Жертва

ГЛАВА 17

— Знаете, сержант, мне кажется, шеф теряет чутье.

Каролина Лайалт подняла голову от списка бывших любовниц Малкольма Чейза — гораздо более длинного, чем, по ее мнению, следовало бы — и взглянула на констебля Оулера. На нем были узкие черные джинсы, черная же футболка с круглым воротом и свободный серый пиджак из льняной ткани. Симпатичное лицо констебля с коротко подстриженной челкой казалось скорее взволнованным, чем злорадным, поэтому Каролина решила не игнорировать его замечание.

— Почему ты так думаешь?

— Он вчера кидался на вдову Чейза чуть ли не с обвинениями. Без всякого основания, просто потому, что она горевала не так сильно, как положено. Он заставил меня и еще троих ребят перерыть все ее бумаги и допросить секретаршу Чейза о его отношениях с женой. У него ведь нет никаких оснований ее подозревать. Это пустая трата времени и денег.

— Ты не хуже меня знаешь, Стив, что почти все убийцы в таких случаях оказываются членами семьи, — сказала Каролина и подумала: «Господи! Оказывается, я умею читать нравоучения».

— Только не тогда, когда речь идет о заказном убийстве. Надо копнуть в его прошлом, искать…

— Лора Чейз — умная и очень богатая женщина, которая работает в абсолютно безжалостном бизнесе. Ее при всем желании нельзя не рассматривать как одну из подозреваемых, Стив.

— Пускай, но ведь не до такой же степени. По-моему, шеф совсем…

— …потерял чутье. Ты уже говорил.

Каролина вспомнила, как Фемур изменился, когда Джесс накормила его в их огромной кухне и обласкала, как самого дорогого гостя.

— Только это неправда, — добавила Каролина. — А если ты просто ждешь момента, чтобы сбежать с тонущего корабля, то не стоит. Как-никак, ты многим обязан Фемуру.

— Да я помню, сержант, помню. Дело в том, что он тратит средства на всякую ерунду. Просто потому, что ненавидит женщин. В смысле, тех женщин, которые…

Каролина взглянула на Оулера и поняла, о чем он подумал и почему нахмурился. Будь он не таким самоуверенным, наверняка залился бы краской. Ну и что? Каролина не собиралась ему помогать. Если констебль Оулер хочет и дальше работать в их отделе, ему придется свыкнуться с мыслью, что Каролина лесбиянка.

— Не забывай, он спас тебя от грязной камеры в тюрьме для несовершеннолетних, — холодно сказала она, — куда ты мог сесть за хулиганство и кражу со взломом. Вместо этого Фемур взял тебя на работу в полицию. Не стоит забывать. Стив, кому и чем ты обязан.

— Почему вы так сильно меня не любите? — внезапно спросил Оулер.

Подтянув ногой стул, он уселся на него верхом и скрестил руки на спинке.

— Ничего подобного, — ответила Каролина и улыбнулась, стараясь не отводить взгляда от челки Оулера, чтобы невзначай не встретиться с ним глазами. — Я просто тебе не верю.

Когда Каролина сама была констеблем и притворялась, будто не замечает, что любимый сержант шефа ее не переваривает — точнее, не переваривает тот факт, что шеф иногда советуется с ней, а не с ним, — она пообещала себе одну вещь. Пообещала, что будет вести себя достойнее, когда сама почувствует, как кто-то наступает ей на пятки. Она надеялась, что не изменила данному самой себе слову, но закрывать глаза на предательство не собиралась.

— Сержант, я…

— Я вижу, как пристально ты наблюдаешь за ним последнее время, ждешь момента, когда он станет бесполезен для тебя.

Оулер ничего не ответил, только передернул плечами, будто чувствовал себя неловко.

— Я знаю, ты не хочешь оставаться рядом с тем, кто оказался не у дел, — продолжала Каролина. — Никто не хочет оказаться не удел, а ты ведь у нас амбициозный мальчик. Я всегда это знала.

Его смазливое лицо нервно передернулось. Выходит, он уловил в ее словах обидный для себя смысл. Вот и отлично. Именно этого она и добивалась.

