Желанный

Глава 14

Я проснулась в кромешной темноте, расслабленная и полностью удовлетворенная. Эван заставил меня кончить еще дважды: руками и языком. Он так рьяно это делал, что все остальное просто поблекло. Причины. Здравый смысл. Весь мир в тот момент не имел никакого значения.

Несмотря на его обещание, мы так и не дошли до конца: он так и не трахнул меня. Он полностью сосредоточился на мне, он заставлял меня чувствовать каждый миллиметр моего тела: каждый нерв, который был в состоянии сжаться в сладком блаженстве. И когда он выжал меня как лимон, и я чувствовала себя потерянной и совершенно бессильной, он нежно развязал меня, прижал к себе и обнимал, пока я проваливалась в сон.

Теперь же...

Ну, теперь я проснулась. И я очень хотела насладиться тем, как он кончает. Хотела чувствовать, как он двигается во мне... Я провела рукой по кровати, надеясь найти его, и стараюсь перебороть страшную острую боль от понимая, что в постели я одна.

– Эван? – Я села в кровати, убеждая себя, что его просто нет рядом, он не бросил меня.

Он может быть в ванной. Может разговаривать по телефону. Он может быть где угодно.

Но я хотела, чтобы он был рядом со мной.

Я встала с кровати и прошла в ванную. Его там не было, но я закуталась в махровый халат, что висел на крючке за дверью, и направилась в коридор, искать его.

Эван был в темной гостиной. На нем были только брюки. Единственным освещением в комнате был свет от стеклянного хромированного кейса, в котором находилась копия «Книги Сотворения да Винчи». Он стоял напротив меня и рассматривал страницы, мягкое освещение падало на его лицо. Черты Эвана и извивающаяся татуировка выглядели магически, а я стояла в тени и наблюдала за ним.

Я не двигалась. Момент казался очень личным. В конце концов, до недавнего времени Эван думал, что дневник достанется ему, и я не могла не задуматься, что где-то глубоко он злился на меня за это. Эта мысль не давала мне покоя, поэтому я вышла из темноты.

– Эван?

Он посмотрел на меня, но я не была уверена, что он видит. Было такое ощущение, что он где-то далеко, в своих мыслях. Потом его взгляд сфокусировался на мне, и он улыбнулся, протягивая мне руку, которую я с готовностью приняла.

– Привет, красавица. Ты выглядишь отдохнувшей.

Я подставила ему голову для поцелуя.

– Вы, сэр, измотали меня. Но в самом лучшем смысле этого слова.

Ямочка на его щеке заиграла, отчего контраст со злобным отблеском шрама, пересекавшего его бровь, стал еще выразительнее.

– Я очень рад это слышать. Хочешь есть?

– В основном тебя, – ответила я.

Я думала, он рассмеется, но расстроенно заметила, как улыбка осталась только на его губах, становясь натянутой, и полностью исчезла из его взгляда. Я прочистила горло.

– Честно говоря, я умираю с голода.

Как только я это сказала, то поняла, что это правда. Я даже не помнила, когда ела в последний раз.

– Если у тебя нет гриля, ничем не могу помочь, – сознался он. – Как насчет твоих кулинарных способностей?

– Еще хуже, чем твои, – призналась я. – Мне не разрешают приближаться к грилю, если я не позвоню в ближайшую пожарную часть.

– Значит, не видать нам суфле на ночь.

– Как насчет замороженного рогалика со сливочным сыром?

– Ты умеешь обращаться с тостером? – спросил он.

– И не только, – решила похвастаться я. – Я даже могу заварить кофе. Французской обжарки, – добавила я. – Это же твой любимый?

– Милая моя, – сказал он с такой улыбкой, которая развеяла все мои страхи. – Это просто супер.

У меня получился целый пир из поджаренных рогаликов, сливочного сыра, клубничного джема и свежей черники со сливками. Мы сидели за кофейным столиком, что располагался на кухне, и кушали в приятном молчании. Я оглядывала кухню, которая теперь принадлежала мне. Даже тут висели картины. Алан сказал, что приедут рабочие, чтобы упаковать картины и отвезти их в хранилище. Я не могла не расстроиться от мысли, что все эти красивые мольберты будут спрятаны на каком-то складе, пока управляющий фондом не решит, что с ними делать.

– Что такое? – спросил Эван.

Я перевела взгляд на него и заметила, что он наблюдал за мной поверх своего кофе, и его бровь вопросительно выгнулась, как будто он пытался разрешить какую-то сложную проблему. Я заставила себя отвлечься от своих мыслей и ножом намазала джем поверх сыра.

– Ничего. Просто задумалась.

– Судя по всему, о чем-то серьезном.

Я засмеялась.

– Не знаю, как насчет серьезно, – ответила я. – Просто меланхолия.

Он протянул руку и погладил пальцами мою руку, которой я все еще держала нож.

– Поделись.

– Я просто думала обо всем этом, – сказала я, взглядом обводя все произведения искусства, которые были в помещении. – Джен рассказал мне про свои планы на фонд. Как он управлял им, не имея почти никаких средств, но, когда он умирал, он сказал, что хотел, чтобы фонд стал успешным. – Мои слова были беспристрастными, но внутри я очень переживала. Любовь к искусству сближала нас с дядей. Осознание того, что все эти замечательные картины унесут, только усугубляли боль от потери дяди. Я сделала вдох и медленно выдохнула, надеясь, что не заплачу. – Я знала, что передача прав на фонд произойдет. Но не думала, что это произойдет так быстро.

– Я знаю. – Слова были такими простыми, но несли в себе столько смысла.

