Желанный

Глава 8

Остаток ночи прошел легко, и я проснулась, чувствуя себя настолько живой и отдохнувшей, что просто засмеялась вслух. Я никогда не спала без кошмаров. Ни разу. Даже когда они проходили незамеченными и были незначительными настолько, что я не помнила их утром. Я всегда знала, что они притаились за краем сознания, словно хищники.

И все же в руках Эвана они отступили, будто он охранял меня от драконов, убивая их, как и положено рыцарю.

Я медленно перевернулась, стараясь не разбудить Эвана, который все еще обнимал меня. Его лицо было спокойным и умиротворенным, однако я смогла увидеть темные черты мужчины, который защитил меня в аллее. Резкие контуры его лица. Тень щетины на подбородке. Шрам, как напоминание того, на что он был способен. Я же сама все видела? Если бы те парни зашли дальше, если бы они тронули меня, Эван мог бы убить их без лишних рассуждений и сожалений. Я подумала, что он был ангелом мщения. Моим ангелом мщения.

И прямо сейчас я хотела закончить то, что он начал. Доставить ему такое же удовольствие, что и он мне.

Я осторожно переместилась на кровати, пока не оказалась верхом на нем: мои ноги по обе стороны от него. Одеяло соскользнуло с моего тела, и прохладный воздух коснулся моей спины и обнаженной груди. Я была без одежды, трусики вчера были отброшены, как ненужное сомнение.

Я осталась в таком положении на мгновение и глядела на его лицо. Моя грудь была тяжелой, соски напряженными. Дыхание было прерывистым и частым, и я скользнула рукой по животу вниз и закрыла глаза, когда пальцы коснулись моей горячей и влажной киски. Я резко вздохнула, когда вернулись остатки сна. Он прогнал кошмары, точно. И то, чем он их заменил, было приятным и отчаянно возбуждающим.

Я убрала руку. Мое тело было на пределе, но я не хотела удовлетворять себя сама. Я хотела Эвана и только Эвана. Я наклонилась вперед, пока мои губы не оказались прямо возле его паха. Всего одна точка соприкосновения, и все же каждый атом в моем теле реагировал, вибрировал и танцевал в радостном предвкушении.

Мои руки были на кровати по обе стороны от его головы. Я наклонилась достаточно низко, чтобы моя грудь касалась его футболки, соски были настолько напряжены, что это трение было почти болезненным. Мое дыхание было прерывистым, а тело превратилось в сплошное желание.

Я легонько поцеловала его в губы и увидела, как его веки затрепетали. Я задержала дыхание, выдохнув только тогда, когда поднялись его веки, и на меня посмотрели загадочные туманные серые глаза.

– Энжи, – пробормотал он, и этого было достаточно.

Я резко наклонилась вперед, и впилась в его губы страстным и требовательным поцелуем. Его рот был открыт, и я пробовала его, втягивала и запоминала. Он прервал поцелуй неожиданно, со вздохом, и я откинулась назад, чтобы посмотреть на него. Наши глаза встретились, и я увидела себя. Свое желание и потребность. Я увидела годы подавляемой страсти, и в этот момент почувствовала себя победительницей, по крайней мере, пока между нами не пробежала тень.

– О боже, Энжи, – сказал он и отвел глаза. И в это мгновение мир вокруг меня разлетелся на куски.

– Эван, – произнесла я, но на самом деле имела в виду «Пожалуйста».

Это не имело значения. Он был со мной, прямо тут, но сейчас отстранился. В панике я потянулась, схватила его за ворот и попыталась задержать.

– Я хочу этого, – сказала я. – Хочу закончить то, что мы начали прошлой ночью. То, что ты сказал. Разве ты не видишь? Я все еще не бегу.

Его глаза снова нашли мои, и на этот раз в них не было страсти. Только сожаление и целеустремленность.

– Я знаю. – Он нежно положил свою руку на мою, потом разжал мою хватку. – Но лучше беги.

Он тяжело вздохнул, потом перекатился на постели так, чтобы оказаться не подо мной. Я лежала онемевшая, пока он садился на краю кровати. Его спина была прямой, как доска. Плечи были расправлены. У меня создалось впечатление, что я смотрю на солдата, который готовится к битве. Без желания, но целеустремленно.

Я понимала, что он делает, и не могла понять зачем.

– Эван. – Мой голос был больше похож на шепот, словно звук мог вытолкнуть его за дверь. – Мы оба этого хотим. Я хочу, и знаю, что ты тоже хочешь.

Он встал и повернулся, чтобы посмотреть на меня. Я подтянула одеяло до шеи, стремясь хотя бы частично спрятаться. Я и так уже слишком открылась перед ним.

