Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

Глава 14

Ночь, улица, фонарь… Точнее, много фонарей — и кладбище. Мы с Поплавским неторопливо шагали по тротуару вдоль ограды. Времени до назначенного Камбулатовым срока было еще предостаточно, так что я успевал еще и поглазеть по сторонам. Из седла мотоцикла город казался почти таким же, как десять лет назад, но теперь разница все-таки проявлялась, выступая из темноты яркими огнями домов, не засыпающих даже после полуночи.

Оставшиеся где-то за спиной здания на углу Малого и Девятнадцатой линии я еще помнил, но громадину на той стороне дороге явно построили уже после того, как… в общем, сравнительно недавно. Отель, судя по вывеске — и не из дешевых, а явно рассчитанный то ли на богатых дельцов, то ли на туристов.

Да и в целом проспект выглядел заметно наряднее, чем раньше. Фонари светили поярче, рекламных щитов и мусора стало меньше, дороги… Дороги — мое почтение. Никаких ям, ровный асфальт — может, и не первой свежести, но и без колеи. Разметку явно обновили то ли летом, то ли весной.

Значит, кое-что братец Александр все-таки делал правильно. По меньшей мере — назначил в столице толкового градоначальника. А заодно и как будто даже наладил отношения с соседними державами, с которыми я был на ножах еще чуть ли не с самого отречения дяди Павла. Помирился с японцами, нарастил импорт из Штатов и вложил немало казенных средств в туризм.

И даже мои лихие вояки из Совета за десять лет его правления не отбились от рук сверх меры. Если не считать мелочей вроде Келлера на посту канцлера, братец оказался не так уж и плох. Даже удивительно, что кому-то понадобилось от него избавиться.

— Эй, ты, что заснул? — Поплавский дернул меня за рукав. — Пошли!

Задумавшись, я едва не прозевал калитку, через которую от тротуара вглубь кладбища уходила асфальтированная дорожка. Узкая, зато настолько ухоженная и аккуратная, что мне даже захотелось свернуть с нее куда-нибудь за могилы, чтобы ненароком не попасться на глаза каким-нибудь бдительным гражданам. Но мой провожатый уверенно шагал впереди, и через пару минут я осознал всю беспочвенность моих опасений.

На кладбище было безлюдно, тихо и темно, хоть глаз выколи. Я кое-как видел только асфальт дорожки под ногами, но и он то и дело норовил исчезнуть в тени деревьев.

— Так… Ну, ладно, не будем стеснятся. — Поплавский зажег крохотный светящийся шарик прямо на ладони. — Нормальным людям в такое время тут все равно делать нечего.

Я бы на его месте скорее предпочел бы вместо Дара воспользоваться фонариком и не тратить… Впрочем, Поплавскому экономить незачем — это не у него впереди целых две дуэли подряд. Может, так даже и лучше: электричество дало бы яркий свет, который видно издалека, а этот сиял мягко, кое-как выхватывая из темноты свисающие над дорожкой ветви деревьев и надгробья по сторонам.

— Жу-у-уткое место, Владимир, — замогильным голосом произнес Поплавский. — Тут на кладбище чуть ли не со времен Петра Великого дуэли случались. Говорят, убитых прямо здесь и хоронили. Без креста, даже без столбика деревянного — просто закапывали, и все.

Я не ответил — только усмехнулся себе под нос: о дуэлях мне было известно уж точно побольше, чем второкурснику Морского корпуса. Славная традиция, согласно которой Одаренные и не очень аристократы столетиями убивали и калечили друг друга, существовала задолго до воцарения на престоле династии Романовых.

Дуэль произошла от судебного поединка, а к девятнадцатому веку стала настолько популярным в столице развлечением, что ее не только запретили законодательно, но и в конце концов искоренили…

По крайней мере, так считалось официально.

— Закапывали… Ты лопату-то с собой взял, секундант? — усмехнулся я. — А то мало ли.

— Да шучу я, какое закапывали. — Поплавский выдержал драматическую паузу и вдруг зловещим тоном продолжил: — В реку бросали, и дело с концом. Тут до Смоленки полкилометра всего.

