Фартовый. Лихие 90-е

7. НЭП, кабак, разврат

Мужик в чёрном утрамбовывает меня на заднее сиденье и захлопывает дверь. Я начинаю нащупывать ручку, чтобы открыть дверь и выскочить, но ничего не нахожу.

— Тихо-тихо, нэт ручки, — с характерным акцентом сообщает тот, кто затянул меня внутрь, и из-за кого я долбанулся затылком.

Тот, что заталкивал меня в машину, возвращается на переднее сиденье.

— Вы кто такие, печенеги? — удивлённо спрашиваю я. — Вам чего надо? Вы меня с Брынцаловым спутали наверное?

— Да подожди ты, не кричи, — отмахивается передний пассажир. — Гейдар, поехали! Чего ждёшь!

— Ильдар, ты что ли? — восклицаю я.

— Ну, а кто ещё, Рома, бл*ть, — усмехается он. — Дед Мороз, да?

Движок ревёт и мы срываемся с места в «спортивном» стиле.

— Вы тут все боевиков что ли насмотрелись⁈ В чём проблема-то? Мы же договорились, что ты подождёшь.

Я быстро оглядываюсь. Слева от меня пыхтит толстый Марат. Вытирает шею платком. Ильдар оборачивается вполоборота, задумчиво трёт подбородок.

— Чего подожду? — переспрашивает он. — Ты про что?

— Про то, чтобы долг тебе вернуть.

Я не понимаю, что происходит, и мне начинает надоедать эта ситуация.

— А, Рома, забей, — он добродушно отмахивается. — Хочешь вообще тебе его прощу?

Хм… Лучше признай неправомерными свои притязания.

— Смотря, чего ты от меня хочешь, — говорю я. — За шишку на затылке я по-любому пятьдесят процентов с вас снимаю. Говорите, чего надо.

Глаза привыкают к темноте, и я начинаю более детально различать мимику. Ильдар сомневается. Он порывается что-то мне сказать, но вроде как слова подбирает.

— Ладно, — произносит он. — Тут такое дело, братан…

Он мотает головой, вроде как не зная, как объяснить, чего ему надо. Опасность, по крайней мере, от них не исходит.

— Ладно, — повторяет Ильдар, — как пойдёт. Значит, так, Ромик. Мы сейчас зайдём в одно местечко. Нужно будет сыграть.

— Во что? — уточняю я, хотя прекрасно знаю ответ.

— В карты, конечно, дурака из себя не строй! — вмешивается Марат, но Ильдар тут же осаживает его на своём родном языке.

— А зачем мне это? — изображаю я независимость, хотя мурашки уже побежали.

Я им нужен, это ясно, как Божий день. Но нужны ли они мне? Пока точно понимаю, что на провальные условия соглашаться больше не буду.

— Расклад такой, играешь за нас. Выигрываешь — твои двадцать процентов. Минус… Ну, это будет мой минус. — Ильдар старается говорить твёрдо, но я считываю нотки неуверенности.

Сомневается? Хорошо. Значит, я могу продавливать свои условия.

— Двадцать процентов? — переспрашиваю я и усмехаюсь. — Ты же несерьёзно, да? Типа прощупываешь, на что я соглашусь?

— Долг прощу! — отрывисто добавляет он.

Вот это уже лучше. При упоминании карт чувствую знакомый мандраж. Сегодняшняя игра и победа доставили удовольствие, но… недостаточно. Мне нужно ещё!

— Выигрыш пополам, риски на тебе. — Я вкладываю в голос максимальное безразличие. — Иначе игры не будет.

Ильдар мотает головой.

— Вообще-то это ты мне должен… — начинает он, но я его прерываю.

— Долг забываем. Сразу как только я сажусь за первую партию. Мои условия пятьдесят на пятьдесят… И это чисто по дружбе, Ильдар. И только один раз.

— Бл*ть, Ромик, — Ильдар зло выдыхает, но я чувствую, как азарт захватывает и его. — Ты мне должен, сука. Я тебе шанс даю, а ты жопой крутишь! Хрен с тобой, тридцать тебе, семьдесят мне. Бабками я рискую, не ты!

