Фронт в тылу вермахта

НА ОСВОБОЖДЕННОЙ ТЕРРИТОРИИ

1 октября 1944 года был издан первый приказ Главного штаба партизанского движения Словакии, в котором объявлялось о том, что по решению Словацкого национального совета в Словакии действует Главный штаб партизанского движения, начальником которого является Карол Шмидке. Все распоряжения ГШПД, отмечалось в приказе, обязательны для партизанских бригад и отрядов, действовавших на территории Словакии.

Приказом вводились удостоверения личности для партизан, а также определялся порядок вступления новых бойцов в партизанские отряды. Партизан, подчеркивалось в документе, должен быть образцом гражданских и военных качеств, достойно представлять добровольческую партизанскую армию, которая борется за лучшее будущее своего народа. Не только героическими делами, но и своим поведением бойцы партизанских отрядов должны завоевать доверие широких слоев чехословацких трудящихся. Приказ обязывал каждого партизана дорожить добрым именем народного воина, сохранять в чистоте идеалы, за которые идет борьба.

Командирам бригад и отрядов предлагалось выслать в Главный штаб партизанского движения постоянных связных, а также регулярно направлять в ГШПД боевые донесения и разведывательные сводки.

В Главном штабе вводились новый режим работы, пропуска, устанавливалось круглосуточное дежурство.

Вслед за этим 4 октября был издан еще один приказ, которым определялись состав и структура Главного штаба партизанского движения. Вместо 250 человек в нем осталось лишь 28. Остальной офицерский состав возвращался в армию. Обязанности оставшихся были пересмотрены пли уточнены. Теперь каждый отвечал за конкретный участок, имел определенный круг дел. Подполковник Бранислав Маница оставался первым заместителем Карола Шмидке. Майор Владимир Дакснер, второй заместитель, назначался начальником отдела кадров. Оперативным отделом продолжал руководить капитан Цирил Кухта. Материальным снабжением стал ведать капитан Штефан Ганус. Вводились автотранспортная, техническая, санитарная, интендантская и другие службы.

Это был небольшой, но деловой штаб, который мог более успешно влиять на положение дел на фронтах борьбы, состояние партизанских бригад и отрядов. В штабе оставались наиболее нужные люди.

Следующим практическим шагом было уточнение численности и дислокации партизанских сил. Мне хотелось самому увидеть, каково их состояние, познакомиться с руководящим составом бригад и отрядов, а тех, с кем не удастся встретиться, узнать хотя бы по их донесениям, переписке с ними. Необходимо было составить более или менее полную картину боевых дел, скоординировать деятельность партизан в масштабе всего повстанческого района, усилить отпор фашистам, попытаться удержать освобожденную территорию хотя бы еще в течение месяца в надежде, что части Красной Армии все же смогут пробиться к восставшим. Нужно было предусмотреть также возможные варианты использования партизанских сил в зависимости от изменения обстановки, чтобы при любом повороте событий партизанская армия, действующая в Словакии, оставалась боеспособной и могла продолжать борьбу, даже если бы ей не удалось вместе с повстанческими частями отстоять освобожденную землю.

В один из дней Маница представил список партизанских бригад и отрядов, оборонявших повстанческую территорию. Согласно этому списку, на освобожденной территории находились 21 партизанская бригада и отряд, насчитывавшие свыше 11 тысяч бойцов. Список был далеко не полным, так как не включал партизанские силы, действовавшие в Словакии в тылу гитлеровских войск, да и, как оказалось, в него не были занесены многие отряды, находившиеся на повстанческой территории, о чем Главный штаб партизанского движения не имел сведений. Даже по данным Украинского штаба партизанского движения, с которыми меня познакомил Строкач, в Словакии в конце сентября 1944 года действовало более 34 партизанских бригад и отдельных отрядов, общей численностью около 17 тысяч человек.

В списке бригад и отрядов, представленном Маницей, выделялись наиболее крупные формирования, которыми командовали П. Величко, А. Егоров, Е. Волянский, Л. Калина, Э. Биелик, В. Карасев, Ф. Гагара и другие чехословацкие и советские командиры. В состав этих бригад входило более половины партизан, на пх счету было и больше всего боевых успехов, они составляли главную силу партизанского войска. Поэтому, выбирая маршрут очередной поездки, я не случайно оказался в селе Гарманце к северу от Банска-Бистрицы, где находился штаб партизанской бригады, которой командовал капитан Алексей Егоров.

Алексей Семенович Егоров познакомил меня с руководящим составом бригады, а затем подробно рассказал о своем соединении, которое, подобно бригаде Петра Величко, возникло из организаторской группы, десантировавшейся в Словакию в начале августа 1944 года. Войну Егоров начал в отряде специального назначения Черноморской группы войск. Затем руководил одной из диверсионных групп в прославленном партизанском соединении А. Ф. Федорова, действовавшем на Украине.

Бригада Егорова, насчитывавшая 3080 партизан, дралась с врагом на довольно обширной территории, обороняя Турчанские долины в Больших Фатрах. Партизаны бригады вместе с повстанческими подразделениями Словацкой армии вступили 29 августа 1944 года в Банска-Бистрицу. Отличились они и в боях у Вруток, у Мартина и под Телгартом. В результате этих и других боев, а также диверсионной деятельности на 1 октября 1944 года партизаны бригады уничтожили около 1500 солдат и офицеров противника, 8 танков, 26 орудий.

— В последнее время напор врага стал слабее, — сказал Егоров, — часть сил противник перебросил в Карпаты, чтобы задержать наступление советских войск. Но бои местного значения продолжаются по всему периметру освобожденного района.

Вместе с Егоровым мы проехали на позиции партизан. Осмотр их оставил благоприятное впечатление. В долинах и на горных высотах оборона была организована эшелонированно — в три-четыре линии. На наиболее вероятных направлениях наступления противника были устроены завалы, дороги заминированы, соответствующим образом расставлены противотанковые средства и пулеметы.

— Сейчас мы партизаны лишь по названию, — пояснил Егоров, — а по существу — полевые войска. Опыт боев показал, что в создавшейся ситуации нужно иметь крепкую, неприступную оборону и тактику партизанских действий сменить на тактику регулярных войск. У нас есть свои склады. В каждом батальоне оборудован медицинский пункт. Действует эвакогоспиталь бригады, который оборудован на высоте «Крышна».

Рассказывая о медиках, Егоров отметил исключительную самоотверженность словацких врачей, медицинских сестер, санитаров. Из партизанок-словачек, добровольно вступивших в бригаду, было подготовлено на специально организованных курсах 28 медицинских сестер. С первых дней восстания медицинский персонал оказался в самом пекле боев.

— Не могу не отметить подвиг наших партизанских санитарок. Одна из них, Юлия Главкова, в бою у Мартина вынесла из-под огня восьмерых раненых. Потом сама получила ранение, но осталась на поле боя, оказывая помощь другим, пока все раненые не были перенесены в безопасное место.

С особой гордостью Алексей Семенович говорил о системе связи между батальонами, отрядами, а также между штабом бригады, Главным штабом партизанского движения и штабом повстанческой армии.

— Голиан и его подчиненные сомневались, что это нам удастся сделать. Они прямо заявляли, что в сложных горных условиях создать такую систему связи невозможно. Но мы сделали это, проведя 120 километров телефонной линии и, кроме того, используя имевшуюся связь между городами и селами.

Там, где мы побывали, враг не проявлял активности. Лишь изредка где-нибудь раздавалась автоматная или пулеметная очередь или слышался глухой выстрел из противотанкового ружья.

Вернувшись в штаб бригады, я провел совещание с руководящим составом, на котором обратил особое внимание на возможность активной, маневренной борьбы с гитлеровцами в условиях относительно стабильной линии фронта. Я рассказал товарищам, как действовали отряды истребительного полка на Северо-Западном фронте, а также некоторые партизанские бригады и отряды, находившиеся в прифронтовой полосе.

Комиссар бригады старший лейтенант Григорий Мыльников доложил, что партизаны проводят большую политическую работу среди местного населения. В бригаде выпускается партизанская газета, печатаются листовки. Широкие связи партизан с местными национальными комитетами, коммунистическими организациями, со многими людьми, настроенными антифашистски, позволяют успешно вести политическую и другую работу. Например, успехи партизанской разведки в глубоком тылу фашистов, в том числе в районе Братиславы и Праги, возможны только благодаря тесным связям с населением, которое выполняет многие поручения партизан.

Побывав в эти дни в некоторых других бригадах и отрядах, я убедился, что партизаны представляли собой сильную, сплоченную и надежную армию, которая горела желанием бить фашистов и хотела во что бы то ни стало удержать освобожденный район. Высокую оценку действиям партизан дал еще в сентябре 1944 года К. Готвальд. Он писал: «Установлено, что партизанские отряды, во главе которых стоят такие опытные советские командиры, как Величко, Егоров, Волянский, в первые дни боев несли главную тяжесть обороны на всех участках борьбы против немецких захватчиков. Без них словацкие военные части, не имевшие боевого опыта, не смогли бы устоять перед кадровыми немецкими частями, поддерживаемыми танками, тяжелой артиллерией и авиацией. Большую роль сыграли и партизанские соединения (командиры Шукаев, Ягупов (И. К. Валюта. — Авт.) и другие) в Восточной Словакии, которым удалось собрать тысячи словацких солдат, которые разошлись из своих частей вследствие натиска наступавших немцев, и включить их в организованную антинёмецкую борьбу бок о бок с партизанами».

Постепенно нам удалось наладить контакты и с некоторыми партизанскими бригадами и отрядами, находившимися во вражеском тылу вне повстанческой территории — в Восточной Словакии, Моравии и даже Чехии. Мы получили сообщения о партизанских соединениях, бригадах и отрядах, которыми командовали И. Д. Диброва, М. И. Шукаев, А. М. Садиленко, А. А. Мартынов, А. А. Снежинский, Я. Ушьяк, Ф. Гагара, Т. Пола и другие. Эти партизанские силы насчитывали также многие сотни и тысячи бойцов и своими действиями наносили серьезный урон противнику.

Все это время происходило создание новых бригад и отрядов как на базе уже существовавших, так и с помощью организаторских партизанских групп, продолжавших прибывать в Словакию на аэродром «Три дуба».

Одной из таких групп, прилетевших в Банска-Бистрицу в середине октября 1944 года, командовал майор Александр Святогоров-Зорич. Его группа явилась ядром партизанского отряда, который после сформирования прорвался в тыл немецко-фашистских войск, наступавших на освобожденный район, и развернул боевую деятельность севернее Братиславы. Как вспоминает начальник штаба бригады В. Г. Волостнов, отряд нашел надежную поддержку у словацких партизан под командованием Ф. Гагары, с которыми нередко проводились совместные боевые операции.

