Фрилансер. Ареал — Венера

Глава 13. Стенка против стенки

Глава 13. Стенка против стенки

— Сеньор Шимановский, я согласился встретиться с вами только из величайшего уважения к вашему покровителю, сеньору Бернардо Ромеро, — произнёс канадец, усаживаясь в кресле напротив. Вид у него был деловой, впрочем, для атташе посольства это норма, а ещё недовольный. Не просто недовольный, а недовольный показно. Что-то из порученного ему идёт не так, я в этом по его мнению косвенно виноват, иной причины раздражения найти пока не мог.

— Странно. А я думал из-за моей близости с их высочествами, причём как младшей, так и старшей.

Сеньор скривился, но промолчал.

— Итак, я вас слушаю. Что вы такого эдакого хотели спросить, что потребовалось тащить меня в бордель? — окинул он ладонью вокруг.

— Это не просто бордель! — покачал я головой. — Это элитный публичный дом! Где за соответствующую плату клиентам можно ВСЁ. Разумеется, ВСЁ, разрешённое законом, согласно контракту, это «белое» заведение, но даже некоторые легальные и законные вещи могут бросить тень на имя разных высокопоставленных людей. А потому предупреждаю, наш разговор не пишется. Причём ни одной стороной — ни моей, ни вашей. Впрочем, вы, наверное, уже в этом убедились. — Я поддевающе усмехнулся.

— Не буду скрывать, убедился, — не стал включать дурака мистер Смит, а это был он.

— Замечательно. Тогда начнём. — Картинно прокашлялся. — Предупреждаю сразу, сейчас выступаю как частное лицо. Я здесь не по поручению её величества или её высочества. А потому, что нужно сформировать мнение о степени вовлеченности вашей страны в террористическую атаку на мою страну. Моё личное мнение, но поверьте, иногда мнение одного человека очень сильно влияет на глобальную политику страны.

— Что за бред, сеньор Шимановский! — попробовал сразу вскинуться и уйти в отказняк гость, но я был непрошибаем:

— …Я сформирую мнение, которое донесу до членов правящего дома, и так уж получилось, в некоторых вопросах ко мне прислушиваются. Потому рекомендую не ерепениться, а пойти навстречу и достаточно объективно ответить на скользкие вопросы.

Мистер запыхтел. Но заткнулся. Отлично, продолжаем:

— Итак, вопрос первый. Какова роль республики Канада в террористической атаке на Венеру?..

Начинаем. Обострить до предела органы чувств, и главное — шестых чувств. А ещё седьмых, восьмых и девятых. Ускорение мозга, замедление восприятия. Анализ. Предельная концентрация! Ничего нельзя упускать, ни одной детали! Меня учили, я смогу! Брови сеньора атташе чуть дёрнулись. Надбровные дуги выжидательно выгнуты. Переносица... Блеск глаз… Зрачки, дрожь их в первый момент, как услышал вопрос, затем равнодушное осмысление. Только что я начал бой, первый на самом деле важный бой за будущее моей страны. Ибо футбол — вещь кровавая, и последствия его будут долго аукаться. Но это — следствие. Вчера мы тушили пожар, заливая водой, как могли. Мешали его распространению. А сегодня я докапываюсь до истины, почему произошло возгорание, и кто именно будет подливать в огонь керосин?

Сеньор моргнул. Хотя почему сеньор — мистер. Атташе посольства Республики Канада на Венере, лицо официальное и подготовленное, такого просто так не расколешь. Но и он может в нужный момент моргнуть, а потому продолжаем:

— Отставить возражения! — а он именно что раскрыл рот — возражать. Дескать, я совсем попутал. — Просто говорите. Отвечайте на вопросы. Если ваша страна невиновна — так и скажите. И расскажите, почему.

— Я отказываюсь участвовать в этом фарсе! Разгерметизируйте дверь! — Он с боевым видом поднялся, одёрнул пиджак и направился к выходу.

Я послушался и нажал разгерметизацию. Предварительно активировав тревожную кнопку — простую проводную систему с защитой кабеля, заложенную в изначальную конструкцию, потому работающую при любом подавлении. И когда створки разъехались, мистера Смита встретили две девочки Снежки. Две очень злые девочки Снежки, понёсшие потери и жаждущие поквитаться с любыми врагами Венеры, только покажи пальцем, кто именно эти враги.

— Сеньориты! Я протестую! Я!.. — Хр-р-р-р-р!..

Девочки сразу взяли его за плечи и внесли внутрь, а при попытке забузить нежно приласкали под дых.

— Это беспредел! Это дипломатический скандал! Объявление войны! Вы заплатите за это!

— Свет, заходи! — просил я по активной внешней линии — створки раскрыты, подавители временно не работают. И когда Лана вошла, снова загерметизировал тут всё к едрёной бабушке.

— И что вы собираетесь со мной делать? Бить? Пытать? — Он уже осознавал опасность, но пока ещё демонстрировал превосходство. — Парень, ты вообще понимаешь, куда суёшь свою глупую голову? Ты понимаешь уровень проблем, которые «прилетят» тебе после сегодняшнего финта? И даже королева ничего не сможет сделать, чтоб тебя защитить!

Еле-еле заметно усмехнуться. Спокойствие. Холодность. Истинно палаческая холодность — вот что сломит его. И не только его — любого на его месте. Я должен соответствовать.

— Сеньор… Прошу прощения, мистер… Мистер Смит, сейчас я не прошу вас говорить правду, — спокойно ответил я. — Отнюдь. Сейчас я буду просить вас просто не молчать. Говорить, отвечая на вопросы. Как — решайте сами. И моя помощница будет напоминать вам о том, что молчать сегодня категорически воспрещается. — В руке Ланы мелькнул штык-нож. Сеньор некисло побледнел.

— Это произвол! В отношении дипломатического лица! Я…

— Что «ты»? — Я презрительно фыркнул. — Дипломатический скандал? Ну, допустим. Допустим, даже будет разрыв дипотношений. Дальше что? Тебя этим воскресить? Нет. Твоя мёртвая тушка сможет доложить руководству обо мне и моих вопросах, что тебе задавал? Нет. Если тебе повесят посмертно звезду героя, твоей семье станет легче? Снова нет! Мне же в свою очередь не резон убивать тебя, ибо я и правда хочу жить, а такой финт тётушка не простит. Я буду разговаривать. Только разговаривать! Милая светская беседа, обоюдовыгодная. И как видишь, тебе её поддержание не менее нужна, чем мне.

