Фронт в тылу вермахта

«АХТУНГ! СНОВА ПАРТИЗАНЫ!»

К началу ноября 1944 года советские войска, наступавшие в Восточных Карпатах, преодолели мощный рубеж обороны фашистских армий и глубоко вклинились в Словакию. От Ломнистой долины до передовых наших частей оставалось менее 100 километров. Однако гитлеровское командование, используя резервы и сложный горный рельеф местности, сумело приостановить дальнейшее продвижение советских войск. «Помогла» врагу в этом и начавшаяся ранняя зима.

Теперь, когда освобожденной территории в Словакии больше не существовало, целесообразнее было, прекратив штурм почти неприступных горных цепей, совершить стратегический маневр и попытаться с флангов охватить находившуюся в Чехословакии группировку фашистских войск. Дальнейшее наступление Красной Армии разворачивалось в основном севернее и южнее Карпат — на варшавско-берлинском и на будапештско-венском направлениях. Карпатско-пражское направление стало вспомогательным. Однако советское командование готовилось и здесь нанести более или менее сильные удары с целью освобождения ряда областей Словакии.

Такая обстановка ставила перед Главным штабом партизанского движения Чехословакии задачу развертывания и активизации партизанской борьбы как непосредственно в тылу фашистских войск, так по возможности и во всей Чехословакии. Однако новые условия борьбы и новый театр действий партизанских сил требовали новых усилий, чтобы война в тылу врага приняла организованный, целенаправленный характер, была более действенной, эффективной. Конкретной разработкой предстоящих действий и занялся Главный штаб партизанского движения Чехословакии, обосновавшийся в Ломнистой долине на южных отрогах Хабенецкого хребта.

В некоторых зарубежных исследованиях, посвященных Словацкому национальному восстанию, нередко встречаются заявления о том, что восстание «просуществовало» всего два месяца и к концу октября 1944 года было подавлено. Главным аргументом при этом выдвигается то, что повстанцы потеряли освобожденную территорию, а заодно и свою восставшую армию. С подобным мнением согласиться нельзя. Еще 26 октября 1945 года Г. Гусак писал в чехословацкой газете «Нове слово»: «…Словакия вынесла самое тяжелое испытание тогда, когда через наши села и долины лавиной катились танковые и эсэсовские дивизии, когда вешали мужчин и жгли деревни, когда были переполнены тюрьмы и лагеря военнопленных. Этот «день свободы» был днем самого жестокого немецкого зверства и самой ужасающей у нас депрессии… Вся жизнь после этого проходила в невыразимо тяжелых условиях. Было бы по-человечески понятно, если бы нация признала ситуацию безнадежной и сложила оружие. И все же не произошло ничего подобного. Борьба продолжалась в массовых масштабах…»

По берлинскому и братиславскому радио на весь мир было объявлено о подавлении восстания в Словакии. В Банска-Бистрице гитлеровцы вместе со словацкими фашистами устроили помпезный праздник. Но это был кажущийся триумф. Белый флаг не был выброшен над Словакией.

Корреспондент «Правды» Б. Полевой, оказавшийся на повстанческой территории и оттуда освещавший ход Словацкого национального восстания, вспоминал после войны в книге «Тридцать лет спустя» о своей последней встрече с Каролом Шмидке в Банска-Бистрице незадолго до того, как перестала существовать освобожденная территория. Шмидке сказал:

— Видите, какое теперь положение?

— Поражение? — переспрашиваю я, не расслышав.

— Поражение?.. Это не поражение. Мы вынуждены отступать, но это не конец. Это — начало. Наш рабочий класс, наш народ приобрели боевые навыки, закалили себя для дальнейшей борьбы. Напишите в своей газете, расскажите маршалу Коневу, что в этих тяжелых испытаниях мы избавились от многих иллюзий и выходим из них настоящими солдатами… И еще напишите: это не конец, это — начало. Начало новой борьбы».

Около 20 тысяч вооруженных повстанцев ушли в горы и продолжали сражаться. Разве это можно было назвать «концом» восстания? Под ударами партизан оказалась еще большая территория, чем в период восстания. О каком же «подавлении» народного сопротивления может идти речь? Восстание продолжалось в новых условиях. Оно лишь приобрело специфическую форму партизанской борьбы. Думаю, что с этим согласятся все, кто оказался тогда в горах, все словаки, поддержавшие в трудную пору свое «горное войско» и доказавшие свою ненависть к фашизму, стремление к свободе упорной борьбой вплоть до полного освобождения своей родины от захватчиков.

На этом этапе национально-освободительной борьбы существенно ослабли позиции буржуазных и других некоммунистических кругов и, наоборот, усилились позиции народа, коммунистов. Если во время восстания существовало два рода повстанческих вооруженных сил — армия и партизанские отряды, то теперь, в горах, они объединились в одно целое, в большинстве случаев создавались совместные боевые отряды, продолжавшие борьбу партизанскими методами. «Сошли со сцены силы, прежде всего армейское командование, которое оказывало значительную поддержку внутренним и лондонским буржуазным группам, — подчеркивает Г. Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании». — После отхода в горы Коммунистическая партия стала руководящей силой не только в смысле завоевания политических позиций в народных массах и народных органах… не только в смысле выработки программы и определения перспектив, но и в смысле руководства вооруженной борьбой, в военном отношении… Вооруженные партизанские части действовали в интересах народа. В этом смысле это была гораздо более зрелая в политическом отношении армия, чем повстанческая армия. Это была армия, созданная, вдохновляемая и руководимая коммунистами. Это был чрезвычайно важный фактор в момент освобождения».

Не прекратили работу и организации коммунистической партии. Они только приспосабливались к новым условиям. Работа партийных организаций в Западной и Восточной Словакии не была прервана с отступлением повстанческих сил в горы. Сохранилась сеть организаций, их связи с другими группами антифашистов, контакты с партизанскими частями. В Братиславе и Прешове, например, не прекращали работу областные партийные руководства. Как отмечает Г. Гусак, на этом этапе активизировалась деятельность в Западной Словакии, куда передислоцировались отряды из Центральной Словакии. По инициативе партии были образованы новые отряды. Западная Словакия стала важной партизанской областью. Вся работа партии тесно связывалась с развитием боевой деятельности.

30 октября 1944 года руководство Коммунистической партии Чехословакии в Москве обратилось по радио к национальным комитетам, подчеркнув, что в новых условиях их работа будет состоять в поддержке постоянной связи с партизанами и военными отрядами в горах, в налаживании снабжения бойцов и в поддержке веры у населения в скорую и окончательную победу.

То, что ликвидация освобожденной территории не принесла гитлеровцам особого облегчения, подтверждалось ноябрьской сводкой немецкого командования. В ней говорилось, что в Словакии против партизан продолжают действовать значительные силы гитлеровских войск, среди которых были 14-я дивизия СС, дивизия «Татра», бригада «Дирлевангер», специальные противопартизанские отряды «Эдельвейс», «Иозеф» и другие.

Но обо всем этом в Главном штабе партизанского движения стало известно несколько позже. В то хмурое ноябрьское утро, когда мы оказались в Ломнистой долине, никто из нас не имел не только этих сведений, но и уверенности, что лично для нас переход через Хабенец завершился благополучно. В нашем шалаше горел костер, дым ел глаза, и надо было решать, что делать дальше. Все мы были удручены гибелью Швермы, теми потерями, которые понесли этой ночью. Но каждый понимал, что в суровой борьбе неизбежны утраты, что эта борьба потребует новых жертв, что без этого она не может быть успешной.

Наши раздумья были прерваны сообщением о том, что в Ломнистой долине находится партизанский отряд. Чей отряд это мог быть? Выслали разведку. Она подтвердила, что в двух километрах от нашей стоянки базируется партизанский отряд под командованием капитана Данилова из бригады Величко.

Во второй половине дня вместе с Цареградским, группой связи во главе со Скрипкой, радистами и чехословацкими товарищами мы направились туда. Снег был глубоким, шли медленно. На середине пути увидели людей, идущих навстречу. Впереди в чехословацкой форме шагал капитан Константин Хрисанфович Данилов. Остальные партизаны, словаки, тоже были в военной форме. Не зная, что мы сами идем к ним, они несли для нас продукты.

В туристском домике, где обосновался штаб отряда, а сейчас и штаб бригады Пршикрыла, жарко топилась железная печь. После всех мытарств оказаться в тепле было сущим раем.

Было решено, что бригада Пршикрыла перейдет в другой район, где она могла бы лучше разместиться и начать действовать партизанскими методами.

«Днем бригада выстроилась и двинулась в дальнейший путь, — вспоминает М. Глидер. — Пршикрыл и я пропустили людей перед собой.

— Да, — тихо сказал Пршикрыл, — это не парад в Проскурове. В Проскурове бригада была образцовой частью — в новенькой одежде, с полным и новеньким вооружением. А сейчас… У кого сгорели полы шинели, у кого выгорела спина, кто совсем без шинели, в безрукавке, полученной у местных крестьян, все грязные, оборванные, в разбитых ботинках. Половина хромает, все небриты, лица изможденные, глаза слезятся от дыма.

И все-таки это шли солдаты. Все сберегли оружие. Винтовки или автоматы были у всех. Бросали продукты, но не винтовки».

Вслед за бригадой ушли Сланский, Лаушман, Лиетавец, их помощники и радист Викторов, который должен был поддерживать связь с нашим штабом. В 5–6 километрах к востоку был обнаружен домик лесника, и чехословацкие товарищи решили обосноваться в нем. Мы же стали приспосабливать для работы наш туристский дом. Было, конечно, тесно. Но, как говорят, в тесноте, да не в обиде. Наш штаб, группа Скрипки, штаб отряда Данилова устроились в нижней половине дома. Радисты обживали чердак. В бараках вместе с партизанами расположились комендантский взвод ГШПД и санитарная часть.

С первых часов нашего пребывания в Ломнистой долине мы наладили радиосвязь с Украинским штабом партизанского движения, штабом партизанского движения при Военном совете 1-го Украинского фронта, а также с некоторыми бригадами и отрядами. Вскоре была установлена связь и непосредственно с Москвой.

Хотя Ломнистая долина оказалась непредвиденным прибежищем Главного штаба партизанского движения Чехословакии, но все же это было удобное для нас место. Одна из красивейших долин среднесловацкого нагорья Низкие Татры была удачной и с военной точки зрения. Начиналась она под вершиной Хабенца и тянулась на 8 километров до долины реки Грон. Там находилось село Ясене, ставшее в скором времени нашей главной базой снабжения. Крутые каменистые склоны долины покрывали хвойные, а ближе к низине лиственные леса.

Выбрав местом базирования Главного штаба Ломнистую долину, мы, стремясь хоть как-то уйти от гитлеровцев, ограничили поначалу выход из долины без крайней необходимости. Но постепенно эту меру пришлось отменить. Наши продовольственные запасы оказались на исходе. Первыми не выдержали жизни впроголодь англичане и американцы из военных миссий. В один из дней майор Скрипка доложил мне, что к нему обратились главы миссий Сегмер и Грин с просьбой сходить в ближайшие села за продуктами.

— У нас кончились шоколад и колбаса, — заявили они.

— Можно питаться кониной, — возразил Иван Иванович, — все партизаны едят конину.

— Нет, конина не для нас, — отозвались они.

— Что передать им? — спросил Скрипка.

