Фронт в тылу вермахта

ТЫЛ ВЕРМАХТА В ОГНЕ

Транспортные самолеты, оказавшиеся в нашем распоряжении, несколько изменили направленность работы штаба. Из подготовленных нами партизанских сил были созданы организаторские партизанские группы, состоявшие из 9—12 человек. Эти группы, выброшенные в тыл врага на парашютах, должны были превратиться в крупные отряды за счет населения. Таким группам проще было найти места для базирования, легализоваться в населенных пунктах. Вместе с ними были подготовлены к заброске во вражеский тыл разведывательные и разведывательно-диверсионные группы для самостоятельных действий.

— Решение совершенно верное, — заметил Малиновский, которому я доложил о готовности начать переброску по воздуху в тыл противника организаторов партизанской борьбы. — Согласуйте только места высадки и районы боевых действий партизанских групп с Украинским штабом партизанского движения, а если возможно, и с местными партийными органами. Особенно учтите их мнение, когда наши организаторы партизанской борьбы окажутся на местах. Все это также доложите начальнику штаба фронта, чтобы мы могли использовать партизанские силы как можно лучше в интересах наших наступающих войск.

Все эти указания были выполнены. Когда я появился у начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Ф. К. Корженевича, он, до предела загруженный текущими делами, связанными с продолжавшимся наступлением наших войск, узнав о цели моего прихода, заметил с улыбкой:

— Вот чьей помощи нам как раз не хватает. Ну-ка, какие у вас предложения?

Начальник штаба был за то, чтобы выброску партизанских групп произвести в отдаленные районы, в глубокий тыл группы армий «Юг».

— Партизаны, с которыми мы могли бы поддерживать постоянную связь и передавать им свои указания, должны оседлать основные коммуникации Манштейна. Во многих местах партизаны уже действуют, но у нас нет связи с ними. Хорошо бы согласовывать удары партизанских сил с нашими задачами.

Согласно выработанному плану, выброску организаторов партизанской борьбы, которые были бы связаны по радио с нашим штабом, Военным советом и действовали в интересах войск фронта, предстояло осуществить близ крупнейших промышленных центров Украины. Партизанские десанты намечалось высадить прежде всего у Запорожья, Кировограда, Днепропетровска, Кривого Рога, Никополя, а также близ Полтавы, Сталино, Харькова и некоторых других городов. Корженевич одобрил этот замысел, добавив, что хорошо бы парализовать такие коммуникации врага, как Чугуев — Полтава — Кременчуг, Славянск — Лозовая — Полтава — Сталино — Павлоград — Днепропетровск, Красноармейское — Запорожье, Шевченко — Мелитополь, Харьков — Лозовая, Сталино — Мариуполь и т. д. Большое внимание начальник штаба фронта обратил на разведку.

— Хотелось бы, — сказал он, — чтобы партизанские отряды и разведывательные группы незамедлительно передавали сведения о том, что делается в оперативной глубине противника. Видимо, в некоторых местах, прежде всего на крупных железнодорожных узлах, надо иметь нам свою постоянную партизанскую разведку для всестороннего сбора разведывательной информации о военных перебросках в тылу армий Манштейна, намерениях врага и обо всем другом, что может нас заинтересовать.

Перед тем как начать заброску наших парашютистов за линию фронта, я побывал у начальника управления контрразведки. Хотя мы знали уже о многом, что делается во вражеском тылу, хотелось иметь последние сведения, которыми располагали контрразведчики фронта.

В управлении контрразведки я познакомился с документами, которые свидетельствовали о крупных очагах партизанской борьбы в Донбассе, в районах Павлограда, Кривого Рога, в Винницкой области, Одессе и других местах. Большую активность, по данным нашей контрразведки, проявляли партизаны в районе Таганрога. Сообщалось также об успешной деятельности партизан в болотистой местности южнее Запорожья.

Начальник управления контрразведки фронта познакомил меня с некоторыми документами немецких и румынских разведывательных и контрразведывательных органов, свидетельствовавших об усилении партизанских действий в полосе наступления войск фронта. Многие из этих документов были доведены до командиров организаторских партизанских групп, вылетавших в тыл врага. Эти документы свидетельствовали о все усиливавшейся борьбе украинского народа против захватчиков и росте сети партизанских отрядов во временно оккупированных районах Украинской ССР.

Когда происходило формирование партизанских организаторских групп, работники штаба не смогли удовлетворить все просьбы добровольцев, стремившихся как можно скорее оказаться в тылу врага. Вспоминаю рапорты и заявления, поступавшие в те дни в штаб от партизан, и не могу не сказать, сколько же было у нас патриотов, как мы были сильны именно этой патриотической готовностью наших людей сделать все для того, чтобы отстоять свободу и независимость Советской Родины, разгромить фашистских захватчиков, умереть или одолеть врага.

У меня сохранился один из тех рапортов, которые теперь принадлежат истории. Он был подан инструктором минноподрывного дела Виктором Михайловичем Бурым 30 июля 1943 года после того, как за линию фронта улетели первые группы. «Я был направлен в вашу часть в качестве инструктора минноподрывного дела из Украинского штаба партизанского движения, — писал В. М. Бурый. — Проработав в этой должности с 23.IV.43 г. по сегодняшний день, я повседневно передавал все свои знания людям вверенной вам части. В этот момент, когда части Красной Армии ЮЗФ перешли в наступление, я хочу быть в рядах славных украинских партизан и на деле применять свои знания, разрушая коммуникации противника, взрывая склады и внося панику в ряды фашистских мерзавцев. Я жизнью обязан своей Родине, которая меня учила и воспитывала, а поэтому прошу вас зачислить меня в группу «полтавцев» (ком. Тканко), которая уходит на задание. Клянусь вам, что буду храбро и смело сражаться против фашистских собак, а если понадобится, отдам и жизнь за освобождение родной Украины и всей нашей великой Родины».

Война застала Виктора Бурого в Днепровском речном пароходстве, где он, студент третьего курса Киевского речного техникума, проходил практику в качестве помощника капитана на одном из судов. Практика оказалась боевой в полном смысле этого слова. Пароход, на котором стажировался Виктор Бурый, перевозил раненых в тыл, а из тыла доставлял на передовую подкрепления. Так продолжалось до тех пор, пока гитлеровские войска не подошли вплотную к Днепру. Затем Бурый оказался на Дону, а осенью 1941 года — в Казани, где продолжал учебу в местном речном техникуме.

Но горячее сердце патриота не позволило Виктору оставаться в тылу. В январе 1942 года в составе Казанской стрелковой дивизии он добровольцем ушел на фронт командиром отделения роты истребителей танков. В бою за населенный пункт Зайцева гора на юхновском направлении был тяжело ранен. Лежал в госпитале в городе Коврове Владимирской области, затем поступил во Владимирское пехотное училище. Здесь Виктору Михайловичу предложили продолжить учебу в другом месте, готовиться к действиям в тылу врага. Боевое крещение состоялось на Северо-Кавказском фронте, где Бурого забросили во вражеский тыл катером по морю. В апреле 1943 года он, выполнив возлагавшееся на него задание, прибыл в распоряжение штаба партизанского движения на Юго-Западном фронте.

— Понимаете, — доказывал мне Виктор Бурый, пробивая свой рапорт, — в Москве мне обещали боевую работу, не в штабе, а во вражеском тылу. Вся душа у меня изболелась. А сейчас я занимаюсь только тем, что провожаю своих учеников за линию фронта. Но ведь и там есть кого учить…

На рапорте Виктора Бурого сохранилось указание: «Тов. Бурого включить в группу, которая будет вылетать последней, а до этого его использовать в качестве инструктора по подготовке всех групп».

Трижды В. М. Бурый забрасывался в тыл врага в составе группы А. В. Тканко: в августе 1943 года — в Полтавскую область, в сентябре — в Киевскую, в марте 1944 года — в Черниговскую и в июле 1944 года уже в качестве начальника штаба соединения— в Закарпатье. Находясь за линией фронта, Виктор Михайлович готовил подрывников из местных партизан, сам минировал железные дороги и пускал под откос вражеские поезда на участке Киев — Ягодин, уничтожал гитлеровскую технику на автотрассе Полтава — Киев, взрывал мосты через притоки Днепра, участвовал в руководстве партизанскими действиями крупного соединения.

Все это время он вел небольшой дневник, о котором я узнал уже после войны. В одном из последних писем, в 1977 году, В. М. Бурый писал: «У меня сохранились отдельные записки в виде дневников, которые я вел после возвращений из тыла врага. Сейчас они мне кажутся очень наивными, такими, что даже самому за себя стыдно. И все же главное в них сохранилось ярко — беспредельная преданность Родине, вера в окончательную победу над врагом, готовность к самопожертвованию ради Великой Победы».

Таким и в моей памяти остался инструктор минноподрывного дела, а затем начальник штаба партизанского соединения Виктор Михайлович Бурый, рапорт которого сохранился в моем архиве. За образцовое выполнение боевых заданий в тылу врага он был награжден правительственными наградами. После войны генерал-майор Виктор Михайлович Бурый был заместителем министра внутренних дел Украинской ССР.

