Героика. Сага о не очень хороших людях

Глава 2.1

Наши дни

Вальгрен—новая столица Империи

Куранты на башне отсчитывали половину восьмого, когда на горизонте зарделось холодное воскресное утро. Осоловелое солнце лениво поднялось в небо над Вальгреном, и в его сиянии похожее на замок пятиэтажное здание отбросило длинную тень на городскую стену.

Расположенное в северной части столицы, оно возвышалось на фоне голубого неба. Его треугольные крыши украшали каменные парапеты. Мраморные львы скучали в простенках между окнами, а на остроконечных башенках реяли флаги Потустороннего университета.

Самая высокая из них вздымалась над центральным входом. На ее макушке, вместо шпиля, восседала статуя дракона. Расправив крылья и разинув пасть, гигантская рептилия словно грозилась дохнуть огнем в раскинувшийся над ним небесный купол. По гулявшей среди студентов байке, многие годы назад враги Империи наслали живого дракона на Вальгрен, но тот был обращен в камень магами Университета и с тех самых пор навеки остался торчать на его вершине символом могущества и древнего знания.

В самом низу широкие ступени сбегали вниз от арочного входа. В выходной день площадь у крыльца пустовала: лишь журчал фонтан, и дул прохладный ветер. Рядом с главным зданием расположились строения поменьше, формируя университетский кампус. В самом его центре синел декоративный пруд, и шелестел парк, засаженный тополями.

По административному крылу разносились звуки шагов и стук дерева по каменному полу. Идущийпо коридору мужчина лет пятидесяти был лыс, как бильярдный шар. Высокий и худой, он держался прямо и горделиво, сжимая в руке трость с золотой рукоятью. Пронзительные черные глаза холодно смотрели поверх ястребиного носа. Тонкие губы были презрительно сжаты, а острый подбородок украшала борода-эспаньолка.

Каждая деталь в его одежде подчеркивала высокий статус своего владельца. На манжетах поблескивали запонки с бриллиантами. Черную рубашку и не менее черные брюки сшили на заказ из лучших материалов. Темно-фиолетовый плащ-накидка был подколот серебряной брошью в виде университетского герба.

Дойдя до двери с табличкой «Смотритель Музея», незнакомец без стука распахнул ее настежь. Сидевший за столом глубокий старик вздрогнул от испуга. Гусиное перо в его узловатых пальцах оставило жирную кляксу на ведомости, которую он заполнял.

— Профессор Пампкинс, — лысый по-хозяйски шагнул внутрь кабинета и осмотрелся.

И без того тесное помещение было снизу доверху забито хламом. Каждую свободную поверхность здесь занимали пыльные ящики и коробки. Ютившийся у окна книжный шкаф лопался от бухгалтерских томов и архивных папок. Письменный стол, за которым сутулился Пампкинс, украшали бумажные холмы из громоздившихся друг на друге ведомостей и карточек учета.

— Проректор Кригель, — прошепелявил хозяин кабинета.

Седой и сгорбленный, он напоминал оживший знак вопроса. Вытянутое узкое лицо обрамляли внушительные уши. Водянистые глаза были покрыты сеточкой лопнувших сосудов. Над бородой и усами торчал бесформенный красный нос. С его переносицы свисали очки в костяной оправе — на вид такие же антикварные, как и их владелец.

Одет старик был в серую мантию, смотревшуюся так, будто ее пошили из мешков для картошки. На ногах без носков висели домашние тапочки.

— Ректор Кригель! — недовольно поморщился лысый.

— Но ведь вы всего лишь исполняющий обязанности, пока ректор Клеменс-Мавий находится по ту сторону... — начал было старик, но тотчас же благоразумно застыл под пронзившим его ледяным взглядом.

— Я вижу, инвентаризация идет полным ходом, — добавил Кригель с легкой издевкой.

— После того, как ректорат урезал университетскому Музею финансирование, свободных рук катастрофически не хватает, — угрюмо пробормотал Пампкинс, — приходится все делать самому.

— Если ректорат что-то решил, значит, так было нужно, — подойдя к ближайшему ящику, Кригель запустил внутрь ладонь и вынул на свет большую стеклянную банку. Внутри в формалине плавал человеческий мозг с двумя глазными яблоками, болтающимися на ниточках нервов. Держа сосуд в руке, проректор изумленно уставился на его содержимое. Мозг уставился на него в ответ, провожая каждое его движение консервированными глазами.