Мистер Смит поёжился, но сделал над собой усилие, пытаясь расслабиться. Наконец, сдался:

— Задавай свои вопросы! Но я не обещал отвечать честно.

— Не принципиально. — Я презрительно скривился. — Главное отвечай коротко и по сути. Без дипломатического словоблудия. Лана не любит словоблудие. Лана, ты ж его не любишь?

Снова показный блеск штык-ножа.

— Спрашивай! — всё же не сдержался и ушёл в спектр гнева гость.

— Твоя страна участвует в проекте переворота на Венере?

— Я-а-а-а…

Хлобысь! Кулаком по скуле, пока не больно. За что люблю Васильеву, так это за то, что чётко понимает границы дозволенного. Границы того, что требуется в данный момент. Когда надо резать — режет без промедления, и сама понимает, до какой глубины нужно всаживать нож. Когда надо просто бить — просто бьёт, причём легко, воздушно — я обзавидовался. У меня рука тяжелее.

— Твоя страна участвует в проекте государственного переворота на Венере, который происходит в данный момент? — спокойно повторил я.

— Нет! Разумеется нет! — понятливо закричал он, глядя на настроившуюся снова бить Лану.

— Президент Андерсон — человек корпорации «One»? — попытался я копировать оперов из «двушки», за минуту расколовших ректора ВГУ. Правда, их было трое, а я в одном лице. Но тактика должна быть та же, непрерывный поток информации, сбивающий и дезориентирующий. Да, он скажет истинную неправду — он чел подготовленный, не то, что гражданский ректоришко. Но я пойму это, а значит минус на минус дают плюс — пусть врёт.

— Нет… То есть да… То есть, там сложно.

— Мы не спешим. Рассказывай! — мило попросил я.

Пауза. Удар под дых и мотивирующий оклик марсианки:

— Не молчать!

Боже! Обожаю грозных женщин. Может зря я не переспал с нею, когда мог?

— Я вообще не понимаю, о чём речь! Как я могу говорить о том, о чём не знаю?

Попытка зачтена, но не на того напал.

— Твоя страна участвует вместе с Союзом в организации террористической атаки на Венеру? — зашёл я с другого фланга.

— Я не… Нет, разумеется! Я не знаю о какой ты атаке, только догадываюсь, понимая ход твоих мыслей, но моя страна тут не при чём!

— Недавняя игра за спиной королевы. Проект «Гвадалахара». Ваша страна участвует в проекте Империи по организации государственного переворота на Венере?

— Да ты… — Сбитое от возмущения дыхание и косой взгляд на Васильеву.

— Да или нет! — поддержала она. — На все вопросы отвечать «да» или «нет»!

— Нет, не участвует, — сдался он и принял правила игры.

— Ты знаешь подробности проекта «Гвадалахара»? — снова я.

— Нет, не знаю.

— Ты знаешь семьи Венеры и Империи, участвующие в этом проекте?

— Нет.

— Канада курирует работу с этими людьми как посредник имперцев?

— Не понимаю о чём ты.

— Террористическая атака готовилась Союзом?

— …Террористическая атака готовилась Империей?

— …Вы планировали национализацию собственности наших кланов на Земле, в своей стране, когда здесь произойдёт переворот?

— …Скажи, ты правда настолько идиот, и веришь, что имперцы не «кинут» вас?

— …Какие гарантии дал император, тебе о них известно?

— …Нет, я не спрашиваю какие гарантии, я спрашиваю, знаешь ли ты, о чём именно речь?

— …Кто курирует связь вашего посольства с Союзом по текущему проекту переворота?

— …Хорошо. Сейчас я буду называть имена людей. Просто отвечать, да или нет, является ли этот человек связным с Союзом по вопросу текущего переворота на Венере…

Мы бились более часа. Я взмок. Васильева тоже была на чёрта похоже, держалась на волевых — она девочка закалённая, плюс её обучали лучше меня.

— Отпускать его? — с надеждой бросила она плотоядный взгляд. С надеждой, что я — грёбанный гений, и всё понял. А я понял хоть и многое, но ни хрена не достаточно для того, чтобы считать вечер окупившимся. И второй попытки не будет — не дадут. Только одна, только сегодня! А потому переходим к плану «Б».

— Нет, — вымученно покачал ей головой. — Сеньор не хочет контактировать с нами добровольно. А значит, нам нужно убедить его это сделать. Нет ничего лучше подготовленной импровизации, и нет ничего лучше добровольного сотрудничества, в необходимости которого тебя горячо убедят. Верно говорю, уважаемый сеньор?

Мистер Смит побледнел. Уже было поверил в свою удачу, что легко отделался. Впрочем, сам себе я даю мягкую оценку — я очень гуманный допрашиватель. Вытащил из подготовленной папки до боли знакомые всем корпусным малолеткам предметы — мотиваторы. Света нахмурилась и улыбнулась.

— Помоги сеньору их надеть, — елеем по ране попросил я.

— Да вы издеваетесь! Да вы вконец…

Напрасно мистер попытался решить дело силой. Пара ударов, и вот уже «герой», отважно прыгнувший на спину хрупкой марсианской девушки, лежит скрюченный на полу. Ирония кроется уже в словосочетании «хрупкой марсианской». Марсианки те ещё лошадки, в корпусе их видно сильно издалека. Как впрочем и за его пределами.

— Вы за это заплатите! Ты за это дорого заплатишь, сучий выродок! Завыл он, когда смог вдохнуть.

— Вот теперь верю! Вот теперь вы искренни, мистер Смит! — довольно улыбнулся я. — А то всё непонятно чего из себя корчили, франта какого-то. Что ж, начнём? Поднимайтесь!

— Бегом встал, я сказал! — заорал я, включая разряд на семьдесят процентов.

Подскочил, как миленький! И сел назад, на диван. А это что? Слёзы из глаз? Боли и обиды? Да, когда иллюзии разбиваются это больно, согласен. Особенно если это были иллюзии могущества.

— А теперь чётко и по делу, — продолжил я, сразу беря жёсткий тон. — Варианты ответа: «Да» и «нет». Промедление с ответом — удар током. Первый вопрос. Канада участвует в проекте Союза по организации переворота на Венере?

