Эргоном: Маски лицедея

Глава 24

Этого, конечно, следовало ожидать. Было бы странно, если б секрет Патриархов — и, получается, всех ныне существующих родов империи — сторожили обычные люди. Похоже, по мою душу послали если не костяк тайного общества, то часть его элитной боевой составляющей. Интересно, какие Дары будут применены против нас. По ним можно будет определить, выходцы из каких родов входят в число Хранителей.

Я мысленно приказал Алому Рыцарю и Беру переключиться на чародеев. Оба юнита помчались навстречу четвёрке. Я же скастовал Демоническую руку прямо возле одного из магов и схватил его. Пальцы стиснули Хранителя изо всей силы. А силы было много: я не поскупился на Живу. Во все стороны брызнула кровь. Другой чародей развернулся, взмахнул руками, и в воздухе появилось уродливое существо, покрытое шипами, слово иглокожая рыба. Оно бросилось на Демоническую кисть, стремительно обвило её кольцами, и моя техника начала таять.

Тем временем Рыцарь добежал до одного из чародеев. У того в руке появилась огромная коса. Он отразил ею атаку моего юнита, и они заплясали по площади, обмениваясь мощными ударами.

Бер же пустил струю зелёного едкого пламени, но оно лишь растеклось по силовому щиту последнего из четырёх Хранителей. Тот резко вскинул руку, и медведь оторвался от земли, кувырнулся в воздухе, а затем полетел прочь, совершенно беспомощный.

Телекинез!

Значит, в отряде был потомок рода Хвостовых, уже знакомых мне. Стоило это подумать, как Падшие и прочие мои охранники начали подниматься над асфальтом. Броневики тоже задрожали, отрываясь от земли.

Использовав Ускорение, я бросился через площадь к телекинетику. Пустил одну за другой три алые сети. Первая разбилась о щит Хранителя, вторая разрушила его, исчезнув при этом сама, а третья прошла сквозь мага, разрубив его на множество кусков!

Мои люди попадали на землю. Высоко подняться они не успели, так что особых травм быть не должно было.

Тем временем противник Алого Рыцаря умудрился-таки рассечь его косой и бросился на помощь товарищу, который скастовал ещё одно шипастое чудище и послал обоих юнитов против меня. Твари приближались с двух сторон. Я скастовал алую сеть и обернул ею ту, что была справа. Однако чародей вкачал в свою технику достаточно Живы, чтобы монстр лишь задымился. Тем не менее, он оказался спелёнут, и я смог сосредоточиться на втором чудище. Скастовал Бера, который обдал его кислотой, а затем вонзил в извивающуюся тварь когти. Монстр обвил его, вонзая шипы. Юниты покатились по площади, неистово терзая друг друга.

Другой маг набросился на меня с косой. Отбиваясь щитом, я мысленно велел Анубису напасть на того, который создавал третье чудище. Механоид оставил тело боевика, которого рвал зубами в этот момент, и помчался к чародею. Заходил слева, так что тот его не заметил, пока псина не вонзила зубы ему в бедро, вырвав здоровенный кусок плоти. Маг с воплем повалился на асфальт. Анубис прыгнул ему на грудь и вцепился в глотку. Чудище, которое лишь начало появляться в воздухе, быстро растаяло.

Осознав, что остался один — не считая нескольких боевиков, с которыми методично разделывались Падшие — Хранитель попятился в нерешительности.

— Сдавайся, и останешься жив! — быстро крикнул я, наступая.

При этом скастовал у него за спиной Демоническую руку.

Издав отчаянный вопль, маг бросился на меня, занося косу для мощного удара: вокруг изогнутого лезвия даже белое сияние вспыхнуло.

Ладонь демона тут же толкнула его в спину, и Хранитель, потеряв равновесие, кубарем покатился ко мне под ноги. Я прыгнул ему навстречу и схватил за руку, кастуя технику демонической крови. Чародей выгнулся, словно по нему прошёл разряд тока, застонал, выпучив глаза, а затем затрясся всем телом.

Главное не переборщить с закипанием крови. Я не собирался убивать Хранителя — хотел взять живым, чтобы обстоятельно допросить. Коса растаяла, и маг обмяк, потеряв сознание. Я быстренько проверил его пульс. Нитевидный. Пришлось даже немного применить лекарской магии, вкачав в его кровь немного Живы.

Тут как раз и Падшие подоспели.

— Этого связать и в замок, — распорядился я. — Вколите ему что-нибудь, чтобы не пришёл в себя, пока я не вернусь. Остальных грузим в тачки. В наши все не влезут, а их фургоны мы раздолбали дронами, так что соберите, сколько поместится. Но сначала — колдунов.

— Мы возвращаемся на прежний маршрут? — осведомилась Марта.

— Да. Дело есть дело. Картины сами себя не купят.

Разумеется, в музей мы опоздали. Лыков встретил меня в холле. Было заметно, что он взволнован.

— Ваше Сиятельство, я уже начал беспокоиться, — проговорил он, понизив голос, когда мы обменялись рукопожатиями. — Что-то случилось?

— Небольшой инцидент по дороге, — ответил я. — Будни аристократа. К нашим делам это отношения не имеет.

