Генерал-предатель

II

Они повели Ландерсона обратно во двор. Янтарное свечение в небе все еще было ярким. Он мог чувствовать отдаленную агитацию врага на ночном небе, как приятное давление приближающегося шторма.

Лефивр и Пурчасон стояли на коленях, лицом к забору, руки за головами.

Третий солдат в черном присматривал за ними.

— Бонин? — спросил Макколл.

— Кажется, что тут еще только эти двое, сэр, — ответил третий солдат.

— Вас трое, правильно? — спросил Макколл.

— Да, — сказал Ландерсон. Он услышал приглушенный щелчок вокса. — Первый, это четвертый. Выдвигайтесь, — быстро сказал Макколл. Затем он бросил взгляд на высокого мужчину. — Маквеннер? Возьми Бонина, и охраняйте периметр.

Два товарища Макколла ушли и мгновенно растворились в тени. Затем замаячили другие фигуры, отделившись от ночи. Полдюжины фигур, как минимум. Самая высокая направилась прямо к Ландерсону и осмотрела его с ног до головы. Он был худым, крепким человеком, одетым в черные сапоги и солдатскую форму, черную кожаную куртку и темный камуфляжный плащ, плотно прилегавший к его туловищу и горлу. На спине у него был ранец, а закопченный болт-пистолет был закреплен ремешком у него на груди. Под краем простой черной тканевой шапочки, его лицо было узким и суровым.

— Который из них главный? — спросил он.

— Я, — сказал Ландерсон. Он замер, когда почувствовал, как Макколл нагнулся к его уху.

— В данных обстоятельствах, я рекомендую тебе не говорить, пока мы не дадим тебе разрешение, — сказал Макколл.

Ландерсон кивнул.

— Скажи ему то, что ты сказал мне, — проинструктировал Макколл.

— Танит Магна, — тихо сказал Ландерсон.

— Скажи ему свое имя.

— Ландерсон. Майор Ландерсон.

— И обращайся к нему – сэр, — добавил Макколл.

— Сэр.

Высокий человек в шапочке сотворил знак аквилы и затем отсалютовал.

— Майор, — сказал он. — Меня зовут Гаунт. Я командую этой операцией. Вы в правильном месте в правильное время и вы дали правильный пароль, так что я предположу на мгновение, что вы тот человек, которого я пришел увидеть. Вы были проинструктированы встретить нас командиром Инейронской ячейки.

Ландерсон сглотнул.

— Я имею право обсуждать некоторые вещи, сэр. И в них не входят возможные действия, передвижения или даже существование каких-либо ячеек сопротивления.

— Честный ответ, — сказал Гаунт. — Но следующий пункт нашего дела включает установление контакта с полковником по имени Баллерат, или любым из его старших офицеров.

— Рассматривайте меня в таком качестве, и затем мы поговорим, — ответил Ландерсон.

Человек появился рядом с Гаунтом. Он был ниже, чем Гаунт, но немного более крепко сложенный, такой же мрачный, как Гаунт – вежливый. Ландерсону казалось, что есть что-то жестокое в лице человека.

— Хотите, чтобы я выбил из него дерьмо, сэр?

— Не на данном этапе, — ответил Гаунт.

— Просто, чтобы он прикусил язык, понимаете.

— Не хочу, чтобы ты пачкал руки, Роун.

Человек улыбнулся. Это было не менее страшно. — Я не буду. Я прикажу Фейгору.

— Все признаки делегации. А теперь отойди, Роун.

Человек пожал плечами и ушел. Ландерсон теперь мог видеть остальных, почти отчетливо. Там было семеро, за исключением Макколла, Роуна и командира, все одеты в черную камуфляжную одежду и с ранцами. Большинство из них были с татуировками. Огромный, диковато выглядящий мужчина держал автопушку; тощий, стареющий человек нес снайперское оружие. У остальных солдат были лазганы. Седьмым, понял Ландерсон, была женщина. Она тоже была одета в черную, как смоль, боевую форму, но единственным ее оружием был компактный автоматический пистолет в кобуре.