Одной из первых в ночь с 27 на 28 июля 1943 года высадилась в тылу врага организаторская группа И. Д. Мединского, состоявшая из 12 человек. Ее выбросили на парашютах в Винницкой области, в районе Шабельнянского леса, где, по нашим данным, действовали местные партизанские отряды. Они возникли здесь еще осенью 1941 года, но все это время не имели связи с Большой землей. Особенно досаждали фашистам отряд имени В. И. Ленина под командованием А. Г. Кондратюка, отряд «За Родину» во главе с И. А. Рыбаченко, отряд Монастырищенского района, которым командовал И. И. Калашник, и другие партизанские формирования. Здесь же, в Шабельнянском лесу, находился межрайонный подпольный партийный комитет, руководимый А. К. Микитенко, который практически выполнял функции подпольного обкома партии. Группе И. Д. Мединского и предстояло наладить связь всех этих партизанских сил со штабом партизанского движения Юго-Западного фронта, координируя их действия с действиями и задачами войск фронта.

Когда группа высадилась, стало известно, что А. К. Микитенко героически погиб в стычке с гитлеровцами в селе Кубличи, и межрайонный «подпольный партийный центр Винницкой области возглавил М. С. Корнейчук. 24 августа 1943 года состоялось заседание центра, на котором по предложению И. Д. Мединского было принято решение об объединении партизанских отрядов в соединение под командованием А. Г. Кондратюка. Группа И. Д. Мединского стала выполнять роль оперативного центра по руководству партизанскими действиями, получая указания из штаба партизанского движения фронта. Впоследствии, когда в бригаде появилось больше радиосредств, А. Г. Кондратюк и даже командиры отдельных отрядов стали поддерживать прямую связь с нашим штабом, осуществляя боевые действия в интересах войск фронта.

В начале августа началась высадка организаторских партизанских групп в район Ирдынского леса в Полтавской области. 2 августа самолетом с группой 10 человек вылетел Я. И. Сиворонов. Несмотря на то, что о местности, куда высаживались партизаны, имелись лишь общие сведения, группа приземлилась благополучно. А вот грузы попали к противнику, так как во время выброски по дороге, пролегавшей неподалеку от леса, шли немецкие машины. В эту ночь сюда десантировалась еще одна группа из 10 человек во главе с Г. П. Преймаковым. На этот раз партизаны приземлились менее удачно. Они оказались в 30 километрах от Ирдынского леса близ села Орловец. Часть партизан упала с парашютами прямо на село, где стоял гарнизон противника. Сюда же попали и грузы. Однако партизанам все же удалось оторваться от преследования и уйти в Ирдынский лес.

Спустя три дня в тот же район десантировались еще две группы во главе с Н. П. Михайличенко и И. П. Медведенко. Несмотря на то что уже имелась связь с Я. И. Сивороновым и сигнал-костры выкладывались на месте ожидаемого приземления ежедневно, группа Н. П. Михайличенко, как и группа Г. П. Преймакова, приземлилась в селе Большое Староселье, где находился гарнизон врага. Туда же попали и грузовые мешки. Из-за того что выброска произошла на село, из 11 человек собрались лишь девять. Партизан Кравцов оказался в руках гитлеровцев и под пытками сошел с ума. Отбилась от группы и медсестра Будыльская.

— Когда группа собралась, — рассказывал после выхода из вражеского тыла Н. П. Михайличенко, — и обнаружилось, что нет Будыльской и Кравцова, мы решили сделать дневку в огородах неподалеку от Большого Староселья. День прошел в напряжении, ио благополучно. Ночью перешли в лес, стали искать своих товарищей, но вместо них встретили несколько молодых рабочих из лесничества — жителей села Большое Староселье.

Михайличенко представился им как летчик с подбитого советского самолета, разыскивающий членов своего экипажа. Других десантников парни не видели. Ребята охотно согласились помочь «летчику». Договорились, что они поездят по селам, узнают, не слышно ли что о его «экипаже» или каких других советских парашютистах. Условились о «почтовом ящике» в лесу, если по каким-либо причинам встретиться больше не удастся.

Пока партизаны ожидали своих посланцев, в лес нагрянули гитлеровцы и полицейские.

— Когда послышались немецкая речь и еще чей-то говор, — рассказывал Н. П. Михайличенко, — мы приготовились к бою. Немцев и полицейских оказалось многовато. Тогда и пришла мне дерзкая мысль атаковать противника первыми, создав в его рядах панику. Это удалось. Бросив в цепь гранату и открыв огонь, я стал подавать команды членам своей группы: «Первая рота справа, вторая слева…» После этой команды мы сразу открыли огонь с флангов из всех видов оружия. Эффект превзошел все ожидания. Словно договорившись, немцы с полицаями шарахнулись в кусты, не сделав ни одного ответного выстрела. Бежали они до самой деревни. Мы захватили трофеи и углубились в лес.

Тут партизаны и нашли медсестру Будыльскую, которая трое суток бродила одна по лесу, встретив на пути партизана Касьяненко, отбившегося от другой организаторской группы. А спустя еще некоторое время наши десантники обнаружили в «почтовом ящике» записку. Ребята сообщали, что карательный отряд, который бежал от партизан, насчитывал 107 человек: 80 немцев и 27 полицейских. В село привезли 19 убитых.

Группа П. П. Медведенко приземлилась близ узкоколейной железной дороги у станции Ирдынь, однако обнаружена не была и благополучно ушла в лес. Пропал лишь командир группы Медведенко.

Постепенно все сброшенные в Ирдынский лес группы установили между собой связь. 22 августа 1943 года они соединились в одном лагере, о чем и сообщили в штаб партизанского движения фронта. Узнав о приземлении советских парашютистов, в Ирдынский лес потянулись местные жители. Вскоре здесь уже стало действовать семь полнокровных партизанских отрядов. Все они вошли в партизанское соединение, командиром которого был назначен Я. И. Сиворонов. Комиссаром соединения стал Н. П. Михайличенко, а начальником штаба Г. П. Преймаков. При штабе были созданы группа связи с четырьмя радиостанциями и разведывательно-диверсионная группа под командованием помощника лесничего Ирдынского лесничества В. Ю. Страхова. Были установлены тесные связи с подпольной организацией города Черкассы во главе с Лазебным. Впоследствии подпольщики влились в соединение Я. И. Сиворонова, получившее наименование «Грозный», как и партизанский отряд, который в свое время возглавлял Яков Иванович.

Соединение Я. И. Сиворонова развернуло боевые действия в районе Белая Церковь — Знаменка — Черкассы. Под ударами партизан оказались железнодорожные магистрали Белая Церковь — Мироновна — Бобринская*— Знаменка, Бобринская — Черкассы, Христиновка — Цветково и др. Уже 28 августа 1943 года на участке Сотники — Корсунь партизаны пустили под откос эшелон противника с танками и орудиями. 30 августа, 5 и 7 сентября были подорваны еще четыре воинских эшелона. Один из них оказался с инженерным имуществом и техникой, другие — с живой силой и техникой. 11 сентября партизаны взорвали эшелон с горючим, 15 сентября— эшелон с железнодорожным инвентарем, 17 сентября — эшелон с зерном и лесоматериалами, шедший со станции Перегоновка. В этот же день на станции Хировка, разобрав стрелку, группа Страхова произвела крушение пассажирского поезда, в котором ехали в отпуск фашистские офицеры и солдаты. Разбилось восемь вагонов, четыре вагона было повреждено. Свыше 400 гитлеровских вояк не доехали до Германии.

Ирдынский лес оказался столь надежным убежищем партизан, что соединение Я. И. Сиворонова базировалось в нем вплоть до октября 1943 года — до ухода в длительный рейд в Житомирскую область. Все это время в двух километрах от партизанского лагеря располагалась строительная организация фашистов, где постоянно работало до 500 немцев. В трех километрах находились крупные торфоразработки и станция Ирдынь. Всего 13 километров было до города Смела и столько же до железнодорожного узла Бобринская. В 20 километрах находился город Черкассы. Лес со всех сторон окружали крупные населенные пункты, в которых стояли гарнизоны гитлеровцев. И враг не знал, что под самым носом у него действовала бригада, насчитывавшая около 800 партизан. Больше того, в непосредственной близости от партизанского лагеря наши самолеты регулярно сбрасывали взрывчатку, боеприпасы, питание для радиостанций, а однажды в Ирдынский лес десантировались даже печатники с походной типографией.

Довольно удачными были заброски и в Лубненский лес Полтавской области. Сюда также десантировалось несколько партизанских организаторских групп. Подобно высадившимся в Ирдынском лесу, они были преобразованы в крупный партизанский отряд, командиром которого стал М. Р. Соболев. По решению штаба партизанского движения отряду предстояло перебраться в днепровские плавни, до которых было более 150 километров, и оттуда наносить удары по противнику. Однако неожиданно к партизанам пришел местный житель, узнавший о приземлении парашютистов, н рассказал, что в их селе гитлеровцы забрали весь скот, зерно, а теперь отбирают детей и хотят увезти их в неметчину.

— Спасите, товарищи, детей, — молил он.

Было принято решение переход в плавни отложить и выручить детишек. Операция удалась. Внезапным ударом партизаны разгромили гарнизон врага. Однако, узнав о нападении на село, фашисты блокировали Лубненский лес. Партизаны заняли оборону и отбили первые атаки врага. Тогда гитлеровцы стали подтягивать подкрепления. Парашютисты отошли к болоту и заминировали его берега, а сами углубились в топь. Шесть дней они провели там и лишь на седьмой нашли место обхода вражеских застав.

Десантники несли двух тяжелораненых. Еда кончилась, остатки продуктов были переданы раненым. Питались корнями камыша. Преодолев на пути еще несколько водных преград, партизаны оказались в степи. Здесь они натолкнулись на крестьян, работавших в поле. Появились продукты, медикаменты, перевязочные средства. Достигнув днепровских плавней, отряд М. Р. Соболева обосновался там и, установив прочные связи с подпольщиками и населением, успешно проводил операции по нарушению коммуникаций врага, разгрому вражеских комендатур, штабов воинских частей.

