Герой по найму

Глава четырнадцатая У САМОГО СИНЕГО МОРЯ

Что может быть прекрасней, чем смотреть на море? Да много чего! Например, подглядывать за голыми девками в бане, или считать монеты, столбик за столбиком, а потом складывать их в сундук, или даже сидеть в корчме у Осьмы, поглощая его стряпню и запивая все одним из сотен сортов велиградского пива.

Но и море завораживало — величественное, бесконечное, сливающееся где-то вдалеке у горизонта с синевой облаков, с белыми барашками волн, с играющими на поверхности дельфинами и мелкой рыбешкой.

Кавалькада из телеги и повозки, сопровождаемая конным всадником, прибыла к побережью на четвертый день пути. Позади осталось множество деревушек и городков, десятки верст дорог.

Караван остановился на высоком склоне, с которого открывался изумительный вид. Был полдень, солнце стояло в зените, пекло неимоверно — так сильно, что все давно уже скинули с себя лишние вещи, но это помогало слабо.

А тут такая красота.

Дубыня, спрыгнув с повозки, подбежал к самому обрыву и, раскрыв рот, любовался на все это великолепие, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.

— Ы-ы-ы-ы! — вырывалось из его глотки посконное, сермяжное, древнее. — Ы-ы-ы-ы!

Он был в полном восторге. Подобного зрелища деревенский богатырь в жизни еще не видел, и даже предположить не мог, что эта небесная красота существует и доступна такому простому парню, как он, не обремененному ничем примечательным.

— Кажется, Жаба, твой дикий подручный окончательно разучился говорить по-людски и вернулся к своему естественному состоянию, — вполголоса заметил Кудр, поглядывая на широкую спину Дубыни.

Сам он, признаться, тоже рад бы был вот так раскинуть руки и глазеть на чудо-чудное, диво-дивное… но куда большее удовольствие ему доставляло отпускать ехидные комментарии, зная, что в ответ ничего не будет.

После драки, где Кудру изрядно досталось, но, по крайней мере, он не бежал и дрался смело, отношение к нему других членов команды переменилось кардинальным образом. Грубо говоря, они стали считать его человеком, а не функцией.

Игги тщательно обдумал все события и решил взять недоросля под собственный присмотр, дабы сделать-таки из него достойного члена общества.

Честно говоря, боярычу было не позавидовать. Когда Джуба брался за дело, то крушил все и вся вокруг, но добивался требуемого результата. Теперь каждое утро он брал палку и нещадно гонял Кудра, а заодно и Дубыню, для которого такие задачи были только в радость.

Пока караван шел, подопытные набирались сил. Он бегали кругами, прыгали, кувыркались, ходили вприсядку, делали колесо, тягали бревна, даже боролись между собой. Но последнее Игги особо не практиковал, боясь покалечить Кудра. Мышцы подопечных ныли, горя огнем, но их злой гений лишь ухмылялся в усы и давал новые указания. Он не ждал благодарностей, он просто выполнял свою работу…

Игги спрыгнул с повозки и подошел к покатому сыпучему обрыву, глядя на синюю даль.

Море он любил. Плескаться в теплых волнах, а потом нежиться под лучами солнца у воды, чтобы в любой момент иметь возможность вновь окунуться с головой, скрывшись от палящего зной.

Но сейчас его голова была полна иными заботами.

— Ищите спуск к воде! — отрывисто приказал он. И общая идиллия была нарушена. Наваждение спало, словно пелена с глаз, осталась лишь работа.

— Я вижу тропинку, — сообщил Кудр, чуть приподнявшись на стременах, — она ведет к рыбацкой деревне.

Джуба уже и сам заметил на пляже растянутые на палках для просушки сети, лодчонки, привязанные у короткого деревянного пирса, уходившего в море на двадцать шагов, и с десяток домиков, расположенных сверху склона, чтобы приливы не повредили строениям.

— Двигаем туда!

Деревня встретила путешественников лаем немногочисленных собак и любопытными глазами детишек всех возрастов: от мала, до велика.

Совсем малыши бегали без штанов, сверкая загорелыми задами, кто постарше уже носил портки, но не имел рубах и башмаков, самые взрослые были облачены комплексно, и смотрели гордо.

Из взрослых в деревне были лишь бабы, да старики. Все мужчины ушли на промысел и вернуться должны были лишь к ночи.

