Ферма

27. НОЧНОЙ ДОЗОР

– За что я люблю Сигги, – шептал Харпер Самарину, – так это за его неуемную энергию. Не будь его, мы бы уже давно или погибли, или свихнулись.

Самарин безучастно кивал в темноту. Харпер был возбужден предстоящей схваткой. Не то его будоражил страх, не то ощущение полной непредсказуемости ночного похода. В молодости он занимался боксом. Возможно, в нем что-то осталось со времени потных раздевалок, усталых плеч и радостного ожидания боли.

Впереди танцевал огонек фонаря. Отдельные реплики, работа десятков легких, шелест одежды сливались в легкий гул. Бледные, размытые пятна лиц, отблеск металла, черные силуэты. Самарину на мгновение показалось, что он снова в казахской степи, возле «уазика». Воспоминание было настолько ярким, что в нос шибануло запахом ацетона, и он чуть было не потерял сознание от резкого головокружения. Вокруг ни огонька, только звуки. Звуки настоящие и звуки кажущиеся. Они прятались в темноте, выпрыгивали из нее и снова исчезали, будто дети, плещущиеся в теплом пруду.

– И главное – ему всегда везет! Вот сейчас, скажите на милость, куда мы идем? На верную смерть! Сто шансов против одного…

Самарин засунул руки в карманы и поежился. А что гнало вперед его? Любопытство? Перед ним отчетливо встало растерянное, ничего не понимающее лицо Самарина-2. Дорожка слезы на грязной щеке. Он узнал его? Да, узнал. Он сказал: «Са-ма-рин». Это его он гнал по лабиринту электроударами. Гнал самого себя. И продолжает гнать.

– Сто против одного…

Голос Харпера растворялся в темноте. Звуки распадались на свои составляющие, постепенно превращаясь в абсолютное ничто, тонко дрожащее в ночном воздухе. Осязаемое ничто…

Где-то впереди все остановилось. Казалось, даже планета перестала вращаться. Погас огонек фонаря. В небе застыли звезды. Харпер захлебнулся очередным панегириком Трэшу. Самарин наткнулся на чью-то потную спину. По рядам прошелестела команда «ползком». Все послушно легли. Самарин заработал локтями. Рядом сопел Харпер. Старик сдал за последние дни, но держался молодцом. Как тогда Ардалионов, – до самого последнего мгновения, пока молния не прошила насквозь его усталое тело.

По лицу змеились ветви травы, насекомые кидались в лицо с безумной отвагой. Пространство и время слились воедино и выбросили отряд к небольшой рощице. Самарин скорее почувствовал, чем услышал команду «встать». Они вошли в рощу. Деревья пугали, прикидываясь часовыми Трехглазых. Самарин невольно вытянул руку вперед, чтобы не удариться о шершавый, твердый, как железо, ствол. Роща кончилась, и они оказались на краю лужайки, покрытой густой шелестящей травой. Несколько прожекторов с переменным успехом боролись с темнотой. Их лучи скользили по поверхности травы, постепенно растворяясь у самой земли. Мощности им явно не хватало. А может, Трехглазые, не опасаясь дерзкого нападения с этой стороны, экономили свои аккумуляторы. Тучи букашек купались в свете прожекторов, кувыркались, кружились и пенились. Создавалось впечатление, что над травой стелется туман, живой и непонятный, как любое существо.

Примерно через полкилометра лужайка заканчивалась забором из колючей проволоки.

– Будем надеяться – не под током, – прошептал неведомо откуда возникший рядом с Харпером и Самариным Трэш. До этого он держался рядом с Максом и шел в авангарде.

За проволокой неясно густели строения.

Макс махнул рукой. Два человека прижали к щекам приклады длинных винтовок. Два красных огонька метнулись к фонарям и исчезли в них. Раздались два хлопка, судорога свела два плеча, а вслед за этим прозвенел показавшийся оглушительным в тишине ночи грохот разбитых стекол. И тут же – тьма. Залаяли собаки. Раздался топот. По дуновению ветра, коснувшегося щеки, Самарин сообразил, что мимо него бегут люди. Он тоже побежал, слегка пошатываясь от наступившей слепоты. Перед глазами прыгали желтые пятна. Не останавливаясь, он тер кулаком глаза.