Каролина подумала о том, что поняла вчера вечером, сидя на кухне и глядя на Фемура. Он был очень одинок и переживал о чем-то так сильно, как никогда прежде. Однако она не собиралась задавать вопросов. Когда инспектор захочет поделиться своими мыслями, он сам начнет разговор, а до тех пор она будет поддерживать его так, как сможет. Недавно двое коллег-приятелей пригласили ее выпить в баре и посоветовали не портить себе карьеру, цепляясь за Фемура и его безнадежное дело, а двигаться дальше. Каролина так не могла. Она слишком многим ему обязана. Фемур помог ей с продвижением по карьерной лестнице и сделал ее жизнь стабильнее. Когда у них с Джесс наступали трудные времена, он всегда был рядом — ненавязчивый, чуткий к ее настроению и готовый помочь или успокоить.

Если Фемур действительно начинает сдавать, она будет прикрывать его, пока дело Чейза не закроют, а затем снова пригласит домой на ужин и объяснит, что пора уйти на отдых, а не разрушать остатки своей репутации. Джесс ей поможет. Она Фемуру тоже нравилась. Вдвоем они справятся гораздо лучше, чем какой-нибудь прямолинейный коп предпенсионного возраста.

Каролина заметила, что Оулер смотрит на нее с удовольствием, и поняла, что давно уже улыбается. Мечтай, мечтай, солнышко, мысленно сказала она, а вслух спросила у Оулера, что ему удалось найти в бумагах Лоры Чейз.

— Ни черта, сержант. Как я и предполагал.

— А секретарша выдала что-нибудь полезное?

— Только подтвердила информацию о том, что Чейзы постоянно скандалили. Миссис Чейз здорово доставали мужнины интрижки, а он считал, что она обязана смириться с ними, как жены его друзей. Еще она бесилась из-за того, что муж хотел добиться освобождения Деборы Гибберт.

Каролине захотелось тяжело вздохнуть. Перед ее мысленным взором появилась хмурая Триш Магуайр.

«А я что говорила?» — с укоризной спрашивало ее лицо.

— Расскажи подробнее, — попросила она Оулера.

Оулер повторил все, что секретарь Малкольма Чейза рассказала ему о последней ссоре своего шефа с супругой. Каролина сомневалась, что тот скандал имел какое-то серьезное значение.

— Что-нибудь еще?

— Только то, что миссис Чейз совсем озверела несколько недель назад, после того как в дом приходила незнакомая ей девушка.

— Девушка? Какая девушка? Почему ты мне сразу о ней не рассказал?

— Я собирался. Не могу же я все сразу рассказывать, — выговорил Оулер с видом оскорбленной невинности.

«Вот крысеныш», — подумала Каролина. Ей пришло в голову, что Оулер мог утаивать ту или иную информацию и передавать ее в другие отделы, чтобы посадить в лужу Фемура, а заодно и саму Каролину. Что ж, если таков его гаденький план, то не успеет он осуществиться, как Оулер сам окажется в дерьме по самые уши.

— Как ее звали?

— Секретарша сказала, что вроде бы Кейт, но она могла ослышаться. Дело в том, что это не она впустила ту девушку в дом. Она работала в маленьком кабинете рядом с входной дверью — они называют ее кладовкой. У них сломался сканер, вот она и перепечатывала какие-то документы на компьютер шефа. Когда в дверь позвонили. Лора Чейз крикнула: «Малкольм, я занята. Открой сам». В ответ мистер Чейз крикнул: «А что, больше некому?»

— Дословный пересказ — это очень хорошо, констебль, я под впечатлением. Только вы уверены, что ничего не перепутаете?

Оулер достал записную книжку и открыл ее взмахом одной руки, как герой любовного романа Джорджетт Хейер свою табакерку. «Точно, — подумала Каролина. — Мистер Умник».

Джесс заставила ее прочитать книги Хейер, и Каролине они понравились, потому что были забавными, а иногда даже трогательными. Однако сейчас она сохраняла на лице маску. Снова подбадривать Оулера она не собиралась.

— У меня так записано, сержант. Слово в слово. Понятное дело, свидетельница сама могла что-то напутать, но я передаю ее слова точно.

— Понятно.

