Голос Вессема. Радиомолчание

Глава 16

Нам всем дали два дня выходных.

Вернувшись на базу, я первым делом отправилась в желтую зону. Волчек спал, и я не стала его будить — постояла в дверях палаты, посмотрела на него и пошла к Талешу.

На его глазах была повязка, и ему постоянно кололи какие-то сильные обезболивающие, и, видимо, как раз поэтому он был вполне доволен жизнью — ему пообещали, что в его новых глазах будет встроенный тепловизор и специальный модуль для вывода разной дополнительной информации, что автоматически поднимет его статус в нашей группе, так что он дождаться не мог, когда же их наконец привезут.

Оставалось самое неприятное.

Я знала, какая комната принадлежит Эрике, но внутри никогда не была. Вообще к ее двери не подходила.

Мне пришлось долго стучать, прежде чем Эрика мне открыла.

— Отвали, — сказала она вместо приветствия и попыталась закрыть дверь.

Я подставила ногу.

— Есть разговор.

Некоторое время мы играли в гляделки, потом Эрика сдалась и сделала шаг в сторону. Я вошла, плотно прикрыв за собой дверь.

Комната была такая же, как у меня, как у всех нас, хотя вещей у Эрики было побольше. На столе, кроме стандартного планшета, лежала бумажная книга, ручка, какие-то листы, карта, на спинке стула висел теплый свитер крупной вязки. Мой взгляд остановился на фотографии над кроватью: мужчина с волевым лицом, две темноволосые девочки и обнимающая их женщина. В одной из девочек я узнала Эрику — такой она была лет пять назад. А вот женщина на ее мачеху не походила ни капли.

Заметив, куда я смотрю, Эрика встала так, чтобы загородить мне обзор.

— Чего тебе?

Я вздохнула.

— Какие отношения тебя связывают с Коди на самом деле?

Эрика ожидала от меня чего угодно, но явно не этого. Ее лицо на секунду приобрело растерянное выражение, в глазах промелькнул испуг.

— Ты влюблена в Детлефа, а на Коди тебе плевать. Так чего ради ты в него так вцепилась?

— Не знаю, с чего ты взяла, но…

— Ты мне сама это показала. Постоянно представляла его на месте Волчека. И мешала мне работать.

— Тебя это не касается, — процедила Эрика.

— Это касается моего брата и модификанта из моей группы. Значит, это касается меня.

— Иди к черту. Не буду я ничего объяснять.

— Я бы подумала, что ты пытаешься заставить его ревновать, но ты сама его бросила. И ты ему все еще нравишься, это я точно знаю.

Эрика вздрогнула и изменилась в лице.

— Сама выйдешь или помочь?

— И Детлеф нормальный. Едва ли он тебя бил или преследовал, чтобы тебе нужен был подставной парень ради защиты.

— Лучше заткнись.

— Я-то заткнусь. Но если из-за твоих фальшивых отношений с Коди его сорвет, а я не смогу ничего сделать, потому что понятия не имею, что у вас произошло, это будет твоя вина.

— Просто делай свою работу. Если будешь нормальным медиатором, ничего не случится.

Я говорю не то, поняла я. Нельзя на нее давить. Я еще раз вспомнила это ощущение — симметрия, четкие линии, кристаллическая решетка, — и твердо посмотрела ей в глаза:

— Послушай. В твоей группе мой брат. Я на что угодно ради него готова. Вот буквально на что угодно. И мне сильно не по себе от того, что я не понимаю, в какую долбанутую игру ты с ним играешь. Ты знаешь, если медиатор не в себе, ничем хорошим это группе не грозит. А в моей группе — человек, который чем-то дорог тебе. Нам с тобой надо сотрудничать. Мы на одной стороне. Так что давай ты просто скажешь мне, что происходит, а я постараюсь сделать так, чтобы ничего не случилось.

— Ничего и не случится, если мы с Детлефом будем в разных группах! — не выдержала она. — Ты вообще ни хрена не понимаешь!

— Ну так объясни. Я же хороший медиатор.

— Может быть, но ты же тупая, как робот-уборщик!

— А мне и не надо быть умной, надо просто выполнять приказы.

— Ага, а потом ты в обход приказа решаешь подключиться к другому медиатору.