— Попытайтесь еще поговорить с ними, но если будут настаивать, пусть идут. Конечно, этого им не надо делать. Вся эта затея может плохо кончиться и для них, и для нас. Но пусть идут, если хотят…

По двое, по трое, оставив оружие своим коллегам, американские и английские офицеры покидали Ломнистую долину. Обратно никто из них не возвратился. Как оказалось, всех ушедших выловили гитлеровцы. Тогда «походы» в села прекратились.

В Ломнистой долине мы практически заново сколотили Главный штаб партизанского движения Чехословакии. Как я уже говорил, майор Иван Иванович Скрипка с согласия оказавшихся вместе с нами руководителей Коммунистической партии Чехословакии был назначен начальником Главного штаба партизанского движения Чехословакии и исполнял эти обязанности до соединения с частями Красной Армии. Оперативное отделение опять возглавил капитан Цирил Кухта. Начальником особого отдела стал Йозеф Летко. Разведотделением руководил заместитель Скрипки в группе связи капитан Сергей Терехов. Майор Юрий Филатов остался начальником диверсионной службы. Административно-хозяйственное отделение принял майор Михаил Цареградский. Несколько позднее в Главном штабе было учреждено политическое отделение, начальником которого был назначен коммунист Эрих Розенцвайг, прибывший в Ломнистую долину.

Конечно, в ГШПД Чехословакии работали и другие товарищи. Всего в его составе в разное время было 15–18 человек. Но костяк составляли названные выше. Все они были хорошими специалистами и руководителями. И я благодарен судьбе, что работал в самое трудное и тяжелое время с такими надежными и верными товарищами.

Вспоминая о многих из них, я все же хотел особо выделить Ивана Ивановича Скрипку. Именно на него, майора Скрипку, была возложена основная работа по руководству отделами штаба, сбору и анализу поступавших в штаб разведывательных и иных сведений, подготовке и отправке приказов и т. д. Если учесть, что в Ломнистой долине ГШПД издал 55 приказов, а также отдал множество приказаний и указаний, составил значительное число оперативных документов, главным образом разведсводок, если учесть также, что многие из этих документов нужно было размножить по количеству бригад, полков и отрядов, то станет понятна загрузка начальника штаба только канцелярской работой. И. И. Скрипка хорошо знал методы партизанской борьбы, диверсионную и разведывательную работу, был опытным и исключительно грамотным штабистом, требовательным и инициативным начальником, внимательным и чутким человеком. Это был исключительно работоспособный офицер. Не в переносном, а в прямом смысле я не знал, когда он спал. Он работал буквально день и ночь. Ко всему это был человек и большой личной отваги.

Первейшей задачей Главного штаба в эти дни было восстановление связи с партизанскими бригадами и отрядами, разбросанными по всей Словакии. Если с некоторыми из них почти сразу была налажена радиосвязь, то с другими это не получалось. С рядом бригад и отрядов вообще не удалось добиться радиосвязи: у кого были повреждены рации, где кончилось радиопитание, погибли радисты, а у многих просто-напросто радиосредств не оказалось.

Основная тяжесть по налаживанию связи, передаче приказов и указаний Главного штаба, необходимых денежных средств партизанским формированиям, по выполнению других поручений легла на связников. Они шагали по всей Словакии, принося сведения о дислокации бригад и отрядов, их состоянии, боевой деятельности, нуждах и т. д. Легче было связаться с теми партизанскими единицами, о которых мы знали или которые вышли в заданные им районы по плану, составленному ГШПД еще в Банска-Бистрице в конце октября. Правда, и тут в связи с контрпартизанскими действиями врага подчас случались осложнения — бригады и отряды меняли свою дислокацию, связники, натыкаясь на засады, погибали в перестрелках. Объявлялись и неизвестные нам дотоле формирования, которые уже давно действовали в Чехословакии, и те, что возникали уже после ухода повстанцев в горы.

За время, пока Главный штаб партизанского движения Чехословакии находился в Ломнистой долине, связь была налажена со всеми ранее подчинявшимися ГШПД партизанскими формированиями и со многими другими партизанскими соединениями, бригадами и отрядами, о которых мы узнавали в то или иное время. Правда, не со всеми партизанскими силами контакты оказывались прочными. Одни бригады и ютряды действовали слишком далеко от нас, к другим трудно было добраться, третьи переходили в новые районы боевых действий, четвертые вообще подчинялись вышестоящим партизанским или иным штабам.

В необычайно сложной обстановке, в которой повстанцы уходили в горы, было трудно всем. Однако командирам бригад Величко и Егорову, пожалуй, труднее всех. Тут играло роль не только стремление гитлеровцев уничтожить прежде всего наиболее крупные партизанские формирования восставших, но и престижные соображения. «Выловить» Величко и Егорова, которые первыми высадились в Словакии для усиления партизанской борьбы и которых знал в Словакии практически и стар и млад, было делом «чести» карателей. Ведь если бы в прессе появились снимки плененных прославленных советских партизанских командиров, подобно тому как появились фотографии Виеста и Голиана, можно было хотя бы в утешение заявить, что с партизанами в стране покончено.

Однажды в «Руде право» уже после войны было опубликовано открытое письмо словацкой партизанки Егорову. «Дорогой Алексей Семенович! — писала она. — В 1944 году, перед самым началом Словацкого национального восстания, мы с мужем поехали в Дубову. С нами в купе ехала группа государственных чиновников тогдашней Словакии. Я делала вид, что не замечаю их, а сама внимательно слушала, о чем они говорили. Они говорили о Вас и Ваших партизанах. Солидный полковник тыкал пальцем в сторону Прашивой и ворчливо говорил: «Посмотрите туда, господа, там партизан как мух. И руководит ими какой-то русский. Если бы вы только знали, сколько с ним горя! Его люди спускаются в села, покупают у крестьян скотину и хлеб, нападают на полицейские управления, отбирают оружие. И хоть бы что! Их поддерживает все население». — «Почему же вы не пошлете в горы солдат, господин полковник?» — спросил поп, что ехал вместе с ними. — «Что вы, святой отец! — схватился полковник за голову. — Добрая половина солдат разбежалась бы по домам, а остальные перешли бы к партизанам».

Тогда я еще не знала, кто был этот русский. Позднее мы увиделись. 30 августа я везла из Гарманца журнал «Атака», который издавался в небольшой типографии на бумажной фабрике. На вокзале в Банска-Бистрице было много людей. Все спешили на поезд. Но кто-то на ходу выскочил из вагона и закричал: «Не напирайте, здесь Егоров со своими хлопцами едет освобождать Прешов!» И что бы вы думали? Все спокойно отошли от вагонов, потому что верили, что Вы со своими партизанами поможете Прешову.

Нацистам было известно Ваше имя. В тяжкие дни октября, когда фашисты наступали, они поспешили сообщить по радио, что Вас поймали. Как мы смеялись, слушая эту брехню! Ведь Вы же в это время были вместе с нами в горах. И тогда кто-то нашел пишущую машинку, и мы выпустили листовку, опровергающую выдумку фашистов…

Ваша Штепанка Урбаникова».

Схватить Петра Величко и Алексея Егорова фашистам так и не удалось. Сначала в Ломнистой долине появился со своим штабом Егоров. А затем и от Величко пришла радиограмма: «Суворовский отряд, группа Ахмадуллина — в районе под Банской, два наших отряда в районе восточнее Зуберец. Связь с ними живая через каждые 5–8 дней».

Один за другим объявлялись и другие командиры.

Пришли радиограммы от Е. Волянского и Э. Биелика, появились связные от К. Попова, В. Квитинского и других.

Одновременно с установлением связи с уже действовавшими партизанскими формированиями Главный штаб партизанского движения прилагал все силы для создания новых партизанских единиц на всей территории Чехословакии. Для этого хорошо проверенные люди из числа чехословацких и советских партизан посылались в те районы страны, где партизанских отрядов еще не было. Эти лица снабжались соответствующими документами, чтобы иметь полное доверие среди населения, у руководителей подпольных коммунистических ячеек, национальных комитетов, а также командиров партизанских отрядов и групп, если бы таковые в этих местах оказались.

Возможности для создания новых партизанских сил были большие. Почти во всех населенных пунктах осело значительное число как вооруженных, так и безоружных солдат и офицеров восставшей Словацкой армии, а также часть бывших партизан, которые по тем или иным причинам не смогли уйти в горы. В первую очередь предлагалось организовать этих людей в боевые единицы. Другим источником пополнения партизанских сил были патриоты из местного населения, особенно молодежи, готовые взяться за оружие по первому зову.

Формировал новые партизанские силы и Главный штаб партизанского движения. На базе отрядов и подразделений повстанческой армии, оказавшихся в Ломнистой долине, создавались партизанские полки. 20 ноября 1944 года из роты охраны был создан 1-й партизанский полк, командиром которого стал В. П. Сурков, имевший большой опыт партизанской борьбы, его я знал еще по действиям в юго-западных областях Украины. Боевые действия полк проводил в местах, прилегавших к населенным пунктам близ Ломнистой долины.

На базе партизанского отряда К. X. Данилова был сформирован 2-й партизанский полк, получивший имя Яна Швермы. Данилов, также опытный партизанский командир, стал им командовать. 2-й полк в основном охранял Ломнистую долину и занимался диверсиями на коммуникациях врага.

Почти одновременно были сформированы 3-й партизанский полк, командиром которого стал капитан Николай Каличенко, и 4-й партизанский полк под командованием подполковника Антона Циприха. 3-й полк действовал к югу от Ломнистой долины в районе Шайбы и Повразника, а 4-й — совершал диверсионные акции на коммуникациях между Липтовским Микулашем и Ружомбероком. Вскоре 4-й полк настолько вырос, что превратился в партизанскую бригаду численностью более тысячи человек.

Принимались меры и к объединению разрозненных партизанских отрядов вокруг действовавших и имевших связь с Главным штабом. В одной из радиограмм, направленной П. А. Величко, ГШПД указывал: «Объедините под своим руководством все отряды и группы партизан и солдат в районе Попрад, Ружомберок, Закопане. Создавайте из них отряды численностью 50—100 человек. Для удобства руководства и связи создавайте полки из 3–5 отрядов, которым указывайте район действий…»

В 20-х числах ноября командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев подчинил Главному штабу партизанского движения 2-ю воздушно-десантную бригаду под командованием полковника Пршикрыла. С этого времени она стала называться 2-й чехословацкой партизанской бригадой имени генерала Людвика Свободы, по имени командира 1-го Чехословацкого корпуса, в который ранее входила бригада. Главный штаб партизанского движения издал специальный приказ, определив район боевых действий бригады. Он простирался к северо-востоку от Ломнистой долины и перекрывал дороги, связывавшие Попрад, Кралеву Леготу, Брезно, Червену Скалу. Штаб бригады, обосновившись в поселке Лом, приступил к планированию боевых операций.

Те первые дни в горах, как, впрочем, и многие последующие, были для партизан особенно тяжелы. Приготовленные заблаговременно базы снабжения оказались в силу разных причин в руках врага. Скудные запасы, взятые с собой, быстро таяли. Фашисты знали об этом. Они хорошо понимали, что без пищи, без тепла партизанам не удастся продержаться в горах зимой долгое время.