— Я от долга не отказываюсь и поблажек не прошу. Как договорились, так и верну. Это чисто твой движ.

— Что за движ, а?

— Ты предлагаешь, а я соглашаюсь или отказываюсь.

Марат что-то нервно говорит по-азербайджански. Ильдар отвечает. Они начинают спорить, но вдруг резко замолкают. Непереводимый местный фольклор, короче.

— Сука! — тяжело дышит Ильдар. — Хрен с тобой! По рукам!

— Выигрыш пополам, — подвожу я итог. — Долг списывается.

Мы несёмся по ночному проспекту. Машин мало, людей тоже. Но ритм ночной жизни пробивается и сквозь тонированные окна «девятки». Горят вывески заведений, там, где они есть, кучкуются группки ночных гуляк. Мимо нас пролетает убитая «шаха» с опущенными стёклами и буквально сбивает звуковой волной. Всё, как тогда. Здравствуй, племя младое, полузабытое.

Машина заезжает во двор и останавливается. Мы выходим. Темно, фонари не горят, почти все окна чёрные. Время далеко за полночь, и нормальные люди уже спят. Водила отъезжает к соседнему дому и паркуется за гаражом.

Мы выходим со двора и возвращаемся на широкий проспект. Ночная жизнь здесь не то чтобы кипит, но вполне себе шевелится. Вдоль дороги стоит несколько белых волг. Бомбилы, сбившиеся в кучку, гогочут и настороженно нас оглядывают, когда мы проходим мимо.

— Мальчики, вы к нам? — нам наперерез бросается девица.

Колготки в сеточку, мини-юбка и ярко-голубой раскрас на лице выдают в ней обслуживающий персонал с низкой социальной ответственностью.

Она оценивает нас быстрым взглядом и вычленяет Ильдара как главного в группе. Профессионалка, как есть. Чует, на кого может рассчитывать.

— Красааавчик, — тянет она, попутно оголяя плечико. — Поедем отдохнём?

Ильдар замедляет шаг и даже как-то приосанивается. Капец, настолько всё плохо? Давай-ка сначала посадим меня за стол, я начну играть, а ты катись в ближайшую подворотню отдыхать.

— Почем вы, девушки, красивых любите? — бросаю я, скользнув по ночной жрице взглядом.

— Две тысячи за полчаса, — берёт девица под руку Ильдара. — Идёт?

— Да ему трёх минут хватит, — ржёт Марат. — Скидка сделаешь?

По возрасту «девушка» могла бы наверное быть моей бабкой, но ведёт себя как молодая девчонка. Она уже достаточно скоро отправится в тираж, так что понятно, почему цепляется за каждого потенциального клиента. За импотенциального, наверное, тоже.

— Ничто не дается нам так дешево, как хочется, — усмехаясь, киваю я Ильдару. — Я тогда, пожалуй, пойду? Походу, у тебя тут рандеву намечается.

— Позже увидимся, — говорит он девице, и мы втроём двигаем дальше.

Возле ярко освещённого крыльца, над которым горит надпись «Ресторан "Встреча», нас встречает еще парочка барышень. На них такая же униформа: коротенькие юбки, сетчатые колготки и боевой раскрас, но сортность товара чуть более высокая.

Дамы окидывают нас быстрым взгдядом, но с коммерческим предложением не обращаются. Тоже, видимо, профессионалки: понимают, что я не их целевая аудитория, и могу ту же услугу получить бесплатно, а мои напарники слишком прижимисты, чтобы потянуть их прайс.

— Молчите оба, — бросает Ильдар и направляется ко входу в ресторан.

— Постой-ка, — я придерживаю его за рукав. — А почему тачку во дворе оставили? На случай если надо будет быстро уходить, да?

— Что? — недовольно хмурится он.

— Ну, если надо будет делать ноги, — уточняю я, — мы такие, выскочим и побежим, как сайгаки вдоль проспекта машину свою искать, я правильно понял? Типа стреляйте нам в спину, кому хочется, нам не жалко. Такой план?

Ильдар с Маратом молча переглядываются.

— Бл*ть, — качает головой Ильдар. — Иди, скажи, чтоб сюда подъехал.