Партизанские организаторские группы высаживались и в других районах Словакии, а также в Моравии. На базе их возникали сильные, боеспособные партизанские отряды и даже бригады, наносившие серьезный урон врагу. В сентябре и октябре 1944 года в Словакии и Моравии десантировалось несколько таких групп, которые возглавляли К. Иванов, В. Козлов, В. /Логорита, И. Гечко-Гора, М. Савельев, Н. Дмитриев, П. Федоров, В. Киш, И. Лабунский,А. Фомин и другие, что во многом способствовало активизации партизанской борьбы, дезорганизации тыла противника, особенно на его важнейших коммуникациях.

Отличительной особенностью партизанских формирований, действовавших в Словакии, был их многонациональный состав. Основную часть добровольческой партизанской армии составляли, как я уже говорил, словаки. Могу засвидетельствовать исключительный патриотизм словаков-партизан, их высокие морально-боевые качества, преданность своей родине, идее антифашистского сопротивления, ненависть к фашистским захватчикам и их прислужникам.

Среди тех, с кем близко свела меня судьба, был командир партизанской бригады Эрнест Биелик. Родился Эрнест в многодетной семье кузнеца и ко времени захвата гитлеровцами Чехословакии работал помощником пекаря. В конце 1941 года его призвали в Словацкую армию и отправили на Восточный фронт. В 1943 году Биелик перешел на сторону Красной Армии, вступил в 1-й Чехословацкий корпус, где занимал самые различные должности, в том числе инструктора парашютнодесантной службы и командира противотанковой батареи. Высадившись в Словакии накануне восстания во главе организаторской группы, он вскоре создал одну из самых крупных партизанских бригад. Особенно отличились партизаны Эрнеста Биелика в сентябрьских боях под Телгартом, где они, несмотря на неравенство сил, вместе с другими партизанскими отрядами и повстанческими армейскими подразделениями остановили продвижение фашистов и ликвидировали опасность захвата части освобожденного района. В ходе восстания я встречался с Э. Биеликом несколько раз. Это был один из самых энергичных, волевых и дисциплинированных командиров.

В числе замечательных словацких партизанских командиров и комиссаров были Франтишек Гагара, Ладислав Калина, Людовит Кукорелли, Франтишек Мишее, Ян Репта, Антонин Шагат, Ян Ушьяк и многие другие. Разными были их судьбы, разными путями они пришли в восстание, но единым был их патриотизм, желание сражаться с фашистами, добиться независимости родины, внести свой вклад в революционные завоевания народа.

Франтишек Гагара вступил в Коммунистическую партию Чехословакии еще в 1939 году. Принадлежность к компартии, четкие классовые позиции определили его место в антифашистской борьбе. Он включился в нее с самого начала, создавал подпольные коммунистические организации, вовлекал в движение Сопротивления все больше людей. А когда гитлеровцы напали на Советский Союз, Гагара вместе с другими коммунистами Верхней Нитры провел ряд саботажных и партизанских акций. В апреле 1943 года Ф. Гагара вместе с другими патриотами организовал в горах Втачник ядро будущего партизанского отряда, комиссаром которого стал коммунист Франтишек Мишее. Этот партизанский отряд, слившись с другими отрядами, превратился с началом Словацкого национального восстания в сильную партизанскую бригаду, получившую наименование Горнонитрянской, возглавлял которую до самого конца борьбы замечательный коммунист и партизанский командир Франтишек Гагара.

Невозможно рассказать обо всех словаках-партизанах, проявивших мужество и героизм в борьбе с гитлеровскими оккупантами в ходе восстания, ставших признанными командирами и комиссарами боевых партизанских частей и подразделений. Но хотел бы назвать среди тех, кто принимал активное участие в партизанской борьбе, члена Президиума ЦК КПЧ, первого секретаря ЦК Коммунистической партии Словакии Йозефа Ленарта, члена Президиума и секретаря ЦК Коммунистической партии Чехословакии Василя Биляка, бывших председателей Словацкого национального совета Рудольфа Стрехая и Ондрея Клокоча, а также имена Йозефа Франё, Павла Гайдоша, Милоша Госиоровского, Милослава Грушковича, Йозефа Гуни, Яна Яника, Самуэля Кодая, Ивана Литвай, Елены Литвай, Павла Марцели, Александра Муха, Йозефа Новиседлака, Ондрея Павлика, Эгида Пепиха, Юрая Поволуски, Милана Репаша, Карела Страни, Франтишека Шадека, Яна Зелинки, Яна Земана. Восстание родило многих героев. Оно потребовало и многих жертв. Хочу отдать должное всем словацким партизанам, кто в трудный для родины и человечества час избрал для себя судьбу воинов-антифашистов, воинов-патриотов.

Героическая борьба словацких повстанцев нашла горячий отклик в Чехии, Моравии, вызвала в массе населения жажду помочь восстанию. Несмотря на то что гитлеровцы пытались наглухо закрыть словацкую границу, а тех, кто старался ее перейти, расстреливали, в Словакии оказалось свыше 2 тысяч чехов, добровольно влившихся в партизанские отряды и храбро сражавшихся против общего врага. Известна даже попытка перелететь из Праги к повстанцам на захваченном у оккупантов самолете. Общим боевым лозунгом для чехов стал родившийся в дни совместной борьбы призыв: «Чех — за свободу Словакии, словак — за свободу чешских земель». Многие чехи отдали жизнь в борьбе за счастье словацкого народа, будущее своей страны.

Широкая слава шла о партизанской бригаде, которой командовал чех Теодор Пола, действовавшей в тылу фашистских войск в районе Тренчин — Топольчаны — Превидза. Это была одна из самых крупных и активных партизанских бригад. Она возникла, подобно бригаде Э. Биелика, из организаторской группы, во главе которой Т. Пола прибыл из Советского Союза, где уже боролся с фашистами в рядах советских партизан.

Многочисленным был отряд советских партизан, которых оказалось в восставшей Словакии несколько тысяч. Около 500 из них составляли наиболее подготовленное и боеспособное ядро партизанских сил. Однако значение участия советских людей в Словацком национальном восстании не ограничивалось только их количеством. «Советские партизаны принесли к нам замечательный дух советских бойцов, дух ненависти к врагу, дух решимости в борьбе с фашистами, — писал после войны К. Готвальд, — советские партизаны показали чешскому и словацкому народам, как нужно бить фашистов и то, что в этой борьбе должны участвовать широкие народные массы».

Навсегда связаны с восстанием и партизанским движением в Чехословакии имена таких организаторов партизанской борьбы, как Петр Величко, Алексей Егоров, Евгений Волянский, Вячеслав Квитинский, Виктор Карасев, Всеволод Клоков, Михаил Шукаев, Алексей Садиленко, Константин Попов, Геннадий Авдеев, Иван Валюта, Дмитрий Резуто, Даян Мурзин, и многих других. Высокую оценку деятельности советских людей дал Генеральный секретарь ЦК КПЧ, президент ЧССР Густав Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании»: «Русские и украинцы сыграли в нем выдающуюся роль организаторов, опытных бойцов и командиров, на многих участках они были движущей силой и душой партизанского движения».

В Словацком национальном восстании участвовало около 800 венгерских антифашистов. Было создано несколько венгерских партизанских отрядов, которыми командовали венгр Ш. Ногради, а также советские воины Я. Кузнец, В. Козлов и другие антифашисты. С одним из них, Шандором Ногради, прибывшим в Словакию во главе организаторской группы, я познакомился в Главном штабе партизанского движения, куда он приехал, чтобы попросить у нас оружия и боеприпасов. Вместе со мной Ногради побывал у Шмидке. Договорились о координации действий венгерских отрядов, основным районом деятельности которых были южная часть Словакии и северная Венгрия.

Вспоминая об этой встрече, Шандор Ногради писал в одной из своих статей, посвященных Словацкому национальному восстанию: «На второй или третий день после моего прибытия на словацкую территорию я установил связь со штабом словацкого партизанского движения, с товарищами Шмидке и Асмоловым. Они очень помогли мне советом и оружием. Как одно из самых ярких осталось у меня воспоминание об искренней дружбе и братстве, которые родились в совместной борьбе венгерских, словацких и советских партизан».

Сильный отряд составляли французы. Вспоминает начальник разведки бригады, которой командовал Величко, капитан Ю. Е. Черногоров: «Хочется рассказать о том, как у нас в бригаде появился французский отряд численностью до 200 человек. Местные патриоты сообщили, что связные из Венгрии обещают переправить в Словакию к партизанам французских военнопленных, бежавших из лагерей. До них дошли слухи о разрастающемся партизанском движении, и они пожелали сражаться с ненавистным врагом на земле Чехословакии. Небольшая избушка лесника Лацо Фриммля у города Мартина стала для французских патриотов родным домом. По два, по три принимали их словацкие связные на вокзале, затем как живую эстафету переправляли к Фриммлям, а оттуда к нам в горы. Вскоре в составе нашей бригады был создан французский батальон имени Леклерка под командованием капитана Жоржа де Ланнурьена. Помнятся имена офицеров Рене Пикарда, Мишеля Ардитти, Петита Юрманда, Филиппа Корнелли, Роберта Рингенбаха, Альберта Пуппета, Жанна Ламарка и многих других храбрых французских воинов. О создании этого батальона мы доложили штабу, оттуда сообщение пошло в Москву, Париж, и спустя несколько дней французы, а вместе с ними чехословацкие и советские друзья праздновали замечательное событие. По французским законам офицер, попавший в плен к врагу, лишается воинского звания. Но здесь в виде исключения за то, что французы, вступив в партизанское соединение на чехословацкой аемле, продолжают борьбу с немцами, Шарль де Голль специальным указом восстановил всем нашим партизанам-французам воинские звания».

Французские патриоты были не только в составе бригады Величко, но и в других партизанских бригадах и отрядах. Следует отдать должное французским воинам — они храбро сражались с фашистами. В боевых донесениях не раз встречались сообщения о героизме французских партизан. Особенно они проявили себя в боях у Стречно, где им ныне воздвигнут памятник.

Всего в Словацком восстании участвовало около 400 французов, 107 из них пали смертью храбрых. С командиром французских партизан Жоржем де Ланнурьеном мы познакомились лично уже после войны. А Рене Пикард подарил мне свою книгу «И, снова мы встретились с врагом», в которой он вспоминает об участии французских воинов в партизанской борьбе на территории Словакии.