Сплевывая свинец, зарычали автоматные очереди. Самарин увидел строчки трассеров, перекрещивающиеся в бешеном темпе. Пространство наполнилось разноцветной морзянкой. Зеленые, желтые, красные… Красные, зеленые, желтые… Крики, всполохи огня, чье-то дыхание рядом. Он бежал, петляя и пригибаясь, неосознанно стараясь уйти с линии огня. Но огонь был перекрестным.

Что-то с воем заскрежетало. Шестое чувство дернуло Самарина за подбородок и заставило взглянуть вверх. Прямо на него валилось огромное серое чудовище на четырех негнущихся ногах. Чудовище выло и скрежетало, распространяя изуверский треск. Из его пасти, откуда-то сверху, из-за пределов видимости с отчаянным криком выпал человек и распластался на земле в паре шагов от Самарина. Самарин метнулся в сторону, едва успев увернуться от рухнувшего чудовища. Только теперь он разглядел, что чудовище оказалось сторожевой вышкой.

Внезапно стало светло, как днем. Сотни фонарей вспыхнули сверхновой звездой, озарив все вокруг нестерпимым сиянием. Надсадно завыла сирена, форсированно переходя от самых низких басов в ультразвук. Самарин зажал уши и повалился на бетонную дорожку. Мимо, стреляя из автомата во все стороны, пробежал человек. Вот что значит – нападать без плана. Полный хаос.

Ультразвук становился все нестерпимее. Голову словно разрывало изнутри. По обнаженному мозгу колотили мексиканским кактусом. Рядом с Самариным от тех же мук корчилась собака. Внезапно звук оборвался. Ему на смену пришли мины. Они рвались негромкими хлопками, швыряя в лицо нападавшим ослепительные шары. После первого же разрыва Самарин окончательно потерял зрение. Он присел на землю и скорчился, подобрав колени к подбородку. После всего, что с ним произошло, он не хотел такого конца: голова распухла, наполненная до краев ультразвуком, зрение уничтожено слепящей миной, во рту металлический привкус.

Ему хотелось фанфар. Все-таки он был первым космонавтом в мире, преодолевшим скорость света. Он заслужил красную ковровую дорожку и бесконечные приемы в королевских дворцах. Он должен обращаться к нациям с самых высоких трибун, его именем должны называть детей в самых отдаленных уголках планеты. Вместо этого, ха-ха, он валялся на грязной земле, свернувшись клубком, как напуганный ежик. Ежик, ни головы, ни ножек. Ха-ха. Е-е-жи-ик! Бритый ежик, ха-ха. Самарина душил беспричинный смех. Он попытался сдержать его, справедливо полагая, что это обычная истерика, но не выдержал и захохотал во все горло. Приступ смеха грозил закончиться асфиксией, когда Самарин на мгновение открыл глаза. Увиденная картина заставила его сотрясаться от хохота еще сильнее. Рядом, вокруг него в пыли корчились люди, они смеялись искренне и заразительно. Сигизмунд Трэш валялся на спине, суча ногами и уморительно держась за живот. Харпер обнимался с Максом. Они пытались что-то сказать друг другу, но не могли побороть спазмы веселья. У их ног клубился туман. Туман уходил куда-то вдаль. Из этой дали выплывали черные ботинки с высокой шнуровкой. Шнуровка заканчивалась трогательным бантиком. Самарин поднял глаза вверх и увидел обладателей ботинок. Это были слоны. Двуногие слоны с резиновыми хоботами, уходившими под мышку. У слонов были выпученные стеклянные глаза. Со смеху помереть можно.

Слоны шли меж смеявшихся людей, утробно сопели и собирали всех в кучу. Вскоре вся хохочущая компания была вместе. Люди обнимались, гоготали, запрокинув лица к безлунному небу. Им было хорошо вместе.

А затем веселье кончилось. Как оказалось, его и не было вовсе. Потому что ничего смешного в этой жизни нет. И теперь они стояли почти оглохшие, почти ослепшие и ничего не соображавшие. Наступила глубокая ночь, а теплая постель была далеко.

Трехглазый снял противогаз и оглядел пленников.

– А вот и Макс! Лорд Икс будет очень удивлен твоим поздним визитом. Но ты не представляешь, как он обрадуется. Мы уже и не чаяли увидеть тебя, Макс. Что скажешь?

