Гастон. История любви и коварства

Глава 10 Гастон

ГАСТОН УПИВАЛСЯ своим отражением в зеркале, проводил рукой по густым чёрным волосам, смахивал их с висков. Почти безумная улыбка блуждала по его лицу, когда он ерошил макушку, укладывая пряди то пиками, то волнами. Новый образ очень шёл ему. Здоровый цвет лица с золотистым оттенком чудесно контрастировал с шевелюрой цвета воронова крыла. Агата просто гениальный художник!

Гастон прятался от семьи двое суток, ссылаясь на головную боль. Но больше он не мог ждать: не терпелось поскорее показаться родственникам в новом облике. Он не сомневался, что сможет сочинить какую-нибудь небылицу, в которую они поверят.

Его комната была заставлена бутылочками и баночками со снадобьями, оставшимися от материнских попыток «вылечить» его. Юноша осмотрел эликсиры, все как один совершенно бесполезные, и, наугад взяв с комода флакон с каким-то лосьоном, сунул его в карман и стремительно направился к двери.

В столовой было пусто, если не считать лакеев, расставлявших блюда на буфете. Гастон почувствовал, как на нём остановились взгляды прислуги, но намеренно оставил их любопытство без внимания и как ни в чём не бывало положил себе яйца, сосиски, тосты с маслом и налил крепкого кофе. В последнее время аппетит у него сильно улучшился.

Он уже решил после завтрака отыскать Агату и отвезти её в город, чтобы она смогла стать свидетельницей его очередного доброго дела, хотя ему никак не удавалось придумать, чем бы её поразить. В последние два дня, сидя в одиночестве в своих покоях, он много размышлял об этом и в конце концов заключил, что, когда они окажутся в городе, подходящая возможность сама приплывёт ему в руки.

– Доброе утро, Жорж. Готов пострелять по тарелочкам с Оклерами? – послышался громовой голос отца, входящего в столовую.

Гастон напрягся. Жоржа поблизости не было. Вероятно, отец увидел тёмный затылок Гастона и принял старшего сына за младшего. По рукам и ногам разлилось тепло, и, когда отец сел во главе стола, Гастон театрально поприветствовал его, подняв чашку с кофе.

– Это всего лишь я, отец.

Отец заморгал и чуть было не уронил свою чашку; чёрная жидкость выплеснулась на газету, которая аккуратно лежала на своём обычном месте.

– Что с... я хочу сказать... что ты сделал с...

– Всем доброе утро, – поздоровалась мать, входя в комнату в кричащем оранжево-белом платье и прерывая отцовский лепет.

К великому удовлетворению Гастона, Гвенаэль и Жорж шли следом за ней. Они все увидят его триумф.

– Сильвена! – почти прокричал отец. – Что ещё ты сделала с нашим сыном?

Мать резко обернулась и невежливо спросила:

– Как ты смеешь?

Это был самый грубый ответ, который она когда-либо позволяла себе в присутствии Гастона по отношению к мужу. Но когда она остановила взгляд на сыне, рот у неё комично раскрылся, потом закрылся и снова распахнулся, так что она стала похожа на карпа кои.

Гастон с улыбкой поднял подбородок и повернул голову так, чтобы она могла видеть локоны, вьющиеся по шее.

– Тебе нравится мой новый образ, мама?

Мать подскочила к нему:

– Ты покрасил волосы?

– Если ты хотел быть похожим на меня, стоило обратиться ко мне за помощью, Гас, – отпустил язвительную реплику Жорж, садясь рядом с братом.

Гвен с хмурым видом упала на стул напротив него.

– Ты украл у мамы краску? Если так, то ты явно переборщил.

– Да, Гас, твои волосы темнее дёгтя, – засмеялся Жорж.

Гастон вспыхнул от гнева и со стуком опустил на стол флакон с лосьоном.

– Я не красился! Я использовал это чертово зелье!

Мать, моргая как сова, уставилась на зелёную стеклянную бутылочку.

– Это от шамана Деека?

Гастон схватил флакон и впервые прочёл этикетку. Африканский целитель был вообще-то очень добрым и на вид опытным лекарем, хотя ни одно из его снадобий ничуть не помогало.

– Да, от шамана.

Мать опустилась на стул рядом с ним, чуть не прожигая глазами дыры в его черепе.

– Что такое? – спросил Гастон.

– Поразительно. – Мать медленно и широко улыбнулась, и черты её лица смягчились от искренней радости. – Выглядит превосходно.