— Вы уверены?

— На все сто.

Лыков кивнул.

— Хорошо. Пойдёмте. Я подобрал для вас пару картин. Люди должны видеть, что мы встречаемся ради вашей коллекции, так что начнём обсуждение в зале. Сюда, Ваше Сиятельство. Здесь начинается экспозиция двадцатого века. Один человек, пожелавший остаться неизвестным, выставил на днях полотно, хранившееся до сих пор в его частной коллекции. Это очень ценное произведение искусства. По какой-то причине он пожелал его продать. Я знаю множество желающих его прибрести за любые деньги, так что не предлагаю его вам всерьёз, но давайте сделаем вид, что вы им тоже заинтересовались.

Вскоре мы остановились перед большим полотном, выполненным в серо-коричневых тонах, поверх которых виднелись тонкие жёлтые линии. Было очевидно, что художник наливал краску на него, выводя хаотичные «узоры».

— Тысяча девятьсот сорок восьмой год, — сказал Лыков, глядя на картину с восхищением. — Называется «Номер пять». Критики, конечно, не оценили данное произведение по достоинству, однако после смерти художника она была продана за огромные деньги, став на тот момент самой дорогой картиной в истории. Автора звали Джексон Поллок. Прожил он недолго. Этот жанр именуется абстрактным экспрессионизмом. Как вам?

— Не буду врать. Мне такие произведения искусства кажутся не более, чем странными.

Лыков понимающе кивнул.

— Тем не менее, в своё время это было революционной техникой. Очень смелой. Иногда всего лишь нужно оказаться первым.

— Вполне возможно. Давайте посмотрим другую. Надеюсь, она подешевле?

— О, да. Современный художник. Отличное вложение. Пойдёмте.

Мы перебрались в другой зал, заполненный городскими пейзажами. Все они были ночными, полотна заполняли разноцветные огни, отражённые в витринах и мокром асфальте, окнах домов и автомобилей. Художник использовал технику импрессионизма, создавая образы при помощи множества точек разного размера.

— Воспевание мегаполиса, — прокомментировал Лыков, подводя меня к одному их полотен. — Как видите, в центре изображена толпа, сливающаяся с потоком автомобилей. Трудно отличить людей от множества огней, верно? Это суета. Но вокруг неё художник изобразил геометрически строгие здания, — директор музея показал рукой на холст. — Видите? Вертикали. Горизонтали. Чёткая перспектива. Это спокойствие. Дуализм мира большого города. Прекрасные картины. На них сейчас большой спрос. Талант автора налицо.

— Хорошо, — сказал я. — Мне нравится. Эту и возьму. А теперь давайте пройдём к вам в кабинет и займёмся оформлением.

— Конечно, — тихо вздохнув, словно сожалея о том, что собеседника не интересует искусство, ответил Лыков.

Мы перебрались в более уединённое помещение.

— Бумагами займёмся потом, как я понимаю? — спросил директор, едва опустившись в кресло. — Есть дела поважнее?

— Князь Неклюдов, — ответил я. — Думаю, вы про него помните.

Мой собеседник кивнул.

— Ещё бы. Вы уже взяли его в разработку?

— Разумеется. Но есть проблема. Нужно устранить Его Светлость, при этом дикредитировав.

Лыков приподнял брови.

— Зачем?

— Поверьте, это необходимо.

— Ну, хорошо. Как скажете. Что требуется от меня?

— Вы обещали помощь, и я на неё рассчитываю.

— Конечно, всё, что необходимо.

— Я хочу выставить его агентом Старгорода.

— О, как! — снова удивился Лыков. — Интересно. Однако… вы же понимаете, что князь не имеет с нами связей?

Я кивнул.

— Понимаю. Поэтому придётся постараться, чтобы эти связи появились.

На этот раз глава красной агентуры нахмурился. Мне явно удалось его озадачить.

— Но он не станет с нами сотрудничать. Это не в его интересах.

— Это я тоже учёл. Надо лишь сымитировать то, что он работает на вас. Но сымитировать убедительно.

— Признаться, даже не представляю, как это сделать.

— Я изучил привычки князя. У него их практически нет. В смысле — таких, которые обычно можно использовать против цели. Однако у Его Светлости имеются опасные амбиции. Вам о них известно.

Лыков кивнул.

— Да, желание занять трон невинным не назовёшь, — сказал он с лёгкой улыбкой. Вы планируете сыграть на этом?

— Именно. Однако Неклюдов не должен знать, что работает с вами. Иначе всё сорвётся.

— Само собой. Я так понимаю, понадобятся некие материалы, относящиеся к деятельности моей агентуры. Те, которые послужат компроматом.

— Не только. Придётся также пожертвовать минимум одним агентом.

Лыков почесал щёку. Хмыкнул.

— Что ж, ради общего дела… Думаю, можно поручить это кому-нибудь. Не слишком ценному, конечно. Повысить специально для этой операции.

Я кивнул. Что-то в этом роде и предполагалось.

— Для большей убедительности пусть это будет женщина.

— Не возражаю. Я подумаю, кого задействовать. Но что именно вы хотите провернуть, господин маркиз?