Но случилось то, что не предусмотрели, не предугадали гитлеровцы, надеявшиеся, что партизаны в горах «вымрут с голоду». Население беззаветно поддержало партизан. И эта поддержка в первую очередь выразилась в том, что сельские жители охотно взялись прокормить наше «горное войско». Надо было только организовать дело так, чтобы не обездолить самих хозяев. Для этого Главный штаб разделил «зоны продовольствия» по отрядам, бригадам, подобно тому как были разделены зоны боевых действий. Каждый отряд получал продовольствие только из определенных сел. Причем мы стремились все оплатить крестьянам: если имелась возможность, партизаны платили наличными, если денег не было, давали расписки, которые оплачивались уже после войны. Нередко крестьяне отдавали партизанам продукты безвозмездно.

В книге Д. Димина «Воевали вместе» приведено высказывание партизана Д. Кузнецова по этому поводу: «Мы обращались к людям в любое время дня и ночи, и всегда они шли нам навстречу… Бедность была уделом многих жителей гор, но они всегда делились с нами всем, что у них было».

Оказание продовольственной и иной помощи партизанам было делом небезопасным. Фашисты сурово расправлялись с теми, кто был связан с партизанами. Не миновала кара и некоторых наших помощников из Ясене и других сел. Гитлеровцы арестовали в Ясене владельца магазина Деметера, снабжавшего партизан продовольствием и товарами, а также несколько словацких женщин, выпекавших для нас хлеб. Село Ясене гитлеровцы вообще нарекли «партизанской Москвой» и не раз проводили репрессии против его жителей, но так и не смогли создать «продовольственную блокаду» Ломнистой долины.

«В моей жизни не было тяжелей зимы, чем та, 1944/45 года, — вспоминал после войны политрук роты Нитрянской бригады М. М. Дворянский, — и без помощи жителей словацких деревень мы вымерли бы, как мухи на морозе. Фашисты у тех, кого подозревали, жгли дома, сеновалы, чтобы партизаны там не могли прятаться. Арестовывали людей, пытали, а все же отказа нам никогда ни в одном словацком селе не было. Людей фашистские зверства не останавливали. Это я забыть не могу. И, выступая перед ребятами в школе, перед взрослыми на предприятиях, всегда говорю, что в Словакии мы были приняты, как дома, люди последнее от себя отрывали, но помогали нам. Помогали, если даже им за это грозила смерть».

Вспоминаю, как однажды в деревне Горная Легота гитлеровцы заставили, население в канун нового, 1945 года готовить подарки для фашистской армии, приказав доставить их в военную комендатуру, размещавшуюся в другом селе. Население при активном участии подпольной партийной организации деревни, которой руководил член подпольного национального комитета Э. Опаторный, с энтузиазмом принялось за дело. Было приложено немало сил, чтобы посылки получились большими и полноценными. Вот только доставлены были они не в комендатуру. Их привезли в бригаду полковника Пршикрыла. Гитлеровцам же объяснили, что по пути на обоз напали партизаны и захватили подводы с подарками.

Помощь населения партизанам не ограничивалась лишь продовольствием. Для суровой борьбы в горах нужны были одежда и обувь, транспорт, топоры, пилы и многое другое. Нам нужны были разведчики, проводники, часто необходимы были просто приют или надежные места для явок. Трудно перечислить все самые разнообразные случаи, когда партизаны обращались за помощью к населению.

Однажды группа партизан из отряда, которым командовал М. Савельев, зашла в село, расположенное недалеко от железной дороги Чадца — Оходница, и обратила внимание на то, что многие женщины были швеями-надомницами. В горах лежал снег, и партизаны, особенно те, что выходили на диверсии, нуждались в маскхалатах. Женщины охотно согласились их сшить. Через некоторое время в деревню был доставлен необходимый материал. Первая модель, чем-то напоминавшая обыкновенный домашний халат, оказалась непрактичной — длинные полы цеплялись в лесу за ветви, путались под ногами. Партизаны вновь обратились к словачкам, и они сшили штаны и куртки, которые надежно служили партизанам.

Так было во всем. Как-то одна из наших диверсионных групп отправилась на железную дорогу в район Кросно. Мина, которую несли партизаны, была обернута в белый материал — везде лежал снег. Когда прибыли на место, поняли, что с диверсией ничего не получится, так как на железной дороге снег растаял, она была темной, а этот тип мины устанавливался прямо на полотне, возле рельсов. Возвратиться, не выполнив задания, партизаны не могли. Тогда они постучались в первую попавшуюся им хату. Пожилая женщина, впустившая партизанских подрывников в дом, была немало удивлена их необычной просьбе — дать лоскут темной ненужной ткани. Не колеблясь, словачка открыла сундук и извлекла добротную, в бесчисленных складках черную юбку, явно предназначенную для праздников. Партизаны отказались принять этот дар, объяснив, что им нужен просто лоскут темной материи. Тогда женщина принесла из чулана старую тряпку — то, что и просили у нее чудаковатые пришельцы. Довольные партизаны покинули дом. Миной, обернутой в тряпку, был подорван вражеский эшелон. Жаль, что добрая словачка так и не узнала о последствиях этого неожиданного визита партизан в ее дом.

Очень важной была помощь населения в лечении наших раненых и больных, которых местные жители к тому же и прятали у себя. У нас были самые дефицитные лекарства, партизан лечили и оперировали буквально под носом у врага. Самоотверженность словацких врачей и другого медицинского персонала была поразительна. Медики-словаки приходили по первому зову на нелегальные квартиры, в другие места, где укрывались раненые, они шли в горы и леса, в партизанские бригады и отряды, принимали ранены:; партизан у себя на дому.

Вспоминаю врача курорта Слиячь товарища Гелену, как ее называли. В ее доме был устроен настоящий партизанский госпиталь, а заодно и склад боеприпасов. А ведь в особняке появлялись немецкие офицеры и даже обосновались постояльцы. И никому из них было невдомек, что обширный подвал дома занимает партизанская лечебница. Вход туда находился прямо в вестибюле дома, за вешалкой, на которую гитлеровские офицеры вешали свои шинели.

Рассказывали о другом докторе — главном враче Бардеевской районной больницы, который «по совместительству» руководил партизанским госпиталем. Рискуя жизнью, словацкий патриот Франтишек Радач уходил из Бардеева под разными предлогами и шел за 25 километров в лес, в свою подпольную лечебницу. Такие «прогулки» он совершал по ночам два-три раза в неделю. Но вскоре обстоятельства сложились так, что доктору пришлось уйти к партизанам. Он остался у них и стал лечить больных и раненых. В партизанском госпитале, который располагался в двух землянках и в создании которого принял большое участие словацкий патриот И. Марцинек, находилось 40 человек Не один месяц просуществовала эта лесная партизанская больница. Многие партизаны, а также советские разведчики и спустившиеся на парашютах со сбитых самолетов летчики обязаны И. Марцинеку и Ф. Радачу своим здоровьем и жизнью. За этот подвиг словацкий врач Франтишек Радач был награжден после войны орденом Отечественной войны I степени.

Много писем получал партизанский доктор от своих бывших подопечных после войны. Вот отрывок из одного из них: «Уважаемый товарищ Радач! Этим письмом хочу выразить вам сердечную благодарность за помощь, которую вы мне оказали в Чехословакии, в стране, которая для меня дорога, как родная советская земля. Я хорошо помню, что за вашу голову фашисты обещали большие деньги. Ваш труд был не напрасен. Мы все вернулись в свои воинские части и добивали врага в его логове».

Два с лишним месяца находился в горах в шалаше с 11 ранеными партизанами из бригады Петра Величко доктор Юрай Бернат. Это были тяжелейшие месяцы для всех, кто оказался с ним в партизанском госпитале, блокированном карателями. Без медикаментов, почти без пищи словацкий патриот Юрай Бернат поставил на ноги всех раненых. В феврале 1945 года он прошел по горам без сна и отдыха около 50 километров, перешел линию фронта и привел с собой советских воинов, спасшихся ослабевших партизан. Через день, когда сам Бернат и раненые находились уже в советском госпитале, гитлеровцы все же наткнулись на опустевшую партизанскую лечебницу и сожгли ее.

Конечно, в каждой бригаде и во многих отрядах были врачи и медперсонал, переброшенные в Словакию в составе организаторских групп. Только Украинский штаб партизанского движения направил в Чехословакию несколько десятков врачей и фельдшеров. Большая земля посылала партизанам, оказавшимся в горах, медикаменты, перевязочные средства, различный медицинский инструмент. Как свидетельствуют отчеты, большинство раненых и больных получали медицинскую помощь непосредственно в бригадах и отрядах. Например, в бригаде К. К. Попова за все время боев в Словакии было 108 раненых, из них только пять человек пользовались услугами местных врачей и больниц. Еще в ходе восстания значительное число тяжелораненых было переправлено самолетами в партизанский госпиталь в Киеве. Тем не менее словацкое население, словацкие медицинские специалисты сыграли исключительную роль в спасении жизни партизан.

Местное население оказывало огротлную помощь партизанам в добывании взрывчатых веществ. Это было исключительно важно. Что могут сделать партизаны без взрывчатки? В условиях современной войны не так много. В тех условиях, в которых мы оказались в Словакии, и того меньше. Вышестоящие штабы да и мы сами ставили партизанским бригадам и отрядам задачу как можно эффективнее нарушать коммуникации противника. Но тот запас взрывчатки, что был взят в горы, быстро иссяк. Доставка взрывчатых веществ самолетами из Советского Союза оказалась из-за ненастной погоды недостаточной. Из 17 грузовых мешков, которые за время нашего пребывания в горах попали в Ломнистую долину, лишь в одном оказалось минноподрывное имущество и… всего 60 килограммов тола. Было время, когда нам буквально нечем стало взрывать эшелоны противника.

И тогда на помощь пришли местные жители. Из старых каменоломен, из других мест, где до войны или в войну производились взрывные работы, извлекались запасы взрывчатки и передавались партизанам. В основном это был астралит и экрозит. В частности, в 10 километрах от города Брезно, близ которого располагался Главный штаб, был найден в горах основательный запас экрозита, который с успехом заменял тол. Благодаря экрозиту и взрывчатым веществам, полученным из других мест, взрывы на железных и шоссейных дорогах врага следовали один за другим.

В тот сложный период, когда в партизанских бригадах и отрядах не хватало взрывчатки, изыскивались все возможности для проведения диверсий. В упомянутой бригаде Попова, например, имелись мины, а минометов для них не было. Партизаны приловчились взрывать этими минами железнодорожное полотно, делая связки из нескольких мин, а к головкам привязывая немецкую ручную гранату. С помощью шнура это устройство подрывалось при подходе эшелона. Для минирования шоссейных дорог применялись противотанковые гранаты, которые партизаны переделывали в мины нажимного действия. Эти и другие устройства оказались достаточно эффективными. Однако в основном для подрыва эшелонов, вражеского автотранспорта, мостов, других видов диверсий использовалась взрывчатка, переданная партизанам словацкими патриотами, которых мы и поныне вспоминаем добрым словом.

Такая широкая добровольная поддержка партизан населением Словакии была важна не только в силу своей «материальной» ценности, что имело, как я уже говорил, чрезвычайно большое значение, но она также важна была для нас и в моральном отношении. Прекрасный, трудолюбивый и отважный народ Словакии, ненавидевший фашизм и его так называемый «новый порядок», высказал свое отношение к нему своей борьбой, всенародной поддержкой развернувшегося по всей стране партизанского движения.

Пытаясь задушить народное сопротивление, покончить с партизанами, гитлеровское командование огнем и мечом расправлялось с патриотами. Жертвами фашистского террора стали тысячи мирных жителей и повстанцев. 9 декабря 1944 года руководитель германской службы безопасности в Братиславе сообщал в Берлин об аресте 12987 участников восстания. Из них более 9 тысяч были обречены на смерть в фашистских концлагерях, а 2237 расстреляно.

