Ферма

19. НИЧЕГО ЛИЧНОГО

Его окружали тысячи незнакомых предметов. Они впивались в его гудящий мозг своими замысловатыми очертаниями, загадочными гранями и таинственным назначением. Он не знал (или не помнил?), зачем он здесь. На него, не отрываясь, смотрело существо с худым морщинистым лицом. За его спиной сидело еще одно, одетое в кожаный плащ. Впрочем, он не знал, что эта матово-черная накидка именно плащ. Он вообще ничего не знал.

– Соммерсет, – произнесло морщинистое лицо, – и что с ним теперь делать?

Для него эти слова ничего не значили, кроме набора пугающих звуков. Он помнил только Тьму. Сначала Тьма, а потом резкий Свет. Резкий хлопок раскрывшихся парашютом легких, и ни с чем не сравнимая боль, когда миллион иголок впиваются в твое нутро. Странное ощущение плоти. Кто выдернул его из Тьмы? Сколько он находился в ней? Секунду? Вечность? Впрочем, понятие «время» тоже для него ничего не значило.

Свет ему нравился больше, чем Тьма. Но обилие предметов утомляло. Он все время боялся на что-нибудь наткнуться, потому что это что-то снова могло погрузить его во Тьму.

– Сэр, не мне давать советы начальнику отдела лицензирования ВБС, – сказал человек в плаще.

Снова эти звуки. Они извлекают их с помощью отверстия, через которое он всасывает пространство. Пространство, которого не было во Тьме. И пространство ничего не значило для него, как и время. Он попробовал издать звуки, наподобие существ напротив. Получится или нет? Он неожиданно закричал. Человек в плаще отшатнулся. Морщинистое лицо осталось неподвижным.

– Раш, что это с ним? Он не опасен?

Спилмен Раш пожал плечами.

– Мы только начали вводить память. Черт его знает, на что он способен…

Память? В голове что-то напряглось. Он вспомнил: «Самарин». Что это? Затем пришла уверенность: Самарин – это он. Видимо, каждый предмет в Свете имеет название. Он – Самарин. Во Тьме предметов не было, не было и названий.

– По сути дела, – продолжал Спилмен Раш, – мы сейчас наблюдаем полное отсутствие личности. И даже больше – отсутствие «Я». Он не соотносит себя с миром. По идее, его мозг должен был просто лопнуть еще несколько часов назад. Вероятно, в настоящий момент он испытывает что-то вроде боли. Поэтому и кричит.

Существо, назвавшее себя Самариным, напряглось. Звук «боль» показался знакомым. Под оболочкой головы опять что-то напряглось, и пред глазами поплыли бесконечные серые квадраты. Он бредет среди них, и вдруг – удар, точнее укол… И снова серые клетки, уходящие куда-то далеко вперед, повороты и уколы, которые становятся все больнее и больнее, пока не валят его с ног.

Соммерсет Гид нервно прошелся по комнате.

– Этот клон нам больше не понадобится. Даже если мы поймаем Самарина. Он нам не нужен. Я всегда скептически относился к ускоренному клонированию. С подобными клонами потом вечно бывает столько хлопот. Каждый второй – псих. Сколько их мы отправили в Карфаген?

– Однако это все время срабатывает, – не отрываясь от лица Самарина-2, ответил Спилмен Раш, – Так было с Харпером. Теперь и с Сигизммундом Трэшем. Подавляющее большинство уверено, что быстро клонировать можно только неорганику, мертвую материю. А человек должен расти и развиваться, как любое живое существо. Конечно, неудобства есть. Слишком быстрый рост клеток приводит часто к патологиям, возникают проблемы с психикой. Зато никто не знает о возможности полного сканирования мозга и записи всех его импульсов и химических реакций. Никто не знает, что можно вложить в голову совершенно чужое сознание. Если, конечно, голова, в которую это сознание вкладывают, предварительно будет пустой. Благодаря секрету ускоренного клонирования ВБС имеет колоссальное преимущество перед своими противниками. Глупо было бы им не воспользоваться. А противников у нас много. Все эти крикуны, требующие уничтожить Карфаген, утверждают, что агрессивность клонов – миф, доставшийся нам от менее грамотных в научном отношении предков. Они сами не верят в свою болтовню. Единственное, что им нужно, – захватить ВБС и поделить его между собой на части. А есть еще Древнейшие. Аристократические семейства с признаками явного вырождения на лицах. Как они гордятся своим происхождением, своим богатством! Как им не нравится, когда им указывают, что делать, «выскочки» из ВБС! Ты знаешь, я хохотал, глядя на лицо Харпера, когда ему сообщили, что он клон, захвативший личность своего хозяина.

