Герой по найму

Глава двадцать вторая ДАЖЕ ГЕРОЯМ ИНОГДА ТРЕБУЕТСЯ ПЕРЕДЫШКА

Уже целую седмицу Джуба валялся дома в постели, практически не вставая, разве что дабы спуститься вниз, зацепить там на кухне отрез бараньей ноги, да пару бутылок вина, и быстро подняться обратно в свою комнату.

Прочая же территория его дома были оккупирована наглыми захватчиками… точнее, захватчицей.

Сказать, что Мика отстала от него, когда все бывшие пленники благополучно добрались до Велиграда, значит, соврать. Каким-то неведомым образом она захватила единственную гостевую спальню в его тереме и съезжать, судя по всему, не собиралась.

А нервов от нее Игги потерял уже целую телегу.

Мика ворчала по любому поводу. Ей не нравилось все: неухоженный дом — и это, несмотря на все старания Дубыни, который привел жилище в идеальное состояние, отсутствие элементарных удобств[67], городские цены[68], характер Джубы и многое-многое другое.

Но, вот странное дело, гнать ее из дома Игги не хотел. Он просто прятался в своей комнате, стараясь не попадаться Мике на глаза, так ему было проще.

Девушке побег из подводного царства пошел на пользу. Она чуть загорела, стала еще более стремительна в движениях, но между тем, изрядно похорошела: талию можно было обхватить двумя ладонями, пышная грива волос облаком неслась за ней следом, а стройности ног позавидовала бы лесная лань. В общем, свежий воздух и свобода делали ее с каждым днем все краше и краше! Но характер — боги упаси!

Была и еще одна большая проблема — царь Громослав.

Как оказалось, требование Морского доставить людей прямиком до столицы было выставлено неспроста. Вроде бы, все хорошо, новые подданные прибыли, ура!

Но нет. Подданные-то без гроша в кармане, без жилья, без работы. И куда их девать? Чем кормить? Где селить?

Все вопросы приходилось решать за счет царской казны, а Громослав жуть как не любил тратиться понапрасну. Те деньги, что он сумел заработать на испытаниях, стремительно таяли. И с каждым потраченным золотым Громослав мрачнел все больше и больше. Но и не помочь своим новым подданным царь не мог — народ бы не понял. А когда народ чего-то не понимает, царский терем может загореться в любой момент, несмотря на надежную охрану.

В общем, устроил Джуба царю сложностей, не счесть. И то, что испытание выполнили и ожерелье отдали лично в руки, роли уже не сыграло.

Царь был зол, недоволен и винил во всем исключительно Джубу. По этой причине тот и не выходил из дому, выжидая, пока все не уляжется и царь про него не позабудет.

Зато Кудр стал новым городским героем. Еще после первого испытания его начали узнавать, а уж теперь и подавно. Все считали, что это именно он обхитрил Морского царя и дал свободу пленникам. А те, кто знал правду, помалкивали.

Кудр гоголем ходил по улицам, расправив узкие плечи и высоко задирая подбородок. А ему кричали многократное «ура», да всякий норовил угостить стаканчиком. Боярчик стал местной знаменитостью первой величины. И его папаша учел это в своих расчетах с Джубой.

Уже на второй день трое молчаливых молодцев самой бандитской наружности постучались в двери и занесли внутрь увесистый мешок, полностью набитый монетами.

Там было не меньше двух тысяч золотых, правда в серебряных и медных монетах, — именно во столько оценил Крив внезапную популярность сына.

— Хорошо, когда твоя работа достойно монетизируется! — сказал Игги, задумчиво погрузив руку в мешок и, то поднимая ладонь с монетами наверх, то ссыпая их обратно и слушая приятный звон металла.

После он взял мешок и ушел в свою спальню, и только там заметил, что внутри мешка была еще и записка.

Как раз такие мысли и ходили в голове Игги. Ему жуть, как не хотелось идти в последний поход. Он из первых-то двух едва ушел живым, а уж на финальный тур Громослав наверняка приберег нечто особое.

В общем, он отлеживался в своей берлоге, от всей души надеясь, что про него забудут все. И только Ворон, время от времени вылетавший в окно и позже возвращавшийся обратно, был единственным посетителем его комнаты.

— Кар! — сказала мудрая птица, как раз в этот момент вернувшаяся в свою клетку.