В Словакии нет, пожалуй, села, в котором не было бы замученных или увезенных в Германию, пропавших без вести. Многие села были уничтожены фашистами полностью, подобно Лидице. Печальная участь постигла село Склабину, где когда-то высадились первые советские десантники. Гитлеровцы забрали из села 135 мужчин, из которых расстреляли 48 человек, остальных угнали в Германию. Среди расстрелянных были председатель революционного комитета Юрай Майерчик и несколько других членов комитета. Гитлеровцы сожгли соседнее село Склабинский Подзамек. В селе Нецпалы было расстреляно 14 человек, 40 угнано в Германию. В небольшом селе Загай у Словенского Правна остался в живых лишь один старик. Остальные жители были найдены после войны в братской могиле у Турчека. В районе Мартина замучили более 400 человек, в том числе много женщин и детей.

Массовые убийства продолжались всю зиму 1944/45 года. С 4 по И января 1945 года в селе Немецка было убито более 400 словацких и чешских граждан. У села Кремннчка расстреляно около 800 человек. Фашисты зверски убили многих жителей из Балажова, Калиште, Клака, Острого Груня, Стречан, Токайки. Их дома и даже целые деревни сожгли. За участие в восстании и помощь партизанам оккупанты жестоко отомстили жителям более чем 60 словацких деревень. В 176 братских могилах, обнаруженных на территории Словакии после войны, находилось 3723 жертвы фашистских палачей, из них 720 женщин и 211 детей.

Однако, несмотря на жесточайшие репрессии и террор, фашистам так и не удалось подавить волю чехословацкого народа к свободе, его готовность помогать партизанам, беззаветно поддерживать их, оказывать фашистским захватчикам всяческое и все возраставшее сопротивление. Именно такое отношение народа Словакии к своим защитникам позволило партизанам выстоять и развернуть буквально с первых дней пребывания в горах небывалую, не утихавшую ни на день, пи на час борьбу с фашистами.

Уже в начале ноября 1944 года активные партизанские действия начались в предгорьях Втачника. Сюда вышла бригада имени Яна Налепки, в которой насчитывалось тогда 490 партизан. Штаб бригады располагался в окрестности деревни Клак. Совместно с местными жителями партизаны удерживали Клаковскую долину вплоть до освобождения этого района советскими войсками. Исключительную поддержку партизанам оказывали жители большинства окрестных деревень в предгорье Втачника, и прежде всего таких, как Клак, Острый Грунь, Грабичев, Зупков, Прохот, Горна и Дольна Ждань, Трнавка и других. Они полностью взяли на себя обеспечение бригады, передавали сведения о передвижении фашистских войск, доставляли лекарства, заботились о больных и раненых.

Еще при отходе из Банска-Бистрицы партизаны бригады имени Яна Налепки подбили две фашистские самоходки «Фердинанд» и следовавшие за ними грузовые автомашины, уничтожив при этом около 70 гитлеровцев. В первых числах ноября они вывели из строя высоковольтную линию, которая снабжала электроэнергией Гандлову, а также угольные шахты Гандловой. Попытки гитлеровцев отремонтировать электролинию были сорваны. В течение долгого времени угольные шахты не получали электроэнергии. Спустя некоторое время бригада совместно с Горнонитрянской бригадой, которой командовал словацкий коммунист Ф. Гагара, также действовавшей в этом районе, совершила налет иа фашистский центр подготовки новобранцев в Новаках. Затем партизаны пустили под откос поезд на линии Кремница — Гронская Дубрава, уничтожили мост на дороге Жарновица — Осланы и совершили несколько налетов на дорогу Жиар над Гроном — Гандлова. В районе деревни Прохот они захватили заместителя начальника «глинковской гарды» из Банской Штявницы и его вооруженную охрану, следовавшую в Братиславу. Было совершено нападение на железнодорожную станцию в районе Глиник над Гроном. У деревни Прохот партизаны перехватили две грузовые автомашины с зимним обмундированием.

Крупную операцию бригада провела в начале декабря 1944 года на дороге между Подзамчи и Глиником над Гроном. Рано утром на эту дорогу вступила рота гитлеровцев. Партизаны устроили засаду, разгромили фашистов и захватили трофеи.

Операции партизан в этом районе продолжались.

«Партизаны не только наносили фашистам урон в живой силе и технике, — вспоминает комиссар бригады имени Яна Налепки А. Шагат, — они постоянно держали в страхе фашистов, так как фашисты не знали, где и когда будет совершено очередное нападение, какой мост будет взорван, где будет перерезана коммуникация».

Вместе с бригадой имени Яна Налепки, помимо Горнонитрянской бригады, в этом районе действовали бригада имени Василия Боженко, которой командовал А. Снежинский, партизанский отряд «Зарубежный» под командованием А. Святогорова-Зорича, отряд А. Мартынова и другие.

Разгоралась партизанская борьба и в других местах. 19 ноября 1944 года партизаны отряда под командованием В. Горячева произвели налеты на важный железнодорожный мост через реку Ипель и станцию Полгора в районе города Лученец. Во второй половине ноября группа партизан из отряда В. Козлова разгромила фашистский гарнизон в селе Розложна юго-западнее Рожнявы. Партизаны из соединения ДА. Шукаева взорвали мост на участке Брезно — Тисовец, в результате чего железнодорожное движение здесь прекратилось на длительное время.

В начале ноября 1944 года партизанская бригада под командованием Т. Полы, оборонявшая село Угровец, не только отбила все попытки гитлеровцев прорваться на этом участке, но 4 ноября сама перешла в наступление, выбила фашистов из города Бановце и удерживала его почти до середины ноября.

Соединение имени В. И. Чапаева под командованием В. Кокина совершило в начале ноября дерзкое нападение на село Суков, где расположился штаб 97-й горнострелковой дивизии, брошенной на подавление партизан. Непосредственно в нападении участвовали отряды из бригад имени Богуна и Щорса. Без единого выстрела, сняв выставленные немцами караулы, партизаны ворвались в село. Бой длился не более получаса. В результате враг потерял 450 солдат и 45 штабных офицеров. Был убит и начальник штаба дивизии. Партизаны захватили 35 автомашин, 4 радиостанции и всю оперативную штабную документацию.

Добрые вести приходили из бригады В. Квитинского. Диверсионные группы бригады действовали в районе Ростокинской долины, горы Великий Бок, в районе населенных пунктов Елшава, Мурань и других. Основной состав бригады, совершив трудный марш из Клачанской долины по хребту Низкие Татры через Прашиву, сосредоточился в Вайсковой долине. Под воздействиехМ партизан оказались все близлежащие коммуникации, нападения на которые начались уже 2 ноября 1944 года. Всего за ноябрь бригада провела 15 боевых операций, пустив под откос 2 воинских эшелона, взорвав 3 моста, уничтожив важный участок связи, убив и ранив более 250 солдат и офицеров противника.

Бригада А. Егорова, вернувшаяся на Прашиву, вновь развернула боевые операции. В начале декабря 1944 года был взорван воинский эшелон врага и подбито несколько автомашин. «В последующие 10 дней, — говорится в отчете бригады, — диверсии по обстрелу вражеских автомашин стали так часты, что немцы были вынуждены издать приказ, запрещающий ездить на автомашинах с 6 часов вечера до 8 часов утра. На перегоне Немецка — Святой Ондрей они вырубили весь лес, подходящий к дороге, и выставили знаки: «Ахтунг! Партизаны!»

Немцы до того были напуганы партизанами, что даже днем, проезжая участок Немецка — Святой Ондрей, обстреливали леса…»

Борьба, однако, продолжалась не только в горах. «Тысячи участников восстания, которые были вынуждены спуститься в долины и разойтись по домам, — пишет Г. Гусак в книге «Свидетельство о Словацком национальном восстании», — пополнили подпольную сеть и местные партизанские отряды; они поддерживали связь с действующими партизанскими частями, с подпольными организациями Коммунистической партии, нелегальными национальными комитетами и другими органами антифашистского движения. Политическая и вооруженная борьба велась одновременно в горах и деревнях и местечках Словакии».

Удары по врагу, особенно по его коммуникациям, усиливавшиеся день ото дня, вызывали все большее беспокойство у гитлеровского командования. Все чаще в Главный штаб партизанского движения приходили сообщения о том, что противник усиливает контрпартизанскую борьбу. Осенью фашисты почти ежедневно производили облавы, «чистку» гор, а с наступлением зимы они попытались блокировать все населенные пункты, расположенные вокруг партизанских баз и лагерей, стремясь не допустить сюда партизан, заставить их мерзнуть и голодать, спуститься с гор в долины. Теперь, убедившись, что этих мер оказалось недостаточно, фашистское руководство вновь послало войска в горы, усилило свой натиск на партизанские силы.

Особенно в сложном положении оказались бригада имени Чапаева, отряды имени Буденного, Пожарского и другие, действовавшие в Восточной Словакии севернее Гуменне под общим командованием представителя штаба партизанского движения 1-го Украинского фронта капитана В. Н. Кокина. Окружая все плотнее партизан, гитлеровцы вынудили сняться с насиженных мест и часть населения, активно помогавшего партизанам. В соединение из сел прибывало все больше людей, искавших помощи и защиты. В штаб бригады имени Чапаева поступили сообщения о зверствах фашистов в селах Колбовцы, Брусница, Токайка. Продвигаясь от села к селу, фашисты оставляли после себя руины. Кольцо вокруг партизан сужалось.

12 ноября 1944 года партизанам были розданы остатки продовольствия и боеприпасов. Связавшись со штабом партизанского движения фронта, капитан Кокин получил указание прорываться через линию фронта. Соединение было разбито на отряды, каждый из которых имел определенное задание. Передовой колонной командовал начальник штаба бригады имени Чапаева Людовит Кукорелли, активный участник Словацкого национального восстания, человек исключительной отваги.

Двигаясь по лесам темными ночами, партизаны и влившееся в их ряды население, в том числе женщины и дети, приблизились наконец к своей цели. Прорыв предполагалось совершить между селами Вареховцы и Гавай. Однако фашистские разведчики заметили скопление партизан. Пришлось идти дальше. Соединение перешло шоссе возле Малой Поляны и остановилось в шести километрах от линии фронта.

Враг тоже не терял времени, постепенно окружая партизан. Была занята круговая оборона. Противника следовало задержать любой ценой до тех пор, пока не вернется разведка.

На рассвете 22 ноября фашистская артиллерия и минометы ударили по партизанам. После обстрела гитлеровцы пошли в атаку, но, не выдержав встречного огня, отступили. Снова били артиллерия и минометы, больше становилось раненых, не хватало медикаментов, бинтов. Люди валились с ног от голода, недосыпания, переутомления.

Так прошли день и еще ночь. Наконец вернулись разведчики. Они сообщили, где немецкая оборона наиболее слаба.

В 4 часа утра 24 ноября 1944 года мощным броском партизаны, несмотря на сильное огневое противодействие врага, прорвали его оборону. Бой длился всего около получаса. Женщины и дети были спасены. Но при прорыве погибли Людовит Кукорелли и еще 60 советских и словацких партизан.

В конце ноября 1944 года выдержал натиск врага и Главный штаб партизанского движения. Думаю, что фашистское командование знало о нашем штабе, так как уже вскоре после того, как мы прибыли в Ломнистую долину, в селе Ясене появились радиопеленгаторы. Если не по содержанию, то по интенсивности радиопередач — а их бывало до десяти в сутки и больше — можно было судить, что в долине находится не совсем обычный штаб.