Он действительно понимал. Он тоже любил Джена. У них была такая же связь, как и у меня с Дженом, и мне стало интересно, была ли это любовь к искусству или что-то совершенно другое? Я сделала глоток кофе.

– Почему ты остался? Я имею в виду – после того, как закончил занятия с Дженом?

Он откинулся назад на стуле.

– Ты жалуешься?

– Едва ли. Я просто думала о связях. Джен был моим дядей, но ведь это просто родственная связь, по рождению. Что действительно нас сближало, так это искусство. Наверное, я просто гадала, что же связывало вас.

– Мне нравится искусство, – ответил он. – Но это не моя страсть. Не в том же смысле, как для Коула. И искусство не было главным увлечением Джена.

– Ты так думаешь? Что же тогда? Бизнес?

Он не сразу ответил. Вместо этого он встал и подошел к стойке, чтобы налить себе кофе. В его движениях не было ничего неуклюжего, но у меня было ощущение, что он внимательно подбирает слова.

– Твоему дяде нравилось побеждать.

– Знаю. И знаю, что он был так взбешен, когда Нели досталась «Книгу Сотворения», что сделал все невозможное, лишь бы сделать ее копию.

– Да, – ответил Эван.

Но в его голосе было нечто, что заставило меня задуматься о его ответах. Больше было похоже на шутку, которая была известна только ему. Хотя, он мог просто пытаться так скрыть свое раздражение. Учитывая обстоятельства, с моей стороны было нетактично упоминать книгу.

– Мне жаль, – посочувствовала я.

Он как всегда понял, что я имела в виду.

– Как ты думаешь, почему он изменил завещание? Он знал, как я хотел ее получить. И когда мы последний раз разговаривали на эту тему, он мне ясно дал понять, что оставит ее мне.

– Я не знаю, – честно ответила я. – Мы вообще никогда о ней не разговаривали, тем более как о наследстве. Он, конечно, знал, что мне она нравилась, и что эта книга была моим любимым предметом в его коллекции. И думаю... – Я засомневалась, но заставила себя неуклюже продолжить: – Думаю, он хотел сказать, что доверяет мне и любит меня.

Эван внимательно посмотрел на меня.

– Что-то изменилось. Что-то случилось в то же время, когда он изменил завещание. Что?

Я опустила взгляд и стала рассматривать стол.

– Я облажалась. Джен помог мне. – Я подняла голову, чтобы посмотреть на Эвана, и поняла, что мой взгляд затуманен. Я моргнула и застыла, когда поняла, что по щеке бежит слеза. – Черт, – сказала я и вытерла щеку. – Просто мне было плохо. Думаю, Джен оставил мне книгу, пытаясь сказать, что, несмотря ни на что, все хорошо.

– Энжи...

Он потянулся ко мне, но я оттолкнулась от столика и встала, решительно настроившись вернуться к обсуждению книги. Не все же говорить обо мне или моих секретах.

– Так почему же тебе? – спросила я бодро.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему же он собирался оставить ее тебе? Не было бы логичнее оставить ее Коулу?

Я повернулась к кофейнику, но боковым зрением увидела, как он резко дернулся, как будто мои слова обидели его.

– Почему ты так считаешь? – Его голос был низким и взвешенным, и я понятия не имела, что спровоцировало такую реакцию.

– Потому что Коул любит искусство. Он же поехал на стажировку в Рим и преподает в колледже. – Я пожала плечами. – Не знаю. Это звучит логично.

– Наверное, – согласился Эван.

– Так почему ты так хочешь эту книгу?

Эван сосредоточился на намазывании сыра на вторую половинку бублика, и на секунду мне показалось, что он не собирается отвечать.

– Потому что эта книга для меня важна. Она значит для меня очень многое, – признался он.

– Ты имеешь в виду пропавшую картину со щитом? Или что-то другое? – Речь шла о картине, которую написал да Винчи в молодости: фантастически красивый дракон на щите. Картина была настолько невероятной, что отец да Винчи не продал ее заказчику, и что с ней случилось, так и не известно. Но я не думала, что Эван говорит про пропавшую картину.

– Это призма, через которую да Винчи видел окружающий мир. Он видел то, что не видел никто другой. Он видел невидимое. Видел мир таким, какой он есть, и не боялся его.

Я смотрела на него с нескрываемым изумлением.

– Что? – спросил он.

– Просто... Не могу поверить в то, что ты сказал. Это именно то, что мне так нравится в этой книге. Вообще-то, я так думаю про большинство работ да Винчи.

На секунду кончики его губ приподнялись и тут же опустились, предавая его лицу привычную безразличность. Я нахмурилась.

– Эван?

– Энжи, я хочу купить у тебя книгу.

– Купить? – Я явно что-то не так поняла.

– Я хочу книгу. Она мне нужна. Если честно, она нужна мне больше, чем тебе. – Его голос был ровным, как у предпринимателя в разгаре переговоров.

Я же, напротив, совсем не была спокойна.

– Ты, блядь, шутишь, да? Я тебе только что рассказала, как много она для меня значит.

– И она уже сделала свое дело. Что бы Джен ни хотел тебе сообщить, оставляя тебе книгу, он уже сообщил. Ничего не изменится, если ты отдашь ее мне.

– Это изменит все, – возразила я.

И тут я все поняла, ощущение было похоже на удар по лицу.

– Вот черт.

Я резко оттолкнулась от стола, скрип стула по кафелю был очень похож на страх, который меня пронзил.

– Ты сукин сын, – закричала я. – Ты гребаный ублюдок! Поэтому ты передумал? Поэтому согласился уйти со мной из «Дестини»? Зачем ты пришел сюда? Чтобы попытаться соблазнить меня, и чтобы я отдала тебе книгу?

