Гардемарин Ее Величества. Инкарнация

Глава 5

Никогда не любил японцев. И особенно сильно — с восемьдесят первого года. Наверное, потому, что куда лучше многих знал, что «трагическая случайность», о которой через несколько дней написали в газетах, на деле была никакой не случайностью. Почти никем не замеченная в столице тихая аннексия четырех островов Курильского архипелага стоила жизни пятнадцати морякам.

Гарнизон в Сяне ввязался в безнадежный бой, но продержался недолго: самураи высадили десант с моря и за считанные часы заняли весь Итуруп, а за ним и остальные три острова — самые крупные и самые близкие к префектуре Хоккайдо.

Жертва моряков оказалась напрасной: в Зимнем решили, что сохранение хоть какого-то мира с теперь уже бывшим союзником важнее, чем полтора десятка убитых и несколько тысяч квадратных километров русской земли с их жителями. В тот день я, тогда еще горячий и бестолковый тридцативосьмилетний полковник, раскидал по углам здоровенных кавалергардов, выбил дверь в дядюшкин кабинет и впервые высказал вжавшемуся в роскошное кресло старику все, что я думаю о нем и его умении выстраивать внешнюю политику государства.

Тогда моя выходка обошлась без последствий. Его величество то ли проявил великодушие, то ли просто-напросто испугался тронуть того, кто смог в прошлом году завершить победой грызню с турками на Балканах. Но обиду, конечно же, не забыл. И через пару лет под весьма надуманным предлогом отправил упрямого и своенравного племянника служить в горы на Кавказ. Тогда во дворце поговаривали, что на этом мою военную карьеру можно считать законченной.

Но так уж вышло, что карьера закончилась у дядюшки.

А на Курилах все так и заглохло: настоящей войны не хотели ни самураи, ни сам сегун Токугава, ни уж тем более дзайбацу, почти всемогущие семьи-корпорации. Хитрые толстосумы-промышленники куда быстрее прочих сообразили, что торговать с большим и порой весьма сердитым западным соседом куда выгоднее, чем портить отношения.

Наверное, поэтому японцы и поспешили убрать войска с Курил чуть ли не в тот же самый день, когда дядюшка Павел под прицелом автоматов отрекся от престола. Новый статус островов был официально зафиксирован в документах в девяносто четвертом, и уже на следующий год по всей России, как на дрожжах, начали расти магазины электроники и музыкальных инструментов, заводы, сборочные цеха…

И, конечно же, автосалоны. Я никогда не любил японцев — но к японской технике это не относилось. И когда взгляд вдруг наткнулся на огромную вывеску «HONDA», все разумные мысли о покупке какого-нибудь неприметного «Жигуленка» или «Волги» вдруг куда-то улетучились. В прошлой жизни я никогда не пылал особой страстью к двухколесному транспорту, но сейчас ноги будто сами понесли меня через дорогу, и уже через пару минут я с замиранием сердца слушал незнакомые слова.

— … четырехпоршневые радиальные суппорта, — продолжал распинаться мой провожатый, — алюминиевая рама твин-спар. Двигатель — четыре цилиндра общим объемом девятьсот девяносто восемь кубических сантиметров.

Господин Ямада (можете называть меня просто Тоши, господин Острогорский!) говорил почти без акцента. Значит, или приехал уже давно, или вообще родился в России: славные потомки самураев нередко предпочитали бусидо путь успеха и капитала.

Тридцать-тридцать-пять лет на вид и слишком солидный для рядового продавца. Похоже, меня почтил беседой сам управляющий, а то и владелец салона «Хонда». Чего у японцев не отнять, так это чуйки: даже после визита на рынок и в салон связи я вовсе не выглядел богатеем, однако Тоши каким-то образом сумел разглядеть среди полудюжины шатающихся между мотоциклов молодых парней единственного клиента с деньгами. Спустился из своего ультрасовременного офиса под потолком здания и теперь уверенно двигался к сделке.

