Гастон. История любви и коварства

Глава 11 Агата

СИДЯ ЗА МАЛЕНЬКИМ СТОЛОМ в своей новой комнате, Агата тихо напевала. Деревья за окном были укрыты снегом, а в печи в углу весело потрескивал огонь. Девушка протянула ноги к теплу и пошевелила голыми пальцами. С огромным удовольствием она разложила на столе полосатое перо, сшитые листы бумаги и бутылочку из-под духов, открыла книгу избранных сонетов Шекспира и провела пальцами по экслибрису матери: «Эстер Беатрис Барбо».

Накануне Агата спасла из корзины с мусором в покоях мадемуазель Гвенаэль «Ежеквартальный сборник парижских нарядов». С помощью магии удалила огромное пятно чая с обложки красивого иллюстрированного журнала и принесла его на ужин. Служанки слетелись к ней, как стая куриц, глазели на изображения женщин с чрезмерно утянутыми талиями и в экстравагантных шляпках и квохтали, как наседки. Но Агата позволила им только заглянуть в изысканное издание и сразу убрала его.

Эмили уселась рядом с Агатой и с радостью обменяла потрёпанную книжку сонетов Шекспира на модный журнал. Только Ленора, знавшая, где Агата раздобыла это сокровище, бросила на неё косой взгляд. Но не может же она обвинять девушку за то, что та стащила один из многих журналов с парижскими нарядами и сплетнями, которые мадемуазель Гвенаэль выбрасывала?

Агата погладила потёртую кожаную обложку дорогой ей книги. При следующей возможности она добудет плюшевого пёсика Леона. Оставалось надеяться, что его не отдали амбарному коту, как предлагал кто-то из слуг.

Но пока с охотой за сокровищами придётся подождать. У Агаты заканчивался обеденный перерыв, и мадемуазель Гвенаэль нужно было помочь подготовиться к сегодняшней вечеринки. Агги натянула чулки и сунула ноги в новые лайковые туфли.

Гастон устроил её на новое место быстрее, чем она ожидала. На следующий день после их катастрофической поездки в аббатство ещё до рассвета у её двери появилась Ленора с широкой улыбкой на лице, новым платьем в руках и предложением стать ученицей камеристки. В тот же день Агата переехала в расположенную в южном крыле служебного жилого коридора светлую просторную комнату. Фиона, личная горничная мадам. Сильвены, приветствовала её в жилище для привилегированного персонала с распростёртыми объятиями – как предположила Агги, благодаря похвалам Леноры. Однако Алебарда Бургунди при каждом общении с девушкой выражала своё неудовольствие. Ленора советовала подруге не обращать внимания на экономку, поскольку та вечно была не в духе, даже по праздникам. Повариха же, которая тоже жила в южном крыле, ходила вокруг бывшей судомойки на цыпочках, словно побаивалась её. От этого Агату ещё больше мучило любопытство: что Гастон сказал или сделал, чтобы устроить её на новое место?

Спросить у него самого возможности не представлялось. Лишь на прошлой неделе она один раз мельком заметила его: дом ходил ходуном из-за приготовлений к сегодняшнему званому ужину. Но, увидев её в новом тёмно-синем платье, с элегантно убранными в узел волосами, он улыбнулся так, что у Агаты перехватило дыхание.

Девушка в последний раз оглядела комнату, задвинула стул под стол, поправила занавески и притушила огонь в печи. Потом она вышла, наложив на дверной замок заклятие. Нельзя позволить, чтобы её ценности снова пропали.

Агата направилась к лестнице, но тут же повернула назад. Дойдя до жилища горничных, убирающих в доме, она постучала, вошла в пустую комнату и закрыла за собой дверь. Вдоль дальней стены стояли четыре узкие кровати. Агги остановилась около второй, принадлежащей молодой горничной по имени Анна, которая потеряла любимого питомца. Агата слышала её рассказ о том, как в прошлом году она подобрала в саду раненого котика, выкормила и вы-лечила животное. Кот поправился и стал ходить за ней хвостом по всему дому и спать каждую ночь рядом с ней. Неделю назад питомец умер, и девушка так горевала, что у Агги каждый раз при встрече с ней разрывалось сердце.

Агата обернулась, чтобы убедиться, что она здесь одна, и, вынув из кармана косынку, собрала её в ладонях и представила в уме белого кота с голубыми глазами. В груди расцвело сияние, пробежало по рукам. Агги улыбнулась, открыла глаза и увидела отличную плюшевую копию умершего животного.

С радостью на душе Агата посадила котёнка на кровать Анны и поспешила выйти из комнаты. С новообретённой бодростью она побежала к лестнице. Почему это превращение тряпки в игрушку наполняет её такой энергией и счастьем, тогда как колдовство ради физического преображения высасывает из неё все силы?