Марат бросает несколько резких фраз на родном языке, начинается перепалка. В конце концов, он сплёвывает и идёт во двор, откуда мы пришли, а мы с Ильдаром остаёмся ждать, стоя рядом с проститутками.

— Интересует? — гоняя во рту жвачку, спрашивает одна из девочек.

— Девушка, — оглядев её с головы до ног, отвечаю я крылатой фразой, — вы такая фешенебельная, что мне нерентабельно.

— А чё встали тогда? — злится она. — Места мало? Именно тут надо?

— Конкурирующая фирма, — отворачиваясь, отвечаю я.

— Чего⁈

Проходит минут десять, прежде чем возвращается Марат.

— Щас подъедет, — хмуро говорит он. — У входа встанет.

— Погнали, — кивает на двери Ильдар.

Дорогу нам преграждает суровый бугай и внимательно смерив взглядом, уверенно заявляет:

— Мест нет!

Будний вечер, точнее, ночь, и нет свободных столиков? Если только это единственный ресторан, в котором могут покормить. На самом деле мы просто ему не нравимся. Не соответствуем, судя по всему, уровню заведения.

— А у меня особый заказ, — Ильдар ничуть не теряется.

— Какой столик? — чуть вытянув шею спрашивает бугай, с такой интонацией, будто предлагает «пойти выйти».

— Двадцать первый, — бросает Ильдар и шагает внутрь, не дожидаясь ответа. — Эти со мной.

Он небрежно кивает, обернувшись к нам с Маратом, и произносит эту фразу с таким достоинством, что я уже не сомневаюсь, он представляет себя крутым перцем из крутого боевика.

Честно говоря, видок у нас тот ещё. На мне всё еще футболка с шортами. Знал бы, что придётся ночью таскаться, оделся бы потеплее. Ильдар в не очень свежем турецком свитере и потасканных брюках. Марат в тонкой рубашке и ветровке. Как есть типичные торгаши с рынка. Но пароль «двадцать первый столик» распахивает перед нами двери этого заведения с претензией на пафос.

Свободных столов оказывается больше половины. Ну, оно и понятно…

Мы проходим через «роскошный» зал и останавливаемся возле барной стойки. На столах хрусталь и бордовые льняные салфетки, свёрнутые в виде высоченных башен. Клетчатые, типа итальянские скатерти намекают на средиземноморскую кухню, а тяжёлые парчовые портьеры — на любовь к прекрасному.

— Красота спасёт мир, — вздыхаю я.

— Чё? — хмурится Ильдар и махнув мне рукой, придвигается ближе.

Он бросает быстрые настороженные взгляды влево и вправо и выдаёт тревожным шёпотом:

— Правым глазом моргаешь, значит всё в порядке, игра хорошая идёт. Левым — надо сваливать.

— А давай я прям открытым текстом и буду говорить, мол, пора валить. Поражаюсь я твоей наивности. Ты как себе это представляешь? Сел я за стол, пришло очко, начинаю неистово подмигивать? Это ж спалят сразу!

— А ты моргай так, чтобы не спалили, — отрезает он.

— Херня. Будем так делать. Если я безымянным пальцем правой руки постукиваю — всё норм. Вот этим. А если левой, тогда надо поговорить. Вот этим.

Я аккуратно показываю ему пальцы.

— Ладно, — нехотя тянет. — Марат, запомни.

За моей спиной раздаётся громкий смех. Знакомые нотки. Оборачиваюсь — ну надо же! За столиком у окна три девчонки, одна из которых несколько часов назад активно пыталась раскрутить меня на полторы тысячи баксов.

Инга сидит ко мне спиной. Она заливисто хохочет, запрокидывая голову. Это так она, значит, ждёт мужа, то есть спутника своей беспутной жизни, со смены. На ресторан у неё деньги, получается, есть, а чтобы долги раздать крутиться я должен.

Их стол накрыт на несколько персон. Интересно, они с парнями или только девушки?

— Сколько на кармане? — к барной стойке подходит худощавый паренёк, оценивающе нас разглядывая.