— ..Канада участвует в проекте Империи по экономической аннексии Венеры?

— …Называю имена сотрудников посольства. Да/нет, данный человек является куратором Союза? Второй атташе Стивенсон… Первый секретарь Фалькон… Второй секретарь Гринвич…

— …Какие банки участвуют в переправе средств по имперскому проекту? Да, ты не ослышался, это вопрос, тут надо отвечать, а не да/нет. Что, не можешь говорить? А так? Да, так лучше, правда? Ещё раз активировать на полную мощность? Нет? Тогда вставай, хватит валяться, не спящая красавица, и начинай говорить. Итак, Банк Онтарио — участвует в имперском проекте? Банк Либерти?..

— Ты знаешь, кто летит на пассажирском лайнере Х-787-23? Нет, я не спрашиваю имя. Меня интересует, является ли этот человек организатором террористической атаки на школу Кандиды де Хезус? А если вот так? Всё равно не знаешь? Ладно, следующий вопрос…

Девочки выпроводили этого сукиного сына. Приказал довезти куда-нибудь поближе к посольству и оставить в любой адекватной кафешке. Я со своей закалкой был как выжатый лимон, а дохлик мистер Смит вообще не мог стоять на ногах. А ещё слегка заикался. Но оно того стоило! Я сделал это! Узнал всё, что хотел. Правда, сам мистер знал далеко не всё, что мне было интересно, но даже те вопросы, ответы на которые получил, стоили сегодняшней импровизации.

Васильева проводила гномиков до машины и вернулась. Села рядом, прижавшись горячим бедром. Диванчики узкие, так специально. С надеждой выдавила:

— Рассказывай. Я уже поняла, что всё это было не зря… Но надо понимать, насколько.

— Тебя не уберут в народное хозяйство, не бойся, — покачал я головой. — Ты выполняла мой приказ, а я — абсолютный хищник, решением совбеза.

— Дурачок! — вздохнула она, и в голосе проступила нежность.

— Не они стоят за атакой. — Ладно, хватит о соплях. Большая девочка — справится. — Но они активно в движухе участвуют. Я даже слово точное не могу подобрать, просится только вульгарное, но ёмкое «движуха».

— Переведи, — покачала она головой.

— Перевожу. У Империи есть свой проект по нашей аннексии. Возможно, если не получится присоединить нас политически — лишь экономической, там несколько вилок. Они взаимодействуют с нашими аристо из первой полусотни, особенно хорошо с некоторыми из первой двадцатки. И Канаду используют, как маленького скромного незаметного ослика, который таскает сюда, на Венеру, золото. Сеньорам, для оперативных расходов. А отсюда -разные ништяки, которые сеньоры получают от сотрудничества с Империей. Ослик незаметный, они маскируют всё это, чтобы тень не упала на имперцев. Канада наш ЕДИНСТВЕННЫЙ партнёр на Земле, и через неё перегоняются огромные средства — есть где прятать. А также через них покупаются, например, земли в Империи… Скажем, на берегу океана. И прочие интересные фонды. И всё это незаметно для зоркого глаза нашей экономической контрразведки или как она там называется.

— А Союз? — нахмурилась она.

— А с другой они то же самое делают для Союза, — улыбнулся я. — Переправляют «ништяки» от них и для них, одни оттуда сюда, другие наоборот. Нет, Свет, не они стоят за атакой. Но все деньги на «движуху» шли через их банки. Я по его мимике думаю на четыре из одиннадцати озвученных, но я не все вопросы знал, какие надо задавать. Да и он — клерк, тоже не всё знает, а где-то только догадывается.

— Пипец! — ошарашено покачала Васильева головой.

— Это Союз. Их разведка. И на том пассажирском рейсе летит их шишка, который тут если не готовил всё, то за многое отвечал. Буду давить на королеву, буду умолять, чтобы наши корабли взяли этот лайнер на абордаж. Времени остаётся всё меньше. Надо срочно искать, кого именно надо там взять. Это реально крутая шишка, раз даже канадцы о нём в курсе.

— Хуан, зачем им это? — потянула она, выкатив глаза. — У них же всё есть! Они… БОГАТЫ! Земля, вся планета, в заднице — я была там, глазами видела. Несколько многоуровневых сияющих полисов с иглами-башнями, а вокруг фавелы, в которых живёт большинство населения, которое только и удалось, что накормить, чтоб не подохли с голоду. У них же ничего нет! И главное, им неоткуда взять ресурсы, чтобы всех всем обеспечить. Так почти везде, их миллиарды! И на фоне всех Канада — островок стабильности и благополучия. Зачем им пилить сук, на котором сидят?

— Хотят больше. — Я грустно усмехнулся. — Империя шатает Венеру. Союз шатает Венеру. И англосаксы видят, как всё серьёзно, какие средства на это идут — ибо оные средства проходят через них. Видимо они нас похоронили, и выбрали сторону, под кого лечь в дальнейшем. Это Империя, как я и думал. Но проект Союза им также выгоден — он ускорит кризис у нас, а значит день и час, когда мы ослабнем, и они вырвутся из под нашей опеки. Им нужно, чтобы Империя и Союз не жили мирно, а жёстко схлестнулись, только тогда их развитая промышленность, ориентированная на поставки с Венеры, будет нужна новому хозяину. Если не стравить Союз и Империю, имперцы не дадут им головы поднять — зачем им конкурент под боком? Имперцы и сами переработают то, что идёт с нашей планеты. А в случае противостояния, им нужно будет иметь готовую индустрию, срочно, уже сейчас, и такую можно будет взять только у канадцев.

— Паучатник! Пауки в банке! — констатировала Лана.

— Ага, — согласился я. — Потому резюме. Не они шатают нас. А Союз и Империя, причём каждый по-своему, но одновременно. А вот этим камрадам они активно помогают.

А ещё, вторая умная мысль. Шавка хочет укусить хозяина, кормившего её с руки, и убежать к другому. Значит, нужно поставит её на место.

— В рамках проекта «Абсолютный хищник»? — повернула Лана голову. Глаза её блестели искрами понимания.

— Ты меня переоцениваешь, — улыбнулся я в ответ. — Но… Пока могу быть услышанным — буду говорить нужным людям нужные вещи. ПОКА это всё, что могу, а дальше посмотрим.

