Гимназия №6

Глава 12

— Да уж… незадача.

Я скользнул плечом по стене и еще раз осторожно выглянул наружу. Таиться было, в общем, необязательно — наверняка там уже успели нас заметить. А скорее и без того знали, где мы, чем занимаемся — и когда выйдем на улицу.

Но все равно рассматривать понемногу утопавшую в полумраке Чернышеву площадь было как-то… неуютно.

Я насчитал около десятка человек у арки внизу, прямо под нами. И еще по пять-шесть — на каждом углу здания гимназии. В сквере с бюстом Ломоносова и чуть дальше, у набережной, маячили еще силуэты — и далеко не все из них были облачены в местные синие кители. Похоже, Кудеяров согнал сюда целое воинство — и боевых восьмиклассников, и мелкую криминальную шушеру, и еще неизвестно кого.

Впору было собой гордиться.

— Плохи наши дела, — тоскливо повторил Петропавловский. — Хоть до утра теперь тут сиди.

— А тебе-то чего? — Фурсов чуть нахмурился и посмотрел исподлобья. — Это нам все кости пересчитают. Там же восьмой класс, друзья-товарищи твои.

— Такие друзья в овраге лошадь доедают. — Петропавловский недобро ухмыльнулся. — У них разговор короткий — если не с нами, то получай по зубам. Так что не переживай, братец — угощение невкусное, зато хватит всем с добавкой. Как выйдем — так и отлупят, к бабке не ходи.

— А ты, значит, не с ними? — на всякий случай уточнил я.

— Мы, почтенный, свою честь блюдем, — протянул Петропавловский, демонстративно поправляя ворот кителя. — И со всяким сбродом знакомств не имеем. А значит, и по мордасам получать будем на общих основаниях.

В отличие от Фурсова, наш третий товарищ по несчастью не мог похвастать ни мускулатурой, ни кулачищами размером с голову. Зато характер, похоже, имел — и бегать от честной драки явно не собирался.

Трое против целой толпы. Так себе расклад — даже с поправкой на мои незаурядные возможности. В одиночку я, пожалуй, смог бы вбить пару носов в череп, прорваться через кольцо на улицы и удрать — вряд ли кто-то из гимназистов сумеет за мной угнаться. Но тогда Фурсову и Петропавловскому придет… в общем, придет.

— По мордасам лучше не получать, — вздохнул я. — Сколько тут вообще выходов?

— Парадный. И второй — прямо под арку. — Фурсов на мгновение задумался. — Еще через кухню должен быть, но там после шести запирают.

— И еще во двор, где дворники ходят, — добавил Петропавловский. — Но там тоже ждать будут, если не дураки.

— Значит, поищем, где не будут. — Я развернулся на каблуках и зашагал к выходу из столовой. — Портфели оставьте — мешаются. И ходу!

— Ты куда? Придумал чего? — В голосе Фурсова прорезалось что-то отдаленно похожее на надежду. — Или думаешь проскочить?

— Да проскочишь тут, как же… Чего-нибудь соображу.

Банда Кудеярова обложила все выходы, и у любой двери на улицу наверняка уже дежурили жаждущие крови восьмиклассники. Но оставались еще окна, чердаки, подвалы — что угодно. Здание гимназии было слишком большим, чтобы не отыскать в нем еще пару-тройку путей к отступлению.

И один из них ожидал нас буквально в двух шагах от столовой. Коридор за дверью проходил прямо над аркой — и снаружи за окнами я увидел жестяную кровлю здания на Чернышевом переулке. Невысокого — всего в два этажа. При желании я мог выбраться наружу и сигануть туда хоть прямо отсюда — но это определенно наделало бы слишком много шума.

Но если пройти чуть дальше…

— За мной, — вполголоса скомандовал я. — Заглянем во-о-от за эти дверцы.

Фурсов с Петропавловским переглянулись, однако спорить не стали — видимо, уже смекнули, что я придумал что-то поинтереснее, чем ломиться наружу и героически бросаться на целую толпу восьмиклассников.

