Гнусные гномы

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Вунти! Наконец-то мы будем вместе! – воскликнула Эли и бросилась ко мне с такой радостью, как будто мы бог знает сколько времени не виделись.

– Нет, не будете! – величественно изрек единорог. – Я первым его увидел! – И мифическое животное тоже припустило ко мне галопом.

Я разинул рот от удивления. Что здесь происходит? Вперед выступил Гакс, волоча за собой Бракса.

– Давай! – приказал он своему подручному. Бракс подмигнул мне и забил в барабан. Гакс изо всей мочи заорал:

– Ах так! – не утерпел дракон. – Слушай же, Вунтвор!

Они вели себя все более и более странно. Гакс и Дракон опять нарушили мой запрет петь и декламировать. Я было хотел сказать свое решительное «да уж!», но не успел, потому что у меня на шее повисла Эли. В буквальном смысле! Я свалился на траву и тут же попал под настоящий град поцелуев.

– Э-э… – слабо протестовал я. – Э-э… – Промежутки между поцелуями оказались так коротки, что я не успевал выговорить полностью ее имя. Времени хватало только на один слог. – Э-э…

– Да, да, Эли! Мое имя в твоих устах звучит, как музыка, – мурлыкала она.

– Эли! – Мне все-таки удалось это произнести и даже добавить «пожалуйста», пока она опять не взялась за свое. Я сопротивлялся, но у нее оказалась железная хватка. – Пожалуйста, дай мне вздохнуть!

Она оторвалась от моих губ и виновато пробормотала:

– О, прости мою чрезмерную пылкость, милый Вунтвор. Я так по тебе соскучилась!

Соскучилась? Но ведь я не отлучался дальше края поляны! С ума они все сошли.

– Отойди от этого невинного юноши, о непристойная женщина! – потребовал великолепный густой голос. – Ты не достойна целовать его башмаки!

– Что-о? – Эли встала и сверкнула глазами на единорога.

– Именно так, – вздохнул единорог и мечтательно добавил: – И что это за башмаки! Я уже не говорю о его ногах, руках, плечах, плохо подстриженных волосах и… – Животное обессилело от нежности. – И о его коленях! – Единорог застонал, и в его стоне звучали одновременно отчаяние и страсть. – Даже говорить не могу об этом! Сама мысль доводит меня до сумасшествия!

Но Эли как раз могла и хотела поговорить:

– Не достойна целовать башмаки? Да знаешь ли ты, что я – одна из самых популярных актрис Вушты?

– Именно поэтому, – сухо ответил единорог.

– Ха! – усмехнулась Эли. – Ну-ка взгляни на мои волосы. – Она взяла в руки свои белокурые косы. – На мои губы. – Она дотронулась до названной части тела. – Вот что нужно Вунтвору, а вовсе не раскормленная лошадка с уродливым наростом на носу!

– Раскормленная лошадка! – возопил единорог, роя копытом землю. – Уродливый нарост! – Пожалуй, я бы обиделся, если бы эти оскорбления не исходили от жалкой актерки!

– Да как ты смеешь! – возмутилась Эли. – Ты – толстый, глупый… – Она едва не набросилась на мифическое животное с кулаками.

Эти двое были целиком поглощены своими препирательствами. Обо мне они забыли. Я оставил их и пошел к остальным.

– Проклятие! – приветствовал меня Хендрик. – А может, и не проклятие, раз ты здесь! – К моему ужасу, рыцарь улыбался!

– Старина Вунтвор! – Снаркс сердечно пожал мне руку. – Должен тебе сказать, что ты самый симпатичный из всех неуклюжих, прыщавых и сутулых учеников волшебников, каких я когда-либо знал!

– Вунти! – уже звала Эли. – Не оставляй меня, любимый! Я не могу жить без тебя!

– Что вы все знаете о любви! – презрительно воскликнул единорог.

Не может быть! Внутри у меня все похолодело, как будто я проглотил снежок. Все они говорят о любви… Нет-нет! Страшно даже подумать! Неужели я опять ошибся в заклинании?