: Среди партизан было немало немецких антифашистов. В Гельницком районе партизанский отряд из немцев-антифашистов организовал коммунист В. Мюллер. Этому отряду, насчитывавшему 80 бойцов, было присвоено имя Эрнста Тельмана. В местечке Цах, нынешний Малинов, к восставшим словака^м присоединилось еще 96 партизан немецкой национальности, которые участвовали во многих боях. Всего в Словакии сражалось несколько сот немецких антифашистов, главным образом шахтеров, металлистов и рабочих деревообрабатывающей промышленности. А когда повстанцы ушли в горы, на их сторону стали переходить и военнослужащие вермахта.

В номере от 28 сентября 1944 года, то есть в дни, когда в Словакии уже свирепствовал фашистский террор и банды СС убивали лучших сынов и дочерей словацкого народа, газета ЦК Компартии Словакии «Правда» писала: «Но есть и другие немцы. Это — немецкие антифашисты, немецкие коммунисты или демократы, которые сами сильно пострадали от нацистских террористов и которые уже много лет, вплоть до сегодняшнего дня, ведут борьбу на нашей стороне. Смешивать этих немцев с немецкими фашистами, проявлять к ним ненависть только из-за их национальной принадлежности было бы выражением мертвящего шовинизма, которому в наших рядах, в рядах словацких антифашистов, нет места».

Немецкие партизаны были полноправными бойцами в бригадах и отрядах. Они дрались с фашистами, как и подобает воинам-интернационалистам.

Почти во всех партизанских бригадах и отрядах можно было встретить поляков. Польский партизанский отряд, а также смешанная советско-польская группа, прибывавшая в Словакию с территории Польши, сражались в бригаде Егорова и соединении В. Карасева. Были поляки и в других бригадах и отрядах. По имеющимся данным, в рядах партизан находилось не менее 100 польских антифашистов. Действительное число поляков, принявших участие в вооруженной борьбе словацкого народа, думаю, было гораздо больше.

Одним из них был Станислав Вронский — заместитель по разведке в партизанской бригаде имени Александра Невского, которая пришла в Словакию из Польши в конце июля 1944 года. Эта бригада защищала освобожденную территорию возле города Крупины и в других районах Словакии. Несколько раз Вронский появлялся в Главном штабе партизанского движения для решения различных вопросов. Он в совершенстве знал несколько языков, в том числе и немецкий, и был замечательным разведчиком и командиром. Вронскому поручались в бригаде самые ответственные задания. В ходе восстания он организовал шесть партизанских отрядов, влившихся в бригаду. Вместе с другими партизанами Вронский совершил дерзкое нападение' на школу немецкой разведки, в результате которого было уничтожено 93 фашистских диверсанта и 79 взято в плен, а также захватил документы в штабе немецкого генерала Шульца.

Партизанами были и многие болгарские антифашисты, главным образом студенты, учившиеся в высших учебных заведениях Словакии. Еще в 1940 году они создали подпольную организацию, установившую связь с антифашистским движением в Братиславе. Болгарские студенты тайно издавали журнал «Антифашист». Включенные в Нитрянскую партизанскую бригаду, которой командовал Г. Д. Авдеев, болгарские партизаны в основном действовали в окрестностях Златы Моравца, Топольчан и Нове Бани. Они минировали железнодорожные пути, уничтожали мосты, поджигали склады, участвовали в нападениях на фашистских солдат и офицеров. Вместе с Нитрянской бригадой болгарские партизаны совершили прорыв линии фронта на Гроне, а затем в рядах Красной Армии сражались против гитлеровских захватчиков. В память о погибших во время восстания болгарских партизанах в Братиславе воздвигнут памятник, на котором высечены слова Христо Ботева: «Тот, кто пал в борьбе за свободу, не умрет никогда!»

В партизанских отрядах сражались югославские граждане. Большей частью это были югославские военнопленные, бежавшие из лагерей Германии, Венгрии или из венгерской армии, в которую они мобилизовывались. Значительной фигурой при организации обороны в районе Турца был югославский офицер Илья Деретич. В партизанских бригадах и отрядах насчитывалось свыше 100 югославов, участвовавших в боевых действиях против гитлеровцев с первых дней восстания.

С общим врагом сражались австрийские антифашисты — рабочие из Австрии, солдаты из немецкой армии. Словацкая газета «Правда» 21 сентября 1944 года сообщала, что на освобожденную территорию Словакии перешли некоторые австрийские рабочие, «чтобы помочь нам в борьбе против гитлеровских захватчиков». Австрийцы находились также в партизанских отрядах, действовавших в горной части Погронья.

Были среди партизан румыны, бельгийцы, голландцы, итальянцы, испанцы, греки — бывшие военнопленные, рабочие, мобилизованные на принудительные работы, лица, включенные в состав немецкой или венгерской армий.

Международная солидарность, которая скрепляла партизанские силы, действовавшие в восставшей Словакии, имела свои исторические корни, была тесно связана с революционными силами, представленными коммунистами, которые освящали борьбу с фашизмом идеей борьбы за новые отношения между народами.

Идеи интернационализма проявлялись и в названиях бригад и отрядов, которые большей частью носили имена передовых представителей народно-освободительной борьбы в прошлом и видных современных деятелей международного революционного рабочего движения. То, что в Словацком национальном восстании участвовали в схватке с фашизмом вместе со словаками представители 27 народов, свидетельствует о великой объединяющей силе идей международной солидарности и интернационализма, доказывает возможность преодоления и в современных условиях многих противоречий и расхождений во имя общих целей.

6 октября 1944 года стало известно о том, что советские войска вместе с 1-м Чехословацким армейским корпусом преодолели Главный Карпатский хребет, овладели Дуклинским перевалом и вступили на землю Чехословакии. Это сообщение было воспринято в Главном штабе с большой радостью. Оно благотворно подействовало на настроение повстанцев, в том числе партизан. В штаб звонили из бригад и отрядов, перепроверяя новость, а получив подтверждение, прямо в телефонную трубку кричали: «Ура!»

В этот день Главный штаб партизанского движения издал первую оперативную сводку, в которой, в частности, говорилось:

«Кралева Легота. 5.Х.44. Погронский партизанский отряд провел 5 октября 1944 г. в 19.30 силой до 70 человек нападение на Липтовский Градок. Немецкий гарнизон бежал в Липтовский Святой Микулаш. Захвачено до 3 тысяч литров бензина, вагон различного продовольствия и др.

Яворники. На Яворниках находится партизанский отряд до 300 человек. Ищут связи и боеприпасы…»

Поступили из бригад и отрядов и первые разведсводки. В одной из них, присланной Величко, сообщалось:

«Данные французского отряда. В Банска-Штявница, Колпахи, Святой Антол имеется до батальона немцев, 3 танка, 2 бронемашины.

Левице, Шахи. В ночь на 12.Х. через Левице на Шахи прошло до 200 автомашин пехоты.

Данные отряда имени Суворова. В районе обороны партизанского отряда действий противника не отмечено.

Район Лученец. Противник располагает до 1000 вооруженных солдат. Имеются неуточненные данные, что противник готовит наступление на Римавскую Соботу…»

Все большее число бригад и отрядов, защищавших освобожденный район, переключалось на активный метод борьбы. Оставляя часть сил для обороны, партизаны стали выделять маневренные группы для контратак, а также для партизанских действий в ближайшем тылу врага. По 30—100 человек, а иногда и меньше, партизаны, вооруженные, автоматами и пулеметами, уходили ночью за оборонительную линию на двое-трое суток и, удалившись на 5—10 километров, устраивали засады около дорог, совершали внезапные ночные нападения на гарнизоны, штабы, обозы и склады врага. Особенно активно стали действовать в тылу врага партизаны из бригад П. Величко, А. Егорова, Э. Биелика и некоторых других.

В Главный штаб приходили сообщения и об усилении партизанской борьбы вне освобожденной территории. Бригады под командованием М. Шукаева, А. Садиленко, В. Квитинского, Т. Полы, Я. Ушьяка и других советских и чехословацких командиров день ото дня усиливали удары по гарнизонам и штабам врага, по его коммуникациям. Так, только бригада В. Квитинского, согласно сохранившемуся в архиве отчету, в октябре провела 33 боевые операции, в том числе нападение на гитлеровский гарнизон в Вондришеле, подрыв нескольких воинских эшелонов близ Попрада, налеты на вражеские автоколонны. Рос боевой счет и других бригад и отрядов, бивших фашистов по всей словацкой земле.

В первых числах октября прибыл обещанный Строкачем радиоузел. До этого мы пользовались передатчиком и приемником чехословацкого производства, выделенными начальником войск связи повстанческой армии майором Марко для Главного штаба партизанского движения.

Теперь у ГШПД появился свой радиоузел. Вместе с ним в Словакию прибыл заместитель начальника отдела связи Украинского штаба партизанского движения инженер старший лейтенант Игорь Верович Акаловский, энергичный и высококвалифицированный специалист, хорошо знавший радистов, находившихся в бригадах, которые действовали в Словакии. Это в значительной мере облегчало задачи Главного штаба по организации связи с подчиненными ему партизанскими силами.

Радиоузел был полностью укомплектован опытными кадрами, оснащен новейшей партизанской радиоаппаратурой. Начальником радиоузла был лейтенант Иван Курдюмов, старшим радиооператором Леонид Викторов, вторым радиооператором Наталья Беляева (Тележкина). С ними находились радиомастер Михаил Кулик, бывший до этого радистом в одном из партизанских отрядов, и радиомастер Афанасий Гаркушенко, также прошедший школу партизанской радиосвязи в тылу врага.

Буквально с первых дней наши радисты установили связь с руководством Компартии Чехословакии, находившимся в Москве, Украинским штабом партизанского движения в Киеве, со штабами партизанского движения при Военных советах наступавших в Карпатах 1-го и 4-го Украинских фронтов, а также с 16 бригадами и отрядами. Правда, в это время, когда большинство партизанских бригад и отрядов участвовало в обороне повстанческой территории в Центральной Словакии, радио не являлось главным средством связи ГШПД с ними. В большинстве случаев переговоры велись по телефону, использовались также для передачи указаний и донесений посыльные на автомашинах и мотоциклах. Однако доля радиосвязи все же была значительной. Всего на территории Словакии действовало пять радиоузлов, четыре из которых находились в бригадах. Радиостанции имелись также во всех бригадах и многих отрядах.