Все эти сведения Джуба выяснил быстро, у первого встречного просоленного морем одноногого старого моряка, сидевшего на лавке у кособокого домика и курившего трубку.

— А что, отец, переночевать где найдется? Плачу вперед. Нашего мальчонку можно и на сеновал определить…

Под «мальчонкой» подразумевался, разумеется, Кудр. Его «школа жизни» еще лишь набирала обороты.

— Найдется, что ж не найтись? — важно ответил старик. Был он подтянут, строен и весьма активен. А нога? Да что нога. Он и на одной прыгал так, что не всякий молодой догонит. — Вот у меня и останавливайтесь, коли денюжки водятся, места полно…

На том и сговорились.

Распрягли лошадей, дав им корма и воды, затопили печь — хотелось горячего, последние два дня ехали быстро, костры не разводили.

Потом, как водится, Джуба завел разговор с хозяином.

— Как живется, отец? Жалобы, пожелания?

Старик пустил в воздух замысловатое облако дыма в форме ладьи и, прищурившись, поинтересовался в ответ:

— Помочь желаешь или так спрашиваешь, без дела?

Игги мгновенно сменил тактику и сказал прямо:

— Дело у меня есть, важное дело. Боюсь, без помощи не справлюсь. Коли мне помогут, то и я помогу опосля. А надо мне попасть, ни много ни мало, к царю морскому…

Он рассказал о воле царя Громослава, о боярском сыне, об аппарате на повозке, его возможностях и свойствах. В общем, ничего не утаил. А и зачем? Больше знаешь — меньше спишь! Все думаешь, думаешь…

Старик, назвавшийся Фролом, рассказал в ответ следующее.

В море не было власти Громослава, как и ни чьей иной власти, кроме Морского царя. Граница Тридевятоземелья оканчивалась ровно на узком промежутке между твердью и водой.

Именно из-за этого и происходил главный затык, создающий основные проблемы как для этой деревни, так и для десятков подобных рыбацких деревень на всей протяженности побережья.

Все дело было в налогах.

Громослав желал свою долю от прибыли в рыболовном деле, а Морской царь — свою. И желания обоих правителей были настолько велики, что, выплатив все честно, у самих рыбаков практически не оставалось медяков не просто на то, чтобы нормально жить, а даже, чтоб купить новые сети.

И на земле жить было нельзя, и в море ходить без дозволения опасно — Морской царь лют, потопит в миг.

Вот такое получалось двойное налогообложение, без всякой на то возможности договориться с правителями. Оба царя желали иметь свою долю, и точка!

И поэтому в такой великой и благодатной стране, как Тридевятоземелье, рыбаки жили впроголодь, довольствуясь малым. А труд их был опасен и изнуряющее сложен. Море не прощало ошибок, и время от времени так же требовало своей доли в виде жизней.

Но Джуба лишь развел руками. В такой беде он не знал, чем помочь. А если бы знал, то был бы не героем по найму, а министром финансов.

— Кораблик нанять можно, отец? Простой лодчонки маловато будет для нашего аппарата.

— Подсоблю с этим делом, — задумчиво кивнул Фрол, — есть у меня знакомцы, что ходят вдоль берега…

«Понятно, контрабандисты!» — сообразил Игги, но вслух не стал озвучивать свою версию. Не его то дело. Каждый зарабатывает на хлеб насущный, как может и умеет. Пусть специальные приказы ловят подобных лихих людей, а он просто мимо пройдет. Не убивцы ведь, не кровопийцы. А тоже, своего рода, купцы… свободной торговой гильдии…

— Договорились, ищи своих знакомцев, а мы пока будем на берегу аппарат готовить.

Кое-какие вещи легче произнести вслух, чем выполнить на деле. Вот и с батискафом все оказалось не так просто. Спуститься к воде — спустились, Фрол показал, где есть удобная дорога.

Прибрежная полоса была камениста, вперемешку с песком, колеса не вязли, да и ехать особо никуда не требовалось. Выгружать аппарат можно было в любом месте, но решили делать это у пирса — там сподручнее грузить его на корабль.