В 6 часов утра 30 ноября гитлеровцы внезапно напали на Ломнистую долину. Так случилось, что вместе со Скрипкой и Егоровым, прибывшим к нам накануне со своим штабом, мы были в это время в отряде «Сокол» у Быкова. В те дни меня валила с ног простуда, были случаи, когда от высокой температуры я не мог даже двигаться.

Утром мы услышали стрельбу, доносившуюся оттуда, где находился штаб. Тотчас туда ушли Скрипка, Егоров и все, кто был с ними.

Руководство боем осуществлял майор Скрипка. Большую помощь ему оказали Данилов, а также Егоров со своими подчиненными. Общими силами всех находившихся в долине партизан неоднократные атаки врага были отбиты.

Вот что вспоминает об этом бое генерал-лейтенант Ф. Шадек, в ту пору заместитель командира отряда в полку имени Яна Швермы:

«Сотни гитлеровцев устремились в Ломнистую долину. На их пути встал заслон из тридцати человек. Отчаянно сопротивляясь, горстка смельчаков задержала врага, и мы сумели приготовиться к его встрече… Мелкие группы фашистов мы пропустили беспрепятственно. Но когда подошли основные силы, ударили дружные залпы. Фашисты в панике заметались. Те, что пытались спрятаться под склон… были видны нам как на ладони, и мы прицельным огнем уничтожили их… Гитлеровцы, побросав оружие, убитых и раненых, бросились вон из долины. Но и тут их встретил заранее подготовленный заслон. Так была наголову разгромлена карательная экспедиция врага».

Противник понес серьезные потери. Четыре дня гитлеровцы вывозили своих убитых.

С первых дней прихода в Ломнистую долину были приняты меры к обучению минеров в большинстве партизанских соединений. В бригады и отряды, расположенные на значительном удалении от Главного штаба, посылались учебные программы, подробные технические указания, а также инструкторы минноподрывного дела. Общее число подготовленных минеров за время нашего нахождения в горах составило около 250 человек. Только в ноябре — декабре 1944 года подрывниками из бригад А. Егорова, В. Квитинского, Э. Биелика, А. Циприха, В. Пршикрыла было взорвано 76 воинских эшелонов, 282 автомашины. Всего за этот срок на территории Словакии пошло под откос 109 эшелонов врага.

Каждый день приносил все новые свидетельства усиливавшихся партизанских действий по всей стране. Летели под откос вражеские поезда, уничтожался его автотранспорт, совершались нападения на штабы и гарнизоны и т. д. Вот некоторые отрывочные сведения о боевых действиях, сохранившиеся в дневнике Главного штаба партизанского движения.

«Боевая деятельность Квитинского с 15.XII.44 по 1.1.45.

1. Подорваны и уничтожены из засад 9 автомашин с живой силой, боеприпасами и продовольствием. При этом убито 60, ранено 52.

2. Взорвано 10 мостов общей длиной 50 метров.

3. Три раза порвана телеграфно-телефонная связь общим протяжением 2,5 км.

17.1.45. Боевая деятельность Биелика с 23.XII.44 по 14.1.45. Убито солдат и офицеров противника 360, разбито 8 автомашин.

23.1.45. Боевые действия Егорова.

За ноябрь и декабрь 1944 г. разрушено 15 мостов, совершено крушение 22 воинских эшелонов, уничтожено 132 автомашины.

С 15 по 22.1.45 данные уточняются…»

Партизанская борьба в горах ежедневно выявляла отважных патриотов. Невозможно рассказать обо всех героических эпизодах. Расскажу лишь о некоторых подвигах, в которых, как в капле воды, отразились величие души и патриотизм чехословацкого народа и тех, кто вместе с ним сражался в словацких горах в ту суровую пору.

Иво Бердне, самому юному из пулеметчиков в бригаде В. А. Квитинского, было всего шестнадцать лет. Бригада стояла близ Липтовской Теплички и очень «докучала» гитлеровцам диверсиями на железной дороге. 15 декабря 1944 года фашисты, подбросив подкрепление, сделали попытку окружить партизан, среди которых было много раненых. Бригада стала отходить, оставив для прикрытия группу пулеметчиков у небольшой часовенки.

Поднявшись на перевал Черный Ваг, бойцы бригады увидели в свете наступившего утра, как вокруг часовни густо ложатся немецкие мины. И вдруг все заметили трех партизан, которые отделились от колонны и бросились к часовне. Среди них оказался и юный Иво. Кричать было бесполезно. Шум боя заглушал все. Да и стоило ли гасить благородный порыв. Бригада продолжала отход.

В бою Иво Бердна показал себя настоящим храбрецом. Он выбрал выгодную позицию и метко разил наступавших гитлеровцев из своего пулемета. Не выдержав огня, фашисты отошли. За пулеметчиками послали санитаров с носилками.

Темнело. Крепчал мороз. Люди сидели у костров. Никто не смыкал глаз в ожидании санитаров. Когда наконец раздались их голоса, первый вопрос после пароля был:

— Как Иво?

Иво был тяжело ранен, без сознания. Когда юношу привели в чувство, он спросил:

— Где пулемет?

Узнав, что оружие в сохранности, Иво облегченно вздохнул и уснул.

Николай Хмельницкий воевал под Севастополем, там был ранен. Фашисты захватили его в плен, откуда ему удалось бежать. Летом 1943 года он организовал в словацких горах небольшую партизанскую группу. К ней вскоре присоединились партизаны, которыми командовал молодой словак Ондрей Краткий. Создали отряд. Командиром стал Николай, начальником штаба — Ондрей. В конце 1944 года этот отряд влился в партизанское соединение, которым командовал А. М. Садиленко.

Однажды Николай и Ондрей вместе отправились в разведку. Зайдя в одну из деревень, они неожиданно увидели, как с противоположной стороны появились вражеские автомашины с автоматчиками, Гитлеровцы заметили партизан.

— Давай к лесу! — крикнул Николай.

Стреляя по очереди из автоматов, прикрывая друг друга, партизаны бежали по рыхлому снегу к лесу. Но вот Ондрея тяжело ранило, он упал на снег. Николай бросился на помощь. Но фашисты были уже близко, их автоматный огонь обрушился на Хмельницкого, его тоже ранило. Превозмогая боль, Николай обхватил здоровой рукой своего друга, ползком потащил его к лесу, однако вражеские пули настигли разведчиков у самой опушки. Когда другие партизаны услышали перестрелку и выбежали на опушку леса, было уже поздно. Они увидели обнявшихся Николая и Ондрея, лежавших неподвижно на снегу.

Так, спасая словацкого друга, погиб черноморский моряк Николай Хмельницкий. Его именем назвали отряд, который вошел в историю Словацкого национального восстания как отряд имени Николая Хмельницкого. В дни празднования 25-летия восстания, в 1969 году, в селе Драгове, возле которого погибли герои, поставлен обелиск, на котором написано: «Русский Николай Хмельницкий, словак Ондрей Краткий пали смертью героев за освобождение Словакии».

В одном из донесений командир бригады Вячеслав Квитинский сообщал: «20 декабря 1944 года тридцать мужчин из села Погорела, снаряженных пилами и топорами, ночью спилили 50 столбов телефонно-телеграфной связи. 2 января 1945 года на 2-й отряд, расположенный в селе Кокава, внезапно напали немцы. Отряд быстро занял оборону. В течение двух часов он сдерживал атаки врага. У партизан оказались на исходе патроны, нужно было отходить в горы. В самый разгар боя из села пробралось десять человек с мешками. Это местные жители несли партизанам 50 тысяч патронов. Атаки немцев были отбиты».

Подобным примерам бесстрашия и героизма не было числа.

Серьезный урон наносили врагу бригады п отряды, которые с самого начала вели борьбу в тылу врага вне освобожденной территории в Восточной и Западной Словакии, в Моравии и Чехии, а также возникшие в течение зимы 1944/45 года.

Вот как характеризует боевые действия партизан и повстанцев Людвик Свобода в своей книге «От Бузулука до Праги»: «Вооруженная борьба охватывала все большую территорию. Партизанские отряды неустанно нападали на противника, снова занимали оставленные города и села и громили фашистов по всем правилам тактики партизанской войны…

Словацкие партизаны и повстанцы, руководимые Коммунистической партией, с помощью советских партизан отвлекли на себя значительные силы фашистов и тем самым оказали помощь советским войскам и чехословацким частям, действующим на фронте».

С каждым днем все более активизировали свою деятельность коммунисты. Руководство Компартии Словакии в конце 1944 года, а затем вновь в январе 1945 года издало директиву, предназначенную для всех подпольных национальных комитетов, в которой говорилось о необходимости вовлечения в борьбу всего патриотически настроенного населения. На нелегальные организации партии и национальные комитеты возлагалась задача — всесторонне поддерживать партизанское движение, собирать и прятать от оккупантов продовольствие, строительный материал, различное сырье. Следовало срывать насильственную эвакуацию словацкого населения и мобилизацию его для работы на строительстве оборонных укреплений гитлеровцев, организовывать местные вооруженные отряды, которые с приближением Красной Армии должны стать главной силой вооруженного восстания и не позволить отступающему врагу уничтожать города и деревни, заводы и другие важные объекты.

Подобное происходило и во многих других районах Чехословакии. В Оломоуцком крае развернула активную деятельность подпольная организация, созданная коммунистами еще в начале 1944 года. В ней насчитывалось 120 человек. С этой организацией сотрудничали так называемые ударные группы, возникшие в 50 деревнях края и объединявшие в общем около тысячи бойцов.

Об активизации партизанского движения в чешских землях в конце 1944 — начале 1945 года свидетельствовали отчеты, поступавшие фашистским руководителям в Праге. Согласно этим отчетам, на территории Чехии ежедневно в среднем происходило около 40 случаев различных партизанских выступлений. В ноябре — декабре 1944 года партизаны провели крупные операции на важнейших железных дорогах страны: Брно — Ческа-Тршебова, Брно — Пршеров, Ческа-Тршебова — Оломоуц, Брно — Гавличкув Брод.

Наряду с активным участием в партизанском движении рабочий класс страны по-прежнему широко применял свое испытанное оружие — саботаж военного производства.

Все чаще из Украинского штаба партизанского движения стали поступать указания о необходимости ведения дальней разведки в интересах наступающих советских войск. В начале декабря 1944 года Главный штаб издал приказ, в котором ставились новые задачи по сбору разведывательных данных. Обширная разведывательная информация стекалась в ГШПД, где она тщательно обрабатывалась и перепроверялась. В поле нашего зрения оказался обширный район Словакии, Чехии и Моравии, а также часть Польши, Австрии и даже Германии.

Надо сказать, что условия для разведки в Словакии, как и во всей Чехословакии, были самыми благоприятными. Практически почти все население страны было настроено против фашистов и всячески помогало нам.

Гитлеровское командование и не подозревало, что многие словаки, принудительно мобилизованные на строительство оборонительных сооружений, часто по собственной инициативе помогали партизанам в составлении подробнейших планов и схем этих объектов. Словаки, жившие в горах и работавшие в городах и на станциях Поважья и Кисуцкого края, по поручению командования одного из отрядов занимались сбором данных о характере и масштабах военного производства в Дубнице и других городах, о количестве транспорта и характере военных грузов, проходящих через те или иные станции, о военных складах и прочем.