На тощей шее тонкая золотая цепь из «Ювелирторга». Чёрная футболка, брюки, малиновый пиджак. В униформе, короче. Набыченное выражение лица, которое должно идти в комплекте, отсутствует. Его лицо кажется мне знакомым, но понять, кто это я не успеваю.

— Хватит, — недовольно отвечает Ильдар. — И ещё останется.

Мы проходим по узкому коридору мимо двери со врезанным раздаточным окном из кухни. Там стоят тарелки с нарезкой. Парень, который нас сопровождает, хватает мимоходом кусок колбасы, засовывает его в рот, замедляется, возвращается, берёт ещё один и остатки раздвигает тонкими пальцами, чтобы закрыть пустое место на блюде.

Капец. В ресторане «Встреча» не есть. Надо запомнить.

За кухней обнаруживается лестница, ведущая вниз. Спускаемся. Перед дверью сопровождающий оборачивается и ещё раз окидывает нас взглядом. Не знаю, что он хочет обнаружить и по каким критериям оценивает, достойны мы прохода или нет, но если судить по нашему внешнему виду, точно не достойны. Скорее всего, он делает это для придания важности.

Он по очереди заглядывает в наши лица, потом окидывает взглядом тело, щурится, поджимает губы и не переставая кивает. Мои азербайджанские партнёры проникаются значимостью момента и, смиренно сложив руки за спиной, ожидают, пока закончится осмотр.

— Этому нельзя, — парень тычет в меня пальцем и, опёршись о косяк, складывает руки на груди. Всем своим видом он даёт понять, что разговор окончен.

— А если так? — Ильдар быстрым жестом суёт ему в карман купюру.

— Ну, как говорится, — ухмыляется парняга, — если нельзя, но очень хочется, то можно. При наличии денежных средств, естественно.

Он подмигивает Ильдару и открывает перед нами толстую железную дверь. Мы шагаем за порог и из затхлого коридора попадаем в подпольное казино. Э-э-х! Раззудись плечо, размахнись рука! По спине мурашки бегут. Электрические разряды. Такое чувство, будто я парю, будто меня на руках вносят.

Ну, вообще-то, это никакое ни казино, конечно же. Ярко освещённый зал с низким потолком и выбеленной кирпичной кладкой стен, опутанных внешней проводкой, на настоящее казино похож мало. Но!

Но столы стоят. Целых два. Никакой рулетки, только карты. Рожи у игроков специфические, говорящие. Есть блатные из уходящей эпохи, а есть быканы из уверенного и безнаказанного светлого настоящего.

Я осматриваюсь. Здесь на удивление тихо. В углу оборудована барная стойка. Звенит лёд в бокалах, слышен приглушённый гул голосов. Табачный дым висит густым облаком, официантки ходят на высоченных шпильках, облачённые в ультракороткие юбочки и практически невидимые лифчики, не вмещающие напор сочной и почти юной плоти. НЭП. Кабак. Разврат.

Игра идёт на двух столах. Фишек нет, используются денежные знаки. За ближайшим — один свободный стул. Меня дожидается. За дальним столом заняты все четыре места. И этот факт меня весьма радует, потому что один из игроков там… Хан, который проломил мне череп и едва не лишил жизни.

Впрочем, я сделал с ним то же самое, установив паритет. Да вот только я совсем не уверен, что паритет его устраивает. Но выяснять это я не собираюсь, так что сидеть с ним рядом мне совершенно не хочется.

Играем в двадцать одно. На раздаче молодой поросёнок с маслянистыми глазками. Он нервно посмеивается и дёргает левой бровью при каждом движении. То ли это нервный тик, то ли он так откровенно сигналы передаёт.

Первым мне приходит пиковый туз. За спиной облегчённо вздыхает коллектив спонсоров моей игры. И как они только карты разглядели, я их едва от стола поднял. Следом шестёрка.

— Бери, бери! — шепчет Марат. — Ещё одну! Бля буду, картинка придёт.

Игнорирую его совет. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что у соперников ситуация ещё хуже.

— Сука… — он выплёвывает ругательство так шумно, что в нашу сторону от двери выдвигается охранник.

