Фартовый. Лихие 90-е

15. Капкан

Как такое возможно? Как? Это ведь точно он. Мой перстень. Моя прэлесть. Мой талисман, который был со мной всю мою игровую жизнь.

— Ты сдурел? — Иринка окатывает меня гневом. — Дай сюда!

Тянется к перстню, но я быстрым движением надеваю его на безымянный палец. Печатка садится как влитая. Так и должно быть: мой палец — самое подходящее место для неё. Идеальное.

Чувствую комфорт и умиротворение. Я как будто вернул своё. Все дома, так и должно быть.

— Ну, Миронов, — раздаётся шипение позади меня. — Ты у меня получишь после смены!

Получишь — не получишь, мне плевать. Перстень ни за что не отдам. Рубите с рукой, выдирайте зубами, мне пофиг. Эта вещь — моя.

Пока бездумно тасую карты, меня поражает мысль — а если моё везение, мой случайный фарт вовсе не так случаен? Я столько лет считал этот перстень своим талисманом, что в этой новой старой жизни он на самом деле стал им. И выигрываю я не потому что «чувствую» карты, а потому что рядом всё время находился этот названный талисман.

Он должен стать моим. Это не желание, это — чёткое решение. Необходимость. Я верну его любой ценой.

— Ставки, пожалуйста! — говорит инспектор. — Ставок больше нет, спасибо! Чего задумался? — это он уже мне шепчет на ухо. — У нас вообще-то тут игра на огромные бабки. Давай внимательнее смотри.

За столом один игрок, суровый мужик с непримечательной физиономией. Такие обычно в кино играют тайных агентов. Похож на полковника в отставке. Но никакой, конечно, это не военный, потому что ставит он на каждую раздачу по жёлтой фишке. Стол маркирован как долларовый, так что получается, что на кону у нас по четыре с половиной миллиона рублей. Плюс еще девять лямов при наличии игры.

А игра у нас идёт замечательная. Ровная игра, но в мою сторону, то есть в сторону казино, чуть ровнее.

Полковнику две десятки, себе открываю пару дам. Ему отчисляю тузов, себе к таким же тузам добавляю две тройки.

Он понимает, что сливает, и тянет игру. Не хватает карты сразу же, как только они опускаются на сукно, а долго думает, постукивает по ним пальцами, закуривает, трёт виски и потягивает коньяк. На лице полное отсутствие эмоций. Как есть военная выдержка.

За смену успеваю раздать с десяток партий, и каждая приносит в «казну» по двадцать тысяч долларов. Играем в пятикарточный покер, и Полковник оптимистично пытается улучшить раздачу, обменивая по две карты за стоимость анте.

И каждый раз проигрывает.

Иринка маячит слева от меня и, кажется, даже не дышит. Хорошо хоть про перстень больше не нудит.

В зал вереницей вплывают крупье.

— Вали уже, наконец, — вздыхает Полковник облегченно.

Перед ним на столе еще стоит высокая стопка жёлтых фишек, но потрепал я его знатно. Почти половина минуса отбита. Ещё пара выходов, и мы, то есть казино, будем с ним в расчёте.

В стафе меня встречают овациями. Даже рыжая морда завистливо цокает и треплет меня по плечу. Мне хочется одного — чтобы от меня все отстали, забыли о моём существовании, и я остался наедине со своей находкой.

Через несколько минут народ вытекает на перекур, а я стягиваю перстень с руки и разглядываю его. Витиеватый узор на печатке — таких я видел за свою жизнь несколько штук. Но мой был особенным. И не только потому, что этот перстень — мой первый трофей в покере. У его основания была небольшая зазубринка, едва ощутимая на ощупь. Сразу не заметишь, только если знать, где смотреть. Как будто капля серебра случайно капнула.

Такие я тоже встречал, всего пару раз и изъяны были различные, но… Главное отличие моего перстня в том, что на внутренней стороне был выцарапан символ — тонкая буква Ф, размером с полсантиметра. Не знаю, кто и зачем оставил это послание, но я всегда считывал его как «фарт» и ни разу не сел играть за стол без своей счастливой печатки.