Я молча вздохнул. Товарищ мне достался тот еще. Впрочем, под стать двум другим дуэлянтам… Да и сам я тоже хорош. В моем возрасте люди обычно сначала умирают, и только потом отправляются на кладбище, но никак не наоборот.

— Так… Кажется, пришли, — прошептал Поплавский, гася огонек в руках. — Слышишь?

Где-то впереди тихо переговаривались два голоса и горел свет. Подойдя поближе, я разглядел сначала фонарь — похоже, чуть ли не единственный на все кладбище — а потом стену часовни, которую подпирали две фигуры.

Большая и маленькая.

Водитель «Икса» и пафосный поедатель шавермы стояли у стены и негромко о чем-то болтали. Настолько непринужденно, что я сразу понял что они оба не только уже бывали ночью у этой часовни но и, похоже, давно знакомы.

Вот так совпадение.

— Доброго вечера, господа унтер-офицеры! — громогласно провозгласил Поплавский, шагнув к фонарю из темноты. — Виктор Давидович, мое почтение. Ничуть не удивлен видеть вас здесь. А вот ваше присутствие, Антон Сергеевич, признаться, для меня сюрприз. Или вы здесь в роли секунданта?

А вот это совпадение уже даже не показалось удивительным. Никто из окружавшей меня троицы, конечно же, не был настолько глуп, чтобы явиться на дуэль у часовни одетым по форме, но я почему-то ничуть не сомневался что и «Иксовод» тоже учится в Корпусе.

Может, даже на одном курсе с остальными двумя.

— Я и секундант, и участник. — Коротышка, он же Антон Сергеевич, важно надул щеки. — Мы оба с Камбулатом. Я его секундант, а он — мой.

— Боюсь даже предположить, что такого должен был сделать мой юный друг Владимир, чтобы вы потребовали сатисфакции. — Поплавский картинно развел руками. — Неужели он неуважительно отозвался об изящной науке матанализа? Или, не дай бог, посмел округлить постоянную Планка до целого числа?

— Виталик, блин… — Камбулатов поморщился и смерил меня удивленно-настороженным взглядом. — И с каких пор он твой друг?

— Примерно с обеда. — Поплавский пожал плечами. — Юного абитуриента заселили ко мне в острог. Где он, собственно, и обратился с просьбой…

— И ты согласился?

— А кого ему еще просить, Камбулат? Грача, что ли?

Ответить здоровяку явно было нечего, и вместо него снова заговорил коротышка.

— Он меня без обеда оставил. Всю шаверму по кителю размазал.

Поплавский присвистнул.

— Понимаю. Да, этот соус можно смыть только кровью, бесспорно… В таком случае приступим, судари. Насколько я понимаю, вы, Виктор Давидович, первый, так сказать, в очереди?

— Ну вроде того. — Камбулатов сложил руки на груди. — На час ночи.

— Что ж, тогда пожалуйте к барьеру. — Поплавский положил на дорожку у часовни тонкую ветку. — Право первого удара предоставляется вызванной стороне. Схватка продолжается, пока один из участников…

— А ты разве не должен убедить нас примириться? — поинтересовался я.

— Какой ты скучный, — тихо буркнул Поплавский. И, повернувшись к остальным, уже в полный голос затянул: — Пользуясь правом, которое предоставляет секундантам дуэльный кодекс, я должен спросить, не имеют ли стороны намерения…

— Давай дальше.

Камбулатов сбросил с плеч куртку, передал коротышке и решительно шагнул вперед. Ни извиняться, ни даже требовать чего-то такого от меня он, похоже, даже не думал.

— Что ж, если стороны настаивают, что примирение невозможно — предлагаю начать, — Поплавский довольно заулыбался. — Но перед этим хочу напомнить, что дуэльный кодекс никак не ограничивает применение Дара, однако в случае, если один из противников будет убит или искалечен, второй будет отвечать перед государевым правосудием и… В общем, хватит уже болтать. На позиции!