— Перейдем к делу, — вернув банку в ящик, Кригель достал носовой платок и брезгливо вытер ладонь. — Мне доложили об инциденте, произошедшем сегодня ночью. Насколько я понимаю, кто-то вломился в тайное хранилище Музея.

— Да-да! — закивал лохматой головой смотритель. — Трое студентов и один аспирант взломали охранную печать и похитили ряд наименований. К счастью, ночной сторож заметил, что двери хранилища открыты, и поднял тревогу. Тем не менее, ворам удалось бежать. Насколько я знаю, они тотчас же покинули Вальгрен.

— Что было украдено?

— Три наименования. Разделяющий кинжал, книга «Октавийская грация» и.. — Пампкинс замялся, явно не решаясь озвучить то, что вертелось у него на языке.

— И что еще? — раздраженно бросил проректор. — Не тратьте мое время впустую, профессор, или я всерьез задумаюсь, не слишком ли либерально было сокращено ваше финансирование!

— ...и один из трех флаконов с кровью Чернокнижника, — быстро закончил старик. — Взломщики явно планировали спереть все три, но их вовремя спугнули.

— Чернокнижника? — удивленно произнес Кригель. — Того самого Чернокнижника из детской страшилки?

— Да. Речь о нем.

— Разве он не выдумка?

Опустив глаза на испачканную ведомость, профессор Пампкинс издал то ли насмешливый, то ли соболезнующий смешок, что очень сильно не понравилось его собеседнику. Пробормотав «ох уж эта молодежь», смотритель с кряхтением встал и прошаркал к единственному в комнате окну. Отодвинув вязаную занавеску, он слезящимися глазами уставился на площадь у фонтана.

— Хотел бы я ответить вам, что да, — будто в тумане произнес старик, не глядя на медленно свирепеющего у него за спиной и.о. ректора, — но, к сожалению, Чернокнижник был более, чем реален. Вряд ли вам захочется слушать рассказ о нем...

— Почему же? — процедил Кригель, мысленно подписывающий приказе об увольнении профессора Пампкинса на заслуженный отдых. — Напротив — я весьма заинтригован.

— В таком случае... — потянув за ручку, смотритель открыл окно. Свежий воздух хлынул в кабинет, разгоняя по углам пыль и бюрократическую затхлость. Вдохнув осень полной грудью, приободрившийся Пампкинс вернулся за свой стол.

— Скажите, что вам известно о Разрухе? — спросил он, со скрипом усаживаясь обратно.

— Так называют заброшенные земли к северу от Империи, — Кригель раздраженно притопывал ногой, со сложенными на груди руками. Его трость висела на сгибе локтя.

— Совершенно верно. Выжженные магией, непригодные для земледелия пустоши, населенные одними лишь живыми мертвецами, беглыми культистами и мутантами. Тем не менее, так было не всегда. Каких-то двести лет назад на месте так называемой Разрухи стояло королевство Октавия.

— Вы собираетесь прочесть мне лекцию по истории? — с нескрываемым разочарованием осведомился проректор.

— Это не займет много времени, Ваша Светлость. Так вот, на троне Октавии перед самой ее гибелью восседал Гальдер Скиталец. Он же Железный король. Он же Столетний правитель. В годы его царствования королевство достигло своего наивысшего расцвета. Но для этого октавийцам пришлось пройти тернистый путь. Дело в том, что де-факто Скиталец не правил Октавией в одиночку. За его спиной стоял тот самый Чернокнижник, которым в наши дни пугают непослушных деток.

— Да что вы говорите? — заглянув в очередную коробку, Кригель извлек из нее зубастый крокодилий череп. На покатом лбу последнего торчал вьющийся острый рог.

— Никто не знает, каким было настоящее имя этого человека, — не замечая сарказма, продолжал Пампкинс, — но можно с уверенностью сказать, что под этим прозвищем скрывался один из самых могущественных чародеев того времени. До его появления Октавия была небольшим пиратским государством, промышлявшим набегами на соседние страны. Сам же Гальдер считался не шибко умным, но зато физически очень сильным разбойником, балагуром и пьяницей. Злые языки поговаривали, что сражаться и грабить ему нравилось больше, чем править. Из-за чего смотрелся он скорее, как глава шайки бандитов, чем как достойный король. Но все изменилось в один прекрасный день, когда к его двору явился таинственный путник.