Иринка заглядывает в стаф и только открывает рот для тирады, как следом возникает Серов и жестом ладони приказывает ей молчать. Она тут же сникает и кидает на меня недоверчивый взгляд.

Меня снова ставят к Полковнику, но он резко снижает ставки. Теперь в анте красуется чёрная фишка, это значит, что играть мы будем на сто баксов. Он ещё сильнее тянет время, долго пыхтит, вздыхает и уже совсем не похож на тайного агента под прикрытием.

Мой улов — тысяча долларов. Негусто. Одно радует, что у предыдущего крупье он не смог отыграть даже десятую часть моего выигрыша. Похоже, фарт покинул этого товарища.

Меня оставляют на вторую смену подряд, Полковник психует, ну как психует — повышает ставки до пятисот баксов, больше не тратится на обмен и… сливает, сливает, сливает.

— Да иди ты! — вырывается у него первая фраза за час, который мы провели за столом. Голос у него хриплый, низкий. Сорвал, наверное, на полигоне.

Полковник сгребает оставшиеся фишки и направляется в кассу.

— Ничего, завтра обратно всё принесёт, — подмечает Серов, то ли успокаивая себя, то ли подбадривая нас.

— Пусть приносит, — говорю чисто для поддержки беседы. Я настолько рад встрече со своим давним талисманом, что мне хочется поделиться счастьем со всем миром.

— Кстати, — Серов кивает на мою руку, — перстень гони. И без тебя есть кому его носить.

Вот ещё! И не подумаю. Я теперь с ним ни за что не расстанусь. Это, можно сказать, не просто память о делах моих минувших дней. Это ещё и связь с моим прошлым, то есть память в двойном объеме.

— Перстень гони, сказал! — Серов протягивает ладонь, но я не шевелюсь.

В стафе кроме нас трое, затихли как мыши и смотрят на наш поединок. В зале им развлечений не хватает.

— Сколько стоит?

— Что? — лицо Серова вытягивается.

— Я его куплю. За сколько отдадите?

— Амулет, приносящий удачу? Ты обалдел? Это мое главное орудие. Вы ж бестолковые, на вас надежды нет. Снимай давай. Без него ты нисколько бы не выиграл!

— Сколько? — повторяю вопрос.

— У тебя таких денег точно нет, — он ухмыляется.

— Виталь Андреич, — в комнате отдыха появляется Иринка, — там долларовый стол опять хотят открыть. Подойдёте?

— Сейчас. А ты пока талисман наш забери. Устроили тут чёрти что, — он уходит, осыпая нас ворчанием.

— Рома! — Иринка включает тон училки. — Ты опять?

Да, блин, не опять, а снова.

— Ирин, как хочешь, но перстень я не отдам.

Она вытаскивает меня за руку в коридор и отводит подальше от стафа.

— Нет, ты реально обалдел! — возмущённо пыхтит. — Опять мне проблемы из-за тебя разгребать?

— Ирин, повторяю ещё раз, я его не отдам.

— Что значит, не отдам? Это вещь принадлежит нам.

— Кому нам? Кому именно?

Сейчас выясню у неё, кто владелец, и решу вопрос с ним. Выкуплю, да и всё. Благо, с деньгами проблем сейчас нет.

— Ром, ну ты даёшь, — она закатывает глаза. — Это ведь наш талисман! Наше главное оружие.

— Оружие? У вас тут тайный орден? Подпольная организация?

— Хватит придуриваться, — судя по её вздёрнутым бровкам, она начинает злиться, причём основательно так, по-серьёзному. — Ты понимаешь, что это воровство?

— Ир, это моя вещь, — стою на своём. — Как ты не можешь понять, что он уже мой?

— Ром, этот перстень с открытия казино. Его наш владелец у какого-то антиквара выкупил. За бешеные бабки, кстати. И если ты вдруг забыл, то я напомню, что это — перстень Достоевского.