– Неужели ты не хочешь? – проскулила я, когда он ничего не ответил. В моем голосе была неуверенность, и я ненавидела себя за это. Я видела, как выражение его лица сменилось, словно ветер нагнал облака, и меня пронзил страх. – Ты же не собираешься стоять и говорить, что я не права? Я чувствую это, Эван. Я чувствую тебя.

Его лицо было непроницаемым, но, когда наши взгляды встретились, в его глазах я увидела бушующую бурю.

– Я делал и сделаю много вещей, которые ты сочтешь низкими. Но я никогда, никогда не совру тебе.

Я покачала головой, настороженная и запутавшаяся.

– Прошлой ночью то, что случилось в аллее, – он покачал головой, – было ошибкой.

Одно это слово заставило меня все понять. Все, что он видел во мне, все, чего хотел – я умудрилась это разрушить. Может, он и потерял вчера контроль, но в конце концов, я была приманкой для дракона, слабая женщина, нуждающаяся в защите. Но я не была принцессой, которую хотел Эван Блэк. Я никогда ею не была.

– Ошибка, – повторила я глухо. Я подумала о том, как чувствовала себя в его объятиях. Как он отогнал мои кошмары.

***

– Ты чертова идиотка. Ты это знаешь, правда?

Я глазела на Флинна над чашкой кофе, который пила, чтобы унять начинавшуюся головную боль.

– Какого черта?

Сначала я позвонила Кэт, чтобы получить кексы и сочувствие, но она должна была идти в кофейню, чтобы работать за кого-то. И я оказалась у Флинна, прикинув, что если кто-то и мог подбодрить меня, то это он. Пока я была, мягко говоря, не в восторге от результата.

– Когда ты сказал, что я должна зайти, я подумала, ты поможешь мне взбодриться.

– Это было до того, как я узнал всю историю. И что ты просто дала ему уйти. Как я и говорил, чертова идиотка.

– Дала ему уйти? Он практически убежал. – Я провела пальцами по волосам. – Он не хочет меня. Я совершенно точно не должна хотеть его.

Он добавил немного тобаско в «Кровавую Мери», которую смешивал, и поставил ее на стойку передо мной.

Я подняла свою кофейную кружку.

– Головная боль.

– Поверь мне, это вышибет ее гораздо лучше, чем кофе.

Я закатила глаза. Флинн свято верил в лечебное действие водки при головной боли. Несмотря на сомнения, я отхлебнула напиток, и должна была признать, что он чертовски хорош.

Я сидела за стойкой для завтрака, которая была продолжением кухонного острова. Восемь месяцев, которые мы жили вместе, это было мое обычное место на выходные. Я не особо разбираюсь в кулинарии, но Флинн все готовил вкусно. В этот момент он взбивал яйца для картофельных оладий и поджаривал сосиски, кухня была наполнена божественными запахами.

Он двигался между столом и плитой с привычной деловитостью, одетый в серые спортивные штаны и футболку. Он чертовски хорошо выглядел с его глубоко посаженными глазами и волосами, падавшими на лицо, хотя он постоянно пытался откинуть их назад. Его одержимость бегом и ездой на мотоцикле поддерживала его в форме, подарив ему упругую задницу и такие бицепсы, которые даже самую высокую женщину заставят почувствовать себя маленькой. Он умел готовить, что, по моему мнению, было плюсом, и мне довелось узнать, насколько он неплох в постели.

Он перевернул сосиски и повернулся ко мне, прищурившись.

– Что?

Я подняла руки в невинном жесте.

– У тебя странное выражение. Что у тебя на уме?

– Нет у меня никакого выражения, – запротестовала я.

– Я знаю тебя целую вечность. Уж поверь мне, если я говорю о твоем выражении.

– Нет никакого выражения. А если и есть, то это лишь недоумение.

– И ты в недоумении, потому что – что?

– Я всего лишь гадаю, как ты можешь давать советы в отношениях. Я уверена, что ты встречался с каждой женщиной в Чикаго, но почему-то второе свидание тебя не привлекает.

– Я разборчивый, – подметил он и сел за гранитную стойку. – Это же не проявление злой иронии? Ты же не хочешь сказать, что, несмотря на то, что все эти годы ты сохла по Эвану, теперь ты понимаешь, что по-настоящему тебе нужен я?

– Не льсти себе, – съязвила я. – И мне кажется, картошка подгорает.

– Черта с два, – парировал он, но выскользнул из-за стойки и убавил огонь, после чего начала накладывать еду на тарелки.

Я обожала Флинна, но любила его не больше, чем он меня, и никогда не была в него влюблена. Конечно, это не помешало мне переспать с ним много лет назад. Он злился на отца. Я злилась на весь мир. Он украл ключи от папиного «Харлея», и мы мчались по Шеридан-Роуд до Висконсина.

