Эргоном: Маски лицедея

Глава 6

Одет вождь местного пролетариата был в серый, наглухо застёгнутый френч, чёрные брюки и лакированные ботинки. И очень походил на собственные портреты, развешанные по городу. Под мышкой он держал кожаную папку. Кивнув присутствующим, занял место во главе овального стола.

— Приветствую, товарищи. Рад, что все смогли присутствовать. Сегодня у нас несколько вопросов на повестке. Предлагаю начать с главного, — он сделал паузу, обведя собравшихся взглядом. — Разумеется, это отношения с Камнегорском. Как вам известно — не будем ходить вокруг да около — мы пытались устранить тамошнего царька. Увы, безуспешно. Насколько я понял из докладов, сделанных нашими товарищами, участвовавшими в операции, помешал Мяснику некий маркиз Скуратов. Я ознакомился с данными разведки, касающимися его личности, и так понял, что это какой-то подросток. Школьник. Трудно поверить, но именно он ликвидировал Мясника, нарушив наши планы. Признаться, я в замешательстве, — Юматов сделал новую паузу, но никто не изъявил желания высказаться, и он продолжил: — Фигура, в некотором роде, замечательная. Остался сиротой после набега гулей, возродил свои территории, восстановил армию, разделался с ордой и теперь считается в Камнегорске чуть ли не национальным героем. У нас с ним уже были некоторое проблемы, как мне сообщили. Кроме того, говорят, будто Скуратов пользуется особым расположением царя. И есть основания считать, что выполняет для него грязную работу. Если конкретно — устраняет неугодных аристократов. Вдобавок служил в Тайной Канцелярии и, вроде как, сыграл немалую роль в разгроме нашей агентурной сети. В общем, несмотря на возраст, парень тот ещё проныра и карьерист. Безжалостен, решителен, хитёр. Какие будут предложения, товарищи?

Один из министров поднял руку. Юматов кивнул.

— Можно организовать его убийство, полагаю, — проговорил функционер. — Если он для нас так опасен.

— Убить? — приподнял брови Юматов. — Вы с ума сошли, Сергей Викторович?

Тот, к кому он обратился, смущённо кашлянул.

— Виноват. Поспешил.

— Вот уж, и правда, — кивнул Юматов. — Такого кадра не устранять нужно, а использовать. Вы ведь слышали, как я сказал, что юноша очень честолюбив. Ему пришлось восстанавливать род с нуля. Он был один. И добился очень многого за короткий срок. И уверен, это не предел его мечтаний. Или, вернее сказать, планов. Потому что, как я понимаю, Скуратов больше продумывает, чем полагается на удачу. Хотя нельзя не заметить, что ему жутко везёт.

— Что же вы предлагаете, товарищ Юматов? — спросил начальник КГБ, которого я идентифицировал по фотографии. — Завербовать его?

— Не в прямом смысле. Уверен, что Скуратов не согласится работать на нас. Во-первых, осторожен, во-вторых, ему это не нужно. Парень хочет власти в той политической парадигме, в которой существует. Смена формы правления его не заинтересует.

— Значит, использовать вслепую?

Юматов кивнул.

— Именно. Пообещать поддержку и оказывать её. Пока не наступит момент, когда парень сделает своё дело и перестанет быть нам нужен.

— Мне подготовить эту операцию? — спросил начальник КГБ.

— Будьте любезны, Юрий Семёнович. Посулите ему… ну, не знаю… что он станет императором. Думаю, это окажется созвучно его амбициям. Только надо решить, от лица каких сил мы будем действовать. Легенда должна быть убедительной. Он наверняка устроит проверку.

— Хорошо, товарищ Юматов, — глава КГБ сделал у себя пометку. — Я этим займусь. Правда, из-за разрыва дипотношений возникнут проблемы с передачей инструкций. Полагаю, перелёты между Старгородом и Камнегорском на ближайшее время прекратятся.

— Есть такая вероятность, — кивнул Юматов. — Но нас это не устраивает. Нужно их восстановить. Думаю, Голицын на это пойдёт. Ему нужны наши товары. Но некоторое время обязательно выждет, чтобы сохранить лицо. И придётся пойти на ряд уступок, разумеется. Всё-таки, мы пытались его убить. Это подводит нас к вопросу, какие именно уступки нам можно сделать. Андрей Андреевич, вам слово.