— Заявленная мощность — сто семьдесят пять лошадиных сил. Такой зверь разгонится до сотни меньше, чем за три секунды. — Тоши провел кончиками пальцев по обтекателю. — Не случайно у нас на родине его называют «Хинокен» — огненный клинок. И обратите внимание на цвет, господин Острогорский! Редкая заводская окраска. Обычно такие мотоциклы выпускают в ярких вариантах, однако этот…

Черный. Почти целиком, от свежего протектора резины до заостренных кончиков зеркал. Только по бокам из-под пластика проглядывали не выкрашенные в цвет детали мотора, и поблескивали на колесах металлические диски с темно-красными суппортами тормозов. Тоши не поленился включить зажигание, и на передней части мотоцикла хищно вспыхнули узкие расходящиеся в стороны и чуть кверху фары.

Будто не только я присматривался к грозной машине, но и сам японский самурай поглядывал на меня, оценивая — достоин ли.

Лихо задранный глушитель, узкий спортивный руль, чуть затемненный пластик обтекателя над светящейся красным и белым приборной панелью… Воплощенная мечта любого мальчишки от семи до семидесяти лет включительно.

Любовь с первого взгляда.

— Комбинированные тормоза с интегрированной антиблокировочной системой. — Тоши потянулся к кнопке электростартера. — Впрочем, давайте послушаем двигатель…

— Полагаю, это ни к чему. — Я шагнул вперед и хозяйским жестом опустил ладонь на бак. — Я покупаю. Сколько?

— Это спортивная модель, господин Острогорский. С отличной комплектацией. — Тоши подобрался, как хищник перед броском. — Однако выпущена в прошлом году, так что в знак нашей дружбы я готов уступить ее вам за восемьсот пятьдесят имперских рублей. Впрочем, если эта сумма окажется для вас слишком…

— Не окажется, — улыбнулся я. — Если мотоцикл готов, предлагаю подняться в офис.

Никогда не имел привычки торговаться по мелочам — и обзаводиться не собирался.

— Разумеется, господин. — Тоши изобразил учтивый поклон. — Я сейчас же все оформлю.

Через несколько минут дело было почти сделано. Довольный, как смеющийся Будда, потомок самураев извлек из недров огромного стола целую пачку документов и принялся заполнять. Так проворно и аккуратно, будто писал на русском всю свою жизнь.

— Позвольте ваши документы, господин Острогорский. — Тоши отложил ручку. — Мне нужно заполнить…

— Это ни к чему. — Я ловко выдернул лист у него из-под ладони. — Я прекрасно помню все и так. Позвольте помочь вам.

Русский продавец непременно заподозрил бы неладное, но японец, конечно же, не посмел возразить дорогому гостю. В его дисциплинированном и полном национальных традиций сознании даже не мелькнула мысль, что кто-то посмеет вписать фальшивые данные, выставив цифры наугад и указав в нужной графе несуществующий паспортный стол города Тырныауза. Тоши откинулся на спинку кресла, терпеливо ждал, пока я не закончу, и только потом протянул для рукопожатия узкую сухую ладонь.

— Поздравляю, господин Острогорский! Вижу, вы приехали без шлема. Его и всю необходимую экипировку можно приобрести в соседнем отделе. В знак нашей дружбы, позвольте от лица всей семьи Хонда предложить вам скидку в двадцать процентов.

Шлем мне понадобится. Да и остальное, пожалуй тоже: это тело крепкое, но все же не настолько чтобы разъезжать без защиты на двухколесном монстре, способном лететь со скоростью чуть ли не в три сотни километров в час.

В общем, уже через десять минут я спускался в мастерскую, облачившись в джинсы с кевларом, кожаную куртку, перчатки и унося с собой шлем: затемненный визор, черный корпус с темно-красными иероглифами и крохотной фигуркой дракона и коробочкой гарнитуры на «челюсти» справа. Даже с учетом щедрости Тоши, семья Хонда стала богаче почти на сотню рублей, зато теперь я ощущал себя в полной мере достойным новой игрушки.

«Огненный клинок» оказался довольно легким — чуть больше двухсот килограмм заявленной в документах сухой массы — но просторным и уж точно не самым компактным. К счастью, моему новому телу хватало роста, и ноги уверенно доставали до земли. Габариты мотоцикла ощущались прекрасно. В последний раз я сидел за рулем двухколесной техники примерно сорок астрономических лет назад, и по сравнению с чудом японской инженерной мысли армейский «Урал» казался чуть ли не велосипедом — медлительным и неуклюжим, хоть и тяжелым. Но запредельная мощь в сто семьдесят с лишним лошадиных сил ничуть не пугала. Скорее наоборот — сама просила поскорее пустить ее в ход.