– Не вышло, – прокомментировал случившееся Макс и, оглядевшись, деловито спросил, – откуда у вас веселящий газ? Я уж не говорю про ультразвук и слепящие мины. Прямые поставки из Генерального штаба?

– Боюсь, Макс, – ответил не представившийся Трехглазый, – ты этого так никогда и не узнаешь.

– Желание разгадать секрет часто продлевает жизнь.

– Длина твоей жизни теперь зависит только от лорда Икса. Завтра вечером вас будут тестировать.

– А чего меня тестировать? Я вам сразу скажу: я – клон.

Макс усмехнулся и тут же скривился от боли: мышцы рта болели от недавнего смехомарафона.

– Заткнись. Есть только один критерий, по которому можно отличить человека от клона – это шестое чувство. Человек чувствует человека. И человек чувствует нечеловека. А клон – нечеловек.

– А слабо продемонстрировать свое знаменитое искусство прямо сейчас? – подзуживал Макс. – Или ты ненастоящий Трехглазый?

Трехглазый, молча, со чмоком оторвал противогаз ото лба. Затем медленно поднял фонарь и осветил лицо. Даже слабая лампочка позволяла явственно видеть татуировку – треугольник с глазом внутри.

– Сам делал? Перед зеркалом? – проникновенно спросил Макс. Трехглазого перекосило от деланного восхищения оппонента.

– Мразь, – процедил он, – кто бы ты ни был – мразь. Ведите их к ангару.

Темневшие поодаль «слоны» с воодушевлением принялись исполнять приказание. Щедрые пинки и тычки указывали нужное направление.

– Кажется, мы начинаем ходить по рукам, – тихо успел заметить Харпер.

– Главное, все время двигаться вперед. А если тебе в этом помогают обстоятельства, пусть даже неблагоприятные, следует только радоваться. Отдайся течению, брат мой, – посоветовал в ответ Трэш. У Самарина слезились глаза, и першило в горле.

– Кажется, сейчас мы увидим вожделенный индикар, – кивнул Макс на вырастающий из темноты цельнометаллический ангар. Он ребрился, как бока морского чудовища. Двери были чуть приоткрыты, словно дремлющее око стража-дракона. Возле них топтался часовой.

– Один рывок – и все, – прошептал Макс, облизывая сухие губы.

Их снова сбили в кучу. Трехглазый обернулся в поисках какого-то своего подчиненного.

Воздух наполнился нечеловеческим воем, исторгаемым сотнями глоток неведомых существ. И пленники, и Трехглазые в ужасе обернулись. За едва различимым забором из колючей проволоки клубилось что-то шевелящееся и многоликое. Оно стремительно вырастало в размерах, пока не стало очевидным, что это – толпа бегущих и орущих двуногих существ.

– Белые люди, – прошептал Макс.

– Белые люди! – заорал Трехглазый.

И тут же залопотали выстрелы, поднялась суматоха, обнаружившая полную неготовность оборонявшихся к повторной атаке. Белые люди без особых трудностей преодолели первое препятствие, оставив висеть на колючей проволоке несколько человек.

– Откуда они здесь? Где дозоры? – надрывался главный Трехглазый, тщетно пытаясь организовать людей. Внезапно его команды утонули в рванувшем из динамиков ультразвуке. Все повалились на землю. Трехглазый успел прохрипеть в висевший на груди микрофон:

– Какой идиот…? От… отключить…

Сирена смолкла лишь через секунду. Результатом ее деятельности стала не столько задержка нападавших, сколько окончательная деморализация защитников. Белые люди разбегались по территории базы, словно пчелы, облепляя каждого, кто попадался на их пути. Самарин, Трэш, Харпер и Макс, оставшись без присмотра, не сговариваясь, рванули к ангару.

– Кто умеет водить индикар? – заорал Макс, вырывая на себя стальную дверь. Дверь с шумом распахнулась. Вопрос повис в воздухе. Все замерли в нерешительности. Лишь Трэш нетерпеливо шагнул вовнутрь.

– Там разберемся, – весело крикнул он, втягивая носом воздух, – главное, выкатить его наружу.