На его лице появилось выражение шока, но я не знала, это из-за моих обвинений или из-за того, что я его раскусила. Я была слишком зла, чтобы остановиться.

– Пошел ты на хер, Эван Блэк. Она моя.

Я хотела ударить его, но вместо этого схватила свою чашку и швырнула ее. Она упала на пол и разбилась вдребезги, раскрашивая брызгами кофе серый кафель и нейтральные бежевые стены.

Я начала задыхаться, когда повернулась, чтобы выбежать из кухни. Я хотела добежать до кровати и рыдать. Хотела ударить Эвана Блэка по яйцам. Сейчас все это здание казалось тюрьмой, и мне захотелось убежать отсюда и спрятаться.

Я хотела убежать сама от себя, но мне некуда было идти, и я не могла убежать от себя.

Я вообще ничего не могла сделать, потому что Эван схватил меня за руку и грубо дернул к себе. Он схватил меня за вторую руку и прижал к стене, пока я боролась с желанием плюнуть ему в лицо.

– Нет, – сказал он. Потом добавил более жестко. – Черт возьми, Энжи, нет.

Я постаралась вырваться, но он крепко меня держал. Я была уверена, что на моих руках останутся синяки.

– Я здесь не поэтому. – Жесткость его слов будто хлестала меня. – Черт, я здесь, потому что хочу тебя. Не потому, что мне что-то от тебя нужно.

Я хотела ему верить, отчаянно хотела, но не могла. Я покачала головой.

– Дерьмо собачье, Эван. Ты обещал моему дяде, что не будешь со мной. И ты был очень верен своему обещанию, пока не узнал, что книга досталась мне в наследство. – Я видела, как его передернуло, и поняла, что попала в точку. – Кевин был прав, – добавила я. – Тебя не интересует ничего, кроме твоих целей.

– Даже не упоминай этого ублюдка в нашем разговоре.

– Мы и не будем разговаривать, – устало говорю я. – Просто выметайся отсюда.

– Нет.

– Что?

– Я никуда не уйду, пока ты не выслушаешь меня.

– Я сказала, чтобы ты пошел вон. Я не шучу. Знаешь, сколько скрытых кнопок тревоги в этой квартире? И если думаешь, что я не нажму одну из них...

Он сжал меня еще сильнее, и я вспомнила, как он себя вел в переулке. Этот мужчина быстро и хладнокровно приставил нож к горлу другого человека. Если он не захочет, я не нажму никакие кнопки. Я не могла убежать. Не могла позвать на помощь. Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Я понимала, что должна быть испугана, но не боялась. Да, я была зла, но не боялась его. Ни капельки.

– Да нажимай хоть все, – произнес он тихо. – Выставь меня отсюда, зови Петерсона. Делай что угодно. Но сначала выслушай.

Я посмотрела на него.

– Пожалуйста, – попросил он, но я обратила больше внимания не на слово, а на тон, которым он это сказал.

– Хорошо, – прошептала я. – Говори.

Он отпустил меня и отступил на шаг.

– Я хочу тебе кое-что показать. Идем со мной.

Я пошла за ним, чувствуя себя потерянной и побежденной, мне просто хотелось, чтобы это все поскорее закончилось. В гостиной около дивана лежал брошенный им портфель. Он нагнулся, открыл его и достал оттуда письмо.

– Узнаешь?

Я покачала головой.

– А должна?

– Алан дал мне его. Это письмо Джена.

– Ох.

Я хотела спросить, какое отношение ко всему этому имеет это чертово письмо, но промолчала. Было очевидно, что Эван к чему-то ведет, просто надо было дать ему объясниться. Он протянул его мне.

– Прочитай.

Я осторожно взяла письмо, чувствуя себя уязвимой. Пока я открывала его, у меня тряслись руки. Я еще не знала, что в письме, но понимала, что это было важно. И я догадывалась, что это касалось меня. Я развернула бумагу и прочитала слова, написанные неразборчивым подчерком Джена: «У меня были свои причины». Я прочитала фразу еще раз и посмотрела на Эвана.

– Что это значит?

Он запустил руку в свои волосы.

– Это значит, что он освобождает меня от обещания держаться от тебя подальше. Я просто не знаю почему.

Его слова эхом отдаются в моей голове.

– Но подожди. Где это написано? Откуда ты знаешь, что речь идет об этом?

– Я знаю, – говорит Эван.

– Откуда? – повторяю я.

Он повернулся ко мне спиной и подошел к окнам в пол, что отражали серое озеро и облака.

– Потому что это единственное объяснение.

Я была сбита с толку, потому лишь отрицательно покачала головой.

– Я совсем ничего не понимаю.

Он поворачивается ко мне, и я оказываюсь в плену его диких серых глаз.

– Другое объяснение не имеет смысла. Энжи, все было хорошо, пока я не дотронулся до тебя. До того, как мы пересекли эту черту. Но теперь, когда я почувствовал твою кожу под своими пальцами, когда я узнал твой вкус, теперь я не смогу сдержать данного мною слова. Записка Джена может означать только одно. Это мой джекпот от сковывающего меня обещания. И я воспользовался этим – я дотронулся до тебя – потому что хотел тебя. Эта чертова книга тут совсем ни при чем.

– О...

Я в растерянности опустилась на диван, пытаясь собраться с мыслями. На данный момент для меня не существовало здравого смысла. Во мне преобладали эмоции, но в основном одна – удовольствие. Да, удовольствие, но еще замешательство.

– Но в «Дестини» ты отшил меня. Я имею в виду, что ты не только отшил меня, но и устроил целое шоу с той рыжей.