Гаунт посмотрел на Ландерсона. — Майор, по вашим прикидкам, как долго мы сможем тут оставаться в безопасности?

— Еще минут тридцать.

— У вас есть безопасная позиция для отступления?

— Я знаю пару мест, где мы сможем избежать патрулей.

— Там безопасно?

Ландерсон уставился на него. — Сэр, это Гереон. Здесь нигде не безопасно.

— Тогда, давайте закончим с этим, — сказал Гаунт. — Доктор. Проверьте их, пожалуйста. — Женщина вышла вперед, сняла ранец и вытащила маленький сканер нарцетиума.

Она начала водить им возле Ландерсона.

— Лилия Фракии, — сказал Ландерсон.

— Что? — спросила она, останавливаясь и смотря на него.

— Ваши духи. Лилия Фракии. Я прав?

— Я не пользовалась духами или одеколоном три недели, — твердо сказала она. — Часть приготовления к миссии...

— Уверен, что не пользовались, — сказал Ландерсон. — Но я все еще могу почуять их. Их, антисептики и стелилизующую жидкость. Гончии учуят вас за секунды.

— Достаточно, — сказал Макколл. Женщина тряхнула головой в сторону разведчика и уставилась на Ландерсона.

— Эти... гончии. Они засекут мой запах, даже если я старательно не использовала ничего такого, что могло бы меня выдать?

— Да, мамзель. Вы слишком чистая. Все вы.

— Эти гончии найдут меня, потому что я не пахну как дерьмо, как вы?

— Точно, мамзель. Гереон проникает в поры. В плоть. Дым, пыль, заразу.

— Говоря о заразе, — сказала женщина, считывая со сканера. — У вас протеин Б выше нормы и высокое количество лейкоцитов. Что конкретно повлияло на ваш метаболизм? — Макколл мгновенно поднял свою винтовку и навел ее в сторону головы Ландерсона.

— Я собираюсь показать ей свою руку, — сказал Ландерсон, хорошо осведомленный о стволе оружия, направленный ему в ухо. Он поднял левый рукав и показал повязку. — Архивраг клеймит всех жителей имаго. Мой удален, как и Пурчасона и Лефивра.

Кстати, могут они встать? Я не слишком счастлив тем, как вы лишили свободы моих людей на данном этапе.

— Хотите, чтобы я привел Фейгора? — пробормотал Макколл.

— Нет, — сказал Гаунт. — Он чист, Керт?

— Чист – сильное слово. Во многих отношениях, — сказала женщина. — Но... да, я бы так сказала.

— Проверь остальных двоих. Если они чисты, пусть встанут. Майор Ландерсон, идемте со мной. — Гаунт повел его назад в здание, в комнату, где свеча все еще горела.

— Присаживайтесь, — предложил он.

— Я постою, сэр.

Гаунт нахмурился и сел.

— Какое у вас звание, сэр? — спросил Ландерсон.

— Полковник-Комиссар.

Ландерсон почувствовал, как его сердце слегка подпрыгнуло. — Ясно. Вы очень осторожны.

— Я возглавляю миссию на мире, занятом Хаосом, Ландерсон. Вы обвиняете меня?

— Нет, сэр, думаю, что нет. Как вы достигли поверхности?

— Не думаю, что собираюсь говорить вам это.

— Хе-хе. Можете мне сказать, где расположение ваших войск?

— Этого я тоже не сделаю, пока не стану доверять вам немного больше. Но можете посчитать.

— Я насчитал дюжину.

Гаунт ничего не сказал. Свеча дрожала.

Ландерсон кивнул сам себе. Передовая группа. — Я понимаю. Я так же понимаю, что вы не собираетесь мне ничего говорить об основных силах, где они скрываются, какая техника у них есть, но...

— Но?

— По крайней мере, скажите мне, когда это начнется?

— Когда начнется что, майор?

— Освобождение, сэр.

Гаунт посмотрел на него. — Освобождение?

— Да, сэр.

