замерцала, а свет на мостике заморгал. — Множественные повреждения. Невозможность подключения к внешним датчикам и системам слежения. Попытка переподключения по резервным каналам. Подключение. Внимание, обнаружена блокировка. Требуется подтверждение командора.

— Подтверждаю, — с затаённой надеждой произнёс я.

— В доступе отказано. Обнаружена критическая ошибка уровня приоритетов. Доступ ограничен распоряжением командора, — затрясся помощник, на мгновение сменив свои доспехи серебристым балахоном с воротником-стойкой, украшенным треугольниками. — Всем смирно! Командор на мостике! Командор, за время вашего отсутствия, каких-либо изменений на поверхности…

— Стоп, отключиться, — приказал я начавшей доводить по новой информацию голограмме, и та послушно исчезла. — Кречет, дуй наверх. Троих оставить на охране, остальных вниз, пускай в кают-компании обустраиваются. Еду не трогать, растягивайте пока пайки.

— А… — ткнул мужчина в свой шлем.

— В зале снимайте, дежурные в них, — подумав, ответил я. Эфир в моём ядре копился, причём довольно быстро, а значит, тут можно было находиться без каких-либо последствий.

Кивнув, Кречет вышел из зала, а я, сняв порядком осточертевший шлем, с наслаждением втянул носом воздух и пару раз чихнул. Судя по всему, фильтры ковчега только начали очищать его, но, если сравнивать с встроенными фильтрами в нашей броне, я будто в хвойном лесу после дождя очутился.

— Рудов, у тебя как с электроникой? — спросил я мужчину, смахивающего пыль с консоли.

Если память мне не изменяет, это было место контроля за внутренними системами корабля.

— Примерно на уровне «Работает — не тронь, не работает — позови кого-нибудь более умного», — честно признался мужчина.

— Понятно, — воздохнул я, — тогда дуй следом за Кречетом и найди кого поопытнее.

— Не уверен, что такие в команде есть, мы всё-таки охотники, а не какой-нибудь НИИ на пикнике, — услышал я бормотание уходящего Рудова. Что ж, верное замечание, но мало ли…

Так что огорчаться я не спешил. Для начала нужно было получить больше информации, а то пазл никак не складывался.

Вот как совместить запрограммированную на уничтожение людей охранную систему, коридор из костей, капсулу, поглощающую эфир и светящиеся коконы, внутри которых располагались живые существа, удивительно похожие на людей? Да чёрт его знает, но, кажется, я знаю, за какую нитку потянуть, чтобы начать распутывать этот клубок.

Подойдя к глухому со всех сторон столу, поставил на него шлем и, достав из одного, из карманов мультитул, принялся раскручивать защитный корпус, стараясь добраться до электронных внутренностей.

По идее, стоило мне только открутить первый винт, как на мостике и на пульте охраны должны были зазвучать сирены, но по крайней мере здесь по-прежнему царила тишина.

— Что ж, так даже легче, — произнёс я, располагаясь поудобнее на полу и подсвечивая свисающую «требуху» проводов. — Надеюсь, Кравчук не зря свой хлеб с маслом и икрой в Академии ел, обучая нас всем премудростям программирования.

Универсальный переходник действительно оказался универсальным, так что, подключив планшет к внутренним системам, погрузился в увлекательнейшее занятие, на самом деле нет, по взлому архаичного программного языка.

Через двадцать минут ко мне присоединился один из бойцов, которому я поручил курочить панель управления орудийными системами. До его появления я успел убедиться, что функционал мостика был максимально урезан, так что о каком-то управлении всем кораблём можно было даже не заикаться.

Но были и хорошие новости. Так, заглушки на систему, судя по всему, ставили в два этапа, и вот первый этап был выполнен наспех. Это уже потом местный вундеркинд старательно переписал большую часть кода, ограничивая функционал. Но то ли он пропустил «дыру», то ли вообще не допускал возможности того, что в систему будут залазить с мостика, но доступ к орудийным системам оказался заблокирован не полностью.

Именно через них, ощущая себя стоматологом, пытающимся запломбировать зуб, работая с непривычного входа, я смог повысить привилегии до рутовского уровня, сменив учётку «командор» на «командор плюс». Оказывается, и такой был, хотя, казалось бы, куда уж главнее уровня капитана ковчега?

Так или иначе, вся эта возня, занявшая порядка двух часов, была ненапрасной. Вытянув себя из чрева консоли, располагающейся перед капитанским креслом, разогнулся, чувствуя, как ноет затёкшая шея.

— Ну давайте, не подведите меня, господин Кравчук, — уже раз десятый за прошедшее время помянул я добрым словом преподавателя и, сжав кольцо в кулаке, громко произнёс. — Дита, явись!

Усевшийся неподалёку на кресло старшего пилота мой помощник затаил дыхание, наблюдая, как из серебристого света, излучаемого голографическим проектором, формируется женская фигура.

И стоило этому процессу, занявшему от силы секунд тридцать, завершиться, как серебристоволосая девушка с отметкой треугольника на лбу низко поклонилась и произнесла:

— С пробуждением, господин Тавил…