Убрав череп единокрока в коробку, проректор переключил свое внимание на соседний ящик. Тот оказался наглухо закрыт. Изнутри доносилось возмущенное мяуканье. Кригель осторожно постучал по стенке, и мяуканье тотчас же сменилось на тигриный рык.

— Пришедший из далеких земель, незнакомец пообещал Гальдеру исполнить любое его желание, — тем временем не прекращал свой монолог пожилой смотритель, — Не принявший его слова всерьез Скиталец загадал себе вечную жизнь. Путник согласился, но взамен потребовал две вещи. Первая из них — это даровать ему одного раба на его выбор. Вторая же заключалась в том, что король должен был забыть имя одного человека из тех, кого он знал. Не долго думая, они заключили сделку. История умалчивает, чье имя пришлось тогда забыть Скитальцу, и кого именно отдали в тот день в рабство. Тем не менее, желание было исполнено. Незнакомец подарил Гальдеру железную маску, которая сделала короля бессмертным. Начав носить ее не снимая, тот просидел на троне Октавии более ста лет. Загадочный же гость стал его тайным советником и возвел себе секретную резиденцию на небольшой острове в Холодном море.

— Я так полагаю, этот путник и был Чернокнижником?

— Наберитесь терпения, Ваша Светлость. При новом советнике Октавия начала чудесным образом преображаться. В ее землях были открыты богатейшие месторождения железных руд, серебра и меди, и вскоре по всей стране раскинулась сеть из шахт, рудников и приисков. Бурным цветом расцвела торговля, ради которой октавийцы даже отказались от пиратства. Золото хлынуло в казну рекой. На месте бывших деревень вырастали города. На месте бывших пустошей возводились крепости и замки. Возделывались заброшенные поля, строились каменные мосты, прокладывались мощеные дороги. Немалая доля вырученных средств вкладывалась в воинство Скитальца, и вскоре из пиратской ватаги оно превратилось в самую умелую, многочисленную и хорошо вооруженную армию на континенте.

— Легендарная Эра Становления Октавии, — вставил свое слово Кригель, — по крайней мере, такое имя ей дали наши историки. За несколько десятилетий бандитский вертеп с «королевским дворцом» в коровнике сумел превратиться в могучую процветающую державу. Поразительно, но факт.

— Но у этой медали была и обратная сторона, — удрученно покачал головой Пампкинс. — Как оказалось, загадочный путник владел черной магией и не гнушался использовать ее в своих личных целях. Некромантия, наложения проклятий и призывы демонов — не было такой запретной практики или ритуала, который не находил бы свое применение в его островном логове. Прикрываясь Гальдером, как марионеткой, тайный советник обрушил на его двор кровавую чистку. За короткий срок почти все старые приближенные короля были убиты и на их место набраны новые — более сговорчивые и угодные чародею. Покончив с придворной знатью, он переключил свое внимание на остальную Октавию. Любого ее жителя, осмелившегося критиковать новое положение вещей, предавали жестокой смерти. Излюбленным методом казни у тайного советника было привязывание жертвы к столбу с последующим сжиганием на костре.

Смотритель содрогнулся, представив себе сцену ужасной кончины, и мгновение спустя продолжил:

— Обретший бессмертие король безмолвно потакал действиям своего нового друга. По сути, само существование тайного советника держалась от простых октавийцев в строжайшей секрете. Официально все происходившее в их стране делалось по воле самого Скитальца. Но нет такого сосуда, который со временем не даст трещину, и вскоре среди народа начала гулять страшная сказка. Она рассказывала о злом колдуне, что жил на острове посреди океана. Время от времени он прокрадывался по ночам в королевский замок и нашептывал спящему Гальдеру на ухо особый заговор, который медленно, но верно делал правителя жестоким и безумным. По слухам, колдун обладал невиданной магической силой и черпал ее из некой Черной книги, которая была написана в самом Аду. Октавийцы даже придумали ему прозвище — Чернокнижник.