Гаунт вздохнул. — Я думаю, — начал он, подбирая слова. — Я думаю, возможно, понятные извилистые линии связи между ячейками сопротивления Гереона и Разведкой Гвардии были даже менее адекватны, чем мы надеялись.

— Я не понимаю, — сказал Ландерсон.

— Двенадцать специалистов, майор. Двенадцать. Вы видели их всех, вы сами их посчитали. Мы не передовая группа. Мы – все, что есть.

— Сэр?

— Больше никого не будет. Мы встретились сегодня ночью не для того, чтобы вымостить путь для победоносной армии освобождения. Ваша главная задача встретиться с моей командой и провести нас в подполье, чтобы мы могли выполнить параметры нашей миссии.

Ландерсон почувствовал легкий шум в голове. Головокружение. Он отодвинул стул от стола и тяжело сел.

— Я не понимаю, — повторил он. — Я думал...

— Я представляю, что вы думали. Мне жаль, что развеял ваши надежды. Мы – все, что прибыло, майор.

Теперь, мне нужно, чтобы вы выполнили свою часть и провели нас внутрь. Вы можете это сделать? — Ландерсон покачал головой.

— Это значит нет?

— Нет, нет. — Ландерсон поднял взгляд. — Я просто... это не то, чего я ожидал. Это не то, что каждый... Я имею ввиду, мы предполагали. Полковник сказал... Я... — Он затих. — Что за миссия?

— Я не собираюсь вам этого говорить, Ландерсон. Даже намекать не буду, пока не узнаю вас лучше. И даже тогда, может и не скажу. Я так же напуган тем, чем вы можете быть, как и вы тем, чем могу быть я. Давайте не будем об этом. Прямо сейчас мне нужно, чтобы вы сделали так, как вы были проинструктированы, и мы сможем продолжить. Я могу сказать вам, что мне нужно установить контакт с Баллератом, или его доверенным лицом, или с лидером другой ячейки в области Инейрон Таун. Я, так же, могу вам сказать, что, пока любой из старших контактов сопротивления не проинформирует меня по-другому, мне нужна свободная и секретная линия проникновения в центральный район Лектики. И еще я могу сказать вам, что параметры миссии были выданы мне напрямую Лордом Генералом Бартолом Вон Войтцем из Пятой Армии Крестового Похода, одобренные лично Магистром Войны Макаротом.

— Это какое-то дерьмо, — резко бросил Ландерсон, поднимаясь.

— Сядьте.

— Это не то, в чем мы нуждаемся! Это не то, чего ожидал Гереон...

— Сядьте.

Ландерсон повернулся к Гаунту, его пальцы согнулись, как крючки, слезы стояли в глазах. — Вы пришли сюда с этим дерьмом? Какая-то дерьмовая секретная миссия, что вы даже не можете ни слова о ней сказать? Да пошел ты! Мы страдаем! Мы умираем! Миллионы умерли! Ты знаешь, что эти ублюдки сделали с нами?

— Да, — спокойно сказал Гаунт.

— Нихрена я так не думаю! Вторжение? Резня? Лагеря смерти? Твари, которых они вогнали нам в плоть, чтобы держать нас на привязи? Омерзительная пропаганда, которую они обрушивают из громкоговорителей каждый час дня и ночи? Остались лишь немногие из нас, кто может мыслить здраво, нас чертовски мало, рискующих жизнями каждый день, чтобы поддерживать сопротивление! Рейд – тут, бомбардировка – там, товарищи вырезаны, уведены для допросов или еще хуже! И как ты думаешь, что нас заставляло идти дальше? Что, черт возьми, нас заставляло идти дальше?

— Мысли об освобождении.

— Мысли об освобождении! Да, сэр! Да, черт тебя дери, сэр! Каждый день! Каждый из шестиста и четырех дней! Шестьсот и, черт возьми, пять уже! Дни Боли! У нас есть календарь! Чертов календарь! Шестьсот пять дней боли и смерти, и мучений...

— Ландерсон...