— Три шага от стола! — приказывает сурово, и зрители послушно подчиняются.

Точно, у партнёров перебор. А у меня — приятный мандраж.

И ни одного проигрыша. Если так и дальше пойдёт… надо будет сливать время от времени, чтобы не возникло лишних вопросов. Раздача быстрая. Карта, вторая, вскрываемся. На принятие решения пара секунд. Слышу, как Ильдар довольно цокает каждый раз, когда я двигаю банк к себе.

Раньше я просто играл. Поднимал карты, смотрел на них, складывал комбинации. Что-то выигрывал, чаще — нет. Злился, радовался, скучал. Ненавидел себя и свою зависимость. А в последнее время чаще всего ненавидел карты.

А сейчас я… как будто их чувствую. Это не просто кусочки картона с изображениями.

Это — часть меня, продолжение моих мыслей. Такое ощущение, что я прорастаю в них невидимыми нитями своих нервов. Причём, не только в свои, но вообще во все карты за столом.

Игра продолжается. Купюры прибывают и я складываю их аккуратной стопочкой.

— Продолжаем, — кивает поросёнок и начинает тасовать колоду.

В этот момент ко мне подходит бритоголовый мордоворот с короткой накаченной шеей и, чуть наклонившись, заявляет:

— За тот стол пересядь.

— Чего? — хмурюсь я.

— Я сказал, туда пересядь, — недовольно повторяет он и для доходчивости показывает толстым пальцем, куда именно мне нужно пересесть. — Хан сказал, что теперь ты с ним играть будешь.

Я бросаю взгляд на Ильдара, и он делает большие глаза и едва заметно кивает в сторону Хана, мол, давай, ты чё, делай, что говорят.

— Давай, чё, — поводит плечами бугай.

— Джентльмены, — говорю я и, сгребая свой выигрыш, поднимаюсь из-за стола.

Блин… Подхожу ко второму столу и сажусь на свободный стул.

— Привет честной компании, — спокойно улыбаюсь я.

Улыбаюсь спокойно, но на сердце у меня тревожно. Никто из сидящих за столом мне не отвечает. Смотрят они холодно и безразлично, как на тело неизвестной жертвы. Но только не Хан. Вот его взгляд безучастным не назовёшь. В его чёрных глазах горит настоящий огонь. Инфернальный, бляха…

И в этот момент я понимаю, что испытываю сожаление из-за того, что мой удар бронзовым Лениным не превратил этого человека в недвижимый овощ, а ещё лучше в безжизненное тело, в ту самую неизвестную жертву. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, но всё-таки…

— Этого фраера в обе зенки пасите, — хрипит Хан. — Он в казино работает, может и фортель выкинуть. Тот стол обчистил уже.

— Я играю всегда исключительно честно, — пожимаю я плечами. — Но если у вас есть сомнения, могу вернуться к тому столу.

— Если у нас будут сомнения, — щерится Хан, — хоть малейшие, тебя отсюда ногами вперёд вынесут. Ты понял меня?

Понял, блин, даже лучше, чем следовало бы. Мне кажется, что выйти отсюда ногами вперёд я могу при любом раскладе. Независимо от проигрыша, выигрыша или каких-либо махинаций…

Ставки здесь в два раза выше, а раздача — ещё более быстрая. На лицах игроков ноль эмоций, и я понимаю причину, как только беру карты в руки.

Крап. Он будто обжигает кончики моих пальцев.

— Играй! — Хан не говорит — приказывает.

А смысл? Мы оба знаем исход партии. У меня девятнадцать, но с краплёной колодой это не важно. У противников — по двадцатке, у Хана двадцать одно.

Следующие раздачи идёт планомерный слив моего выигрыша. Недобор, перебор, и я никак не могу на это повлиять. Кроме, разве что…

— Перерыв, — говорю я и едва заметно постукиваю безымянным пальцем левой руки, мол, пора валить. — Надо на воздух выйти. Душно очень…

— Играй-на! — рычит Хан. — Какой тебе перерыв, только сели.

— Не могу, голова болит.

— Ничё, перетопчешься. У меня тоже болит.

Он щерится, как волк перед броском.