Вместе с радистами в Главном штабе партизанского движения появились опытные специалисты минноподрывного дела майор Ю. Г. Филатов, старший лейтенант М. Е. Клоков, техник-лейтенант 3. П. Седненков. Они также прибыли по распоряжению начальника УШПД генерала Т. А. Строкача. Так при Главном штабе партизанского движения Словакии возникла еще одна служба— диверсионная, которой стал руководить майор Ю. Г. Филатов.

В исключительно короткий срок в селе Буякове близ Брезно советские специалисты организовали курсы по подготовке минеров-диверсантов. На курсы отобрали лучших партизан-добровольцев. Одновременно при Главном штабе была создана оперативная группа из высококвалифицированных специалистов-подрывников, в разное время десантировавшихся в Словакии. Этой группе поручались задания непосредственно Главного штаба партизанского движения по организации диверсий на коммуникациях врага. С 9 по 25 октября 1944 года — с момента создания группы и до ухода ее в горы — ею были взорваны железнодорожный тоннель около Млинки в районе Елшавы, несколько железнодорожных мостов пролетом 30 метров каждый близ города Тисовец, заминирована спецприбором дорога Будча — Гронска-Брезница, а также выполнены другие ответственные задания.

Оборона повстанческой территории требовала массового применения минных заграждений, однако минноподрывной техники не хватало. Выпуск противотанковых мин на освобожденной территории составлял всего 300 штук в сутки.

На диверсионной службе ГШПД лежала задача обеспечения минноподрывной техникой партизанских бригад и отрядов. Это был острый вопрос. В нашем распоряжении находилось очень небольшое количество мин, взрывателей и тола. Пришлось принимать меры по обеспечению партизан взрывчаткой и минноподрывной техникой из местных ресурсов. Со складов повстанческой армии получили 10 тонн тола в порошке и около 300 штук противотанковых мин. 3 тонны астралита — взрывчатого вещества типа аммонита, 1 тысячу мин и 5 тысяч капсюлей-детонаторов предоставила в распоряжение партизан дирекция рудников в районе деревни Цирк. Все это распределили между партизанскими бригадами и отрядами.

Произведя обследование двух заводов, выпускавших противотанковые мины, наша диверсионная служба предложила командованию повстанческой армии организовать массовый выпуск деревянных мин по типу советских с соответствующими взрывателями. Технические возможности позволяли сделать это, образцы мин были представлены. Но по разным причинам их было выпущено очень мало.

В один из дней вместе с майором Цареградским я поехал на аэродром «Три дуба», чтобы поближе познакомиться с жизнью повстанческого аэродрома, который связывал восставших с Советской страной.

Нас встретил полковник Борис Федорович Чирсков, который вместе с оперативной группой прибыл в Словакию почти сразу после начала восстания — в первых числах сентября 1944 года. Эта группа обеспечивала работу «воздушного моста». Вместе с Б. Ф. Чирсковым на аэродроме «Три дуба» находились 12 советских военнослужащих и около 150 словацких солдат, обеспечивавших прием и отправку самолетов, их разгрузку и погрузку, а также приводивших в порядок после бомбежек взлетно-посадочную полосу.

О себе Чирсков рассказал, что войну начал с первых ее дней. Был командиром тяжелой бомбардировочной эскадрильи, затем командовал тяжелым бомбардировочным авиационным полком. Воевал под Москвой, в основном бомбил аэродромы противника. Приходилось летать и к партизанам. Полк сбрасывал продовольствие и боеприпасы конному корпусу генерала Белова, рейдировавшему по тылам врага. В один из таких вылетов в районе города Дорогобужа самолет, который пилотировал Чирсков, был подбит, а сам он ранен. Спасли свои же летчики: совершили посадку на территории, занятой врагом, и вывезли его на Большую землю.

Как рассказал Чирсков, «воздушный мост» между Советским Союзом и восставшей Словакией был создан по решению Советского Верховного Главнокомандования, а его организация возложена на дальнюю авиацию. Он, Чирсков, является заместителем командира 53-й авиационной дивизии, которая непосредственно обеспечивает доставку в Словакию людей и грузов. «Воздушный мост» работает бесперебойно. В иные дни, а точнее ночи, аэродром принимает до 80—100 самолетов. Из-за необходимости соблюдения светомаскировки используется предельно малое количество огней на летном поле, что, безусловно, осложняет работу. Важно также быстро разгрузить прибывающие машины, чтобы они могли сразу улететь обратно. Самолеты приходят обычно «волнами» по 15–20 машин на протяжении всей ночи. «Конвейер» работает как хорошо отлаженный механизм.

На «Три дуба» доставлялись стрелковое оружие, минометы, артиллерия, автотранспорт, противотанковые ружья, тяжелые пулеметы, боеприпасы и многое другое военное снаряжение. Несколько дней назад стала прибывать чехословацкая воздушно-десантная бригада со всем вооружением, в том числе артиллерией. Однако полетам мешала плохая погода. Вот и сейчас из-за ненастья задерживается переброска бригады. Самолеты «сидят» во Львове.

Тут же мы решили вопрос о распределении грузов, прибывавших из СССР для партизан и повстанческой армии. Этим стала заниматься оперативная группа во главе с майором М. Цареградским, который непосредственно подчинялся начальнику Главного штаба партизанского движения Словакии К. Шмидке.

В эти дни я несколько раз встречался с Каролом Шмидке для обсуждения возникавших вопросов, и всякий раз он сетовал на то, что из-за чрезвычайной занятости не может уделять Главному штабу партизанского движения столько времени и сил, как этого требует обстановка, и просил меня смелее вмешиваться в дела штаба, самостоятельно принимать те или иные, не требующие его вмешательства решения. И я не удивился, когда в одной из встреч Шмидке предложил мне быть не советником, а его первым заместителем, то есть, по сути, непосредственно заниматься многими вопросами, которые лежали на Главном штабе партизанского движения, связанными прежде всего с оперативным руководством партизанскими силами.

— Возьмите эти заботы на себя, товарищ Асмолов, — сказал Шмидке, — у вас большой опыт руководства партизанской борьбой, вам не надо отвлекаться на те дела, которыми я так загружен.

6 октября 1944 года был издан приказ, которым я назначался первым заместителем начальника Главного штаба партизанского движения Словакии. Подполковник Маница, бывший первый заместитель Шмидке, стал его заместителем по финансовой и материальной части.

Именно в эти дни у меня произошла встреча с заместителем председателя Компартии Словакии и членом Президиума Словацкого национального совета Густавом Гусаком, возглавлявшим одновременно ведомство внутренних дел Словацкого национального совета. Встреча состоялась в доме, где работал и жил Г. Гусак. Мы пришли к нему вместе с майором Цареградским.

Густав Гусак горячо говорил о роли коммунистов в подготовке и ходе восстания, значении участия их в работе Словацкого национального совета и Совета по обороне Словакии. Он назвал Словацкий национальный совет «революционным парламентом». Оказалось, что почти половина его членов — 24 из 50 — являются коммунистами, представляющими так называемый «левый блок» в восстании, в который входят объединившиеся в сентябре 1944 года в единую коммунистическую партию коммунисты и социал-демократы. Так называемый «гражданский» лагерь представляют все остальные политические силы восстания, в том числе и настроенная антифашистски национальная буржуазия. Эти силы имели в Совете также 24 места. Два места были отданы представителям восставшей армии.

— Если руководитель того или иного ведомства в корпусе уполномоченных в Словацком национальном совете является коммунистом, — говорил Г. Гусак, — то его заместитель представляет другой блок и наоборот. Таким образом, коммунистам удается активно влиять на все дела, которыми занимается Совет, в том числе и на ход вооруженной борьбы по защите повстанческого района. Коммунистическая партия имеет своих представителей на всех участках — в местных национальных комитетах, на заводах и фабриках, в партизанских штабах и формированиях и т. д. Без преувеличения можно сказать, что именно коммунисты являются душой восстания. Большинство народа идет за ними.

Особенно подробно Густав Гусак рассказал нам о работе органов безопасности восстания, руководство которыми возложено на него. В целом органы безопасности восстания справляются со своими задачами — помогают национальным комитетам поддерживать порядок и обеспечивать безопасность повстанческой территории.

Помимо представителей органов безопасности охрану порядка и безопасность на освобожденной территории, как выяснилось, осуществляли созданные местными национальными комитетами подразделения милиции, вооруженные формирования из населения. Они несли патрульную и сторожевую службу в городах и селах, следили за правопорядком, помогали армии и партизанам в боевых действиях, если противник угрожал занять тот или иной район.

Для охраны государственных интересов, борьбы с фашистскими агентами, шпионами в ведомстве внутренних дел был создан специальный отдел. В основном в нем работали коммунисты. Руководил им Йозеф Лиетавец, по словам Густава Гусака, человек беспредельно преданный делу восстания, революционной борьбе народа.

— Это очень нужный отдел, — заметил Густав Гусак. — На освобожденной повстанцами территории есть люди, для которых победа над врагом — не самое главное. Находятся тут и наши политические враги, и те, кто пытается свести с кем-то счеты, стремится обогатиться, есть и жулики, спекулянты, просто морально неустойчивые элементы.

Поднявшись из-за стола, Гусак прошелся по комнате:

— Есть у нас и анархистски настроенные личности, убежденные, что свобода пришла лишь для того, чтобы они могли делать, что им захочется, брать, что понравится. Поэтому мы не можем оставаться безразличными к соблюдению революционной дисциплины и порядка.

Закончив говорить, Гусак обратился ко мне:

— Я слышал, что вы с самого начала войны занимаетесь организацией партизанской борьбы и ее руководством. А кем вы были до войны?

Я ответил, что незадолго до начала войны был направлен на чекистскую работу в войска.

— Тогда вы, — заключил Г. Гусак, — безусловно, понимаете меня, когда я говорю о необходимости революционной бдительности и законности.

Многое из того, что было сказано Густавом Гусаком во время этой встречи с нами, советскими офицерами, прибывшими помогать восставшим, изложено в его книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании». В заключение хотел бы привести отрывок из статьи Густава Гусака «Революционный порядок», опубликованной 26 сентября 1944 года в газете ЦК Компартии Словакии «Правде»:

«У революции свои собственные законы. Она ликвидирует один режим и тут же создает новый. Уничтожает старые законы и учреждает новые. Ликвидирует полицейскую систему прежнего режима и вводит революционный порядок. Потому что каждый переворот, любое народное движение и любая революция свелись бы к анархии, если бы они не создавали прочные основы порядка, нового порядка, отвечающего идейному содержанию переворота…

Наш рабочий, крестьянин и большая часть интеллигенции честно выполняют свой долг. Работая не только в рабочее время, они вносят свой вклад в скорую победу…

Революционный порядок — это порядок, который идет на пользу всему нашему народу. Ему должно подчиняться и его должно соблюдать все население. Тем самым будут искоренены самовольные выходки и станет невозможной деятельность злонамеренных лиц».