Уже 1 сентября 1943 года наш штаб принял радиограмму о том, что на перегоне Страстной — Лозовая пущен под откос эшелон противника. Уничтожены паровоз и 11 вагонов с боеприпасами. 2 сентября на перегоне Орелька — Кузьминовка по железнодорожной линии Красноград — Лозовая был пущен под откос еще один эшелон врага с 17 платформами с автомашинами. Через день на перегоне Шляховая — Кягичевка партизаны уничтожили девять вагонов с боеприпасами. 9 сентября в другом месте вновь пошел под откос воинский эшелон врага. За полтора месяца — с 14 августа по 30 сентября 1943 года — отряд М. Р. Соболева подорвал еще несколько эшелонов противника, а также, действуя в основном в Чернобаевском и Золотоношском районах, уничтожил сотни фашистских солдат и офицеров. В период отступления гитлеровцев было спасено от отправки в Германию 8357 жителей этих районов, а также отбито у врага 3110 тонн зерна, 635 рабочих лошадей, 884 вола, 777 голов продуктивного скота, 133 свиньи, 100 свиноматок, много тракторов, комбайнов, молотилок и т. п.

И все же выброска людей и грузов в густонаселенные районы Украины, где нередко стояли крупные вражеские гарнизоны, оказалась куда более сложной, чем в свое время полеты в Партизанский край в Ленинградской области. Там самолеты приземлялись на не занятой врагом земле, их встречали свои. В новых условиях, особенно на первых порах, трудно было предсказать, куда угодят наши парашютисты, в какой обстановке окажутся, с кем столкнутся.

Группе Муханова из 12 человек предстояло выброситься на парашютах недалеко от города Знаменка Кировоградской области. Десантники должны были передать местным партизанам и подпольщикам, о которых в свое время говорил Т. А. Строкач, боеприпасы, взрывчатку, типографский шрифт, после чего уйти в другой район для выполнения своих задач. В группу была включена и комсомолка Мария Приходько, овладевшая перед вылетом в тыл врага специальностью наборщицы походной типографии. Маша, которой шел восемнадцатый год, была подготовлена также как боец-автоматчик и как разведчица. Приходько сама попросилась в тыл врага, хотя в штабе ее и отговаривали, так как нам самим нужны были наборщики, по Маша настояла на своем. И вот теперь она стояла в строю десантников — маленькая, хрупкая, со светлыми косичками, аккуратно перевитыми голубыми ленточками, с парашютом, до отказа набитым вещевым мешком, автоматом на ремне. Груз прямо-таки давил на ее плечики, но Маша держалась твердо, по-военному.

По-человечески мне было жаль направлять Машу в тыл врага, и я осторожно сказал ей:

— Не отложить ли все-таки твой полет? У тебя здесь есть дело не менее важное, начнем на днях обучать новую группу наборщиков.

— Вы не надеетесь на меня, товарищ полковник? — дрогнувшим голосом спросила девушка. — Поверьте, я не могу больше оставаться в тылу. Здесь учителя найдутся, а там нужен наборщик. Я ведь еще и воевать могу, не подведу вас.

Я еще что-то хотел сказать, как вдруг увидел, что по щеке девушки скатывается слеза.

— Я полечу, — коротко и твердо сказала Маша.

Началась посадка в самолет.

Ни в эту, ни в следующую ночь от группы Муханова не приходило никаких известий.

Лишь спустя много дней мы узнали о том, что произошло в Знаменке.

В районе выброски оказалась плохая погода, десант высадился прямо на улицы города и сразу же был окружен фашистами. Все дрались до последнего патрона. Командир группы Муханов, израсходовав боеприпасы, ударил себя финским ножом в сердце. Погибли и другие десантники. Маша Приходько осталась одна. Но она мужественно продолжала борьбу. Более десятка немцев, пытавшихся захватить ее живой, полегло на одной из улиц города. Наконец патроны в автомате партизанки кончились. Маша стала отстреливаться из пистолета. Ей предлагали сдаться, но она продолжала стрелять. Кончились патроны и в пистолете. Маша достала последний, завернутый в носовой платок, который по партизанскому обычаю хранился отдельно. Однако один из фашистов, пока Маша перезаряжала пистолет, успел перехватить ее руку. Пуля, направленная в висок, прошла чуть выше.

Только одного из десантников фашистам удалось взять в плен. Это была тяжелораненая Маша Приходько. Ее поместили в специальное отделение немецкого госпиталя. Когда девушка очнулась, ее спросили:

— Сколько вас прыгнуло?

Маша молчала. Ее спросили о задании, которое получила группа, о дислокации штаба, забросившего парашютистов, о самом штабе, где она проходила подготовку. Как рассказывают очевидцы, собрав все силы, девушка приподнялась на локтях и плюнула в лицо допрашивавшему ее офицеру.

Три дня находилась Маша в немецком госпитале, отказываясь от пищи и лечения. И все эти дни ее истязали и мучили, пытаясь добиться показаний. На четвертый день фашисты отравили Машу Приходько хлороформом.

В записной книжке, сданной десантницей в штаб перед вылетом, вместе с известными песнями «Синий платочек», «Морячка», «Прощай, любимый город» были такие строки из ее дневника: «…больно смотреть, когда поганый фашистский сапог топчет нашу родную землю, испепеляет города и села, но еще больнее сознавать, что отомстишь за это не ты…»

В один из дней второй половины августа ушла на задание специальная разведывательная группа во главе с Е. Г. Романовой.

Романова родилась в 1897 году в деревне Шмидово Херсонской губернии в бедной многодетной семье. Читать и писать училась сама. Когда началась гражданская война, ушла в Красную Армию санитаркой, там встретилась с будущим мужем — коммунистом Григорием Матвеевичем Романовым. В 30-х годах они жили в Кадиевке, работали на шахте. Партийная организация направила Григория Матвеевича Романова для работы по коллективизации в села Ворошиловградчины, и Евдокия Григорьевна поехала вместе с мужем. Кулаки убили ее мужа. Евдокия Григорьевна вернулась в Кадиевку на шахту. Здесь вступила в ряды ВКП(б). Выполняла партийные поручения на селе — оказывала помощь сельским партийным ячейкам. В 1938 году ее направили на работу в детские дошкольные учреждения. Войну Евдокия Григорьевна встретила в Ворошиловграде.

Когда фашисты пришли на донбасскую землю, Романова по собственной воле создала партизанский отряд на севере Ворошиловградской области. Отряд пополнялся попавшими в окружение командирами и бойцами и вел неравную борьбу с врагом до соединения с наступающими частями Красной Армии в районе Кантемировки. Так Евдокия Григорьевна вместе со своим отрядом оказалась в штабе партизанского движения Юго-Западного фронта. Это была смуглолицая, черноволосая плотная женщина, с карими глазами и твердым, большевистским характером.

На задание мы послали Романову не случайно. Выяснилось, что в Никополе, одном из крупнейших железнодорожных узлов Украины, до войны жили ее мать и сестра. И когда Евдокии Григорьевне предложили возглавить партизанскую разведку, которой надлежало обосноваться в Никополе, она с готовностью согласилась, только сказала, что за свои 45 лет никогда не прыгала с парашютом.

Подобрали и других членов группы. Заместителем Е. Г. Романовой был назначен комсомолец Николай Куличенко из села Келембовка Хмельницкой области. Там он родился, там окончил среднюю школу, а в 1940 году был призван в армию. Война застала Николая Куличенко в Молдавии. Отступая с боями по родной земле, он, как и его товарищи, пережил всю горечь начального периода войны, был дважды ранен. После второго ранения лежал в одном из московских госпиталей, а затем попросился на курсы разведчиков-подрывников, после чего оказался в нашем штабе.

Третий член группы, радистка Лида Мулявкина, родилась в поселке Тургаш Ленинградской области в семье служащего. В 1940 году стала студенткой Ленинградского железнодорожного института и успела закончить первый курс до начала войны. На фронт Лиду не брали. Осенью 1942 года через райком комсомола она наконец получила путевку в школу радистов. В феврале 1943 года Лида закончила школу и получила направление в штаб партизанского движения Юго-Западного фронта. Вылет в составе разведгруппы был ее первым боевым заданием. Худенькая, небольшого роста, кареглазая девчушка со вздернутым носиком, она скорее походила на подростка, чем на разведчицу.

Группа была снабжена надежными документами, которые наши партизаны достали в оккупированном Харькове. Легенда, по которой партизанам надлежало легализоваться в Никополе, была проста: «Мать с детьми идут из Харькова в Никополь».

Перед посадкой в самолет я еще раз поговорил с Евдокией Григорьевной.

— Задание понятно?

— Да, товарищ полковник. Сделаю все, что могу, — ответила Романова.

Все трое приземлились благополучно, если не считать, что Евдокия Григорьевна подвернула ногу, а Лида Мулявкина потеряла флягу с водой, которую бессмысленно было искать в темноте.

Когда рассвело, разведчики тщательно замаскировали сухими листьями тайник с рацией, осмотрели все вокруг, не осталось ли следов, и двинулись в путь.

Группа благополучно прибыла в никопольский пригород, на окраину Ново-Павловки. Сестра Евдокии Григорьевны Мария работала в магазине. Романова вошла к ней одна. Сестра бросилась ей на шею.

— Дуся, Дуся! — шептала она. — Неужели это ты?

