Жизнь наизнанку

9

Когда Дортмундер зашел в «Бар и Гриль» на Амстердам авеню в среду в десять вечера, он увидел, что площадь под низкими потолками не слишком забита. Столики по бокам и по центру были свободны. В конце зала за барной стойкой стоял Ролло, крупный бармен, который медленно выводил буквы завтрашнего меню на черной доске кусочком белого мела, держа серую тряпку в другой руке. Завсегдатаи бара, как обычно, скучковались по левой стороне барной стойки.

В апреле завсегдатаи всегда обсуждали налоги. — Я, пожалуй, задекларирую свой шар для боулинга как расходы.

Парень справа от него даже развернулся. — Шар для боулинга!

— Мы спорим на определенную сумму, — начал объяснять первый. — И ведь только потом мне нужно будет задекларировать, сколько я выиграл и потом с этого платить налог. Я спросил парня в аптеке, как это все делается, он сказал, что узнает и потом расскажет.

Дортмундер повернулся к Ролло, когда тот уже приближался к «лазанье», но пока еще не начал писать. Увидев Дортмундера, он кивнул и сказал:

— Давно тебя не видел.

— Я наполовину на пенсии, — ответил Дортмундер. — Но не специально.

— Это может затянуться. Ролло кивнул в сторону доски. — Что скажешь?

Дортмундер посмотрел, надпись гласила: ЛУСАНИЯ. — Не уверен насчет «У», — сказал он.

Ролло еще раз посмотрел на надпись. — По крайней мере, я уверен насчет «Л», — сказал он, и как раз зашел Энди Келп.

— Как дела? — спросил он. — Там не «С».

Дортмундер посмотрел на него. — Какое «Сэ»?.

Келп показал пальцем. — Вон там. — Должно быть «З».

Ролло пошел к доске слегка подбоченясь, окрашивая мелом край своего фартука. — А звучит, как будто должно быть «С», — размышлял он.

— Да, — согласился Келп, — но ты не забывай, что это иностранное слово.

— А, лазанья, — понял, о чем идет речь Дортмундер. — Думаю, ты прав. Сомневаюсь, что в этих языках вообще есть буква «С». Кроме английского, разумеется.

— И польского, — добавил Келп. — Вот чего у них нет, так это гласных. Ролло, а вот у меня до сих пор еще нет напитка.

Ролло тут же отложил тряпку и мелок. — Для вас двоих, — вспомнил он, — бурбон на скалах. Доставая лед и стаканы, он спросил:

— Кто еще сегодня будет?

Понимая, что Ролло предпочитает узнавать о своих клиентах по их напиткам, плюс чтобы отношения с посетителями сразу сложились, Дортмундер сказал:

— В общем, нам пиво с солью, потом водку и красное вино, и я не знаю, что будет пить малыш.

— Он еще не решил, — сказал Ролло. — Он пока еще думает. Он подтолкнул к ним круглый металлический поднос, на котором красовалась надпись «Рэйнголдская мировая ярмарка 1939», на нем уже стояли два стакана, наполненные льдом, пластиковая миска со льдом и бутылка с этикеткой «Амстердамский ликерный магазин бурбона — Наш собственный бренд». — Я отнесу, — сказал он.

Взяв поднос, Келп сказал:

— Удачи с меню.

— Она мне понадобится. Ролло нахмурился над доской. — В любом случае, — сказал он, — я точно знаю, что где-то тут должна быть «И».

Дортмундер пошел за Келпом, который шел с подносом вдоль бара, мимо завсегдатаев, уже третий из которых говорил:

— Весь смысл установленного налога заключается в том, что ты платишь не больше месячной арендной платы.

Обойдя завсегдатаев, Дортмундер и Келп двинулись вниз по слабо освещенному коридору, мимо дверей с табличками «Поинтеры» и «Сеттеры» и силуэтами собак, по узкому проходу мимо ящиков с бутылками, составленными в будку, которая когда-то была телефонной, еще до революции коммуникаций и некоего вандализма. В конце коридора, пока Келп ждал, Дортмундер толкнул дверь перед собой, зашел внутрь и включил свет. За ним зашел Келп.

Это была маленькая квадратная комнатка с бетонным полом. Коробки из-под пива и ликера были составлены под самый потолок вдоль всех стен, но в самом центре оставалось еще достаточно места для потрепанного временем старого деревянного стола со столешницей некогда зеленого цвета, окруженного дюжиной деревянных стульев. Все освещение в комнате представляло собой одинокую лампочку, висящую на длинном черном проводе прямо над центром стола.