Спустя несколько дней после встречи с Густавом Гусаком разведывательный отдел ГШПД с согласия Карола Шмидке стал осуществлять и контрразведывательные функции, превратившись таким образом в орган, наделенный особыми полномочиями. Непосредственно борьбой с агентурой врага, пытавшейся проникнуть в партизанские силы, занимались подпоручик Штефан Шебеста, Штефан Зуберец и Йозеф Мосоряк.

Время от времени в Главный штаб партизанского движения поступали сообщения об убийствах отдельных командиров партизанских отрядов, грабежах, задержаниях гитлеровских шпионов, о подрывной деятельности словацких фашистов — гардистов. Нередко поступали доклады о том, что из Братиславы и других мест вражеской агентуре по радио передавались указания, которые ловили наши радиоприемники. А в один из дней ко мне пришел взволнованный Рашла и доложил:

— Совершено нападение неизвестными лицами на нашу радиостанцию в Мыте над Дюмбером. Радист убит, партизанские часовые ранены.

Самое печальное состояло в том, что это случилось не в тылу гитлеровских войск, а на освобожденной повстанческой территории. Расследование этого случая показало, что гитлеровцы с самолета сбросили своих диверсантов неподалеку от радиостанции. По подложным документам они проникли к партизанам, жили несколько дней с ними, а затем в удобный момент совершили свое злодеяние.

В ночь на 7 октября 1944 года на повстанческую территорию прибыл новый командующий восставшей Словацкой армией дивизионный генерал Рудольф Виест. Он прилетел из Москвы, где находился с конца августа 1944 года в составе чехословацкой правительственной делегации.

10 октября генерал Виест впервые выступил на заседании Словацкого национального совета.

— Я знаю, что меня ожидает тяжелая роль, — заявил он. — Я не хочу ничего обещать, кроме того, что я изо всех сил стремлюсь честно выдержать испытание. Я верю, что это мне удастся… И желаю, чтобы Словацкий национальный совет ту поддержку, которую он оказывал армии, оказывал и в дальнейшем, постоянно стоял за нее и во всех ее делах был ее помощником.

В один из дней середины октября Шмидке, встретив меня в штабе, сказал, что со мною хочет увидеться генерал Виест. Встреча состоялась в зале перед кабинетом Виеста, где обычно проходили заседания Совета по обороне Словакии. Мы оказались одни, и разговор, как говорится, проходил с глазу на глаз.

Указав на два кресла, стоявшие у небольшого столика, Виест пригласил меня сесть.

— Я хотел, пан полковник, — начал Виест, — выяснить вашу точку зрения на дальнейший ход событий, а также урегулировать некоторые вопросы между партизанами и армией.

Поднявшись, Виест подошел к карте, висевшей на стене.

— Обратите внимание, пан полковник, — продолжал он, — вог это свободная территория Словакии, вот немцы, а вот тут наступают части Красной Армии. Как видите, расстояние не так уж велико и все время сокращается… Вы полагаете, Красная Армия сумеет пробиться к нам?

— А какова цель вашего прибытия в Словакию? — вопросом на вопрос ответил я.

Виест пояснил:

— Я послан лондонским правительством командовать повстанческой армией и партизанскими силами в Словакии.

— Насколько мне известно, партизаны подчиняются Главному штабу партизанского движения Словакии, — заметил я, — а этим штабом руководит товарищ Шмидке.

— Однако согласитесь, — возразил Виест, вернувшись на свое место и удобно усевшись в кресло, — целесообразнее сосредоточить командование в одних руках. Вы человек военный и понимаете, что такое управление войсками. Надеюсь, вы получили приказ маршала Конева.

Я подтвердил, что приказ получен, но уже имеется и ответ из Москвы на запрос представителей Компартии. Главному штабу партизанского движения рекомендуют, как это и делается, согласовывать с военным командованием оперативные вопросы, не входя к нему в прямое подчинение.

Выяснив вопрос о руководстве партизанскими силами, мы стали говорить об армии, о том, как она воюет. Я рассказал о своих впечатлениях, оставшихся после посещения некоторых частей и подразделений в боевых группах, посетовал, что этим частям и подразделениям не хватает твердого руководства.

— Но армия все же сражается, — возразил Виест, — она в основном удерживает свои позиции.

— Однако действия войск могли бы быть, на мой взгляд, более активными.

— Вы полагаете?.. Но у нас не хватает оружия.

— Партизаны воюют тем же оружием, что и армия, — заметил я, — но они теперь все больше тревожат тылы противника, проникая через его оборону.

— Словацкие солдаты не приспособлены к партизанской войне.

— Это не совсем так. В наших партизанских отрядах сражается немало словацких военнослужащих, и они вместе с другими совершают дерзкие вылазки за линию повстанческого фронта. К тому же, как мне думается, следует предусмотреть возможности перехода всей повстанческой армии на партизанские методы борьбы, если не удастся удержать освобожденную территорию.

— Вы думаете, ваши войска не сумеют пробиться к нам?

— Я бы не исключал худшей ситуации.

— У меня несколько иные данные, — отозвался Виест. — Недавно я получил телеграмму из Лондона. В пей сообщается: переход советских и чехословацких войск через Карпаты создает именно ту ситуацию, на которую у нас только и есть надежда. Господин президент Бенеш призывает нас выдержать еще немного до установления контакта с Красной Армией, который, как он полагает, может произойти в ближайшее время. Советские войска также успешно продвигаются в направлении к Будапешту в Венгрии.

— И все же, — ответил я, — на войне нужно быть готовым ко всему и иметь на всякий случай запасной вариант.

— В Лондоне смотрят на положение дел более оптимистично, — улыбнулся Виест. — К тому же нам начинает поступать помощь не только из СССР, но и от наших западных союзников. Мне сообщили, что на днях на аэродром «Три дуба» прибыло несколько американских «летающих крепостей» с оружием и боеприпасами.

Я обратил внимание на то, что несколько американских самолетов, совершивших пока, как мне известно, единственный рейс в Словакию, доставили не так много оружия: несколько безоткатных базук, небольшое количество боеприпасов. В основном же они привезли различные консервы, спиртное, жевательную резинку.

— Это не совсем то, что нужно повстанцам.

— Самолеты должны прибывать еще, — уверенно сказал Виест.

— И все же, — заметил я, как говорят у нас, русских, на бога надейся, а сам не плошай. Если наступление советских войск задержится, а по сведениям, которыми я располагаю, это не исключено, то армии и партизанам, пан генерал, придется уходить в горы. Если вы в самом деле хотите знать мою точку зрения на дальнейший ход событий, то я бы не исключал это. На всякий случай нужно закладывать в горах базы с продовольствием и оружием. Это не повредит.

— Я думаю, мы выдержим, пан полковник, но мы подумаем над тем, что вы сказали.

К концу беседы, продолжавшейся около двух часов, Виест попросил меня помочь окруженной у Гронской Дубравы, близ Зволена, одной повстанческой части.

— У вас там есть партизанские силы?

— Да, там находится отряд Трояна, человек триста.

Тут же я написал Трояну записку-распоряжение о помощи и передал ее в штаб через адъютанта генерала Виеста, которого тот вызвал.

В книге чехословацкого историка Ч. Аморта «СССР и освобождение Чехословакии», изданной в 1976 году в Советском Союзе, есть строки, посвященные нашей встрече с генералом Рудольфом Виестом: «Для устранения разногласий между партизанами и армейским командованием было решено рекомендовать генералу Виесту пригласить в свой штаб полковника Асмолова и назначить его советником по партизанским делам… Подчинение полковника Асмолова генералу Виесту длилось, однако, недолго».

Досадная неточность. Советником Виеста «по партизанским делам» я никогда не был и в его подчинение не входил ни на минуту.

На границе освобожденного района продолжались большие и малые бои. Еще 3 октября 1944 года одна из боевых групп фашистских частей, «Шилл», заняла Святой Криж над Гроном (ныне Жиар над Гроном), вынудив повстанцев отступить к западным склонам Кремницких гор на новые оборонительные позиции. На этом участке создалась угроза прорыва фашистских войск в направлении Зволена и далее в глубь обороны к одному из важнейших мест повстанческой территории — аэродрому «Три дуба», через который главным образом осуществлялась связь восставших с Советским Союзом. 7 октября атаки гитлеровцев возобновились. А через два дня они захватили Банскую Штявницу, находившуюся на пути к Зволену.

В эти в известной мере критические дни большое значение имело прибытие из Советского Союза 2-й чехословацкой воздушно-десантной бригады под командованием полковника Владимира Пршикрыла, которая уже 8 октября, еще не будучи в полном составе, вступила в бой на подступах к Зволену, оказав существенную помощь сражавшимся здесь повстанческим подразделениям и партизанским отрядам. В ходе трехдневных напряженных боев десантники, взаимодействуя с остальными силами, находившимися здесь, сдержали натиск гитлеровцев и отбросили их к населенным пунктам Гронска Дубрава и Ялна. Положение стабилизировалось. Угроза захвата аэродрома «Три дуба» отпала.

Храбро сражались и летчики 1-го чехословацкого истребительного авиационного полка, сформированного в СССР и переброшенного в повстанческий район во второй половине сентября 1944 года. Буквально на следующий день после приземления на полевом аэродроме Золна, северо-восточнее Зволена, летчики полка нанесли дерзкий удар по гитлеровскому аэродрому Пештяны, уничтожив 10 и повредив 15 самолетов противника. Всего отважные чехословацкие летчики до своего возвращения в Советский Союз осенью 1944 года совершили более 560 боевых вылетов, сбив 9 и уничтожив на земле 20 вражеских самолетов, 186 автомашин, 13 танков, 19 артиллерийских и минометных батарей, а также нанесли противнику другой материальный ущерб. За боевые заслуги 1-му чехословацкому истребительному авиаполку, которым командовал штабс-капитан Франтишек Файтл, было присвоено наименование Зволенского.