Советское командование получало исчерпывающие данные о направлении, времени и количестве перебрасываемых противником войск по территории Чехословакии, номерах частей или их опознавательных знаках, районах сосредоточения танковых и моторизованных сил врага, размахе и характере оборонительных работ, составе вражеских гарнизонов, их численности, национальном составе, именах командиров и начальников гарнизонов н т. д.

Особое направление составлял сбор сведений, которые запрашивались из Москвы для руководителей Компартии Чехословакии. Нас просили информировать о политике оккупационных властей на территории страны, мероприятиях, проводившихся захватчиками и их пособниками, о том, что пишут чехословацкие газеты, и т. п.

Приведу несколько сообщений, переданных в Москву с 24 по 29 декабря 1944 года.

«Для Готвальда.

Словацкие газеты сообщили, что 13.XII немцы сожгли деревни Гречушки, Магали, Разтока, что южнее гор. Маков, за поддержку партизан».

Словацкая газета «Словак» сообщала, что в Братиславе раскрыта подпольная организация студентов университета, обнаружен большой склад автоматов и боеприпасов. Во главе организации студентов стоят участники восстания, вернувшиеся тайно в Братиславу.

«Братиславские власти издали закон, по которому усиливаются наказания за политические преступления. В большинстве случаев вместо тюремного заключения вводится смертная казнь».

«Большинство партийных активистов и членов национальных комитетов после 28.Х находятся в горах и отдельных деревнях вместе с партизанами. Через партизанские отряды имеем с ними связь».

Примерно тогда же Главный штаб партизанского движения сообщил в УШПД и партизанские штабы фронтов об усилившемся дезертирстве в немецкой армии, переходе солдат и офицеров вермахта на сторону партизан. Вот одна из подобных радиограмм: «В немецкой армии имеется рост дезертирства. Большое количество солдат и офицеров закупают гражданскую одежду, бросают оружие и скрываются. Немецкое командование издало приказ, запрещающий населению под угрозой расстрела продавать немецким солдатам и офицерам гражданское обмундирование».

Герой Советского Союза В. Клоков, сражавшийся в бригаде Т. Полы, а позднее ставший комиссаром бригады имени Суворова, вспоминает, как однажды немецкие офицеры пришли прямо в партизанскую землянку: «Кто-то откинул заменявшую дверь плащ-палатку, но, видимо, не решается войти. Оглядываюсь и на секунду замираю: в дверях, как страшные призраки, стоят два немецких офицера. Схватываю лежавшую на столе гранату, нащупываю чеку и… поднятые руки офицеров, их возгласы: «Коммунист, Тельман!» — в последний момент сдерживают меня от рокового броска. В землянку вваливается мой помощник по штабу бригады Сергей Панфилов. Немцы отдают ему свое оружие. Начинается допрос. Только теперь я обращаю внимание на их потрепанную одежду, худые, давно не бритые лица, жадный блеск глаз, не отрывающихся от лежащих на столе колбасы и хлеба. Густав и Фриц — так звали немецких офицеров. Они рассказали, что уже давно сбежали из своей части и несколько дней бродили возле расположения партизанской бригады, ожидая удобного случая перейти к партизанам».

Трудно было верить им, вспоминает Клоков, слишком велико было у нас чувство ненависти к серо-зеленым немецким мундирам. Но так явственно звучала в словах офицеров ненависть к фашизму, так страстно они говорили о руководителе немецких коммунистов Эрнсте Тельмане, о невыносимых моральных муках людей, насильно одетых в военные мундиры, что воспитанное долгими годами партизанской борьбы чувство к немецким военным, которые все рассматривались как фашисты, было поколеблено.

Густав и Фриц положили начало организации немецкого антифашистского взвода в бригаде, который хорошо зарекомендовал себя в боях.

В начале января 1945 года войска 2-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского начали наступление в Словацких рудных горах со стороны Венгрии в направлении на Банска-Бистрицу. Вскоре перешли в наступление и войска 4-го Украинского фронта в Восточной Словакии. Это вызвало большие передвижения фашистских частей к фронту, их замену в тылу менее надежными венгерскими и так называемыми «добровольческими» частями.

Главный штаб, партизанские бригады и отряды вели большую работу по разложению вражеских войск. И она давала результаты.

Вспоминаю, как в первых числах января 1945 года фашистское командование послало снятый с фронта венгерский батальон, усиленный минометной ротой, на ликвидацию партизан в долине Кислая по соседству с Ломнистой долиной. Венгерская охрана находившейся там электростанции, уже перешедшая на нашу сторону, сообщила по телефону, что «идут чужие мадьяры». Оборонявший долину отряд /Аарчука оказался в это время на диверсиях, за исключением больных и поваров. Превосходство противника было очевидным. Но Марчук не растерялся. Собрав всех находившихся в лагере, а их было 15–20 человек, он вместе с комиссаром Воковченко с автоматом через плечо вышел венграм навстречу.

Колонна остановилась. Партизаны дали знак, что идут на переговоры. Венгерского командира через переводчика спросили, куда и зачем идет батальон. Венгры ответили, что «по заданию немецкого командования они идут уничтожать партизан и жилые помещения в этой долине». Тогда им сказали: знают ли они, что все они окружены партизанами и что партизан в 4–5 раз больше. Венгры заколебались. Тогда для успешного окончания переговоров командование батальона было приглашено в дом лесника на завтрак. Договорились, что воевать не будут ни партизаны, ни венгры и что вообще при первой возможности батальон перейдет к партизанам или к Красной Армии.

Для отвода глаз венгры инсценировали бой. На «прощание» у них было взято 20 пулеметных лент и гранаты.

Близость Красной Армии вызвала новый подъем у чехословацкого населения и партизан. Удары по врагу усилились. 23 января 1945 года из Украинского штаба и штаба партизанского движения 4-го Украинского фронта пришла радиограмма, в которой давалась оценка боевым действиям партизан и деятельности ГШПД.

«Гордимся вашей героической борьбой с врагом в исключительно сложных условиях», — говорилось в радиограмме.

Во второй половине января 1945 года началось беспрерывное движение отступающих немецких войск по дороге Брезно — Банска-Бистрица. Все села, расположенные в этом районе, оказались забиты фашистами. Настроение у гитлеровских вояк было подавленным, особенно у пожилых солдат.

Приближение Красной Армии к районам действий партизанских сил поставило вопрос о дальнейшем их использовании. Перебрасывать ли партизанские соединения, бригады и отряды на запад или оставить для тесного взаимодействия с нашими наступающими частями и соединениями? На первый взгляд, целесообразной была бы их переброска в глубь обороны гитлеровцев. Однако в связи с тем, что в горах и лесах лежал глубокий, до пяти метров снег, а все населенные пункты на пути были заняты войсками противника^ переброска крупных партизанских единиц в новые районы действий оказалась весьма затруднительной. При постоянных морозах, ветрах и метелях остановки для отдыха были чреваты обморожениями и массовыми простудными заболеваниями среди партизан. Продукты в этих условиях доставали только с боем. Из-за глубокого снега невозможным оказалось использование лошадей. К тому же у многих партизан была исключительно плохая обувь, недоставало и боеприпасов. «Учитывая все это, — сообщали мы в УШПД, — считаем совершенно нецелесообразным посылать в этих условиях на запад партизанские отряды и соединения, находящиеся восточнее линии Ружомберок — Банска-Бистрица — Зволен… Мы предлагаем на запад послать самолетами организаторские группы… Со своей стороны мы уже послали на запад несколько организаторских групп».

С мнением ГШПД согласились. В Западную Словакию, Моравию и Чехию ушли организаторские группы и небольшие отряды, созданные в каждой бригаде из наиболее опытных партизан, снабженные радиосредствами. Украинский штаб партизанского движения и штабы партизанского движения при Военных советах 2-го и 4-го Украинских фронтов начали забрасывать в эти районы организаторов партизанской борьбы самолетами. Все это способствовало активизации партизанских действий в Чехии и Моравии, а оставшиеся в прифронтовой полосе партизанские силы были использованы для оказания непосредственной помощи Красной Армии.

Удары партизан по отступающим фашистским войскам слились с ударами вооруженного словацкого населения прифронтовой полосы. Главный штаб партизанского движения совместно с подпольными партийными организациями и местными национальными комитетами вели в городах и селах Чехословакии широкую подготовку к вооруженному восстанию, которое должно было быть приурочено ко времени подхода к этим населенным пунктам советских войск.

С приближением Красной Армии к тем или иным городам и селам население Словакии переходило к активным вооруженным действиям против захватчиков. Орган Компартии Словакии газета «Правда» писала 28 января 1945 года: «Из Восточной и Южной Словакии приходят известия, что словацкие партизаны вместе со всеми боеспособными мирными жителями при приближении Красной Армии нападают на отступающих немцев, стреляют по ним из окон и чердаков, нападают на их обозы и автомашины. В последнее время участились случаи, когда партизаны совместно с населением изгоняют из деревень немцев, которые пытались грабить и вывозить жителей, и в этих селах встречали Красную Армию и передавали ей оружие и пленных немцев».

Начиная с января 1945 года и до полного освобождения страны от фашистских захватчиков партизанские отряды и бригады, оказавшиеся в прифронтовой полосе, действовали в самом тесном взаимодействии с наступавшими передовыми частями советских войск.

В конце января 1945 года партизанская бригада под командованием П. А. Величко получила задание штаба партизанского движения 4-го Украинского фронта освободить до подхода советских войск город Липтовский Градок, а главное — захватить и удержать мост около Липтовского Градока, чтобы им могли воспользоваться наши наступающие части. Спустившись с Высоких Татр, отряды бригады внезапно ворвались в город и завязали уличные бои. Партизанам не удалось очистить от врага весь Липтовский Градок из-за его значительного превосходства в силах. В их руках оказались лишь западная и северо-западная окраины города. Но и это было чрезвычайно важно. Противник не смог вытеснить отряды бригады Величко и вернуть мост, который партизаны удержали до подхода советских войск. Благодаря этому наши части успешно продвинулись в направлении Липтовского Микулаша.

Успешно взаимодействовало с наступающими советскими частями партизанское соединение, которым командовал А. М. Садиленко. Партизаны находились вблизи поселка Черный Балог юго-восточнее города Брезно. Штаб партизанского движения 4-го Украинского фронта передал A. М. Садиленко приказ не пропускать к Черному Балогу и Брезно отступавшие части 208-й дивизии гитлеровцев. Как донесла партизанская разведка, сюда двигался 309-й горнострелковый егерский полк этой дивизии, носивший название «Эдельвейс». Непосредственное руководство операцией возлагалось на командира бригады Н. С. Радула, входившей в соединение А. М. Садиленко. Партизаны установили контакты с разведкой 42-й гвардейской дивизии и согласовали свои планы с советским командованием.

В течение одной ночи с помощью местных жителей все дороги, ведущие к Черному Балогу, были завалены деревьями и заминированы. Обильный снегопад и ударивший вдруг мороз завершили это своеобразное блокирование путей передвижения. Для врага оставался только один проход — через ущелье.

И вот 28 января 1945 года сотни вражеских солдат и офицеров начали медленно втягиваться в ущелье. Прозвучала команда, и по черной, растянувшейся на два километра ленте гитлеровцев, четко выделявшихся на ослепительно белом снегу, ударили партизанские пулеметы, автоматы и минометы. С тыла горнострелковый полк фашистов теснили советские подразделения 42-й гвардейской дивизии, а с флангов, с крутых заснеженных горных вершин и с фронта разили огнем партизаны. Несколько раз фашисты бросались в атаку, но безуспешно.