Коротышка все это время молчал, но и без дела не стоял: отмерил от барьера по десять шагов в каждую сторону и отошел в сторону, чтобы ненароком не угодить под чей-нибудь криво брошенный элемент.

Я удалился на указанное расстояние и повернулся. Камбулатов, разумеется, уже стоял напротив, катая по ладони огненный шарик, и довольно улыбался.

Улыбайся-улыбайся, дружок. Сейчас я тебя насыплю.

Всерьез калечить парня я, конечно, не собирался. Разве что слегка повалять по земле… но это в каком-то смысле даже сложнее. Когда десятилетиями учишься бить насмерть, не так легко перестроиться и легонько приложить Молотом, а не влепить сразу полную комбинацию, которая вскроет Щит, как картонку.

И хорошо, если только Щит.

Первый удар был за мной. Дождавшись команды, я прикрыл глаза и распечатал резерв. Настоящей силы это тело пока еще не набрало, но и с тем, что есть, не так уж сложно перестараться. По венам побежало тепло, я сжал правую руку в кулак, собирая на нем примитивный, но действенный Молот…

— Всем оставаться на местах!

Эхо от громкого крика еще не затихло среди могил, а слева уже один за одним вспыхивали мощные фонари. Откуда-то из темноты вынырнули фигуры в серой форме, которые тут же оцепили крохотный пятачок перед часовней.

— Приготовили документы! — снова раздался голос. — Что здесь происходит?

Я прикрылся рукой от слепящего света и кое-как смог разглядеть шевроны на рукавах «серых».

Военная комендатура.

Плохо дело. Обычно на дуэли смотрели сквозь пальцы, но когда их участники попадались с поличным, имперское правосудие редко проявляло милосердие… И уж тем более его не проявит руководство Корпуса. Этим троим — отчисление. А мне… мне, пожалуй, волчий билет.

И никакое рекомендательное письмо уже не поможет.

— Что здесь происходит, я спрашиваю? — снова закричал старший патруля. — Впрочем, можете не объяснять… Дуэль, значит, да?

— Доброй ночи, ваше благородие, — Поплавский помахал поднятыми вверх руками. — Какая дуэль, о чем вы? Мы с товарищами собрались поиграть в волейбол.

Кажется, командир «серых» даже растерялся. Правда, ненадолго.

— Волейбол, говорите? В час ночи? На кладбище?

Я не видел лица говорившего, но он явно улыбался. Только наверняка улыбка была не очень доброй.

— Так точно, ваше благородие — кивнул Поплавский. — Не знаю ни одного закона, который бы запрещал играть в волейбол ночью на кладбище.

— Возможно, возможно… — усмехнулся голос из темноты. — А позвольте узнать, где же ваш мяч, господа?

— Мяч?

— Ну да, мяч. В волейбол ведь играют мячом, разве не так?

— А-а-а… Точно, совсем забыл. Так вот же он! — радостно воскликнул Поплавский, подбрасывая в воздух что-то невидимое.

Я готовился к чему-то такому, потому успел зажмуриться. А вот господа полицейские — нет: когда раздался громкий хлопок, и над часовней полыхнула яркая вспышка, они дружно завопили и принялись тереть ладонями глаза.

— Валим!

Поплавский рванул меня за плечо и с завидной прытью помчался куда-то вглубь кладбища. Я бросился за ним, слыша, как за спиной топают Камбулатов с товарищем, а сразу за ними — «серые».

Конструкты привычно заработали под кожей, и я без труда набирал скорость, стараясь не упустить из виду мелькающую впереди спину Поплавского. Где-то сбоку ломилась через кусты огромная тень Камбулатова…

А вот коротышка, похоже, отстал. Буквально только что я слышал, как он тяжело дышит за спиной, а теперь — только топот и ругань. Поплавский уже успел махнуть через кладбищенскую ограду, а Камбулат забрал куда-то влево и то ли тоже удрал, то ли притаился где-то за надгробием.

А его друг исчез.

— Лежать, сказал! — послышался крик откуда-то сзади.

Так и знал.