Достойно билась с врагом и так называемая смешанная эскадрилья, укомплектованная словацкими летчиками. Несмотря на то что в ней были преимущественно самолеты учебные или устаревших типов, словацкие пилоты сражались с фашистами геройски. На одном самолете, считавшемся музейным экспонатом, как его называли, «ноевом ковчеге», летчик-словак вышел победителем в схватке с гитлеровским асом, управлявшим современным двухфюзеляжным разведывательным самолетом. Ротмистр Луптак на попрадском аэродроме уничтожил 12 самолетов врага. Всего летчики смешанной эскадрильи за шесть недель своих действий совершили 350 боевых вылетов, сбив при этом 7 самолетов противника и 3 уничтожив на земле, не считая особенно «счастливого» случая ротмистра Луптака. Словацкие пилоты истребвди также 5 вражеских танков, уничтожили 33 артиллерийские и минометные батареи, 30 пулеметных гнезд, 800 гитлеровских солдат и офицеров.

Однако все эти и другие успехи в боях с фашистами, мужество и отвага повстанцев не могли изменить общей обстановки. Материальное и техническое превосходство противника было очевидным. И он продолжал наращивать его.

В середине октября я выехал в Зволен, где провел совещание с командирами некоторых партизанских бригад. Тут были П. Величко, А. Егоров, Е. Волянский и другие. Были даны четкие указания каждой бригаде, как действовать на случай осложнения обстановки. Бригада Величко уже в ближайшие дни должна была начать передвижение в горы для развертывания партизанской борьбы в тылу фашистских войск. Бригада Волянского, стоявшая непосредственно в Зволене, выходила к венгерской границе и там занимала оборону. Бригада Егорова оставалась в Старых горах, закладывая базы на Прашивой и в Доновалах. Сюда в случае необходимости должен был перейти и Главный штаб партизанского движения. Бригаде имени Яна Налепки выпало оборонять Банска-Бистрицу. Только при оставлении столицы повстанцев армейскими частями партизаны могли перейти в другой намеченный Главным штабом район.

В остальные партизанские бригады и отряды был передан письменный приказ Главного штаба партизанского движения, в котором сообщалось о необходимости начать подготовку к уходу в горы, не ослабляя усилий по защите освобожденной территории. В приказе намечались места новой дислокации и районы боевых действий партизанских сил в случае оставления повстанческого района, способы связи с Главным штабом, указывалось на важность срочной закладки баз, а также говорилось о проведении ряда других мероприятий. Все отряды, выполняя этот приказ, продолжали оборону свободного края, готовились к отражению нового наступления противника, приближение которого чувствовалось по многим признакам.

Принципиальное решение Главного штаба партизанского движения я изложил на одном из заседаний Совета по обороне Словакии. Было предложено, если не удастся удержать свободную территорию, готовить к переходу на партизанские методы борьбы и повстанческую армию. Для этого нужно было закладывать базы, наметить районы действий частям и подразделениям, организованно уйти в горы, когда этого потребует обстановка. Вместе с тем предстояло готовить войска к упорной обороне, укрепить некоторые города и населенные пункты, имеющие важное значение, не допустить их сдачи без боя. Только сочетание оборонительных мероприятий с мерами по подготовке к партизанской войне могло обеспечить успех, даже если бы врагу удалось занять весь свободный район. Вооруженная борьба десятков тысяч бойцов не прекращалась бы, а это значило, что урон, который наносило восстание оккупантам, все то, что было связано с ним, оставалось и продолжало причинять гитлеровцам не меньше, а, возможно, еще и больше беспокойства.

Большинство присутствовавших согласилось с внесенным предложеиием, в том числе и генерал Виест. Но согласие Виеста, на мой взгляд, было скорее формальным.

Дальнейшие события показали, что такое предположение оказалось не столь уж^далеким от истины.

Выступая на заседании Совета обороны, генерал Виест не в первый раз попытался успокоить собравшихся.

— Выдержим, господа, выдержим, — повторял он после того, как заверил, что командование армии внимательно наблюдает за развитием событий и принимает все меры, чтобы попытаться выиграть у врага этот последний раунд. По его словам выходило, что повстанческая армия сумеет отразить натиск врага, а если паче чаяния это не получится, то отход в горы для продолжения борьбы партизанскими методами не застанет ее врасплох.

Между тем гитлеровские войска, стянутые и продолжавшие прибывать в Словакию, готовились к операции против повстанцев по* всем правилам военного искусства. Советское наступление в Карпатах, отвлекавшее на себя основные силы фашистов в Словакии и явившееся одним из важнейших условий того, что восставшим удалось удерживать в своих руках освобождённую территорию в течение двух месяцев, затормозилось из-за исключительно сложного горного рельефа местности, плохих погодных условий, а главное, потому, что гитлеровскому командованию удалось перебросить на этот участок фронта крупные силы. Такая обстановка позволила фашистскому руководству направить в Словакию дополнительные войска. Сюда прибывали все новые пополнения, в том числе дивизия СС «Хорст Вессель» и бригада СС «Дирлёвангер», переброшенная из Польши после подавления Варшавского восстания, где она «прославилась» особой жестокостью, моторизованная и пехотная дивизии. Так что к середине октября контингент гитлеровских войск состоял из дивизий СС «Татра» и «Хорст Вессель», дивизий «Принц Евгений» и «Эстландия», группы «Шилл», бригад СС «Дания» и «Дирлевангер», 60-й моторизованной и 17-й пехотной дивизий, а также многочисленных полицейских и других сил.

18 октября гитлеровцы начали решающее наступление на освобожденную словацкую территорию.

Бои вспыхнули на разных направлениях. В оперативно-разведывательной сводке Главного штаба партизанского движения от 19 октября 1944 года сообщалось:

«Из бригады Егорова:

17. Х.44. Дивизия СС до 3 тысяч человек начала наступление на Турчанскую Блатницу, первые три атаки отбиты.

18. Х.44. В 4.15 немцы, подбросив подкрепление, выбили численным превосходством батальон Николаева из Турчанской Блатницы. В 16.20, подтянув танки и артиллерию, выбили батальон Николаева со второй линии обороны. Батальон занял третью линию обороны в 2,5 км от Турчанской Блатницы. Блатницкая долина в наших руках.

19. Х.44. К 16.00 противник оттеснил батальон Николаева.

19. Х.44. В 5.30 в районе Коштяны — Прибовце взлетел на воздух вражеский эшелон. Второй в 13.15 подорвался на минах.

Из бригады Величко:

18. Х.44. В 9.30 противник силою более 300 человек, 5 танков, 4 орудия, до 5 минометов начал наступление из района Святой Антол. К 18.00 противник занял Крупину, а к вечеру Пренчов. Французы, действующие в районе Жибритов, отошли в район Шваб. Потери французского отряда — 8 убитых, 6 раненых. Подорвалось на минах 2 танка «тигр».

Из бригады Волянского:

18. Х.44. Неприятель силою 1 батальона занял высоты 777, 704, 651 восточнее Колпахи. В 11.30 противник при поддержке артиллерийского и минометного огня занял Жибритов. В 14.00 при поддержке 5 танков повел наступление на село Теплички. Уничтожено 2 танка…

Из бригады Биелика:

19. Х.44. Отряд капитана Вознюка в районе Гуты имел бой с противником. Во время боя был взорван тоннель у Млинков.

Из бригады имени Яна Налепки:

19. Х.44. Немцы ведут наступление из Банска-Штявницы по всем дорогам, идущим на Зволен…»

Подобные сообщения приходили и из других бригад и отрядов. В оперативно-разведывательной сводке Главного штаба партизанского движения от 20 октября говорилось о продолжении боев по всему периметру обороны повстанческой территории. Это же отмечалось в сводке от 21 октября.

Жестокие бои разгорелись в районе города Крупина, где оборону держала бригада В. А. Карасева. Гитлеровцы несколько раз атаковали позиции партизан, но каждый раз откатывались с большими потерями. Особенно хорошо зарекомендовали себя партизанские артиллеристы во главе с подпоручиком Ожвольдиком. Они метко разили картечью цепи фашистов. Дело дошло до рукопашных схваток. Карасев сам водил партизан в контратаку. После войны на месте боя бригады был воздвигнут обелиск в честь партизан, которые не пропустили врага на этом направлении.

Долго удерживали свои позиции, несмотря на сильный напор фашистов, и другие бригады. До самого падения Банска-Бистрицы шли бои в Нецпальской и Блатницкой долинах, где противник стремился прорваться любой ценой. Находившаяся здесь бригада Егорова отошла лишь после отхода частей повстанческой армии.

До последней минуты мужественно сражались с врагом воины 2-й воздушно-десантной бригады. Бригадная газета «Пламя свободы» в эти дни призывала воинов: «…чехословацкий солдат, ты защитишь себя, свой народ и свою родину лишь непоколебимой стойкостью в самом упорном бою. Приказ: ни шагу назад! Действовать только наступательно! Отступая, мы помогаем немцам. Наступлением мы не даем уничтожить себя».

После начавшегося генерального наступления фашистских войск 20 октября было созвано заседание Словацкого национального совета, на котором уполномоченный ведомства национальной обороны подполковник Ферьенчик, занимавший в армии пост заместителя командующего по материально-техническому обеспечению, сделал сообщение о военном положении. Оценивая обстановку, Ферьенчик сказал, что ситуация за последние дни стала более серьезной. Противник начал активные боевые действия на всех участках обороны повстанцев. В районе Римавской Бани наступление остановлено. На участке Елшава — Ревуца — Мурань фашистам удалось форсировать реку Любеник и подойти к Мурани. Чувствуется, что враг ввел в бой крупные силы и намерен осуществить решительное наступление на повстанческую территорию.

— Но мы не должны падать духом, — заявил оратор, — если держались так долго, то выдержим еще. Боевых средств, а главное, людей, у нас достаточно.

От имени командования повстанческой армии Ферьенчик заверил собравшихся, что наступление гитлеровцев будет отбито. Командование армии готово выполнить свой долг и встречает новое испытание в полном спокойствии.

Это были красивые, но нереальные заверения.

Военный министр генерал Ингр прислал генералу Виесту телеграмму:

«Возобновление вражеского наступления, его расширение на новых направлениях является продолжением немецкого стремления освободить обе главные коммуникации, что еще больше приблизит к вам Красную Армию… Поэтому, исходя из общих, а также наших особенных доводов, необходимо приложить крайние усилия, чтобы в Средней Словакии, хотя бы и на самом ограниченном пространстве, удержать соответствующий организованный отпор до прихода частей Красной Армии. Есть возможность предполагать, что немцы не будут иметь достаточно времени ликвидировать ваше сопротивление, хотя и используют выгоды местности, усиленной укреплениями на избранных местах. Настаиваю на всестороннем усилении помощи со стороны русских и на материальной помощи англичан и американцев, перспективы считаю обнадеживающими…»

Помощь продолжала поступать только из Советского Союза. На аэродром «Три дуба» все время прибывали советские самолеты, доставлявшие военные грузы. Что касается англичан и американцев, тут надеждам Ингра не суждено было сбыться. После прилета на аэродром «Три дуба» американских «летающих крепостей», о которых уже упоминалось, от западных союзников восставшим не поступило больше ни одного патрона. Не откликнулись англичане и американцы даже на просьбу Голиана, которую он еще до появления в Словакии Виеста изложил своим начальникам в Лондоне: «Моральное состояние падает в связи с непроявлением до сих пор даже небольшой нашей (из Лондона. — Авт,) или союзнической помощи. Организуйте для нас хотя бы пропагандистский полет английских истребителей, чем очень нам поможете».