Я слышала ревность в своих словах, и, судя по тому, что его губы растянулись в улыбке, он тоже это услышал.

– Я не связываюсь с девочками из клуба, – сказал он.

Мое тело расслабилось.

– Никогда?

– Думаю, я уже говорил, что у меня есть правила. И не спать с моими работниками – в начале этого списка.

– А рыжая знает об этом? – язвительно спросила я, тут же, услышав его смех, пожелала взять свои слова обратно.

– Осторожно, – предостерег он. – Тебе не идет зеленый цвет.

– Черт, Эван, Я…

– Ш-ш-ш. – Он сел около меня, нежно погладил по щеке и заправил прядь волос за ухо. – Кристи играла на публику. Между прочим, для твоей же пользы, хотя она делала это и раньше. Я иногда считаю это полезным для имиджа, для партнеров.

– И она в курсе, что это игра?

– Да, – подтвердил он и нежно поцеловал меня в кончик носа. – Как и Мария.

– Кто такая Мария?

– Это ее девушка.

– О. – Я улыбаюсь. – О, – повторяю я, когда понимаю, о чем он. Но потом снова думаю о сказанном и продолжаю. – Я все равно не понимаю, зачем ты это сделал. Весь этот фарс, чтобы отшить меня. Все эти ссоры, чтобы оттолкнуть меня. Ты ведь уже тогда прочел письмо. У тебя уже был твой джокер.

– Я знаю, – ответил он. Он отрешенно взял мою руку и гладил мои пальцы. – Энжи, я так и остаюсь ненадежной ставкой, по тем же причинам.

– О которых ты так и не рассказал мне.

– Нет. Не рассказал. И не собираюсь.

Я посмотрела на него. Я была уверена, что знаю, о чем он говорит. Это было связанно с обвинениями, о которых говорил Кевин. Он явно был замешан в каком-то криминальном дерьме, я бы соврала, если бы сказала, что мне было все равно – я была заинтригована. Когда я облизнула губы, то почувствовала сладкий привкус опасности и задумалась, стоит ли настаивать. Стоит ли спросить, в чем он замешан? Должна ли я спросить о деталях преступлений, как прошлых, так и настоящих. Но я держала рот на замке. Такое развитие разговора оттолкнуло бы его, и я была слишком эгоистична, чтобы настаивать. В действительности я хотела, чтобы в моей постели оказался мужчина, а фантазия о его дикой и опасной стороне была бы просто приятным дополнением.

– Если ты такая ненадежная ставка, – начала я, – почему ты вообще здесь?

Он коснулся своими губами моих.

– Ты сама сказала. Никаких обязательств, никаких планов на будущее. Просто ты и я в эти выходные. Черт, Энжи, ты хоть знаешь, как давно я борюсь с желанием дотронуться до тебя? Ты представляешь, как я был близок к тому, чтобы нарушить обещание после того случая в переулке? Я сказал правду, ты действительно мой чертовый криптонит, и ты смела всю мою защиту.

Его слова сыпались на меня, соблазняя меня, словно он окутывал меня. Я и так знала, что это тот мужчина, с которым я могу расслабиться, он пробуждал ту дикую часть меня, которую не волновали быстрые машины и кражи. Несмотря на то, что мне надо было быть Энжи, с Эваном я снова могла быть Линой. Через три недели я стану той, кем хотела быть Лина. Когда я войду в мир политики, мне нужно быть кристально чистой, чтобы не пострадала карьера моего отца, не говоря уже о его репутации.

Это был мой последний шанс. Расслабиться. Получить этого мужчину, которого я так хочу. «Только ты и я на эти выходные». Это звучало идеально. Так соблазнительно. И так, черт побери, мало. Я сделала глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. По правде говоря, мне было мало только одной ночи с Эваном. Я хотела, чтобы между нами появились чувства. Я хотела, чтобы отведенное нам время было реальным, чистым и ярким. Я нуждалась в нем и доверяла ему, но боялась, что мое дикое обвинение в попытке обманом выманить у меня «Книгу Сотворения» оставило неприятный осадок между нами. Я нашла единственный способ, чтобы это исправить, и объяснила, почему Джен оставил мне книгу.

– Когда Джен попал на операцию, – заговорила я, – и не очнулся в предполагаемый срок, все пошло наперекосяк. Это было ужасно.

– Я помню это.

– Я была не в себе.

– Это я тоже помню, – сказал он, и я кивнула.

Эван, Тайлер и Коул проводили почти столько же времени в больнице, сколько и я. И я была рада, когда мы виделись, я заряжалась их энергией.

– Если честно, я не могу вспомнить в деталях, что происходило. Все было как в тумане. Но когда они сказали, что опасность миновала, что он будет в порядке, мне надо было уйти оттуда. Ты ведь понимаешь, да? Страх и беспокойство, которые копились во мне, пока я находилась в больнице, как будто опьяняли меня. И я, ну, в общем, я вроде как украла бриллиантовый браслет.

Он поднял бровь.

– Хорошо, – сказал он. – Ты меня заинтриговала.

– Мне это сошло с рук или, по крайней мере, я так подумала. Потом оказалось, что там были камеры слежения. Прошел месяц, они вычислили меня.

Меня передернуло от воспоминания, как я была до смерти напугана, когда в холле ко мне подошли полицейские и обвинили в краже, это было первого апреля. Джена уже неделю как выписали из больницы, но ему еще не позволяли выходить из дома. Я только вернулась из магазина, и они тут же забрали меня в участок.

– Я провела ночь в тюрьме. На следующий день я рассказала Джену все и причины, почему я это сделала.

– Почему же ты это сделала?