Он был неглуп. Не исключено даже, что со временем Оулер мог превратиться в хорошего полицейского — после того как жизнь немного побьет его, наставит пару болезненных шишек и научит держать удар, встречая неудачи с достоинством.

— Затем в прихожей раздались шаги Чейза, дверь открылась, и он очень холодно сказал: «Да?» Ему ответил запыхавшийся, довольно молодой голос. Девушка сказала: «Меня зовут Кейт». Последовала длинная пауза, а потом Чейз сказал: «Входите». Они прошли мимо кабинета в гостиную, и Сэлли — секретарша — мельком заметила высокую худую девушку с темными волосами. Волосы у девушки были густые, зачесанные назад, Сэлли сказала: по-старомодному. Минут через пять в кабинет влетел Чейз и сказал секретарше, что она уже достаточно поработала и в честь субботы может идти домой пораньше. Больше она ту девушку не видела.

Каролине понравилось, что Оулер передал рассказ секретарши так подробно. С другой стороны, она злилась, что он так долго держал информацию при себе.

— Ну и как ты расцениваешь всю эту историю?

Оулер пожал плечами.

— Вы что, сами не догадываетесь, кем могла быть та девица?

На сей раз Каролина все-таки улыбнулась ему, чтобы немного задобрить.

— Тебе ведь не свойственен такой подход, Стив.

— Ну а кем она была? Избирательница? Родственница? По-моему, это не имеет особого значения. Вряд ли она занималась торговлей наркотиками в особо крупных размерах или хотя бы курьером работала. Среди них обычно не встречаются вежливые девушки со старомодными прическами. По крайней мере насколько мне известно.

— Может быть, может быть.

Каролина продолжала любезно улыбаться Оулеру, старательно пряча раздражение, загоняя его как можно глубже, чтобы констебль ничего не мог заметить.

— Ты отлично поработал, Стив. Не знаю, пригодится ли нам эта информация, но сработано хорошо. Спасибо тебе. Теперь скажи-ка, что ребята из первого отдела выяснили у продавцов оружия?

— Я пока не знаю. Я…

— Они присылают отчеты каждый день. Ты что, до сих пор не удосужился их прочесть?

— Пока нет. Шеф заставил меня…

— Ладно, ладно. Иди, займись этим сейчас. Нам срочно нужны данные по оружию. Работенка как раз в твоем вкусе.

— Да, только ведь стволы и работа с осведомителями не входят в компетенцию нашего отдела, — сказал Оулер с нескрываемым разочарованием в голосе.

Что ж, не исключено, что констебля тревожили не столько профессиональные неудачи шефа, сколько зависть к более интересной работе других отделов.

Если так, то он был не одинок в своем чувстве.

— Да, не входят, но чем больше фактов имеется в нашем распоряжении, тем скорее мы выйдем на подозреваемого. Это-то мы имеем право сделать. Давай берись за дело. Проверь все поступившие сведения, посмотри, нет ли недостающих звеньев, составь списки. Самая что ни на есть мужская работа. Совсем как трэйнспоттинг.[14]

Оулер окинул Каролину ядовитым взглядом, а возле двери оглянулся через плечо и с улыбкой посмотрел на нее.

— Вы правы, сержант. Простите.

Она кивнула. В конце концов Фемур мог не так уж ошибаться, когда называл Стива Оулера хоть и зеленым, но честным и сообразительным полицейским. Может, она всего-навсего ревнует его к шефу, не желая расставаться со статусом любимицы Фемура?

Когда констебль ушел, Каролина взглянула на часы и решила позвонить в контору Триш Магуайр. Трубку взял ее секретарь. Молодой человек сказал, что мисс Магуайр занята, но как только она освободится, он непременно попросит ее перезвонить в участок.

Следующие двадцать минут Каролина прочесывала списки всех известных им подруг и любовниц Малкольма Чейза со студенческих лет и до самой его смерти, проверяя, не имелось ли у девушек судимостей или приводов в полицию. Не прекращая работы, она улыбнулась своим мыслям. Джесс терпеть не могла, когда слово «прочесывать» использовали в таком смысле, и не уставала повторять, что прочесывать можно волосы или, на худой конец, местность. Каролина смеялась и все равно использовала слово так, как это делали большинство ее коллег. Человек должен разговаривать на языке своего мира, даже если тот не очень грамотный. В противном случае его признают надменным индюком и обвинят в том, что он слишком высоко задирает нос.