А ведь еще недавно он был сам себе хозяин. Ел-пил в собственное удовольствие, шатался по городу, вел разговоры в харчевне Осьмы — жил прекрасной насыщенной жизнью одинокого холостяка, не обремененного женой и выводком детишек.

И дернуло же его взять тот заказ. Да, средства не позволяли тогда особо выбирать, и все же, должна же работать интуиция, должны давать о себе знать предчувствия. Нет! Все его бросили и пустили под неумолимый каток истории.

В дверь требовательно постучали.

— Никого нет дома! — громко сообщил Игги и перевернулся на другой бок.

— А если найду? — строгим голосом уточнила Мика.

— Тогда я тебе не завидую, — предупредил Джуба, — тебе и каждому, кто там с тобой…

— Я одна. Впустишь? Поговорить хочу!

Игги думал некоторое время, потом тяжело вздохнул и поднялся с постели. Если он сейчас не откроет этой настырной девице, она подкараулит его позже. Так не проще ли решить все вопросы сразу, а потом опять забыться на время в сладком винном дурмане?..

Он снял засов, провернул ключ на три раза, и отпер дверь.

Мика стояла, скромно потупив взор, благоухая цветочными ароматами, вся из себя нежная и воздушная… но Джуба знал, что это лишь видимость. Она, как лесной убийца[69], умела маскироваться и мимикрировать, претворяясь доброй и милой девушкой. Но только поверь в этот образ, вмиг вцепится, загрызет, и после радостно спляшет на могилке[70]!

— Чего надо? — не слишком дружелюбным тоном спросил владелец дома, всем своим видом показывая несвоевременность и нежелательность визита.

— Можно? — Мика кивнула на стул в комнате, и, не дожидаясь согласия, вошла и села, поправив платье.

— Хорошо, я весь во внимании! — Джуба тяжело опустился на постель, прикидывая, надолго ли задержит его девица. Выходило, что надолго.

— Я хочу быть полезной! — выдержав паузу, заявила Мика.

— Ты и так полезная! Вон сколько пользы приносишь! Полы моешь — раз, за лошадьми следишь — два, с готовкой помогаешь — три!..

— Я женщина, а не прислуга! — сказала, как отрезала, Мика. — Я хочу быть полезной в ином!

— В чем же? — недопонял Игги. При этом в его голову начали лезть всякие фривольные мысли, но он их безжалостно откидывал.

— Хочу быть вторым помощником… помощницей героя! — решительно заявила наглая девица, встряхнув копной волос. — С соответствующей оплатой!

Эх, вот куда она загнула вопрос! Не хочу быть уборщицей и кухаркой, хочу головы рубить направо и налево. А потом пинать их от ворот и до заката.

— А справишься? — недобро ухмыльнулся Джуба. — В нашем деле и по морде дать могут, и кинжал под ребро сунуть, и под юбки залезть. Не страшно?

Мика, раскрасневшись от волнения, вскочила со стула. Сейчас, наверное, впервые, Игги увидел ее взволнованной и по-настоящему живой. Не сварливой, не ворчливой, не склочной девкой, а заинтересованной и настоящей.

— Справлюсь! — уверенно ответила девица. — Проверишь?

Игги, не вставая с места и даже не меняя позы, резко кинул в нее пустым деревянным подносом, целясь ни в коем случае не в лицо, а просто мимо, и стараясь, скорее, напугать ее, а не повредить.

Поднос пролетел, как молния из трезубца Морского, стремительно и точно, но еще быстрее оказалась Мика.

В какой-то момент времени, Игги и сам не заметил, когда это случилось, в ее руке оказался нож с длинным клинком, и этим ножом она разрубила поднос ровно на две части, причем подхватила их на лету, сложила одну на другую, и лишь потом спросила у Джубы:

— И не жалко? Хорошая вещь была! Качественная!

— Кар! — подтвердил ворон, выбравшийся из своей клетки и с интересом посматривающий на представление.

— Умная птица, красивая, птица, хорошая птица! — Мика тут же оказалась рядом с Вороном и вежливо гладила его перья.

— Кар… тьфу, то есть испытание пройдено. Где научилась ножиками работать? И почему сама не сбежала из подводного города при таком-то мастерстве?

Мика сверкнула глазами, продолжая наглаживать птицу.

— Выросла при цирке. Могу метать ножи, править лошадьми, бороться… да много чего могу! Меня воспитывала вся труппа, и каждый приложил свои усилия для того, чтобы я стала похожа на человека… А почему не сбежала? Ну а куда бежать? Там акулы, русалы, толща воды…

Джубу думал недолго.