— Я вижу, сказка не сильно отличалась от реальности, — снисходительно заметил Кригель.

— Вы правы, Ваша Светлость. Со временем она докатилась до других стран, и в слегка измененном виде ее рассказывают детям по сей день.

— Удивительным образом официальная история умалчивает о таких деталях, — пренебрежительно фыркнул проректор. — Действительно, государство Октавия существовало, и двести лет назад им правил кровожадный тиран, носивший железную маску. Но ни в одном историческом труде вы не найдете ни малейшего упоминания о каких-либо его тайных советниках или чернокнижниках. Да и сам ваш рассказ о бессмертии выглядит нелепой выдумкой из тех, что сочиняют в тавернах пьяные барды. В реальности ученые полагают, что «Гальдер» было вовсе и не именем, а титулом, который передавался от отца к сыну вместе с престолом. Маска же служила способом это скрыть от простого народа. Именно поэтому «Скиталец» и сумел просидеть на троне больше века — потому что это был не один человек.

— Тут мы и подходим к теме ограбления Музея. Дело в том, что среди похищенных наименований была «Октавийская грация» — секретная книга-отчет о положении дел при дворе Скитальца. Ее написал лорд Граннид — бывший друг и телохранитель короля. С началом придворной чистки, он не стал дожидаться казни и бежал на Юг в Империю, где примкнул к нашим войскам. Именно из «Грации» Император и его приближенные узнали о Чернокнижнике, который прежде держал свое существование в тайне. Написанная в единственном экземпляре, эта книга была засекречена и передана в ведение Потустороннего университета. Указанные в ней сведения остались достоянием узкого круга лиц и никогда не попадали в общедоступные источники.

— Вот оно что, — с интересом вскинул брови Кригель. — И как же вы сумели угодить в этот «узкий круг»?

Профессор Пампкинс густо покраснел.

— Я втайне прочел «Октавийскую грацию», когда ее отдали на хранение в Музей, — сказал старик, дико смущаясь. — В свое оправдание, сделал я это спустя больше века после описанных в ней событий...

— Понятно. И что было дальше?

— По мере того как крепло могущество Октавии, Гальдеру и его советнику становилось все теснее и теснее в ее границах. Решение проблемы не заставило себя долго ждать, и наступил тот день, когда ведомые Скитальцем войска напали на соседние государства. Эру Становления сменила Эра Завоевания. За долгие годы непрерывных войн октавийцы покорили все королевства Севера, после чего отправились на Юг, где лежали земли Империи. Наша страна быстро встала на грань катастрофы. Армии Скитальца громили имперские войска направо и налево. Они захватывали город за городом, отгрызая от нас кусок за куском, пока не подступили к тогдашней столице — Серебряным холмам. И вот, когда город был осажден, и уже казалось, что все пропало, Его Величество Император Альфред III при поддержке Церкви и Потустороннего университета решился пойти на неслыханные меры...

— Он запустил Машину, — задумчиво произнес Кригель.

— Да. Deus ex machina — сакральный механизм, созданный самим Господом в первые дни после сотворения мира, а затем оставленный нам после Его Вознесения. По приказу Императора служители Церкви извлекли Машину из катакомб под Белым собором. Будучи запущенной, она породила Великий катаклизм. Чудовищная магическая буря расколола небеса и обрушилась на воинов Скитальца, стирая их с лица земли. Вторжение закончилось за один день, но у этой победы была своя ужасающая цена. Катаклизм выжег не только земли Октавии, но и всю северную часть Империи, превратив эти территории в то, что мы сегодня знаем как Разруху. Большая часть Серебряных холмов была разрушена, а остальное — стало городом-призраком. Выжившее население бежало, и столицу перенесли в Вальгрен.

— Я был однажды в Серебряных холмах, — лицо Кригеля посерело от неприятных воспоминаний. — Жуткое место, и это при том, что оно стоит даже не в самой Разрухе, а лишь рядом. Солдаты приграничного гарнизона называли город «Кладбищенскими вратами», и добавляли, что обитатели этого «кладбища» не лежат спокойно в своих могилах... Но я вас перебил. Продолжайте.