— Кого? Что за чушь?

— Так, Миронов, ты достал уже! Отдай его, пожалуйста. Или мне охрану позвать?

— Зови, — небрежно бросаю. — А ещё лучше сразу владельца. Уж с ним-то я найду общий язык.

— Ой, дурак… — тянет Ирина. — Как же ты не поймёшь… — она грустно вздыхает. — Пусть управляющий с тобой разбирается, мне надоело. Пусть и меня увольняет заодно. Какого хрена я вообще за тебя просила…

Она поворачивается и уходит. Плечи опущены, взгляд в пол, руку подносит к глазам. Плачет, что ли?

Я делаю то, за что сам себя не поблагодарю. Снимаю перстень, догоняю её и вкладываю в руку.

Ничего, один раз я его уже нашёл. Осталось найти способ вернуть его себе. Я забываю об изначальной цели вечера — сделать так, чтобы меня уволили. Но теперь мне это и не нужно. Теперь от перстня я и на шаг не отойду.

Получить перстень назад, в свои полноправные владения — вот моя главная цель. Так что, хочешь-не хочешь, а появиться на работе мне придётся ещё как минимум раз.

Закончив смену, я спускаюсь по служебной лестнице и выхожу в свежее весеннее утро со сладкоголосыми птицами, волнующими ароматами и звуками просыпающегося города. Я ещё возбуждён после всех этих событий и спать совсем не хочется.

Знаю, это ощущение обманчиво и стоит мне только лечь в постель и опустить голову на подушку, в тот же миг я провалюсь в сон. Снова эксплуатировать Ирину я не хочу, да и какой смысл. Она, конечно, предложила подвезти, но нет. Бедняга, похоже, вообще не спит, летая между работой и учёбой.

Бабки у меня есть, так что до дома доберусь. Вон же тачки стоят. Вот на тачке и…

— Эй, Фартовый!

Чего-чего? Я медленно оборачиваюсь и вижу Черепа. Он идёт вальяжной походкой от своего тёмно-синего «ниссанчика». Сразу видно, серьёзный, уважаемый человек. Я усмехаюсь.

— Не спится? — прищуриваюсь я. — Ты, я смотрю, прям-таки жаворонок, что ли?

— Чё? — напрягается он, видимо, осторожности ради, с подозрением относясь ко всем пернатым.

— Рано встаёшь, говорю. Как жаворонок.

— А-а-а, — всматриваясь в моё лицо, кивает он. — Не, я как и ты не ложился ещё.

— Ого, работал что ли?

— Ну, типа.

— Самый длинный конец, — подмигиваю я, — у рабочего дня.

— А? — хмурится он.

— Шутка. Чего хотел? Рассказывай.

— Это… Топор…

— Георгий Не Кефирович что ли?

— Бля, в натуре, кефирович, как ты это произносишь? Короче, он, да, сказал тебя привезти.

— Куда ещё? Мне спать пора.

— Базар есть, — сплёвывает он под ноги.

— Чё за базар?

— Я его… эт самое что ли? — демонстрирует он свою независимость. — Сам тебе скажет. Ладно, погнали. Прыгай в тачку.

— Мне надо принять ванну, выпить чашечку кофэ, — тяну я с интонацией Геши, но с Черепом у нас разный культурный базис, так что он не врубается.

— Ты чё гонишь! — возмущается он. — Какая, нахер, ванна!

В этот момент рядом со мной резко тормозит красная «бэха», опускается стекло, и я слышу своё имя.

— Рома!

Наклоняюсь. Ёлки, вот это встреча. За рулём сидит Марина. Крутая цыпочка. Сегодня на ней фисташковая водолазка и джинсы.

— Марин, ты меня ослепляешь, — говорю я, опираясь локтями о дверь. — Привет.

— Доброе утро, — улыбается она. — Прокатимся?

Я смеюсь.

— Обычно я девушек катаю, а тут такой случай, прям грех не воспользоваться.

— На чём ты катаешь-то? — усмехается она.