– Вунтвор! Теперь мы должны быть все время вместе. Не хочу выпускать тебя из своих объятий. – Эли снова бросилась ко мне.

– Ты не сможешь отрицать: твои колени и моя голова созданы друг для друга! – вскричал единорог и тоже кинулся ко мне.

– Да уж! – сказал я и обратился к более умеренным. – Ребята, не могли бы вы немного попридержать этих двоих? Мне нужно подумать.

– Проклятие! – улыбнулся Хендрик. – Для тебя – все, что угодно!

– Разумеется! – подхватил Снаркс и доверительно шепнул рыцарю: – Знаешь, мне и самому так хочется ущипнуть его за прыщавую щечку!

Итак, за меня Хендрик, Снаркс, Гакс с Браксом, и Хьюберт. Это хорошо. Эти пятеро защитят меня от любвеобильных Барышни и единорога. Я не сомневался, что все происходящее – результат заклинания. Но что же я упустил? Ведь я все делал в точности так, как написано в «Курсе», разве волшебных слов не успел произнести до того, как волосы мои сгорели. И позже я добавил еще прядь. Но ведь, заканчивая заклинание, я думал о Нори! По крайней мере, в течение одной секунды. Потом случилась эта стычка с гномами и внимание мое несколько рассеялось. Неужели? Снежок у меня внутри вырос в сугроб. Ведь я обернулся тогда, посреди заклинания, и окинул взглядом лагерь. Неужели волшебство распространилось на всех? Семь Других Гномов улыбались мне.

– В конце концов, Вунтвор не так уж плох, получше многих! – заметил Заносчивый.

– Вообще-то да! – согласился Грубый. – Он крутой!

– А меня что же вы не спросите? – обиделся Раздражительный. – Вунтвор, всегда к твоим услугам!

– Да уж! – произнес я. А что еще скажешь? Заклинание подействовало буквально на всех. Те, кто меня раньше не любил, сделались моими друзьями, а тех, которые и прежде были ко мне благосклонны, теперь придется отгонять с помощью Катберта. Но как же Нори? Я все это затеял ради нее. Какая насмешка судьбы! Неужели, растратив понапрасну волшебство, я потерял ее навсегда? Я оцепенел от этой мысли.

– Домовой приветствует вас! – раздалось где-то на уровне моей лодыжки. – Какое это счастье – помогать тебе! Прими искренние восхищения Домового!

– Истинная правда! – поддакнул Льстивый. – Вот она – Домовая Сила!

– Да уж, – выговорил я машинально. Мысли мои были далеко, с той, которую мне никогда больше не суждено увидеть!

– И Великая Домовая Сила готова служить тебе, достойнейшему из достойных!

– Могу ли я, недостойнейший из недостойных, внести уточнение? – заговорил Льстивый. – Этот молодой человек, как никто заслуживающий любви, остро нуждается в Домовой Магии!

– Увы, это так, – грустно подтвердил Башмачник. – Можем ли мы лишить его Домовой Магии только за то, что он слишком большой и слишком похож на человека? Будем всегда помнить: домовые щедро раздают свои дары! Льстивый радостно закивал:

– Домовая Сила! Тут объявился Снаркс:

– Докладываю: девушка и лошадь пока под контролем. Пока! Чем еще могу быть полезен?

– Ничем, – ответил за меня Льстивый. – Мы, домовые, обо всем позаботимся.

Снаркс сделался темно-зеленым и онемел от удивления.

– Вот как? – заинтересовался я, несмотря на то что был очень расстроен. – Мы, домовые?

– Что ж, может быть, я, недостойный, как говорится, считаю драконов до того, как они вылупились… Вернее сказать, я раньше был недостойным! К счастью, Башмачник наставил меня на путь истинный. – Льстивый улыбнулся Домовому. – Я познал великую правду домовых, и они готовы признать меня своим.

– Я уже присвоил ему звание Почетного Домового, – сообщил Башмачник. – Теперь его должен ратифицировать Совет Домовых.