Дортмундер и Келп обошли стол с двух сторон, Келп поставил поднос, и они оба сели лицом к двери. Кто приходит первый, всегда занимает места лицом к двери, а опоздавшие всегда страдают от неудобства сидеть спиной к постоянно открывающейся двери.

Наливая амстердамский бурбон в стаканы поверх льда, Келп сказал:

— Расскажешь им сам. Мне нравится слушать.

— Ну, Стэн, например, уже знает историю, — подметил Дортмундер. — Остался только Тини и малыш.

— Ну, вот им и расскажешь.

Коридор внезапно накрыла тень, будто затмение упало на часть прохода. Заметив это, Келп сказал:

— А вот и Тини.

Дортмундер кивнул, и в этот момент в дверном проеме появился человек размером с кита. Это существо, для близких и друзей известный как Тини, имело туловище больше похожее на внедорожник; он был одет в куртку и брюки нейтрального серого цвета, что делало его еще больше, на плечах красовалась большая голова, глядя на которую думаешь не про остров Пасхи, а про остров Хэллоуин. В левой руке он держал стакан с чем-то очень похожим на вишневую содовую, но это была не она. Когда он заговорил, его голос зазвучал басовыми нотками органа: — Я опоздал.

— Привет, Тини, — поздоровался Келп. — Нет, ты не опоздал.

Проигнорировав этот комментарий, Тини продолжил:

— Нужно было отвезти назад водителя лимузина.

— В автосервис?

— Оттуда я его забрал. Оказалось, что он сам из Калифорнии. Тини покачал своей головой с острова Хэллоин и сел справа от Дортмундера, чтобы дверь была хотя бы в профиль.

— Может, он неплохой, Тини, — сказал Келп. — В Калифорнии тоже бывают хорошие люди.

— В Калифорнии он тоже работает водителем лимузина, — ответил Тини.

— По крайней мере, он знает как, — подметил Келп.

— Каждый год, — продолжил Тини, — он отвозит людей на церемонию вручения Оскара. Знаменитостей. Он хотел мне рассказать. Каждый, каждый год, он отвозит знаменитостей на церемонию Оскара.

— О, — выдохнул Келп.

— И этих знаменитостей, — сказал Тини, — так много. В итоге, я взял его назад, швырнул через дверь и сказал: «Найди мне того, кто не говорит по-английски». А у вас как дела?

Теперь уже Дортмундер влился в беседу: — Неплохо, Тини.

— Надеюсь, в этот раз тоже будет что-то стоящее, — сказал Тини.

— Мы тоже надеемся, — ответил Дортмундер.

— Давненько мы не собирались, — вздохнул Келп.

— А у меня все хорошо, — сказал Тини. У меня всегда все хорошо. По чуть-чуть берешь от жизни то тут, то там. Но хотелось бы иметь подушку на какое-то время.

— И я, — согласился Дортмундер, и в это время вошли Стэн и Джадсон.

Стэн нес в одной руке бокал разливного пива, а в другой — солонку. Будучи водителем, он предпочитал ограничивать употребление алкоголя несколькими глотками, но если оставить пиво без внимания, оно становится невкусным, такое пиво никто не любит. А если солить пиво время от времени, то голова волшебным образом включается.

У Джадсона был в руке напиток, который никто не знал. Напиток был в высоком бокале для коктейлей со льдом, светло-розового цвета, словно чахлая подружка напитка Тини.

Когда они вошли, все обменивались приветствиями, Стэн окинул происходящее быстрым взглядом и подытожил:

— Мы опоздали. Он занял место слева от Келпа, оставляя малышу выбор на «неудобной» стороне. Но малыша это устраивало, он был спокойным типом.

Когда все уселись, Келп спросил:

— Малыш, ответь-ка нам на глупый вопрос, что ты заказал?

— Кампари с содовой, — ответил малыш, гордо улыбаясь.

— Кампа… — Келп тыкнул на стакан. А что это за желтая штуковина?

— Цедра лимона.

— Ага. И еще один вопрос — почему?

— Видел, как кто-то в фильме заказывал такой же, выглядело неплохо. Поэтому я решил попробовать.

— И как?

— Хорошо. Малыш пожал плечами. — Хотелось сделать перерыв от пива.