— Просыпайся, самурай, — прошептал я, ткнув бронированным пальцем кнопку стартера. — Пора нам с тобой немного прокатиться.

Оля не скрывалась: фото в профиль выкладывала без геолокации, но настолько подробные, что вычислить ее смог бы даже самый посредственный сыщик. Я снял перчатку и пару раз провел пальцем по экрану телефона, пролистывая снимки.

Смотреть на новую знакомую — чего уж там — было весьма и весьма приятно. Особенно на фотках у бассейна. Не то, чтобы совсем уж откровенных, но вполне… наглядных. Впрочем, сейчас меня куда больше интересовали другие, сделанные явно дома. И явно самостоятельно, с фронтальной камеры: в кадр то и дело попадала не только симпатичная улыбающаяся мордашка с синими косичками, но и вытянутая рука.

Кажется, теперь молодежь называет это «селфи».

Судя по некоторым пейзажам на заднем плане, Оля жила совсем недалеко от сквера, где мы с ней познакомились. Чуть севернее, в Белой Ромашке. Не у самой железной дороги, чуть в стороне… и не в многоэтажке, а, похоже, в старом доме. Или вообще в особняке.

Подозрительно похожем на тот, напротив которого я остановился. Частный сектор в этом районе Пятигорска присутствовал не в самом большом количестве, так что выбор был невелик. Я еще раз пробежался по фоткам в профиле. Окно полукруглой аркой, балкон с белоснежной оградой, перекресток в углу кадра…

Кажется, нашел. Правила этикета, разумеется, требовали предупредить заранее, а лучше и вовсе за сутки, но в этом теле у меня не было ни титула, ни даже чина… а значит, не было и каких-либо полновесных обязательств, которые накладывает статус. Может же парень, в конце концов, просто взять и написать?

Я опустил мотоцикл на подножку и принялся тыкать еще не привыкшими к такой работе пальцами в сенсорный экран.

Привет. Это Владимир. Ты дома?

Ого!!!

У тебя теперь есть телефон???)))))

Дома, а что?)

Спускайся.

На этот раз ответа — в смысле, нормального — не последовало. Аппарат в руках несколько раз провибрировал, выдавая то смешные желтые рожицы, то анимированных мультяшных зверей с вытаращенными глазами или взрывающейся черепушкой. Наверное, на современном жаргоне это означало что-то вроде высшей степени удивления.

Так, подожди

Это что

ТВОЙ МОТОЦИКЛ СТОИТ⁈ Оо

Значит, не ошибся. Я мог только догадываться, из какого именно окна на меня сейчас смотрят, но на всякий случай помахал.

Мой. Жду.

ОТВАЛ БАШКИ

Несущийся куда-то с языком через плечо упитанный рыжий кот мог подразумевать что угодно, но я все же решил подождать. И заодно получше рассмотреть дом на той стороне дороги. Небольшой светлый особняк за кирпичным забором выглядел не то, чтобы роскошно, но уж точно посолиднее зданий по соседству. И куда более ухоженным и аккуратным: похоже, хозяева проводили здесь немало времени, а может, даже жили постоянно. И явно были не из самых простых смертных.

Дальше поупражняться в дедукции я не успел. Скрипнула калитка, и через дорогу проворно зашагала стройная фигурка. На этот раз Оля выбрала куда более женственный облик: белую маечку, кроссовки и короткие шорты из искусственно состаренной джинсы, открывающие длиннющие загорелые ноги чуть ли не целиком. Детали гардероба явно подбирались наспех и настолько нарочито-небрежно, что любой бы сразу понял: ни одной случайной среди них нет.

Без изменений осталось только лицо: минимум косметики, огромные синие глазищи и такого же цвета косички.

— Ну ничего себе!

Я так и не понял, к чему следует отнести удивленно-восторженное восклицание. То ли к мотоциклу, то ли все-таки ко мне самому, облаченному в черные байкерские доспехи. Внимания, впрочем, досталось обоим. С горкой.

— Прокатимся?