«Дав распоряжение выставить боевое охранение, я отвел партизан в села Доброчь, Черный Балог и Яношовка на отдых, — вспоминает Н. С. Радул. — Теперь, как говорят, «власть переменилась». Партизаны в селе, в тепле. А немцы в лесу, в снегу, на морозе. Бойцы долго не ложились спать. Разгоряченные боем, они бурно обсуждали все, связанное с ним, вспоминали, как били пытавшихся вырваться из ущелья гитлеровцев. Особенно много похвал выпало на долю пулеметчиков. Они у нас оказались прямо-таки именинниками. И в этом была большая заслуга командира взвода пулеметчиков словака Кароля Чабая. Человек беспримерного мужества, он примкнул к нам еще где-то в районе Гуменного или Кошицки Гамры, когда мы только приземлились. И с тех пор был с нами до конца».

На следующее утро гитлеровцы попытались пробиться к Черному Балогу уже не через ущелье, а в обход, через Доброчь, чтобы потом уйти к Брезно. Но и здесь их ждала неудача. Партизаны снова выиграли бой, продолжавшийся почти до темноты. Была пресечена и третья попытка врага прорваться в Брезно через село Яношовку 30 января 1945 года. Сотни гитлеровцев нашли свой бесславный конец во время этих боев. А 31 января партизаны, возглавляемые Н. С. Радулом, соединились с одним из советских полков 42-й гвардейской дивизии и вместе с ним ворвались в Брезно, приняв участие в освобождении города от гитлеровцев.

В боях за Брезно отличились и другие отряды соединения А. М. Садиленко, а также бригада Э. Биелика. Удачно взаимодействовали партизаны с наступающими советскими частями в других районах Словакии.

28 января 1945 года наша разведка донесла, что гитлеровцы собираются занять Ясеньскую электростанцию и одновременно с этим начать «чистку» Ясеньской долины, чтобы обезопасить тылы на своем очередном рубеже обороны, который должен был проходить по высоте, где находилась электростанция. Главный штаб отдал приказ находившемуся в этом месте отряду Марчука немедленно занять электростанцию. На помощь ему были выделены батальон Киреева и еще некоторые партизанские подразделения.

Вот что пишет о защите электростанции национальный комитет деревни Ясене: «Немцы хотели вернуть электростанцию и с помощью 3 танков пошли в атаку. Но это им не удалось. Так повторялось много раз. Партизаны держали электростанцию уверенно в своих руках. В одном бою было убито 2 партизана и 18 немцев. Электростанцию партизаны сохранили до прихода частей Красной Армии в исправности… Национальный комитет Ясене и словацкий народ будут всегда благодарить партизан за сохранение этой электростанции».

После успешного наступления войск 2-го и 4-го Украинских фронтов была освобождена значительная территория Восточной и Южной Словакии, в том числе такие крупные города, как Прешов, Кошице, Бардеев, Рожнява, Кежмарок, Попрад, Липтовский Градок, а в последних числах января наши части совместно с партизанами выбили гитлеровцев из Брезно, от которого до Ломнистой долины было всего около 18 километров. Однако затем наступление приостановилось. Противник перешел к жесткой обороне на заранее подготовленном в инженерном отношении рубеже. Попытка овладеть этим рубежом с ходу не удалась. Кое-где гитлеровцы даже потеснили наши части.

Такая обстановка отразилась на положении партизан, оказавшихся непосредственно в прифронтовой полосе. Все чаще Главный штаб получал сообщения из бригад и отрядов, что обстановка в районах базирования накаляется. В Украинский штаб партизанского движения и штаб партизанского движения 4-го Украинского фронта ушла просьба разрешить отдельным бригадам и отрядам перейти линию фронта и соединиться с советскими войсками. По согласованию с этими штабами в начале февраля 1945 года Главный штаб партизанского движения Чехословакии издал приказ, в котором говорилось:

«Линия фронта к 31 января 1945 года приблизилась и остановилась в непосредственной близости от мест базирования партизанских бригад и отрядов и имеются данные предполагать, что она в этом районе будет находиться еще длительное время. Нахождение крупных партизанских отрядов и бригад в условиях прифронтовой полосы, т. е. в условиях большой плотности войск противника, создает угрозу разгрома и ликвидации партизан, тем более когда у партизан осталось небольшое количество боеприпасов».

В приказе указывалось, что в связи с создавшейся обстановкой необходимо немедленно приступить к подготовке партизанских отрядов для выхода на соединение с частями Красной Армии. Полная готовность к выходу намечалась на 15 февраля 1945 года.

Всех, кто не мог выступить в поход — а к ним относились прежде всего больные и раненые, — Главный штаб приказал укрыть в безопасных местах. Для их охраны выделялись специальные отряды партизан, а для лечения — медперсонал и медикаменты. Все раненые и те, кто оставался с ними, обеспечивались продовольствием.

Скопление вражеских войск происходило и в селах вокруг Ломнистой долины. Был отдан приказ заминировать подходы к долине, а также все дороги, ведущие к стоянкам партизан. Часть населения уходила в лес, в землянки. «Все деревни в районах Святой Микулаш, Ружомберок, Подбрезово, Банска-Бистрица заполнены немецкими войсками, — радировали мы на Большую землю 17 февраля, — вход и выход из деревень населению запрещены под угрозой расстрела…»

Из Украинского штаба партизанского движения поступила радиограмма: «По имеющимся данным, обстановка вокруг вашего лагеря чрезвычайно напряженная. Вы лично и ваш штаб подвергаетесь опасности. Срочно сообщите, соответствуют ли эти данные действительности? Помочь вам не можем. Учтите, ваша безопасность не является вашим личным делом. Примите меры обезопасить себя и ваш штаб».

Для уточнения маршрута движения Главного штаба партизанского движения Чехословакии мы выслали разведывательные группы под командованием старшего техника-лейтенанта Быкова и лейтенанта Кукушкина. Однако группе Быкова не повезло. Ее задержали уже за линией фронта для проверки. У Быкова отобрали рацию, с помощью которой разведчики должны были связаться с нами.

Группа Кукушкина выполнила свою роль и, связавшись с соответствующими командирами, вернулась в Ломнистую долину в распоряжение ГШПД. В этот период наши радисты Л. Викторов и Н. Беляева уверенно поддерживали радиосвязь со штабом партизанского движения при военном совете 4-го Украинского фронта.

В 8 часов утра 19 февраля 1945 года из Ломнистой долины к линии фронта, до которой было около пяти километров, вышел Главный штаб партизанского движения Чехословакии вместе с полком имени Яна Швермы и одним из батальонов бригады имени Людвика Свободы. В Ломнистой долине осталась оперативная группа во главе с майором Цареградским, которая имела рацию для связи с Большой землей. С этой опергруппой и охраной находились тяжелобольные и раненые — около 20 человек. Все они должны были ждать прихода наших наступающих частей.

Мы шли по склонам гор, по снегу, так как долины были заполнены фашистскими войсками. С высоты было видно, как передвигаются гитлеровцы по дорогам к фронту и обратно. Во второй половине дня наша колонна, в которой насчитывалось 410 человек, благополучно пересекла линию фронта.

Вначале мы прибыли в город Брезно, а затем переехали в деревню Поломка — в 15 километрах восточнее Брезно. Из Поломки связались с заместителем начальника Украинского штаба партизанского движения генерал-майором В. А. Андреевым, находившимся при штабе партизанского движения 4-го Украинского фронта, и сообщили ему, где мы находимся. Он ответил, что мне надлежит прибыть в местечко Кремпахи в Польше, где стоял штаб 4-го Украинского фронта. Но прежде предстояло поехать в Святой Петер к генералу Людвику Свободе, командиру Чехословацкого корпуса, чтобы передать ему материалы на присвоение воинских званий чехословацким офицерам-партизанам.

Встреча была очень теплой. Мы передали генералу Свободе приказы Главного штаба о присвоении воинских званий. В числе других словацких воинов очередные звания были присвоены Ц. Кухте, Ф. Шадеку и другим. Взяв список, Свобода сказал:

— Мы обязательно утвердим эти приказы.

И действительно, список был утвержден полностью.

После войны мне не раз приходилось встречаться с Людвиком Свободой. Сошлюсь еще раз на его книгу «От Бузулука до Праги». Есть в ней и такие строки о партизанах: «Помощь, которую Советский Союз оказывал чешскому и словацкому народам в период их борьбы с фашизмом, была огромной. Без этой помощи партизанское движение в Словакии, Моравии и Чехии не могло бы развиться так успешно.

Во время второй мировой войны на территорию Чехословацкой Республики было заброшено 700 советских и чехословацких военнослужащих— прекрасных организаторов партизанского движения. Великолепные и мужественные люди, они сумели сплотить и мобилизовать на борьбу с врагом широкие народные массы и в тяжелейших условиях вражеского тыла наносили по немецко-фашистской военной машине тяжелые удары. Многие из организаторов и руководителей партизанского движения были воинами нашей воинской части, созданной в СССР. В боях против гитлеровских орд, сражаясь плечом к плечу с советскими воинами, они проявили себя как отважные бойцы».

В Кремпахи, где расположился штаб 4-го Украинского фронта, я прибыл в начале марта. Зайдя к Андрееву, неожиданно увидел у него писателя и поэта Константина Симонова, стихи которого хорошо знал и любил. Симонов стал расспрашивать меня о нашей борьбе в Словакии, затем записал некоторые из моих ответов.

В книге К. Симонова «Незадолго до тишины» приведены фронтовые записки писателя, сделанные в Кремпахах: «…Я поехал в село Кремпахи, где размещался тогда штаб партизанского движения Четвертого Украинского фронта, и около двух недель записывал там рассказы участников Словацкого восстания; они легли в основу моих очерков, напечатанных в «Красной звезде» и объединенных потом в книгу «Письма из Чехословакии».

В блокнотах осталось несколько отрывочных для памяти записей о наших ребятах-парашютистах, пришедших на помощь словакам…

Тогда, в сорок пятом году, я, конечно, знал, а сейчас не помню, с чьих слов сделана запись. Но в ней чувствуются дух времени, готовность солдат революции до конца выполнить свой интернациональный долг всюду, где это от них потребуется…»

В эти дни у меня произошла еще одна памятная встреча — с председателем Компартии Чехословакии Клементом Готвальдом. Эта встреча произошла в городе Кошице, куда прибыли чехословацкое правительство и чехословацкие коммунистические руководители и где я оказался по приглашению чехословацких товарищей.

Расспросив подробно о нашей борьбе и жизни в горах Словакии, деятельности Главного штаба партизанского движения Чехословакии, К. Готвальд вдруг с улыбкой сказал:

— А ведь на одну вашу радиограмму, товарищ Асмолов, я не ответил. В ней вы просили присвоить какой-то бригаде мое имя.

— Да, ответа мы действительно не получили, — отозвался я. — Но имя ваше, товарищ Готвальд, бригаде, которой командовал советский офицер Квитинский, было все же присвоено. Главный штаб посчитал, что молчание, как говорится, знак согласия…

Затем Готвальд спросил, какие у меня планы на будущее.

— Надо ехать в Киев, там решат, — ответил я.

Однако ехать в Киев не пришлось. Мне было приказано остаться в Кремпахах в штабе партизанского движения при Военном совете 4-го Украинского фронта.