— Принимаю тебя, девица Мика, на испытательный срок с оплатой… хм… три серебряные монеты в месяц?

Сумма была ровно той, что он предложил Дубыне, вот только Мика знала цену деньгам немного лучше деревенского увальня, пусть и с пудовыми кулаками.

— Сколько? — негромко переспросила она, но Игги почувствовал где-то далеко-далеко громовые раскаты. Гроза шла в его сторону.

— Такова плата, что я даю Дубыне, — отрезал он. — Плюс еда и ночлег! А не хочешь, как хочешь!

— Давай договоримся так: три монеты ты будешь платить мне в обычное время — этого вполне хватит на жизнь, но если вдруг мы[71] берем заказ, и моя роль в деле окажется значимой, то я получаю десятую часть от приза. Это честно. Согласен?

— По рукам! — Игги плюнул на ладонь и протянул ее вперед. Девица или нет, но договор принято скреплять так.

Мика, ни секунды не сомневаясь, плюнула на свою ладонь, и сделка была совершена.

Так в конторе «Игги Джуба и Ко. Трiдѣвятозѣмѣльное Товарiщество „Подвигъ за Дѣньги“» появился второй младший партнер.

И этот партнер весьма шустро взялся за дело. Мика посчитала, что в благородном деле помощи при героических деяниях ей никак не повредит достойная экипировка. Да и Дубыне нужно было прикупить пару рубах, а то он все время ходил в одной, красной, и очень тем гордился.

Так что в день, когда должны были, наконец, объявить последнее испытание для немногочисленных оставшихся участников, Мика, прихватив с собой Дубыню, с самого утра убежала на базар. Игги выделил им некоторые средства на обновки, и был доволен тем, что целых полдня его никто не беспокоил, и он прекрасно выспался.

А к полудню собрался и тоже потопал в сторону площади послушать, какую еще пакость придумал для него Громослав.

В этот раз, Игги точно решил, первым номером он поставит Кудра. Хватит уже ему бездельничать и получать славу задарма, нужно и поработать. Деньги-деньгами, но никто не обещал Криву, что его сынок будет просто стоять в сторонке.

И дернуло же его опять свернуть в кривую, узкую улочку, чтобы чуть срезать дорогу.

На этот раз злодеев было больше. Неизвестный недоброжелатель учел прежние ошибки и выделил на новую операцию аж десять человек. Все крепкие, плечистые, носы и уши поломанные, лица в старых шрамах. Таких с наскоку не взять.

Кажется, Игги их узнал — это была шайка Гнилого Акакия или попросту Гнилокакия, промышлявшая в Велиграде разбоем и грабежами уже несколько лет. Эти ребята шутить не умели.

Джубу зажали в тиски. Пятеро вышли навстречу, пятеро перекрыли улицу позади. И главное, время выбрали удачно — весь народ уже на площади, ждет объявления царевой воли. Стража там же, караулит толпу. Так что никто не услышит, никто не придет на помощь.

— Что вам надобно, люди добрые? — громко спросил Игги, чуя, что дела плохи. Десять человек ему не победить, тем более что даже меч-кладенец не прихватил, только ножик болтается у пояса.

Нападавшие же, наоборот, вооружились изрядно. У всех ножи, у двоих — арбалеты, швыряющие болты, несколько держали в руках дубинки, оббитые железом с шипами, еще у трое — мечи, но переулок узкий, тут особо не помахать длинными железяками, а вот от арбалетного болта не скрыться.

— А ты как сам думаешь? — спросил самый крупный из них. Наверное, сам Акакий.

— Жизни лишить желаете? — угадал Джуба. — Кто приказал то? Вроде раньше, ты, Гнилокакий, заказов со стороны не брал. Совсем плохи дела?

Глаза громилы мгновенно налились кровью, но он пока не нападал, словно дожидаясь чего-то… или кого-то.

— Ты узнал меня, богатырь. Теперь ты точно мертвец. А ведь мог бы отделаться сломанными ногами, да руками!

Из-за спин убийц показался черный силуэт. Человек был высок и одет в длинный плащ с капюшоном. Лица было не разглядеть.

Люди Гнилокакия быстро расступились, давая ему дорогу. Видно было, что Черного человека они боятся больше, чем своего грозного предводителя. Да у того и самого глаз задрожал, когда он увидел человека в плаще.

Джуба стоял внешне спокойно, хотя внутри был собран, как пружина, и готов к драке.