Не знай Гастон её так хорошо, он бы не заметил расчётливости в её взгляде. Несомненно, она мысленно пересчитывала всех свободных невест в городе. Традиция диктовала, чтобы старший сын женился первым, так что замужество Гвен зависело от него, Гастона. Не то чтобы он намеревался в ближайшее время исполнять материнские желания в этом отношении, но, возможно, ему приличествовало позволить ей надеяться.

– Спасибо, теге.

– Вероятно, нам нужно пригласить... – начала она.

– Оставь парня в покое, – произнёс отец из-за газеты.

И все приступили к завтраку. Гастон не получил того восторга, на который рассчитывал, но это было только начало.

Гастон втянул носом свежий воздух, собрался с духом и обернулся к двум перепачканным сиротам. Исходящая от них вонь немытого тела и фекалий натолкнула его на мысль, что они спят в обнимку со свиньями. Мальчик и девочка подняли на него большие золотисто-карие глаза, почти одинаковые чумазые личики говорили о том, что оборванцы – брат и сестра. Но от того, что они смотрели на него как на спасителя, юношу прошиб пот.

Стоящая рядом Агата прочистила горло, недвусмысленно намекая, что пора приниматься за благодеяние.

Отказавшись от переодеваний и замысловатой маскировки, после завтрака Гастон направился в кухню и сообщил поварихе, что едет по делам в аббатство и ему требуется помощь горничной. Толстушка покраснела как свёкла, но не осмелилась противоречить молодому хозяину, когда он увёл Агату из моечной. Агги пыталась спорить с ним и говорила, что повариха накопит для неё посуду до потолка и заставит перемыть её до ужина.

Но женщина проводила их до дверей, сунув Агате в руки полный мешок с едой для бедных детей. Глаза у неё не по-доброму блестели, и девушка утвердилась в своих страхах, что ей придётся дорого заплатить за эту поездку. Или, что более вероятно, повариха не преминет распространить среди прислуги слух, что молодой маркиз интересуется Агатой.

В ту минуту Гастон засомневался в своём опрометчивом плане. Если сплетни дойдут до его семьи, ему нужно подготовить правдоподобное объяснение. А пока надо быстро выполнить задание и вернуть Агги на её каторгу.

В карете Гастон собирался спросить девушку, может ли она, после того как он сегодня в очередной раз докажет свою доброту, придать его лицу мужественности – пусть у него будут острые отцовские скулы и квадратный подбородок и, как у Жоржа, сильная челюсть и высокий лоб. А может быть, сначала стоило бы увеличить рост на несколько сантиметров или нарастить мышцы на тщедушный костяк... или и то и другое. Но Агата задремала, прежде чем он начал обсуждать с ней дальнейшие изменения.

Когда они прибыли в аббатство, Находящееся у самой границы города, карета остановилась в полной тишине. Путники приехали сюда в поисках «нуждающихся сирот» и нашли их немедленно.

Гастон оторопел, глядя на беспризорников, и попытался подавить отвращение к своему малодушию. Неужели встреча с маленькими оборванцами пугает его? В конце концов, они всего лишь дети. Он их не боится. На плечи ему давит груз ожиданий – и Агата, и эта ребятня уповают на его щедрость.

Стремясь поскорее покончить с этим делом, Гастон снова взглянул на юных голодранцев и неохотно присел, чтобы оказаться одного роста с ними.

– Чего вы хотите, детишки?

– Что, месье? – с растерянности спросил мальчик.

Зубы у пацана были гнилые, и кислый запах чуть не сбил Гастона с ног. Наверное, нужно было придумать другое доброе дело. Юноша встал и сунул руки в карманы брюк.

– Чем вам помочь?

– Мы хочем есть, месье, – пропищала девочка и спрятала лицо у брата на плече.

Гастон предвидел это и попросил отца выдать ему ежемесячные карманные деньги заранее. Он достал мешочек с монетами и сунул сиротам.

– Вот, купите себе...

Не успел он договорить, как из-за часовни появилась ватага ребятишек в лохмотьях. Словно унюхав деньги, из-за ближайшей фермерской телеги тут же выполз ещё один рой оборвышей. Гастон насчитал семерых, потом четырнадцать. Нет, десятки мерзких юных проходимцев, один грязнее другого. От их тощих рук, исцарапанной кожи, всклокоченных волос и, ах, нестерпимой вони Гастона затошнило и чуть не вырвало.