Теперь было не до пропагандистских полетов. Виест откровенно сообщил Ингру: «Положение еще ухудшилось. Как видно, противник начал генеральное наступление, имея в виду нашу полную ликвидацию… Вчера противник быстро продвинулся к Червеной Скале и окружил там нашу боевую группу… Группа с боем пробивается к своим…

Наши части под Тисовцем понесли значительные потери, охватными атаками были окончательно дезорганизованы и рассеяны… организуем новую оборону… у нас не будет твердой возможности на длительное время удержать за собой долину Грона, а также пространство Зволен — Банска-Бистрица, где сейчас сосредоточено большинство сил… В силу всех этих обстоятельств начинает вырисовываться последняя возможность — отход в горы. Главные причины такого хода событий я вижу прежде всего в недостаточном снабжении наших частей тяжелым оружием… нет минометов, мало артиллерии, мало противотанкового оружия. Например, к американским базукам мы получили только по десять гранат на ствол. Не было никакой возможности создать хотя бы минимальные резервы, потому что не хватает даже винтовок… Вся наша активная атакующая сила состоит из нескольких танков…»

22 октября Виест провел совещание с командирами всех тактических групп. Было решено всеми силами защищать центральную область Зволен — Банска-Бистрица — Брезно, а также районы Большого и Малого Штюрца, Рудогорья (Поляна-Вепор), область Чертовице и восточную часть Низких Татр. На этих территориях, как утверждали военные, повстанческие войска смогут успешно обороняться как во взаимодействии, так и изолированно под самостоятельным командованием. Особенно надежен, по мнению Виеста, был район с центром в Доновалах, куда в случае осложнения ситуации должны переместиться штаб повстанческой армии и руководящие органы восстания. Эту часть Словакии, по расчетам штаба, можно было бы удерживать в течение нескольких недель.

На первый взгляд все обстояло вроде бы неплохо. Но для того чтобы воплотить в жизнь эти замыслы и действительно осуществить защиту названных районов, требовались энергичные и решительные меры. Нужно было оперативно произвести маневр силами и средствами, изыскать наилучшие способы ведения боевых действий, использовать все возможности армии и ее тесное взаимодействие с партизанскими силами, мобилизовать все население на отпор врагу.

Восстание выявило немало примеров героизма, много достойных и героических бойцов и командиров, в том числе и среди повстанческих офицеров. Однако высшее военное руководство, в руках которого находилась власть над армией, не исполнило в этот момент своего долга, не сделало многого для того, чтобы превратить огромное войско в сильные и искусные войска. Возможности для этого были. Но они так и остались нереализованными.

Даже после совещания, которое провел генерал Виест с командирами тактических групп 22 октября 1944 года, в руководстве повстанческими войсками мало что изменилось. «Военное командование во главе с Виестом, — пишет Г. Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании», — в критической ситуации потеряло голову, не выполнило свои обязанности перед родиной, перед тысячами бойцов».

23 октября я передал с нашими летчиками письмо генералу Т. А. Строкачу:

«Обстановка здесь очень и очень плоха, грозит полной ликвидацией освобожденного района. Противник нажимает со всех сторон и продолжает продвигаться. Главное то, что у нас нет резервов, нечем маневрировать. Единственное, чтобы сохранить живую силу партизан и армии, надо (частью сил) уйти из кольца окружения на запад и север, пока это еще не совсем поздно. Написал бы больше и надо это, но, поверьте, сейчас нет совершенно времени…»

К моменту отправки письма противник прорвался к Зволену, и я закончил свое послание начальнику Украинского штаба партизанского движения так:

«Повторяю и без всякого преувеличения, что если не будет помощи, не будет укреплено командование армии, не вышлют десантной бригады, то в ближайшие дни здесь все развалится…»

Видимо, это хорошо понимало и большинство членов Словацкого национального совета. 23 октября, в последний раз собравшись на свое заседание, Словацкий национальный совет единогласно принял решение, по которому вся полнота власти переходила к президиуму Совета, а если обстановка сложится так, что президиум не сможет собираться вместе, то к отдельным его членам. Этими чрезвычайными полномочиями члены президиума наделялись до тех пор, пока не появится возможность созвать новое заседание Совета.

В эти напряженные, горячие дни я почти не встречался с Яном Швермой, который был занят своей работой, а увидев, обратил внимание на его нездоровый вид. Но Шверма отшутился:

— Мы же летели не на пикник, Алексей Никитович!

Предвидя неизбежность ухода в горы, я посоветовал Шмидке предложить Шверме вылететь в Москву или Киев, тем более что было немало вопросов, которые нужно было решить там. Однако Шверма наотрез отказался.

— Посылайте кого-нибудь другого, — заявил он. — Я не могу улететь отсюда в это тяжелое время. Всю жизнь я буду испытывать, стыд, если покину свой народ в минуту серьезной опасности. Я прибыл сюда не только произносить речи и писать статьи, но и сражаться с оружием в руках в любых условиях борьбы.

Шверма предложил вместо него послать в Москву и Киев меня.

— Лететь надо товарищу Асмолову, — сказал он. — Советскому офицеру, уполномоченному своей страны, легче, чем кому-либо другому, доказать, какая тут еще нужна помощь.

Естественно, и я отказался улететь из Словакии, так как считал своим долгом продолжать борьбу в тылу врага, пока был хоть один шанс для этого.

Линия повстанческого фронта все сужалась. Бои шли тяжелые, жестокие. Лазареты в Слияче под Зволеном и в Турецкой долине были переполнены ранеными партизанами и солдатами. Поступавшие в Главный штаб партизанского движения сведения с разных участков повстанческого фронта были крайне неутешительными, несмотря на героические усилия оборонявшихся.

И в этой тяжелой обстановке было так приятно знать, что на аэродром «Три дуба» продолжают прибывать советские самолеты с оружием и боеприпасами, увозя в СССР раненых солдат и партизан, а также тех, кому нельзя было оставаться в Словакии. Самолеты прилетали вновь и вновь.

В один из дней на «Три дуба» был доставлен золотой запас повстанцев — 20 ящиков с золотом, серебром и другими ценностями общим весом более тонны. Груз сопровождали сопредседатели Словацкого национального совета Шмидке и Шробар, которые попросили полковника Чирскова отправить все это в Советский Союз. А погода, как назло, была нелетной. Шел мокрый снег с дождем. С реки Грон тянул сырой, липкий туман, обволакивавший близлежащие постройки и кустарники.

Вспоминает полковник Борис Чирсков:

«Все самолеты, вылетавшие в тот день на аэродром «Три дуба», не пробились через горы и возвратились на свои аэродромы. А обстановка вокруг аэродрома с каждым часом усложнялась. Уже отчетливо слышались не только орудийные выстрелы, но и пулеметная дробь. Я стал терять всякую надежду на своевременную отправку ценностей. И вот, сидя на ящике из-под патронов и проклиная дождь, туман, снег и все на свете, я вдруг услышал звук моторов, работающих не в воздухе, а на земле. Самолет, словно крадучись, вырулил по полю. Это был самолет, который пилотировал летчик нашего соединения старший лейтенант Алексей Васильев. Я так был рад неожиданной встрече, что, не дослушав доклада, расцеловал растерявшегося пилота».

Только потом выяснилось, что Васильев из-за атмосферных помех не принял по радио команды о возвращении на Большую землю и прилетел на аэродром «Три дуба». Эта счастливая случайность помогла вывезти ценности.

Как вспоминает сам Чирсков, он поставил перед Васильевым задачу во что бы то ни стало и любой ценой доставить груз особой важности по назначению.

— Если случится такое несчастье, что самолет будет сбит, — инструктировал он Васильева, — то ваша задача загнать самолет в землю так, чтобы отыскать его могли только через сотни лет…

А погода становилась все хуже и хуже, мокрый снег усиливался. Однако Васильев полетел. После войны Чирсков рассказывал, как, сидя у радиостанции, он терзался сомнениями: правильно ли поступил, выпустив самолет, не приспособленный к полету в таких метеорологических условиях?

— Но что я мог сделать? — вспоминает Чирсков. — Не отдавать же золото врагу…

Через несколько часов Большая земля сообщила, что самолет Васильева, несмотря на обледенение, прибыл во Львов. Ценности направлены в Москву.

После войны драгоценные металлы были возвращены Чехословацкой Республике.

«Нельзя не сказать самые добрые слова и о наших летчиках, штурманах, бортовых техниках, радистах, воздушных стрелках, — вспоминает Б. Ф. Чирсков. — Только тот, кто находился здесь, на повстанческой территории, может в полной мере оценить их смелость, мастерство, беззаветную преданность порученному делу, подвиг, совершенный ими в дни восстания. Отвага, дисциплинированность, трудолюбие были отличительными чертами каждого советского экипажа. В считанные минуты от посадки до взлета в условиях ночи они успевали не только разгрузить свои самолеты, но и погрузить носилки с ранеными солдатами словацкой армии и партизанами. Если бы кто-нибудь видел их в эти минуты, это счастливое сочетание армейской твердости и смекалки с нежностью и заботливостью по отношению к раненым — братьям по оружию или соотечественникам, их умение, не причиняя боли, перенести и положить раненого в самолет, то непременно обратил бы внимание на то, что такой работе могут позавидовать сестры милосердия.

От имени всех, кто сражался в восставшей Словакии, хотел бы выразить благодарность нашим летчикам за все сделанное ими, и особенно экипажам под командованием Героев Советского Союза Марка Лановенко, Михаила Костенко, Алексея Васильева, а также экипажам, которые возглавляли летчики Александр Котелков, Николай Ларионов, Евгений Тимшин, Петр Губин, Владимир Безбоков, Юрий Езерский и многие другие прекрасные командиры воздушных кораблей».