— Спасибо, Ваша Светлость. Чернокнижник и Гальдер сумели выжить после удара Катаклизма. Колдун был убит чуть позже в магическим поединке с тогдашним ректором Потустороннего университета. К сожалению, после битвы Скиталец похитил мертвое тело своего советника и бежал с ним в его резиденцию, благо Катаклизм не затронул Холодное море. За ними была отправлена погоня, но когда преследователи достигли цели, то обнаружили, что остров пропал. Как будто его никогда и не было на карте. Впрочем, по остаточным магическим следам удалось определить, что логово не было уничтожено, а просто телепортировано в новое место. Никто не мог сказать, куда именно. Участвовавший в погоне лорд Граннид взял на себя обет отыскать исчезнувший остров и, если будет нужно, доделать начатое. Ради этого он отправился в странствие по миру и там безвестно сгинул.

— Занимательная история, — недоверчиво сказал Кригель, — но как все это связано с остальными похищенными предметами?

— Напрямую. Дело в том, что семьдесят четыре года назад резиденция Чернокнижника была обнаружена снова. Оказалось, что ее перенесли в восточную часть Империи: неподалеку от города Козель, стоящего на реке Козлина. Остров спрятан в центре местного озера Ферн за особым магическим барьером. Последний делает резиденцию невидимой для посторонних глаз, а также позволяет ей изнутри быть больше, чем снаружи. В надежде завладеть секретами Чернокнижника руководство Университета тайно организовало несколько экспедиций в его логово. Все они окончились провалом и многочисленными жертвами. После этого ректор Клеменс-Мавий запретил любые новые походы. Документы о старых были уничтожены, а «Октавийская грация» — отправлена в тайное хранилище Музея и там благополучно забыта.

— Тем не менее, вы прекрасно осведомлены об этих экспедициях.

— Разумеется, — гордо выпятил грудь профессор Пампкинс. — Я был живым свидетелем каждой из них. Мы быстро обнаружили, что на остров легко проникнуть через барьер, но при этом никто из вошедших так и не вышел обратно. Это навело всех на мысль, что резиденция свободно впускает в себя незваных гостей, но при этом назад уже не выпускает, превращаясь тем самым в смертельную ловушку. Однако в «Октавийской грации» упоминается возможный способ обхода этой защиты. Он заключается в крови самого Чернокнижника. Лорд Граннид утверждал, что даже одна ее капля, смешанная с толченым лягушачьим камнем, становится способной «преодолевать магию клятого колдуна в обе стороны». Правда, есть и ограничение: сделать это она может с расстояния максимум в пять миль.

— Вы упоминали похищенный флакон...

— Да. После гибели Чернокнижника вытекшая из его раны кровь была собрана в три флакона. Один из них впоследствии был доверен членам самой первой экспедиции, в которой, помимо магов Университета, участвовали рыцари Ордена Грифона. Впрочем, это им не помогло, и все они без следа пропали за барьером. Оставшиеся два было решено передать в Музей, где они хранились до этой ночи.

— Вы предполагаете, что ограбившие хранилище учащиеся отправились на остров? Но зачем им это?

— Здесь в дело вступает третий и последний украденный предмет. Расколотый кинжал.

— Оружие, при помощи которого можно не только убить мага, но и присвоить себе его могущество, — со знанием дела покачал головой Кригель.

— Именно! Обычно, когда умирает чародей, его магическая энергия покидает тело вместе с его душой и уходит вслед за ней в загробный мир. Но если мага убить Расколотым кинжалом, то последний отделит его силу от его духа, и сумеет удержать ее в себе, как в контейнере. Душа же мага, лишенная самой магии, отправится на тот свет в одиночестве. Ну или не отправится, если сумеет быстро отыскать себе новый сосуд.

— Кажется, я понимаю, куда вы клоните...

— Труп Чернокнижника находится в его резиденции, Ваша Светлость. Имея доступ к этим останкам, искусный некромант может воскресить его из мертвых, а затем снова заколоть украденным кинжалом. Таким образом он заберет себе его силу. Рискну предположить, что воры планируют сделать именно это.

— Неслыханно! — прорычал Кригель. — Некромантия — это один из разделов черной магии! Ее изучение и использование запрещено на территории всей Империи под страхом смертной казни! И вот теперь вы говорите мне, что все это время в нашем Университете тайно учились мертвогоны! И не просто учились, но и смогли ограбить Музей! Это несмываемый позор!