– Агата! – окликнула её Ленора, не успела девушка, сияя румянцем, появиться на лестнице. – Мадемуазель Гвен настаивает, чтобы именно ты уложила ей волосы.

– Уже бегу, – ответила Агги, спускаясь по ступеням к Леноре.

Единственным недостатком её новой службы была сама Гвенаэль – капризная, требовательная, а порой даже жестокая девица. Чему и удивляться: дочь хозяев демонстрировала такое же бессердечие, как и вся семейка.

Агата и Ленора бок о бок поспешили в покои мадемуазель и застали живописную картину: шёлковые платья, туфельки и чулки, блестящие украшения для волос были разбросаны по комнате, словно мусор.

Сама госпожа с папильотками в волосах стояла в нижнем белье, из-под пудры на щеках пробивалась краска гнева.

– Как Ансель может заметить меня, если мне приходится носить это отвратительное тряпьё! – визжала она, в бешенстве разрывая лиф бледно-голубого бального платья от ворота до талии.

Агата внутренне поёжилась от такого неаккуратного обращения с ценным нарядом.

Ансель Оклер? Что Гвен может нравиться в этом безмозглом дикаре? Насколько Агата успела заметить, он, конечно, был привлекательным, с широкими плечами и золотистыми волосами, но представлял собой всего лишь шавку Жоржа. Корнишон, как выразилась бы мама, глупец без единой мысли в голове.

Гвен досадливо зарычала, стискивая шёлк в кулаках и пытаясь разодрать юбку до подола. Агата подбежала и выдернула бедное платье из когтей хозяйки.

– Ненавижу этот наряд! Убери его с глаз моих! – отчаянно завопила Гвен, бросаясь на кушетку.

Агата уставилась на рваный муаровый шёлк, расшитый хрусталём, и покачала головой. Платье стоило столько, что иной семье хватило бы этих денег на год. Теперь его уже не спасти. Если только не прибегнуть к помощи магии.

Агата тайком сунула испорченный туалет в кучу одежды, приготовленной для починки. Она займётся этим позже.

Ленора поспешила успокоить госпожу:

– Гвени, что ты такое говоришь? Ну как же Апсель может тебя не заметить! Мы сейчас тебя так разоденем, что ты будешь самой потрясающей невестой в графстве! Правда, Агата?

– Да, несомненно! – с наигранным энтузиазмом ответила Агги.

Два дня назад Леноре не удалось уложить волосы Гвен так же, как у манекенщицы на обложке журнала «Дамам о моде». Гвен наорала на камеристку, обругала её ужасными словами, пока утончённая горничная не выбежала из её комнаты вся в слезах. Агата в недоумении попросила Гвен расслабиться и закрыть глаза, чтобы колдунья могла призвать на помощь сияние и сделать истеричной мадемуазель желаемую причёску.

Гвенаэль была так довольна, что с тех пор не позволяла никому, кроме Агаты, притрагиваться к её волосам. Хотя это укрепляло положение Агги в качестве личной горничной, даже от небольших изменений внешности хозяйки у неё кружилась голова, не говоря уже о том, что пользоваться своими способностями в чьём-то присутствии она не могла.

А это значило, что Леноре нужно было удалиться. Агата послала своей наставнице улыбку, которая, как она надеялась, смягчит просьбу выйти.

– Ленора, почему бы тебе не принести мадемуазель чашку горячего шоколада, пока я заканчиваю её туалет?

К счастью, Ленора с облегчением улыбнулась в ответ и охотно вышла.

Агата повернулась к лохматой госпоже:

– Как вы желаете выглядеть сегодня?

– Не знаю. – Капризная девица развалилась в кресле перед туалетным столиком. – Это всё безнадёжно. Ничего не выйдет.

Несмотря на то что избалованная особа устроила представление, Агата немного сочувствовала ей. Она знала эту мучительную неуверенность в себе, когда стремишься привлечь чьё-то внимание и мало рассчитываешь на успех. Гастон выполнил своё обещание и добился для неё лучшего места в доме, однако девушка хотела от него намного большего. Она ждала, что когда-нибудь в будущем он сможет разделить её чувство, и не расставалась с надеждой научить его доброте. Терпеливо и с большой осторожностью она искоренит пагубные последствия уроков, которые преподнесла ему семья, и покажет ему, как приятно заботиться о других и какую радость приносит великодушие.

