Голубая кровь (СИ)

— В этом дворце произошло что-то плохое? — не то, как вопрос, не то, как утверждение произнёс Артур.

Ратмир с удивлением посмотрел на настороженного и будто к чему-то прислушивающегося командира Группы Риска-III.

— Как ты об этом узнал, Артур?

— Не знаю, — покачал головой тот. — Просто что-то почувствовал. Какую-то давнюю боль.

Ратмир снова перевёл взгляд на дворец и, с затаённым ужасом и печалью в глазах, поведал:

— Тут, в этом дворце, незадолго до того, как сюда приехали Эриндо, произошла жестокая резня. Люди говорят, что за один день тут убили сотни териан. Это был один из самых трагических дней в истории Теры со дня пришествия землян. Удивляюсь, почему именно в этом дворце сейчас не происходит ничего страшного и загадочного, как в других терианских домах.

На какой-то миг всем показалось, что это место залито кровью, а тишину разрывают чьи-то далёкие предсмертные крики.

Всадники подъехали к дворцу и, спешившись, объяснили слугам причину своего визита. Один из обитателей дворца вскоре вернулся и сообщил, что госпожа графиня их примет.

Группа Риска поднялась по лестнице и оказалась на просторной террасе. Прямо напротив лестницы располагался вход во дворец, завешенный дорогой материей, собранной в красивые драпировки. Справа, под сенью вьющихся роз, стояло несколько кресел и диван. Ратмир и тут, исполняя роль гида, не упустил случая рассказать о том, что это исконно терианские розы, и они высоко ценятся из-за своей редкой красоты. Цветы и правда, выглядели изумительно прекрасными, но сейчас было не время любоваться ими.

Через минуту на террасу вышла графиня. За ней шли три её дочери. Покончив с приветственными церемониями, семья Эриндо и Группа Риска расположились на террасе.

Сама графиня Ронда оказалось очень милой и красивой женщиной, на вид не более сорока лет. Черноволосая и с небесно-голубыми глазами, она вовсе не держалась с превосходством над другими и одаривала тёплой улыбкой даже рабов и слуг. Её голос, негромкий и приятный, располагал к себе сразу же. По всему было видно, что мудрость, благоразумие, справедливость и милосердие ей не чужды и она человек отзывчивый. Её дочь Изабелла, считавшаяся старшей и уже носившая титул принцессы Альдеруса, походила на мать, только королевского достоинства, унаследованного от предков, в ней было немного больше.

Мария имела тоже чёрные волосы, но глаза у неё были серыми, хоть и вовсе не холодными. Её взгляд, живой и беззаботный, свидетельствовал о ней, как о человеке, который никогда и никого не осудит и думает обо всех только с лучшей стороны.

Ноэми, хоть и походила на сестёр, имела золотистые светлые волосы и большие, чёрные как ночь, глаза. Её лицо выражало ум и благородство, но надменности в нём тоже не усматривалось, скорее некая рассеянность.

Все представительницы рода Эриндо предстали перед гостями в роскошных белых платьях и дорогих украшениях, соответствующих их происхождению и положению в обществе. Создавалось впечатление, что это их повседневная одежда. Графиня держалась просто, но с достоинством.

— Я обязана предоставить вам коней, ведь это приказ императора, — сказала графиня Ронда, узнав причину визита Группы Риска. — Но исполнить его сразу я не смогу.

— Почему? У вас какие-то проблемы? — Артур уже успел отметить скрытую тревогу на лицах графини и её дочерей.

Все четверо, несмотря на учтивость с гостями, оставались чем-то сильно обеспокоены. И этого нельзя было не заметить, так как они то и дело украдкой бросали взоры куда-то вдаль.

— Проблема в том, что наши кони, как, впрочем, и все на этой планете, имеют очень свирепый характер, — ответила графиня Ронда. — Я сама до смерти их боюсь и никогда даже близко к ним не подхожу. Зато мои дети часто ездят верхом, к моему ужасу. Особенно Нейман, которая сейчас отсутствует.

— И Нейман является причиной вашего беспокойства? — догадался проницательный Том.

— Именно она, — ответила Графиня Ронда, утвердительно кивнув головой. — Нейман часто уезжает верхом в лес, в горы или посещает отдалённые стада и табуны, проверяя, всё ли в порядке, и оказывая врачебную помощь пастухам и животным. Этим она занимается всё своё свободное время. Иногда она охотится на регетарков. Однако позавчера она уехала, и больше мы её не видели. Нейман никогда не отсутствовала так долго. А между тем, только она может выбрать подходящих для вас лошадей.

— Может, её скинул конь? — предположил Артур.

— Мы можем её поискать, — добавил Рэм.

— Её уже ищут, и мой сын с утра вместе со слугами отправился узнать у табунщиков и пастухов, нет ли о ней новостей. Но вы приехали по делу, и я не должна вас задерживать. У нас в конюшне стоят сейчас три десятка вполне стоящих лошадей, и вы можете выбрать любых. Если они вам подойдут, то я не стану посылать вас в табуны, так как их пасут далеко и вы, чтобы объехать все пастбища, потеряете несколько дней, потому что они переходят с места на место и только Нейман знает, где и когда они находятся.

Вдруг Мария вскочила с места и, указывая на аллею, воскликнула:

— Мама, посмотри! Это Леонард.

Все повернулись в ту сторону, в какую показывала Мария.

По аллее рысью бежал серый конь, на котором весьма уверенно сидел мальчик на вид не больше тринадцати лет. Лошадка, видимо, была на редкость смирной и не доставляла своему юному наезднику много проблем. Спешившись и кинув повод коня рабу, Леонард взбежал на террасу и, увидев незнакомых мужчин в фиолетовой с серебром форме, поздоровался. Наследник рода Эриндо был светловолосым и сероглазым, и немного застенчивым.

— Леонард, ты узнал что-нибудь о Нейман? — взволнованно спросила графиня, увидев печальное лицо сына.

— Её видели в последний раз в одном из мест, где пасут коров. Пастухи рассказали мне, что Нейман появилась там как раз во время нападения регетарков, — сообщил мальчик.

— Что?! Регетарки снова появились в наших лесах? — с некоторым страхом переспросила Изабелла. — Но ведь в прошлом году мы их всех извели.

— Они не только появились, — продолжал юный граф Эриндо, — но и нападают. Из тех отар и табунов, в которых я побывал, регетарки посетили почти все. А то стадо, где последний раз видели Нейман, пострадало сильнее остальных, так как там загрызли быка, одного из самых больших. Пастухи говорят, что хищников было несколько, и Нейман убила одного. И это правда. Я видел убитого регетарка, он огромен. Таких больших я ещё не встречал. Да вы и сами в этом убедитесь, кода пришлют его шкуру, которую уже выделывают.

— Эти твари могли напасть на Нейман, особенно, если её конь устал, — высказала свои опасения Ноэми.

— Мы можем помочь вам найти её, — снова предложил Артур, чувствуя, то если регетарки действительно объявились здесь, то дочь графини, скорее всего, пострадала от них.

— Смотрите! Там кто-то скачет, — вдруг закричала Мария, которая стояла у лестницы и смотрела вдаль.

Её сёстры сразу же подбежали к ней, чтобы лучше всё видеть.

— Где? Я никого не вижу, — сказала Изабелла, глядя в ту сторону, куда указывала Мария.

Яркое солнце слепило ей глаза, не давая рассмотреть всё в деталях.

Вдалеке, между деревьев, действительно во весь опор неслась лошадь.

— Быть может, это Нейман? — с надеждой спросил Леонард.

— Вряд ли, — покачала головой Ноэми. — Нейман уехала на своём Измаиле, золотистом в мелких чёрных пятнах, а этот конь весь чёрный.

Последняя фраза Ноэми заставила всю Группу Риска чуть ли не прийти в боевую готовность.

Через несколько секунд конь достиг аллеи. Его копыта звонко застучали по мраморным плитам. Это был красивый и тонконогий вороной конь, весь в мыле от быстрого бега. Его всадницей оказалась девушка, и она, вероятно, уже давно не давала передышки своему вороному.

