Героика. Сага о не очень хороших людях

Глава 1.1

Теплой весенней ночью, когда часы на центральной башне отсчитывали без четверти три, в городе по имени Козель объявился необычный гость. В старом зеленом плаще и обшитой заклепками куртке, пришелец был настолько низок ростом, что при взгляде на него в уме невольно всплывало слово «коротышка». Недостаток длины, впрочем, компенсировался шириной. Кряжистый и коренастый, с густой темной бородой, человечек выглядел решительным и полным гнева, напоминая пузатый и очень злой бочонок.

Извилистая лента реки мерно текла по равнине, отражая в своих водах звездный свет. В половину третьего, меся сапогами дорожную грязь, незнакомец подошел ко входу в город. Мост через ров был опущен, и живущие в нем крокодилы мирно спали, выбравшись на поросший камышами берег. Ворота чернеющие в глубине Арки Богов были наглухо закрыты. Квадратная башенка часового неподалеку издавала мелодичный храп.

Прокравшись по мосту к городской стене, человечек свернул налево. Пройдя по периметру несколько сотен футов, он замер и огляделся по сторонам. Убедившись, что никого рядом нем, незнакомец вытащил из дорожного мешка арбалет, моток длинной веревки и стрелу, увенчанную крюком-кошкой.

***

Козель мирно спал, залитый светом круглой как сковорода луны. Взобравшись на городскую стену, незваный гость прокрался вниз по каменным ступеням и оказался на пустынном перекрестке. Скептически осмотрев главный проспект — широкий и мощеный, с каменными домами — он юркнул в подворотню, где вилась темная и воняющая помоями лазейка.

Блуждая в темноте по грязным улицам, среди одноэтажных домиков с соломенными крышами, он следовал одному ему известному маршруту. Лаяли дворовые собаки, разбуженные звуком его шага. То там, то здесь громоздились мусорные кучи. Стиранное белье висело на растянутых веревках. Время от времени незнакомец останавливался и чесал затылок, оглядываясь по сторонам и что-то вспоминая.

Наконец, ему улыбнулась удача. Попав в очередной тупик, где приютились заведения с дешевыми товарами, человечек удовлетворенно хмыкнул. Двухэтажное покосившееся здание, стиснутое меж алхимическим магазинчиком и рыбной лавкой, явно переживало не лучшие свои годы. Ветхое и неказистое, оно дрожало от порывов ветра, издавая шебуршание и скрипы, разносящиеся вглубь по переулку. Дощатые стены гнили. С крыши осыпалась черепица. Подсвеченная магией вывеска над витриной гласила: «Сиятельный Кадмус. Антикварный Магазин».

Обогнув здание с торца, незнакомец уткнулся в небольшой двор, окруженный высоким забором. Выбив ногой гнилую доску, он пролез внутрь и оказался на пятачке земли, поросшем лопухами и крапивой. Магазин уныло кособочился перед ним в ночной тиши. Его задний фасад производил такое же жалкое впечатление, что и передний.

Отыскав запертый черный ход, он принялся увлеченно барабанить в дверь, пуская в ход и кулаки, и ноги. Полсотни ударов спустя, с обратной стороны раздалось угрюмое ворчание. Дверь недовольно распахнулась, и на пороге возникла заспанная морда.

Закинув голову вверх, незнакомец с изумлением уставился на открывшееся перед ним зрелище. Огромный брюхастый неандерталец высился в дверном проеме, заполняя своей тушей все пространство. Массивный кулак, размером с голову коротышки, лежал на щербатом косяке. Вторая лапа сжимала горящую масляную лампу. Одетый в грубую рубаху и штаны, неандерталец с недовольством разглядывал незваного гостя, возвышаясь над его макушкой на добрых три или четыре фута.

— Ты гном или хоббит? — наконец проворчал он раздраженно. Голос неандертальца звучал как рокот камней во время горного обвала.

— Я человек, — ответил незнакомец. — Хозяин лавки сейчас дома?

— Сиятельный Кадмус не принимает до полудня! — рявкнул верзила. — Магазин закрыт! Пошел вот отсюда!

Возмущенно хрюкнув, он попробовал с силой захлопнуть дверь в лицо гостю. К его изумлению, та остановилась на полпути, с треском налетев на выставленную ладонь.

— Знаешь, в чем преимущество быть ниже других? — вкрадчиво спросил незнакомец, снизу вверх заглядывая в глаза неандертальцу. Его левая рука удерживала дверь открытой, вопреки тому, что громила наваливался на нее всем своим телом.

— Не зна-А-А-А-Й!!! Больно!!!

Верзила рухнул на спину, схватившись за отбитую кулаком промежность. Зайдя в освободившийся проем, человечек подобрал выроненную лампу и с интересом огляделся.

Он оказался в просторном зале, тускло освещенном огоньком лампы. Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные разнообразным хламом. В глубине помещения угадывалась лестница, ведущая на второй этаж.