— Ты же не возражала! — возмутилась я.

— Да я могла тебе мозги спалить, если бы чуть хуже себя контролировала! Самоконтроль — вот, что для нас самое важное, если ты еще не поняла, мы не можем позволить себе никаких ярких эмоций, никаких сильных привязанностей внутри группы, если твои эмоции попадают в резонанс с чужими — все, цепная реакция, тебя замкнет, понимаешь ты это?

— В каком смысле — замкнет?

— В таком, что ты не сможешь вовремя переключиться с одного бойца на другого. Просто не сможешь выйти. Или не сможешь выполнить какие-то действия, потому что не будешь чувствовать себя вправе указывать близкому человеку, что ему делать. Или вообще… случайно передашь свои эмоции всей группе, а они отреагируют, а ты отреагируешь на их реакцию…

— Почему нас этому не учат? — растерянно спросила я, вспомнив, как однажды случайно показала Коди мертвых Измененных.

Черт возьми, Эрика права, и я могла бы сама догадаться. Детлеф же мне рассказывал — она не смогла вовремя переключиться на Коди, и кто-то пострадал, а вскоре они расстались.

— Доктор Эйсуле должна была тебе сказать. Я ничего тебе объяснять не обязана.

Доктор Эйсуле должна была сказать — но не сказала. Может, просто не успела. А доктор Ланге — знает он об этом или нет?

— Но ведь ты не спалила мне мозги.

— Да, а стоило бы.

— Ну… спасибо, наверное. Но почему ты просто не объяснишь это Детлефу? Зачем было спать с Коди?

— Да не спала я с Коди, — раздраженно отмахнулась Эрика. — Просто поцеловала его один раз, так, чтобы Детлеф заметил. Думала, этого он точно не простит.

Это многое объясняло. Например, почему Коди ничего не рассказывал об их отношениях — потому что отношений и не было. Если бы Эрика так сильно меня не раздражала, может, я спросила бы у Коди обо всем напрямую давным-давно. А не делала вид, что подружки моего брата не существует.

— Почему ты не сказала ему правду?

— Потому что… Он бы предложил мне стать модификантом. Если бы нас развели по разным группам, можно было бы… Или вообще уйти из проекта. Мне ведь не нужны импланты. А что я ему скажу? Что для меня быть медиатором — важнее, чем отношения с ним?

— Вообще похоже, что так и есть. Но просто для справки — он тебе что угодно простит.

Эрика замолчала и села на кровать, спрятав лицо в ладонях.

— Это странно, — подумала я вслух. — Набирать людей с высокой эмпатией, а потом требовать, чтобы они ни к кому тут не привязывались.

— Не обязательно с высокой. У меня довольно средние показатели, — сказала Эрика, не поднимая головы.

Ах да, доктор Эйсуле говорила, что она въехала в проект на фамилии своего отца.

— Все равно. Послушай… — Я присела рядом. Подумала, не обнять ли ее, но рисковать не стала. — Когда ты была в голове Эда… Когда он…

Эрика покосилась на меня.

— Что ты при этом…

Я не смогла закончить фразу. Глядя на Эрику, я вообще пожалела, что ее начала.

— Я тебе скажу так, — проговорила она, помолчав немного. — Я слышала, что ты рассказывала тогда — о том, как ты видишь людей изнутри. И я слышала разговоры кураторов. Я не дура, понимаю, в чем между нами разница. И если когда-нибудь… Мало ли, во время какой-нибудь операции… Ты поймешь, что один из твоих бойцов вот-вот умрет — лучше покидай его голову сразу. Поняла? Просто беги.

***

Церемония прощания была на следующее утро. Нас собрали в огромном зале — я и не знала, что тут такой есть. У дальней стены на возвышении стоял портрет Эда Жукаускаса, перечеркнутый черной лентой. За ним — приспущенный бело-голубой флаг Церы и еще один флаг — темно-синий с серебром, нашего подразделения.

Я смотрела на портрет Эда, которого едва знала, и иногда косилась на Эрику. Ее лицо было непроницаемым. Ее группа, оставшиеся четыре человека, стояли рядом с ней, будто живой щит. Коди стоял с ними, иногда сочувственно на меня поглядывая. Ко мне временно перекинули парня из группы Келемена — Тима Ройтблада, того, что не стал стрелять в лису, и теперь нас было четверо. Еще кого-то должны были перевести к Эрике на место Эда, но, видимо, решили дождаться, пока они все придут в себя. Потеря одного из членов группы сильно ударила по всем, я это видела.