— Настоящему мужчине всегда есть, на чём прокатить.

— Похабник ты, Рома, — мотает она головой, разбрасывая чёрные волосы. — Ну, давай, поехали, посмотрим, на чём ты там меня катать будешь. Заодно и дела обсудим. Время идёт, а ты меня за нос водишь. Нужен конкретный план, с указанием даты выполнения и ответственными лицами.

— Ну, не за нос, допустим, я тебя вожу.

— Ну, давай-давай, смелее, мой мальчик. Прыгай в мою огненную колесницу. А то мне на работу ещё ехать.

— То есть ты мне сразу обозначаешь лимит времени? — прищуриваюсь я. — А ведь сегодня выходной.

— Это у тебя выходной, а я работаю безостановочно. Я даже, когда сплю, и то работаю.

— И даже когда со мной… ну… типа…

— С тобой не уснёшь, — усмехается она.

— Э! — вклинивается в наш разговор Череп. — Хорош балаболить, погнали, Фарт.

— Вот видишь, Мариш, социально близкий элемент приглашает меня на деловую встречу. Мне вот с тобой хочется время провести, а он зовёт на мероприятие, которое может быть связано с выполнением поставленной тобой задачи. Как мне быть в этом случае?

— Вот этот? — кивает она на Черепа и внимательно его рассматривает.

Да, посмотреть там есть на что. Перекачанный крендель с тупой и не слишком красивой рожей. Символ эпохи буквально. Ему ещё барсетку под мышку и цепь на шею и прям хоть куда парень получится.

Марина на секунду задумывается.

— Не ожидала, — говорит она серьёзно, — что выбор между мной и этим кентавром может оказаться не в мою пользу.

— Марина! — укоризненно бросаю я.

Она не выдерживает и начинает смеяться.

— Ладно, — заявляет она, отсмеявшись. — Езжай с этим деревянным солдатом. Когда закончишь, сразу позвони, ясно?

— Ясно. Телефончик напомни.

Она напоминает и рвёт с места, наполняя воздух визгом покрышек и бензиновой гарью.

— Ничё так тачка, — уважительно замечает Череп. — Там чё, тёлка что ли была?

— Ага, — киваю я.

— Твоя что ли? — хмурится он.

— Моя, — усмехаюсь я и… замечаю стоящую рядом Ирину.

Она смотрит вслед удаляющейся машине и вздыхает.

— Ром, тебя точно не надо подвозить?

— Ир, нет, конечно, — качаю я головой. — Спасибо, но не надо. Ты же вообще не спишь. То работа, то учёба.

— Да почему не сплю-то? Нормально всё. Вот скоро в день начнём выходить, тогда с институтом похуже станет. Так что? Поедем?

— Так у меня теперь персональный водитель, — улыбаюсь я и киваю на Черепа.

— Чё ты сказал? — моментально бычится он.

— Череп, не быкуй. Профессия водителя в нашем обществе вполне себе уважаемая.

— Ты, Фарт, в натуре! Я тебя сейчас урою тут!

— Вот видишь, — показываю я на него. — Нервы. Нельзя тревожить человека.

Ирка улыбается.

— Знаешь, — говорит она. — Ты как-то изменился после удара.

— Правда? — поднимаю я брови. — Только не говори, что в лучшую сторону, а то возникнет соблазн повторить это дело ещё разок.

— Или даже не один разок, — кивает она и улыбается. — Ладно уж, езжай со своим товарищем. Вечером увидимся.

— Обязательно увидимся, — соглашаюсь я. — У меня просьба. Зайди, пожалуйста, к матери моей и передай ей… вот…

Я подаю небольшую пачечку денег. Сто тысяч.

— Только постарайся, пожалуйста, чтоб муженёк её не увидел.

— Ну, это уж само собой, — кивает она, принимая деньги и глядя на меня как-то…

Не знаю, она смотрит не то, чтобы удивлённо, но не как всегда, будто первый раз видит, что ли…

— Что?