— Что ж, пошли работать? Круг подозреваемых сузился, теперь этого «Белого» искать среди куда меньшего числа лиц.

— Да, пожалуй, пойдём, — согласилась она и с облегчённым вздохом поднялась.

— … Нет, Хуан, это ты не понимаешь! — ярилась первая линия. — Ты жив только потому, что я приказала НЕ везти тебя сюда, в свой кабинет! Потому, что если бы девочки тебя привезли — я б тебя убила! И сам господь бог не смог бы меня остановить! Это ты не понимаешь, а не я! Всему должно быть своё время! И всему должно быть своё место.

— Эти уроды, а я полностью согласна, что они уроды, — продолжила она, продышавшись, — НИЧЕГО не сделали нам напрямую! Мне не за что их прижать! Мне даже просто нечего им сказать! Я просто слушаю их и хлопаю глазами, как дура. Я! Королева Венеры! Единственной полноценно космической империи человечества! Просто из-за того, что некто оказался непроходимо глуп.

— Всё сказала? — рявкнул в ответ я, окончательно поняв, как с нею разговаривать. И что глазки в пол и «виноват, исправлюсь» сейчас только усугубят. — Лей, твою мать! Тебе давали послушать мой разговор с Батистой? Когда мы взяли штурмом его дом? Даже если нет, короткая выдержка: ты действуешь в рамках ЛОГИКИ. А должна отойти от неё! Ты должна мыслить нестандартно, удивлять! Я назвал это АЛЬТЕРНАТИВНАЯ логика! Ибо она цельна, имеет чёткий конструкт, и у неё есть свои внутренние законы и скрепы. Понятные тебе, но не ИМ! Ты должна быть на шаг впереди, должна давить! А они — оправдываться. И никак не наоборот.

— Пусть, мать твою, ОНИ доказывают, что не при чём! — заорал я. — Пусть ОНИ приводят аргументы, что не замышляли, и лебезят! Нечего предъявить? А и не надо. Пусть предоставят тебе нечто, как обоснуй их неучастия в проекте. Не по канонам мировой дипломатии? Да и плевать! Сейчас на всё плевать. Когда ты уже станешь решительной, когда ты уже наконец будешь давать всем этим халдеям отпор, достойный повелительницы оной космической империи? Пока они видят оправдывающуюся дурочку — они будут давить! И что-что, но англосаксы это умеют! А на самом деле они чуть больше чем полностью зависят от нас. Да они, входя в твой кабинет, должны на пузе ползти, как на приёме восточных царей прошлого! Они халдеи, обслуживающий персонал! Хватит уже с ними нянчиться! Я выполню миссию и свалю, а ты останешься! Не смогу быть рядом всегда! Так научись уже сама быть крутой и сильной!

Королева на том конце пыхтела очень сильно. С нею были напарницы — Сирена и Мишель, и только они не дали ей сорваться. Но всё проходит, прошла и эта вспышка гнева. Моя неудавшаяся любовница взяла, наконец, себя в руки и, видимо, откинулась в крессе, расслабляясь. Ибо голос её полился хоть и собранный, но усталый.

— Хуан, чтобы ставить кого-то на место, как ты говоришь, заставляя оправдываться в рамках альтернативной логики, твой собеседник должен быть уверен, что у тебя за спиной есть дубина, и ты, если разговор не получится, его ею стукнешь. Я не говорю, что эта дубина обязательно должна быть, но он так ДОЛЖЕН ДУМАТЬ.

У меня же, к твоему сведению, нет ни-че-го, чтобы просто надавить на них, а не то, что угрожать! Я не могу отдать приказ бомбить их территорию — это бред. У меня нет возможности отдать приказ нашим кланам сворачивать там бизнес — меня просто пошлют на Макемаке. Наша армия готовится к вторжению в другую страну, и Ньюфаундлент — наша естественная база на планете, откуда можно стартовать. Без неё мы огребём при высадке из космоса — десантные операции всегда подразумевают большие потери. А ещё я не могу заблокировать какие либо их деньги или прекратить поставки ресурсов. Деньги и так у них, это МЫ пользуемся их финансовой системой для расчёта с контрагентами на Земле, а ресурсы… Чтобы отменить их поток, нужно полностью менять экономическую модель государства и перезаключать все-все долгосрочные контракты. Сюда вопрос, а с кем их заключать, и на каких условиях, и как сильно нам выкрутят руки — но я его даже не буду задавать.

— Я ничего не могу, шлюхин сын! — снова рявкнула она, но так, для порядка — уже выдохлась. — Я беззуба! И они знают это. Всё, что их удерживает от подачи официальной ноты и разрыва отношений, это то, что ты серьёзно не тронул этого уродца — бил не сильно и не покалечил. Хорошо напугал, не более. Не хотят выглядеть в глазах собственного руководства лохами, позволяющими так обращаться с сотрудниками какой-то шпане, а ты всё же в их глазах просто шпана. Но они прекрасно знают, у меня НЕТ дубины за спиной! И я не огрею их, если разговор не получится. И прежде, чем что-то делать, просчитывай свои поступки, будь так добр? Просчитывай хотя бы то, что нам нечем их даже напугать, не то, что ответить, как бы ни были они неправы.

— Я дам тебе дубину! — мрачно произнёс я. — В самое ближайшее время. Но на условии, что ты не пролюбишь её, и жахнешь смачно, пусть даже по столу. Я заставлю их бояться. Я заставлю их считать нас, венериан, безумцами. А с безумцами нельзя разговаривать согласно норм дипломатической практики. И уже ты пошлёшь их на Макемаке. Согласна?

— Смеешь ставить мне условия? — фыркнула королева, но без злобы в голосе.

— Да. Потому, что мне надоело, что ты трусиха и ничего не можешь. Иногда нужно быть жёсткой. Я дам тебе в руки козыри, ты их сольёшь — а нахрена я тогда подряжался под эту клоунскую роль временного вседержителя? Ради чего, если следом за мной все мои достижения сливают в канализацию?

— Ладно, успокоились! — рявкнула она, но уже не только на меня. Видимо и на себя тоже. — Всё, мы с тобой сейчас замолчим, разъединимся, придём в себя, а после ты приедешь ко мне и всё обсудим, кто кому и какую дубину даст. Мишель тебя прикроет, чтобы я не убила, даже грозится чай какой-то особый принести успокаивающий. Всё, жду!