Поднялся тучный мужик с блестящей в свете люстры лысиной, оправил роговые очки. И завёл разговор о поставках муки и прочих продуктов. Я слушал и постепенно понимал, что невозможно перевозить те объёмы, которые он называл, на самолётах. Не так много рейсов делалось авиакомпанией, принадлежавшей Красному клану. Выходит, товары Старгорода поставлялись с помощью портала в Запретном городе? Но это означало, что местные управленцы в курсе его существования. Как интересно… Значит, есть прямая связь между коммуной и Камнегорском, так сказать. И ведь наверняка через Иркаллу можно переправлять не только продукты и другие товары, но и войска, например. По крайней мере, теоретически.

И, словно мои мысли были услышаны, Юматов вдруг сказал:

— Сейчас тоннель перекрыт со стороны Камнегорска. Но я уверен, что ненадолго. Вероятно, первым шагом Голицына станет его открытие, и наши товары начнут поступать в империю неофициально. Однако есть вероятность, что царь попытается перебросить сюда войска. Под видом восстановления торговых связей, я имею в виду. Мы должны быть к этому готовы. По данным разведки, солдат у Голицына вполне достаточно. А если он ещё и договорится с другими кланами, то нас ждёт настоящее вторжение. Так что придётся усилить деятельность разведки. Мы должны знать, если Голицын начнёт встречаться с главами кланов.

— Почему бы нам самим не напасть на Камнегорск? — спросил один из присутствующих, одетый в военную форму с нашивками генерала.

— Потому что сначала надо подорвать строй империи изнутри, раскачать общество, посеять недовольство властью в среде простого народа и, если повезёт, настроить аристократов против Голицына, — ответил Юматов. — То, чем и занималась наша агентурная сеть, пока Тайная Канцелярия не взялась за неё всерьёз. И теперь мы практически лишены рычагов воздействия. Всё нужно строить заново. Верно я говорю? — обратился он к начальнику КГБ.

Тот кивнул.

— К сожалению, да. Мы делали главную ставку на профсоюзы, но оказалось, что не так уж они и готовы к бунту. Как только начались чистки и аресты, председатели гильдий поджали хвосты и полностью поддержали власть. Полагаю, с ними провели разъяснительные беседы перед тем, как начинать отлов наших агентов и тех, кого им удалось завербовать.

— Тогда и ждать нечего, — сказал генерал. — Не удалось раскачать общество сейчас, не удастся и в будущем. Вторгнемся в империю и…

— Прошу прощения, — прервал его Юматов. — Но так революции не делаются. Мы должны предстать освободителями, а не интервентами. Друзьями, а не врагами. И вы правы, товарищ Соколов, мы едва ли сможем восстановить сеть в том виде, в котором она существовала, и, тем более, расширить и улучшить её работу. Без поддержки в Камнегорске. Именно поэтому нам нужен тот, кто окажет нашей агентуре содействие. И тут мы возвращаемся к Николаю Скуратову.

— Но от лица каких сил нам к нему подступиться? Если маркиз не поверит, что они достаточно сильны, то не согласится, — проговорил сидевший с краю высокий худой чиновник с нервно подёргивающимся лицом.

— Предложений по этому поводу я жду от Комитета Государственной Безопасности, — сказал Юматов, обращаясь к главе КГБ.

Тот кивнул.

Совещание длилось ещё около пары часов, и слушал я внимательно, не только всё запоминая, но и делая пометки. Всё это потом надо будет вызубрить. И решить, о чем рассказывать по возвращении, а что приберечь для себя.

Наконец, встреча закончилась, и Юматов нас отпустил. Каждый получил какое-то задание. В том числе, и я. Мне было велено подготовить проект документа, который будет отправлен в Камнегорск в качестве первого шага к примирению. Конечно, не ожидалось, что я буду составлять его один. У Сырмяжского имелись в комиссариате иностранных дел подчинённые. С которыми мне предстояло познакомиться. Так что, покинув резиденцию Юматова, я отправился в ресторан пообедать, а затем поехал в свой комиссариат.