Знакомясь с боевой деятельностью партизанских бригад и отрядов, сражавшихся с фашистами на территории Чехословакии, донесениями, передававшимися по радио из-за линии фронта, я получил представление о размахе партизанской борьбы в той части чехословацкой земли, которая еще находилась в руках противника.

Партизанская сеть практически охватила всю страну. Группы сопротивления из рабочих и крестьян были созданы почти на каждом предприятии, в каждом городе и в каждой деревне, в том числе и в населенных пунктах, окружавших столицу Чехословакии. На крупнейших предприятиях Праги действовали сотни организованных, хотя в большинстве своем не вооруженных рабочих, проводивших диверсии и акты саботажа и готовых по первому зову поднять восстание в тылу фашистских армий.

И это восстание началось. Оно охватило всю территорию Чехии и Моравии. Коммунистическая партия Чехословакии вышла из подполья. Повсюду устанавливалась власть национальных комитетов. Восстание чешских патриотов слилось с завершающими ударами Красной Армии, принесшей освобождение чехословацкому народу.

Майское восстание чешского народа имело огромное политическое и военное значение. Оно явилось одной из ярких страниц национально-освободительного движения в стране. В боях участвовало в общей сложности свыше 100 тысяч человек.

Восстание чешского народа в мае 1945 года существенно дезорганизовало тыл крупнейшей группировки фашистских войск — одного из последних плацдармов гитлеризма. Вместе с восставшими, в их первых рядах — на баррикадах, улицах и площадях — сражались и партизаны.

Это были последние удары партизанского фронта в тылу вермахта, дни которого были сочтены.

Погожим ясным днем 23 августа 1945 года со Святошинского аэродрома под Киевом поднялся военно-транспортный самолет и взял курс на Чехословакию. На борту его находились 12 организаторов партизанского движения, которые были приглашены Словацким национальным советом и ЦК Компартии Словакии для участия в народных празднествах по случаю первой годовщины Словацкого национального восстания. Вместе с автором этих строк в Словакию летели Петр Величко, Алексей Егоров, Вячеслав Квитинский, Евгений Волянский, Алексей Садиленко, Всеволод Клоков, Михаил Шукаев, Дмитрий Резуто, Михаил Цареградский и другие.

Накануне вместе с Т. А. Строкачем мы встретились с секретарем ЦК КП (б) У Демьяном Сергеевичем Коротченко.

— Ну что, товарищ Асмолов, — сказал он, — на этот раз вам предстоит выполнить в Чехословакии мирное задание, но тоже важное. Восстание в Словакии теперь принадлежит истории. И все вы, кто был там, теперь навсегда связаны с этой страной. Помните об этом.

Часть пути по Чехословакии мы совершили на автомашинах. Радостно было смотреть на поля и леса, мимо которых мы проезжали, на работающих крестьян, на города, залечивающие раны войны. Уже три с лишним месяца Европа жила миром. Молчали орудия, не рвались бомбы, не трещали автоматы и пулеметы. Поезда спокойно шли по железным дорогам. Партизанские армии, наводившие страх на врага, вернулись к мирному труду.

— Даже не верится, что война кончилась, — сказал Квитинский.

Да, позади скитания по горам, опасность, тревога за друзей, товарищей по оружию. Человек рождается для созидания, а не для разрушения того, что создано руками человеческими. Но войны бывают разные. Те, кто ехал сейчас по Словакии, знали, во имя чего они воевали. Они пережили трудный 41-й и радостный 45-й и сделали все, что могли, чтобы фашизм был уничтожен, чтобы их Родина и родина других народов была свободной и счастливой. Потому так радушно встречали советских партизан словаки, и прежде всего жители словацкого города Кошице, где мы сделали первую остановку. Так же тепло принимали нашу делегацию в Мартине, где состоялась первая окружная конференция партизан, на которую пришли и приехали бывшие партизаны из многих сёл и городов Словакии. Здесь, близ Мартина, приземлились первые советские парашютисты.

И вот мы снова в Банска-Бистрице — столице восставших. Знакомые дома, улицы, знакомые лица боевых друзей.

29 августа 1945 года в Банска-Бистрице состоялся общегосударственный чехословацкий праздник, посвященный первой годовщине восстания в Словакии. 8 часов утра. На центральной площади города выстроились подразделения Чехословацкой армии — 10 тысяч солдат и офицеров. Вместе с ними—10 тысяч партизан. На площадь пришло, казалось, и все население города.

Как только показались советские партизаны, войскам была подана команда «Смирно! Равнение налево!». Это приветствовали нашу делегацию. Особая честь. Дань глубокого уважения советским партизанам, воевавшим на чехословацкой земле, и всему советскому народу, нашей стране, вынесшей главную тяжесть в борьбе с фашизмом.

На митинге частей чехословацкой армии и партизан мне выпала честь вручить наиболее отличившимся чехословацким партизанам, партизанам других национальностей, а также некоторым руководителям восстания советские награды. Медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени были награждены К. Шмидке и Г. Гусак.

Медаль была вручена и командиру французских партизан Жоржу де Ланнурьену.

Советским партизанам вручили чехословацкие медали, которыми награждались наиболее отличившиеся участники Словацкого национального восстания. Их вручал председатель Компартии Словакии и председатель Словацкого национального совета Карол Шмидке. Всех нас тепло поздравил с наградами Клемент Готвальд.

Затем началась демонстрация, продолжавшаяся до середины дня. Перед трибуной, на которой стояли члены чехословацкого правительства и Словацкого национального совета, а также наша делегация, прошло не менее 60–70 тысяч человек, в том числе войска и партизаны, съехавшиеся из разных концов страны. Шли рабочие, крестьяне, служащие, студенты, школьники… Они несли многочисленные лозунги, которые выражали благодарность советскому народу, Советской Армии, советским партизанам.

А после полудня в Банска-Бистрице состоялся грандиозный митинг, какого мне никогда не доводилось видеть до этого. На него собралось около 130 тысяч человек. Еще за несколько дней до 29 августа все дороги, ведущие в Банска-Бистрицу, заполнили машины, повозки, велосипедисты. Железные дороги были перегружены. На митинг съехались делегаты всех организаций Словакии, Чехии и Моравии, прибыли десятки тысяч трудящихся со всей страны.

Митинг открыл Густав Гусак. На митинге выступали представители чехословацкого правительства, чехословацкой армии, Советской Армии и советских партизан, от партизан других национальностей.

Это был общегосударственный праздник. Он продолжался во всех областях, районах и крупных городах. Разбившись на группы, мы разъехались по всей стране. Члены нашей делегации присутствовали в общей сложности на 37 митингах, приняли активное участие в работах многих конференций партизан, в том числе в Мартине, Банска-Бистрице, Братиславе, Праге, Брно, Злине, Градец-Кралове, Кошице и многих других городах. Бывших партизан везде встречали как самых близких людей.

Мы были полны впечатлений от увиденного, услышанного, пережитого. Не могу в связи с этим не привести свидетельство из книги Г. Гусака о Словацком национальном восстании: «Возрожденная республика сохранила то же название, что и раньше, но внутри страны многое изменилось. Иные силы, силы трудового народа, стали движущими в ее дальнейшем развитии… Эта весна 1945 года наполнила надеждами и наш народ. После тяжелых боев, жертв и потерь перед ним открылись перспективы решения вековых, наболевших национальных и социальных проблем. Сотни тысяч людей внесли личный вклад в борьбу за свободу, за ее новое содержание, за ее социалистическое будущее».

Словацкое национальное восстание — одна из самых ярких страниц в истории словацкого и чешского народов. По размаху, ожесточенности и продолжительности боев с гитлеровскими захватчиками, по количеству участвовавших в них словаков и антифашистов различных национальностей, по своему вкладу в разгром общего врага это восстание — одно из крупнейших международных вооруженных выступлений трудящихся Европы против фашизма. Восстание ознаменовало высший этап борьбы народов Чехословакии против немецкого и местного фашизма. Это был подвиг народа, осуществленный под руководством коммунистической партии.

Одним из важнейших заветов Словацкого национального восстания, которое оно передало новым поколениям, является верность дружбе с нашей страной, союз с ней на вечные времена. «Если мы говорим о восстановлении чехословацкого государства, о восстановлении нашей национальной жизни, мы должны сказать о том, как мы завоевали эту свободу, кто нам помогал, — подчеркивал Г. Гусак в своей речи на митинге в Банска-Бистрице 29 августа 1969 года. — Конечно, каждый народ, словацкий и чешский, внес большую долю в завоевание свободы. Но могли ли, друзья, Словацкое национальное восстание, партизанское движение в нашей стране иметь сколько-нибудь большую перспективу без помощи и без наступления Советской Армии в направлении наших границ и нашей территории? Мы знаем, что вся наша борьба — и борьба не только чешского и словацкого народов, но и других европейских народов — была связана и зависела от борьбы и жертв Советской Армии и советского народа. Об этом мы должны постоянно напоминать. На основе этого была восстановлена наша свобода, на этом и впредь основаны безопасность и уверенность чехословацкого государства».

В послевоенные годы я нередко бывал в Чехословакии, посещал места, связанные с борьбой против общего врага. Бывал, конечно, в Банска-Бистрице, Мартине, Слияче, в Ясене, городах и селах, жители которых избрали меня своим почетным гражданином. Как много изменилось и продолжает меняться с тех пор, как прошли здесь бои. Но неизменной остается память чехословацкого народа о том времени.

Бережно сохраняется отстроенный заново домик, где располагался Главный штаб партизанского движения. Заботливые руки сохранили саму эту избушку и все, что в ней было в те давние дни: грубо сколоченный стол у окна, нары, глиняный рукомойник у входа, чернильницу-невыливайку на столе, папку с бумагами на полке. Чугунная печка, закопченный потолок, сковородки и кастрюльки… Оружие — наши советские автоматы времен войны. Гранаты. Папаха и ватник на деревянных гвоздях у входа.

На открытии этого музея-мемориала побывал в августе 1974 года Борис Полевой. Вот как описал он свои впечатления в книге «Тридцать лет спустя»:

«Вереница людей медленно, тихо проходит через это партизанское жилье, словно бы приобщаясь к героической атмосфере тех дней, уже подернутых дымкой легенды. И невольно начинаешь волноваться, будто и впрямь вступаешь в свое прошлое. Невольно думаешь, что эта вот хата — кусок бережно восстановленной подлинной истории — с точки зрения коммунистического воспитания молодежи не менее действенна, чем памятники из гранита, мрамора, бронзы, как и наиболее действенными в сегодняшнем Сталинграде являются не грандиозные монументы с аллеями и фонтанами, а руины мельницы на берегу Волги, сплошь искалеченные пулями и осколками…»

В моей московской квартире, которую друзья по минувшей войне называют нередко «партизанской землянкой», многое напоминает о партизанских годах, о Чехословакии. Боевые реликвии, сохранившиеся с войны, многочисленные сувениры. Но особенно много писем, которые шли мне все эти годы, в том числе и из Чехо-Словакии. Пишут знакомые и незнакомые, те, с кем воевал, и те, кто родился уже после войны. И эти письма, а также встречи с бывшими чехословацкими партизанами, убеждают, сколь прочна дружба между советским и чехословацким народами, нашими коммунистическими партиями, сколь слита наша история, страницы которой в годы минувшей войны были написаны и скреплены совместно пролитой кровью.

И я благодарен судьбе за то, что в годы великих испытаний, которые пережили народы Советского Союза и Чехословакии, других стран, мне довелось сражаться с фашизмом не только на своей земле, но и на земле братской страны, ставшей мне навсегда родной и близкой.