– Надо думать, что он был очень зол.

– Признаться, я надеялся, что он свихнется. Понятие об изначальности передалось ему через тысячи поколений Харперов. И тут на тебе: ты – клон.

– Согласен. Ускоренное клонирование не предназначено для массового использования, – Соммерсет Гид наклонился, силясь разглядеть что-то в мутном взоре Самарина-2, – но в отдельных случаях отлично помогает.

– Вот именно! К тому же, отходы ускоренного клонирования помогают нам пополнять нашу любимую комнату страха – Карфаген. Боже, что за монстры там обитают! Ты себе не представляешь. Они ведь там еще и плодятся.

– Ты хочешь сказать…?

– Да, Соммерсет, да.

– Но как они…?

– Да так же, как и ты, и я. Сексуальный инстинкт – самый непреодолимый из всех инстинктов. Его невозможно сдержать. Мы иногда проводим там неофициальные зачистки – зрелище не для слабонервных.

– А если эти монстры когда-нибудь разовьются во что-нибудь более серьезное, у них возникнет подобие организации, и они вырвутся на свободу? Они, наверное, агрессивны?

– Для этого и проводится ежегодная Охота. Молодежь учится быть мужчинами и не любить клонов, а заодно во время рейдов по окраинам Карфагена регулирует численность его обитателей. Надежно и просто. Кроме того, не забывайте, что рядом граница Уркана. Этих дикарей не может держать в узде ничего, кроме страха. Некоторые из них иногда отваживаются заходить в Карфаген. Их рассказы дополняют легенду. Есть у нас и еще кое-какие спецметоды. Впрочем, тебе о них лучше не знать.

Голова болела. Он смотрел на двух существ напротив и ждал, что они как-то решат эту проблему. Они или похожие на них всегда решали его проблемы. Когда из него что-то начинало вытекать или выпадать, ему подносили полые предметы. Когда у него урчало в животе или сушило горло, ему приносили что-то и вкладывали в отверстие в голове или протыкали правую конечность, торчавшую из бока чуть ниже головы, и вставляли туда что-то гибкое и прозрачное, заполненное текучим и фиолетовым. Если он натыкался на бесчисленные предметы, окружавшие его со всех сторон, и испытывал боль, с ним что-то проделывали, и ему становилось легче. Он всегда ощущал опеку. Он был полностью зависимым от этих существ. Но сейчас он понял, что отношение к нему изменилось. Он чувствовал исходящую от них угрозу. Адреналин мощными толчками вторгался в кровь. Его охватил страх, и он снова закричал.

– Похоже, он входит во вкус. Может, заткнуть ему рот кляпом? – неуверенно предложил Соммерсет Гид.

– Да-а, этот самаринский клон начинает раздражать. Жаль, что не удалось использовать его. И рост прошел удачно, и сканирование мозга началось неплохо. А потом эта толланская тварь сбежала вместе с Трэшем и Шуром. Никаких проблем не было бы, если бы этот парень сейчас был вместо настоящего Самарина рядом с нашими беглецами.

– А я всегда недолюбливал толланцев. Неплохая ферма, но… сам посуди, первый толланец на Аквилоне и уже пустился во все тяжкие.

– Недолго им осталось. По моим сведениям, они едут к Харперу. Там в засаде мои люди. Скоро вся Система узнает, что ВБС стоит на страже общественного порядка и что заговор клонов отнюдь не наша выдумка, с помощью которой мы якобы подчиняем мир.

Спилмен Раш в упор посмотрел на Соммерсета Гида. Гид не выдержал и отвел взгляд.