— Успокойся! — тихо сказала Евдокия Григорьевна, — выйдем. тахМ поговорим. Я не одна приехала. Со мной дети мои — Николай и Лида. Вон они стоят! — сразу же сказала она, как только они оказались на улице. — Я тебе больше пока ничего не скажу, но нам нужно где-то на первое время устроиться.

— /Мама умерла, — отозвалась Мария, — пошли ко мне. Хоть и тесновато, но пока устроитесь у меня, а там видно будет.

Ничему не удивилась Мария. Если сестра говорит, что у нее есть дети, значит, так надо.

Мария привела разведчиков в небольшой дом в Пионерском переулке. Быстро собрала на стол скудные припасы.

Регистрация в городской комендатуре прошла без происшествий. Предъявленные аусвайсы и паспорта не вызвали никаких подозрений. С помощью Марии разведчики прописались 27 августа 1943 года по Пионерскому переулку в доме № 7. Но оставаться в этом доме было опасно. Рядом располагались фашисты. Тогда вспомнили о тете Наде.

В доме № 89 на улице Сагайдачного в пригороде Лапинка жила семья Дерновых: Дмитрий Александрович, его жена Надежда Яковлевна и их дети. Во дворе стояло строение, что-то вроде летней кухни. Здесь и поселились приведенные Марией партизаны. В небольшой комнате была печь с плитой, стояли стол и широкие нары в углу. Комнатка чистенькая, привлекала белизной стен и потолка после недавней побелки.

Разведчикам понравилось новое жилье. Понравились и хозяева — люди не любопытные, спокойные, добрые. Перепрописка по новому адресу не составила труда. Теперь надо было подумать о том, где в этой комнатке спрятать радиостанцию с блоком питания и шифром, где и как работать на рации. Решающее слово принадлежало радистке. Лида предложила вариант, который одобрили и Ев докия Григорьевна и Николай: сделать тайник для рации в углу, под нарами. В эфир выходить отсюда же, а для этого вывести антенну на чердак по углу комнаты, вмазав ее в глиняную стену.

Вечерами Николай и Лида по очереди копали яму, а землю выносили в сумке и рассыпали по огороду. Через три дня укрытие для рации было готово. В субботу 4 сентября Романова попросила у хозяев тачку с небольшим ящиком — якобы для поездки в близлежащие села за продуктами. Николай с Лидой, взяв тачку, отправились за рацией.

Дождавшись вечерних сумерек, они вынули из тайника рацию, питание к ней, шифр и все это уложили на дно ящика. Сверху замаскировали початками кукурузы и шляпками подсолнухов, припасенными заранее. Переночевали в какой-то балке, уже недалеко от города. С восходом солнца перекусили и, немного повременив, пока солнце поднялось повыше, продолжили путь.

Все шло так, как и было задумано. Никто из патрулировавших по городу немцев и полицаев не обратил на разведчиков никакого внимания.

Хозяева дома отсутствовали в тот воскресный день по своим делам. Щетка, мел и глина были припасены заранее, и разведчики приступили к работе. Николай и Лида установили рацию в приготовленный тайник, провели антенну на чердак, замаскировали ее за балками. Угол комнаты, в который была вмазана антенна, Романова тщательно забелила.

Лида забралась под нары, подключила питание к рации, включила ее. В наушниках зашипело.

Торопясь и волнуясь, Лида зашифровала первую радиограмму и посмотрела на часы. Осталось всего несколько минут до начала сеанса. Ровно в 18.00 в эфире прозвучали позывные радиостанции «Солнышко».

Первая радиограмма была короткой. В ней сообщалось о благополучном приземлении, регистрации в комендатуре, был передан и адрес Дерновых, по которому можно было в случае надобности найти разведчиков.

Евдокия Григорьевна и Николай Куличенко внимательно присматривались к окружающим людям, изучали их. Надо было обрастать помощниками, поскольку тех сведений, которые приносили они вдвоем, оказалось мало. По всем признакам чувствовалось, что в Никополе действует подпольная организация. Но в условиях строжайшей конспирации связаться с подпольем и даже напасть на его след никак не удавалось.

Однажды, когда Лида была дома одна, к ней зашел хозяин квартиры, поздоровался и сказал:

— А я лазил на чердак, табачок развешивал для просушки, так я там ничего не тронул.

Лида молчала. Она сразу сообразила, что он имел в виду антенну, протянутую по чердаку. Не дождавшись ответа, хозяин ушел, ничего больше не сказав. А Лида едва дождалась возвращения Романовой.

Романова давно присматривалась к этому уже немолодому рабочему человеку. Он был старше ее всего на два года, и поэтому они легко находили общие темы для разговора. Работал Дмитрий Александрович на железной дороге и мог стать полезным человеком для разведгруппы. Романовой нравился спокойный и рассудительный Дерновой, который, судя по всему, ненавидел «новый порядок» и его носителей. Надо было только найти подходящий предлог, чтобы помочь этому человеку подключиться к активной борьбе. Лучшего предлога и придумать было трудно. Романова в тот же вечер доверительно поговорила с хозяином дома.

Большой опасности подвергался сам Дерновой и его семья, но он твердо и без оговорок дал согласие собирать нужную информацию. Проинструктированный Романовой, Дмитрий Александрович вскоре стал доставлять ценные сведения о воинских перевозках гитлеровцев. А немного спустя он же устроил на работу в железнодорожный цех бывшего трубного завода и Николая Куличенко, познакомив его с мастером этого цеха Иваном Самсоновичем Келембетом, своим старым товарищем по работе. Впоследствии Келембет был тоже привлечен разведчиками к сбору необходимой информации. Пользуясь положением мастера, Келембет частенько отпускал Николая с работы, и тот использовал это для сбора разведданных на железнодорожной станции.

Ценную информацию о войсках противника Романова получала и от своей сестры Марии. Бывший овощной магазин, где она работала, гитлеровцы превратили в продовольственный пункт снабжения своих частей мясом, сахаром, картофелем, жирами и другими продуктами. В нарядах, которые воинские части предъявляли Марии, значились их номера. Это намного облегчало работу разведгруппы. Разведчики ухитрились даже продукты получать из этого же продпункта, пользуясь плохой постановкой учета.

В штаб партизанского движения Юго-Западного фронта стали регулярно поступать радиограммы из Никополя:

«18. IX.43 г. По шоссе Никополь — Кривой Рог с 6 по 15 сентября проследовало около 6500 автомашин с различными эвакуационными грузами. Условный знак на машинах — красная лошадь с подковой».

«20. IX.43 г. Южнее Никополя через реку Днепр на Каменку строится деревянный автотранспортный мост».

«1. Х.43 г. На огородах, что 500 м восточнее ж.-д. станции Никополь, размещено 600 т горючего в бочках по 80—100 шт. Бочки тщательно замаскированы кукурузой».

«6. Х.43 г. В Никополе на территории вагоноремонтного завода, 2 км западнее ж.-д. станции Никополь, находится около 600 автомашин и 27 танков на ремонте, 112 вагонов с боеприпасами (главным образом артиллерийские снаряды), 16 цистерн с горючим и 76 вагонов с различными военными грузами. За время 3 и 4 октября из Запорожья в эвакогоспиталь г. Никополя прибыло 130 вагонов с ранеными немцами».

И так далее. Группа Романовой сообщала о дислокации штабов и войск противника, внимательно следила за всем, что делалось в Николопе и окрест. К разведчикам поступали ценные сведения из других крупных центров юго-запада Украины.

«20. Х.43 г. В г. Кировограде рассредоточена танковая дивизия противника, прибывшая с мелитопольского направления. Опознавательный знак на машине «танцующая обезьяна» с номерами от 740 до 956, всего 200 единиц».

«З.Х1.43 г. Через Никополь в направлении Кривого Рога продолжается отход частей противника. Отступают тылы артиллерийских частей с опознавательным знаком «И» (латинским шрифтом), саперные части и части связи с опознавательным знаком «лошадиная подкова», танковые части типа «тигр» с опознавательными знаками «большой красный квадрат», «красный квадрат» и рядом «желтый прямоугольник» или «желтый снаряд» с вырезом вверху».

16 октября 1943 года от Романовой пришла радиограмма о скоплении на железнодорожной станции Никополь множества эшелонов с боеприпасами. Этой же радиограммой «Солнышко» сообщало, что группа не слышит нашей приемно-передающей радиостанции, видимо, из-за того, что кончилось радиопитание. Разведчики просили бомбежкой станции подтвердить, что их радиограмма принята. Когда мне доложили об этом, я сразу же поехал в штаб фронта. В ночь на 17 октября наши самолеты подвергли станцию бомбежке. Вся группа выбежала во двор и с великой радостью наблюдала, как от сброшенных бомб на станционных путях вздыбливаются огромные фонтаны красно-бурых разрывов. Часть бомбового груза угодила в цистерны с горючим, от них загорелись стоявшие рядом вагоны с боеприпасами, которые стали поочередно взрываться. И долго после того, как улетели самолеты, на станции продолжались взрывы, полыхало зарево пожаров.

— Ну что ж, ребята, теперь будем поджидать из штаба посланцев, — заметила Романова, укладываясь спать.

Перед ноябрьскими праздниками нам удалось сбросить связника, который благополучно добрался до Никополя. Так как транспортных самолетов у нас к этому времени снова не было, разведчика доставили к месту выброски в бомбовом люке бомбардировщика.

Наш посланец Алексей Потиленко выполнил задание. Рация ожила. После почти трехнедельного перерыва мы приняли очередную радиограмму из Никополя. Поздравляя наших отважных разведчиков с 26-й годовщиной Октября, мы сообщили Романовой, что вся ее группа награждена боевыми орденами, пожелали дальнейших успехов.

