Ферма

21. КАРФАГЕН

Сначала Самарин подумал, что вернулся Сидхартха. Поняв ошибку, он решил защищаться. Но на плечо ему легла рука Трэша.

– Это Харпер, – прошептал он. Самарин уже несколько раз слышал это имя и поэтому немного успокоился. Они лежали на земле у ограды, ощетинившейся жадно заглядывающим во двор цап-царапом.

– Сигги, – почти неслышно произнес Харпер.

– Арчер, – ответил Трэш, и их руки заскользили по спинам друг друга.

– Что там происходит? Была жуткая стрельба, как будто линкор «Слава Системы» палил из всех орудий по Салехому. Потом все стихло. Я послал на разведку Сидхартху, но он не вернулся.

– Это засада, Сигги.

– Я уже понял. Шур убит?

– Вас поджидал взвод «Ласточек», но Шур убил их всех.

– Отлично, – глаза Трэша сверкали, как два уголька, – пойдем в дом, и ты нам все расскажешь.

– Тихо, – Харпер прижал палец к губам. Самарин заметил маленькую струйку крови у него на лице. Харпер, несомненно, был стариком. Но мужественное выражение лица и бесстрашные глаза скрадывали его возраст.

– Сидхартха и Шур в плену. Сейчас сюда летит индикар, чтобы отправить их на какую-то базу для допроса.

– Ты же сказал, что Шур всех убил.

– Он убил всех «Ласточек». Но Разговорника ему убить не удалось. Более того, Шур ранен.

– Разговорник?! – лицо Трэша побагровело. Он всегда багровел в минуты опасности. Это Самарин успел заметить.

– Некто Вальдес. Сам не понимаю, как мне удалось ускользнуть. Похоже, больше всего его интересует Шур.

– Шур? Но ведь это мы с тобой украли секреты ВБС через Соммерсета Гида. Зачем ему Шур?

– Не знаю.

– Где-то высоко послышался угрожающий рокот.

– Индикар! – почти крикнул Харпер, – за мной. У меня тут есть потайной ход.

Они некоторое время ожесточенно работали локтями, продвигаясь ползком. Перед Самариным бились в конвульсиях подошвы трэшевых ботинок. Истошно верещал застрявший за воротником сверчок. Запах мокрой травы вызывал тошноту.

Сначала Самарин не сразу понял, что ботинки Трэша исчезли, нырнув куда-то вниз. Только запах мокрой травы сменился резкими миазмами гнили и затхлости. Прямо перед носом у Самарина был деревянный край слива. Он заглянул вовнутрь и увидел нетерпеливые глаза Трэша. Трэш зло махнул рукой. Самарин, перебарывая отвращение, свесил ноги, а затем соскользнул вниз. Упал он прямо на зазевавшегося Трэша. Трэш ничего не сказал, нашаривая в темноте плечо Харпера. Харпера не было. Трэш повернул удивленное лицо к Самарину, а затем наклонился. В кромешной тьме Самарин ничего разглядеть не мог, да и не пытался. Он просто проделал то же, что и Трэш – наклонился. В мокрой с торчащими корнями стенке колодца Самарин нащупал лаз. Лаз был достаточно широк для того, чтобы в нем ползти. Дно его представляло собой деревянный желоб, заполненный дурно пахнущей жижей. Самарин лег на живот и пополз, чувствуя, как постепенно промокает рубашка. Еще немного – и его тело покрылось мурашками от соприкосновения с липкой, чавкающей грязью. Впереди шевелился Трэш. Они ползли молча, загребая жижу руками. Иногда Трэш чересчур сильно дергал ногой, и в нос Самарину ударяла пахучая густая волна. Он уже не различал своих рук, полностью покрытых грязью.

Сзади что-то ухнуло. По спине прокатилась теплая волна, под животом завибрировало. В уши хлынул теплый поток. Похоже, его накрыло с головой. «Гранату в колодец бросили. На всякий случай», – догадался Самарин.

Очень быстро он потерял счет времени: ему казалось, что они ползут то всего несколько часов, то несколько дней. Он пытался отвлечься, думать о чем-нибудь постороннем, но это не помогало. Тогда Самарин стал считать секунды и складывать их в минуты, однако очень быстро сбился. Незаметно подкралось отчаяние. В конце концов, они захлебнутся в этом зловонии. Когда стало совсем невмоготу, Самарин услышал:

– Самарин, Самарин, вставай!

Он послушно поднялся. Под ногой звякнула жесть.

– Мы в канализации, – обрадованно сообщил ему голос Арчера. Канализация представляла собой трубу диаметром около двух метров. Она заметно уходила вниз. В запахи затхлости и гнили ворвался аромат нечистот.