По свидетельству командующего авиацией дальнего действия А. Е. Голованова, операция по обеспечению повстанцев Словакии была одной из крупнейших операций, проводившихся советской военно-транспортной авиацией в период Великой Отечественной войны. В ней участвовали шесть авиаполков 5-го авиационного корпуса и боевые экипажи из шести полков 4-го гвардейского авиационного корпуса авиации дальнего действия. Всего в ходе Словацкого национального восстания советские летчики доставили восставшим свыше тысячи тонн грузов, в основном вооружение и боеприпасы.

За время операции «Воздушный мост» наши летчики совершили в Словакию почти полторы тысячи полетов с посадкой на аэродроме «Три дуба» и несколько меньше по сбрасыванию вооружения и боеприпасов на приспособленных для этой цели площадках. Нередко грузы сбрасывали и на аэродром «Три дуба» параллельно с посадками или после выпуска последнего самолета на Большую землю.

В Словакию было перевезено около 5 тысяч человек, куда входили личный состав 2-й чехословацкой воздушно-десантной бригады, а также партизанские группы, чехословацкие политические деятели, люди, выполнявшие особые задания Компартии Чехословакии. С аэродрома «Три дуба» в Советский Союз было доставлено около 500 человек, в том числе раненые и больные солдаты повстанческой Словацкой армии, раненые и больные советские и словацкие партизаны, отдельные чехословацкие граждане, семьи руководителей восстания и словацких партизан.

В книге Г. Гусака «Свидетельство о Словацком национальном восстании» о работе аэродрома сказано: «Первая крупная партия оружия была доставлена на «Три дуба» в ночь с 4 на 5 сентября, главным образом противотанковые ружья и боеприпасы, которые немедленно были отправлены на фронт… Поставки оружия советские самолеты продолжали осуществлять и в дальнейшем. Каждый, кто жил в то время на повстанческой территории, помнит, как гул советских самолетов, доставлявших военные грузы, поднимал надежду, помогал преодолевать депрессию у колеблющихся и прямо-таки символизировал, что мы не одни, что у нас есть могучий и верный друг».

В ночь с 24 на 25 октября — после того как пало Брезно и враг прорвался к Зволену — было созвано экстренное совещание руководителей восстания, на котором довелось присутствовать и мне. Виест снова заверил, что армия сделает все, чтобы остановить наступление гитлеровцев.

— Войска будут защищать Банска-Бистрицу до последней возможности, — сказал он. — Мы все готовы лечь в окопы и драться до последнего патрона.

На это Гусак заметил:

— Генералы должны отдавать приказы. В окопах пусть сражаются солдаты. Есть ли приказ защищать Банска-Бистрицу до конца и будет ли он выполнен? Что предусмотрено, если город отстоять не удастся? Когда наконец армия получит четкие указания о переходе на партизанские методы борьбы в случае вынужденного отхода в горы?

Виест повторил, что повода для беспокойства нет. Все, что необходимо, командование армии делает. Во всяком случае, недели три еще будут идти бои за наиболее укрепленные пункты повстанческой территории.

— Вы думаете продержаться в Бистрице три недели? — вмешался в разговор Шверма. — Но как?

— Если не в Бистрице, то в Доновалах во всяком случае, — ответил Виест. — Там местность и наши силы позволяют держать длительную оборону.

— А что думаете вы, товарищ Асмолов? — обратился ко мне Шмидке.

— Мое мнение всем известно, — отозвался я. — Партизанская война в горах. Другого выхода нет. Еще не поздно кое-что предпринять. Войска должны иметь прямой приказ продолжать борьбу в горах вместе с партизанами.

Вечером 25 октября мы собрались на квартире у Гусака. Были Шмидке, Шверма, Рашла и некоторые другие коммунисты. Наметили ближайшие и дальнейшие задачи, составили призыв к населению Банска-Бистрицы, который был наутро развешан на улицах города.

От Гусака мы со Швермой отправились к себе. Тут уже был Цареградский, прибывший с аэродрома «Три дуба». Он доложил, что полковник Чирсков получил приказ убыть в Советский Союз. Документы Главного штаба отправлены в Украинский штаб партизанского движения одним из последних рейсов.

Все стали укладываться спать.

В тот момент мы еще не знали, что назавтра нам придется покинуть Банска-Бистрицу. Все-таки была какая-то надежда, что армия будет защищать город и уж во всяком случае не отступит от него без боя. Но эти надежды не оправдались. Отправившись с утра в Главный штаб, где уже находился Шмидке, я узнал, что штаб Виеста убыл в Доновалы.

— Как это понимать? — спросил я.

— Не знаю, — отозвался Шмидке. — Похоже, что начинают оправдываться наши худшие опасения.

Подошел капитан Кухта:

— Какие будут распоряжения?

Я связался по телефону со штабом бригады Егорова, располагавшимся в селе Гарманце по пути в Доновалы. Ответил начальник штаба бригады Ржецкий.

— Как обстановка? — спросил я.

— Нас бомбят, — отозвался он, — везде немцы, мы в окружении.

— Партизаны всегда действуют в окружении, товарищ Ржецкий, а немцы в Словакии повсюду. Передайте Егорову: Главный штаб сейчас выезжает к вам.

Едва Главный штаб партизанского движения Словакии успел добраться до штаба Егорова, как началась бомбежка Старых гор и дороги на Доновалы, забитой войсками и беженцами. Оказавшись в стороне от бомбового удара, мы с болью в сердце наблюдали за безжалостной расправой гитлеровских летчиков над дезорганизованной армией повстанцев. Отход армии не прикрывался зенитной артиллерией, хотя в армии она имелась.

В три часа дня и мы двинулись в Доновалы. Не успели выйти, как снова услыхали взрывы бомб. Гитлеровцы сделали налет па Старые горы, где мы только что находились. Одновременно вражеские самолеты появились над рекой и лесом.

В тот день стояла прекрасная погода. Октябрьское солнце заливало все вокруг ярким светом. Когда мы пришли в долину, день уже клонился к вечеру, но было еще светло. Стрельба и бомбардировка на. время утихли. Видимо, самолеты ушли на базу за. новым бомбовым грузом. Поляна, поле и лес были усеяны трупами и ранеными, которые звали на помощь. Однако санитаров нигде* не было видно.

Еще день назад тут, в долине Старых гор, на подступах к Доновалам, была сильная оборона. Теперь от нее ничего не осталось. «В узкую долину Старых гор набилось неописуемое множество солдат, гражданских лиц, автомобилей, повозок, оружия, снаряжения и прочего, — пишет Г. Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании». — Лучших целей для немецких бомбардировщиков и не требовалось… Но даже потери не принесли такого вреда, как возникшая на дороге паника среди солдат и гражданского населения. Начинался полный развал армии. Дисциплина была нарушена. В частях началось брожение, появилось стремление во что бы то ни стало спасти свою жизнь. Начались разговоры об отступлении, бегстве, разложении армии».

В Доновалах, где находились горная туристская гостиница «Спорт», принадлежавшая местному санаторию, и несколько деревянных домиков, все было забито войсками, машинами, техникой. Чувствовалось, что повстанческая армия как военный организм доживает последние часы.

В холле гостиницы мы застали генералов Виеста и Голиана. Между Шмидке и ними сразу возник острый разговор, в который вмешались другие представители компартии и Словацкого национального совета. Прежнее «величие» Виеста уступило место растерянности, он нервничал, сбивчиво говорил о том, что переведет армию на партизанские методы борьбы и положение поправится, однако по всему было видно, что и сам он уже ни во что не верил. Шмидке и те, кто прибыл с ним, требовали от Виеста решительных мер. Соглашаясь, что они действительно нужны, Виест заверял, что готовит приказ по армии, в котором будут даны четкие указания, как сражаться дальше.

Наконец Виест и Голиан куда-то ушли. У всех остался неприятный осадок: в такой обстановке армейское командование бросает все на произвол судьбы. В большом возбуждении Шмидке обратился ко мне:

— Товарищ Асмолов, возьмите на себя командование армией, иначе мы останемся без нее.

— Армии, по-моему, уже нет, товарищ Шмидке, командовать нечем. Сейчас нужно думать о том, как лучше сохранить и использовать партизанские силы, остатки повстанческих частей.

Вечером все ужинали в ресторане гостиницы. За сдвинутыми столами сидели плотно, один возле другого. Я оказался между Швермой и полковником Даниловичем. Напротив сидели Виест и Голиан. Ели молча.

После ужина я прошелся по гостинице. Она напоминала неустроенную большую казарму. В номерах стояли двухъярусные железные койки. В одной из комнат находилось шестнадцать советских военнослужащих в летной форме.

— А кто вы такие? — удивился я.

— Техники с аэродрома «Три дуба», — ответил старший лейтенант.

— Почему не улетели домой?

— Не хватило места в последнем самолете.

— Как фамилия? — спросил я старшего лейтенанта.

— Быков.

— Ну вот что, соколы. Теперь вы не авиационные техники, а партизанский отряд особого назначения. Будете находиться при Главном штабе, а дальше посмотрим, как вас лучше использовать. Старшему лейтенанту Быкову принять командование партизанским отрядом.

Созданный в Доновалах из советского персонала аэродрома «Три дуба» отряд получил наименование «Сокол» и продолжал действовать до конца нашей борьбы в горах Словакии.

Поздно ночью Шмидке, Гусак, Шверма и другие опять пошли к Виесту и Голиану. Виест снова заявил, что сделает все возможное, чтобы продолжать борьбу. Однако по-прежнему это были лишь слова. Практически военное командование уже утратило контроль над армией.

Восстание переживало самый трудный, самый критический момент. Но даже в этой чрезвычайно сложной обстановке, когда из-за развала повстанческой армии партизанские бригады и отряды остались, по сути, один на один с врагом, они продолжали сражаться с ним. С боями, упорно сопротивляясь, партизаны, защищавшие до последней возможности свободную территорию, организованно отходили в горы, умело маневрируя, ускользая от фронтальных ударов, но по-прежнему нанося врагу серьезный урон. Несмотря на всю сложность положения, подавляющее большинство бригад и отрядов сохранили свою былую ударную силу или быстро восстановили ее, попав в новые районы боевых действий.

«…Необходимо упомянуть об организаторской деятельности и способностях опытнейших партизанских командиров и их штабов, особенно советских офицеров, подготовленных для ведения партизанской войны, — пишет Г. Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании». — Эти командиры и их штабы во время отступления в горы, когда начался распад армии, сохраняли самообладание и стремились не только спасти боевое ядро собственных частей, но и организовать дезориентированные части повстанческой армии. Они сплачивали их и присоединяли к своим частям, они сохранили политические кадры восстания, сохранили боевую силу антифашистского движения. Тысячи солдат и других участников борьбы в эти дни были вырваны из стихии хаоса и подчинены командованию».