– Я не считаю, что всё безнадёжно, мадемуазель, – сказала Агата с поддельной уверенностью, выбирая из кучи отринутых вещей на кровати розовое платье с бордовым кантом и кремовым кружевным лифом. – Полагаю, эта дымчатая розовато-лиловая ткань хорошо подойдёт к цвету вашего лица, а если высоко поднять ваши кудри и спустить с затылка золотые ленты, это выделит вашу гибкую шею. Юный герцог Оклер упадёт на месте, едва увидит вас!

– Ах, Агата, – воскликнула Гвенаэль, широко раскрывая влажные голубые глаза, – мне тебя сам Бог послал!

Через некоторое время, проявив художественное чутьё и добавив капельку магии, Агги прислонилась к стойке кровати и глазами про-водила до двери мадемуазель Гвенаэль – с идеальной причёской, сияющей кожей и исполненным уверенности взглядом.

– Не жди меня, Агата. – Она выскользнула из комнаты и сказала Леноре: – А ты поможешь мне вечером принять ванну.

– Каким чудом ты это сделала? – спросила Ленора Агату. Она закрыла дверь и начала собирать разбросанные по комнате вещи.

– Что именно? – устало ответила Агата, уже устремившись мыслями к своей удобной постели и роману, который позаимствовала в библиотеке замка. Теперь, когда ей разрешалось ходить в семейное крыло дома, огромная библиотека была к её услугам. Как горничная дамы, она проводила много времени в ожидании – эта обязанность, по видимости, бесконечно раздражала Ленору, но Агате ничуть не докучала. По сравнению с чёрной работой возможность спокойно посидеть с книгой за чашкой чаю казалась раем.

– Тебе удалось сделать Гвен почти привлекательной, – объяснила Ленора, бросая ещё одно испорченное бальное платье в кучу вещей для починки. – Я потратила несколько лет, чтобы превратить истеричку с лошадиной физиономией в нечто презентабельное, а ты мгновенно её преобразила.

Агата резко обернулась на жестокие слова Леноры.

Лицо милой горничной выражало что-то среднее между сожалением и тревогой.

– Я хочу сказать... она бывает такой бессердечной... и всё же я знаю, что это моя работа...

– Я понимаю твоё недовольство, – заверила её Агата, стремясь увести разговор в сторону от своих волшебных способностей.

Ленора впилась в ученицу взглядом.

– Но, Агата, ты придала Гвен совершенно новый образ... неизвестно откуда взявшуюся уверенность в себе. Я тут чего-то не понимаю.

Агги наклонилась за бледно-палевым платьем из органзы и стала изучать порванный подол. Ткань замерцала в свете свечей и напомнила ей о давнем сумеречном вечере, когда мама сидела перед туалетным столиком, готовясь к танцам. В тот раз мама дала дочери превосходный совет, как объяснить людям чудеса, которые происходят с внешностью под влиянием магии. Бросив пышное платье в кучу для починки, Агги сказала:

– Моя мама была очень красивая, но она научила меня, что большая часть её внешнего вида – иллюзия и звёздная пыль.

– Звёздная пыль? – с тонким смехом переспросила Ленора.

Агата не обернулась, опасаясь, что полуправда отразится на её лице.

– Так мама называла неопределимое качество, которое уверенные женщины носят, как плащ. Они сияют от понимания собственной ценности и своего места в мире.

– Как же ты смогла внушить это чувство Гвен?

Тогда Агата всё-таки повернулась лицом к Леноре, чьи бледные брови были выгнуты от сомнения.

– Убедила её. Всё время, пока делала ей причёску и накладывала косметику, я говорила ей комплименты и помогала увидеть собственные достоинства.

Это была правда. Агата добавила блеска в рисовую пудру и призвала на помощь магию, чтобы создать изящную причёску мадемуазель Гвен, но также она хвалила молодую женщину, подчёркивала преимущества её внешности.

Ленора опустила уголки рта:

– Но это ничего не объясняет, подруга.

Агата резко повернулась к ней:

– Что ты имеешь в виду?

Ленора слегка улыбнулась и сказала:

– Гвен изменилась почти до неузнаваемости, точно так же как и ты в последнее время – сей-час ты. выглядишь чуть ли не другим человеком.

Уверенная, что покраснела как рак, Агата отвернулась поправить покрывало на кровати. Как она могла рассчитывать, что волшебное преображение, которое она проделала над собой, останется незамеченным? Девушка и сама едва узнавала своё отражение в зеркале. Она была неосторожной, жадной... и почти такой же тщеславной, как Гастон. Нельзя позволить себе повторить эту ошибку. Спустя некоторое время Агата произнесла:

– Хороший сон и тёплое питание могут творить чудеса.

– А может быть... любовь? – певучим голосом ответила Ленора.

От облегчения Агата чуть не свалилась на мягкую перину. Так вот на что она намекала! Что Агги засияла от любви к Гастону? Хотя чувство к молодому хозяину и запретно, пусть лучше Ленора приписывает её преображение сердечной склонности, чем действию магии.