Они брели по трубе, с трудом поднимая отяжелевшие ботинки. Откуда-то сверху потянуло прохладой. Вскоре Самарина уже трясло мелкой, промозглой дрожью. Изо рта валил легкий парок. Хотелось сбросить и отшвырнуть прочь мокрую, липкую одежду. «Куда мы идем?» – почти прокричал про себя Самарин.

Иногда он различал ходы ответвлений, но Харпер вел их, никуда не сворачивая. Они шли, как слепые: Самарин держал за плечо Трэша, а Трэш Харпера. Сначала Самарин боялся потеряться, потом наткнуться на тупик, потом он просто впал в забытье, из которого его вывел голос Трэша:

– Самарин!

Так и есть – тупик. Труба закончилась холодной жестяной стеной. Однако глаза Самарина, привыкшие к темноте, вскоре разглядели в этой стене железные скобы. Лестница, ведущая наверх. Харпера уже не было. На расстоянии роста от дна канализации находился Трэш. Самарин взялся за скобу и подтянул свое усталое тело к свету. Некоторое время он карабкался вверх. Его ноги периодически срывались с осклизлых скоб, а руки слепо шарили в темноте. Носом Самарин временами касался омерзительно холодной металлической поверхности колодца. Наконец его голова вырвалась на свободу, и он увидел ботинки Трэша, смявшие зеленую траву на какой-то лужайке. Самарин вывалился на свет божий и, перевернувшись, распластался на земле. Щебет птиц и шорох травы усиливали волну отвращения к липкой и грязной одежде, от которой пахло ужасом антисанитарии.

– Самарин, вставай, у нас нет времени, – услышал он голос Трэша. Самарин встал и почти не удивился торчащей во рту Трэша сигаре. Как он умудрился сохранить ее сухой в этом отвратительном месиве?

– Здесь недалеко должен быть ручей, – устало сообщил Харпер, едва поспевая за Самариным и Трэшем.

– Не до гигиены, – отрезал Трэш, энергично шагая куда-то вдаль.

– Но это невозможно!

– Брось свои аристократические штучки, Арчер. Подумаешь, канализация! Мы с тобой в таком дерьме, – Трэш был неумолим.

– Сигги, всего пять минут… – взмолился Харпер. Трэш хотел было возразить, но в это время послышался шум ручья, и он понял, что ни Самарина, ни Харпера ему не остановить.

Ручей оказался довольно широкой речушкой, берега которой матово поблескивали мелкой галькой. В прозрачной воде резвились мальки, расчерчивая штрихами теней ребристое песчаное дно. Мужчины зашли в воду прямо в одежде и с наслаждением начали отмокать. Самарин присел на корточки, погрузившись в воду с головой. Холод приятно массировал виски.

– Куда мы направляемся, Трэш? – спросил Харпер.

– Хватит плескаться. Перейдем ручей вброд. Пока будем переходить, как раз и отмоемся. Где Самарин? – огляделся по сторонам Трэш. Самарин вынырнул, затряс головой и шумно выдохнул.

– Все, пошли! – махнул ему рукой Трэш.

Они двинулись к противоположному берегу, поросшему кустарником. В самом глубоком месте вода доходила им едва до груди. Через минуту вся троица благополучно достигла суши. Продравшись сквозь кустарник, они взобрались на вершину холма. Перед ними простиралась степь, пестреющая пятнами перелесков и рощиц.

– Куда мы, черт возьми, идем? – застонал Харпер.

– У меня нет времени на объяснения, – ответил Трэш, с тревогой вглядываясь в местность.

– Будем двигаться перелесками. Если заметите индикар, падайте в ближайшую тень, – проинструктировал спутников Трэш и, хлюпая мокрыми башмаками, затрусил к ближайшей рощице.

Через несколько часов солнце распалилось настолько, что от одежды беглецов стал подниматься легкий парок. Более пожилой Арчер все больше ворчал и требовал привала, но Трэш был неумолим. Его воля соревновалась в упорстве с его сигарой, огонек которой маячил перед ним, казалось, указывая дорогу. Пару раз они приближались к невидимой дороге, остававшейся где-то на западе. Она угадывалась по запаху выхлопных газов и редкому шелесту шин. Идти по ней они не решались. Ближе к вечеру перелески закончились. Впереди был только пустырь, заваленный урбанистическим хламом. Сзади, на юго-западе шумел город. Над ним струились дымки и сновали тени летательных аппаратов. С северо-востока пустырь упирался в бесконечную бетонную стену, казавшуюся материальным воплощением горизонта.

– Сигги… – охнул Харпер, – это же…

– Он самый, Арчер. Жупел всех времен и народов, ад на земле, место, где возможно все.

– Карфаген! – выдохнул Самарин.

– Сигги, я не могу! – Арчер стал непроизвольно оседать. – Я столько сделал для того, чтобы туда не попасть… Лучше б я сдох в канализации, лучше бы меня прикончил Разговорник.