Я тихо выругался, с тоской взглянул на спасительную калитку вдалеке… но так и не заставил себя поступить благоразумно: если уж делать глупости, то делать до конца.

Пригнувшись, я направился обратно в сторону часовни, на всякий случай обходя шум кругом, чтобы не угодить под фонари. И вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как двое «серых» крутят незадачливого коротышку, пытаясь повалить его на землю. Парень отбивался на чистом упрямстве, но силы были неравны.

А значит, самое время внести свои коррективы.

Я выбросил вперед обе руки, разом освобождая половину резерва, и между могил промчалась волна. Четырех «серых» раскидало по сторонам, как кегли, и только пятый чудом остался на ногах. Его я собирался уложить вручную…

Но не успел. Из темноты с ревом вылетела плечистая фигура, а за ней еще одна — высокая и тощая. Камбулатов одним прыжком махнул к 'серому", нырнул под неуклюже выставленный фонарь и ударил в живот. Коротко, почти без замаха, но бедняга тут же захрипел и повалился на чью-то могилу.

— Подъем, курсант! — Поплавский рванул поверженного коротышку за шиворот, поднимая на ноги. — Потом отдыхать будешь!

Из глубины кладбища к «серым» уже спешила подмога, так что времени на разговоры не было. И через несколько мгновений мы уже вчетвером мчались обратно к ограде. Поплавский первым махнул на ту сторону и тут же развернулся, чтобы поймать коротышку, которого Камбулатов буквально перебросил могучими ручищами.

Остановились мы только отмахав несколько кварталов. Коротышка тяжело дышал, привалившись к стене, Камбулат вытирал пот со лба, а вот семижильный Поплавский выглядел так, будто провел этот вечер на кровати в остроге, а не бегая по кладбищу от военной комендатуры.

— Должен сказать, судари, получилось даже интереснее, чем я рассчитывал, — ухмыльнулся он. — Прекрасное начало прекрасного… кхм, вечера. И раз уж мы все и так успели подраться, не пора ли снова поговорить о примирении сторон?

— Я согласен! — Коротышка все-таки нашел в себе силы отлипнуть от стены и шагнул вперед, протягивая руку. — Сударь, я буквально обязан вам жизнью. Барон Корф к вашим услугам!

— Острогорский. — Я осторожно сжал пухлые пальцы. — Впрочем, мое имя вы и так знаете.

А ты вроде ничего. — Камбулатов чуть прищурился, снова разглядывая меня с ног до головы. — На десантное пойдешь?

— На десантное, на десантное, — ответил вместо меня Поплавский. — Но для начала нам всем не помешает перекусить. Если мне не изменяет память, один абитуриент обещал его сиятельству барону целый ящик шавермы.

— Почему бы, собственно, и нет? — Я пожал плечами. — Как раз на всех хватит.

— Тогда предлагаю заняться вопросом прямо сейчас, — Поплавский развернулся на пятках. — За мной, господа унтер-офицеры… Ну, и будущий унтер-офицер. Я, к слову, знаю прекраснейшее место, как раз неподалеку. А потом непременно следует отметить примирение, и заглянуть в…

— Дай угадаю, — усмехнулся Камбулат. — Ты знаешь одно прекраснейшее место как раз неподалеку?

— Обижаете, сударь, — Поплавский поднял палец вверх. — Что значит одно? Я знаю все прекраснейшие места в Петербурге!

Камбулат с Корфом дружно заржали.

— А как вы относитесь к предложению, мой юный друг? — поинтересовался Поплавский, развернувшись ко мне.

Отказываться я не собирался. Конечно, были дела и поважнее, но все же не настолько, что заниматься ими, не перекусив. Да и зачем еще нужно молодое тело, способное переварить даже ржавые гвозди?.. Уж точно не для здоровой пищи. Гречка и котлеты на пару подождут еще лет двадцать-двадцать пять, а сейчас меня и остальных курсантов ждет то самое блюдо, которое меняет свое название где-то чуть южнее Великого Новгорода. Но здесь, в столице, ее называют…