Судя по данным полицейских архивов, нескольких подружек Чейза останавливали за нарушение правил дорожного движения, нескольких обвиняли в употреблении слабых наркотиков и еще одну судили за хранение марихуаны с целью сбыта. Однако ни одна из девиц не была замечена в употреблении серьезных наркотиков или по крайней мере не попала в поле зрения полиции. Дальше предстояло проверить, не было ли среди девушек самоубийц или погибших в результате несчастных случаев. Эта работа должна была занять гораздо больше времени.

Когда раздался телефонный звонок. Каролина успела добраться только до фамилий на букву «Б». Звонила Триш Магуайр.

— Сержант Лайалт, какая неожиданность, — сказала она своим низким, отлично поставленным голосом, который всегда напоминал Каролине о Джесс.

Наверное, именно поэтому Магуайр с самого начала ей понравилась и вызвала доверие. Хотя здесь Каролине следовало быть осторожнее — полицейский не имеет права слепо доверять адвокату. Кроме того, если Магуайр говорила таким же, как у Джесс, голосом, то это не значило, что они похожи и во всем остальном.

— Чем могу быть полезна? — спросила Триш.

— Вы довольно хорошо знали Малкольма Чейза, — сказала Каролина. — Не подскажете фамилию одной его знакомой? Молоденькая девушка с темными волосами, зовут Кейт, приходила в дом Чейза за несколько недель до его убийства.

— Почему вы спрашиваете об этом меня? Обратитесь к его супруге или секретарю. Они скажут вам наверняка.

Надо же, какая подозрительность, подумала Каролина, а вслух сказала:

— Вдове и так хорошо от нас досталось, а когда я в последний раз беседовала с секретаршей, она так рыдала, что невозможно было добиться чего-то путного. Так вы в курсе, кто такая эта Кейт?

— Могу я узнать, как вы на нее вышли?

— Значит, вы все-таки в курсе. Отлично.

— Я догадываюсь, кем она может быть, но не больше. Она как-то фигурирует в вашем расследовании?

— Может быть, и нет. У нас есть сведения, что после ее визита отношения между мистером и миссис Чейз резко ухудшились. Мы пытаемся узнать почему. Не хотите помогать, не надо. Начнем опрашивать всех подряд, пока не выясним, кто она такая. Надеюсь, пострадает не очень много невиновных людей.

Последовала долгая пауза. Каролина думала, что сейчас Магуайр заявит, будто не поддастся на подобного рода шантаж. И тут услышала:

— Лично мне сразу вспомнилась старшая дочь Деборы Гибберт. Ее зовут Кейт, и она подходит под ваше описание.

Факты и выводы тут же сложились в голове сержанта Лайалт в четкую картинку. Каролина почти услышала удовлетворенный щелчок.

— Чейз и Дебора Гибберт были когда-то любовниками, верно? А вы слышали, как миссис Чейз кричала мужу, что готова смириться с его пассиями, но «это» уже чересчур.

— Да.

— Как по-вашему, она могла иметь в виду внебрачную дочь мужа?

— Вполне возможно, — невесело сказала Магуайр. — У вас еще есть ко мне вопросы, сержант Лайалт? Если нет, то у меня много работы…

В трубке раздалось шуршание, будто Триш хотела доказать, что очень занята, и специально перебирала разложенные на столе бумаги.

— На данный момент это все. Спасибо за помощь. Если что, я вам позвоню.

Каролина положила трубку и, подняв голову, увидела, что перед ее столом стоит Фемур.

— Келли, — сказал он, — мне надо выпить.

— Ладно.

Без единого слова протеста она сложила все бумаги в ящик письменного стола, одолженного на время у другого сотрудника, и заперла его на ключ.

— Тут недалеко, за углом, есть симпатичный маленький паб. Пойдем туда?

— Когда это вы успели так хорошо изучить Пимлико, сержант?

Фемур улыбнулся ей почти что по-старому. В его глазах еще стояла боль, а в остальном он выглядел вполне неплохо.