«Батискаф-два» напоминал поставленную на бок бочку на ножках, в которой спереди сделали прямоугольный вход, закрывающийся и открывающийся исключительно снаружи, а по бокам вмонтировали два круглых окна для обзора. Сзади к конструкции крепился винт. А сверху из батискафа тянулся специальный шланг-воздуховод. По плану, предложенному мастерами, два человека, находящиеся над водой на лодке, будут непрерывно с помощью помпы закачивать в батискаф воздух, дабы тот, кто сидит внутри, не задохнулся.

Выглядело все крайне сомнительно, и Игги многое бы отдал, чтобы узнать истинную судьбу «Батискафа-один». Но чего нет, того нет.

— И ты в этой штуке поплывешь, Жаба? — ужас в голосе Кудра был искренним.

— Почему я? — удивился Игги. — Ты и поплывешь! Ты же наш жених-герой!

Боярыч попятился и явно собрался дать деру.

— Лови его! — во время приказал Джуба, и Дубыня, своей сильной рукой схватил Кудра за воротник и чуть приподнял над пляжем.

Боярыча трясло от страха. Он осознал, что это не шутки, и что сейчас его засунут в этот плавающий гроб и отправят на дно морское. А в жизни своей Кудр больше всего боялся двух вещей: закрытого пространства и воды. Причины этому нужно было искать в детстве. Его часто закрывали в темном чулане на много часов за невинные шалости. А плавать он не умел, потому что его никто этому не обучил. Так что здесь и сейчас на морском берегу сошлись два главных страха его жизни: утонуть и задохнуться.

— Ладно, не обмочи портки, — успокоил его Игги, видя, что боярыч на грани. — Ты останешься на лодке, под воду спускаться буду я.

Они провозились на берегу до вечера, собирая аппарат, цепляя к нему шланги, проверяя, качает ли воздух помпа. Вроде бы все работало, но как батискаф поведет себя на глубине, было непонятно.

Вскоре с моря одна за другой начали возвращаться лодки с рыбаками. Кто-то шел с уловом и радостно улыбался — будет чем накормить жену и детей, да и на продажу останется, другие были злы — в их сети ничего не попалось.

На странных пришельцев косились подозрительно, а завидя батискаф, многократно плевали через плечо и пятились прочь.

Игги не обращал на них внимания. Темные люди, хоть и живут у моря. Даже Дубыня не боялся аппарата, не считал его происками нечистой силы, а относился должным образом, как к изобретению человеческого гения.

На ночь Игги прикрыл конструкцию тентом и выставил охранный пост в лице Дубыни, намереваясь сменить его через несколько часов. Оставлять батискаф без охраны нечего было и думать, разграбят в момент, разберут и утащат, даже если не понимают, что именно крадут и зачем им это.

ТРАДЫЦЫЙ, как говорит деревенский богатырь. Что лежит без присмотра, то хозяина не имеет.

Сам же Джуба вместе с Кудром вернулся в дом Фрола, пообещав прислать для Дубыни корзинку с припасами. Тот счастливо кивнул и остался у батискафа вместе со своей двухпудовой премудрой, которую кто-то по незнанию обозвал мечом.

Ворон, до этого круживший то над пляжем, то над деревней, наконец, выбрал себе место на крыше дома и устроился там на ночь.

Фрол ждал с хорошими новостями. Он уже переговорил со своими знакомцами и те изъявили желание за умеренную плату вывести троицу в море, помочь в спуске конструкции под воду, и ждать сколько потребуется, пока аппарат не вернется на поверхность воды.

В общем, первая часть намеченного Игги плана успешно близилась к завершению. Они на месте, есть способ попасть под воду. Осталось лишь понять, как договориться с Морским царем и заполучить ожерелье. Но утро вечера мудренее!

Ближе к полуночи, когда припасы Дубыни давно уже были переправлены и вдобавок на всякий случай ему был выдан один из арбалетов с десятью стрелками, ужин съеден, и ожидание несколько затянулось, в дверь отрывисто постучали три раза.

— Они! — многозначительно пояснил Фрол, подняв палец вверх.

И пошел открывать дверь.

В дом ввалились трое — все опытные, сухощавые, видавшие виды мужчины средних лет. Опасные, но куда уж без того.

— Ты, что ли, Джуба? — поинтересовался остроскулый и гибкий, несмотря на возраст, моряк.

— Я — Джуба, — подтвердил Игги. — А тебя как обзывают?

— Зови меня Капитан… так что, покумекаем?