Разведчики благополучно дождались прихода в Лапинку передовых частей Красной Армии и тепло распрощались с гостеприимными хозяевами дома, где они прожили пять месяцев.

За время работы в Никополе разведгруппа Романовой передала 25 разведывательных донесений о противнике в полосе действия нашего фронта, которые высоко оценило командование.

Следует отметить, что в этот период наша партизанская разведка добилась значительных успехов. В штаб партизанского движения фронта стекалась многочисленная и разнообразная разведывательная информация о переброске и дислокации войск противника, местонахождении его аэродромов, крупных военных складов, оборонительных сооружений, других военных объектов. Эта информация передавалась практически всеми опергруппами при Военных советах армий, всеми соединениями, бригадами и отрядами, а также связанными с ними многочисленными подпольными организациями и подпольщиками. Сбором разведывательных данных в интересах войск фронта, кроме того, занимались специально подготовленные для этого разведывательные группы, отдельные разведчики, заброшенные в тыл врага. По сути, весь Юго-Запад Украины был охвачен нашей партизанской разведывательной сетью.

Всего за время существования штаба — с января 1943 года по июнь 1944 года — было сформировано, обучено и заслано за линию фронта 12 разведывательно-диверсионных и 13 разведывательных групп, 16 разведчиков-парашютистов. Донесения и радиограммы из тыла противника мы обобщали и систематизировали, составляли обобщающие разведывательные сводки, которые немедленно передавались в Военный совет фронта и Украинский штаб партизанского движения.

Военный совет и наш штаб находились в разных местах, часто меняли свою дислокацию, постоянно передвигаясь вслед за наступающими войсками (за полтора с лишним года мы сделали остановку более чем в десяти населенных пунктах), поэтому была создана оперативная группа, которая постоянно находилась при Военном совете.

Опергруппа имела принимающую и передающую радиостанции, благодаря чему разведывательную информацию удавалось практически сразу доставлять командующему войсками фронта, другим членам Военного совета. Каждые три-четыре дня направлялись в Военный совет, УШПД и, если требовалось, в штабы партизанского движения на других фронтах обстоятельные письменные разведывательные сводки. Всего было составлено 74 обобщающих разведсводки.

Вынужденное, но правильное признание делают буржуазные исследователи Ч. Диксон и О. Гейльбрунн в своей книге «Коммунистические партизанские действия»: «В условиях, когда существует широко разветвленная сеть боеспособных партизанских отрядов, оккупационная армия ни на минуту не может рассчитывать на то, что ей удастся скрыть от разведки противника основные передвижения своих войск; именно в таком положении оказались немецкие армии в России, когда вовсю развивалось партизанское движение… Поскольку партизаны могли следить за противником сразу во многих районах, их данные позволяли русским распознавать главные замыслы врага даже в тех случаях, когда агентуре заранее ничего не удавалось узнать. Поэтому партизаны вправе считать, что не только честь завоевания побед на полях сражений, но и честь достижения успехов в разведке отчасти принадлежит и им».

Август, сентябрь, октябрь и последующие месяцы 1943 года, когда гитлеровцы катились на запад под ударами Красной Армии на всем советско-германском фронте, были, пожалуй, самым боевым временем для украинских партизан, в том числе партизан, действиями которых руководил наш штаб. Именно в этот период было совершено наибольшее количество крушений вражеских эшелонов, больше всего уничтожено гитлеровских солдат и офицеров, выведено из строя вражеской боевой техники. Почти ежедневно партизаны нападали на гарнизоны противника, громили его штабы, совершали дерзкие рейды по тылам врага, словом, наносили удар за ударом по самым чувствительным объектам и местам фашистской армии.

Ведомость итогов боевых действий партизанских сил, находившихся в оперативном подчинении штаба партизанского движения при Военном совете Юго-Западного фронта, хранит объективную, но далеко не полную картину результатов борьбы партизан в тылу фашистской группы армий «Юг». С января по октябрь 1943 года включительно партизаны, с которыми был связан наш штаб, уничтожили свыше 30 тысяч вражеских солдат и офицеров. Они пустили под откос 147 воинских эшелонов, состоявших из 1073 вагонов с живой силой, боевой техникой, другими различными грузами врага. Было разрушено 14 железнодорожных и 36 шоссейных мостов, уничтожено 23 самолета, 52 танка, 598 автомашин. В качестве трофеев партизанам попали 181 автомашина, бронепоезд, 6 барж, пароход, 8 мотолодок, 44 катера и много другой военной техники, оружия, боеприпасов.

Особенно жарким было время, когда вместе с войсками фронта многие наши бригады и отряды включились в битву за Днепр. В ту пору от Военного совета не раз поступали указания о необходимости более четкого взаимодействия партизан с наступающими частями и соединениями.

Еще в начале сентября 1943 года командующий войсками фронта Р. Я. Малиновский вызвал меня и сказал:

— Хорошо бы подтянуть партизан к Днепру. Ставка приказывает форсировать Днепр с ходу. Партизаны могли бы помочь в захвате и обеспечении переправ. В данной ситуации они должны действовать как войска специального назначения.

Подумав немного, Родион Яковлевич добавил:

— Побольше бы сейчас паники в тылу врага. Ох, как нам нужно хотя бы в нескольких местах без задержки перемахнуть через Днепр!

Соответствующие распоряжения были переданы за линию фронта.

Особенно активно в боях на Днепре действовали партизаны, непосредственное военное руководство которыми осуществляла оперативная группа штаба партизанского движения нашего фронта под командованием А. В. Тканко. Посылая Тканко в тыл врага, штаб поручил ему объединить под единым командованием партизанские силы, действовавшие в ряде районов Киевской области, прежде всего в местностях, прилегавших к городу Переяслав-Хмельницкий. И хотя этот район не входил в полосу нашего фронта, забрасывая туда на парашютах оперативную группу во главе с А. В. Тканко, мы рассчитывали, что эти места, богатые лесами, облегчат действия нашей опергруппы на первых порах. Затем оперативная группа А. В. Тканко, имевшая радиостанцию, должна была перейти в полосу войск фронта, координируя по мере возможности действия партизанских сил, выявленных ею и не имевших связи с Большой землей.

Засылка специальной оперативной группы за линию фронта в этот период вызывалась обстановкой, задачами, которые решались нашими войсками на Днепре. Требовалось максимально сосредоточить усилия партизан на выполнении главной цели, стоявшей тогда перед частями и соединениями Красной Армии, вышедшими к Днепру, — во что бы то ни стало форсировать с ходу хотя бы в отдельных местах эту серьезную водную преграду, на которой противник пытался остановить дальнейшее наступление советских войск. К середине сентября 1943 года А. В. Тканко осуществлял взаимодействие нескольких партизанских отрядов, самым крупным из которых был отряд имени В. И. Чапаева под командованием И. К. Примака.

Действуя близ Черкасс, партизаны захватили у противника шесть больших лодок и паром у села Зарубенцы в 25 километрах севернее Канева и частью сил форсировали Днепр. В тот же день они переправили на правый берег более 500 советских воинов из батальона, которым командовал старший лейтенант А. А. Пищулин. Затем партизаны и бойцы штурмом овладели населенными пунктами Григоровка и Луковницы и, таким образом, захватили плацдарм на правом берегу Днепра. Они удерживали его до подхода остальных частей 6-го танкового корпуса, обеспечивая быстрое форсирование Днепра нашими войсками и дальнейшее их успешное наступление на запад. Эти действия партизан под руководством оперативной группы А. В. Тканко, командира наиболее крупного отряда И. К. Примака и советских воинов под командованием А. А. Пищулина положили начало созданию на правом берегу Днепра первого, так называемого букринского плацдарма, вошедшего в летопись Великой Отечественной войны и сыгравшего важную роль в борьбе за Правобережную Украину.

Однако это был не единственный успех, достигнутый на Днепре партизанами, координацию действий которых осуществлял в этом районе боевой командир. Проведя смелую операцию, партизаны разгромили крупный вражеский гарнизон в селе Хоцки, что находится в 25 километрах юго-восточнее Переяслава-Хмельницкого, в ночь на 21 сентября 1943 года. Бой длился всю ночь. В результате противник был выбит из села. В бою особо отличились комиссар соединения Николай Бойко, который лично уничтожил из автомата 19 фашистов, и боец Галицин, уничтоживший 13 врагов. Галицин совершил и другой подвиг — закрыл своим телом Бойко в момент, когда немецкий офицер стрелял в него. Получив четыре тяжелых ранения, Галицин спас жизнь комиссара.

«Операция партизан по разгрому гарнизона в с. Хоцки, — говорится в отчете штаба партизанского движения, — привела в замешательство немцев, которые, в панике отступая, оставили г. Переяслав».

Передвигаясь вдоль Днепра то по одной его стороне, то по другой, оперативная группа А. В. Тканко, к которой непосредственно присоединились десятки советских патриотов из местных жителей, сама стала, по сути, самостоятельной боевой партизанской единицей. Действуя решительно, смело, находчиво, партизаны под командованием А. В. Тканко использовали любую возможность для оказания помощи наступавшим советским войскам.

Однажды у одной из переправ скопились потрепанные вражеские части: большое количество грузовых машин, бронетранспортеров, мотоциклов, повозок. Офицеры старались перекричать друг друга, споря, кому первому переправляться. Неожиданно к переправе подъехал легковой автомобиль в сопровождении охраны. В машине сидел «немецкий полковник». Окинув суровым взглядом окружающих, он набросился на офицеров:

— Что у вас тут за вакханалия, сбились, как скоты, в кучу и мнете друг друга. Паникеры! Из-за таких вот вояк и приходится отступать. — И «полковник» стал записывать номера частей, оказавшихся у переправы.