— Это Нейман! Нейман! — не смогла сдержать радостный крик Изабелла, уже не сомневаясь, что видит сестру.

Группа Риска прежде всего заметила то, что Нейман и лошадь имели полное взаимопонимание, и девушка, как и Лэс, свободно держалась в дамском седле.

Сама Нейман одевалась на восточный манер. Сейчас она выглядела, в отличии от своих сестер, очень просто в шароварах из белого шёлка и короткой тунике с широкой юбкой, перехваченной белым поясом, на котором висел в дорогих ножнах терианский стилет. Черноглазая Нейман имела очень светлую кожу при тёмных волосах, ещё больше оттенявших её. Волосы, цвета воронова крыла, были намного длиннее, чем у её сестёр, и заплетены в две на редкость толстые косы, спускавшиеся ниже колен. Одну из кос она перебросила назад, а другая, висевшая впереди, почти совсем расплелась и растрепалась. Голову Нейман украшала тюбетейка, белая с серебряной вышивкой.

Дочь графини Ронды подъехала к дворцу и передала уставшего коня на попечение рабов. Затем она медленно и устало поднялась по лестнице, но её шаги были твёрдыми. Белоснежное одеяние Нейман пестрело пятнами, испачканное грязью и кровью, а волосы находились в полном беспорядке.

— Нейман, где ты была? — бросилась к дочери графия Ронда и в ужасе посмотрела на неё. — Почему ты в таком виде? И почему ты приехала не на Измаиле?

Графиня засыпала дочь вопросами, но Нейман, еле державшаяся на ногах, ответила кратко:

— У меня был тяжёлый день.

— День?! Но ты отсутствовала два дня! Что случилось? Тебя так долго не было, мы волновались, — сказала Ноэми, усаживая Нейман в кресло, оказавшееся ближе всего к ним.

— Я узнала, что регетарки объявились вновь, и решила наведаться в яблоневый сад, он ведь находится в очень отдалённом месте. Я уже подъезжала к нему, когда увидела, что мне навстречу несутся несколько лошадей, запряжённых в повозки. Животные были перепуганы и чуть не налетели на моего Измаила. Я пришпорила коня и через минуту достигла границ сада. Там хозяйничали несколько регетарков. В этом саду работали преимущественно женщины и подростки, а мужчин почти не было. Регетарки напали внезапно, и к тому времени, когда я прибыла туда, двое людей были загрызены.

Нейман на минуту замолчала и закрыла лицо руками, не то пытаясь унять волнение, не то желая скрыть слёзы. Рассказывая об этом, она вновь переживала увиденное. Нейман стала свидетельницей кровавых сцен, а такое не может не затронуть душу, хотя именно эта дочь графини Ронды не производила впечатление человека слабонервного. Даже уставшая и растрёпанная она буквально излучала скрытую силу.

Затем, глубоко вздохнув, Нейман де Эриндо продолжила:

— Этими двоими оказались женщина и подросток. Остальных от этой участи спасли старые высокие яблони, на которые они залезли. Регетарки носились по саду и в бешенстве рыли землю и вырывали молодые саженцы. Я несколько раз выстрелила, мне удалось убить двоих из них, но я не успела пристрелить остальных: они скрылись в лесу. Эти твари теперь опасны, так как попробовавший человеческой крови регетарк становится людоедом, и начинает охотиться исключительно на людей. Поэтому я решила преследовать и уничтожить эту стаю. Их было четверо, но один из них оказался старым и опытным зверем. Погоня продолжалась до вечера. Измаил и тот начал уставать, но я не имела права оставить эту стаю в живых, ведь по их вине уже погибло двое людей.

— Нейман, выпей, — Ноэми подала сестре стакан воды.

Та взяла стакан в руки и несколько секунд смотрела на него так, словно не понимала, чего от неё хотят. Потом сделала пору глотков, скорее по-привычке, чем, соображая в полной мере, что делает.

— Ты убила тех регетарков? — чуть дрожащим голосом спросила Изабелла.

Нейман удручённо покачала головой:

— Нет. Когда мой конь уже еле держался на ногах, мы попали на большую поляну. Она оказалась буквально вся перерыта и я, к сожалению, не сразу сообразила, что это значит. Четверо регетарков остановились на той поляне, и я решила уничтожить их здесь, на открытой местности, пока они не скрылись снова в лесу. Я выстрелила в одного из них, но сделала этим большую ошибку: как только прозвучал выстрел и регетарк упал, из перерытой поляны стали вылезать десятки регетарков. Они появлялись из своих нор один за другим. Там были старые животные и ещё совсем молодые. Регетарки заполонили всю поляну. Они были голодны и с жадностью бросились ко мне и лошади. Измаил в страхе побежал прочь, а за нами гнались несколько десятков голодных хищников. Мой уставший конь терял последние силы, а поблизости не было никого, кто мог бы помочь нам. Когда один из регетарков настиг нас и бросился на моего коня, я потеряла последнюю надежду. Он оказался ещё молодым зверем, и я смогла убить его, но Измаил был ранен. Нас спасло только то, что мы вышли к реке. Регетарки не любят воду и потому, когда я и Измаил переплыли на другой берег, наши преследователи отстали. После мы шли целую ночь. В тех местах как раз пасли один из табунов, и мы направились к нему. Больше помощи искать было негде. Мой бедный Измаил истекал кровью, пострадав от клыков и когтей регетарка. Мне пришлось изорвать свой плащ, чтобы остановить кровотечение и перевязать раны Измаилу. К утру мы нашли табун. Пятеро табунщиков, пасших его, сказали, что регетарки там не появлялись, и я решила оставить Измаила у них, потому что он потерял много крови и не мог продолжать путь. Убедившись, что конь вне опасности, я оставила им оружие и, взяв лошадь из табуна, отправилась домой.

— И ты отважилась проделать такой путь без оружия, если не считать стилета? — ужаснулась графиня Ронда. — Да ещё верхом на чёрном коне? Неужели ты не могла взять коня другой масти и оставить себе что-нибудь помимо стилета? Ведь на тебя снова могли напасть регетарки или, того хуже, тебе встретилась бы Лэс!

— Мама, — сказала Нейман, устало улыбнувшись с видом человека, исполнившего свой долг, — я не могла оставить табунщиков без дополнительного оружия. У меня был свежий конь, и я без труда ушла бы от регетарков, а Лэс в наших лесах никогда не видели. Ну а что касается масти коня, то я оказалась в том табуне, где собраны только чёрные кони и потому других лошадей там просто не было.

— Если наши леса стали так опасны, то необходимо лучше вооружить людей, — сказала Изабелла.

— Я тоже так думаю, — согласилась Нейман, — особенно после того, как сама убедилась насколько стало везде опасно. Извините, я пойду, переоденусь.

Нейман встала и ушла, а графиня Ронда печально покачала головой.

— Этот конь выглядит весьма сильным, — Том указал на лошадь, на которой приехала Нейман. — У вас они все такие выносливые?

— Да, по крайней мере, теперь, — ответила графиня Ронда. — Мои табуны сейчас на Тере вне конкуренции.

— А разве вы видели лошадей лучше? — спросил Ратмир.

— Видела, много лет назад. У териан были такие лошади, какие нам и не снились: умные, послушные, невероятно быстрые и неутомимые, отличавшиеся высоким ростом и грацией. Они, в отличие от привезённых сюда лошадей, бросались только на тех, кто угрожал их хозяевам. Это были исключительные кони, но и они исчезли вместе со своими хозяевами — терианами.

— Пришельцы многое уничтожили на этой многострадальной планете, — не мог не согласиться Ратмир.

К графине подошёл управляющий, и ей пришлось отвлечься. Она извинилась и отлучилась на четверть часа, чтобы решить неотложные дела. Три сестры Эриндо легко нашли общий язык с гостями и успели задать им массу вопросов о жизни на других планетах. А потом все вернулись к прерванному разговору.

— Ваша дочь Нейман, кажется, сказала, что у вас есть целый табун чёрных коней? — спросил Артур. — Я не ослышался?