Наконец, я разъединился. Издал стон облегчения. Как же с нею устал! Сколько можно! Я не с врагами воюю, а с собственным начальством — такое складывается впечатление.

Выругался вслух, вылез из машины и пошёл в кафешку, где всё ещё тактично ждал меня Алекс. Мы с ним разговаривали, когда по первой линии корпусной связи вызвала эта мегера и вывалила на меня свои отрицательные эмоции. Единственная уступка, позволила мне дойти до «Либертадора», где я смог говорить громко и открыто, не позорясь перед людьми вокруг.

— Выдохлась? — понимающе улыбнулся Алекс, когда я присел. — Или снова уболтал, и остыла?

— Ты так высоко ценишь мои ораторские таланты? — скривился я.

На тарелке красовались какие-то рыбные блюда. Маринованный угорь, что-то ещё… Долбанная азиатская кухня, даже не посмотрел, куда еду! И как это есть? Палочками?

— Вообще-то да, — уверенно кивнул Гуэрра. — Может ты сам себя недооцениваешь, но это твои проблемы. Мне кажется, ты и мёртвого уболтаешь помочь, если тебе нужно совершить какой-либо нелицеприятный скользкий поступок.

— Я только что вживую видел, как работают ветераны антитеррора, Алекс. — Усмехнулся, вспоминая командора Гарсия. — Я пацан! Сущий пацан. Просто поверь.

— Ты волк, — не согласился он. — Ты рвёшь. Догоняешь, цепляешься в жилу на шее и рвёшь. Волки и не должны быть разговорчивы.

— Вот видишь, сам это признал! Не Цицерон я! — уставил я на него палец в победном жесте. Ему осталось только воздеть руки к небу:

— Что ж, ты прав. Но всё же я верю в твои таланты объяснить и обосновать любой поступок и любое зачинание, как бы дико оно ни выглядело. По крайней мере, раз ты всё это время выходил сухим из воды, что-то в тебе есть!

Мы легко рассмеялись. Я отсалютовал палочками и принялся за угря.

— Ладно, давай к нашим баранам. На чём остановились?

— Да грустно всё, — покачал он головой. — Хуан, я не привык так работать. У меня нет НИ-ЧЕ-ГО! Понимаешь? Ни одного доказательства! Ни одного железного факта! Целая куча подозрений, но ни икса из этого не смогу доказать. Даже просто чтоб представить дело в суд, не то, чтобы реально наказать кого-то.

— Ты не понимаешь, Алекс! — усмехнулся я. — Столько со мной работаешь, но так и не понял главного. — Сделал большие глаза, подавшись в его сторону. — Мне! Не! Нужны! Доказательства!

Затем вернулся к угрю. И какое-то время сидели в молчании.

— Хуан, я понял фишку с «абсолютным хищником», — произнёс он. — Это интересный проект. И раз его одобрили люди не мне чета, моё мнение там ни хрена не играет, не буду его выражать вслух, но всё же… Мне трудно принять такое. Нельзя просто так взять и наказать человека за что-то! Надо сначала доказать, что он это «что-то» совершил! И пока ты не доказал — он не совершал этого, даже если все понимают истинность обратного. Ты можешь сломать этот механизм — презумкции невиновности, хотя бы юридической, ибо мы понимаем в каком мире живём. Но запустишь такие дикие процессы… Просто не осознаёшь, какое безвластие в стране начнётся. Диктатуры и хунты прошлого — цветочки по сравнению с тем, во что превратишь Венеру.

— Алекс, — вздохнул я, — ты очень хороший человек, раз искренне говоришь мне такие вещи, — картинно вздохнул я. — Но знаешь, я и сам об этом думал. Много думал. С момента захвата этого садика, наверное. И понял, в чём загвоздка в нашем мышлении. Мы думаем правильно! И идеалы ставим себе верные! Но есть одно «но». Наши думы — это мысли МИРНОГО ВРЕМЕНИ. Мы не воевали полвека, на Венере выросла куча поколений, не заставших войн в принципе. Да что там, даже война с русскими была так себе квестом! Четыре битвы, в которых участвовала одна техника, людей в ту войну погибло столько, что смешно вспоминать. В террористической войне с тамошним населением после неё погибло больше. Но и она была полвека назад. Как и Первая Марсианская, от которой от нас отделяет два десятилетия — выросло и вступило в зрелость с нуля целое поколение.

Мы обленились, понимаешь? Обленились ментально, — постучал пальцем по виску. — Мы забыли, как это, мобилизоваться перед лицом угрозы. Мы — сытое богатое королевство, которое не может дать отпор, потому, что рассуждает понятиями спокойного времени. Времени, когда рулят законы и закреплённые за каждым человеком права. Но наши противники в принципе не знают, что такое мир! В принципе не понимают, что такое закон, если у тебя в руках оружие, и ты сильнее тех, кто этот закон охраняет. Парни рассказали о своей работе на Территориях и какой там менталитет. Ты, наверное, знаешь, так получилось, что у меня в отряде только головорезы, задача которых была не охранять периметры заводов и складов, а ибашить по территории, где может быть враг, превентивно вырывая ему зубы. Или наказывая за уже совершённые нападения. Их можно назвать карателями, задачи схожие, но после рассказов пацанов я не стану этого делать. Вот там, Алекс, в тех условиях и куётся мировоззрение настоящих сверхов, то бишь сверххищников. Они — вершина пищевой цепочки! И знают это.

И когда мы выходим против них со стандартной логикой, законами мирного времени и презумпциями невиновности… Им смешно. Они ехидно скалятся, делают вид что подчиняются… А после убивают нас. Холодно. Без жалости. Без сомнений и колебаний. Как только получается возможность, чтобы им за это ничего не было. Убивают нас, наших детей, женщин — никакого различия! И они будут убивать не только тех, кто пытается им противостоять, или условно «левый» мирняк. Тех уродов-общечеловеков на оппозиционных каналах, кто «топит» за мир дружбу и жвачку с ними, какие мы нехорошие, и вообще агрессивные, хороших людей обижаем… ИХ они тоже будут убивать. С не меньшим удовольствием и упоением.

Ты спросишь почему? Почему убивают и почему с удовольствием?