Я протянул Оле снятый с локтя купленный по дороге шлем. Белый, с зачем-то приделанными сверху забавными кошачьими ушками.

— На этой ракете? С парнем, которого вижу второй раз в жизни?

— Ага, — улыбнулся я. — Неужели откажешься?

— Еще чего! — Оля перекинула сумочку на живот и решительно потянулась за шлемом. — Только сильно не гони. А то буду кричать и хвататься за тебя.

— Не имею никаких возражений, сударыня. — Я застегнул куртку и подхватил сложенные на баке перчатки. — Не сомневайтесь — я сама осторожность.

Через несколько мгновений Оля запрыгнула мне за спину. С такой ловкостью, будто ездила на мотоциклах вторым номером чуть ли не каждый день.

Впрочем, с чего я взял, что не ездила?

— Все, я готова! — выдохнула она мне куда-то в шею между шлемом и воротом куртки. — Вперед!

Самурай тронулся с места немного неуверенно, будто еще не понимая, что теперь везет двоих, но тут же набрал ход. Первые несколько метров Оля пыталась сидеть отстраненно и ровно, как и подобает приличной девушке, но когда я крутанул гашетку, не выдержала и подалась вперед. Обхватила меня руками, уперлась ладонями в бак, и к моей спине прижалось что-то теплое, мягкое и однозначно приятное.

Не то, чтобы это так уж волновало, однако внутри откуда-то появилось желание немного похулиганить. Я бросил мотоцикл вперед, развернулся с визгом колеса по асфальту, выскочил на перекресток и, прошмыгнув между неторопливо плетущимися по дороге машинами, успел подрезать старенькую «Ниву» и уйти направо под мигающий «зеленый».

И уже там дал могучему мотору полную свободу. Намерение не гонять тут же было позабыто, и самурай пролетел половину Воронцовского проспекта так быстро, что я сам не успел заметить, как свернул на Эмировскую улицу, наклонившись так, что, казалось, еще немного, и асфальт коснется моего бронированного плеча.

— А-х-х! — крикнула Оля, прижимаясь ко мне еще сильнее. — Круто!

Чутье не обмануло: девчонка сама оказалась той еще любительницей адреналиновых развлечений. А все разговоры об осторожности — исключительно кокетством. Но дальше полихачить нам не удалось: впереди зажегся «красный», я дисциплинированно остановился, собрал положенную порцию завистливых взглядов из машин по соседству и дальше покатился уже без спешки. Ехать оставалось всего ничего, и мне почему-то хотелось хоть немного растянуть удовольствие, вальяжно лавируя в потоке, пока улица не уперлась в уходящую вверх каменную лестницу с зеленью по бокам, перед которой над машинами маячил синий знак парковки.

— Как? Уже все? — немного разочарованно поинтересовалась Оля, спрыгнув на асфальт.

— Ни в коем случае. Но для начала, пожалуй, пообедаем. — Я стащил с головы шлем и чуть отставил локоть. — Прошу, сударыня…

Оля задумчиво хмыкнула, но все же взяла меня под руку, и мы двинулись к двери под огромной вывеской. Ресторан на углу около сквера Льва Толстого считался одним из самых крутых в Пятигорске, однако роскошный интерьер ничуть не удивил мою спутницу. Похоже, ей случалось бывать в заведениях и посолиднее.

— Подозреваю, сегодня тебя угощать не придется, — улыбнулась она.

— Ни в коем случае. — Я отодвинул стул и жестом пригласил Олю присесть. — Теперь моя очередь.

Если я чему-то и научился за шестьдесят с лишним лет прошлой жизни, так это не накапливать долгов. Даже в мелочах. Одному богу известно, какими процентами может обрасти за десяток лет самая обычная тарелка хинкалей — особенно самых сочных и вкусных во всей Ставропольской губернии.

Впрочем, на этот раз дело было не в суровых обязательствах… уж точно не в них. Новая жизнь била ключом, и здесь и сейчас я не представлял ее иначе. Солнце, прохладный ветерок с гор, вкусная еда, полное сил молодое тело и искрящиеся любопытством глаза напротив — разве может быть что-то лучше? А триумфальное возвращение в этот мир грозного Серого Генерала подождет.

Хотя бы денек.