Прямо за мной разместилась группа S, за ними стоял кто-то еще, народу набилось — полный зал.

Заиграл гимн, мы все вытянулись, глядя в одну точку. Вышел капитан Лесовец, один из тех, кого я часто видела на базе, за его спиной стояли наши сержанты и капрал Ильд.

— Эдгар Жукаускас, рядовой отделения М Шестого специального подразделения Вооруженных сил Центральноевропейской республики, — начал он, глядя поверх голов, — погиб в ходе учений на острове Свальдброк.

Валлерт прилетел еще вчера и тут же собрал комиссию, которая должна была разобраться в случившемся. Меня уже опросили, и я честно рассказала все, что знала. Теперь Валлерт стоял у стены, рядом с ним была мачеха Эрики — надо же, она все еще здесь, и люди, которых я видела во время разбирательства с Хольтом.

— Мы выбрали службу в армии, а значит, выбрали опасность, выбрали риск — и честь защищать свою страну. Рядовой Жукаускас погиб, исполняя свой долг…

Я слушала капитана и будто снова переносилась в то ущелье, даже почувствовала этот сладковатый запах — кровь и взрывчатка.

Не знаю, облажался ли Эд сам или вмешался какой-то случай, но он был хорошим парнем и точно заслуживал этого прощания.

— …И без сомнения, будь он сейчас здесь, он сказал бы, что он горд. Горд быть тем, кем он был. Горд делать то, что он делал. И горд быть частью армии Церы. Несмотря на то, что его жизнь так рано и так трагически оборвалась, она была яркой, а цель его была благородной. Он никогда не будет забыт. Чтим погибших.

Произнеся стандартную формулу прощания, капитан закончил говорить. Эрика вышла вперед. С тем же непроницаемым лицом, чеканя шаг, она подошла к фото и вскинула руку к виску. Вслед за ней подошла вся ее группа. Вновь заиграл гимн, мы отдали честь, прощаясь с Эдом, и стояли, замерев, пока музыка не стихла.

Толпа начала покидать зал, я потеряла своих из виду.

— Он погиб как герой, — услышала я голос кого-то из группы Иштана.

— Он погиб как придурок, — резко ответил другой голос.

Я обернулась. Так и есть — Рейнис.

— Сам подорвался и едва не утащил за собой еще двоих. Хотя, если они вызвались идти с ним на задание, они это заслужили.

Я ждала, что Иштан что-нибудь скажет, осадит его, но он промолчал. Неужели согласен? Да даже если и так — мы же на церемонии прощания!

Толпа отнесла меня в сторону, и больше я их не слышала.

Выйдя из зала, я не имела представления, что делать остаток дня. Когда умер Нико, после похорон мы просто надрались в кашу. Сейчас я была бы рада, если бы Хольт загрузил нас какой-нибудь работой или тренировками. Но Хольта не было видно, и Коди куда-то испарился — его подозвал капрал Ильд, а потом я потеряла их из виду. Я решила подождать его у выхода и стояла, пока все не разошлись. Коди все не было. Я заглянула в зал — пусто. Пожав плечами, я решила пойти в учебку. Всегда можно отвлечься, посмотрев одно из тысяч обучающих видео. Или пойти в тир — патронов мне, наверное, не дадут, пока психолог и куратор не выдадут заключение, что я не собираюсь пустить себе пулю в висок, но пострелять на симуляторах можно. В крайнем случае, разобрать и собрать оружие. Можно пойти к себе, переодеться в спортивную форму и намотать пару кругов по периметру.

Я забыла, что нужно делать, когда у тебя есть свободное время.

Ноги сами принесли меня в синюю зону. Она была совершенно пустая, я миновала тренировочный центр — там все равно никого не было, не с кем отрабатывать приемы, и теперь шла мимо закрытых учебных классов, мои шаги гулко отдавались в коридоре, и я старалась ступать потише. К тому же в честь выходного горела лишь каждая третья лампа. У меня появилось неприятное чувство, что я осталась одна на всей базе, и тут же я услышала голоса.