— Да, это так, — подтвердила графиня Эриндо. — У нас есть табун в несколько сотен чёрных лошадей.

— И Лэс-Тера ни разу туда не наведывалась?

— Ни разу. Нас самих это безгранично удивляет. Хотя мы, впрочем, прячем в труднодоступных и скрытых горных лугах и ущельях всех наших лошадей. Может, именно поэтому Лэс о нём ничего не знает. Я не раз хотела продать этих лошадей, да только кто их купит, если все знают, что Лэс угоняет всех вороных и купить такую лошадь, это всё равно, что выкинуть деньги на ветер. В Ауленте никто и даром не возьмёт чёрное животное, путь даже этот скакун стоит целое состояние. Впрочем, Лэс уводит всех лошадей, способных быстро бегать. Видимо, она не любит конкуренции.

— Но ведь ваши табуны состоят из лучших коней на Тере. Почему же Лэс их не уводит, но стоит вам продать кому-либо коней, как эти животные в большинстве случаев исчезают? Вам это не кажется странным? — Том прослеживал какую-то нелогичность, уж слишком хорошо шли дела у семьи Эриндо на фоне всеобщего кризиса.

— Это действительно так и я не могу отрицать очевидного, но моя семья здесь ни при чём, уверяю вас. Нам самим не понятны все эти дела, — развела руками графиня и она, похоже, говорила искренне.

— Мы не хотим задерживать вас, госпожа де Эриндо, и отбирать ваше время, — дипломатично вмешался Артур, видя, что тема разговора не нравится семье графини. — Если вы позволите, то мы выберем коней и удалимся.

— Конечно, — графиня по-прежнему на равных держалась с гостями и не сердилась на них за неудобные вопросы. — Если хотите, то я прикажу привести всех коней, имеющихся сейчас в конюшне.

— Нам подойдёт любая порода и масть. Но есть два условия. Во-первых, они должны быть молодыми, выносливыми и быстрыми, громоздкие тяжеловозы нам не подойдут. Во-вторых, один из них должен быть чисто чёрной масти, — произнёс Артур.

— Чёрной масти? — услышал в ответ Артур ледяной голос Нейман, не то недовольный, не то удивлённый.

Он посмотрел на Нейман. Она уже переоделась в блестящее золотистое платье. В её незатейливой причёске красовалась множество золотых шпилек с мелкими бриллиантами, сверкавшими в её чёрных волосах, как звёзды. Кроме браслетов и пары серёжек с длинными подвесками, украшений Нейман больше не надела, но она была при своём терианском стилете, а рядом с ней шли два дога весьма внушительных размеров.

Нейман, похоже, была не из тех девушек, что проводят у зеркала часами. Она не казалась излишне изнеженной. Она вернулась довольно быстро и, что нельзя было не заметить, уже не выглядела уставшей и подавленной. В отличие от своих сестёр и матери, Нейман смотрела на нежданных гостей без улыбки и как-то особенно, можно сказать чуть свысока. Она словно не доверяла им, а, может, она была от природы хмурой и немного отчуждённой. Создавалось впечатление, что Нейман более зрячая, и видит то, что не замечают другие. Уж эта-то представительница семьи Эриндо не такая простодушная, как остальные, и выглядела очень серьёзной, как будто была чем-то озабочена. Вот и сейчас её лицо выражало практически открытое недовольство. Видимо то, что Артур изъявил желание купить чёрного коня, ей пришлось не по душе.

— Да, я хотел бы, чтобы одна из лошадей была непременно чёрной, — спокойно повторил Артур и снова отметил в больших глазах Нейман негодование и ещё что-то неудовлетворявшее её, — и та, на которой приехала юная графиня, меня вполне устраивает, если вы согласны её продать.

— О, конечно я вам её продам! — с радостью согласилась графиня Ронда. — Только боюсь, что вы недолго будете на ней ездить, по понятным всем причинам. Я советую вам выбрать другого коня.

— Мне нужен именно чёрный, я не ошибся, — подтвердил Артур. — Дело в том, что нас вызвали сюда не отдыхать, а поймать вашу живую, вернее неуловимую, легенду Лэс-Теру. А чёрный конь будет служить приманкой, и я рассчитываю, что мой план сработает.

— Вы хотите поймать Лэс-Теру? — осведомилась Нейман ещё более странным голосом.

Трудно было определить, что именно она хотела сказать этим вопросом.

Артур посмотрел на неё.

На этот раз в глазах юной графини отразилось нечто большее, чем недовольство — в них горела скрытая ярость. Нейман смотрела на пришельца странным ледяным взглядом. Так, пожалуй, изучают только врага, с которым предстоит схватка на смерть. В нём сквозила ненависть, угроза и ещё что-то неуловимое, но не сулящее ничего хорошего. Глаза Нейман смотрели как-то не по-человечески, жестоко и угрожающе. Это был уничтожающий взгляд чего-то сверхъестественного и безжалостного. Командир Группы Риска не знал почему, но он мог поклясться, что такие же самые глаза могли быть у Лэс. Артур ощущал нечто подобное, когда Лэс-Тера смотрела на полуживой караван там, в пустыне. Нейман стояла возле кресла матери так, что её лицо видел лишь Артур. Он чувствовал, как от взора неподвижно стоявшей Нейман, у него в жилах стынет кровь. От Неры, своей матери, Артур унаследовал кое-что из её неординарных способностей и сейчас он догадался, что в этой девушке заключена какая-то сила. У юной графини была не просто сильная натура и железная воля. А что творилось в её голове — вообще оставалось загадкой.

Это продолжалось секунду, но Артур успел заметить этот огонь, вспыхнувший в глазах Нейман, которые тут же снова стали равнодушными и выражали лишь скуку и благородство, с примесью любезности. Нейман быстро взяла себя в руки, но всё же та сила, на миг вырвавшаяся в ней из-под контроля на волю, не ускользнула от командира Группы Риска-III, и он это запомнил. Она либо умела плохо скрывать свои чувства, либо не боялась открыто заявить о них и потому не прятала злость, а, значит, не опасалась преследований, уверенная в своей неприкосновенности.

— Да, — подтвердил Артур, придя в себя от взгляда Нейман, но, не подавая вида, что только что пережил что-то близкое к шоку, — именно Лэс-Теру. Но ещё, правда, нас неожиданно попросили поймать и Одинокого Убийцу.

Сказав это, Артур заставил себя вновь посмотреть на Нейман, рискуя опять подвергнуться стрессу. Но Нейман, присевшая на подлокотник кресла графини Ронды, оставалась абсолютно спокойна, и любезно улыбалась гостям, гладя большого дога. В её глазах не промелькнула даже тень той неведомой силы.

Артур сделал для себя кое-какие выводы и понял, что в юной Нейман он встретил загадочного и непроницаемого сфинкса.

— Скажите, госпожа графиня, вы когда-нибудь видели Лэс? — задал неожиданный вопрос Артур.

— Нет. К счастью ни я, ни мои дети, её ни разу не видели. И, если бы не все эти слухи и не переполох по этому поводу в Ауленте, то я бы решила, что всё это сказка и никакой Лэс не существует. Её чаще всего встречают возле пустыни на юге и на востоке от Аулента, а мы живём на западе от города, — ответила графиня Ронда. — Однако вы не будете отсиживаться в таком безопасном месте, как мы, а потому подумайте ещё раз насчёт лошади.

— Не беспокойтесь, госпожа графиня, — сказал Том. — Если у нас уведут одного коня, то мы всегда можем купить другого, так как император обещал хорошо нас финансировать.

— В таком случае, я распоряжусь привести коней, и вы выберите, какие вам больше подойдут.

Позвав раба, графиня Ронда велела выполнить её приказание.

Через пять минут к лестнице подвели несколько десятков животных, обученных хорошо ходить под седлом.

— Выбирайте коней на своё усмотрение, — произнёс Артур, — а я возьму этого вороного.

Он подошёл к той лошади, на которой приехала Нейман. Дик выбрал серого, похожего на того, которого у него увела Лэс. Том взял белого, а Ратмир пегого с белой отметиной на лбу. Рэм остался при своём рыжем Метеорите, наотрез отказавшись выбрать другого коня.