— Знаю все про тебя, все ведаю! — сходу сообщил Черный хриплым, низким, безжизненным голосом.

— А я знать тебя не знаю, ведать не ведаю! — парировал Игги, чувствуя, что говорит с очень опасным человеком… хотя, человеком ли?..

— Того тебе и не надобно. Слушай внимательно и отвечай быстро! Ты саботируешь третье испытание или же умрешь прямо здесь и сейчас!

Выбор был невелик, и Джуба видел, что это не шутка.

— Жду твое решение, добрый молодец! И считаю ровно до трех. Один, два…

— Мое решение отрицательное, — покачал головой Игги. — Сожалею…

— Что же, — голос под капюшоном был все так же бесстрастен, — ты сам решил свою судьбу…

Банда Гнилокакия двинулась на Джубу одновременно с двух сторон. Он приготовился принять последний бой.

В воздухе что-то просвистело, и два арбалетчика упали, держась за ножи, торчавшие у них из шей. Еще один убийца подлетел в воздух от мощного удара и рухнул вниз безвольной, сломанной куклой.

Игги не стал дожидаться развития ситуации и первым напал на ближайшего бандита, сунув ему растопыренную пятерню прямо в глаза. Пальцы пробили защитную оболочку и стали мокрыми. Бандит заорал дурным голосом, а Джуба уже выхватил нож и атаковал второго.

Ситуация из безнадежной превратилась в надежную.

Черный человек совершенно незаметно испарился, словно его и не было.

Без арбалетчиков драться было легче, не нужно опасаться болта в спину. И Джуба орудовал ножом с такой скоростью, что движения его руки слились в одно сплошное пятно. Он бил и резал, бил и резал, но и сам получал раны, к счастью, пока не критичные.

Краем глаза он видел, что в той стороне, откуда пришла помощь, все еще лучше. Закрывавшая выход пятерка бандитов была уже повержена, можно было отступить, но Игги взял боевой азарт и никак не хотел отпускать.

Он вознамерился истребить всю банду, до последнего ее члена, и был близок к победе. Тем более что на помощь ему пришли те двое, что столь лихо прикончили половину нападавших.

Увидев их, Джуба вовсе не удивился.

Дубыня со своим двухпудовым мечом, каждый удар которого отправлял одного из врагов в вечный сон, и Мика — метательница ножей. Именно она упредила арбалетчиков, прикончив их.

Они возвращались с рынка с покупками, спешили оставить корзины дома и вернуться обратно на площадь, чтобы услышать лично цареву волю. И удачно встретились с Игги. Удачно для Игги.

Казалось бы, только что преимущество было на стороне банды, но не прошло и минуты-другой, как Джуба вбил нож в зубы Гнилокакия, оборвав его бренное, никчемное существование.

Все было кончено. Вот только Черный человек ушел, а Джуба очень хотел бы выяснить его личность. Без сомнения, первое покушение устроил этот же тип, прикинувшись маркизом де Гаком. А теперь он явился в своем обличие, видимо, будучи уверенным, что уж второе-то покушение богатырь точно не переживет. Он ошибался. Это было приятно.

— Двигаем отсюда, пока стража не заявилась! — приказал Игги, чуть отдышавшись. Объясняться с людьми служивыми он не хотел, предпочитая остаться в тени.

Одежды всех троих были заляпаны кровью, так что они, подхватив корзины, ножи и меч Дубыни, быстро отправились в обратный путь домой.

Впрочем, Игги ненадолго задержался. И когда спустя четверть часа стражники сбежались на крики случайных зевак и увидели место побоища — тела, валявшиеся в самых разных позах, а по центру в позе звезды лежал сам неуловимый Гнилокакий, и в заду у него торчала железная палка.

— Защитник! Это Защитник! Его работа… его знак… Легенда!..

Троица героев, тем временем, быстро переоделась в чистое, и в спешном порядке двинула на площадь.

Они успели как раз вовремя, пропустив всю необязательную программу, явившись прямо к оглашению последнего задания.

Глашатай, стоявший на помосте, громко выкрикнул:

— Тот получит руку царевны Веселины и полцарства в придачу, кто доставит славному царю Громославу и передаст лично ему в руки Великое Яйцо, в котором находится смерть Кощеева!

Площадь охнула, потом недовольно загудела.

Джуба выругался. Это было нечестно.

На этот раз шансов не было. Царь посылал кандидатов на верную, лютую смерть.