Потому, что МОГУТ, Алекс, и это единственная причина. Мироздание даёт им такую возможность — и они это делают. За счёт нас они поднимаются в собственных глазах, становятся как бы сильнее и значимее. Хорошие мы, плохие, обижаем их мигрантов или нет, вторглись мы на их территорию или даже не планировали — им всё равно! Если мы позволяем считать себя слабыми — нас будут убивать только за это, и никаких других обоснуев тем ребятам в принципе не нужно.

— Так что, Алекс, есть лишь один аргумент переубедить их, — закончил я. — И уже говорил тебе о нём. Победить сверха невозможно — на то он и сверх. Они все — психологические сверхи!

— А мы ленивы… — согласно потянул Алекс, удручённо рассматривающий столешницу.

— Да. А потому только абсолют. Пусть один на ареал, но он должен доказать сверхам, ВСЕМ сверхам, что они никто рядом с ним. А потому давай ещё раз я тебя попрошу, а ты всё же перезагрузишь сознание и сделаешь как я прошу, а не как считаешь правильным.

И дождавшись его робкого, неуверенного, но кивка, продолжил:

— Я буду бить их в самое сердце. Без ордеров. Без улик. Без доказательств. Я буду карать, буду пытать, буду убивать. И мне наплевать на дипломатические сложности — вплоть до объявления войн. Если человек замешан — я просто приду и вытащу всё из него, что он знает. Мне не нужны доказательства, лейтенант, мне нужно только ИМЯ! — выделил я последнее слово. — Критерий твоей работы один — это должен быть не подозреваемый тобою человек, а человек, реально это сделавший каку-бяку, и ты должен быть в этом абсолютно уверен. АБСОЛЮТНО, Алекс, и ты должен быть готов заложить душу дьяволу за это! Тогда и только тогда приду я и вытрясу душу уже из него. И если потом из-за этого начнётся война — даже хорошо, ибо сверхи с Земли получат урок, что забрели в не тот ареал, который им по силам. И что лучше им пересмотреть на нас свою точку зрения.

— Я понял, Хуан. — На Алекса было жалко смотреть, но я видел, это просто ломка. Ломка старого доброго Алекса, который, конечно, был не против немножко нарушить правила и инструкции, но в целом имел базовый очень прагматичный подход к работе. Он с силой ломал своё мировоззрение, заставлял себя считать так, как я ему описал. Но глаза его горели, он видел в моих словах смысл, и в душе был согласен. А значит, переломает себя, и сделает как надо.

— Есть армия мирного времени, и армия войны, — поддержал он мои мысли своими. — Как и общество. Мы пока ещё общество мира. И у нас даже не все поняли, что началась глобальная война.

— Истинно! — Я взял рюмку с рисовой водкой, к которой пока ещё не притрагивался, и отсалютовал ему. — Армия, Алекс, у нас тоже не к чёрту. Если честно, я надеюсь только на марсиан и Ноговицына. У них десять лет назад на планете подобный треш был — есть опыт перемещения и управления большим количеством войск. Не должны были так быстро забыть. Ноговицын возглавит нашу армию вторжения, а вторгаться будем под флагом Альянса.

Гуэрра тяжело вздохнул, но согласился:

— С этой стороны, наверное, правильное решение. Но опять же не мне решать.

— Ладно, я вроде доел. Пошли работать? — предложил я, отставляя пустую тарелку и рюмку. — У тебя осталось мало времени.

— Я справлюсь, — мрачно выдавил опер, не глядя мне в глаза. — Я справлюсь, говорю же, намётков куча. И по поводу силовых акций без ордера всё понял. Сегодня двоих возьму, для приватного разговора. И завтра одного. Из вон тех, — кивнул он на переданную мне папочку с результатами работы. — А там как получится.

Да, как получится. Ибо для утилизации возможного трупа я сам навязал ему помощь своих парней. Макс вывезет трупы неудачников после «приватного разговора» и утилизирует в атмосфере, и это первое, что покоробило Алекса в сегодняшнем разговоре.

— Действуй. Алекс, за нами Венера. Сонная спящая плагеьа. Которая, конечно, отмобилизуется. Но сколько для этого потребуется крови?.. — Покачал головой. — Сам сказал, общество мирного времени. Давай выгадаем для нашего общества немного, чтобы уменьшить кровь на адаптацию? А после наша работа будет просто не нужна — они и без нас справятся, когда будут готовы.

— Вот это мне в тебе и нравится, твой оптимизм! — заулыбался опер. — Ты, сукин сын, всегда уверен в правоте. И всегда работаешь так, как будто альтернативы нет. И всегда, мать твою, своего добиваешься. За тебя! — отсалютовал он своей рюмкой рисовой водки. — Чтобы и в этот раз у тебя получилось. Или, скажем так, чтобы ты выжил. Ибо если выживешь — у тебя получиться! — И опрокинул её в себя.

— Решил сам приехать? — улыбнулся Майк как родному, когда охрана проводила меня внутрь.

— Да. Время пришло, — грустно произнёс я и огляделся.

Это был подземный ангар. Давным-давно тут парковали космические корабли. Были времена, когда летающие в облаках острова не могли выдержать большие нагрузки, и некоторые посудины стартовали отсюда, с поверхности. Таких ангаров в своё время было понастроено прилично, и строили предки на совесть. И отказываться от таких объектов инфраструктуры, с подведёнными коммуникациями, просто глупо. Да, ставить летательные аппараты сюда уже не будут, но если здесь изолированное подземное помещение с кислородом, подводом жидкого азота и удобной дорогой, найти применение помещению можно и в наши дни.

Это помещение, как понял, было закреплено за «трёшкой» как какое-то резервное, «на всякий случай», но настоящего ценного оборудования в нём установлено не было. Однако при крике «караул» его расконсервировали в течение пары часов, завезли оборудование, людей, и к утру следующего дня ангар стал способен превратиться в штаб информационной поддержки самой серьёзной сецоперации правительства Венеры за последние двадцать лет.

Что могу сказать про интерьер? Ничего интересного. Ряды терминалов, среднестатистических, пусть и навороченных, за которыми сидели люди — в основном студенты. В углах и у всех шлюзов выхода — вооружённая охрана в средней броне, за спинами «Кайманы». Правда забрала шлемов подняты. Отдельно терминалы вдали, в углу, за которыми сидят взрослые сотрудники. Скорее всего мониторят деятельность студентов, чтобы не подложили свинью вроде связи с внешним миром — с них станется. В конце помещения — фонтанчик для питья. Вдоль дальней стены — стеллажи, почти пустые, но кое-где что-то лежит, коробки и непонятные железяки. А вот подключённого оборудования на полу по всему ангару — тьма! Можно банально ногой зацепиться за лежащие там и сям кабели и провода. По помещению курсировали сотрудники в возрасте и инструментами, что-то с этим оборудованием делающие, на что-то тестирующие — понятия не имею на что.