— Здесь никого нет, мы можем спокойно поговорить, — сказала мачеха Эрики.

Голос раздавался из-за приоткрытой двери одного из классов — того, в котором с нами обычно проводил занятия сержант Хольт.

— А если я не хочу с тобой разговаривать?

— Тогда бы ты со мной сюда не пошла. Поэтому просто послушай.

Я шепотом выругалась. Надо побыстрее зайти куда-нибудь — ну вот хотя бы библиотека тут рядом, надеть наушники, включить видео и сделать вид, что я ничего не слышала.

— Сейчас? — спросила Эрика, пока я кралась по коридору. — После церемонии прощания с Эдом? Ты выбрала именно этот момент, чтобы затеять очередную ссору?

— Другого момента может и не быть.

Я замерла перед дверью. Конечно, мой ключ сработает. Но стоит мне приложить руку к замку, раздастся сигнал, что дверь открыта. Эрика его точно услышит. И точно поймет, что я была здесь все это время и грела уши. Я прислонилась затылком к стене. Может, уйти? Или дождаться, пока они уйдут? Ладно, постою, послушаю. Я у себя в Гетто и не такие ссоры слышала.

— Значит, не судьба, — сказала Эрика насмешливо. — Разрешите идти, капитан Северин?

— Сядь! — рявкнула ее мачеха. — Твой затянувшийся подростковый протест нам с отцом уже поперек горла. Мы готовы были смириться со многими вещами, даже с твоим участием в этой программе, но сейчас ситуация сильно осложнилась. Я договорилась с полковником Валлертом. Твой контракт аннулируют, имплант удалят. Вернешься в десантные. Собери вещи, утром мы уезжаем.

Пауза, которая последовала за этим, была громче любого крика.

— Нет, — наконец сказала Эрика.

Услышав такое нет, я бы закончила разговор. Но мне-то до капитана Северин было далеко.

— Просто послушай меня и не спорь. Ты должна уехать. Это ради твоей безопасности. Ты даже не понимаешь, чем…

— И как ты планируешь меня заставить? — перебила ее Эрика. — Я не собираюсь бросать своих. Особенно сейчас.

— Можешь мне поверить, без тебя тут ничего не развалится. Я навела справки — успехи твои весьма средние. Медиатора с твоими данными можно сделать из кого угодно. Немного погодя ты мне еще спасибо скажешь.

Наверное, на месте Эрики я уже начала бы орать. Но она лишь выдержала очередную паузу и спокойно сказала:

— Я не уеду.

Самоконтроль у нее и правда был на высоте.

— Только не говори, что дело в этом мальчишке, рядовом Корто. Ваш так называемый роман — это просто смешно.

— Твой роман с моим отцом — вот, что смешно.

— Значит, так, рядовая Северин. Спорить с тобой я больше не стану. Нравится тебе или нет, но завтра твой контракт закончится. Ты можешь уехать спокойно и с достоинством, а можешь напоследок устроить сцену, и тогда к машине я тебя поволоку за шкирку. Это весь выбор, который у тебя есть.

— Ладно, — сказала Эрика, и я пораженно застыла. — Хорошо. Я уеду.

— Вот и умница. Наконец-то ты повзрослела.

— И попав обратно в десантные, я расскажу жуку и жабе о том, чем мы тут занимались. Да-да, ничего не говори, трибунал, я знаю. Но я сделаю все, чтобы и о твоей роли в этой истории стало известно. Знала ли капитан Северин, что вы собираетесь разгласить гостайну? О, конечно, она обо всем знала. И она не препятствовала? Нет, напротив, она создала все условия, чтобы у меня была такая возможность, она этому всячески способствовала!

— Никто не примет это всерьез.

— Может, нет. А может и да. Тебя в любом случае затаскают по проверкам и на всякий случай переведут на самую скучную бумажную работу, какая только есть на свете. Так что, капитан Северин, если ты решишь разрушить мою карьеру, я уничтожу твою. Поняла?

Раздались торопливые шаги, я метнулась в тень и прижалась к стене, слившись с одной из дверей. Но выскочившая в коридор Эрика в мою сторону даже не глянула.