Расплатившись с графиней Рондой, Группа Риска отправилась назад в Аулент.

Пятеро всадников отъехали от дворца Эриндо, провожаемые хмурым и настороженным взглядом Нейман.

15. Четыре сестры

На следующий день после визита Группы Риска-III к семье Эриндо графиня Ронда встала, как обычно, рано утром. Одевшись и укладывая волосы в причёску с множеством драгоценностей, она отдавала повседневные распоряжения своим служанкам. Затем хозяйка дворца вышла на террасу и стала ждать своих детей, которых она по утрам провожала на учёбу: Леонарда в школу, а дочерей в университет.

Первыми вышли Изабелла, Мария и Ноэми.

— Доброе утро, мама, — улыбнулись все три, подходя к графине.

— Вы уже готовы? — спросила она, глядя на дочерей, одетых в длинные дорогие платья и с ног до головы усыпанных драгоценностями.

Графиня считала, что её дети достаточно высокого происхождения и по обычаю планеты Альдерус, откуда она была родом, Ронда приучала своих дочерей с детства носить тяжёлые, но изящные украшения. Правда, никто не знал, почему графиня Эриндо заставляет дочерей носить украшения в таком количестве даже в будни. Это было для всех загадкой, но Ронда настаивала на этом своём странном желании с такой настойчивостью, словно драгоценные камни были незаменимыми телохранителями её детей. Даже в одежду сына она умудрялась прятать множество мелких камней.

— Но где же Нейман? — волновалась графиня, поправляя ожерелье на Ноэми. — Вам пора ехать и коней уже оседлали.

— Нейман двое суток не спала, — сказала Мария, — поэтому мы её сегодня едва растормошили. Она спала как сурок и бедные рабыни из сил выбились, пока удалось её разбудить. Быть может, Нейман лучше сегодня остаться дома? Ведь вчера она еле на ногах держалась.

— Верно, — поддержала сестру Изабелла. — Тем более, в последнее время она всё равно часто прогуливает занятия. И что с ней происходит?..

В это время на террасу вышла Нейман. Она, как и сёстры, была в длинном роскошном платье и вся в драгоценностях, что в это утро её вовсе не радовало. Вид у неё был заспанный. Она, чуть пошатываясь, с кислым видом и сонными глазами, подошла к матери и сёстрам.

— Я чувствую себя ужасно, — пожаловалась Нейман. — Мне кажется, что у меня на голове лежит гиря. Быть может, я сниму драгоценности и просто заплету волосы? Эта причёска и диадема мне сегодня не по силам.

На голове Нейман лежала диадема с подвесками, а волосы удерживало много дорогих шпилек с топазами, что в общей сложности тянуло на килограмм веса.

— Нет, Нейман, у тебя прекрасно уложены волосы. И не вздумай снять хоть что-нибудь! — в этом графиня Ронда оставалась непреклонна. — К тому же, уже нет времени и вам нужно ехать, ведь до Аулента не близко. Но где же Леонард? Он вас задерживает.

— Да, нам действительно пора ехать, — сказала Ноэми, видя, что осёдланных лошадей уже привели.

Четыре дочери графини надели вуали, скрывающие их почти до колен спереди и сзади и предохраняющие от лучей жаркого солнца. Наконец пришёл Леонард и все пятеро направились к лошадям.

Графиня смотрела на своих детей, спускавшихся по лестнице. Она каждое утро провожала их, и всегда со страхом смотрела на лошадей, с которыми не всякий мог справиться. Графиня Ронда часто уговаривала детей ездить в карете, но все её доводы ни к чему не привели, и они по-прежнему предпочитали поездки верхом. И хотя кони их слушались, сердце Ронды всегда замирало, когда они садились в сёдла. Она волновалась даже за Нейман, которая ещё ни разу не падала с лошади и больше времени проводила на коне, чем на своих ногах. Для Ронды её дети, как для любой матери, всегда оставались детьми, не важно, что они уже выросли. Но в тайне она гордилась тем, что они сильные и смелые, благородные и добрые. Была счастлива тем, что её дети, пусть и лишённые с раннего детства заботы отца, не выросли изнеженными и капризными эгоистами.

Скоро её дочери кончат университет и получат разносторонние знания, соответствующие их положению в обществе и их талантам, не зависящим от происхождения и титулов. Но как сложится их судьба? Это волновало графиню.

Вот сейчас они спускаются по лестнице. Впереди идёт Изабелла. Она рождена, чтобы стать королевой, и носит уже законно титул принцессы Альдеруса. Изабелла, пожалуй, самая красивая из всех дочерей и похожа на мать. У неё королевская осанка, величественные жесты, а достоинства столько, что хватило бы на десять королев. Однако Изабелла не деспот, весьма добрая и, не смотря на своё блестящее будущее, не зазнаётся и не тиранит сестёр и брата. Очень скоро она, возможно, покинет Теру, чтобы отправиться на родину своей матери и надеть корону альдерусских королей.

Мария. Эта дочь тоже, возможно, скоро покинет родной дом и отправится на Землю, в Англию. Может, это и к лучшему, ведь что может дать ей Аулент, который остался на Тере последним из всех городов? Мария имеет безгранично добрый характер и готова со всеми целый день возиться и всем помогать. Её милосердию нет пределов. Графиня Ронда, выйдя замуж, стала христианкой и своих детей воспитала в этой вере. Об этом она не жалела. А Мария была самой примерной христианкой и проводила много времени, ухаживая за больными крестьянами, рабами и животными. Она за всю свою жизнь не убила даже мухи, ни разу ни на кого не подняла руки и не повысила голос. Графиня Ронда удивлялась, как могут свирепые кони подчиняться Марии, если бывали случаи, когда даже опытных наездников лошади загрызали не хуже собак.

Ноэми походила характером на Марию. Но, в отличие от сестёр, чаще всего она проводила дни за книгами, компьютером или в лаборатории, которую обустроили рядом с её комнатой. Ноэми была единственной из дочерей Ронды светловолосой. У неё очень рано проявился огромный талант к химии и физике. Она, возможно, останется на Тере, где не хватает специалистов, и не покинет родной дом и планету, как Изабелла и Мария. Но на это графиня Ронда могла только надеяться, ведь судьба непредсказуема.

Наконец, последняя — Нейман. Эта очень отличалась от своих сестёр, но, тем не менее, имела общие с ними черты. У Нейман были такие же манеры, осанка и красота, как у Изабеллы, то же милосердие, что и у Марии, и способности как у Ноэми. И всё же Нейман выделялась среди сестёр не только очень длинными волосами и какой-то необычной красотой. От неё веяло холодным благородством и отчуждением, почти замкнутостью. Нейман обладала таким хладнокровием, что некоторых это приводило в смятение. Она имела необыкновенную тягу к оружию, и единственная из сестёр постоянно носила терианский стилет или кинжал и могла отбиться самостоятельно от кого угодно. Порой многие замечали в ней что-то неземное. Она всегда выглядела хорошо, даже когда бывала уставшей или одетой в бедную одежду. Нейман, несмотря на свою холодность и суровость, лечила всех — и людей, и животных. Если Мария выполняла функции медсестры, то Нейман являлась врачом и очень искусно не только лечила, но иногда проводила операции. Достаточно успешно она уже заканчивала образование, выбрав для себя главной профессией медицину. Но вместе с тем Нейман хладнокровно убивала регетарков, этих монстров, являющихся бичом всей планеты. Графиня Ронда часто замечала странный и пугающий блеск в глазах дочери. Особенно её беспокоило то, что Нейман чаще остальных уезжала в лес верхом и всегда только на Измаиле, своём любимце. Этот конь, на редкость свирепый, слушался только Нейман, не подпуская никого другого и покалечивший не одного конюха. Она всегда оставалась загадкой для графини Ронды.

Леонард удался в своего отца-землянина. Он был светловолосый с серыми глазами и довольно рослый для своих лет. Леонард считался последним из династии графов Эриндо, рода богатого и знатного, но, как и сёстры, рос добрым и запросто водился с детьми крестьян и рабов.