— Ты знаешь, что я делаю? — спросил Ландерсон, вытирая рот, его руки тряслись. — Ты знаешь, что чертовы ординалы заставляют меня делать? Мне дали согласие работать в Айконоклаве! Ты знаешь, что это значит?

— Нет, — сказал Гаунт.

— Это значит, что мне разрешили приходить туда, что раньше было городской ратушей, на двенадцать часов каждый день и кувалдой разбивать любые символы Империума, которые приносят эти ублюдки! Статуи... почетные знаки... штандарты... инсигнии... я должен измельчать их в пыль! И они разрешили мне делать это! Они разрешили мне! Это выглядит, как особая честь для тех, кому дали согласие на это! Гордость! Роскошь для доверенных лиц! Потому что либо так, либо попасть в пасть мясоперерабатывающих заводов и, знаешь ли, я лучше разобью статую Святого Киодруса на осколки, чем меня утащат туда!

— Я понимаю... — начал Гаунт.

— Нет, не понимаешь!

Гаунт поднял руку в черной перчатке. — Нет, не понимаю. Я даже и не начал понимать, на что это похоже. Я не начал понимать боль, страдания, муки. И я, определенно, не понимаю выбор, который тебе пришлось сделать. Но я понимаю твое разочарование.

— Ну конечно? — горько рассмеялся Ландерсон.

Гаунт кивнул. — Ты хотел, чтобы мы были вашим спасением. Ты думал, что мы передовые указатели для сил крестового похода, который идет освободить вас. Это не так, и я могу понять, почему это причиняет боль.

— Да что ты знаешь?

— Я знаю, потому что однажды оставил мир Хаосу.

— И что с ним случилось? — тихо спросил Ландерсон.

— А ты как думаешь? Он умер. Но несколько человек, которых я спас оттуда, уже сберегли в тысячу раз больше Имперских граждан от страданий, чем я бы смог, если бы остался там. — Ландерсон уставился на пламя свечи.

— Некоторые из тех людей здесь со мной сейчас, — сказал Гаунт. — Смотри, майор. Это – Империум Человечества. Здесь – только война. У него есть края и углы, и все из них острые. Если бы я мог спасти Гереон, я бы спас, но я не могу и я здесь не для этого. Гереон должен продолжать страдать. В свое время, будут попытки освобождения. Не мне об этом говорить. Прямо сейчас, прямо здесь, у меня есть задание. Успех важен Лорду Генералу Вон Войтцу, Магистру Войны Макароту и Империуму. Что означает, что успех важен самому Богу–Императору. То, что я должен сделать здесь важнее, чем Гереон.

— Будь ты проклят.

— Весьма вероятно. Но это правда. Если мой отряд провалится здесь, то мы говорим о возможном провале всего Крестового Похода в Миры Саббат. Тысяча населенных систем, Ландерсон. Ты хочешь, чтобы они закончили так же, как Гереон?

Ландерсон снова сел.

— Что, — прошептал он. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я бы хотел, чтобы ты... — Гаунт замер и положил руку на микробусину в ухе.

— Белтайн, это первый. Что у тебя?

Мгновение он слушал, и затем встал. — Мы закончим с этим позже, майор, — сказал он.

— Почему? — спросил Ландерсон, тоже вставая.

— Потому что, что-то неправильно.

Снаружи все исчезли. Ландерсон почувствовал легкий приступ паники, но Гаунт быстрым шагом вышел во двор. Как-будто по какому-то волшебству Макколл появился из ниоткуда.

— Доклад?

— Движение на дороге. По периметру чисто.

— Справимся с ними?

— Я жду Маквеннера и Бонина, сэр, — прошептал Макколл.

— Где... — Гаунт остановился. Ландерсон знал, что он почти сказал «пленники». — Где коллеги майора?

— Варл повел их в тот сарай, — указал Макколл.

— Отведи майора к ним, — проинструктировал Гаунт.

— Я могу быть полезным здесь, — сказал Ландерсон.

— Майор, это не...

— Вы знаете, с чем столкнулись?