– Успокойся, Харпер. Ты же боец. И к тому же неглупый человек. Это самое последнее место, где нас будут искать.

– Но идет Охота, а в заключительной стадии она всегда проходит по окраинам Карфагена. Или ты… – лицо Харпера выражало крайнюю степень изумления. Страх и гнев уступили место любопытству. Прежний Харпер, несгибаемый, смеявшийся в лицо «Ласточкам», выглянул из усталых глаз.

– Ты что-то знаешь о том, что там внутри? – жадно спросил он.

– Понятия не имею, – беззаботно ответил Трэш. – Вот заодно и посмотрим. Естественно, ты прав – оставаться на окраинах Карфагена опасно. Поэтому мы двинемся вглубь и попытаемся пересечь его. Единственное, что мне известно,– так это то, что на противоположной стороне стены нет.

– Конечно, – задумчиво пробормотал Харпер, – ведь там граница с Урканом.

Они пересекали пустырь около получаса, прячась за искореженными обломками механизмов и кучами мусора, пока из-за скрученной арматуры не вынырнула грунтовая дорога. Поперек нее лежал разбитый грузовик. Обгоревший металл выглядел недобрым. Покрышки были обуглены и воняли. Повсюду валялись куски поджаренной плоти.

Трэш испуганно отпрянул. Его глаза лихорадочно заблестели, ища засаду. Грунтовая дорога упиралась в ворота. Над ними красовалась надпись «Карфаген». В воротах зияла огромная дыра с оплавленными краями.

– Что здесь произошло? – бросил Харпер в спину Трэшу, стремительно двигавшемуся к воротам.

– Не знаю. Может быть, Охота уже идет по окраинам?

– Но это грузовик гвардейцев. Я видел обрывки их униформы. Получается, что кто-то атаковал их из Карфагена?

– Арчер, знаешь, почему я тебя все время обыгрывал в скраббс?

– Всем известно, что ты передергиваешь, Трэш.

– Потому что ты никогда не умел считать риски. Риск, поджидающий нас в Карфагене, меньше, чем тот, что поджидает нас снаружи. Хотя бы потому, что он неизвестен. А это дает дополнительный шанс. Пойдем.

Они осторожно вошли в Карфаген.

Это действительно было похоже на ад. Разрушенные строения с почерневшими остовами балок, давно утратившие форму и цвет, нависали одно над другим. Всевозможные обломки и осколки в полном беспорядке загромождали проходы. Полоски железа, конфетные обертки, фильтры от сигарет; пластиковые бутылки, полиэтиленовые пакеты, полусгнившая ветошь, почти новые башмаки, велосипедный руль, нашивка с рукава гвардейца; программка стриптиз-шоу, фекалии, сплющенная фляжка, носок; переломленные настенные часы с торчащей перпендикулярно стрелкой, книга с продавленной обложкой, альбом с марками; битый кирпич, кусок трубы, оконная рама; цветастый матрац с желтыми разводами; длинный гофрированный шланг; вполне приличный алюминиевый бак – все это лежало перед ними во всем великолепном обилии. На внутренней стороне стены, которая отгораживала это место от внешнего мира, огромными буквами полыхала надпись: «ВБС – Всемирный Беспредел Самозванцев».

Самарин шагнул вперед. Под его ногой обиженно хрустнуло стекло. Предметы на мгновение сдвинулись, пораженные бестактностью, с которой чужак нарушил их сложившийся сам собой порядок. В черном оконном проеме мелькнула чья-то бледная тень. Где-то в подвале гулко протопало несколько шагов. Раздался шорох сыплющегося песка.

Беглецы в нерешительности остановились. Только Трэш, сканируя глазами пространство, упрямо двигался вперед. Обернувшись, он зло махнул рукой своим спутникам. Те нехотя последовали за ним.

Через несколько минут они растворились в полном хаосе, став его частью, уже не ощущая себя вне его. Теперь, если бы кто-то другой отважился войти в Карфаген, они сразу же узнали бы об этом, в какой бы его части ни находились, и сами бы следили за чужаком настороженными, злыми глазами.

Они пробирались вдоль стен, опаленных напалмом, перепрыгивая через воронки с торчащей из них стальной проволокой, сминая ногами консервные банки и вдавливая в пыль пивные пробки. Они шли в Антимире, столкновение с которым сулило им либо огромную удачу, либо полное и безвозвратное исчезновение.

Лишь с наступлением сумерек Трэш, высмотрев какой-то бетонный бункер, уходивший под землю и залитый сверху черной смолой, дал наконец команду остановиться на привал. В бункере оказалось не так уж много места – как раз на троих. К тому же в нем был сухой пол. Трэш разжег костер, дым от которого занавесил вход, скрыв от спутников начинающее чернеть небо.