Графиня Ронда де Эриндо гордилась своими детьми, которых вырастила отзывчивыми справедливыми. Сейчас, глядя как они сели на коней, графиня напомнила им, чтобы не скакали галопом. Когда все пятеро скрылись из вида, она вошла во дворец, чтобы заняться делами поместья и счетами.

Леонард вскоре отделился от сестёр и направился в школу, которую построила графиня Ронда. Леонард учился в ней, не брезгуя сидеть в одном классе с детьми фермеров и крестьян из ближайших поселений.

Сёстры же отправились в университет, находившийся в Ауленте. Это было единственное учебное заведение на планете, куда талантливые дети ходили с детства, учась и одновременно овладевая науками и профессиями, к которым имели талант. Эта школа-университет считалась самой престижной в Ауленте, последнем городе, уцелевшем на Тере. Дочери графини Эриндо относились к лучшим воспитанникам этого заведения и владели несколькими языками, знали историю многих планет и цивилизаций, но основное, чему они учились, это были химия и физика. Эти две науки представляли большую важность для Аулента, в котором Лэс постаралась уничтожить почти всю технику и оборудование. В городе теперь остался только один испытательный институт, где разрабатывались различные технические проекты, технологии и производились химические опыты. Но все новшества, разработанные в испытательном институте физиками и химиками, приходилось продавать другим планетам, так как в Ауленте им дороги не было из-за Лэс. Казалось, ей доставляло удовольствие уничтожать то, что создавали изобретатели, и спасу от неё не было. Учёные постепенно уходили из института и покидали эту планету и обречённый город, промышленное развитие которого тормозила всё та же Лэс-Тера, не собиравшаяся менять своих привычек. Поэтому воспитание молодых учёных являлось очень важной задачей для города, потерявшего самых талантливых и известных специалистов, без которых Аулент не мог жить и развиваться.

Эриндо ехали рысью и то и дело будили Нейман, засыпавшую прямо в седле. Доехав до университета, они отвели сами своих коней в специально обустроенное место. При университете, конечно, служили привратники, в обязанности которых входило заботиться об экипажах и лошадях учащихся, в большинстве случаев, являвшихся детьми из зажиточных семей, но привратники смертельно боялись коней сестёр Эриндо, которые были куда злее других своих собратьев. Особенно у бедных служителей вызывал ужас Измаил Нейман, на котором она всегда ездила. Но сегодня Нейман взяла другого коня, так как раненый Измаил был ещё слаб, и привратники впервые за много лет с облегчением вздохнули, не видя агрессивного зверя.

Когда прошло три лекции, четверо сестёр спустились на первый этаж, где располагалось кафе и большой зал, в котором проводили перерыв ученики, не желавшие выйти на улицу, так как в это время дня царила сильная жара. Все четверо расположились в нише одного из окон. Таких уединённых местечек в этом зале было много, и ниши представляли собой уютные небольшие комнатки, в каждой из которых стояли полукруглый диван и два кресла по бокам от него. Ученикам очень нравилось тут отдыхать и общаться друг с другом. Изабелла, Мария и Ноэми сели на мягкий просторный диван. Нейман, продолжавшая до сих пор дремать на лекциях, упала в кресло и закрыла глаза.

— Нейман, ну и соня же ты. Когда ты, наконец, проснёшься? — спросила Изабелла, сидевшая между Марией и Ноэми и листавшая журнал с красивыми иллюстрациями цветов, который одолжила у одной из подруг.

Нейман что-то невнятно пробормотала сквозь сон, но не открыла глаз, даже когда Ноэми потрясла её за плечо.

— Она безнадёжна, — вздохнув, сделала заключение Ноэми.

— Оставь её, — посоветовала Изабелла, — может, хоть к концу перерыва она проспится.

— Я ещё никогда не видела, чтобы Нейман была так измотана. Бедняжка столько страху натерпелась, убегая от регетарков, — с сочувствием произнесла Мария.

Изабелла невольно рассмеялась:

— Страху? Мария, разве ты когда-нибудь видела испуганную Нейман?

Через минуту к юным графиням Эриндо подошла одна из их подруг. Это была девушка с милым лицом, мягким голосом и карими глазами. Её каштановые волосы падали на плечи густыми прядями. Астра, так её звали, происходила из бедной семьи. Её голову покрывала вуаль из полупрозрачной материи и окутывала её до пояса. Платье девушки было сшито из серебристой материи, такой же, как и её вуаль.

— Мои приветствия принцессе Изабелле и графиням Эриндо, — прощебетала Астра, откидывая назад половину круга своей вуали и садясь в свободное кресло возле Марии.

— Здравствуй, Астра, — ответила за всех Изабелла. — Мы сегодня едва не опоздали и ещё не видели тебя. Нейман с самого утра никак не может проснуться, и мы почти всю дорогу плелись шагом, боясь, что она окончательно заснёт и упадёт с коня.

Изабелла указала на Нейман, дремавшую в кресле напротив Астры.

Астра сочувственно улыбнулась. Она была давней подругой четырёх сестёр Эриндо, хотя являлась дочерью простого фермера. Остальные либо поддерживали с Эриндо дружеские отношения, потому что много лет учились вместе с ними в одном университете, либо ненавидели и завидовали им из-за их знатного происхождения и богатства.

— Я заметила, что ты чем-то огорчена и слегка прихрамываешь на правую ногу. Что случилось, Астра? — спросила, как всегда внимательная ко всем, Мария.

— Ничего страшного. Я просто вывихнула ногу и считаю, что мне очень повезло.

— Ты считаешь вывих удачей? — удивилась Ноэми.

— В моём случае — да. Мой брат вчера решил снова посадить меня на лошадь. Сама не знаю, как ему удалось уговорить меня? Он считает, что раз вы держитесь в седле, то и я смогу. Отцу трудно пасти одному овец, и брат захотел сделать из меня помощницу. Он выбрал мне самую смирную лошадку, но та скинула меня на третьем же шагу.

— И ты так огорчилась из-за этого? — повторила вопрос Мария.

— Нет, расстроилась я по другому поводу, — вздохнула Астра. — Вы знаете новость?

Астра указала на расположившихся неподалёку и что-то оживлённо обсуждавших пятерых девушек-близнецов. Они были ровесницами Эриндо и Астры.

— Нет, — покачала головой Изабелла. — Расскажи.

— Льдиянэ уезжают, — сказала Астра.

— Уезжают? — удивилась Ноэми. — Куда? Они решили покинуть Аулент?

— Они покидают не только Аулент, но и Теру. Мы лишаемся ещё пятерых весёлых и милых подруг, — с грустью произнесла Астра. — Конечно, их отец богатый землевладелец и они могут позволить себе переезд на другую планету. Они говорят, что здесь у них нет будущего, и они правы. Сейчас все умные люди покидают Теру. И зачем только отец пятнадцать лет назад привёз нас сюда? Он мечтал разбогатеть и дать своим детям обеспеченную жизнь, а что имеет в результате? Маленькую ферму и вечный страх перед Лэс-Терой. Льдиянэ правильно сделали, то решили уехать отсюда. Вот и вы скоро разъедетесь. Изабелла — на Альдерус, Мария — на старушку Землю, а ты, Ноэми ещё куда-нибудь, где ты сможешь плодотворно трудиться и не бояться того, что твои изобретения будут уничтожены Лэс-Терой. А что касается Нейман, — Астра снова печально и мечтательно воздохнула, — уж она-то точно тут не задержится ни одного лишнего дня по окончании университета.

— Почему ты так решила? — удивилась Изабелла.

— Нейман, счастливица, уже столько путешествовала и побывала на самых красивых планетах. Она, наверное, видела столько прекрасного, что ей не терпится распрощаться с Терой как можно скорее.

— Для того чтобы покинуть эту несчастную планету, надо пересечь пустыню. Нейман делала это несколько раз, и ей повезло вернуться оттуда живой. Но удача — вещь не постоянная. Лично меня в дрожь бросает при одной мысли о пустыне, где нашли свою смерть столько людей, — призналась Изабелла. — Наверное, никто не боится пустыни так, как я.