– Чтобы ощутить прилив адреналина, – ответила я, смотря ему в глаза. – Иногда, когда я хочу расслабиться, когда мне кажется, что я слишком напряжена… В общем, иногда я так поступаю.

– Я понял, – произнес Эван, и я поняла, что ему не нужно больше объяснений. – Значит, ты попала в тюрьму, – напомнил Эван. – Что же сделал Джен?

– Он сделал все возможное и невозможное, не выходя из квартиры. Думаю, если сейчас ты спросишь тех офицеров полиции обо мне, они тебе поклянутся, что понятия не имеют, кто я такая. Это был важный год в жизни моего отца, ходили слухи о том, что он будет выдвигать свою кандидатуру на пост вице-президента. Такой скандал явно испортил бы ему имидж.

– И тогда он изменил свое завещание. – Сказал Эван, прекрасно понимая, к чему я веду.

– Да, – ответила я. – Он оставил мне книгу. Мне, не тебе. И думаю, что этим он пытался сказать мне, что, независимо от того, как сильно я облажаюсь, он все равно в меня верит. Он все равно доверял и уважал меня. – Я пожала плечами. – Я любила эту книгу, и он знал об этом. Думаю, наследство – это его способ сказать мне, что он любит меня.

Эван медленно кивнул.

– Зачем ты мне это сейчас рассказываешь?

Я засомневалась, собирая все свое мужество в кулак.

– Потому что я хочу, чтобы ты понял, почему я не отдам тебе ее. И еще потому...

– Почему?

– Потому что я хочу три недели, – смело объявила я. – Я думала, что должна рассказать тебе правду перед тем, как сказать о следующем.

– О чем это ты? – Он внимательно посмотрел на меня, над его носом появилась маленькая складка, как будто он бился над решением сложной задачи. И, скорее всего, этой задачей была я.

Я сделала резкий вдох.

– Я переезжаю в Вашингтон. Мой отец нашел мне работу помощником юриста. Именно поэтому я пошла в «Дестини». – Я покраснела, что было банально, если брать в расчет то, чем мы занимались последние несколько часов. – Я хотела быть с тобой. Просто один раз, как я и сказала. Я хотела, чтобы мы закончили то, что начали. Даже больше, я хотела испытать то чувство, когда ты со мной.

– Но? – В его голосе была интонация, которую я не поняла.

– Но мне мало одного раза. Сейчас я хочу больше, – решительно заявила я. – Ты спросил меня – «как высоко»? Ну, вот мой ответ. Настолько высоко, насколько ты можешь, пока я не уеду. И кто знает, может, у нас получится избавиться от этой зависимости.

Я смотрела на него и тяжело дышала. И черт меня возьми, одна мысль о том, что я говорила, завела меня. Мои соски затвердели под махровым халатом, и я остро чувствовала тепло, что возникло внизу моего живота.

– Нет. – Ответил он.

Я резко вскинула голову, чтобы посмотреть на него, готовая спорить с ним, но у меня даже не было шанса, потому что он продолжил.

– Нет, – повторил он. – Не думаю, что когда-нибудь смогу избавиться от этой зависимости. Ну, а что касается того, как высоко...

Я затаила дыхание, когда он протянул ко мне руку, проводя пальцем по участку кожи, не прикрытому халату.

– Мы уже взлетели достаточно высоко, – прошептал он.

Он медленно развязал мой халат и спустил его с моих плеч, отчего мои плечи и грудь оголились.

– Но ведь это не предел? – спросил он. Большим пальцем он погладил мой уже затвердевший сосок. – Ты права, малышка. Я могу заставить тебя летать еще выше.

Он убрал палец от моего соска, дотронулся им до моей нижней губы и нежно просунул мне его в рот. Я открыла рот, начала сосать и пробовать его на вкус, я закрыла глаза и просто наслаждалась.

Я хотела этого, о боже, как я хотела этого. Я хотела отдаться ему полностью, со всей своей дикостью. В то же самое время напряжение в моей груди нарастало. Это до мозга костей беспокоило. И чем больше я осознавала, что это происходит на самом деле, тем явнее становились мои старые страхи.

Часть меня кричала о том, что раз уж я сама это начала, то должна держать язык за зубами. Но я не могла сдержаться. Все мои сомнения, все мои тревоги, все это как будто разом вышло наружу.

– Эван… – сбилась я, решая не начинать этот разговор.

– Что?

– Ничего. Неважно. Просто глупость. – Но я не смотрела ему в глаза.

– Эй, – сказал он. – Расскажи мне.

– Просто... просто, когда я срываюсь, я иногда делаю такие вещи, – медленно говорю я, чувствуя себя глупо, ведь именно я предложила эти три недели и теперь собиралась пойти на попятную? – Я имею в виду, что хочу этого, хочу тебя. Но... – Я молчу.

Я думаю о Грейс, которая умерла, потому что я ночью убежала из дома, чтобы поиграть в дикарей. Вспоминаю о ночи в тюрьме, когда я была близка к тому, чтобы разрушить репутацию моего отца. Черт, я думала о том дне, когда на нас напали в переулке. Потому что это тоже было результатом моего желания расслабиться.

– О, черт. Я просто боюсь, что мы искушаем судьбу, – неуверенно выпалила я. – И потом, ты же сам говорил, что ты ненадежная ставка.

– Да, – соглашается он.

– Да? – повторяю я в замешательстве.

– Да. Никаких размышлений, никакого здравого смысла, абсолютно никаких границ. Я мужчина, который получает то, чего он хочет, дорогуша, даже если мне приходится это взять самому. И это именно то, что я сделаю. Считай, это мой подарок тебе. Черт, считай это подарком тебе на память.

– Подарок, – повторяю я, онемев.