— У Джесс здесь друзья живут. Иногда мы ходим с ними в тот паб, выпиваем по стакану виски «Маккаллан».

— Звучит очень даже неплохо. Слушай, Келли, я хотел… Мне надо… Ты не против, если я посоветуюсь с тобой насчет Сью?

Каролина встала из-за стола и положила руку Фемуру на плечо. «Странно, — подумала Каролина. — Оказывается, можно испытывать материнские чувства к мужчине, который годится тебе в отцы».

— Давай сначала раздобудем по стакану виски, Уилл, а уже потом поговорим. Так будет проще для нас обоих.

Она выключила свет и, отправив Фемура вперед, перекинулась парой слов с оставшимися в отделе сотрудниками. Каролина дала им задания, как будто сама получила их от шефа, и сказала, что вернется через час. Никто в приказе не усомнился и никакого неудовольствия не выказал.

Перед тем как идти в паб и приступить к разговору, который ей не очень-то хотелось начинать, Каролина подошла к телефону и набрала домашний номер.

— Джесс? — спросила она, как только взяли трубку. — Извини за ужин, но мне надо задержаться, еще немного поработаю.

— Ничего страшного, — сказала Джесс. — Все равно он не испортится. У нас сегодня все холодное. Я съем свое, когда проголодаюсь, а твое закину в холодильник. Съешь, когда придешь. Смотри, не убейся там, ангел мой. Помни, я не хочу тебя потерять.

Иногда Каролина жалела, что Джесс актриса. По ее поведению было трудно понять, обижена она, или сердится, или ни то ни другое.

— Я тебя тоже. Увидимся вечером, — сказала она, положила трубку и отправилась за своим начальником на улицу, в душные сумерки.

Возле того паба находился маленький садик, но в такое время дня он наверняка до отказа забит посетителями.

Триш положила телефонную трубку, чувствуя, что стала уважать молодого сержанта еще больше. Телефон почти сразу зазвонил снова.

— Это Дэйв. Звонит Сприндлер. У одной их клиентки проблемы. Ее зовут Дебора Гибберт, и она умоляет тебя о встрече. Речь идет о бесплатной юридической помощи. Это не твоя сфера, но они говорят, что ты уже встречалась с их клиенткой — неофициально, так сказать. Это что, правда?

Вопрос был провокационный. Триш знала, как ревностно Дэйв относится к своей обязанности организовывать рабочий день начальницы.

— Да, я помогаю Анне Грейлинг с ее телефильмом, — сказала она и торопливо добавила: — К конторе это дело не имеет никакого отношения. Зачем она хочет меня видеть?

— Насколько я понял, — ответил Дэйв, источая подозрительность и осуждение, как ржавая аккумуляторная батарея кислоту, — ее сокамерница умерла от передозировки наркотиков.

— О дьявол… Мэнди… Но она ведь шла на поправку. Что с ней случилось?

— Девушка приняла огромную дозу героина и впала в кому. Затем она вышла из комы, но почему-то долго не поправлялась. Умерла из-за того, что у нее отказала печень. При вскрытии врачи выяснили, что бедняжке дали огромную дозу парацетамола и…

— Почему у нее сразу не взяли анализы?

— Я-то откуда знаю? — ответил Дэйв тоном праведного мученика и одновременно с раздражением.

— Ее могли спасти, если бы анализы сделали вовремя. Хотя, конечно. Проститутка, осужденная за убийство на пожизненное заключение, не достойна того, чтобы ей сделали полное токсикологическое обследование. Ублюдки.

Дэйв тяжело вздохнул.

— Извини, — проговорила Триш без всякого раскаяния в голосе. — Ты еще что-то хотел сказать?

— В принципе парацетамол могли подмешать в героин, но врачи предполагают, что Дебора Гибберт сама давала его девушке, когда та была под кайфом и ничего не замечала и не понимала.

— Откуда Деб могла взять столько парацетамола?

— Ей часто давали парацетамол от головной боли. Полиция считает, что миссис Гибберт не принимала таблетки, а прятала их. Ты ведь знаешь, как делают заключенные — кладут таблетку в рот и держат ее там, пока на них смотрят, а потом выплевывают в какую-нибудь мисочку.