Кумекали около часа, в итоге разошлись во взаимном уважении, пожав руки и сговорившись на завтра с самого раннего утра встретиться у пирса. Цену Капитан запросил весьма приемлемую. Выше среднего, но без наглости. Уважил, получается. Счел равным.

Тем не менее, Джуба не терял бдительности и даже раньше назначенного часа пошел проверить батискаф и караульного на берегу.

Уже давно стемнело, ночь у моря черна, как угольная печь, и так же уныла. Игги предусмотрительно соорудил себе факел, но и тот давал света лишь на несколько шагов вперед. Однако к воде спуститься получилось, а там, через некоторое время, обрисовался и крытый тентом силуэт аппарата.

— Стой, кто идет? — раздался громкий голос. — Или стреляю!

— Стою!

— Стреляю!

Игги мог бы пошутить над древностью этой шутки, если бы то была шутка. Он едва успел пригнуть голову, как мгновение спустя ровно в том месте просвистела железная стрелка.

— Не стрелять! Твою деревню налево и побоку! Это я, твой командир!

— Хозяин? — раздался озадаченный голос из темноты. — А я-то думал, это снова они…

Игги, специально освещая свое лицо факелом, чтобы Дубыне было видно, громко поинтересовался:

— Кто они?

— Да вот, сложил я тут поленницу…

Джуба закрыл глаза левой рукой и провел ей сверху вниз, словно скидывая наваждение. Но наваждение не проходило.

Он тяжело вздохнул и подошел ближе к батискафу, освещая путь факелом.

Из темноты вынырнула гигантская голова Дубыни, он смущенно тупил глаза, боясь, что его будут ругать за сделанный выстрел, но Игги в данный момент интересовало иное.

— Где они?

— С краю, никого не убил… вроде…

Джуба обошел батискаф, поднял факел повыше и увидел занимательную картину.

Сразу за аппаратом высилось две горы из человеческих тел. Каждая гора была лихо опутана веревками, так, чтобы не развалиться, и стонала, пыхтела, кряхтела, но при этом все лежали смирно, не пытаясь разрушить композицию.

— О боги! — выдохнул Джуба. — Рассказывай!

Дубыня повел плечами и начал:

— Это пришли первыми, едва стемнело. Я сидел незаметно по всем правилам охотника в засаде, и слышал, о чем они говорили. Местные людишки, желали большего…

Судя по физиономиям, в первой поленнице лежали рыбаки, позарившиеся на детали от батискафа. Игги и не сомневался, что они пожалуют ночью, но надеялся, что внешняя охрана в лице Дубыни их спугнет. А тот, оказывается, прятался в засаде… тоже, охотник выискался. Впрочем, добыча у него вышла знатная! Человек десять грустно смотрели сейчас на Джубу, но даже не пытались просить о пощаде, сознавая свою вину и помня огромные кулаки Дубыни.

— Понятно, этих отпустить! — приказал коротко Игги, и добавил, обращаясь уже к рыбакам: — Завтра поутру чтобы все были у пирса! Мне потребуются помощники. Этим искупите…

Рыбаки исчезли с глаз долой, словно их тут и не было.

Джуба перевел взгляд на вторую поленницу.

— Это кто?

— Они пришли позже, когда окончательно стемнело, — начал доклад Дубыня. — Думали, я их не слышу и не вижу, но я их сначала услышал, а потом и увидел!..

Он похрустел костяшками пальцев, а поленница пленников боялась и шевельнуться.

Игги подошел поближе. Как он и думал, контрабандисты. Решили, что обещанная сумма слишком мала и лучше заполучить все целиком, а там продать кому-то по случаю. Обычная практика. Вот только не ждали они, что охранять сей аппарат будет потомок древних великанов, камнежор, носитель двухпудового меча, который постоянно валялся в телеге, Дубыня, крестьянский сын.

Джуба поразмыслил с полминуты, а потом махнул рукой.

— Отпускай и этих!

Богатырь подошел к поленнице и дернул за веревку. Человеческие тела посыпались вниз, потом с кряхтеньем поднялись на ноги и потопали восвояси.

— Завтра с утра все в силе! — крикнул им в спину Джуба. — Только теперь цена за вашу работу упала в два раза!

Ни один голос не высказался против. И на том спасибо.

— Иди-ка ты спать в дом, богатырь! — решил Игги. — До утра я тут сам покараулю…