Все с этим согласились, а Келп заявил:

— Джон хочет рассказать новичкам историю.

— Я забрал малыша из дома, — сказал Стэн, — и рассказал ему все по дороге.

— О, — выдохнул Келп.

Осмотревшись, Тини неуверенно произнес:

— Я что, единственный, кто не знает? Не нравится мне все это.

Стэн не дал ему договорить:

— Дело в том, Тини, что моя мама вчера взяла заказ в аэропорту Кеннеди, оказалось, что этот парень — ТВ продюсер, и он хочет снять о нас фильм, двадцать кусков на человека плюс суточные.

Тини кивнул, но это вовсе не означало, что он соглашался со сказанным. — К этому прилагается пригласительный в тюрьму? — спросил он.

Дортмундер ответил:

— Он говорит, что разберется с этим.

— Двадцать лет тяжелого труда, — прокомментировал Тини. — Достаточно времени. чтобы разобраться.

— Сегодня днем мы разговаривали с этим парнем, у него в квартире, я и Энди, — сказал Дортмундер.

— Оу? — встрепенулся Стэн. — И где это?

— Одно из этих зданий Трампа на западной стороне.

— И как она?

Дортмундер пожал плечами. — Нормальная.

— Немного коричневатая, — подметил Келп.

Тини вставил свое слово:

— А я все еще обдумываю план действий.

— Хорошо, — сказал Дортмундер. — Энди провернул один трюк с компьютером….

— Это не трюк, — не согласился Келп. — Я просто прогуглил.

— О, конечно, — кивнул Стэн.

— Неважно, — сказал Дортмундер. — Оказалось, что компания этого парня принадлежит более крупной компании, которая принадлежит еще более крупной компании, и так далее. Все как в мультиках, где маленькую рыбешку съедает более крупная рыба, и так по кругу.

— И? — не понял Тини. — Как это связано с тобой или со мной?

— Мы спросили у него, — начал объяснять Дортмундер, — придумал ли он что-то, что мы должны сделать, он сказал нет, сказал, что выбор за нами, а он просто снимет фильм.

— Доказательства.

— Что-то вроде того. Поэтому Энди сделал ему другое предложение.

— Не терпится услышать, — сказал Тини.

— Так почему бы тогда не «поработать» с одной из этих компаний, которые над ним? — закончил мысль Келп. — Таким образом, если вдруг объявится полиция, мы можем сказать, что это все был розыгрыш, мы бы никогда не сделали бы такого всерьез.

— Не плохо, — согласился Тини.

— На самом деле, — поддержал Стэн, — это очень даже хорошо. Отличный путь отхода.

— Но, — продолжил Келп, — он спросил у нас, что бы мы хотели украсть, мы сказали, что деньги, а он сказал, что во всех этих корпорациях денег нет, и вдруг…

— Да, — перебил Дортмундер.

Келп кивнул. — Мы оба это видели. Вдруг он что-то вспомнил. Но тут же заткнулся и сделал вид, что ничего не произошло.

— Вот гаденыш, — не сдержался Стэн.

— Где-то, — сказал Дортмундер, — во время своей работы Дуг Фэркип точно видел наличные.

— Где? — снова не понял Тини.

— Вот это нам и надо выяснить.

Келп достал из кармана кипу бумаг. — Я распечатал данные о компаниях, и чем они занимаются. Три копии. Тини, вот твоя, Стэн, поделишься с малышом, а я поделюсь с Джоном.

В комнате воцарилась тишина, как будто на уроке в школе. Все склонились над распечатками в поисках информации о деньгах, но так ничего и не нашли. Тини отодвинул бумаги и сказал:

— Здесь нет ничего, связанного с деньгами. Агентства по недвижимости, киностудии, двигатели самолетов. Но ничего о деньгах.

— Но ведь что-то его зацепило, — настаивал Дортмундер. — Мы оба это заметили.

— Что-то, о чем он внезапно вспомнил? — уточнил малыш.

— Именно.

Малыш понимающе кивнул. — Речь о деньгах, которые не крутятся возле него, — сказал он. — Это деньги, которые он видел пару раз. А может быть и вовсе однажды.

— Все равно не помогает, — недовольно буркнул Тини.

— Погодите-ка, — сказал малыш. — О чем вы говорили, когда он внезапно вспомнил про деньги?

Дортмундер и Стэн переглянулись. Дортмундер пожал плечами. — О том, почему нигде нет наличных.