— Да, знаю, — грустно сказала Триш. — Только где же она могла прятать таблетки? Камеры ведь регулярно обыскивают.

— Естественно, но до той передозировки обыскивали не очень тщательно. Наверное, заключенным все-таки немного доверяли. Сейчас они, конечно, перерыли всю камеру и, разумеется, ничего не нашли.

У Триш упало сердце. Она знала, что надзиратели способны сделать с тюремной камерой, когда у них не получается найти там наркотики. Она понимала их гнев, однако некоторых он совершенно сводил с ума. Триш не выносила, когда надзиратели мстили заключенным за свою неудачу. Дэйв, разумеется, не мог знать, что они натворили с камерой Деб, сколько разорвали фотографий и сломали личных вещей, поэтому спрашивать его не имело смысла. Триш сосредоточилась на смерти Мэнди.

— А какие-нибудь доказательства против Деборы есть?

— Нет, но ее ведь осудили за то, что она усыпила человека, а потом убила его.

Триш помолчала несколько секунд, а затем сказала:

— Слушай, Дэйв, я не могу заняться этим делом, раз связалась с телевидением. Кроме того, оно не в моей компетенции. Сейчас Деб нужен солиситор, а не барристер. Скажи Сприндлеру, чтобы послал к ней кого-нибудь из своих. Для начала надо убедиться, чтобы она не наговорила там никаких глупостей. Завтра утром постараемся придумать что-нибудь получше.

— Нет, не постараемся, мисс Магуайр. Завтра в десять утра вам надо быть в суде.

— Ладно, Дэйв, — смиренно сказала Триш.

Закончив разговор с Дэйвом, она тут же позвонила Анне — предупредить ее о новом повороте в истории Деб, затем Джорджу — сказать, что в Саутуорк она вернется поздно, и напоследок отцу — узнать, как он себя чувствует и не нужна ли ему помощь. Успокоившись насчет всех троих, она вернулась к работе над завтрашним делом. Начиная с первого года своей адвокатской практики, Триш Магуайр ни разу не приходила в суд недостаточно подготовленной. Она до сих пор помнила об одном унизительном фиаско и знала, что не забудет о нем уже никогда.

Пару часов спустя она вышла из конторы и только тогда поняла, какая на улице стоит жара. В темных старинных зданиях, где работали барристеры, почти всегда было сыро и прохладно — прогревались они только ближе к концу лета. В окна комнаты, где сидела Триш, прямые солнечные лучи не попадали вовсе, и она довольствовалась грязно-серым светом из обложенного кирпичом окна-колодца. Солнце уже скрылось за зданиями, но земля успела прогреться так сильно, что жар поднимался от тротуаров и обдавал лицо. Триш подумала, не пойти ли домой пешком, а затем заметила свободное такси. Проявив слабость, она подняла руку, а когда уже садилась в автомобиль, решила, что усталость вполне ее извиняет.

Джордж встретил Триш высоким бокалом ледяного коктейля и почти силой уложил на самый удобный диван. Она скинула туфли и подумала, что надо набраться сил и вылезти еще и из чулок. Однако на чулки сил уже не осталось. Джордж сказал, что ему надо закончить с ужином, а Триш откинула голову на пурпурные диванные подушки и почувствовала, как их мягкое нутро как будто впитывает тупую боль в затылке. Из кухни доносился голос Джорджа. Он рассказывал о том, как провел день, и с кем разговаривал, и какой у него прогресс по текущим делам.

Триш слушала его и, наверное, при необходимости смогла бы даже пересказать некоторые из новостей Джорджа, и все же было так приятно пропускать их мимо ушей, почти не сосредоточиваясь. Ее глаза закрылись. Джордж говорил размеренно, и его сильный голос оказывал тот же эффект, что и медицинские аппараты в отделении интенсивной терапии, — вселял уверенность, успокаивал. Раз он здесь, Триш могла расслабиться, отдохнуть…

Примерно через час она открыла глаза и увидела, что Джордж с улыбкой смотрит на нее поверх газеты.

— Привет, соня.

— И тебе привет, — ответила Триш и, моргнув, осталась лежать на диване, потому что шевелиться совсем не хотелось.

Затем облизала сухие губы и сморщилась.