– Я, конечно, немного великоват, – сказал Льстивый, – но Башмачник сказал, что для меня могут сделать исключение.

– Скоро повсюду будут домовые! – радостно застрекотал Башмачник.

– Проклятие, – прошептал Снаркс.

– И это – моя голубая мечта. С тех пор как я прибыл в Вушту, чтобы подготовить визит Его Домового Величества… – Брауни осекся и позеленел, почти как Снаркс. – Его Домовое Величество! – прошептал он, и ужас исказил его черты. – Совсем из головы вон! Я был так озабочен обучением Снаркса, что забыл… Его Домовое Величество прибудет в Вушту, и я должен его встретить… – Коротышка в сердцах ударил себя ладонью по лбу. – О, горе мне! Сломалась моя застежка! Порвались мои шнурки!

– Да уж, – посочувствовал я. – Как я мгновенно забыл о трех зловредных представителях Гильдии Учеников Вушты, стоило мне отвязаться от них, так и у Башмачника вылетело из головы прибытие Его Домового Величества. Высокий гость появится в Вуште – а его верный слуга болтается где-то в Восточных Королевствах!

– Возвращайся в Вушту! – благородно предложил Снаркс.

– Нет, мое место здесь, рядом с Вунтвором. Если Домовой отправился в поход, он не останавливается на полпути. – На физиономии Башмачника застыла маска страдания. – Никогда мне больше не шить башмаков!

Тут раздался рев дракона:

– Эли! Эли! Прости, Вунтвор, но не могу же я испепелить свою партнершу, а иначе ее не удержать!

Эли уже стояла передо мной. Она схватила меня за плечи и хрипло прошептала:

– Они хотели разлучить нас! Скорее можно разлучить солнце с небом. Или запретить траве расти на земле. – Она сжала меня в объятьях. – Или высушить океаны! О, я не нахожу слов, чтобы выразить свои чувства! – Вдруг лицо ее просветлело. – Я лучше спою!

– Может, не надо? – робко спросил Снаркс. Оставив реплику без внимания, Эли запела:

– Все-таки не удержалась! – с досадой воскликнул Снаркс.

Гакс громко чихнул.

– О Вунти! – выкрикнула Эли вместо припева и тут же запела второй куплет:

– Хуже не бывает! – простонал Снаркс, затыкая уши.

И тут на передний план вышел единорог. Он презрительно фыркнул на Эли и сказал:

– Ты думаешь завоевать расположение этого юноши своим пением? – Прекрасное создание высокомерно тряхнуло великолепной гривой. – Мы, мифические существа, тоже кое-что смыслим в поэзии. Единорог – сама поэзия! – Чудесное животное посмотрело на меня с глубокой нежностью и сладчайшим голосом произнесло:

Единорог жизнеутверждающе тряхнул челкой и продолжил:

Единорог поднял голову, так, что рог его уперся мне под ребра:

– Я был не прав. Хуже – бывает! – пробормотал Снаркс.

Эли разгневанно выпрямилась:

– Чего ты добиваешься, читая Вунти стихи? Только я способна дать ему то, что ему нужно!

– Все, что нужно Вунти, как ты его называешь, – это благородная рогатая голова на коленях!

– Ах вот оно что! Рогатая голова? Я тебе рог-то обломаю!

Опять нашла коса на камень. Я счел за лучшее тихонько отойти. Единственным выходом было на время затаиться. Я знал, что очень скоро эта парочка снова набросится на меня. С ними надо что-то делать, и волшебства, которым я располагал, явно не хватало. Пора призвать на помощь Эбенезума.

– Башмачник! Мне нужна твоя помощь! Подбежали Домовой и Льстивый.

– К вашим услугам, о славный вождь! – пропищал Домовой.

– Мне нужно увидеться с учителем. Сейчас же! Ты можешь это устроить?

Башмачник заколебался:

– Ты имеешь в виду связаться с Вуштой? А вдруг там Его Домовое Величество… – Домовой тяжело вздохнул, но справился с собой. – Нет, нет, ничего. Я готов. Домовая Сила справится!