— Командор, ты меня извини, — покачал Майк головой, — но мы ещё не готовы. Восемнадцать имён знаем точно. Всего восемнадцать. И шесть — в работе, но пока без подтверждений.

— Командор, привет! — А это подскочил и Дэн. Раскрыл объятия, кинулся ко мне, повис на плечах. Дикий какой, совсем крыша едет у людей, запертых на длительное время в изоляции. Девчонки парня знали, не стали перехватывать и реагировать, но, видел, профессионально напряглись. — Хорошо, что ты заскочил! У нас тут всё… У нас всё… Даже не знаю как сказать! — выпалил он.

— Пошли в вашу каморку, — указал я абстрактно вперёд. — Там подальше от ушей поговорим. Есть у вас такая?

— А то! — хмыкнул Дэн. — Обижаешь. Мы ж тут типа начальство. Пива только нет, даже для нас! — вздох сожаления. — Но есть отличный кофе. Если не врут — с Земли. Будешь?

— Обижаешь!

И мы пошли в их «начальственную».

Это оказалась маленькая комнатушка, и, видимо, предназначена была изначально для хранения инвентаря, типа швабр и роботов-полотёров. Ну, судя по пространству. Терминал один, но более крутой, чем в зале, рядом стол и два стула — для перекуса. И поднятая вверх лежанка — видимо каморка на одного рассчитана. Стула два, но откуда-то по дороге захватили третий стул, для меня. Майк сразу начал наливать из стоящей на столе колонки кофе. Аромат его взбодрил и вдохновил — и правда, хороший. Изабелла приучила меня к хорошему кофе. От этой мысли сразу погрустнелось — её уютной норки более не существует. Как и двадцать второго взвода, и некоторых людей Сирены...

— Итак, давай коротко, и сразу о главном, — начал Дэн, садясь за терминал и развернувшись в кресле к нам. — Без прелюдий. Нам нужно ещё дня три, и выдадим тебе двадцать девять имён.

— Но пока у вас восемнадцать, — не спросил, а утвердил я.

— Да. — Парень замялся. — Командор, я не знаю, что тебе известно о работе нейросетей, но на самом деле пока не столкнулся, сам не всё понимал. В общем, это такая штука, которой мало просто задать алгоритмы. Надо задать алгоритнмы ПРАВИЛЬНО, нужные! Сечёшь? А с этим проблемы.

— Они учатся, командор, — поддержал напарника Майк. — Как дети. Вот прямо воспитателями в садике себя с Малышкой чувствуем. Как они, учим её ходить, говорить «мама» и «дай». Учим делать первые самостоятельные шаги. И только потом она, набрав опыта, начинает давать результат. Девяносто процентов нашей работы не написание алгоритмов, а их тестирование — не будет ли Малышке от них хуже? Не научим ли чему-то не тому?

— Малышка — это вы свою ИИ так зазвали? — усмехнулся я.

— Ну, как-то же её надо было назвать? — развёл руками Дэн.

— Мы допиливаем некоторые алгоритмы, — продолжил Майк. Протестим их, запустим, научим её выявлять нужных людей чуть ли не по запаху, и она найдёт нам по ним ещё нескольких. И их станет двадцать девять… Если всё получится, конечно, — оговорился он.

— Мы оптимисты! — искромётно заулыбался Дэн.

— Да, мы верим в это, — кивнул и Майк. — Пока получалось. Но сейчас мы ещё не готовы, извини. И честно тебе об этом говорили.

— Парни, я не хочу вас огорчать, но королеве дубина нужна СЕГОДНЯ, — начал начальственную речь я, и особо выделил это слово, подавшись вперёд. — А лучше вчера. Начались дипломатические сложности, и они будут только нарастать. Я боюсь не удержать ситуацию. У меня под рукой всего полторы тысячи Братства, в пятидесятимиллионном городе, наводнённом войсками с тяжёлой техникой. Ни дай бог что — мы не устоим! Нам надо ускоряться, парни, больше некогда ждать. Потому если у вас есть заготовки — прогоняйте их сейчас, ускоренно, без долгих тестов. Знаю, результат будет не тот, но… Так надо, ребят. Их тридцать четыре. Даже если ещё пару-тройку определите, это будет уже более двух десятков, две трети. Этого будет по моим расчётам достаточно, чтобы те, чьих родных мы предъявим, удержали от расправы тех, чьих не определим.

— Хуан, дай время до утра? — задумался и закачал головой Майк. — Мы что-нибудь придумаем. Что-то сделаем. Но дай хотя бы до утра, пожалуйста! Ребята стараются, многие сутками не спят. Мы сможем!

— Хорошо. Значит, до утра. Тестируйте, — разрешил я. — И как будете готовы, сразу начинайте готовить группу операторов. Будем брать тех, кого поставили на мониторинг. Всех сразу, одновременно.

— А там дохрена народу! — сам для себя заметил Даниель и повертел креслом, изучая пол под ногами.

— Ага, — кивнул я. — Если сами не вывезете — будем оперативный центр ДБ подключать. И чёрта, и бога подключим! Но захват надо провести завтра, и во-первых в неожиданно, для чего всё держим в тайне, во-вторых реально одновременно для всех-всех-всех целей. Ибо хоть маленький лаг — и тараканы попрячутся.

— Сделаем, командор, — поднял голову и уверенно кивнул Майк.

— Этьен, у тебя много вопросов, — не спросил, а констатировал я, обращаясь к Французу, севшему ко мне в «Либертадор» — подобрал его на обочине. Под потолком горела красная лампа, надеюсь, меры изоляции не дадут утечки, даже если к наёмнику враги таки смогли прикрепить микродроны. Этот разговор слишком важен, но у меня нет времени на серьёзную проверку.

— Да, — кивнул наёмник. — Главное — когда?