– Такой чертов охренительный подарок, – твердо произносит он. – Вся ответственность на мне. Ты не ныряешь в отрыв, я сам тебя туда тяну. Ты не срываешься, просто я беру тебя с собой. Нет, – возражает он, когда я открываю рот, чтобы поспорить с ним. Он прижимает свой нежный палец к моим губам. – Мы не будем это обсуждать. Это не вопрос. Следующие три недели мы падаем вместе. Тебе нужно просто сдаться.

– Это игра слов, – говорю я, но не могу почувствовать, как в моем животе порхают бабочки. Подарок. Может быть. Просто…

– Это не игра слов. – Также твердо говорит он. – Просто смена угла, под которым мы смотрим на мир.

Я облизываю губы, я очень хочу этого.

– Давай, Энжи. Полетели со мной.

Я делаю вдох, смотря ему в глаза.

– Тогда, на крыше, ты назвал меня Линой, – тихо говорю я.

Неожиданно я почувствовала себя уязвимой и скрестила руки на груди.

– Да? Наверное, решил, что тебе идет это имя. – Он гладит меня по плечу. – Тебе понравилось?

Я сомневаюсь. Я не должна была поднимать эту тему. Я должна ответить «нет». Я должна быть Энджи.

– Да, – шепчу я, когда наши пальцы переплетаются. – Мне понравилось.

– Мне тоже. – Он встает и протягивает мне руку. – Иди сюда, Лина, – зовет он, бережно помогая мне встать.

Мой халат распахивается, он снимает его с меня, и я оказываюсь перед ним голая. Мне захотелось наклониться и поднять халат, это же было совсем не сложно. Но мне хотелось быть голой с этим человеком. Я хотела оторваться с ним, сойти с ума. Я хотела быть Линой.

Я могла себе это позволить. Я могла провести с ним эти три недели. Что могло пойти не так, особенно, если Эван все контролировал?

– Идем со мной, – сказал он, и мы пошли в спальню.

Он сел на край кровати и захотел, чтобы я села рядом.

Я села на матрас, подобрав под себя ноги. Потом наклонила голову и посмотрела на него игриво.

– Я не уверена, что Лина такая же послушная, как Энжи.

Он медленно улыбнулся, и улыбка казалась победной.

– Это факт?

– М-м-м.

– Что же сделала бы Лина? – спросил он.

– Она бы вела себя нагло, – ответила я и подвинулась к нему ближе. – Если она захотела что-то от мужчины, она бы это взяла. – Я потянулась к нему и погладила его член через штаны, резко втянув воздух, когда он затвердел от моего касания. – Или она просто свела бы его с ума. – Я начала медленно гладить его. – Довела бы его до предела, а потом толкнула бы в пропасть, прекрасно зная, что это она его довела.

– Лина. – Он с шумом сделал вдох.

Он протянул ко мне руку, но я покачала головой.

– Нет. Ложись. Лина любит покомандовать.

На его щеках появились ямочки, когда он вытянулся на кровати.

– Да, – сказала я, пока мои пальцы расстегивали пуговицы и молнию. – Подними свою задницу. – Скомандовала я и стянула его штаны вместе с его бельем.

Сняв брюки, я села на него, сосредоточившись на его члене.

Когда я нагнулась и провела языком по головке его члена, глаза Эвана потемнели от удовольствия, и я почувствовала его судорогу. Я была довольна собой, понимая, что это мое прикосновение сводит его с ума. Что из-за меня он так возбудился.

Не отвлекаясь от его члена, я расслабила бедра, чтобы вместо того, чтобы нависать над ним, я начала тереться о него в такт моим движениям языка. Дразня себя, я терлась клитором о него, каждым движением разжигая огонь, который уже бушевал внутри.

– Черт, детка, – на выдохе шептал он.

Я провела языком вдоль всей его длины, прямо до яичек, которые я держала в руке, и потом поднялась обратно. Его тело было напряжено и натянуто, как будто ожидая того разрешения, которое я ему обещала.

Я взяла в рот его член. Сначала только головку, потому что хотела подразнить его. Черт, я хотела заставить его умолять меня. Потом я взяла его в рот глубже, довольная тем, как его тело реагирует на меня, и стала наслаждаться его стонами. Я никогда не думала, что умею делать минет, но прямо сейчас я ощущала свою власть. Черт, я чувствовала себя просто супер.

– Лина, – простонал он. – Черт, Лина, ты просто супер.

Он был уже близко, но у меня на его шикарный член были другие планы, поэтому я медленно выпустила его изо рта и села на него. Теперь я не просто терлась о его бедро. Я нависала над его бедрами и медленно двигалась, сводя нас обоих с ума. Я позволяла кончику его члена дотрагиваться до моего мокрого клитора.

Я была больше чем готова, и это изводило меня почти так же, как и его. Но пока я двигалась и отказывала себе в удовольствии погрузить его резко и глубоко в себя, чтобы он пронзил и наполнил меня одним грубым движением, я поняла, как он до сих пор мог сдерживаться и не трахнул меня. Одно ожидание полового акта возбуждало почти так же, как сам секс, и если бы я была более сильной личностью, то бы могла дразнить его так вечно и получать еще большее удовольствие.

Но у меня не было терпения.

Как Коул назвал это? Самоконтроль? Ну, у меня его не было. Я хотела Эвана. Он был нужен мне. Он должен быть во мне прямо сейчас, потому что я была под наплывом чувств, и единственное, что сдерживало меня, это ощущение этого мужчины во мне.