Она молча качает головой и двигает к своей «четвёрке», а я — к «ниссану» Черепа.

— Давай, Росинант, погнали! — бросаю я.

— Это ещё чё значит?

— Это значит, что ты неутомимый и высококлассный водитель.

— А-а-а… — удовлетворённо тянет он.

Топор «висит» в загородном пансионат «Соблазн». Мы находим его замотанным в простынь за столом в банной комнате отдыха. На столе громоздятся бокалы, бутылки и блюда с уже несколько заветрившимися закусками.

Тусняк был что надо, судя по всему. Георгий Никифорович сидит на кожаном диване, усталый, но не побеждённый. С двух сторон от него располагаются утомлённые от пребывания в неге нимфы. Они полуголые, юные и в стельку пьяные.

— О! — восклицает Топор. — Наш фартовый друг пожаловал. Падай!

— С лёгким паром, — киваю я.

Он показывает на кресло напротив себя и начинает тормошить жрицу, возлежащую слева от него.

— Давай, как тебя, Изольда!

— Я Анжела, — неохотно возражает девица.

— Какая разница, хоть Брумгильда. Положи моему другу еды в тарелку.

— Не стоит, — машу я рукой. — В это время суток я обычно не ем.

Я осматриваюсь. Комната довольно просторная. Здесь жарко и излишне влажно. Обстановка, разумеется, всячески намекает на соблазны. На стенах висят возбуждающие воображение фотографии красавиц, а приглушённый свет и широкая кушетка располагают к интимному планированию. На экране телевизора мелькают тематические зарисовки. Типа, из жизни нашего гарема.

— Ну что, Рома, — усмехается Топор, — ты готов?

— Смотря к чему, — пожимаю я плечами.

— Как к чему? К большим делам. Сегодня пойдём с тобой на игру.

— Уже сегодня? — оживляюсь я. — Отлично.

— Да, сегодня. Пойдём во «Встречу». Знаешь такое место?

— Знаю, — хмыкаю я. — Был там как-то.

Это ресторан, где мы играли первый раз с Ильдаром. Место, принадлежащее Хану.

— Заодно и все вопросы сразу порешаем, да?

— Вот именно. Там будет Коля Золотой и ещё несколько таких же, как он, ребят. То есть игра будет большой и интересной. Понимаешь меня?

— Да как не понять-то?

— Молодец, — кивает он. — Ну, а раз понимаешь, давай тогда, вон там в соседней комнате кабинки, простыни и полотенца. Раздевайся и в парную. Девочки тебя отходят. Брумгильда, позови Лауру.

— Она не Лаура.

— Неважно, — поводит плечом Топор. — Зови, пусть Ромку отшлёпает веничком. Ты, мой фартовый друг, даже не представляешь, что она с тобой сделает. А потом за тебя примутся вот эти две шахеризады, и станешь ты, как новенький. Будто заново родился. Поспишь, отдохнёшь как следует и — в бой!

— Во как, — удивляюсь я. — У вас тут целый сценарий.

— Ты даже не представляешь, насколько он прекрасен. Голливуд отдыхает. Иди, раздевайся. После этого всего ещё коньячку рюмашку и будет полный пердимонокль.

— Нет, — качаю я головой. — Не пойдёт, Георгий Никифорович. У меня своя система.

— Какая ещё система? — недовольно морщится он. — Иди, я сказал!

— Во сколько игра?

— В десять вечера придём, пока туда-сюда, часов в одиннадцать начнётся жар.

— Хорошо, в половине десятого буду готов. Заезжайте.

— Чего? Сам приедешь.

— Нет, — качаю я головой. — Наш первый выход в свет, так сказать, лучше приехать всей командой, чтобы избежать лишних вопросов.

Он задумывается.

— Ну ладно, — соглашается Топор после раздумий. — Череп, заедешь в полдесятого за Ромкой, а потом подъедете ко мне, и там уже с пацанами двинем.

— Понял, — недовольно кивает Череп.