— Пять минут, — не сдаюсь я и качаю головой.

— Карина, — кричит он, — принеси неженке кувшин со льдом. Пусть охладится.

— Я к бару отойду.

Встаю и подхожу к стойке.

— «Перье», пожалуйста, — киваю я, протягивая купюру.

— Семьсот, — небрежно отвечает царь-девица, — наливая мне минералку в стакан со льдом.

Фига се…

— Ты столько не выиграл ещё, чтобы последние бабки на воду спускать! — зло шепчет Ильдар. — Чё за херня? Ты почему проигрываешь?

— Надо уходить, — едва слышно говорю я.

— Чё? — недовольно шепчет Марат.

— Пока всё не проиграл. Пока хоть что-то осталось.

— Ты чё, братан? — нависает надо мной Ильдар. — Нормально же всё было!

Я прижимаю его голову к своей и шепчу в самое ухо:

— Колода краплёная…

— Что⁈ Что⁈ Какая колода⁈ Палёная?

Твою мать! Дебил!

— Никакая, бл*дь! Потом скажу. Всё, я ухожу, нахер.

— Чё ты сказал⁈ — вдруг оказывается рядом с нами Хан. — Колода краплёная?

— Я⁈ — выкатывает глаза Ильдар. — Нэт! Нэт! Я не говорил!

— А чё ты сказал, сука?

— Нэт, мы о своём! Не про карты! Водка палёная привезли. Как продавать?

От испуга его акцент делается намного заметнее.

— Мы ничего такого не говорили, — вступает Марат.

— Так мы же все слышали, — со звериным оскалом говорит Хан и несколько крепких торпед, появившихся за его спиной, согласно кивают головами.

Щёлк! В руке Хана появляется нож. Блеснув, как молния, лезвие мгновенно вылетает наружу и превращает ситуацию в практически неразрешимую.

— Нэт, нэт, — мотает головой отчаянно потеющий Марат. — Мы не говорили. Откуда нам знать, а? Это он сказал!

И эта сука показывает на меня пальцем. Ах, ты ж козлина! Ильдар зажмуривается и качает головой. Стыдно ему за своего партнёра. Да только поздно стыдиться.

Ильдара с Маратом мгновенно оттесняют, и я оказываюсь окружённым людьми крайне недружественного вида. Не нужно разбираться в микромимике, чтобы понять, что именно написано на лице Хана и его людей.

— Значит, — хрипит он, прищуривая глаза и чуть наклоняя голову набок, — ты, фуфлыжник, меня в нечестной игре обвиняешь? Пассажир ты рваный! За помело своё поганое ответить придётся, Ромик. Серьёзно ответить. По-взрослому.

Он дёргается и в один миг, будто дикий зверь, подскакивает ко мне. Лицо его оказывается прямо перед моим. Близко, будто он собирается вонзить в меня свои зубы. Я чувствую зловонное дыхание, но не могу отвернуть голову, потому что он крепко меня держит.

— Ты, сука, за вчерашнее не ответил путём, нахаляву открутился, — рычит он мне прямо в лицо. — И как ты меня отблагодарил? Спасибо, дядя Хан, сказал? За то, что не выпустил мне кишки? А?

Я молчу. Ситуация не очень, крыть особо нечем.

— А, может, ты башку мне проломил? — наседает он. — А потом как ни в чём не бывало на игру ко мне припёрся? Ты чё, сука, бессмертный, в натуре?

Про бессмертие вопрос неприятный, честно говоря. У меня от него по спине холодок пробегает.

— Так я не знал, что это твоя игра, — честно, как на духу, отвечаю я, пожимая плечами.

Хорошая мина при плохой игре. Типа мне и не страшно. Хер бы я сюда пришёл, если бы знал.

— Чё ты несёшь, чуханчик! Ты берега попутал, в натуре! Ох*ел ты, чмо.

— Погодите, Хамсуль! — пытаюсь я переключить его внимание на разговор. — Тут следует учитывать вот какой момент…

Как там зовут-то его?

— Ну всё. Амбец, тебе! — хрипит он, и в тот же миг я чувствую острие ножа на своей шее…