Гаунт глубоко вздохнул. — Хорошо, со мной. Держись рядом. Делай в точности то, что Макколл и я говорю тебе. — Они направились к воротам. Ландерсон понял, что двое приезжих – человек со снайперской винтовкой и дьявол, который предлагал избить его – прятались у забора, закутанные в камуфляжные плащи. Он их вообще не видел, пока не оказался рядом с ними.

Ландерсон низко присел между Гаунтом и Макколлом, когда они залезли в канаву у стены возле дороги.

Пропищал вокс. Макколл вслушался и тихо ответил.

— Два транспортника, едут в эту сторону. Вен насчитал двадцать три цели. Еще собаки, в упряжке.

— Стандартный механизированный патруль, — прошептал Ландерсон. — Он не входит в мое предполагаемое расписание.

— Они знают, что мы здесь? — спросил Гаунт.

— Сомневаюсь, сэр. Если бы они знали, что в этой области повстанцы, то они были бы в гораздо большем числе. Мы организовали диверсию в городе сегодня ночью, чтобы отвлечь от этой встречи, но всегда был шанс того, что они выставят патрули, как последствие. Враг не тупой.

— По-моему опыту тоже, — мрачно сказал Гаунт.

— Вы не хотите открытой перестрелки с патрулем, — сказал Ландерсон.

— Рад видеть, что вы ухватили значение фразы «тайная операция», — сказал Гаунт. — Нам нужно отойти и найти выход. Что в той стороне?

— Сельскохозяйственная земля. Система полей. Слишком открытая местность.

— А там? И дальше?

— Открытая территория, около пятиста метров, затем лес.

— Выберем лес, — сказал Макколл.

Гаунт кивнул.

— Сделаем по-быстрому, — сказал Ландерсон. — Как только гончие почуят вас – а они почуят вас – нам конец.

— Выдвигаемся, — сказал Гаунт, и Макколл повернулся и просто растворился в ночи. Ландерсон последовал за Гаунтом назад по канаве к воротам.

— Уходим в том направлении, Роун, — сказал Гаунт. — Веди их. В сторону леса.

— Принято.

— Ларкс? — сказал Гаунт, поворачиваясь к стрелку.

— Сэр?

— Пойдешь последним с Веном. Прикрой нас. Но помни правила. Держи палец подальше от спускового крючка, пока не останется другого выбора.

— Да, сэр.

— Император защищает, Ларкс, — сказал Гаунт и повел Ландерсона во двор. Пурчасон и Лефивр шли от сарая в сопровождении двух солдат Гаунта.

— Я прошу вернуть наше оружие, — сказал Ландерсон.

— Верну, если пообещаешь не использовать его, — сказал Гаунт.

— Все еще помню то значение, полковник-комиссар.

— Хорошо, — сказал Гаунт. — Варл?

Подошел один из солдат. Его широко ухмыляющееся лицо было перемазано грязью.

— Упал на лицо? — спросил Гаунт.

— Свиное дерьмо, — сказал Варл. — Я фесово ненавижу собак. Лучше пусть они учуят сначала вас.

— Твоя верность не знает начала, Варл. Отдай этим людям оружие.

— Сэр.

Ландерсон сразу же почувствовал себя более уверенным со своим ручным пулеметом с глушителем в своих руках. Он последовал за Гаунтом и остальными к забору, перелез через него и спрыгнул на землю с другой стороны. Они все начали бежать вперед к смутной линии деревьев на расстоянии полукилометра.

Земля была ухабистой и поросшей кустарником, вязкая от лозы и крупных листьев капворта. Ландерсон бросил взгляд назад. По ту сторону забора и силуэта сельскохозяйственного комплекса он видел подергивающееся сияние от огней на дороге.

Ему бы стоило смотреть, куда он идет. Петля лозы дернула его за лодыжку, и он упал на лицо.

— Вставай, ты неуклюжий гак! — зашипел на него голос, и Ландерсона резко поставили на ноги. Это был другой солдат, который сопровождал его людей с Варлом. И он был она.