Все они стаей, как птенцы, ринулись вперёд, и их тонкие умоляющие голоса слились в визгливый вой. Каждый старался перекричать остальных.

– Месье, пожалуйста...

– У меня нет...

– Месье!

– Помогите нам!

– Голодно...

– Много дней не ели!

Гастон в поисках помощи оглянулся через плечо на Агату. Но она сунула ему в руки мешок с едой и отошла, скрестив руки на груди и кивнув, словно говорила: «Посмотрю, как вы справитесь».

Наверное, не стоило её винить. Юные попрошайки оказались воистину страшными зверёнышами.

Маленькие ручки дёргали Гастона за пальто и брюки, тянулись к мешочку с монетами. В жизни каждого человека наступает момент, когда он должен выбрать, каким путём идти – трудным или лёгким. Но в этот миг Гастон знал: он сделает что угодно, только бы сбежать отсюда. И если из-за этого он покажется менее мужественным, ну и ладно. Он был готов признать себя трусом.

Резким движением юноша бросил мешок с едой и кошелёк с монетами в толпу поросят и крикнул что-то бессмысленное вроде «Вот!». Он даже не понял, вышло ли у него что-то членораздельное. В отчаянном стремлении спастись он развернулся на каблуках, схватил Агату за запястье и побежал от путаницы рук, исступлённо загребающих деньги, рассыпавшиеся по булыжнику.

– Да, вы умеете проигрывать с впечатляющим треском, – задыхаясь, проговорила девушка, когда они добежали до кареты.

Лакей опустил ступени, и оба забрались внутрь. Дверца за ними закрылась, и вопли беснующихся детей приглушились.

– Проигрывать? – Гастон постучал по потолку, и карета тронулась. – Вы шутите? Эти маленькие чудовища чуть не разорвали нас на части. Я спас вас от верной гибели.

Агата натянула на колени меховое одеяло и подняла тонкую бровь. На лицо ей из открытого окна упал луч света, и у Гастона перехватило дыхание. По пути сюда он был так занят мыслями о своей миссии в городе, что не обратил внимания на перемены в её внешности.

Он ответил на её оценивающий взгляд, и сердце у него остановилось. Её сияющее лицо было очаровательно. Юношу вдруг охватило непреодолимое желание порадовать её, заставить улыбнуться или засмеяться.

Он провёл рукой по волосам и криво усмехнулся.

– Моё представление наверняка заслужило награду.

Она засмеялась, но не слишком весело.

– Представление? Вот, значит, что это для вас? Некое действо, чтобы заставить меня поверить, будто вы изменились, и уступить вашим желаниям?

– Я... ну... – стал заикаться Гастон. Ему никогда не составляло труда выдумать какое-ни-будь ложное объяснение, увёртки обычно сами слетали с языка. Но этот «навык» подводил его перед лицом праведного негодования Агаты.

Карета въехала в густой лес, переплетения ветвей, похожих на руки скелетов, бросали на лицо девушки зловещие тени. Она наклонилась вперёд.

– Я могу отменить все заклинания, которые наложила на вас, маркиз Гастон, – прошептала она, дрожащей рукой сжимая его пальцы. – Я могу мгновенно пропасть из вашей жизни. Стереть вам память, чтобы вы не искали меня. Вы снова превратитесь в испуганного волками юношу, которого я нашла в лесу, и никто не вспомнит о вашем преображении.

У Гастона пересохло во рту. В глазах Агаты бурлило злое зелёное море, её ногти впились ему в кожу, как звериные когти. Он не мог понять, как относится к её вспышке – оскорблён ли он или чувствует что-то совсем другое.

Карета с грохотом катилась к замку.

Неужели она действительно может бросить его? Стереть ему память? Что за коварные угрозы!

И всё же... Гастон так же сильно стиснул руки колдуньи, и из-под его пальцев брызнули искры.

Его никогда в жизни ни к кому не тянуло так сильно.

Взгляды их встретились, и он прошептал:

– Я заберу вас из кухни и переведу на более лёгкую работу. Сегодня же.

Агата заморгала и с удивлённым вздохом отпустила его руку. Глаза у неё потускнели. Она выпрямилась и уставилась на него с несомненным потрясением.

Гастон откинулся на спинку сиденья и с ухмылкой положил на него руку. Приятно быть непредсказуемым. Он обнаружил, что хочет снова её чем-то ошеломить.

– Может, меня и постигла сегодня неудача, Агата, но вас я не упущу.