Льстивый захлопал в ладоши. Снаркс попросил разрешения удалиться.

– Мы готовы, – решительно заявил Башмачник. – Льстивый мне поможет. Это будет его первый урок Домовой Магии.

– Вот как! – Я вовсе не был уверен в способностях гнома. Но препираться было некогда. Без совета учителя мне сейчас не справиться.

Повторяй за мной, – кивнул Башмачник Льстивому. – Сначала – правой, потом – левой… Я с тревогой наблюдал, как Башмачник дает инструкции Почетному Домовому. Эли тем временем таскала единорога за гриву, а тот своим рогом драл ее за волосы. Выглядело все это отвратительно. Я велел Башмачнику поторопиться.

– Для тебя – все, что угодно!

– Да здравствует Домовая Сила! – поддержал его Льстивый.

Две пары ног задвигались так быстро, что я уже не мог за ними уследить. Поднялась пыль. Мир исчез, отгороженный от нас коричневой стеной, на которой уже бледно проступал пейзаж Вушты.

– Учитель! – позвал я.

– Вунтвор? – отозвался мой учитель и тут же чихнул. – Одну секунду! – Я понял, что надо дать ему время укрыться в гигантском башмаке. Картина на пыльной стене приобрела более отчетливые очертания и цвет. Это был двор Колледжа Волшебства. Я мельком увидел рукав одежды Эбенезума – темно-синий, с вышитыми серебристыми полумесяцами и звездами. Это меня сразу успокоило, чем-то родным повеяло! Как все же хорошо, что мы решились вступить в контакт с учителем. Еще даже не заговорив с ним, я уже почувствовал себя лучше. Впервые за последнее время я подумал, что, возможно, все еще будет хорошо.

И тут земля содрогнулась. О нет, только не это! Неужели опять Голоадия? Но все ограничилось одним-единственным толчком. Правда, через некоторое время тряхнуло еще раз. Создавалось впечатление, что кто-то сделал огромный молот из тысячи деревьев и стучал им по земле. Нет, это не Голоадня! Но мне было ничего не видно и не слышно в коконе из коричневой пыли. Что бы это ни было, я надеялся, что оно подождет, пока я не поговорю с Эбенезумом.

Опять тряхнуло, и с такой силой, что мы, все трое, упали. Как только Башмачник и Льстивый перестали танцевать, пыль начала оседать и я смог различить неясные очертания окружающего мира. То, что я увидел, мне совсем не понравилось.

– Пряжки и шнурки! – воскликнул Башмачник. Он и Льстивый тоже увидели это и рты разинули. Пыль постепенно осела.

– Вунтвор! – услышал я голос учителя.

Но всё заклинание пошло насмарку. На месте того башмака, в котором в прошлый раз скрывался Эбенезум, стоял другой – раз в пять больше.

– Это Домовая Сила? – в ужасе спросил Льстивый.

Башмачник покачал головой:

– Нет, боюсь, тут нечто большее.

Я решил, что можно опять начать дышать. Значит, это не Домовая Сила? Тут я заметил, что башмак принадлежит ноге в длинной штанине, уходящей куда-то в небо. Раздался звук, похожий не то на обвал в горах, не то на «ох ты!», произнесенное очень громким голосом.

– Что, собственно, «ох ты»? – поинтересовался Раздражительный.

Я посмотрел вверх. Надо мною высилась фигура, и голова ее была где-то в облаках. Самое высокое существо, какое я когда-либо видел, виновато улыбалось и махало рукой.

– Кажется, я снес всю половину здешнего леса, – сконфуженно сказал великан.

– И когда ты перестанешь шаркать ногами! – отозвался Грубый. – Неужели Матушка Гусыня не может найти на тебя управу?

– Да ладно вам, ребята, – примирительно произнес великан. – Разве я виноват, что деревья делают такими маленькими и хлипкими?