Внимание незнакомца привлекла полка, торчавшая на стене вблизи черного хода. Выстроенные в ряд, на ней стояли пузатый глиняный кувшин с ручками по бокам, хрустальный шар для гадания и плохо вылепленный бюст мужчины в лавровом венце, с физиономией владельца похоронного бюро. Водрузив лампу на полку, гость принялся изучать ее содержимое.

— «Неразбиваемая ваза...— прочитал он вслух надпись на табличке под кувшином, — уникальный артефакт. Проклятая амфора, заточившая в себе душу последнего царя Эзеркеи Иллисандриуса III. Нет на этом свете такой силы, что могла бы разбить сию вазу и освободить правителя из его темницы».

— Ублюдок! — проревел неандерталец, ползая на четвереньках. — Я тебя на куски порву…

Не дожидаясь конца фразы, коротышка обрушил на его голову «неразбиваемую вазу». Сосуд с грохотом разлетелся на черепки, обдав несчастного клубами белой пыли.

— Больно! — завопил толстяк, и тотчас же ему в лоб угодил хрустальный шар. Осколки стекла брызнули во все стороны, заставив неандертальца на мгновение заткнуться.

— Лоренцио?! Какого хрена у тебя там происходит?!

Коротышка замер, держа в руках бюст венценосного гробовщика. Обернувшись на голос, он уставился вглубь помещения.

Сутулый долговязый паренек в атласном халате, расшитом звездами, стоял на лестнице, протирая сонные глаза. Осунувшееся лицо говорившего усеивали россыпи веснушек. Непропорционально большую голову на длинной шее венчала густая медно-рыжая шевелюра. Волосы свалялись в колтуны, слезно молящие о расческе.

— Вели им выметаться до утр… О, нет! Только не ты! — водрузив на переносицу очки, молодой человек наконец-то различил гостя.

Зарычав от ярости, незнакомец швырнул в неандертальца глиняный бюст и бросился за хозяином магазина. Юноша попробовал убежать, метнувшись по лестнице на второй этаж, но коротышка оказался на изумление проворен. Вцепившись в край халата, он повис на нем всем своим телом. Утративший равновесие паренек несколько секунд балансировал в воздухе, отчаянно размахивая руками, но вскоре гравитация сказала свое слово. Юноша рухнул на спину и покатился вниз, пересчитав боками все ступени.

— Привет, Гусь! — прозвучал в ночи зловещий голос. — Давненько мы с тобой не встречались...

***

— Хиггинс! Мой старый добрый друг! Какой приятный и неожиданный сюрприз!

Привязанный к спинке стула рыжий владелец магазина отчаянно дергался из стороны в сторону. Стул под ним опасно раскачивался вправо и влево, грозя в любой момент свалиться набок, но путы из краденой бельевой веревки были неумолимы. Воспользовавшись суматохой, избитый Лоренцио выполз на улицу и растворился в утреннем тумане.

— Я признаю, что между нами возникло маленькое недопонимание! Но я уверен, что если мы оба успокоимся и трезво все обсудим, то быстро найдем взаимовыгодное реше…

Короткая стрела вонзилась в сиденье стула, миновав промежность хозяина менее, чем на дюйм. Юноша тонко завизжал с выпученными от ужаса глазами.

— Как ты там сказал — маленькое недопонимание? — промурлыкал коротышка, заново взводя арбалет. Выудив из дорожного мешка новый болт, он водрузил его в паз и прицелился. — Если я возьму чуть выше, оно станет еще меньше.

— Хиггинс! — завопил Сиятельный Кадмус. — Это же я — Гусь! Мы с тобой сто лет знакомы!

— Это не помешало тебе уговорить старого друга вложить все его сбережения в акционерное общество, собирающее экспедицию за сокровищами в потерянное царство гномов. Как же называлась та гора, под которой лежало это царство? Ах, да — Дупа-дю-Драген.

— О, Боже... — простонал юноша. Свесив голову, он обреченно обмяк на стуле.

— Каково же было мое изумление, когда я узнал от случайного гнома, что такой горы нет на свете. А «Дупа-дю-Драген» в переводе с их языка — это «задница дракона»!

Гусь хрюкнул от смеха, но, перехватив разъяренный взгляд Хиггинса, тотчас же умолк.

— Тогда я решил наведаться к тебе и выяснить, действительно ли все мои деньги, не фигурально выражаясь, были спущены в жопу. Но как оказалось, ты вовремя успел собрать манатки и смылся в неизвестном направлении из Вальгрена. Ушло много времени и сил, прежде чем я сумел отыскать твое новое жилище. И уж теперь, поверь, я планирую отыграться сполна!

— У меня сейчас ничего нет, — буркнул паренек в халате, — все деньги в обороте...

— Замечательно. В таком случае я сожгу твою лавку, а тебя оставлю запертым внутри.

— Стой! — завопил Гусь. — Я соберу нужную сумму! Дай только время!

— Когда? — прорычал коротышка.