— Я забрал у тебя стакан, когда ты чуть не полила себя коктейлем, — сказал Джордж. — Ты есть хочешь?

Триш немного подумала и, моргнув, кивнула:

— Вроде да.

— Вот и отлично, потому что у меня уже готова пара отличных артишоков с новым соусом. Сейчас четверть одиннадцатого. Если ты не поешь сейчас, то не поешь уже никогда. У тебя ведь никаких подкожных запасов нет.

Триш встала с дивана и наклонилась над Джорджем, чтобы поцеловать его в благодарность за терпение, за приготовленный ужин и просто за то, что он рядом.

К тому времени когда Каролина добралась до дома, она так вымоталась, что едва держалась на ногах. Джесс уже спала. На кухонном столе Каролину ждала тарелка со здоровенным куском пирога с сыром и спаржей, а в холодильнике стояла миска салата с запиской, которая гласила: «Съешь меня».

Каролина сняла пленку с пирога и стала есть его прямо руками, запихивая куски в рот, чтобы поскорее заглушить голод. Затем быстро приняла душ и юркнула в постель, уже мучаясь от несварения желудка.

Джесс спросонья потянулась и прикоснулась рукой к плечу Каролины. Затем, не открывая глаз, улыбнулась и подвинулась немного поближе. Каролина лежала в душной темноте, высунув ноги из-под покрывала, и старалась успокоиться и заснуть.

Все участники последнего дела проплывали под закрытыми веками, точно привидения, и каждый из них напоминал, что Каролина должна срочно помочь Фемуру. После предыдущего дела начальство чуть не стерло его в порошок. Сью уехала неизвестно с кем, что еще более усугубило ситуацию, и Каролина боялась, что Фемур вот-вот может сорваться.

Сейчас ей следовало держать Стива Оулера в стороне, чтобы молодой констебль по возможности не заметил, в каком состоянии находится шеф. И разумеется, она должна найти ниточку, которая привела бы их к убийце Малкольма Чейза или по крайней мере к тому, кто заплатил наемнику. Каролина считала отвратительным, что люди заказывают чье-то убийство, как товар по почте, однако поставщик в данном случае заслуживал большего наказания, чем заказчик. Как и в случае с наркотиками, когда охотиться следовало за наркоторговцем, а не за его покупателем. Или за клиентом проститутки, а не за самой проституткой. Во всяком случае, так считала Каролина.

У нее перед глазами всплыли таблицы с вопросами. Каролина попыталась найти ответ на один из них, глядя на клетку, которую надо было отметить галочкой… Или крестиком? Каролина не знала наверняка.

Она перевернулась на бок, еще больше высунув ноги из-под одеяла. Потом заметила, сколько времени показывают часы, и поняла, что должна была заснуть еще несколько часов назад.

Дебора Гибберт открыла глаза и тут же подумала: пока она спала, надзиратели, наверное, часто открывали смотровое окошко в двери и заглядывали в камеру. Деб показалось, что от злобных взглядов тюремщиков все ее тело покрылось жирной пленкой. Как же она их ненавидела! В сравнении с этим липким, покрывающим с ног до головы чувством обида и страх перед отцом казались прикосновением легкого шифона. Если бы в то время, когда ее допрашивали по обвинению в убийстве отца, Деб умела так ненавидеть, она смогла бы убедить в своей невиновности весь этот чертов мир.

Из-за отвратительного, твердого, как мостовая, матраса спина у Деборы разламывалась от боли. В камере было душно и стояло постоянное зловоние. От стресса у Деб всегда прихватывало живот. Приходилось все время бегать в туалет, совсем как в тот раз, в Египте, когда она съела несвежий тефтель и испортила такое долгожданное путешествие по Нилу. Они с Адамом ездили туда за год до рождения Милли.

Деб вспомнила, как в последний раз видела чертову Корделию не в зале суда. Сейчас та, наверное, сидит в своем тенистом садике, попивает какое-нибудь дорогое шампанское и закусывает черной икрой.

Она должна выбраться отсюда. Теперь, когда Мэнди мертва, а все надзиратели уверены, что ее убили, Дебору в покое не оставят. Если с фильмом не получится, она всегда может…

Нет. Нельзя забывать, что она нужна Кейт. Она не имеет права надевать на голову полиэтиленовый пакет, пока Кейт так молода и уязвима.