Затем от имени вышестоящего командования он потребовал освободить переправу, так как на подходе к ней находится колонна танков. Все войска «полковник» приказал отвести в лес за 3–4 километра и тщательно замаскировать во избежание артналета большевиков или их бомбежки с воздуха. Вскоре у переправы не осталось ни одного солдата. Все, что было до этого на берегу Днепра, скопилось в лесу, указанном «полковником». Сюда вскоре и был вызван огонь советских гвардейских минометов и артиллерии.

С «немецким полковником» я познакомился после того, как партизаны А. В. Тканко оказались в штабе партизанского движения в селе Малониколаевка. Это был старший лейтенант Советской Армии, немец с Поволжья Роберт Клейн. Выше среднего роста, со светлорусыми волосами, серыми строгими глазами, он, одетый в мундир эсэсовского полковника, и в самом деле походил на заправского гитлеровского вояку.

Родился Р. Клейн в селе Миллер близ города Энгельса в крестьянской семье. Окончил техникум, работал в МТС трактористом, был призван в армию. Окончил Ульяновское танковое училище. Служил сначала на Дальнем Востоке, затем на Украине. Здесь командир танковой роты отдельного разведывательного батальона комсомолец старший лейтенант Роберт Клейн встретил 22 июня 1941 года. В августе 1941 года он оказался на Днепре, где и взял своего первого «языка».

В бою под городом Остер на Черниговщине старший лейтенант Клейн был ранен. Санитарный эшелон, который увозил его на восток, попал под бомбежку. Местные жители разобрали по своим хатам раненых. Целую зиму выхаживала раненого танкиста одна украинская семья, а затем Роберт Клейн попал к партизанам отряда И. К. Примака, а от него к А. В. Тканко. В одной из операций были захвачены «опель-адмирал» и форма немецкого полковника войск СС. Так и стал действовать советский лейтенант-партизан в мундире высокопоставленного эсэсовца, водителем у которого был, кстати, командир опергруппы А. В. Тканко.

В связи с тем что опергруппа А. В. Тканко была высажена в районе, где действовали войска соседнего фронта, вспоминаю свой разговор с Р. Я. Малиновским. Как-то, вызвав меня, он показал мне оперативную сводку нашего штаба и заметил:

— А вы, товарищ Асмолов, оказывается, не патриот нашего фронта.

И, увидев на моем лице удивление, добавил:

— Куда вы посылаете свои организаторские группы? Разве Киевская область входит в полосу действий войск Юго-Западного фронта?

Я объяснил, в чем дело. Присутствовавший при разговоре член Военного совета генерал-лейтенант А. С. Желтов поддержал меня:

— Я уже встречался по этому вопросу с товарищем Асмоловым. Наш партизанский штаб действует разумно. Именно в этот период и именно в такой обстановке благодаря использованию лесистой местности наши организаторские партизанские группы совершили ряд успешных высадок в тылу врага и сейчас возглавляют действия значительных партизанских сил, которые успешно бьют врага. А это главное.

Больше командующий фронтом не возвращался к этому вопросу.

А за личное мужество и умелые действия на Днепре Александру Васильевичу Тканко и Роберту Клейну было присвоено звание Героя Советского Союза.

Успешно действовали на Днепре в эти и последующие дни и некоторые другие отряды, с которыми мы поддерживали связь.

В конце сентября 1943 года в районе черкасских лесов высадились 3-я и 5-я воздушно-десантные бригады, перед которыми ставилась задача захвата новых плацдармов на Днепре. Высадка оказалась не совсем удачной. Парашютисты рассеялись на значительной территории Каневского, Ржищевского, Мироновского и Черкасского районов. Однако благодаря помощи партизанских отрядов десантники все же смогли сосредоточиться и вместе с партизанами приняли участие в боевых действиях, дезорганизуя фашистские войска, отвлекая часть их сил от Днепра и тем самым облегчая советским войскам форсирование реки. Помимо того, партизаны и парашютисты парализовали во многих местах движение по железной и шоссейным дорогам, нанесли ряд ударов по укрепленным пунктам противника.

Среди тех, кто действовал совместно с десантниками, был и партизанский отряд под командованием Т. Ф. Прокина — командира одной из наших организаторских групп, высадившихся в тыл врага в августе 1943 года. Партизанам и десантникам удалось захватить плацдарм западнее и юго-западнее Черкасс. Укрепившись на высотах у важных дорог, они удерживали местность до подхода наших войск. Позже отряд Т. Ф. Прокина, выросший со 100 до 932 человек, развернул диверсионные действия на территории Черкасского, Смелянского и Корсунь-Шевченковского районов, воздействуя на коммуникации врага, по которым он подбрасывал подкрепления в район Черкасс. «За время с конца сентября по конец ноября 1943 года партизанский отряд Т. Ф. Прокина, — говорится в отчете штаба, — парализуя пути подвоза противника на участках железной дороги Смела — Фастов, пустил под откос 10 эшелонов с войсками и техникой врага. При крушении разбито и повреждено 10 паровозов и свыше 100 вагонов. Уничтожено более 1000 немецких солдат и офицеров. Движение задержано на 235 часов».

Большую помощь оказали наступавшим войскам нашего и соседнего 2-го Украинского фронта при форсировании Днепра и освобождении города Черкассы партизаны, действовавшие в Ирдынском лесном массиве. Об этой помощи в статье «На Черкасском направлении» писала в те дни «Правда». Высоко оценил действие партизан на Днепре и Маршал Советского Союза И. И. Якубовский. В своей книге «Земля в огне», в которой доброе слово сказано о партизанах А. В. Тканко, он, как бы подводя итоги, пишет: «Существенную помощь регулярным войскам в битве за Днепр оказали партизаны. Их действия были детально спланированы и четко согласованы по месту и времени с наступлением войск на киевском направлении. Особенно резко возросла боевая активность партизан с подходом советских войск к Днепру. Создались условия для установления бесперебойной связи регулярных войск с партизанскими отрядами и соединениями, действовавшими в полосе фронта. Партизаны захватили и удержали до подхода советских войск 25 переправ на Десне, Днепре и Припяти, освободили несколько районов Киевской, Житомирской, Ровенской, Волынской и Каменец-Подольской областей. Летопись тех дней хранит много примеров помощи партизан и населения нашим войскам при форсировании Днепра».

14 октября 1943 года войска Юго-Западного фронта, вскоре переименованного в 3-й Украинский, освободили Запорожье, а 25 октября очистили от оккупантов Днепропетровск. Наступление продолжалось в направлении Кировограда и Кривого Рога. На правом берегу Днепра образовался плацдарм протяженностью около 450 километров по фронту и до 100 километров в глубину. 7 ноября пришло сообщение об освобождении столицы Украины Киева, куда вскоре переместился из Москвы Украинский штаб партизанского движения.

Наш штаб также продвигался на запад и в один из дней оказался в селе Старый Игрень рядом с Днепропетровском. Здесь мы и остановились на некоторое время.

Оперативные группы при Военных советах армий приступили к сбору сведений о партизанских отрядах и группах, действовавших в районах Запорожья и Днепропетровска.

В начале ноября 1943 года начальник опергруппы при Военном совете 8-й армии подполковник М. И. Филиппов сообщил в боевом донесении: «По освобождении территории Запорожской и Днепропетровской областей нами проведена работа по выявлению партизанских отрядов, групп и партизан-одиночек на освобожденной территории и по розыску нами засланных отрядов и групп. Личной связью с партизанами, опросом местных жителей и проверкой фактов с выездом на места установлено:

1. Партизанская группа с. Балабино Запорожской области. Командир Самсыка Майя Ивановна, комсомолка, организовала группу в 6 человек из молодежи для партизанской борьбы. Активно группа действовала с октября 1942 года по октябрь 1943 года. Участниками партизанской группы Самсыки совершено 3 крушения воинских эшелонов путем механической порчи железнодорожного пути. Группа распространила большое количество антифашистских листовок и сводок Совинформбюро. Сейчас Самсыка М. И. и ее группа в полном составе находится в с. Балабино Запорожской области.

Материал составлен на основании отчета партизанской группы, проверен на месте и подтвержден местными райорганизациями. Считаю, что группа комсомолки Самсыки Майи в полном составе подлежит представлению к правительственным наградам…»

В группу 16-летней школьницы села Балабино Майи Самсыки входили ровесники Майи комсомольцы Василий Колядко, Иван Швец, Володя Говорун, Анатолий Рыбальченко и ее брат Анатолий Самсыка. Ущерб, который нанесли оккупантам отважные патриоты группы, названной «За Советскую Украину», был так велик, что рассвирепевшие гитлеровцы объявили большую награду за головы неуловимых партизан. Но схватить кого-либо из балабинцев фашистам так и не удалось. «Мы без колебаний пошли на очень опасное для нас, ио полезное для нашей Родины дело, — писала впоследствии Майя Самсыка. — Не жалея своей жизни, мы решили помочь нашим войскам одержать победу над проклятым фашизмом».