— Шевелись, или я прирежу тебя и брошу! — проворчала женщина-солдат.

Ландерсон побежал за ней.

Они достигли леса. Плотный полог листьев отрезал тот слабый свет, который предоставляло ночное небо.

Было темно, как в пустоте. Женщина не делала ни звука, пока передвигалась по колено в растениях. Ландерсону казалось, что он производит так же много шума, как спешащий пеший патруль.

— Вниз! — сказала она.

Он присел. Было тихо, кроме ветерка в листьях и звука двигателя на отдалении, идущего от сельскохозяйственного комплекса.

Как только его глаза привыкли, Ландерсон увидел, что отряд Гаунта был со всех сторон вокруг него, в укрытии, с поднятым оружием.

— Через сколько вы прикажете своим людям отступить? — прошептал Ландерсон.

— Они уже, — сказал Гаунт. Ландерсон осознал, что снайпер и высокий, худой разведчик были с ними. Как, во имя Святой Терры, они сделали это?

Они услышали собак в ночном воздухе. Рвущиеся, яростные, скулящие и воющие.

Ландерсон знал эти звуки.

— Они учуяли запах, — прошептал он, его сердце упало.

— Фес! — сплюнул Гаунт.

— Лилия Фракии, я думаю, — сказала женщина-медик.

Ландерсон покачал головой. — Нет. Кровь. Кровь – это единственная вещь, на которой они заостряют внимание больше, чем на чем-то другом. — Он поднял свою руку. При падении он сорвал повязку, и кровь снова капала из укуса на его ладони.

— Мне жаль, сэр. — Он встал на ноги. — Уводите своих людей. Я отвлеку их.

— Нет, — сказал Гаунт.

— Это меня они учуяли. Я...

— Нет, — повторил Гаунт. — Если они нашли нас, они будут таскаться за нами всю ночь, неважно, каким героическим или тупым ты решил быть. Мы закончим все быстро здесь и уйдем до того, как кто-нибудь придет в поисках пропавшего патруля.

— Вы сумасшедший, — просто сказал Ландерсон.

— Да, но я, так же, командую. — Он посмотрел на отряд. — Серебряный клинок. Пусть собаки приблизятся, и прикончите сначала их. Затем уничтожить остальных. Понятно? — Хор шепотов с подтверждениями ответил ему.

— За Танит. За Императора.

Звуки от собак стали громче. У сельскохозяйственного комплекса взревел двигатель, и часть внешнего забора обвалилась, разрушенная передним крылом большой полугусеничной машины. Ее фонари осветили пустырь. Вокруг нее, через пролом, рвались спущенные с привязи гончие.

Они были большими. Какая-то порода полудиких мастиффов, порожденная в трюмах флота архиврага.

Дюжина собак, каждая с такой мощной мускулатурой, что весили больше, чем взрослый мужчина. Они могли слышать, как лапы собак бьют по грубой земле, слышать их слюнявое рычание.

Гаунт вытащил длинный серебряный кинжал, испачканный сажей.

— Пусть приблизятся, — прошептал он. — Пусть подойдут прямо к...

Первое животное проломилось сквозь листву, тяжелое и воняющее слюнями.

Ландерсон услышал, как оно лает, услышал как –

Вой. Глухой мясистый удар. Внезапно прерванное скуление.

Еще одно животное, и еще одно. Еще два бешеных собачьих рыка внезапно затихли после жалостных визгов.

Затем остальные. Остальные восемь. Одна собака прорвалась сквозь стволы деревьев прямо к Ландерсону. Он видел ее тупые глаза, ее широко открытую, ужасную пасть, мясистые, слюнявые губы, трясущиеся от бега. Он ахнул и поднял свое оружие.

В двух метрах от Ландерсона, как только животное начало свой атакующий прыжок, который мог бы сбить его на землю, оно резко отлетело в сторону в воздухе.

Используя свой лазган, как копье, Макколл пригвоздил гончую к земле штыком. Животное завыло и скорчилось. Он поставил ногу на живот гончей, чтобы вытащить лезвие, и ударил еще два раза.