– Что до деревьев, то их размеры меня вполне устраивают… – сказал Заносчивый.

– У вас еще их много осталось. Видите, как аккуратно я поставил правую ногу на поляну? – И великан оглянулся на свою левую ногу, которая попирала склон холма, еще недавно поросшего лесом. – Ух ты! Боюсь, что вы недосчитаетесь еще нескольких деревьев. И чего это деревья в лесу так тесно жмутся друг к другу?

– Ты зачем явился? – перешел к делу Грубый. – Разгромить тут все?

– Ничего подобного! – воскликнул великан. – У меня и в мыслях не было что-нибудь громить!

– Жаль, что твои мысли так далеко от твоих ног! – огрызнулся Грубый.

– Ладно вам! – загрохотал великан. – Я здесь по делу. Матушка Гусыня прослышала, что в ее владениях появились чужие. Мне поручено унести их.

– Чужие? – переспросил Болезненный и жалобно кашлянул.

– Чужих здесь нет! – громко заорал Шумный.

– Почтительнейше прошу прощения, – добавил Льстивый. – Но здесь нет никаких чужих. Нас просто навестили один наш близкий друг и его спутники.

– Да? Значит, нет чужих? – в замешательстве промычал великан. – Ну тогда я должен взять вашего близкого друга и его спутников.

– Нет! – выкрикнули хором все Семь Других Гномов и сгрудились вокруг меня. – Ты не можешь их забрать!

– А-а! Так вот он, их главный! Это упрощает дело: его допросят первым.

– Ни за что! – храбро выкрикнул Хьюберт. – Клянусь, Вунтвор не пожалеет, что взял меня с собой! На, получи, великан!

Дракон приосанился, набрал побольше воздуха и дохнул пламенем прямо великану в коленку.

– Как приятно! – зажмурился великан, бережно поднял Хьюберта и отсадил его подальше. – Потом, когда будет время, погреешь мне больное плечо!

Великан уже тянулся ко мне. Пальцы у него были толщиной с деревья, которые он только что сокрушил. Что делать? Я вспомнил было о Катберте, но ведь даже если бы удалось убедить меч покинуть ножны, великан почувствовал бы всего-навсего булавочный укол. Он был такой огромный! Мне приходилось встречать великанов, но этот верзила из Восточных Королевств в три раза превосходил по размерам наших скромных западных великанов. Кроме того, разговаривать и вникать в наши обстоятельства он явно не собирался. Что мне было делать? Я испугался и побежал. Но великан загородил мне путь своей огромной ладонью, повалив еще несколько деревьев.

– Вот видишь, – укоризненно произнес он, беря меня в руку, – что получается, когда от меня пытаются убежать!

Я был бессилен. Оставалось только крепко держать меч и мешок, стараясь не упустить их. Великан взял меня двумя пальцами одной руки и аккуратно поставил на ладонь другой.

– Удобно? – осведомился он.

– Но не можешь же ты… – слабо протестовал Льстивый.

– Мне очень жаль, но таков приказ Матушки Гусыни. – Великан оглядел всех собравшихся на поляне. – Кто-нибудь будет оспаривать его?

Гномы с жалостью смотрели на меня и молчали.

– Ну и хорошо! Тогда мы пошли.

Он сделал пару шагов, и поляна пропала из виду. Итак, меня захватил в плен великан из Восточных Королевств, куда-то несет, и кто его знает, какая участь меня ожидает. Насколько я понял этого дылду, он собирается доставить меня к Матушке Гусыне, то есть туда, куда я сам хотел попасть. Конечно, невольно вспоминались страшные истории о печах великанов. Но Эбенезум велел не доверять слухам. Может быть, положение мое не так ужасно, как кажется.

– Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, – обратился я к великану. – Правда ли, что Матушка Гусыня запекает чужестранцев в булки?

– А-а, вот ты о чем! – Великан деликатно кашлянул в ладонь. – Позволь мне ответить вопросом на вопрос. Ты что предпочитаешь: пшеничную булку или ржаной хлеб?