Среди других партизанских отрядов, действовавших на Днепропетровщине, особой активностью отличался отряд, полностью состоявший из воинов Красной Армии. «В феврале 1942 года, — сообщал Филиппов, — группа бойцов в количестве 424 человек из 967-го стрелкового полка 6-й армии с командиром полка майором Большаковым и начальником штаба капитаном Герасимовым, не сумев прорвать вражеского окружения, перешла на партизанские формы борьбы. Местом действий был избран Орловский лес, что 8 км севернее Новомосковска Днепропетровской области…»

Первую операцию воины-партизаны провели 27 февраля 1942 года в селе Орловщина. В результате налета на вражеский гарнизон было убито около 200 гитлеровцев. 28 и 29 февраля партизаны разгромили карательный отряд, уничтожив около 350 фашистов. Но и отряд стал меньше почти наполовину. В марте воины-партизаны совершили налет на жандармерию Новомосковска. Затем отряд захватил железнодорожную станцию Новомосковск. Был сожжен состав из 30 вагонов с сеном, а другой, груженный автомашинами и тягачами, полетел под откос. В оставшиеся дни марта партизаны вели борьбу с преследовавшими их карателями. В одном из боев был ранен командир полка майор Большаков, командование партизанским отрядом принял капитан Герасимов. Обстановка заставила партизан разбиться на несколько групп. Потом и эти группы были вынуждены рассредоточиться. Филиппов располагал сведениями только об одной из них, которую возглавил Петр Васильевич Суков.

5 апреля 1942 года на станции Узел партизаны под командованием Сукова подожгли состав с нефтью, стоявший рядом с эшелоном, загруженным боеприпасами. Взорвалось 90 вагонов с горючим и боеприпасами. Затем к группе Сукова, состоявшей из 11 воинов, примкнули группа Самсонова из 12 человек и группа Лапина из 9 человек. В ночь на 16 апреля на перегоне Диевка — Горяино объединенная группа пустила под откос воинский эшелон с автомашинами и орудиями. В результате было разбито 40 вагонов и убито почти 200 гитлеровцев. В ночь на 1 мая на железнодорожном участке Сухачевка — Баглей во время приемки эшелона с живой силой партизаны перевели стрелку, и идущий навстречу состав с ходу врезался в него. 300 фашистов не досчитались вражеские войска.

17 мая на станции Синельниково-2 было разбито 18 вагонов. Между станциями Письменная и Раздоры партизаны отправили под откос 35 вагонов с подбитыми вражескими танками и орудиями и т. д.

В августе 1942 года обстановка вновь сложилась так, что партизаны ушли в разные районы: группа Сукова — в Нижнеднепровск, а группы Самсонова и Лапина — в Сталино. Воины-партизаны из группы Сукова, устроившись работать на разных заводах в Нижнеднепровске, продолжали диверсии. Как сообщал М. И. Филиппов, «27 февраля 1943 года партизаном Лукьяниевым был подожжен цех завода имени Артема, где ремонтировались немецкие танки. 15 марта партизаном Лариным была подожжена силовая станция завода имени К. Либкнехта. 5 апреля Суковым был подожжен вагоноремонтный цех завода имени Кирова, который полностью сгорел. 25 апреля партизаном Борисовым был подожжен нефтесклад завода «Коминтерн». 1 мая на заводе имени Красина были подожжены авторемонтные мастерские. 12 июня на ходу был подожжен состав, груженный сеном, следовавший через Нижнеднепровск на ст. Узел».

В конце июня 1943 года группа Сукова вынуждена была уйти из Нижнеднепровска к Запорожью, а затем и в днепровские плавни. Партизаны использовали все возможности, чтобы причинить ущерб оккупантам. Нападали на отдельных гитлеровцев, обстреливали дороги, забрасывали противотанковыми гранатами бронемашины, нарушали связь с переправой. 10 сентября группа совершила налет на паром, уничтожив его охрану.

«14 сентября, — заканчивал свой отчет подполковник М. И. Филиппов, — группа Сукова встретилась с передовыми частями Красной Армии. 16 человек партизан вступили в действующую армию».

Донесение М. И. Филиппова свидетельствовало о безграничной самоотверженности советских воинов, оказавшихся в силу тех или иных обстоятельств в тылу фашистских войск. Оно лишний раз подтверждало, что советские люди боролись с врагом всюду, в любых условиях.

В Днепропетровске к подполковнику М. И. Филиппову явился подпольщик, которому суждено было к концу войны сыграть особую роль в одной из операций за линией фронта. Читатели, видимо, хорошо помнят главного героя кинофильма «Майор Вихрь», бесстрашного советского разведчика, который вместе со своими боевыми товарищами спас от разрушения гитлеровцами старинный польский город Краков. Так вот этот «майор Вихрь» в октябре 1943 года, сразу после освобождения Днепропетровска, пришел в нашу опергруппу, чтобы доложить о проделанной им в тылу врага работе.

Тогда Евгений Степанович Березняк, бывший заведующий Львовским гороно, член Львовского горкома КП (б) Украины, награжденный до войны медалью «За трудовую доблесть», не был столь знаменит. Тем не менее оставленный в августе 1941 года Петропавловским райкомом партии города Днепропетровска для подпольной работы, он сделал все, что от него зависело, и выполнил свой долг коммуниста и советского патриота.

«До 1 апреля 1942 года Березняк вел систематическую агитационную работу в селах Петропавловского и Межевского районов, привлекая для этого учителей сел Всесвятское, Россишки, Чумаки, Николаевка, Преображенка, Григорьевка, Веселая, Тарасовка и других, — сообщал М. И. Филиппов. — Работа велась путем распространения листовок, газеты «Коммунист» с докладом тов. Сталина 6 ноября 1941 года (сброшена с самолета), сводок Совинформбюро.

В апреле 1942 года Березняку удалось устроиться горнорабочим на железной дороге. Здесь на участке Димурень — Межевая через австрийца Пауля Рубежа ему удавалось систематически срывать работы по прокладке второй железнодорожной ветки… О Рубеже Березняк сообщает, что он разжалован с офицерского поста в армии, близок к германской компартии, до войны работал на железной дороге г. Магдебург, отец его расстрелян фашистами в 1935 году.

В сентябре 1942 года Березняк по подложным документам выехал в город Днепропетровск, привлек для работы группу товарищей, распространял листовки среди немецких солдат. Тут он познакомился с итальянцем Анджело Рончетти из города Витербо, рабочим, денщиком офицера, который стал вести пропаганду среди итальянских солдат. В январе 1943 года часть Анджело выехала на фронт в район Ворошиловграда, а во второй половине января с фронта прибыл товарищ Рончетти Бруно, который сообщил, что много итальянцев, в том числе Анджело, с машинами и оружием сдались в плен Красной Армии в районе Миллерово…»

Действуя нередко в одиночку, Е. С. Березняк совершал смелые диверсии и наносил ущерб врагу везде, где только мог. Евгения Степановича отличали хладнокровие и дерзость, риск и находчивость, отличное знание немецкого языка.

— Что вы намерены делать дальше? — спросил отважного коммуниста-подпольщика Филиппов.

— Я бы хотел продолжить борьбу в тылу врага, — ответил Березняк. — Война еще не кончилась, а я приобрел некоторый опыт…

Так Евгений Степанович Березняк оказался в разведывательном отделе фронта как человек, прошедший суровую школу подполья, имевший опыт борьбы в тылу врага, обладавший другими, столь необходимыми настоящему разведчику качествами. Штаб партизанского движения рекомендовал Евгения Степановича для этой цели.

А дальше было все почти так, как в кинофильме. Пройдя соответствующую подготовку, «майор Вихрь» во главе разведгруппы «Голос» 18 августа 1944 года десантировался в тыл врага на польскую землю. Вместе с ним ушел на задание комсомолец А. Т. Шаповалов, возглавлявший в период оккупации комсомольско-молодежную подпольную группу в селе Новая Прага Кировоградской области. Третьим членом разведгруппы была Ася Жукова, работавшая до войны в Новомосковском горкоме комсомола.

Алексей Шаповалов и Ася Жукова приземлились удачно, а Евгений Степанович оказался в гестаповской тюрьме в Кракове. Выручили его хладнокровие и мужество, опыт подпольщика. Он не стал «отпираться» и заявил, что шел на связь с находившимся в городе советским разведчиком. Несколько дней подряд усиленная охрана переодетых агентов гестапо выводила Березняка на центральный Краковский рынок. И случай подвернулся.

— В один из дней, — рассказывал Евгений Степанович после войны, — примерно за час до закрытия рынка внезапно раздалась пальба, лавина разбегающихся в ужасе людей буквально смяла мою «охрану». Сорвав с одного из бегущих шляпу, я натянул ее на самые глаза, снял и бросил под ноги свой пиджак, затем, смешавшись с толпой, скрылся в одном из переулков. Придя в деревню на явочную квартиру, я через несколько дней присоединился к своей группе. Дальнейшее известно по газетам и фильмам.

Незадолго до вступления в Краков советских войск Алексей Шаповалов устроился «работать» в немецкую военную разведку — абвер. Советские разведчики задержали гитлеровского инженера майора Пекеля с планом фортификационных сооружений и переправили документы советскому командованию.

День Победы Е. С. Березняк встретил в Дрездене, служил в штабе фронта в звании капитана. После войны работал в Министерстве просвещения Украинской ССР в Киеве.

Все участники группы «Голос» награждены Золотым знаком Кракова, имена их навечно занесены в списки спасителей этого польского города.

Ярчайшими страницами борьбы народа Украины за свое освобождение стали вооруженные восстания в городах Павлограде и Петропавловске. Они произошли в феврале 1943 года, когда передовые части Красной Армии приблизились к этим городам.

Восстанием в Павлограде руководили подпольный обком и горком партии. 13 февраля 1943 года подпольщики распространили в Павлограде и его окрестностях воззвание к населению, в котором говорилось: «…к оружию, к оружию! Пусть каждый дом даст бойца. Пусть села превратятся в батальоны и города в полки. В бой!.. Сражайтесь всем, что вам попадется под руку. Подымайся, украинский люд!»