Она кашлянула и посмотрела в окно. Экипаж сворачивал на извилистую дорогу к Шато- де-Бомон. В карете повисла тяжёлая тишина. Стремясь скрыть громкий стук сердца, Гастон с преувеличенной небрежностью закинул ногу на ногу. Не переусердствовал ли он в своём напоре? Не слишком ли откровенно раскрыл свои намерения? Не поздно ли ещё вернуть её расположение? Чем дольше она молчала, тем больше он убеждался, что потерял лучшее, что случилось с ним в жизни.

Но заговорить он не решался, а потому ждал, изучая изящные очертания её профиля, решительные линии скул.

Когда подъезжали к замку, Агата повернулась к нему с твёрдым взглядом.

– Я хочу быть камеристкой у дамы.

Гастон чуть не захлебнулся слюной. Даже он знал, что переход от посудомойки к горничной госпожи нарушает хрупкую иерархию прислуги. Он так и представлял, как Обер срывает с головы пудреный парик, отдавая такое приказание. И что подумает весь чёрный люд, если Гастон покажет подобное расположение к новенькой вдобавок к требованию, чтобы она сопровождала его в город? К тому же необходимо получить согласие у упомянутой дамы – а их в доме только две, и у обеих уже есть горничные.

Но Агата выразила ещё не все свои пожелания. Вскинув подбородок, она сказала:

– И я хочу комнату получше... с окном. Такую, чтобы не нагревалась, как печь, днём и не промерзала ночью.

Карета стучала по мощённой булыжником подъездной дороге, и от тряски Гастон очнулся от своих мыслей.

– Мне придётся обойти мадам Бургунди. Но я справлюсь. Мне просто надо время, чтобы устроить вас личной горничной госпожи.

Агата выпрямилась.

– Кстати, я не имею в виду, что Ленора должна потерять своё место. Её трогать нельзя.

Гастон почесал лицо и испустил вздох.

– Вы задали мне непростую задачу. Фиона, камеристка матери, служит у неё практически с детства. Она больше член семьи, чем прислуга.

Агата улыбнулась:

– Тем больше оснований отправить её на заслуженный отдых.

– Вы не понимаете. – Карета остановилась около замка. Гастону нужно было выйти, помочь Агги спуститься и проводить её к служебному входу. – Слугам не платят за отдых. Им платят за работу.

Похожие на крылья брови Агаты нахмурились над симпатичным носом, и она постучала пальцами по вздёрнутому маленькому подбородку. Глядя па неё, Гастон ощутил, как в груди что-то болезненно заныло. Такого странного, сосущего чувства он ещё никогда не испытывал, но ему отчаянно хотелось избавиться от этой душевной занозы.

В дверь кареты постучали, и нытьё в груди превратилось в острую боль.

– Одну минуту, – крикнул Гастон лакею, осознавая, что страдает от необходимости расстаться с девушкой, ведь в ближайшие несколько дней у него не будет поводов видеться с нею.

Какая жалость, что женщины не могут служить камердинерами; если бы можно было взять Агату себе в личные слуги, это принесло бы столько замечательных преимуществ. Гастон открыл было рот, но передумал говорить. Его мать никогда в жизни не одобрит такое назначение. Выплыви оно на поверхность, разразится скандал века. А оно неизбежно выплывет.

– У меня есть кое-какие соображения. – Мелодичный голос Агаты вновь приковал его внимание к лицу девушки. – Я могу поступить в ученицы к Леноре, чтобы стать камеристкой. Мы, знаете ли, уже очень подружились. А вам только и надо сказать, что я, при моём образовании, не подхожу для чёрной работы. Когда моё обучение закончится, мы скажем, что я поступаю в горничные к даме в другом доме. Что, подозреваю, весьма устроит мадам Бургунди и повариху.

Гастон просиял от уха до уха. Он бы и сам не придумал лучшего плана. Кроме прочего, это даст Агате основания находиться в хозяйском крыле, и он сможет видеться с нею, не бегая втихаря в оранжерею по ночам и не сея смуты среди персонала, который и так косо смотрит на их поездки в город.

– Блестяще! – объявил Гастон.

Агата улыбнулась ему в ответ, и в карете стало намного светлее. Пусть Гастон и провалил задание помочь толпе грязных беспризорников, но поездка увенчалась гораздо большим успехом. Агги будет находиться рядом с ним, и он сможет увидеть её, как только пожелает.