Выкатывать было нечего. Макс буквально обежал ангар по внутреннему периметру. Ничего, кроме пары пустых ящиков и нескольких самокатов на воздушных подушках явно в нерабочем состоянии. Макс обернулся к Трэшу:

– Сволочь.

– Сам знаю.

Макс присел на корточки и закурил.

– Даже я поверил, – вздохнул Харпер, присаживаясь рядом с Максом. Макс передал ему сигарету. Харпер затянулся и отправил ее Трэшу.

– А зачем тогда летный ангар? – спросил Самарин.

– Да черт его знает, может, он здесь с незапамятных времен… – отмел снова мелькнувшую надежду Макс.

– Он не похож на древнее сооружение. Почти никаких следов ржавчины или коррозии, – настаивал Самарин.

Снаружи послышался резкий шум. Металлические стенки ангара завибрировали, а затем начали тихо гудеть. Вскоре шум стал оглушительным. Там, на оставленном поле боя, явно что-то происходило. Бывшие пленники вскочили на ноги и бросились к выходу, задевая друг друга плечами. У распахнутой двери все разом притормозили. Макс осторожно выглянул на улицу. Его голова отчетливо вырисовывалась на фоне залитого светом дверного проема.

– Что там? – прокричал Трэш.

– Ты будешь смеяться, – обернулся Макс, – но там индикар!

– Что?!

– Индикар. Самый настоящий индикар! То, о чем мы так долго мечтали.

Смеющееся лицо Макса было почти счастливым. Трэш аккуратно высунулся одним глазом наружу. Над его макушкой вытянул шею Самарин. Над площадкой, грохоча двигателями, завис огромный бронированный индикар. Несколько мощных прожекторов освещали пространство. Под потоками света, как угорелые, метались тени Белых людей. Стрелки в огромных очках, свесившие ноги из открытых дверей, поливали их из огнеметов. Рыжие гривы огня падали сверху, хватая Белых людей за головы. Те, до кого пламя еще не добралось, стремительно уносились в темноту. Их никто не преследовал.

Индикар медленно опустился на землю. Оседала золотистая пыль. Между задними колесами корчился, догорая, человек. Дверца кабины пилота распахнулась, и показался лорд Икс. К нему подбежал обещавший тесты трехглазый, что-то прошептал. Лорд Икс не ответил. Он сразу направился к ангару. Беглецы ожидали его, понимая, что скрыться некуда. Макс заслонялся рукой от слепящего света.

– Макс, – крикнул лорд Икс, с легкостью перекрывая рев двигателей, – я искал тебя, Макс.

– Привет, Трехглазый! – отозвался Макс. – Я попался.

Пленников запихали в индикар. Макс радовался, как ребенок. Он ненасытным взглядом пожирал индикар. В конце концов его мечта в какой-то мере сбылась.

Когда они взлетели, уже наступило утро. Облака падали на псевдосаванну. Они бросались в лобовую атаку на индикар, стараясь сожрать его, как гиены падаль. Ландшафт, проплывавший под ними, не сулил ничего хорошего. Прохладный ветер колыхал индикар, на котором их везли. Трэш постоянно ерзал на сиденьи, пытаясь высмотреть невидимую цель, находящуюся за горизонтом.

Полет продолжался около часа. Наконец они опустились на небольшой, тщательно выметенной вертолетной площадке. Вокруг явственно присутствовали следы цивилизации. Биотуалет, аккуратное здание, в котором все стекла были целыми, деловито сновавшие люди в относительно свежей одежде.

Трэша, Харпера, Макса и Самарина провели сначала в небольшое здание, спустили в подвал, а потом они долго шли длинными коридорами, по стенам которых змеились толстые серые кабели. Итогом путешествия оказалась небольшая комнатка с привинченным к полу железным столом, на котором сиротливо стояла лампа. Несколько стульев не добавляли меблировке разнообразия. Сесть пленникам не предложили. Они стояли, прижавшись спинами к бугристой поверхности бетонной стены, словно приготовившись к расстрелу.

Лорд Икс уселся за стол и щелкнул выключателем лампы. В комнату вошли еще несколько человек, бывших, по-видимому, членами банды. По крайней мере, у всех на лбу красовалась та же татуировка, что и у их главаря – треугольник с глазом внутри.