Вокруг себя, Ландерсон слышал быстрые серии тупых, влажных ударов, как будто зрелый фрукт рубят мачете. Один человек закричал от боли.

Секундная пауза.

— Готово? — спросил Гаунт, вытирая собачью кровь со своего боевого ножа.

— Чисто. С ними покончено, — ответил Маквеннер неподалеку.

— Все в порядке?

— Фесова собака укусила меня! — шепотом пожаловался Варл.

— Должно быть ей понравилась идея закусить свиньей на ужин, — ответила женщина-солдат, которая поставила на ноги Ландерсона.

— Представь мое удивление, что она тогда не пошла за тобой, Крийд, — сказал Варл.

— Отлично. Поговорите еще, чтобы враг знал, в каком фесовом месте мы находимся, — сказал человек, которого Гаунт звал Роун.

— Они идут, — сказал Макколл, его голос был громким ровно настолько, чтобы его услышали.

— Снять с предохранителей, — сказал Гаунт. — Макколл. Расположи разведчиков справа, чтобы взять в клещи. Бростин, Ларкин? Транспорты. Анна? Пригни голову, пожалуйста.

— Но...

— Пригнись, фес тебя! Остальные. По моей команде. И ни мгновением раньше. Это касается и тебя, майор. Тебя и твоих людей.

— Да, сэр. Лефивр? Пурчасон? Не опозорьте меня, поняли? — Ландерсон взглянул назад в сторону забора. Оба полугусеничных транспорта проехали сквозь разрушенную секцию и медленно приближались по ухабистой земле, водя прожекторами. Он увидел дюжину экскувиторов, идущих рядом с ними с поднятыми лаз-локами.

— Ищут своих фесовых дворняжек, — проворчал Варл.

— Тишина! — резко бросил Роун.

Патруль подошел ближе.

— Не сейчас...— прошептал Гаунт. — Не сейчас... пусть пехотинцы пройдут деревья. — Уже близко. Лучи прожекторов прорвались сквозь деревья, покрывая пятнами кусты и низкие ветви. Ландерсон мог чувствовать запах специй и сладкой мази экскувиторов. Нет никакой возможности уничтожить их всех. Два к одному, не считая машин.

Он поднял свой ручной пулемет к плечу.

Он увидел, как первый экскувитор вошел в деревья, долговязая черная фигура, лаз-лок готов к прицеливанию. Он мог слышать глухой стук дыхательной коробки ублюдка.

Экскувитор исчез. Он нагнулся. Он нашел внутренности одной из гончих.

— Вой шет тхарр! — прокричал экскувитор поднимаясь.

— Сейчас, — сказал Гаунт. Его болт-пистолет бахнул, и экскувитор шлепнулся на спину.

Опушка леса взбесилась. Лазерный огонь полился между деревьев, срезая низкую листву. Внезапно стало так ярко, как будто встало солнце.

Шум был чрезмерным. Ландерсон увидел, как, по меньшей мере, четыре экскувитора упали при первом залпе. Он начал стрелять, но воздух внезапно стал густым от дыма и водяного пара от сожженной листвы.

Патруль начал отвечать, заряжая оружие и стреляя в град огня из леса.

Полугусеничные машины тоже открыли огонь. Тяжелый болтер на верху ближайшей машины начал сверкать и дребезжать. Небольшие деревца на кромке леса были срезаны и глубокие раны появились на стволах более старых деревьев.

— Ларкс! Огни! — крикнул Гаунт.

Снайпер поблизости от Ландерсона приподнялся и открыл огонь из своего лонг-лаза, перезаряжаясь и снова открывая огонь с ошеломительной точностью. Фонари на машине взрывались один за другим, как банки на стрельбище, разбрасывая осколки стекла и искры от разорванной электрики. Еще один выстрел снес голову экскувитору, управляющему прожекторами.

Ландерсон видел, как Гаунт несется вперед, крича своим людям, хотя рев интенсивной схватки заглушал его. У него были по болт-пистолету в каждой руке, и он стрелял из обоих.