— А теперь мне нужно домой, — поднимаюсь я. — Иначе буду разбитым и невнимательным.

— Твою мать, Рома! Ты чё такой некомпанейский⁈

— Я компанейский, Георгий Никифорович, просто устал. Мне нужно отдыхать. Но отдыхаю я не так, как вы. Как говорится, разное мы с вами кино смотрим.

— Какое ещё кино?

— Пусть меня Череп домой отвезёт.

— Ага, щас! — тут же возбухает Череп. — Я тебе что, нанялся? Сам езжай! Автобус ходит каждый час.

— Череп, — голос Топора становится ледяным, как лезвие, — ты слышал?

— Слышал, — зло отвечает он. — Не глухой.

В машине я отрубаюсь и просыпаюсь только, когда Череп меня хлопает по плечу. Поднявшись домой, беру собаку и вывожу на прогулку. Погуляв минут пятнадцать, веду своего монстра домой и повторяю процедуру кормления по команде.

Заставляю его сесть и ждать разрешения. Он возмущается, высказывает всё, что думает, но подчиняется, и только когда я даю добро, набрасывается на еду.

— Тебя будто неделю не кормили, — удивляюсь я и иду звонить Марине.

— Товарищ капитан, — начинаю я.

— О, я думала, ты уже спишь без задних ног.

— Хотел бы, да, но ещё не ложился пока.

— Так, может, уже и не стоит? — усмехается она.

— Может. В общем, Марин, сегодня я буду играть.

— Серьёзно? И где? Во сколько, кстати?

— Блин. Вечером, в том же месте, что…

— Постой, ничего не говори. Бери руки в ноги и лети ко мне!

— Марин, давай лучше ты ко мне.

— Быстро, Рома. В отделение. Здесь мне всё расскажешь.

— Да я уже всё рассказал! Я спать хочу!

— Не ной, ты же воин, а не девица. Ещё раз расскажешь. С чувством, с толком, с расстановкой.

— Такое впечатление, что ты сейчас о чём-то другом говорила, да?

— Хорош болтать. Чтоб через двадцать минут был.

Через двадцать, конечно же, не получается. Я иду в душ, выпиваю кофе и только потом выхожу из дома. Иду к остановке и ловлю попутку. В ларьке сегодня дежурит незнакомая мне девица. Может, Рома её знает, но я — точно нет. Так что из соображений конспирации я к ней даже и не подхожу.

В отделении я иду в кабинет к Марине. Она сидит за столом и курит тонкую сигарету с ментолом. Пускает аккуратные колечки, пристально глядя на меня. А по радио радостный юноша поёт про синеглазую девочку, без которой не может прожить и дня.

— Поверни ключ в замке, — кивает Марина.

Я закрываю замок и подхожу к столу.

— На что ты уставился? — строго спрашивает она, когда я усаживаюсь на стул напротив её стола.

— На эту прекрасную водолазку.

— И что же в ней такого прекрасного? — спрашивает она, посылая мне колечко.

— Твоя грудь.

— Что-что? — поднимает она брови.

— То, что между ней и собственно водолазкой нет ничего постороннего.

— Хам ты, Рома. Но… как бы это сказать, очаровательный, что ли… Раньше ты тоже был хамом, но пошлым и грубым, но в последнее время как-то улучшился.

— Это твои тайны так на меня влияют.

— Какие ещё тайны? — не понимает она.

— Женские, Марина. Тайны твоего тела.

— Ой, кто про что, Рома! Рассказывай, чего ты там разузнал.

— Пойдём на диван сядем, — киваю я. — Я хочу в момент откровения быть как можно ближе к тебе.

Она усмехается, но поднимается и идёт к дивану. Падает на него и откидывается на спинку, поджимая под себя одну ногу. Я подхожу и сажусь рядом. Кладу руку на спинку и касаюсь её волос.

— Какая же ты красотка, Мариша. Сам себе завидую.

— Сначала посмотрим, что ты скажешь, а уж потом будет ясно, есть ли у тебя причины для зависти.