К черту. Я не могла ждать больше ни секунды, я опустилась на него, вскрикнув, когда мое тело приспосабливалось к его ширине. Я привстала и снова опустилась на него, откидываясь назад, опираясь для упора на его ноги; он схватил меня за бедра, заставляя сесть, чтобы он вошел поглубже, сильнее, быстрее.

Он был близко. Я это видела по напряжению, которое концентрировалось в его теле, когда мы двигались вместе. Я снова откинулась назад и застонала от удовольствия, я была в восторге от того, как он наполнял меня, а потом я вскрикнула от неожиданности и наслаждения, когда он резко меня схватил, и мы вместе перевернулись. Он опрокинул меня на спину, не выходя из меня.

– Эван!

Он грубо и требовательно меня поцеловал, эффективно закрыв мне рот.

– Ты не дождалась, пока я надену презерватив.

– Я пью таблетки, – сказала я. – И думаю, ты чист.

– Да, – ответил он.

– Так почему же ты остановился?

Он засмеялся.

– Детка, я все еще в тебе. Это похоже на остановку?

– Нет, но...

Он прижал палец к моим губам.

– По-моему, я говорил тебе, что я люблю все контролировать.

– Ах. Да. По-моему, ты упоминал что-то такое, – призналась я, извиваясь под ним. – Думаю, тебе понравилось ненадолго передать контроль мне.

– Осторожней. За такие вещи женщина может быть наказана.

– Неужели? – спросила я игриво.

– Черт, да, – заявил он, отвечая мне такой же игривой улыбкой.

Неожиданно он застыл. Он был внутри меня, так же возбужден и тверд, но не двигался. Я стонала в раздражении и попыталась двигать бедрами в молчаливом протесте. Но не могла ничего поделать, он прижимал меня плотно и крепко.

Я начинала понимать, что он имел в виду под «наказанием».

Он понимающе усмехнулся.

– Расстроена, Лина?

– Даже если так, я не признаюсь.

Он откровенно засмеялся, и этот звук меня восхитил.

– Как ты это делаешь? – спросила я.

– Как я делаю это? – спросил он, медленно двигаясь во мне.

– О, боже. Наконец-то, – прошипела я, выгибаясь в молчаливой просьбе, чтобы он вошел глубже. – Но я имела в виду, как у тебя получается заставлять меня чувствовать такую бурю эмоций? – Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы продолжить. – Ты доводишь меня до предела, как будто я вся – один чувствительный нерв. А потом ты все переворачиваешь и заставляешь меня смеяться. – Я делаю короткую паузу. – Я не помню, чтобы мне когда-то было так хорошо в постели.

Он гладил мое тело и поцеловал меня.

– Я тоже. Конечно, – добавил он, его голос стал резче, когда он дотронулся кончиками пальцев до моей груди. – Как я уже говорил, я только начал показывать тебе, что могу заставить тебя чувствовать.

Пока он говорил, он зажал мой сосок между своим большим и указательным пальцами, из-за чего тот стал еще тверже. Он еще сильней сжал пальцы, увеличив и удовольствие, и боль.

– Неужели?

Я сосредоточилась на его пальцах, на ощущении и легкой боли, и необыкновенного блаженства, как будто все, что я хотела чувствовать, было заключено в этой части тела. Я вспомнила слова, что он сказал в переулке, что он хотел щипать мои соски. И отшлепать меня по заднице.

Я почувствовала, как мышцы моей вагины сжались вокруг его члена в предвкушении нового ощущения. Судя по тому, как он мне улыбался, он почувствовал реакцию моего тела и прекрасно понял, что это значит.

– Моя Лина чего-то хочет, – сказал он.

Я облизала свои губы и чуть повернула голову, чтобы не смотреть на него.

– Я думала о том, что ты говорил. Что ты можешь наказать меня за проявленную инициативу.

– Неужели? Интересный ход мыслей. Не хочешь продолжить? Может, скажешь, что у тебя на уме?

Не поворачивая головы, я косо смотрю на него.

– Ты обещал мне кое-что.

– Разве? Что-то я не могу четко припомнить, что же я говорил?

Он отпустил мой сосок и начал гладить меня пальцем, спустившись к тому месту, где наши тела соприкасались.

Он медленно начал двигаться во мне, одновременно гладя пальцем мой клитор. Я резко выдыхала воздух, прикусив нижнюю губу одновременно от удовольствия и боли.

Он убрал палец и прекратил двигаться, смотря вниз на меня с довольной ухмылкой.

– Ублюдок, – прошептала я.

– Лина, чего ты хочешь?

– Я хочу, дело в том, что я никогда… О, хрен с ним. Я хочу, чтобы ты меня отшлепал.

– Почему?

– Потому что я была плохой, – шепчу я, потому что была уверена – именно это он хотел услышать. – Потому что меня надо наказать, – добавляю я, отворачивая голову, потому что я знаю, что это правда.

– Молодец, – говорит он и начинает медленно двигаться внутри меня.

Я чувствую, как напряжение в моем теле нарастает, и закрываю глаза, чтобы волны удовольствия накрыли меня.

– Нет. Посмотри на меня.

Я с неохотой открываю глаза.

– Это был хороший ответ, но неправильный. – Он продолжал двигаться, и это удивительное ощущение трения продолжало медленно накапливаться в моем теле, поэтому мне было сложно сосредоточиться на его словах. – Я понятия не имею, что, по-твоему мнению, ты сделала, и это неважно. Потому что дело не в наказании, по крайней мере, не со мной. Контроль, связывание, шлепанье, даже боль – это путь, Лина. Это дорога к удовольствию. Это ускорение перед полетом. Как прокачка трубы. Это наращивание силы оргазма.

Кончиком пальца он погладил мой сосок, потом мои губы, потом нежно засунул свой палец мне в рот, и я сосала его в унисон с его ритмом, с которым он входил в меня.