Я не помнила, кто из нас начал. Помню, что он хотел потрахаться, а мне нужен был выход эмоций. Более того, я хотела, чтобы мой первый раз был именно с ним. Мне хотелось, чтобы мечты об Эване ушли. Потому что, если бы я смогла положить им конец, то смогла бы положить конец всему.

Это не сработало. К счастью, наш сексуальный опыт не испортил нашу дружбу. Около недели мы чувствовали себя неловко. Потом мы напились на пляже, признались друг другу, что это было весело и приятно, но никто из нас не хочет повторения, и все пошло своим чередом. Только теперь мы могли говорить и о сексе. Учитывая, что он активно встречался с девочками, это было достаточно удобно.

– Давай вернемся к этой идиотской ситуации, – предложила я, когда он поставил передо мной тарелку. – Представь, что ты парень…

Он наклонил голову, потрогал себя за яйца и поднял бровь.

Я закатила глаза.

– Представь, что ты парень, который только что ушел от девушки, к которой его влечет.

– Мы не будем играть в эту игру, Энж. Он ушел не потому, что ты упала в обморок, когда какие-то ублюдки напали на тебя с ножом. Он ушел, потому что твой чертов дядя заставил его дать чертово обещание.

– Он абсолютно точно умудрился нарушить обещание на аллее до того, как ублюдки показались.

– Он думал членом.

– А он не думал, когда продолжил?

Он открыл рот, чтобы ответить, потом пожал плечами.

– Один ноль в пользу маленькой леди.

Я обрадовалась победе, хотя она была абсолютно Пиррова. И, если честно, причина не имела значения. Одно счастливое мгновение я думала, что получила мужчину, о котором всегда мечтала, но потом все полетело к чертям.

По правде, я должна была этого ожидать.

– И знаешь что? – заговорил Флинн, указывая лопаточкой в моем направлении. – Если он так стремится держать обещания, он должен сдержать и то, которое дал тебе.

Я не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит, и это отразилось на моем лице, потому что Флинн лишь раздраженно покачал головой.

– Как ты думаешь, что случилось на танцполе? На аллее? Не говоря уже о твоей кровати.

– Недостаточно, – пробормотала я угрюмо.

Он поднял свою «Кровавую мери» в тосте.

– Это так, но я собирался сказать, что это было и обещание, правильно? Он обещал тебе чертовски хорошо провести время, а затем обломал. У девушек опухают яйца?

– Да, – сказала я просто.

Он фыркнул.

– Хорошо, я знаю, у парней такое случается, и у него сейчас, наверное, серьезные проблемы. Я имею в виду, черт, парень заполучил тебя, ты была голой, и все же он не трахнул тебя. Ты имеешь представление, какой самоконтроль для этого требуется? Парень чертов Геракл.

Я рассмеялась. Я знала, что прийти сюда было хорошей идеей. Я уже чувствовала себя лучше.

– Может, я его просто не привлекаю, – сказала я, стараясь не ухмыляться.

– Теперь ты просто напрашиваешься на комплимент.

Улыбка, которую я пыталась подавить, засияла на моем лице.

– Ну-у-у, я не сплю с тобой, помнишь? Какая от тебя польза, если ты не подбодришь меня приятными словами?

– Верно подмечено. – Он подцепил на вилку последний кусочек яичницы, потом соскользнул со стула, чтобы соскрести с противня остатки. – Ты исключительно потрясающая женщина с поразительными акробатическими способностями в постели. У тебя хороший вкус на фильмы, ужасный вкус на конфеты, и ты делаешь чертовски хороший «Манхеттен», конечно, благодаря хорошему учителю.

– Спасибо, – сказала я учтиво. – Ты ошибаешься насчет леденцов, но я все равно тебя люблю.

– Как тебе и полагается. Но что касается Эвана Блэка… – Он осекся, с сожалением качая головой. – Он козел, который не держит обещания.

– Нет, он не такой, – возразила я.

Флинн рассмеялся.

– О боже, это действительно тяжелый случай.

Я вздохнула, потому что так и было. На самом деле.

Флинн съел последний кусочек сосиски и посмотрел на мою почти нетронутую тарелку.

– Я ем, – сказала я, набирая полную вилку оладий. – Куда мы идем на этой неделе? – спросила я с набитым ртом, наплевав на этикет.

Наши еженедельные походы по музеям начались в прошлом мае, в тот день, когда мы съехались после выпуска из Северо-западного. Перед этим я жила в кампусе, а Флинн занимал малюсенькую комнатку привратника, которая досталась ему вместе с работой его отца во владении Кейнсворт, всего в нескольких кварталах от дяди Джена.