— А что на этот счёт думает Нейман? — поинтересовалась Астра.

— Нейман? В этом отношении ваши мнения точно разойдутся. Нейман, каждый раз возвращаясь домой, не могла думать ни о чём, кроме Теры. И пока мы восхищались привезёнными ею подарками, она носилась по поместью, восторгаясь всем — от новых цветов и лошадей, до капризной терианской погоды и клыкастых морд регетарков. Она просто души не чает в Тере, а потому мама именно ей завещала наше терианское поместье. Что поделаешь, Нейман всегда была странной и непредсказуемой, но главное, она везучая. Если я отважусь покинуть Теру, то отправлюсь в пустыню только в сопровождении Нейман, — решила Изабелла. — Поэтому не отчаивайся, Астра, если мы отсюда и уедем, то здесь останется она. Уж если Лэс-Тера всё-таки выживет отсюда всех людей, то Нейман будет последней, кто покинет эту планету.

— Ноэми, — спохватилась Астра, что-то вспомнив, — меня попросили передать тебе, что в субботу в испытательном институте будут проводить опыт. Точно не знаю, но, кажется, намечается испытание какого-то нового изобретения. И специалисты хотят, чтобы ты там присутствовала, ведь в прошлый раз, во время эксперимента, ты дала им ценный совет.

— Хорошо, я буду, — ответила Ноэми, — правда, я хотела провести субботний день дома и присутствовать на обеде. А то мама никак не может собрать своё беспокойное семейство в полном составе уже месяц. Вечно кого-нибудь нет.

— Если хочешь, то скажи, что плохо себя чувствуешь, и откажись присутствовать на эксперименте. Ведь всем известно, что в институте часто болеют сотрудники, так как там иногда происходят испытания, плохо влияющие на здоровье. Если ты откажешься присутствовать там на этом основании, то тебе никто не поставит это в вину. В конце концов, ты, Ноэми, ещё не сотрудник института и можешь участвовать в опытах только по собственному желанию, — посоветовала Астра.

— Что, Астра, учишь Ноэми врать? — услышали Эриндо и Астра ехидный голос и увидели подошедшую Иларию, тоже их одноклассницу.

Её появление не вызвало ни у кого радости. Илария могла испортить настроение кому угодно.

Эта высокая блондинка со светло-серыми, почти бесцветными глазами, считалась первой красавицей в университете и не любила, когда кто-то говорил, что есть девушки более умные и красивые, чем она. Илария, в отличие от Эриндо и многих других, носила короткие платья и ходила с непокрытой головой. Она всегда отличалась чрезвычайно загорелой кожей и, так как загар ей был к лицу, полагала, что прятаться от солнца просто глупость. Даже обгорая порой на солнце, она не надевала ни вуали, ни покрывала. Иларию многие не любили за склочный характер, но для сестёр Эриндо она стала заклятым врагом, так как они происходили, несомненно, из самой уважаемой и благородной семьи Аулента, и Илария ненавидела их за это. А за своей неприязнью она прятала элементарную зависть.

Сама Илария родилась в многодетной семье одного из телохранителей императора. Семья Иларии Хауц пребывала в бедности, и потому только старшая из всех детей Илария могла получить образование в университете. Способная к физике, она достигла больших успехов, но её грызла зависть ко всему, что было выше её. Она многим досаждала, но Эриндо она ненавидела потому, то те принадлежали к королевскому роду, чья родословная насчитывала не одно тысячелетие, и этой семье тайно завидовал сам император. К тому же Изабелла должна вот-вот стать королевой, а Илария вряд ли могла рассчитывать даже на брак с каким-нибудь мелким дворянином. Изабелла и её сестры были постоянно осыпаны драгоценностями, а Илария не могла позволить себе даже золотые украшения, и носила только серебряные. Юные Эриндо бесстрашно ездили верхом, а Илария из страха покалечиться боялась даже близко подходить к лошадям. Она постоянно, как могла, донимала эту четвёрку, боясь только Нейман, которая была вооружена, а, следовательно, опасна. Илария приходилась племянницей тому самому Хауцу, который недавно скончался после ножевого ранения, но не носила траура по единственному брату своего отца.

Сейчас Илария подошла к Эриндо и Астре в сопровождении своей «свиты», состоявшей из нескольких заискивающих перед ней девушек.

— Илария, если ты хочешь что-то сказать, то выскажись, мы тебя выслушаем, — равнодушно ответила Изабелла, желая спровадить Иларию и отделаться от её общества, — но после избавь нас от своего присутствия.

— Мне кажется, — с издевательством сказала Илария, — что честность высокорожденных Эриндо пошатнулась. Они попали под дурное слияние этой крестьянки Астры.

— Слава Богу, что не под твоё, — пробормотала Ноэми.

— И неудивительно, — говорила Илария, не услышав замечания Ноэми, — ведь Астра, будущий историк, начиталась о вечных придворных интригах, тайнах, заговорах и лжи, что буквально пропитана многовековым опытом вранья и увиливанием от долга и обязанностей. Не так ли, Астра?

— Ну и злой же у тебя язык, Илария, — отозвалась Мария. — Чем тебе не угодила Астра, что ты ей говоришь такие гадости?

— О, какое благородство! — сказала Илария прежним тоном и взглянула на своих приспешниц. — Неужели Мария, это эталон смирения и кротости, вышла из терпения и решила с кем-то поругаться?

— Илария, сделай милость, уйди отсюда, — попросила Астра, не переносившая Иларию и не обладавшая королевским терпением Эриндо.

Однако Илария решила вывести из терпения и Ноэми, не сказавшую ещё ни слова. Видя, что Нейман продолжает по непонятным причинам спать в кресле и не даёт ей отпор, Хауц продолжила:

— Астра, что ты так нервничаешь? О, да у тебя на лице грусть! Может, тебя исключили из университета, и ты теперь будешь пасти овец своего отца? Бедные овечки, они, наверное, будут вынуждены слушать твои лекции по истории и философии. Ведь другой аудитории у тебя теперь не предвидится. И надо сказать, овцы как раз та аудитория, что тебе под стать. Я уверена, своих умнейших овец ты назовёшь Изабеллой, Марией, Ноэми и Нейман. Правда, подходящие имена?

«Свита» Иларии захихикала, угождая своему лидеру.

Астре хотелось плакать от обиды, но она даже вида не подала, глядя на Нейман, и словно желая разбудить её своим взглядом, но та, к её огорчению, продолжала оставаться в беспробудном состоянии. Эриндо хранили невозмутимый вид, зная, что это больше всего злит Иларию. Ответом Иларии было молчание, и она решила продолжить терзать Астру с новым воодушевлением.

— Бедняжка Астра, — с притворным сочувствием говорила Илария своим приспешницам, — посмотрите, с кем она связалась. Эти высокочтимые Эриндо не могут даже поддержать светский разговор. Наверное, в своём поместье они общаются только с необразованными рабами, которых считают за людей равными себе. А если это так, тогда и они сами образованы и воспитаны не лучше рабов. Бедный Альдерус, его королевой станет Изабелла де Эриндо, выросшая среди рабов, коней и регетарков! Представляете, какие порядки она заведёт, став королевой?

Приятельницы Иларии снова дружно захихикали.

Это было уже прямое оскорбление принцессе Изабелле, но её терпение оставалось огромным, и потому она так же упорно молчала, как сёстры и Астра, игнорируя выпады Иларии.

Илария уже готовилась к новой речи, но её произнести она не успела.

— Фу, что за противный голос! Как будто крыса верещит…кому он принадлежит? — спросила просыпающаяся Нейман, лениво открывая глаза, словно разбуженная кошка, и, увидев Иларию, окинула её взглядом проголодавшейся и опасной пантеры. — Мне кажется, что кто-то, нарушая правила этикета, вмешался в разговор без приглашения.

Нейман окончательно проснулась, протянула руку и поправила терианский стилет на своём поясе, а затем обвела предостерегающим взглядом Иларию и её «свиту». Некоторые из подруг Хауц почли за благо исчезнуть, зная, что Нейман не станет церемониться и сможет постоять за себя, в случае чего не побрезгует отплатить Иларии её же монетой насмешек.