— О том, как даже в Европе и Азии все транзакции проходят через электронные деньги, — добавил Келп.

Малыш посмотрел на них с интересом. — Это то, что он говорил ровно перед тем, как вдруг что-то вспомнил? Электронные переводы по Европе и Азии?

Дортмундер сказал:

— Нет, Энди, это было уже после. До этого я сказал, что есть три компании, некоторые из них за океаном, поэтому где-то там должны быть наличные.

Малыш сказал Дортмундеру:

— То есть сначала ты заговорил о компаниях за океаном.

— Да. А потом он как будто заикаться начал…

— А потом, — добавил Келп, — он сказал, что даже в Европу и Азию все платежи электронные.

— Значит, речь о чем-то иностранном, — сказал малыш. — Наличные, и они как-то связаны с Европой и Азией.

— Но Дуг Фэркип не иностранец, — подметил Дортмундер. — Он не работает за океаном. Он работает здесь.

— Значит, — сказал малыш, — он видел деньги здесь, на пути в Европу и Азию. Европу или Азию.

— Я правильно все понимаю? — решил уточнить Стэн. — Сейчас мы думаем, что Фэркип хотя бы однажды своими глазами видел наличные, которые отправляются в Европу или Азию, там, где он работает. Но зачем тут деньги?

— Может, они тут что-то покупают? — предположил Келп.

— А как же электронные переводы?

— Точно! — вскрикнул малыш. Все тут же посмотрели на него, на его лице красовалась огромная улыбка. Он поднял свой бокал, сказал тост в честь Кампари с содовой, сделал добрый глоток, с грохотом поставил бокал на стол и довольно сказал:

— Теперь я понял!

Вот это больше всего и раздражало в малыше, хотя в остальном он был очень даже неплох. Каждый раз, когда он что-то понимал первее всех, это означало, что он действительно все понял. Поэтому Тини обратился к нему:

— Раз понял, расскажи всем.

— Взятки, — сказал малыш.

Все удивленно уставились на него. — Взятки? — переспросил Стэн.

— Каждая большая компания, которая делает бизнес в разных странах, — начал объяснять малыш, — дает взятки местным, чтобы спокойно заниматься своими делами. Вот, покупайте наши авиадвигатели, не те двигатели у другого продавца, а вам вот парочка гольф-клубов. А это маленький презент вашей жене. Может, вы включите наше шоу в программу своего телеканала? Я понимаю, что вы не получаете того, чего заслуживаете, поэтому вот вам конвертик.

— Я слышал о таком, — сказал Стэн. Есть такое выражение «попить чайку», что значит за чашкой чая подсунуть конверт.

— И? — не понял Тини. — Вроде это ж и называется «бизнесом».

— Примерно лет тридцать назад, — сказал малыш, — Конгресс США издал закон, в котором говорится, что американским компаниям давать взятки иностранцам запрещено.

— Чего? — встрепенулся Стэн. — Быть того не может.

— Это правда, — сказал малыш. — Американским компаниям приходится действовать крайне осторожно, ведь это считается федеральным преступлением. Всем приходится заниматься этим, но никто не хочет быть пойманным.

— То есть ты хочешь сказать, — начал понимать Келп, — что мы сами себе стреляем в ногу?

— Даже в обе, — подтвердил его догадки малыш. — И уже не в первый раз. В любом случае, Дуг видел курьера, который передает деньги. Этого парня знают все, он работает на телевидении, путешествует по их делам все время, все привыкли, что он то тут, то там, он всегда таскает на себе все это телевизионное оборудование.

— Очень мило, — сказал Тини.

— И вот однажды, — сказал малыш, — а может и не раз, Дуг видел, как тот рассовывает наличку по DVD коробкам. Поэтому совершенно точно, что парень, который таскает с собой наличку, работает у Дуга.

— Вот его-то мы и найдем, — сказал Дортмундер. — Может занять какое-то время, но мы его найдет.

— А что вдвойне мило, — сказал Тини, — это как накрывать драгдилеров. Ты грабишь того, кто уже совершает преступление, а он не вызывает на тебя копов.

— Как минимум, — согласился Келп. — Идеальное преступление.

На выходе Дортмундер обратил внимание на доску меню, где красовалась надпись «ЛАЗАНЬЯ». — Очень хорошо, — улыбнулся он.

Ролло улыбнулся в ответ, похоже, он был счастлив. — Мы позвали Рыцарей Колумба, — сказал он.