– Называй это как хочешь, – продолжал он. – Но я обещаю тебе, что в конце пути – удовольствие. Я не заинтересован в том, чтобы делать тебе больно. Я не хочу наказывать тебя. Я лишь хочу, чтобы ты была довольна, чтобы ты получила удовольствие.

Он вынимает палец из моего рта, и я расцениваю это как разрешение говорить.

– Да, – шептала я.

– Детка, это будет жестко, но я обещаю, тебе понравится. Я не смогу по-другому. Особенно после того, как я так долго ждал. И тем более сейчас, когда я знаю, что ты уезжаешь. Я должен убедиться, что ты сдалась мне.

– Да, я сдалась. Я сдамся.

Черт, в этот момент я бы сказала что угодно, лишь бы он продолжал двигаться во мне.

Как раз в этот момент он вышел из меня, и я заныла от разочарования.

Он засмеялся и протянул мне руку, помогая подняться, чтобы я встала на колени перед ним.

– Я хочу, чтобы ты знала, что до того дня, как ты уедешь из города, ты принадлежишь только мне. А теперь, скажи мне, что ты тоже этого хочешь.

– Да, – ответила я. – Я хочу этого.

Он встал с кровати и повернулся ко мне лицом. Потом он сделал круговое движение пальцем в воздухе.

– Повернись. Наклонись вперед. Руки на спинку кровати.

Я открываю рот, чтобы спросить зачем, но потом понимаю, что это дурацкий вопрос, и слушаюсь его. Я слышу его вдох и тихое: «О, детка». Потом чувствую резкую боль от удара его ладони о мою задницу, за которой следует наслаждение от того, что он тут же потирает ладонью ушибленное место: ощущение волшебного контраста.

– Скажи это так, чтобы я в это поверил, – велит он, и в его голосе совсем не чувствуется нежности.

– Я хочу этого, – повторяю я.

И закрыла глаза, когда он снова ударил меня по заднице. Его удары были жесткими, и я бы даже сказала, что они причиняли мне боль. Но я понимала, что он имел в виду, когда говорил об удовольствии.

Моя грудь потяжелела, соски затвердели, вагину начало покалывать, я становлюсь мокрой. Я хотела еще, черт, я хотела все, что он мог предложить.

Он тер мою задницу медленно и жестко, когда наклонился ближе.

– Чего ты хочешь, Лина? Хочешь, чтобы я прекратил? Или хочешь, чтобы я продолжал?

– Продолжай, – просила я и была готова застонать от одной мысли о том, что он может остановиться. – Пожалуйста, продолжай.

Его ответом был еще один жесткий шлепок.

– Скажи мне еще раз, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты меня отшлепал. – Я хочу, чтобы ты меня оттрахал.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Еще один удар. Я дернулась, немного раздвинув ноги. Моя задница горела, и да, о боже, я тоже вся горела. Я хотела, чтобы он вошел в меня, и я очень быстро приближалась к тому моменту, когда начну умолять его.

– Скажи мне, – повторил он, сопровождая свои слова очередным ударом.

– Тебя. Я хочу тебя, Эван. Я всегда хотела тебя.

Я закрыла глаза в страхе, что сказала больше, чем нужно. Но Эван стонал от удовольствия, как будто мои слова приносили ему такое же удовольствие, как тогда, когда его член был у меня во рту.

– Лина, я должен тебя поиметь прямо сейчас. Я не выдержу больше ни секунды.

Я пыталась согласиться, но это было необязательно. Я хотела повернуться к нему, но он не дал мне. Он взял меня за бедра и притянул ближе к краю кровати. Я почувствовала, как он членом трется о меня, о мою мокрую от желания вагину. В молчаливой просьбе я раздвинула ноги, выгибаясь, одновременно приглашая и требуя. Я уже хотела начать умолять его, но не пришлось. Он схватил меня за бедра и сам двинулся ко мне.

Эван зашел в меня одним резким движением, и я застонала одновременно от удовольствия и боли. Каждое его движением разрывало меня на части, рвало на куски, ломало во мне все. Он разрушал меня, и в то же время я никогда не чувствовала себя так хорошо и совершенно. С каждым толчком он как будто выносил меня на новую высоту. С каждым тихим стоном он сближал нас.

Он наклонился надо мной, поддерживая ритм. Я двигалась в его ритме, и когда мы подобрали один общий, он отпустил мои бедра. Сначала я застонала от разочарования. Потом почувствовала, что он опустил одну руку и начал гладить мой клитор, другой сжимая мою грудь. Он входил все глубже и глубже, пока я не поднялась на самый верх облаков с Эваном, который крепко меня держал.

Я все еще парила, и мое зрение было замутнено, когда его оргазм начал сотрясать нас обоих. Он взорвался внутри меня, крепко держа меня, изливаясь внутрь меня.

– Эван, – с блаженством произнесла я его имя.

Мы еще некоторое время не двигались: он одной рукой прижимал меня к себе, а другой опирался на кровать. Я чувствовала, как он обмяк внутри меня и начал покрывать мою спину легкими поцелуями.

– Лина, – прошептал он, но это было так тихо, что я не уверена, хотел ли он, чтобы я услышала.

Наконец он вышел из меня и взял меня на руки, как будто я весила не больше котенка. Он поцеловал меня в губы.

Я так хотела спать и была полностью обессилена, поэтому вцепилась в него в ванной, где он искупал нас обоих. Потом он отнес меня обратно в спальню, лег рядом и притянул к себе. Я закрыла глаза, и последними словами, которые я услышала перед сном, было его тихое: «Ты просто удивительная».