Восстание началось в ночь на 16 февраля. Были освобождены из тюрьмы около трехсот заключенных, которые сразу включились в уличные бои. Активное участие в восстании приняли состоявшие из подпольщиков команды дорожной жандармерии. 17 февраля с помощью подошедших частей 4-го гвардейского стрелкового корпуса Павлоград был полностью очищен от захватчиков. Благодаря вооруженному восстанию удалось спасти от разрушения почти все предприятия города, связь, склады с зерном и другим продовольствием. Сразу после освобождения города возобновили работу горком партии и городской Совет депутатов трудящихся.

17 февраля 1943 года в районном центре Петропавловске также произошло вооруженное восстание. Активное участие принял в нем партизанский отряд «Петропавловский» во главе с В. Г. Фесенко. В райцентре и прилегавших к нему селах была восстановлена Советская власть.

В книге бывшего секретаря Днепропетровского обкома партии К. С. Грушевого «Тогда, в сорок первом…», в которой рассказывается и о днепропетровских партизанах и подпольщиках, есть такие строки: «Пламя всенародной борьбы, зажженное партией, разгорелось на Днепропетровщине в полную силу и ширилось, заставляя гитлеровцев дрожать от страха. В пламени этой борьбы сгорали все планы оккупантов, гибли все их усилия покорить советских людей, заставить их смириться с установленным порядком, заставить работать на «третий рейх»».

В ноябре 1943 года во время упорных боев, развернувшихся на Украине, особо важное значение приобрели крупные железнодорожные узлы, через которые противник подбрасывал к фронту свежие резервы и отправлял в Германию своих раненых, подбитую технику, награбленное имущество и продовольствие. Центральный Комитет Компартии Украины передал всем украинским партизанам указание усилить борьбу на вражеских коммуникациях. В радиограмме каменец-подольским партизанам 19 ноября 1943 года ЦК КП (б) У указывал: «В районе Житомира и юго-западнее Фастова противник оказывает упорное сопротивление наступающей Красной Армии. Шепетовка является узлом, через который противник подвозит резервы к фронту. ЦК КП (б) У предлагает всему личному составу вашего соединения и местным партизанам применить все способы диверсий, дабы парализовать движение на участке Шепетовка — Бердичев и воспрепятствовать движению транспортов противника».

Украинский штаб партизанского движения передал соответствующие указания своим представительствам на фронтах. Штабу партизанского движения при Военном совете 3-го Украинского фронта было предложено усилить диверсии на железных дорогах Жмеринка — Вапнярка, Жмеринка — Христиновка, на железнодорожных узлах Знаменка, Смела и в других местах. На выполнении этих задач были сосредоточены партизанские силы, находившиеся в нашем оперативном подчинении. Отдельные отряды и бригады, как, например, бригада А. Г. Кондратюка и И. Д. Мединского, перебрасывались в новые районы действий, в другие места были заброшены организаторские группы.

Особую активность в этот период проявило соединение, которым командовали А. Г. Кондратюк и И. Д. Мединский, действовавшее в основном в Винницкой области. Почти ежедневно из соединения поступали радиограммы о налетах на гарнизоны и разрушении коммуникаций противника, крушениях воинских эшелонов. В дневнике боевых действий нашего штаба сохранились тексты этих радиограмм:

«Соединение Кондратюка:

С 1 по 5.XI.43 г. отрядом имени Ленина на ж. д. Христиновка— Казатин и Гайворон — Винница пущено под откос 18 эшелонов с боеприпасами, продовольствием, зерном и скотом. Разбито 24 паровоза, 190 вагонов. Движение задержано общей сложностью на 551 час. Проведено 5 операций, убито 182 немца, ранено 200.

С 1 по 5.XI.43 г. отрядом «За Родину» пущено под откос 8 эшелонов противника, выведено из строя 3 сахарных завода, сожжено 18 продскладов, уничтожено 7 молотилок и 24 сепараторных пункта, 6 автомашин.

С 1 по 5.XI. 43 г. отрядом имени Кирова пущено под откос 3 эшелона, выведено из строя 2 паровоза, 12 вагонов, 1 дрезина. Уничтожены нефтебаза, районный радиоузел. Уничтожено 8 автомашин, 148 немцев».

Постоянно находясь в движении, бригада в течение ноября — декабря 1943 года прошла с боями по территории Гайсинского, Монастырищенского, Теплицкого, Оратовского, Христиновского и других районов, сокрушая все на своем пути. В райцентре Дамев, в 60 километрах юго-восточнее Винницы, 16 ноября один из отрядов бригады разгромил фашистский гарнизон и штаб, захватил районную типографию и радиоцентр. 18 ноября бригада совершила смелый налет на железнодорожную станцию Гайсин. Станция была разгромлена, серьезно повреждено путевое хозяйство, захвачены два паровоза, которые партизаны пустили на ими же заминированный мост через реку Кублич. Мост рухнул, оба паровоза оказались в реке. У противника было отбито около 5 тысяч голов разного скота.

В бригаду вступали новые и новые добровольцы. К исходу года в ней насчитывалось более двух с половиной тысяч партизан. Это было одно из самых крупных партизанских соединений на Украине.

Украинские партизаны выполнили наказ партии и народа. «За три последних месяца 1943 года, — говорится в труде «Украинская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941–1945 гг.», — они произвели крушение 1660 эшелонов противника, разбив и повредив при этом 1650 паровозов и около 14 тысяч вагонов, платформ и цистерн, уничтожили много живой силы, вооружения и военного снаряжения, взорвали 120 железнодорожных мостов. Всего за весь 1943 год партизаны подорвали 3726 вражеских поездов, вывели из строя 3893 паровоза и около 38 тысяч вагонов и платформ, взорвали 382 железнодорожных моста».

Войска нашего фронта все дальше продвигались на запад, и в Старый Игрень продолжали прибывать партизанские отряды и соединения, встретившиеся с нашими наступающими частями. Почти все они прибывали с большими обозами, трофеями, с отбитыми у врага стадами лошадей и коров. При встрече с передовыми советскими частями партизаны передавали им пленных гитлеровцев.

В штабе шла напряженная работа. Переформировывались и расформировывались некоторые отряды и соединения, часть людей передавалась в Красную Армию, другие в областной военкомат, третьи возвращались к местам своего жительства — на освобожденную от врага территорию. Командование соединений и отрядов составляло отчеты о боевой деятельности в тылу противника. Штаб партизанского движения фронта в преддверии новых боев, в результате которых должна была быть полностью очищена советская территория, готовил сводные данные, производил перегруппировку остававшихся в нашем распоряжении партизанских сил.

На исходе 1943 года советские войска подготовились к новой кампании, в ходе которой намечалось развернуть мощное наступление на всем советско-германском фронте. На юго-западе предполагалось нанести сильные удары по группе немецко-фашистских армий «Юг» и группе армий «А», созданной на направлении наступления нашего фронта, и освободить всю Правобережную Украину.

В один из дней мы договорились с начальником штаба фронта генералом Ф. К. Корженевичем о заброске новых организаторских и разведывательно-диверсионных групп в тыл группы армий «А», которой командовал генерал-фельдмаршал Клейст. Действующие там партизанские силы должны были нарушать работу вражеского тыла на николаевско-одесском направлении, а также в более глубинных районах Украины. Через них к нам могла бы поступать разведывательная информация о передвижении, оборонительных рубежах и объектах противника вплоть до Молдавии.

— Партизаны прекрасно зарекомендовали себя на Днепре, хорошо помогали войскам фронта во многих других местах, — заметил Корженевич, — теперь перед нами новые задачи. Впереди Южный Буг и Днестр. Трудностей будет не меньше. Командование фронта, товарищ Асмолов, надеется на партизан.

В период подготовки наступления наш штаб сформировал и подготовил для заброски в тыл врага более 30 организаторских и разведывательно-диверсионных групп. Никогда за время войны у нас не было такого выбора организаторов партизанской борьбы, как в конце 1943 — начале 1944 года. В Старом Игреке оказалось около 5 тысяч партизан, соединившихся с частями Красной Армии, имевших большой опыт партизанских действий в тылу противника.

Такая же картина сложилась и с обеспечением убывающих за линию фронта партизан. На складах штаба теперь было столько оружия, боеприпасов, снаряжения и продовольствия, что его вполне хватило бы для снабжения гораздо больших партизанских сил, чем те, которые находились в нашем оперативном подчинении. Разные у нас были периоды. То густо, как говорят, то пусто. Теперь имелось все.

Не без гордости вспоминаю экипировку наших групп, забрасывавшихся за линию фронта в это время. Каждый партизан получал по пять с лишним килограммов взрывчатки, по пять толовых шашек с бикфордовыми шнурами, по десять мин нажимного и магнитного действия и по три мины с определенным временем взрыва, по пять гранат разного образца. У всех были автоматы, пистолеты ТТ, холодное оружие. В группах имелись «бесшумные» винтовки с оптическим прицелом, бинокли и компасы. Каждый вылетавший за линию фронта имел электрический карманный фонарь. Патроны к пистолетам и автоматам выдавались в неограниченном количестве. Партизаны располагали топографическими картами-двухкилометровками, радиостанциями «Север». Помимо этого каждая группа брала с собой несколько грузовых мешков, в которых находились станковые и ручные пулеметы, противотанковые ружья, большое количество тола, патронов, других боеприпасов.

Времена, когда партизаны испытывали нехватку в оружии, боеприпасах, снаряжении и других нужных для борьбы в тылу врага вещах, остались далеко позади.