– И что теперь делать с этим куском мяса? – он кивнул на Самарина-2, сидящего напротив. Самарин-2 поежился, пытаясь расправить плечи в тесноте смирительной рубашки.

– Как обычно. В Карфаген.

Он вздрогнул. Карфаген. Этот звук в последние минуты разговора повторялся чаще других. Существа произносили его с особым нажимом. И вновь страх мурашками пробежал от пяток до затылка. Воспоминание о Тьме стало нестерпимым. Он не понимал почему, но ему не хотелось снова во Тьму, хотя там не было ни угроз, ни страха. Ему было хорошо на Свету. Внезапно, словно подчинившись безотчетному порыву, он вскочил со стула и ударил плечом существо в плаще. В воздухе мелькнули желтые шпоры. Раздался грохот. Плащ заскрипел о половицы. Самарин-2 бросился к прямоугольному отверстию в зеленой стене. Железная рука Раша настигла его у двери и больно сжала шею. Затем он увидел стремительно приближающийся косяк, и мгновенная вспышка залепила сознание. По лицу что-то потекло. Было невыносимо больно.

Спилмен Раш оторвал окровавленное лицо Самарина-2 от косяка и крикнул:

– Стоять!!!

Он тупо рассматривал красное пятно на краю прямоугольного отверстия. Ярость клокотала в горле и вырывалась наружу хрипящими звуками. Он рычал.

– Дрянь такая! – крикнул Раш и несколько раз тряхнул Самарина-2.

Соммерсет Гид поднялся с пола.

– Патруль! – громко приказал Гид.

В комнату вбежали двое гвардейцев.

– В Карфаген. Немедленно.

Самарина-2 выволокли во двор. Подвижное пространство, наполненное звуками и запахами, скользнуло по разбитому лицу. В глаза ударил солнечный свет. Ему стало легче. Свет лучше, чем Тьма. Цепкие щупальца существ тянули его за смирительную рубашку, заставляя ткань возмущенно трещать. Его потащило куда-то вверх. Зеленое жесткое полотнище хлестнуло по лицу, вновь разбудив боль. Он снова оказался во тьме. Но эта была не та Тьма, которую он боялся. Сквозь небольшую щель прорывался пыльный, желтый луч. Хлопнул закрывшийся борт. Взревел двигатель. Выхлопные газы ворвались в легкие. Самарин-2 закашлялся и закричал, стараясь передать существам свой страх и свою ярость:

– Карфаген!!!

Машина тронулась, и его опрокинуло навзничь. Он больно ударился плечом обо что-то острое. Снова боль. Внутри организма хрустнуло, какая-то его часть сдвинулась с места. Он не знал, что вывихнул плечо. Он знал, что ему плохо. Этого было достаточно.

Несмотря на тряску, Самарин-2 приподнялся. Ненависть, страх и ярость помогали забыть боль. Он запомнит это. Теперь он все будет запоминать. Смирительная рубашка на правом плече стала свободнее. Видимо, то, что сдвинулось внутри него, освободило место внутри чужой, искусственной оболочки, в которую его заключили. Он начал усердно шевелить плечом. Пот разъедал глаза и не давал крови превратиться в сухую корку на лице. Вскоре ему удалось высвободить правую конечность из смирительной рубашки. Дальше было намного легче.

Некоторое время он рассматривал белое пятно рубашки на полу кузова. Это его успокоило. Вместе со спокойствием вновь вернулась боль. Болело лицо, и очень сильно болело неестественно вывернутое плечо. Самарин-2 потрогал его левой конечностью. Затем потрогал здоровое плечо и убедился, что симметрия тела, так удивлявшая в первые часы жизни на Свету, нарушена. Это может быть опасным. Нужно вернуть все в начальное положение. Не осознавая до конца, что делает, он схватил левой рукой за правую кисть и что есть силы дернул. Новая вспышка боли бросила его во Тьму. Это конец.

Но вскоре, к своему облегчению, он почувствовал, как желтый пыльный луч шарит по его векам. Он открыл глаза и засмеялся, засмеялся впервые в жизни. Плечо болело, но гораздо меньше. Правая рука вновь могла действовать. Он ощутил, что может изменять этот мир, может бороться с существами и может управлять своим телом.