С первой дверью нам не повезло — она оказалась заперта. Зато за второй нас ожидала небольшая комнатушка — то ли крохотный класс, то ли кабинет, то ли вовсе склад всякой не слишком-то нужной всячины. Взгляд выхватил из полумрака несколько парт, стулья, глобус без подставки, ящик с какими-то железками и, кажется, даже облезлое чучело попугая. В любой другой день я непременно задержался бы здесь, чтобы осмотреться или даже отыскать что-нибудь интересное, но сегодня меня интересовало только окно.

Которое выходило как раз туда, куда нужно — за стеклом я увидел слегка пошарпанную декоративную ограду и прямо под ней — ту самую крышу соседнего дома. Совсем рядом, буквально в метре внизу.

— Добро пожаловать на выход, судари. — Я взялся за ручку на раме. — И постарайтесь не топать.

Петли на окнах выглядели так, будто их не открывали уже лет сто, не меньше, но все-таки не подвели — открылись почти бесшумно, и в комнату тут же ворвался вечерний воздух, принося с собой запах сырости, пыли, свежей весенней листвы и бензина.

И, конечно же, табака: похоже, наши недруги курили, и даже на уровне третьего этажа дешевой махоркой разило так, что я едва не закашлялся.

—…никуда не денутся, — донеслось снизу из-под арки. — Попались, голубчики.

— Поскорее бы, — отозвался второй голос — постарше и более хриплый. — Надоело уже тут торчать.

На мгновение у меня даже мелькнула мысль вернуться назад и сидеть в столовой хоть до утра — но рано или поздно Иван Павлович или кто-то из дежурных учителей разгонит всех по домам и закроет гимназию на ночь, и нам все равно придется выйти.

Так что лучше уж выйти вот так.

— Давайте, братцы. — Я перекинул ногу через подоконник. — Только тихо.

Если бы кто-то неделю назад сказал, что я, древний и матерый старикан, буду вот так удирать из школы, спасаясь от старшеклассников… Конечно, мне приходилось попадать в передряги куда серьезнее — но для Володи Волкова даже такое было в новинку, и юное тело слегка подрагивало. Не от холода или страха — скорее от избытка того самого адреналина, который наполнял его силой и разгонял, делая каждое движение почти совершенным.

Я буквально прилип к стене, скользя по ней от окна к крыше. Подошвы ботинок едва слышно коснулись ржавой жести. Кровля недовольно скрипнула, но не выдала — снизу все так же доносились только мерная болтовня и запах махорки. Я сделал пару шагов по коньку, убрался в сторону, освобождая дорогу, и через мгновение мои товарищи тоже уже были внизу. Сначала Петропавловский — Фурсов, как самый рослый и тяжелый, выбирался последним. Мы прошли чуть ли не над самыми головами восьмиклассников — и удрали…

Почти удрали. Я уже успел поверить, что сегодняшний вечер закончится без кровопролития, но у госпожи судьбы, похоже, были другие планы — если уж она послала мне Петропавловского.

То ли в качестве платы за утреннее везение, то ли просто так — из чистого баловства.

Я не мог даже предположить, что вдруг взбрело горе-семинаристу в дурную голову, но вместо того, чтобы пригнуться и тихонько перебирать ногами по крыше подальше от гимназии, он шагнул обратно на конек, выпрямился во весь рост и, наклонившись вниз, завопил на весь Чернышев переулок:

— Ну что, сиволапые, долго ждать собрались? А выкусите!

— Ты чего творишь, баран? — прошипел Фурсов. — Совсем рехнулся?

Я был целиком и полностью согласен, но тратить времени на болтовню не стал — просто схватил Петропавловского за шиворот и сдернул обратно к нам. И вовремя: об металл кровли уже разбилась первая бутылка. В одно мгновение забраться наверх наши недруги, конечно, не могли — зато соображали быстро. Не успело эхо от вопля Петропавловского затихнуть под аркой гимназии, как внизу в переулке послышалась ругань, и метательные снаряды посыпались градом.

Восьмиклассники швыряли в нас все, что попадалось под руку: камни, куски асфальта, обломки дерева и прочий увесистый мусор. С меткостью у них было не очень, но сама по себе плотность огня впечатляла — так что мне оставалось только прикрыть голову локтем и удирать, гремя ботинками по крыше. Фурсов с пыхтением бежал следом, а длинноногий Петропавловский даже вырвался вперед — и тут же с оханьем споткнулся, получив по спине камнем. Я едва успел поймать его за китель и сам чуть не свалился.