Он сделал паузу. Видимо ожидая от меня ответа, но я молчал. Продолжил:

— Понимаю, мы были главной ударной силой во Флёр и четырёх других городских районах. Это наша специализация — штурмовики, идущие вперёд оперов. Но теперь нас всех вывели из зон соприкосновения… Почти всех. Парни бездельничают и задают вопросы. И мне это не нравится.

— Но деньги же исправно капают! — поддел я. — Значит вы пока нужны.

— Не в деньгах дело. А в доверии! — многозначительно поднял он палец.

— Вы были нужны как штурмовики в самом начале, — пояснил я, поняв, чего он так взъерошился. — Теперь эту работу сделает спецназ ДБ. Хоть где-то он должен же проявить себя? А вы понадобитесь в другом месте.

Чел вздохнул с облегчением.

— Значит вопрос правильный, не «почему», а «когда»?

— Да, — успокоил его я.

— И? — Пристальный взгляд. Я не стал тянуть.

— Завтра с утра. Причём начать нужно будет одновременно всеми группами. Я сейчас ломаю голову, как это организовать, чтобы ни одна падла не забила тревогу от моих приготовлений. У нас более ста целей, которые нужно взять одновременно. И среди них есть сложные.

— Тогда начинай рассказывать ВСЁ, что задумал, — ехидно улыбнулся наёмник. — Раз пришло время.

— Именно для этого тебя и позвал, — парировал улыбку я.

— А потянешь? — озадаченно потянул Этьен, когда я закончил. Нет, ошарашен или удивлён он не был. Вот вообще. Он был именно задумчив, не более. Человек, воевавший на Территориях, мог представить такую жестокость. Да, с нашей стороны, но он видел подобную с той, так что экзистенциального конфликта в его душе мои откровения не вызвали.

— У меня нет выбора, — покачал я головой. — Я это предложил.

— Макс справится, — покачал он головой. — Доверь ему. А ты, прости… — Лёгкая необидная усмешка. — Хуан, ты не был на Территориях. Ты не видел тот ад. В твой мех не палили в упор из переносного ПТУРа мальчишки лет девяти-десяти. К тебе не бросались в обнимку маленькие девочки, которые потом, с тобой в объятьях, взрываются, разнося и тебя, и тех, кто рядом, на красивые такие сочные куски мяса. Твоим раненым не отрезали головы разные уроды, и не мочились на тела мёртвых. Ты не зачищал целые кварталы с такими упырями, включая женщин, стариков и детей — а там они все упыри, и никого нельзя оставлять в живых. Ты не справишься.

От его слов веяло жутью. И я понимал, что по сути я и правда всего лишь мальчишка. Да, как-то незаметно быстро выросший, но всё ещё мальчик «мирного времени». Просто взявшийся рассуждать на глобальные темы революционно смело. И за смелость завтра буду расплачиваться совестью, которую придётся опять заталкивать неизвестно куда, а скорее и напрочь её деформировать, ибо после её просто некуда спрятать, чтобы остаться прежним.

— Этьен, — медленно и тихо проговорил я, вспоминая детство. — В пятом классе мы в школе ездили на свиноферму за город, на экскурсию. От школы, в рамках программы по биологии. Нет, самую обычную, — парировал я его усмешку, — и не в таких далях. — Мда, ТА свиноферма, где мы фигачили шариками хрюшек из миномётов, ещё долго не забудется. — С нами была моя мама — классу требовалось несколько родителей, сопровождение. И она настояла, чтобы мы прошли и на бойню, не ограничивались загонами и стойлами с кормушками. Это такое место, где хрюшек убивают. Зажимают в специальном захвате и бьют электротоком. А потом мы смотрели, как их, мёртвых, ещё тёплых, обжигают в пламени и разделывают. Это называется «полутуши», их так продают. Как сливается кровь и извлекаются органы.

— Пятый класс? — озадаченно нахмурился наёмник. А сейчас я его удивил.

— Ага. Дети ещё. Цветочки жизни. Многие из нас плакали от увиденного, особенно девочки. И мне самому было не по себе. Но знаешь, что сказала нам тогда мама и нам, и опешившей и растерявшейся от такого нашей молоденькой училке? Что это ханженство, рыдать над убиенным животным. Ханженство, смотреть, как стекает по желобу его кровь, смотреть на его остекленевшие глаза, и говорить, как это нехорошо. А потом идти домой, и жрать отбивную. Или рагу. Или иное блюдо из мяса, сделанного в том числе и на этой бойне! Она сказала, чтобы мы помнили и никогда не забывали, что это МЫ убиваем животных, собственными руками. Каждый раз, когда садимся за стол. Бьём их током, кромсаем тела ножом, сливаем кровь. Мы делаем это каждый раз, придвигая к себе тарелку, и то, что за нас грязную работу делают другие, ничего не значит. Сказала, что нам, конечно, не обязательно пачкаться и делать всё самому, но надо отвечать за свой выбор. Мы — убийцы и мясники этих существ! Именно мы! А не операторы разделывающих роботов. И надо принять это, и никогда более не лить глупых слёз о жалости.

Этьен какое-то время молчал, оценивал, затем озадаченно покачал головой:

— Ей это сошло с рук?

Я бегло пожал плечами:

— А почему нет? Моя мама — мудрая женщина, и смогла доказать другим родителям правоту. До кого-то, возможно, не дошло. Или дошло позже. Но большинство нас, оболтусов, тогда приняло это. Мы хищники, Этьен. А хищник не должен лить слёзы об убиенной жертве, ибо это — его корм, его еда, его жизнь. И его семьи, детёнышей.

Завтра я буду убивать жертв, но буду убивать по праву хищника. Ягуара, загнавшего тапира. Ягуару плевать на мораль, тапир — это просто еда. И наши комрады мне дали эксклюзивное право перезагрузить собственную мораль до их, пещерной версии. В которой я не буду иметь право на жалость, ибо в их морали в принципе нет такой опции.

Нет, Этьен, — уверенно покачал я головой, — я должен сделать это сам. Не прячась за приказы. Вы, головорезы, справитесь, но вы — мясники, те самые операторы роботов на бойне. Но виновны в гибели не операторы мясоботов, а благопристойные сеньоры в ресторане, заказывающие рагу по-никарагуански. Я просто не хочу прятаться и уходить от ответственности, я САМ взвалил на себя это.

— Уважаю… Брат. Да, пожалуй, я сильно в тебе ошибался, — признал он и улыбнулся.