Всё это время размышлял о том, как добраться до вождя коммуны. Перспективы представлялись крайне не воодушевляющими. Если даже он меня вызовет, что вполне вероятно, учитывая, что проект нужно подготовить быстро, а затем, очевидно, потребуется его утверждение, не факт, что Юматов будет во время нашей беседы один. Кроме того, я не сомневался, что за любым разговором вождя пристально наблюдают готовые ворваться в зал спецслужбы. Даже если я его грохну, уйти мне не удастся: ясно же, что во дворце полно магов. А если даже я каким-то чудом вырвусь, перебив кучу народа, что потом? На меня будет объявлена охота. Весь город станет искать убийцу местного любимца. А в Старгороде наверняка устроена широкая сеть осведомителей — уж об этом-то КГБ должно было позаботиться. Жертвовать же собой я, естественно, не собирался. Более того, я бы с удовольствием оставил Юматова в живых и позволил бы ему осуществить план, в котором мне помогают продвинуться к власти в Камнегорске. Уверен, это реально пригодилось бы. Но и разочаровывать Голицына не хотелось. Выходило, что я оказался между Сциллой и Харибдой. Иначе, говоря, меж двух огней. Вдобавок, устранить Юматова исподволь не представлялось возможным: он не покидал дворец, и я не мог подобраться к его близким. Тем более, судя по данным разведки, их у него и не было.

Так что в комиссариат иностранных дел я прибыл далеко не в самом хорошем настроении.

Встретили меня там, как начальника. Похоже, Сырмяжский был в МИДе чуть ли не главным. Во всяком случае, не нарисовалось никого, кто потребовал бы от меня отчёта. Первым делом я велел секретарше, полагаясь на то, что она знает процедуру, собрать всех на совещание, на котором изложил задачу — составить проект примирительного документа. Велел сделать всё до завтра. После этого засел в кабинете Сырмяжского, затребовав всё, что есть у комиссариата иностранных дел по Камнегорску. На изучение ушёл не один час. Параллельно делал пометки. Если что, скажу, что они были мне нужны для работы над бумагами.

Постепенно становилось ясно, что оба мегаполиса тесно сотрудничали до того, как Старгород превратился в коммуну. Когда же власть сменилась, на некоторое время отношения прервались. Затем, правда, восстановились, причём довольно быстро. По инициативе Юматова, который предложил увеличить поставки продовольствия в империю. Взамен Старгород получал топливо и кое-какие химикаты. Однако отношения оставались напряжёнными. В первую очередь, из-за идеи, которую исповедовал Юматов — распространения коммунизма повсеместно. Это, естественно, воспринималось кланами Камнегорска как нечто враждебное и опасное. В общем, мегаполисы сосуществовали исключительно по необходимости.

Откинувшись на спинку кожаного кресла, я задумался.

Юматов пытался убить Голицына. Значит, был готов к решительным шагам. Считал, что Камнегорск готов к смуте, а он сам — к тому, чтобы ею воспользоваться. Выходит, в империи уже есть силы, способные возжелать трон и бороться за него, если тот вдруг освободится. Ну, Неклюдов понятно. И его либо поддерживали агенты Старгорода, либо он не единственный, кто вступит в драку в случае чего.

Как интересно… Знать бы ещё, кого именно Юматов считает способным побороться за трон Камнегорска, если тот опустеет. Это должно быть где-то здесь, в комиссариате. Только, наверное, проходит под грифом «секретно». Встав с кресла, я направился к портрету вождя, за которым находился сейф. Введя код, полученный спецами от Сырмяжского при допросе, я открыл дверь и вытащил документы. Изучал их больше часа, но ничего из того, что искал, не нашёл. Было много другого, тоже полезного, но я-то хотел понимать, кто те пауки, которые начнут убивать друг друга, если наметится возможность основать в империи новую династию.

Разочарованно сложив документы обратно в сейф, я вызвал секретаршу.

— Людочка, мне нужны секретные документы по Камнегорску. Напомни, где они у нас хранятся.

— Так в архиве, Феликс Павлович, — отозвалась девушка. — Мне не выдадут. Это вам самому идти надо.

— Точно, — махнул я рукой так, словно из головы вылетело. — Спасибо. Что-то я совсем забегался. Схожу.

В каждом коридоре комиссариата имелся план эвакуации. Вот одним из них я и воспользовался, чтобы определить, где находится архив. Оказалось — в подвале. Туда я и отправился.