— Пару дней, не больше! А пока могу предложить тебе работенку! Непыльное дельце! Никакого риска, сам понимаешь, это же восточное побережье, а не Запад! Но клиент хорошо заплатит!

— За дурака меня держишь?! Надеешься спровадить куда подальше, а сам опять смоешься из города?!

— Я не могу покинуть Козель, — угрюмо произнес Гусь.

— Да? С чего бы это?

— Вот! — юноша в отчаянии вытянул вперед левую ногу. — Посмотри сам!

Хиггинс с недоверием подошел ближе, удерживая собеседника под прицелом. Лодыжку паренька опоясывало тонкое кольцо из рун, выведенных на коже черной краской.

— Печать окаменения? — спросил коротышка, хмурясь.

— Она самая! Если сделаю хоть шаг за городскую стену, то тотчас же обращусь в камень. Буду стоять там статуей, пока меня не занесут обратно. Местные маги постарались.

— Чем же ты успел им насолить?

— Я тут недавно вляпался в одну историю. Обрюхатил знатную девицу, оказавшуюся дочерью местного лорда. Точнее, может быть, это был я, а может, и не я. В этот-то вся и суть. Маги, нанятые ее папашей, наложили на меня печать, дабы я не смылся, пока они выясняют, кто же настоящий отец ребенка. Поэтому никуда из Козеля я не денусь, даже если захочу. Ну что, согласен подождать?! В конце концов, с мертвого меня ты свои деньги точно не получишь!

Гусь замолчал, тяжело дыша и не сводя глаз с нацеленной на него стрелы. Хиггинс почесал бороду, обдумывая услышанное.

— Хорошо, — наконец он сдался и ослабил тетиву на арбалете, — говори. Что за работа?

***

«Ты сильная, независимая и уверенная в себе женщина...»

Сделав глубокий вдох, Дана медленно открыла глаза. Ее дилижанс, двадцать минут назад въехавший в Козель через Арку Героев, стоял на оживленной улице близ переполненной галдящими людьми обочины. Остальные пассажиры давным-давно покинули салон и толпились теперь снаружи в ожидании своего багажа. Взобравшись с ногами на сиденье, водитель дилижанса стаскивал с крыши тюки и чемоданы, не особо утруждаясь передавать их владельцам точно в руки.

Дана торчала одна, в полумраке салона, не решаясь высунуть нос за его пределы.

«Соберись! За этой дверью лежит твоя новая замечательная жизнь».

Время пришло! Отворив дверцу экипажа, Дана грациозно сошла на мостовую. В лицо ударил неприятный запах. Опустив глаза, девушка обнаружила, что стоит на коровьей лепешке.

Ее чемодан с грохотом приземлился рядом, подпрыгнув на мостовой и распахнувшись настежь от удара. Чистое белье: платочки, чулочки и панталоны — вылетели наружу и спикировали в уличную грязь. Закончив с разгрузкой, водитель уселся на козлы и щелкнул что было силы кнутом. Запряженные лошади ринулись вперед. Экипаж сорвался с места, обдав застигнутую врасплох Дану клубами удушливой серой пыли.

Солнце застыло высоко в голубом небе. Было тепло, но не жарко — уютная весенняя погода. Стоя на лепешке посреди толпы, девушка обвела улицу ошалелым взглядом. Вокруг нее сновали люди, не обращавшие на Дану ни малейшего внимания. Повсюду — куда ни посмотри — тянулись высокие, двух-, а порой и трехэтажные каменные дома. С кованых штырей на фасадах зданий свешивались деревянные вывески с надписями и рисунками. Лотки вдоль дороги ломились от товаров. Горланящие торговцы перекрикивали собачий лай, но их самих в ответ заглушал рев навьюченных ослов. Крестьяне, явившиеся в город на базарный день, тянули упрямых животных на поводках в сторону рынка. Изредка, разделяя толпу на две половинки, с шумом и криками по дороге проезжали дилижансы. Фыркали лошади. Кудахтали куры в плетеных клетках. Плескалась рыба в заполненных водой бочках. Из открытых ставень над головой вытряхивали чью-то простынь. Неподалеку гулко стучал кузнечный молот. Козель пенился, бурлил и клокотал жизнью. Жизнью нахальной, громкой и крикливой, и столь пугающе-чуждой ее родному сонному Тауницу.

Со всех сторон Дану окутывали запахи большого города. Ароматы пряностей и навоза, горячей еды, и дешевого пива, цветов в горшках и немытых тел — смешивались в единый букет, что с размаху бил по лицу юную провинциалку. Нервно сглотнув, девушка перевела взгляд на распахнутый чемодан. Часть ее пожитков — наиболее ценная часть — успела загадочным образом исчезнуть. По уцелевшей одежде сновали чужие ноги, оставляя после себя черные следы. В белоснежном белье с писком рылись грязно-серые крысы. Сидевший на углу мальчишка, чистильщик обуви, ковыряя в носу, разглядывал Дану с осоловелым любопытством.

«Моя новая замечательная жизнь...»