Судя по шуму, восьмиклассники мчались за нами по переулку и ломились во дворы под арки: теперь их вопли слышались уже с обеих сторон здания, по которому мы удирали — и рано или поздно кто-то непременно должен был отыскать или дверь, ведущую наверх, или пожарную лестницу.

С крыши определенно стоило убраться — и побыстрее.

— Давайте сюда! — Я метнулся к ближайшему слуховому окну. — Быстрее!

Квадратное отверстие кое-как закрывала решетка без петель. Видавшая виды, ржавая, и все же достаточно надежная, чтобы остановить даже крепкого гимназиста… обычного гимназиста. На маскировку суперсил и спектакль с превозмоганием времени определенно уже не оставалось — так что я без особых затей вырвал несчастный кусок металла и отшвырнул в сторону. Раздался треск, стук гвоздей по кровле, грохот — и через мгновение я уже влетал на чердак ногами вперед.

В нос тут же ударил запах гнили и птичьего помета — похоже, мне не посчастливилось угодить в самый натуральный голубиный мегаполис. Местные обитатели с сердитым курлыканьем носились вокруг и колотили нас крыльями по лицам, старые доски трещали под ногами, и все же мы смогли кое-как продраться к люку, ведущему вниз.

— Тут склады. — Фурсов откинул в сторону тяжелую крышку. — Отсюда на Апрашку возят.

Где-то в помещении под нами горел свет. Всего одна тусклая лампочка — но и этого хватило разглядеть в полумраке какие-то полки с мешками и ящиками, за которыми мельтешили тени: три или четыре силуэта — то ли сторожа, то ли местные рабочие вечерней смены… Вряд ли они обрадовались бы троице перепачканных голубиным пометом гимназистов.

Впрочем, судя по воплям с улицы, у нас имелись проблемы и посерьезнее пары усталых мужиков.

— Ходу, братцы! — скомандовал я, первым скатываясь вниз по крутой лестнице. — Прорвемся!

Бедлам понемногу перемещался с Чернышева переулка сюда, на склад. Восьмиклассники то ли успели заметить, как мы лезем на чердак, то ли просто вломились внутрь и искали проход на крышу — шум вокруг стоял такой, что я перестал слышать собственные шаги.

— Вы кто такие? — заорали за спиной. — А ну стой!

Похоже, кто-то из работяг заметил нас. А может, наткнулся на Кудеяровскую банду — я не стал разбираться и ломанулся вперед, шныряя между полками и прыгая через бочки и ящики, которые то и дело попадались на пути. Фурсов не ошибся: мы действительно забрались на продуктовый склад, и теперь нам предстояло удирать не только от восьмиклассников, но и от местных грузчиков.

Здоровенный мужик в рабочей робе с руганью бросился мне наперерез, но я оказался быстрее: нырнул под могучую ручищу, оттолкнулся локтем от ящика и понесся дальше. Петропавловский каким-то чудом проскочил следом, а вот Фурсову повезло меньше — он не стал рисковать и ломанулся в соседний проход.

И тут же влип: я краем глаза увидел, как на него с разных сторон налетели сразу три фигуры в синем.

— Давай сюда! — Я дернул Петропавловского за рукав. — Наших бьют!

Первого восьмиклассника я без особых затей снес плечом, второго оттащил от Фурсова за пояс и швырнул на какие-то мешки — похоже, с мукой. Третьего уложил Петропавловский: увернулся от неуклюжего пинка в живот и ударил сам. Не слишком крепко, изящно — зато прямо в нос, разом опрокинув врага на пол.

— Держи их, держи!

Пока мы отбивали товарища, к восьмиклассникам прибыло подкрепление — человек десять разом, да еще и с самим Кудеяровым во главе. Взмокшая от пота бритая голова недобро поблескивала в полумраке склада — здоровяк явно устал от беготни. Но желания намять нам бока, похоже, не утратил: заметив меня, он заревел, как раненый медведь, и снова попер вперед, расталкивая в стороны деревянные бочки.

— Бегите! — рявкнул я. — Я догоню!