Она чуть выгибается назад и слегка задирает водолазку, слегка обнажая живот. Я улыбаюсь.

— Ну, рассказывай.

И я рассказываю.

— В принципе, ничего особенного, да? Подумаешь, иду играть во «Встречу». Не в первый раз ведь.

Марина задумчиво кивает.

— Но, — продолжаю я, — скорее всего, будет взрывоопасная ситуация. Ты же понимаешь, что Хан воспримет как личное оскорбление то, что я буду работать не с ним, а с Топором, ну и с его боссом, с Громом. А значит, зная его характер, мы можем предположить, что он предпримет попытку со мной разобраться. Ты же хотела ловить на живца, правда?

Она снова кивает.

— В зале он вряд ли устроит серьёзную бучу. Там будет Топор и другие…

— Если шлея под хвост попадёт, может и там устроить, — как бы сама себе говорит она. — У меня там будет человек. Он будет следить за ситуацией. И поедет за тобой до дома. У дома тоже поставлю несколько человек.

— Нужен СОБР.

— СОБР? Против одного единственного Хана ты хочешь целый СОБР?

— Не думаю, что он будет единственный. Наверняка, с ним будет много горилл. Игра, я так понимаю, хорошая ожидается, с крупными ставками.

— Мне надо его под убийство подвести. Руслана твоего он ведь убил? Похищение, конечно, тоже хорошо, но этого недостаточно…

— Надеюсь, ты не станешь ждать, пока похищение превратится в убийство, правда?

Я подаюсь к ней и начинаю расстёгивать рубашку. Она пристально наблюдает, но сама ничего не делает.

— Снимай, — говорит она.

Я снимаю.

— Расстегни ремень.

Да, пожалуйста, но…

— Сними водолазку, — командую я.

Она послушно тянет ткань наверх и одновременно с этим спрашивает:

— Почему ты соглашаешься на такой риск? Он ведь, скорее всего, закинет тебя в машину и повезёт, как Руслана, за город. Но кто знает, что ему придёт в голову по пути.

— Вот зачем ты меня запугиваешь? — строго спрашиваю я. — Я хочу избавиться от Хана. Он для меня опасен. Он для всех опасен. А в этом конкретном случае вы же рядом будете! Снимай давай водолазку!

— Будем, конечно, — соглашается она, поднимая ткань вверх и натягивая на лицо.

Как чудесно зрелище, открываемое моим глазам!

И вдруг, в этот самый момент дверь резко и со стуком дёргается. Кто-то жмёт на ручку.

— Бл*дь… — тихо выдыхает Марина…

— Проклова!!! — раздаётся хриплый сердитый голос. — Ты чё закрылась⁈ Открывай!!!

— Вставай, быстро! — одними губами произносит она, мгновенно возвращая водолазку на место.

Она вскакивает с дивана, подхватывает мою рубашку и в один прыжок, как дикая кошка, подскакивает к боковой двери, ведущей в смежную комнату. Быстро и бесшумно открывает её и бросает рубашку туда.

— Бегом! — беззвучно командует она и тут же добавляет громко и чётко. — Иду, Аркадий Петрович!

Я влетаю в соседнюю комнату, притворяю дверь и прижимаюсь к ней спиной. У Марины раздаются шаги.

— Ты чего заперлась⁈ — недовольно спрашивает мужской голос.

— Да, вздремнула тут немного, не спала всю ночь. Прошу прощения.

— А-а-а, — тянет её начальник. — Понятно. Ничего, закончим это дело, выспишься.

— Конечно, товарищ подполковник.

— Мне этого Хана нужно закрыть, как можно скорее, Марина.

— Я понимаю, Аркадий…

— Херово ты понимаешь! — повышает он голос. — Если мы этого не сделаем, вылетим, как пробки с тобой. Без права на дальнейшую работу в органах. Это большая политика, и нам нужно не дать себя размазать, вот и всё. А губернатор нас размажет, у него замминистра кум. И что они там мутят, нас не касается, но мы должны это задание выполнить. Выполним, значит, будем в шоколаде. Не выполним — замучаемся дерьмо ложкой хлебать.