Отец Флинна, который редко покидал свой мир цветов и деревьев, приехал на поезде в день, когда мы въехали в квартиру. Он осмотрел спальню, одобрительно кивнул и потрепал сына по плечу. Уверена, что заметила слезы в его глазах.

Я чувствовала, как во мне зашевелилась ревность. Район был спокойный и вполне соответствовал представлениям моих родителей, но мы подобрали самую дешевую квартиру, какую только смогли найти. Мы оба хотели оплачивать ее самостоятельно, и мое начальное жалование не было впечатляющим. У Флинна дела обстояли не лучше, он разрывался между работой за барной стойкой и полетами в качестве стюарда. Но мы решили, что отлично уместимся, я в спальне, а Флинн в гостиной, да и пляж Оак-стрит был совсем недалеко.

Подобное место заставило отца Флинна гордиться, моего же оно только раздражало. Он дал мне ясно понять, что с удовольствием купит мне квартиру, если только я попрошу.

Я не сказала ни слова.

Попс, так звали отца Флинна, угостил нас завтраком, после чего отвел в «Ред Лайн». Мы ничего не спрашивали, просто шли с ним, пока не остановились на Рузвельт. Потом он провел нас ко входу в музей, купил по хот-догу и указал на Полевой музей естественной истории.

– Когда у вас будет выходной, – сказал он, – тут, там, – добавил он, указывая на аквариум, – институт искусств, одна из тех лодок, которые покажут вам все здание. Открывайте. Учитесь. Вы увидите мир, частью которого являетесь, и в котором вы живете. Вы меня понимаете? – Он ткнул Финна в грудь. – Это касается вас обоих. Это возможность облететь страну. Облететь весь мир. – Он шмыгнул носом, потом достал платок и громко высморкался. – Если бы только мать могла тебя видеть.

Флинн покосился на меня с наполовину смущенным, наполовину довольным выражением. Но мне нравилась идея облететь мир. Особенно потому, что я иногда боялась, что забыла, как это делается.

Флинн запустил посудомойку, прежде чем мы направились к двери.

– Давай на этой неделе аквариум.

– А институт искусств?

– Мы были там на прошлой неделе.

Я пожала плечами.

Он покосился на меня.

– Если ты уже знала, куда хочешь пойти, почему сразу не сказала?

– Излишество или вежливость?

– Дай угадать. Окна.

Я взяла его за руку и счастливо улыбнулась.

– Видишь, как хорошо ты меня знаешь.

Я испытывала к окнам Шагала то, что некоторые чувствуют к Нотр-Даму или Вестминстерскому аббатству. Что-то было в том, чтобы смотреть на стекло со странными изображениями, многие из которых, казалось, были запечатлены в полете, отчего моя душа пела.

Я открыла их для себя случайно, когда пыталась найти кафе, и стояла там, забыв про голод, глядя, как свет проходит через живую и сияющую синь.

Я знала, что Флинн не понимает мое увлечение. Моне, Рембрандт, даже темные и сумбурные картины Ивана Олбрайта занимали его воображение. Но к его чести, он стоял со мной, глядя на окна столько же, сколько и я.

– Ты же знаешь, что не найдешь ответ в стекле, – произнес он, когда мы простояли там уже полчаса.

– А вдруг, – возразила я и повернулась к нему. – Может, я уже нашла.

– Да? Что собираешься делать?

Я пожала плечами, не зная, как словами оформить мысли, которые носились у меня в голове, когда я стояла там в состоянии, близком к медитации. Голубое небо. Картины, которые пронеслись сквозь вечность, так и не потускнев. Голос Эвана, говорящий мне отпустить. Лететь.

И мои собственные страхи, которые держали меня.

– Но когда ты погружаешься прямо в них, что тебе остается терять?

– Я собираюсь сделать это, – сказала я наконец, выразив все свои мысли в этой простой фразе.

– Посмотрите на нее. У Анжелины еще есть порох в пороховницах. Парень хочет тебя. Ты хотела его целую вечность. Так сделай свой ход. Скажи ему, что он идиот, если держит обещания, данные покойнику. Он просто наказывает тебя и заставляет свои яйца опухать. А если он не изменит свое мнение, то он точно идиот и в любом случае тебя не заслуживает.

– Не будь придурком.

– Не буду. Серьезно. Я горжусь тобой

– И правильно.

Он взял меня под руку.

– Пошли. Еще успеем на выставку современного американского искусства по пути, а потом я угощу тебя бокалом вина в «Терцо Пиано».

– Мы только что позавтракали.

– И что?

Я должна была признать, что возражений у меня не было. В конце концов, это был вечер, и несмотря на то, что это был четверг, никто из нас не работал.

Кроме того, небольшое опьянение могло придать мне мужество, в котором я нуждалась.