— О, да это, кажется, всего лишь простолюдинка Илария! — Нейман произнесла это, выразительно состроив презрительную гримасу отвращения, словно увидев пресмыкающееся. Затем Нейман обратилась к сёстрам: — Как вы можете разговаривать с человеком такого низкого происхождения! — брезгливо изрекла Нейман с наигранным высокомерием. — Ладно, я могу ещё понять Ноэми, Марию и Астру, но ты, Изабелла! Как ты, принцесса Изабелла, графиня де Эриндо и будущая королева Альдеруса, могла спуститься до того, что ведёшь беседу с этим существом, стоящим на много ниже тебя? Да после этого тебя осудят все наши родственники и знакомые. Наверное, пришёл конец света, если потомки королей стали так неразборчивы в выборе собеседников. Какой скандал! Что скажет мама! Что подумают в высшем обществе, если узнают, что мы общаемся с дочерью рабыни.

Нейман говорила серьёзно и возмущённо, с оттенком надменности и презрения, но всем было ясно, что она попросту злит Иларию, которая всегда доходила чуть ли не до белого каления, если кто-то говорил о её низком происхождении. И то, что другие считали нормальным, что они дети фермеров или лавочников, Илария воспринимала как оскорбление судьбы и никак не могла смириться с тем, что её родители далеко не благородных кровей. Многие искренне удивлялись столь огромному честолюбию этой девушки и её амбициям, ради которых она была готова на всё. Ведь если отец Иларии являлся простолюдином, то её мать — бывшей рабыней.

— Илария, ты, кажется, говорила что-то о рабах и принцессе Изабелле? — переспросила Нейман с самым серьёзным и вместе с тем наивным видом. — Как жаль, что я прослушала, о чём вы говорили. Но, постойте, я попробую угадать. Что может быть общего между рабами и Изабеллой? — Нейман возвела ненадолго глаза к потолку. — М-м-м… Ах, да, вспомнила! Совсем недавно было объявлено, что с принцессой Изабеллой на Альдерус отправится свита служанок, состоящих из самых воспитанных, умных, трудолюбивых и красивых девушек Аулента. Это отличный шанс выбраться с Теры и хорошо устроиться на другой планете. Уже сейчас к нам приходят многие желающие сопровождать принцессу на Альдерус. Неужели и ты, Илария, решила избрать судьбу своей матери и последовать в качестве рабыни за принцессой Изабеллой на Альдерус? Надо признать, что ты сделала удачный выбор, ведь при дворе Альдеруса можно сделать блестящую карьеру, даже если ты будешь всего лишь рабыней. Стоит только прилежно потрудиться лет двадцать и верно служить своей госпоже, но это ты, наверное, умеешь, ведь твоя мама имеет богатый опыт послушания и трудолюбия, и, конечно же, поделилась им с тобой. Поверь, Илария, ты будешь истинной дочерью своей матери, я это уже сейчас вижу. Я завидую твоему уму, и никак не могу понять, почему мне это самой не пришло в голову? Наверное, потому, что я больше времени провожу верхом на коне или в обществе рабов, чем за умными размышлениями. Кстати, а ты, Изабелла, уже дала согласие взять Иларию с собой? Ну да, конечно, ведь у тебя доброе сердце и много денег, почему бы тебе не взять ещё одну служанку? Выполнив этим нижайшую просьбу Иларии, которая за это доброе дело будет до конца жизни благословлять будущую королеву Альдеруса.

Это был уже камень в огород Иларии, которая больше всех на свете ненавидела Изабеллу де Эриндо. А назвать её рабыней Изабеллы, всё равно, что вымазать Иларию грязью.

— Замолчи! — в ярости прошипела Илария на Нейман.

Но та и не думала униматься. Илария любила бить лежачих, и Нейман сейчас решила проделать то же самое с ней самой. Она единственная из сестёр Эриндо позволяла себе подобное, но только если дело касалось Иларии Хауц.

— Что такое? — с непонимающим видом Нейман взирала на побелевшую от злости противницу. — Илария, ты, кажется, готова расплакаться? И в чём причина твоих слёз? Я случайно тебя не обидела?

Нейман, состроив соболезнующую гримасу, вопросительно и с наигранным состраданием окинула Иларию взглядом, в котором не было и тени злорадства или издевательства. И это ещё больше раздражало и сердило Хауц.

— О, кажется, я понимаю причину твоей внезапной грусти, — сказала Нейман, вновь опередив Иларию, готовую было разразиться не то угрозами, не то ответными насмешками. — Ты слишком бедна для того, чтобы стать служанкой Изабеллы. О, вы только посмотрите, ведь на Иларии ужасное платье и нет никаких драгоценностей. Да что там украшения, ей же и вуаль купить не на что, бедняжка совсем почернела от солнца! Надо признать, что у наших рабынь и то более дорогие наряды, не говоря уже о золотых украшениях. Одна шпилька в волосах моей Нэринэ стоит больше, чем все наряды Иларии вместе взятые. Не удивительно, что ты, Илария, захотела стать рабыней Изабеллы, ведь ты так бедна. Но не расстраивайся, я понимаю, как тебе тяжело и потому подарю тебе что-нибудь дорогое на память. Как ты смотришь на золотое ожерелье с бриллиантами, Илария? Я купила его для одной из своих собак, но оно ей немного мало. Зато тебе как раз подойдёт, и ты будешь выглядеть шикарно!

Илария почувствовала, что теперь сама становится жертвой и объектом насмешек и издевательств со стороны Нейман. Она хотела ответить чем-нибудь оскорбительным, и урезонить проснувшуюся и не в меру разговорившуюся Эриндо. Однако та, говоря без умолку, с достоинством и довольно серьёзно, не давала даже слова вставить и путала своей нескончаемой, циничной, и весьма бессмысленной и оскорбительной болтовнёй все мысли Хауц. Нейман говорила всё громче и многие были привлечены этой сценой, довольно невыгодной для Иларии. Вокруг начали раздаваться смешки и перешёптывание свидетелей этой сцены, подтягивались любопытные.

Мария, Изабелла, Ноэми и Астра прятали улыбки, глядя на Иларию, еле сдерживающую ярость, и на невозмутимую, спокойную и ни на минуту не замолкавшую Нейман. Несмотря на это, ни одна из Эриндо даже не подозревала, на что способна Илария Хауц. Последняя уже давно поняла, что ей не сделать карьеру в Ауленте, пока есть белее умный и талантливый физик и химик — Ноэми. Она стала камнем преткновения на дороге Иларии Хауц к карьере, богатству, всеобщему уважению и славе. Илария втайне уже давно хотела убрать Ноэми со своего пути, как единственную конкурентку. И сейчас, слушая Нейман и дрожа от бессильной ярости и ненависти, Илария решила осуществить свой план на деле. Вражда между Иларией Хауц и Эриндо переросла уже давно в нечто большее, чем просто взаимная неприязнь, только об этом никто не знал.

Илария решила ретироваться с поля боя, но так, чтобы последнее слово осталось за ней. Она знала, что обычно Нейман молчит и игнорирует её присутствие, но если Нейман решила заговорить, то это надолго и чем это кончится, неизвестно.

— А теперь, если ты не против, Илария, то я прочту тебе лекцию о поведении в светском обществе, она тебе пригодится, — произнесла Нейман. — Ты знакома с этикетом Альдеруса?

— У меня дела, а перерыв уже подходит к концу. Если вы желаете со мной поговорить, то я жду вас после лекций. А сейчас мне нужно переговорить с более серьёзными людьми и о более важных делах, а с вами можно лишь воду в ступе толочь.

Злившаяся Илария повернулась, чтобы уйти.

— О, Илария, куда же ты? — бросила Нейман вслед Иларии. — Я же ещё не успела поздравить тебя с твоим зачислением в состав служанок, оправляющихся с принцессой Изабеллой на Альдерус.