Где-то с полчаса мы с Олей по большей части ели. Она проворно, изящно орудуя ножом и вилкой и при этом каким-то образом успевая щебетать обо всем подряд. Я — неторопливо и по большей части молча. Слушал. Одна минута с моей новой знакомой стоила сотни, проведенных в обнимку с телефоном, ведь вместе с трапезой я жадно, как губка, впитывал информацию о новом мире — хоть и не самую важную ее часть. Впрочем, монолог длился недолго: уже скоро Оля удовлетворила свой аппетит, и настала очередь любопытства.

— А вчера ты казался… поскромнее, — задумчиво проговорила она. — Интересно, как?..

— Продал тетушкиного барана, — усмехнулся я.

— Да брось! — Оля кивнула в сторону поблескивающего за окном мотоцикла. — Представляю, сколько стоит такая игрушка.

— Ну… Допустим, я продал очень много тетушкиных баранов. — Я пожал плечами. — И очень выгодно.

— Ладно, молчи, — Оля шутливо надула губы, — если тебе так уж хочется.

— А почему бы, собственно, и нет? У меня свои тайны, у тебя — свои. — Я отложил в сторону вилку и подмигнул. — Я ведь не спрашиваю, зачем Одаренной из благородной семьи бродить по городу ночью, да еще и в сомнительной компании.

Кажется, попал. В самое яблочко. Оля даже бровью не повела: держать марку в любой ситуации ее наверняка научили раньше, чем говорить — и все же я смог заметить, как изменился ее взгляд. И теперь в нем было что-то куда большее, чем простой интерес.

— Ого… А ты умеешь удивить, Владимир. — Оля взяла телефон со стола. — И что собираешься делать дальше? Вернешься к баранам?

— В городе задерживаться точно не буду. — Я отправил в рот последний кусочек отбивной. — Наверное, навещу родню.

— Самое время. Каникулы уже закончились… И когда думаешь выдвигаться?

— Сегодня. — Я взглянул на часы, висевшие на стене напротив. — Пожалуй, сразу, как доставлю тебя домой.

— Не надо. — Оля покачала головой. — Или мама непременно потребует, чтобы ты зашел на чай, и замучает вопросами.

— Оу… Мама — это серьезно, — понимающе кивнул я. — Впрочем, если ей будет угодно…

— Лучше просто проводи меня до такси. Я вызвала.

Видимо, я сказал что-то не то: последние минуты в ресторане мы молчали и всю недолгую дорогу наружу шагали рядом, как чужие, но уже у самой машины ее благородие вдруг решила сменить гнев на милость и оттаяла.

— Удачи тебе на дороге. И обязательно черкни, как доедешь, таинственный незнакомец.

Договорив, Оля вдруг приподнялась на цыпочки и поцеловала меня. Не в губы, но и не в щеку — куда-то в уголок рта, будто так и не смогла решить, что хочет этим сказать.

— Все, пока… Пиши! — прошептала она.

И через мгновения исчезла на заднем сиденье огромной белой машины. Конечно же, представительского класса — ездить на других девочкам из хороших семей не полагается.

Как и целоваться у всех на глазах со всякими… байкерами.

Неторопливо облачаясь обратно в броню, я отчаянно пытался понять, что это вообще было. И, похоже, не я один: стоило мне надеть шлем, как лежавший на беке телефон снова ожил, выдавая уведомление от мессенджера.

Спасибо тебе за чудесный день!

Еще увидимся)))

Обязательно!

За сообщениями на экран выскочила целая россыпь улыбающихся желтых рожиц, поцелуйчиков, сердечек, огоньков, цветочков и прочей очаровательной мелочи. А сразу под ними — селфи: огромные синие глазищи, высунутый кончик языка и загорелое плечо, с которого будто бы невзначай сползла белая ткань майки.

На мгновение даже мелькнула мысль плюнуть на все и задержаться в Пятигорске хотя бы на денек-другой. И лишь немалым усилием я смог отогнать ее прочь и заставить себя надеть перчатки и завести мотоцикл.

Увы, девушки в нашем случае потом. А первым делом — пятьсот с лишним километров дороги до Ростова и встреча с почтенным дядюшкой.

Нет, не с тем, которого я однажды оставил без короны.