Жена-попаданка для графа Зотова

Глава 20. Приезд

Когда я проезжала через кованые ворота, меня вдруг охватило странное волнение, как будто я действительно возвращаюсь в родной дом. Воздух резко закончился в груди, по коже побежали мелкие мурашки. В сердце натянулась невидимая струна, которая тут же лопнула, в ушах зазвенело, а в глазах на секунду потемнело. Тёплая волна прокатилась по телу. Через секунду все ощущения пропали, словно и не было ничего. Что это?

— С вами всё в порядке? — напряжённо произнёс граф. Неужели заметил?

— Да, спасибо, не волнуйтесь, — слабо улыбнулась я. — Просто устала.

— Никогда не думал, что моя жена будет принимать роды у крестьян, — сухо проговорил муж. Я даже не поняла, недоволен он этим фактом или просто удивлён.

— Поверьте, я тоже не знала, что так выйдет.

Приближаясь к дому, заметила небольшие трещины на стенах. Похоже, ремонт тут требуется куда более серьёзный, чем я думала. Некоторые окна на втором этаже уже сияли чистотой, и плотные портьеры закрывали часть проёма. Наверное, это комнаты, которые слуги успели приготовить к нашему приезду.

В этот момент мы подъехали к главному входу усадьбы, где у портика нас встречали матушка, Александра Антоновна и Маша. Гораций скакал как щенок вокруг коня, громко лая. Агату это не понравилось, и он громко фыркнул, топнув копытом, но пёс не напугался.

Все, кроме тётушки, улыбались. И я поняла, что разбора полётов от новой родственницы мне не избежать.

Константин спешился и протянул ко мне руки. Я спрыгнула с седла прямо на него. Муж ловко поймал меня за талию, притянув к своей груди, отчего я снова почувствовала себя неловко и поскорее от него отстранилась.

— Софья Андриановна, я всё понимаю, но зачем вы заставляете нас переживать? — сухо обратилась ко мне тётушка. — Крестьянка рано или поздно сама бы родила. Им не привыкать.

— Простите, Александра Антоновна, что вам пришлось ждать меня, — спокойно улыбнулась я, хотя так и подмывало сказать колкость, — но Дуня точно бы сама не родила, измучилась бы только. Тем более роды первые у неё.

— А кто родился? — встряла неожиданно Машуня, удивлённо хлопая длинными ресницами.

— Маленький мальчик, — подмигнула я ей.

— Мари, ты опять вмешиваешься в разговор взрослых, — недовольно поджала губы тётушка, посмотрев на воспитанницу.

— Простите, — девочка виновато опустила голову.

— Я рада, что моя дочь не осталась равнодушной к чужой боли, — невозмутимо произнесла Екатерина Николаевна. — Тем более это её крепостные.

— Хватит обсуждать поступок Софьи Андриановны, — прервал наш разговор Константин, заговорив строгим голосом. — Скоро ужин, моей супруге нужно привести себя в порядок.

— Да, конечно, дорогой племянник, — вздёрнула нос тётушка и гордо развернулась к открытым дверям.

Гораций остался на улице, виляя хвостом. Личный грум графа взял поводья и повёл коня на задний двор.

Как только я перешагнула порог, у меня опять появилось странное чувство, будто я здесь уже была. Может быть, это память прежней хозяйки проснулась?

— Думаю, Софья Андриановна, вам не нужно проводить экскурсию по дому, — отстранённо произнёс граф. — Только теперь ваша комната в хозяйской части дома.

— Конечно. Спасибо, Константин Александрович, — кивнула я мужу, осматривая вестибюль.

Под ногами лежала узорчатая плитка, которая местами треснула. Впереди возвышалась широкая деревянная лестница на второй этаж, вполне крепкая на вид, а высоко над головой среди тёмных балок и белёного потолка висела тяжёлая бронзовая люстра с оплавленными свечами. На стенах были прикреплены светильники-канделябры, судя по многочисленным застывшим капялм воска, ими пользовались чаще, чем люстрой.

Сердце сжалось от жалкого вида просторного пустого помещения.

— Мебель из вестибюля находится в кладовке, скоро слуги наведут тут полный порядок, — словно прочитал мои мысли муж. — Главное, крыша серьёзно не пострадала, но подлатать всё же следует, пока сильных дождей не было.

— Да, конечно, — на автомате ответила я, поднимаясь по лестнице.

Я не знала, куда идти, но меня словно что-то тянуло в правильном направлении. Опять память Софьи?

Екатерина шла за мной, ей даже не понадобилось подсказывать мне, куда идти. В сумрачном коридоре канделябры без свечей выделялись из стен на каждом шагу, отчего казалось, что я в подземелье. Странное сравнение.

Дверь своих покоев я отыскала сама. Просторная светлая спальня уже была прибрана и готова к проживанию. Пара диванов, кресла, столик для чаепития, пустой стеллаж, огромное зеркало во весь рост, бордовые портьеры с золотыми кистями и большая кровать с белым балдахином.