После недавней ссоры Дебора пыталась еще раз позвонить дочери, но на телефонной линии были какие-то неполадки и их не соединили. После звонка к Сплиндеру на карточке у Деб осталась всего пара фунтов.

Она перевернулась на живот, однако так лежать на плоском матрасе стало еще неудобнее. Грудь сплющилась, а спина выгнулась дугой. В тюрьме грудь у Деборы стала почти такой же большой, как в то время, когда она впервые пыталась накормить Кейт.

О, Кейт, Кейт… Ее маленькая твердая головка, покрытая темными шелковистыми волосами, прижималась к груди Деб, а голые десны настойчиво впивались во влажные соски. Было очень больно, но это стоило того, чтобы терпеть. За всю свою жизнь Дебора никогда и никого не любила так сильно, как Кейт.

Неудивительно, что чертова Корделия завидовала Деб. Она завидовала ей всегда и во всем. Завидовала тому, что мама любила ее сильнее. Завидовала из-за Малкольма. Завидовала из-за детей. Даже из-за Адама и то завидовала, хоть и делала вид, что презирает его.

Это всегда было ее самой любимой тактикой. Если у Деб появлялось то, чего Корделия иметь не могла, она изображала презрение, стараясь обесценить чужое счастье. Многие годы Деб покупалась на лицемерие старшей сестры, считая ничтожеством и саму себя, и все, что ей нравилось, и всех, кем она дорожила. Господи, какой же она была дурой… А чертова Корделия — стервой!

Деб вспомнила, как сидела на скамье подсудимых, слушала полные ненависти слова Корделии и чувствовала себя так, словно стоит под ливнем из смолы, которая уничтожает все, к чему пристает.

Единственным утешением было то, что мама умерла и не может присутствовать на суде. Она всегда делала все возможное и невозможное, чтобы защитить Деб. Наверное, из-за этого Корделия ненавидела ее еще сильнее.

В смотровом окошке снова появились чьи-то глаза. Полные злорадства, они как будто обещали Деб новые страхи и унижения.

Адам услышал, что Кейт плачет, и посмотрел на часы. Время подходило к четырем утра. Он понимал, надо подняться к ней в комнату и спросить, что случилось. Лежа на спине, Адам вслушивался в рыдания, наполовину заглушенные подушкой, и пытался сообразить, специально ли Кейт его разбудила. Если нет, то идти в ее комнату будет неловко.

Адам надеялся, что младших детей она все-таки не разбудила. Он и так намучился с Маркусом, который весь вечер сражался с домашним заданием по математике и упорно не хотел просить помощи. Адам рискнул дать ненавязчивую подсказку, но она была с презрением отвергнута. Родителям не стоит обижаться на такие вещи, хотя иногда это очень непросто. Последнее замечание Маркуса ранило Адама особенно сильно: «Если бы ты лучше заботился о маме, она осталась бы с нами. Это ты во всем виноват».

Луис тут же поднял голову от учебников, и его огромные голубые глаза наполнились слезами. Разрываясь между двумя сыновьями, Адам успокаивал плачущего Луиса и расстроенного Маркуса, как мог, убеждал и того, и другого, что в один прекрасный день мама обязательно вернется, и они снова будет жить все вместе. В те несколько минут Адам чуть не сорвался. Ему хотелось стукнуть кулаком по столу и крикнуть, что он тоже человек и не может постоянно быть добрым, сильным и спокойным. К счастью, тогда ему удалось взять себя в руки, но если сейчас придется разговаривать с Кейт, он может не выдержать. Наверное, Кейт нуждается в нем, но у Адама ничего для нее не осталось.

Он напрягся, пытаясь услышать, что происходит наверху. Из комнаты Кейт не доносилось ни звука. Адам облегченно вздохнул. Наверное, успокоилась сама, что бы там ни случилось. Может, поссорилась с парнем или в школе с кем-то повздорила. Адам повернулся на бок, стараясь не обращать внимания на пустующую половину кровати. Придет день, и он снова сможет спать спокойно. Обязательно придет такой день.