— А вы выяснили, что есть у прокуратуры? — спрашивает Марина.

Голос её звучит несколько напряжённо. Видать, не слишком она рада, что я слышу их разговор.

— Марина! Ну ты, как ребёнок! Прокурорские там все на корню куплены тем же Ханом и его крышей. На прокуратуру надежды никакой! Выяснил, да. Они уже выбрали кого-то на роль козла отпущения. Будут на него вешать этого Каратаева.

Блин! Каратаев — это же Русик…

— Тело нашли. Им это тело, конечно, как удавка на шее, но у них уже есть подозреваемый. Вроде вместе с жертвой был той ночью.

— Как фамилия не знаете? — спрашивает Марина.

— Нет, не знаю. Но зато я другое знаю. Нам надо действовать как можно быстрее! У тебя есть что-то?

— Есть. Готовлю срочную операцию. Сегодня будет игра в катране у Хана. Большая, с хорошими ставками. Одного из игроков Хан захочет наказать. Будет ли покушаться на убийство, я не знаю, но он его похитит.

— Почему это?

— Я спланировала со своим агентом, он не из органов, штатский, Хан его давно знает. Мой информатор. Мы простроили такую линию поведения, что Хан обязательно захочет его наказать.

— Ты уверена?

— Зная его, да. На сто процентов.

— И что у нас будет, похищение?

— Похищение. Пока. А потом мы его расколем и с Каратаевым. Хан у нас и по другим делам проходит.

— Похищение, конечно, лучше, чем ничего, но нам надо подготовить материалы по убийству. Стопроцентные. Такие, что нельзя оспорить. Чтобы человек посмотрел и кивнул. Дал отмашку. Тогда Хану конец.

— Мне только его взять, а там уж я его расколю, — уверенно говорит Марина.

— Смотри, чтобы всё шито-крыто, чтоб никто и не заподозрил даже, что он у тебя, ясно?

— Мне спецназ нужен. СОБР не годится, сами понимаете, сразу информация дальше пойдёт.

— Порешаю, — твёрдо чеканит Аркадий Петрович.

Интересное кино получается. Выходит, что Марина явно в обход УПК действует. Проводит параллельное расследование. И поэтому вопрос со спецназом становится очень важным. Где они возьмут людей, если не хотят светиться в своём ведомстве? Или это не проблема? Корпоративная взаимопомощь и всё такое…

И ещё один вопрос. Тоже важный. Очень даже. Кто этот козёл отпущения, которого выбрала прокуратура?

Наверное, рыжий. Его уже дёргали на допрос, и он был страшно злым после этого. Но… он в ночь на второе мая с Русиком никуда не ходил, насколько я знаю… В отличие от Ромы… Блин…

Я прокручиваю эти мысли, когда подхожу к дому. Ладно. Сейчас всё лишнее надо из головы выбросить и как следует выспаться. Утро вечера мудренее. Ну, то есть наоборот. Играть надо идти в любом случае. Мы уже всё наметили. Ну, а с Ханом… Марина пообещала. Всё мне по полочкам разложила. Хоть сексом и не скрепила в этот раз, но она тоже заинтересована в результате. Не менее моего…

Главное сейчас, не накручивать себя. Выспаться и на свежую голову обо всём ещё раз подумать…

Я подхожу к подъезду и уже тяну на себя дверь, когда слышу, как сзади подъезжает автомобиль. Хлопают дверки, выходят люди… Я оборачиваюсь. Милицейский «Уазик». В мою сторону идут два сотрудника.

— Гражданин Миронов?

— Э-э-э…

Да, я ж Миронов, вроде…

— Лейтенант Стройнов. Пройдёмте с нами, пожалуйста.

— А в чём, собственно, дело?

— Мы доставим вас на допрос в прокуратуру Центрального района. Вот повестка. Тише-тише… Спокойно. Любимов, ну-ка браслетики защёлкни.