Она повернулась лицом к новой подруге и позволила ей увидеть румянец на своих щеках.

– Мне следует всё отрицать!

Ленора засмеялась звонко, как колокольчик.

– Не нужно скрывать это от меня, дорогая. Не забывай, мы все здесь союзники.

Союзники.

Агата не знала, против какого общего врага они объединились, но от того, что Ленора была на её стороне, жить становилось веселее. Девушка аккуратно расставила в гардеробе разноцветные туфельки и, улыбаясь сама себе, принялась разбирать шёлковые перчатки. У неё ещё никогда не было друга. Из-за маминых занятий знахарством другие дети в их маленькой деревушке сторонились Агаты и её семьи. Забавно, что за помощью в болезни или при травмах односельчане сразу бежали к маме, но на чай её никогда не приглашали.

Ленора села на стул и стала смотреть в окно, выходившее на фасад замка. Агата подошла посмотреть, что привлекло её внимание. На подъездной дороге выстроились кареты, фонари качались, как парящие в ночи светлячки. Лакеи в кафтанах с золотой оторочкой и белоснежных перчатках помогали элегантно одетым мужчинам и женщинам выйти из экипажей и провожали их в дом.

– Не то чтобы я не испытываю благодарности, но порой я не знаю, сколько ещё смогу выносить всё это, – с тоской произнесла Ленора.

Агата оглядела богато убранную комнату.

– А я, несмотря на капризы мадемуазель Гвенаэль, чувствую себя здесь свободной, как никогда в жизни, – проговорила она.

– Но не я, – ответила Ленора и плотно сжала тонкие губы. – Всё это... – Она обвела рукой покои, украшенные шёлком и парчой, свежими цветами, кружевными занавесками. – Раньше я сама так жила.

Агата молча смотрела на вереницу роскошных карет. Лошади переступали с ноги на ногу, храпели и выдыхали в воздух облачка пара. Девушка не знала, что сказать. Наконец она спросила:

– Куда ты хочешь уйти отсюда, Ленора? Я имею в виду, следующее место работы.

– Ой, смотри, Френни Реми! – воскликнула Ленора, с интересом глядя из окна на выходящую из кареты молодую женщину в палантине из эбеновой норки и с такой же муфтой. – Она была моей главной соперницей в школе. Слышала, она вышла замуж...

За дамой из кареты появился пожилой, седой как лунь человек, опирающийся на серебряную трость.

– Да, за старика Вигуру!

Агата осторожно спросила:

– Ленора, почему ты не вышла замуж за богатого человека? Ты ведь могла избежать нынешней судьбы.

Ленора опустила глаза:

– У меня не было приданого, и, не прими я предложение Гвени, осталась бы бездомной. Не представилось возможности выбрать лучшую дорогу. А теперь я заперта на служебной половине Шато-де-Бомон и не могу ни с кем встречаться. – Она прислонилась лбом к оконному стеклу и прошептала: – Я должна вырваться отсюда.

Агата увидела темноволосого молодого человека, который взял под руку хрупкую светловолосую даму, не отрывая взгляда от её лица, и вообразила на месте этой пары себя и Гастона. В груди сжалось от сладкой тоски. Если Гастон когда-нибудь посмотрит на неё с таким щемящим обожанием, её сердце, конечно, растает.

Стряхивая с глаз туман, девушка напомнила себе, что Гастон не её мечта. Ей не следует увлекаться. Нужно сосредоточиться на своей цели. Она представила себе аптеку в приятном городке вроде Тольмара. Внизу будут находиться лавка и приёмная для больных, а на втором этаже – удобная квартира. Возможно, она даже найдёт способ разыскать маму. Женщину такой красоты и таланта могли запомнить люди.

Имея такую цель, Агата очень хорошо понимала Ленору. Девушка повернулась к новой подруге.

– У тебя есть полное право добиваться того, чего хочешь. Я сделаю всё возможное, чтобы помочь.

Ленора широко улыбнулась:

– Правда?

– Конечно.

Но Агата почувствовала в чрезмерно бодром ответе Леноры беспокойство.

Ленора взяла Агату за руки:

– Можешь сегодня подменить меня?

– Но мадемуазель Гвен просила именно тебя помочь ей сегодня лечь спать.

– Она разрешила тебе взять выходной вечер, но явно не будет возражать, если вместо меня её обслужишь ты. Просто скажи ей, что я плохо себя чувствую. – Голубые глаза Леноры блеснули в свете луны.

Мечта Агаты о тёплой постели и интересном романе испарилась. Она кивнула:

– Конечно, Ленора. Всё, что хочешь.