— Здесь раньше были мои покои, — с тоской произнесла Екатерина, когда плотно закрыла дверь за собой. — Теперь тут хозяйка ты, София.

— Мне неловко, что я занимаю вашу спальню, — чуть улыбнулась я матушке.

— Всё в порядке. Я рада, что вообще вернулась в Дивное, — вздохнула женщина. — Мне выделили хорошую комнату, не переживай. Ты быстро нашла покои. Я даже удивилась.

— Меня словно тянуло сюда, — вздохнула я, осматривая комнату. Тут не помешает поменять выгоревшую обивку на стенах. Особенно заметно, что кое-где раньше висели картины, на их местах ткань выделялась тёмными прямоугольными пятнами разных размеров.

— Софья, я тут подумала, — замялась вдруг Екатерина Николаевна, — раз уж ты умеешь принимать роды и у тебя хорошие знания в области лекарского дела, может, тебе пригодится саквояж Софьи?

— Саквояж? — приподняла я брови.

— Сейчас принесу. Он у меня в сундуке лежит. Я тебе его не показывала, хотела оставить себе как память о дочери. Она им очень дорожила. Отец подарил его, когда Софья закончила школу медсестёр. Подожди пару минут, — матушка резко развернулась и торопливо покинула комнату.

Вернулась она быстро, держа в руках небольшой кожаный чемоданчик в виде продолговатого бочонка.

— Вот, надеюсь, тебе он пригодится. Пусть приносит пользу людям, всё лучше, чем будет гнить у меня в сундуке, — взволнованно произнесла Екатерина. — Софья мечтала стать настоящим лекарем и хотела учиться дальше.

— Спасибо, — затаила я дыхание, догадываясь, что внутри.

Взяла чемодан и поставила его на стол. Провела ладонью по гладкой коже, оценив её высокое качество. Открыла защёлку, подняла крышку и замерла.

Деревянный стетоскоп, стеклянный шприц с металлическими поршнем и иглой, целый и ни капли не ржавый. Пара странных инструментов непонятного назначения тоже лежали в отсеке. Хирургическая игла, шёлковые нити и кетгута, упакованные в бумагу, и несколько маленьких стеклянных бутылочек с порошками и жидкостями разных цветов. Взяв один с белыми кристаллами, я прочитала формулу магниевой соли, что несколько удивило меня. Я смогла разобрать названия всех препаратов и трав, даже обнаружила марганцовку, йод и хлорную известь.

— Ну как? Нужные вещи? — осторожно поинтересовалась Екатерина.

— Это офигительно! — не удержалась я, выдав фразу из моего времени. — Ещё как нужные! Спасибо большое. Вы даже не представляете, как я рада, что вы всё же решились отдать мне этот чемоданчик лекаря.

Я действительно обрадовалась такому подарку — пусть на дворе не двадцать первый век, но всё же лучше иметь такие простые инструменты и препараты под рукой, чем вообще ничего.

— Замечательно, — улыбнулась матушка, смахнув непрошеную слезу, — пусть они принесут пользу тебе и людям.

Поджав губы, я не удержалась и обняла Екатерину, так меня растрогал её жест. Всё же она решила не держать этот дорогой саквояж у себя в сундуке, а отдать его мне, чтобы использовать по назначению.

Пока я в деревне роды принимала, Настасья успела развесить в гардеробной мои вещи. Горничная появилась тут же, как только я успела убрать саквояж в шкаф.

Пока она помогала мне умываться и причесываться, рассказывала о том, как все удивились, когда узнали, что барыня осталась в доме старосты принимать роды у его снохи. И я поняла: сарафанное радио тут налажено не хуже, чем в двадцать первом веке, а то и лучше. Скоро вся округа будет знать, что молодая графиня Зотова приняла роды у крепостной крестьянки, хотя ничего постыдного я в этом не вижу. Надо будет, ещё раз помогу хоть крестьянке, хоть дворянке в родоразрешении. Для меня все беременные равны.

— Барыня, смотрите, какое платье красивое, — радостная Настасья вынесла из гардеробной синее шёлковое платье с отделкой из белых кружев.

— Это не моё, — опешила я, увидев совершенно новый наряд.

— Как же не ваше? Его буквально за час до отъезда прислали из салона Дарьи Ефимовны, — приподняла брови девушка. — Оно новое, только из рук модистки. Просто я вам не успела об этом сказать. Там ещё три платья новых лежат, два корсета, сорочки с нижними юбками и чулки.

— Хорошо. Всё-таки успела мастерица дошить до моего отъезда, — улыбнулась я довольно. Новые наряды любой девушке по душе.

— Ох, барыня, ужин — пора идти, — засуетилась горничная, поправляя мою причёску.

Когда я спустилась в столовую, вся семья была уже в сборе за столом. Но я заметила гостя, который поспешил встать, как только я вошла.

— Софья Андриановна, рад видеть вас в добром здравии, — залебезил мужчина лет сорока с залысинами на лбу. Его хитрые карие глаза щурились, внимательно разглядывая меня. Я ощутила мерзкий холод, который шёл от этого неприятного человека. Интересно, он знает меня. Кто же это?