То, что Ландерсон принял за кобуру на груди для одного пистолета, очевидно, была сдвоенной.

Выстрелы пронзали деревья. Ветви взрывались. Ландерсон мог чувствовать запахи древесной пульпы и сока, фуцелина и крови. Он подполз к ближайшему стволу и попытался получить лучший угол.

— Бростин! — крикнул Гаунт. — Пригвозди первый транспортер!

Большой, грубовато выглядящий человек хладнокровно приблизился со своей огромной автоматической пушкой, лежащей как ребенок у него на руках. Он бросил длинный телескопический монопод, чтобы закрепить пушку, и затем открыл ураганный огонь, подавая боеприпасы на ленте из одного из контейнеров, привязанных к его бедрам.

Обшивка полугусеничной машины покоробилась и изогнулась. Этот Бростин, казалось, скорее целится в ходовую часть машины, чем в верхнюю часть с отсеком для экипажа. Какого черта он целится в наиболее бронированную часть, несущую двигатель –

Полугусеничный транспортер загорелся, как вымоченная в топливе тряпка. Огонь вырвался снизу и окутал машину коконом огня. Устойчивый поток бронебойных снарядов разорвал топливный бак глубоко внутри.

Ландерсон видел, как два экскувитора, объятые пламенем, с криками вывалились из отсека для экипажа.

— Святой Трон Земли...— пробормотал Ландерсон.

— У него пунктик на огне, у нашего Бростина, — сказал человек рядом с ним. Это был снайпер. Ларкс. Ларкин. Как-то так. У него было лицо такое же морщинистое, как старое кожаное седло. — Плюс, он вышел из себя за то, что ему не разрешили взять с собой его драгоценный фесовый огнемет. Упс, простите. — Ларкин поднял свой лонг-лаз, загнал заряд в ствол и сделал выстрел, который снес голову еще одному экскувитору.

Огонь внезапно вырвался из засады с другой стороны, по правую руку. Лазганы были на полном автоматическом огне, но били ужасающе точно. Несколько экскувиторов пытались развернуться, и были сбиты с ног. Ландерсон видел, как взорвалась грудь, и кусочки чешуйчатой брони полетели во все стороны. В лаз-лок попал выстрел, когда из него открыли огонь, и он взорвался полумесяцем энергии. Еще одному экскувитору попали в голову и он слепо и спотыкаясь побрел в пустошь, как дергающаяся кукла, пока другой выстрел не положил его. Макколл, Маквеннер и Бонин появились из темноты, двигаясь с другой стороны и стреляя от груди.

Последние экскувиторы были убиты. Второй полугусеничный транспорт пытался развернуться и уехать. Трубчатый заряд прилетел со стороны Роуна – дальний, точный бросок – и разорвал его на части.

Ландерсон опустил оружие. Он тяжело дышал, и его мысли вертелись. Как долго?

Тридцать, сорок секунд? Меньше минуты. Целый патруль был уничтожен меньше, чем за минуту. Как... как это было вообще возможно?

— Прекратить огонь! — крикнул Гаунт.

Территория была яркой от пылающих останков транспортников.

— Затушить их? — спросил Гаунта Варл.

— Нет, уходим отсюда. Сейчас.

— В лес! — прокричал Роун. — По двое в ряд, быстро! Тебя это тоже касается, Варл, фес побери твой собачий укус! Давайте! Берем наших новых друзей с собой!

— Держись меня, — сказал снайпер Ландерсону. Он успокаивающе улыбнулся. — И держись поближе. Архивраг еще не нашел ничего такого, что может убить Хлэйна Ларкина.

— Ясно, — сказал Ландерсон, спеша за ним. Для пожилого человека снайпер мог двигаться.

— Как тебя зовут? — позвал Ларкин через плечо.

— Л-ландерсон.

— Держись ближе, Ландерсон. Лес ждет.

— Лес?

Он услышал, как Ларкин засмеялся. — Мы – Танитцы, Ландерсон. Мы любим лес.