Все еще смеясь, он пополз к источнику света, просунул руку в щель и попытался ее расширить. Брезент распахнулся, и света стало больше. Предметы уносились куда-то вдаль. Самарин-2 попытался перевалиться через борт и вылезти наружу, но что-то подсказало ему, что делать этого не стоит. Он уже научился доверять чувству опасности. Уж слишком подозрительно появлялись и исчезали все новые и новые предметы. Нужно подождать. Самарин-2 нырнул назад, в полумрак. Снаружи было опаснее.

Он ждал. Машина остановилась. Послышались звуки, издаваемые существами.

– Приехали.

Зашуршал брезент. Перед ним появились два изумленных лица. Гвардейцы, ошалев, рассматривали голого мужчину, скорчившегося в углу.

– Как он снял смирительную рубашку? – спросил один из гвардейцев. Напарник молча снял бластер с предохранителя.

– Все-таки не зря говорят, что эти клоны – самые настоящие звери.

Гвардейцы некоторое время переминались с ноги на ногу, не решаясь перейти к активным действиям. Наконец, один из них мотнул головой:

– Эй, клон, давай вылезай.

Им показалось, что Самарин-2 понял, что от него хотят. Во всяком случае, он выпрямился и двинулся к борту. Гвардейцы отступили на шаг. Самарин подполз к краю кузова и неуклюже перевалился наружу, грохнувшись в пыль. Самарин-2 застонал. Гвардейцев успокоила его неуклюжесть, и они облегченно загоготали. Керамический ствол бластера уперся ему в грудь.

– Пошевеливайся, клоняра. Карфаген тебя уже заждался.

Карфаген! Страх вернулся стремительно. Самарин-2 закричал:

– Карфаген!!! – И ударил по штуке, приставленной к его груди. Взметнулся столб пламени. Жутко запахло жареным мясом. В живот одного из гвардейцев, урча, вцепился беснующийся кусок огня. Гвардеец, крича, оседал на колени. Его напарник снова направил бластер на Самарина-2, но он уже научился запоминать – эта штука опасна. Самарин – 2 снова ударил по стволу. И тут же отшатнулся. Голова второго гвардейца горела. Волосы съеживались и исчезали. По лицу текли расплавившиеся инфракрасные очки. К запаху жареного мяса добавился запах копоти и гари. Гвардеец упал рядом с товарищем. Самарин-2 наклонился и поднял бластер, стараясь держать его стволом от себя. Он осторожно пошарил по рукоятке, стараясь вспомнить, как это делало существо. Его палец нащупал ребристый выступ. Тут же полыхнуло, и он увидел, как плавится металл. В стальных воротах напротив него в мгновение ока образовалась приличная дыра.

Самарин-2 огляделся. Прямо перед ним находилась упиравшаяся в облака стена. Он уже знал назначение прямоугольных отверстий и заставляющих их исчезать створок. Над воротами он увидел странные знаки. Он не старался угадать, что они означают. Он просто двинулся через распахнутые ворота. Он так поступил, потому что знал: они предназначены для того, чтобы через них проходить.

Сзади раздался вой сирен и очень громкие звуки существ, рев моторов и запах солярки. Сзади была опасность. Вот еще один аргумент в пользу того, чтобы двигать вперед. Но перед тем как окончательно скрыться за воротами, Самарин-2 обернулся, нажал на ребристый выступ и, желая усилить эффект, снова крикнул:

– Карфаген!!!

Он давил на выступ что есть силы. Теперь он познал еще одно чувство – радость. Именно ее приятная волна окутала мозг, когда он увидел, что предмет с двумя лучами на передней части, несшийся на него с огромной скоростью, вспыхнул и подлетел вверх, а затем взорвался, выплевывая искалеченных, обугленных существ. Горизонт заволокло дымом, а пространство наполнилось визгом, скрежетом и криками.

– Карфаген, – удовлетворенно хмыкнул Самарин-2 и шагнул за ворота.