Стиснув зубы, проректормысленно перебрал все возможные последствия, уделяя особое внимание тем из них, что угрожали его карьерному статусу.

— Профессор Пампкинс! — рявкнул он на сжавшегося старичка. — Как вы допустили взлом охранной печати?!

— Ее накладывал сам ректор Клеменс-Мавий! — проблеял испуганный смотритель. — Она не позволяла никому, кроме него или меня, открыть дверь в тайное хранилище. Студенты или аспиранты не могли деактивировать заклинание такого уровня. Да что они, даже нашим профессорам это было не под силу. Взломщикам явно кто-то помогал. Кто-то не из Университета, но при этом не только крайне искушенный в колдовстве, но и знающий о резиденции Чернокнижника.

Выпалив все это одной фразой он замолчал, судорожно втягивая носом воздух. Хмурый проректор смерил его тяжелым взглядом и устало вздохнул.

— Хорошо, — сказал Кригель уже спокойным тоном, — отложим разговор о вашей персональной ответственности на некоторое время. Главное сейчас — это поймать беглецов и вернуть украденное. На них остались их кольца?

— Разумеется. Ни один студент не сможет снять выданное ему Университетом кольцо, разве что отрежет себе палец, хе-хе... Сигналы указывают, что все четверо отправились в сторону Козеля.

— Вы что-нибудь успели предпринять или просто сидели сложа руки?

Ощутив явное облегчение, старик оживился и с легкой гордостью произнес:

— Вы недооцениваете меня, про... кхм... ректор Кригель. Я незамедлительно отправил за ворами команду отборных головорезов.

— Отлично! — лысый был приятно удивлен. — Вы прибегли к помощи наемников. К кому конкретно? «Имперские соколы»? «Черные доспехи»? «Кровавые дамплинги»?

— Никто из них, — виновато пробормотал Пампкинс,

— В смысле: никто из них? — предчувствуя недоброе, Кригель поправил воротничок своей рубашки. Внезапно ему стало душно, несмотря на открытое окно.

— После того как вы урезали Музею финансирование, у нас не хватило бы денег на людей извне, — пояснил старик оправдывающимся тоном, — поэтому я решил обойтись своими, так сказать, университетскими силами и обратился за помощью к профессору Могильяни...

Лицо проректора окаменело. Помрачневший, как туча, он двинулся на профессора Пампкинса и угрожающе навис над дрожащим смотрителем.

— К декану нашего Факультета заказных убийств?! — в ледяной ярости прошипел лысый.

— Совершенно верно. Он любезно предоставил мне четверых своих лучших воспитанников. Им пообещали, что если они убьют воров и вернут назад украденные наименования, то это будет засчитано как производственная практика.

— Вы послали за студентами других студентов?! Не настоящих профессионалов?!

— Мне не хотелось беспокоить ректорат... К тому же, я снабдил их последним флаконом с кровь Чернокнижника. Можете не волноваться, они смогут выбраться с островами живыми и невредимыми...

— Плевать я хотел, выживут они или нет! — взорвался Кригель. — Вы с ума сошли! Какие-то малолетки грабят тайное хранилище Музея у вас под носом, и вы отправляете по их следам других недоучившихся сопляков! И что хуже всего — делаете это за спиной у ректората!

Под его негодующей тирадой Пампкинс окончательно скис и осел в своем кресле кучкой седых волос, застиранной одежды и старости.

— С этого момента дело переходит под мой личный контроль, — не унимался лысый. — Через час предоставьте мне в письменном виде полные сведения об острове и украденных предметах, а также имена опознанных грабителей. Я сам отправлюсь на озеро Ферн и прослежу, чтобы проблема была решена как подобает. Вам же, профессор Пампкинс, рекомендую всерьез задуматься, какой торт вы хотите на вечеринку по поводу вашего увольнения на пенсию.

— Да-да! Все будет сделано, Ваша Светлость! — обреченно промямлил смотритель Музея. Договаривал он проректору в спину.

Вырвавшись из кабинета, Кригель с шумом захлопнул за собой дверь. Быстро шагая по безлюдному коридору, он гневно постукивал тростью и бормотал себе под нос:

— Проклятый Козель... Давненько я не бывал в этой клоаке.