Однако Илария с максимальной скоростью удалялась от Нейман, чувствуя, что сегодня та разнесёт её своей болтовнёй в пух и прах на глазах её приспешниц. А унижения больше терпеть она не могла. Как только Илария покинула поле боя бегством, все вздохнули свободно.

— Нейман, ты не могла проснуться пораньше? — Ноэми не выглядела счастливой.

— Зачем? — задала вопрос Нейман. — Я, наконец, хотела спокойно подремать, но тут заявляется Илария и начинает свои бесконечные дебаты, при чём, говорит слишком громко. Неужели вы не могли сказать ей, чтобы она разговаривала тише?

— Нейман, — грустно улыбнулась Астра, — ты же ведь прекрасно знаешь, что Илария боится только тебя…

— Я тут ни при чём, она сама напросилась и спровоцировала это конфликт, — поспешила возразить Нейман и расставить всё на свои места.

— …она терзает своими оскорблениями всех, — продолжала Астра, — но никогда не связывается с тобой, так как ты знаешь её слабые стороны и можешь дать отпор. Сегодня ты назвала её рабыней, да ещё Изабеллы, а это уязвимое место Иларии, и она получила двойное оскорбление. Ведь она не считает невольников за людей, и назвать её рабыней, да ещё упомянуть о её матери, это значит дать ей пощёчину при всех. Подумать только, Илария почти ненавидит свою маму за её прошлое. Какая жестокость! И хотя я обычно стараюсь игнорировать речи Иларии, но сегодня, если бы она ещё минут пять продолжала разглагольствовать в том же духе, то я, наверное, действительно ударила бы её.

— Не смей никогда поднимать руку на Иларию, — серьёзно предостерегла Нейман. — Она способна отомстить за обиду.

— Кто? Илария? — хмыкнула Астра. — Да она только грозить умеет, и оскорблять, но никогда не посмеет поднять руку на кого-либо из знати, а тем более на вас. Илария пакостлива, как кот, и труслива, как заяц.

— Она — нет, но… — Нейман не закончила фразу и умолкла, словно вспомнив что-то зловещее.

— Что «но»? — насторожилась Ноэми. — Нейман, что с тобой? Ты что-то не договариваешь.

— Нет, ничего, — ответила та, отрицательно покачав головой, будто отгоняя навязчивое воспоминание.

— Нейман, ты не способна скрывать от нас что-либо. Скажи в чём дело. Я требую! — повелительно и настойчиво заявила Изабелла.

Нейман с минуту молчала, раздумывая, стоит ли обо всём рассказывать сёстрам, а затем, понизив голос, произнесла:

— Один раз я вышла из себя и припёрла Иларию к стенке стилетом. Она выглядела перепуганной и бледной, как привидение, несмотря на свой загар. Я думала, что теперь отбила у неё охоту связываться с нами и говорить гадости, но ошиблась. Через два дня, после этого, когда я ехала в одиночестве по лесу, на меня неожиданно напали люди в масках. Я погибла бы сразу, если бы мой Измаил заранее не почуял засаду и не шарахнулся в сторону. Он выкинул меня из седла прежде, чем до меня дотронулись стилеты нападавших, и этим спас мне жизнь. Те двое были вооружены только стилетами, но и у меня имелось оружие и, возможно, я бы сама смогла отбиться без труда, но в засаде сидел третий с копьём. Его вовремя обнаружил мой верный Измаил, иначе бы я получила копьё в спину. Измаил истоптал его до полусмерти и только случайно не пустил в ход и свои зубы, а затем кинулся на тех двоих, что дрались со мной, хоть я ему и не приказывала. Эти двое сумели скрыться, крикнув напоследок, что ещё расправятся со мной. Я не стала их преследовать, так как их смерть была мне ни к чему. Утихомирив разбушевавшегося Измаила, я подошла к третьему. Сняв с него маску, я узнала в нём брата Иларии, и мне всё стало ясно. Свидетелей нашей стычки с Иларией не было, а значит, только она сама могла задумать отомстить мне.

— И что ты сделала? — помрачнела Изабелла.

Нейман пожала плечами, потупив взор:

— Ничего. Отвезла брата Иларии в больницу, иначе бы он умер, и постаралась обо всём забыть.

— Неужели Илария может подослать убийц? — ужаснулась Мария.

— Илария всё может, — не сомневалась Нейман.

— Почему ты ничего нам сразу не сказала? — спросила Изабелла.

— Я не хотела волновать маму. Ведь всё обошлось.

— А если тебя однажды убьют, Нейман? Ты умрёшь, а мы даже не будем знать, где искать причину этого и убийцу? — возмущалась Ноэми.

— Ноэми, что ты говоришь! — ужаснувшись, воскликнула Изабелла. — Не смей даже думать об этом!

— Ноэми права, — согласилась Нейман. — Но эта угроза висит не только надо мной. Илария ненавидит и вас. Меня спас Измаил, но ведь не у всех есть такая защита. Поговорим об этом после, а теперь пора на индивидуальные занятия. Встретимся после них у выхода.

Нейман встала и пошла на урок медицины, Мария отправилась на занятия музыкой, так как она собиралась стать пианисткой, Изабелла — на лекцию по истории, а Ноэми — на физику.

После занятий, они встретились в условленном месте и отправились домой. Они ехали медленно и, когда уже подъезжали к владениям своей матери, Изабелла сказала:

— Мы может только к вечеру доехать домой, если будем плестись так тихо. Давайте проедем оставшийся путь карьером.

— Изабелла, но ведь мама не разрешает нам скакать быстро, — отозвалась Нейман, которая и на обратном пути продолжала дремать.

— Кто бы это говорил, Нейман! — воскликнула Изабелла. — Ведь ты сама постоянно носишься на своём Измаиле, как угорелая. Да проснись ты наконец!

Она слегка толкнула сестру в плечо.

— Кажется, жара начала понемногу спадать, — заметила Ноэми и откинула назад переднюю часть вуали.

Её примеру последовали и сёстры.

— Как бы опять неожиданно не налетел ураган или снег, — Изабелла с тревогой вглядывалась в небо, пока что безоблачное и чистое.

— Посмотрите, какие розы распустились! — Мария указала на розовые плантации, к которым они только что подъехали.

Вдалеке виднелись большие чёрные розы с серебряными краями лепестков. Эти цветы очень сильно выделялись среди соседствующих с ними белых, розовых, жёлтых и голубых соцветий. Они были одними из любимых роз графини Ронды, которая собрала в своих владениях все сорта, какие только выращивались в мире на других планетах.

— Давайте нарвём их и привезём маме, — предложила Изабелла.

— Я поеду с тобой, — с энтузиазмом отозвалась Мария, и две сестры галопом поскакали по узкой дорожке между розами.

— Нейман, — обратилась Ноэми к сестре, когда Изабелла и Мария отправились за цветами.

— Что? — вздрогнув, спросила Нейман, которая опять успела задремать.

— Нейман, что с тобою?

— Со мной ничего. Просто я двое суток не спала, а за сегодняшнюю ночь я не выспалась, — проворчала та Нейман.

— Я не про это, — Ноэми печально взглянула на Нейман. — С тобой что-то происходит. Я не понимаю что, но чувствую, что ты что-то скрываешь, и эта тайна тебя тяготит. Ты с детства была странной, но теперь ты с каждым днём ещё больше отдаляешься от нас. Нейман, у тебя камень на душе, я знаю это. Скажи мне, что происходит?

— Да ничего не случилось.

— И ты говоришь это с затаённой мукой на лице? И даже взгляд отводишь…

— Ноэми, ради всего святого! С чего ты это взяла? У тебя просто разыгралось воображение.

— Нет, всё-таки что-то произошло. После твоего вчерашнего возвращения твоё поведение ещё больше изменилось. Ты прямо сама не своя. Конечно, ты переживаешь из-за трагедии в саду, и из-за своего верного Измаила, но чем объяснить твоё отношение к Группе Риска, которую ты застала у нас дома? Как только их командир заговорил о чёрных лошадях, ты стала мрачнее тучи в бурю. Но потом, когда он упомянул о Лэс-Тере, с тобой вообще не знаю, что произошло. Я не видела твоего лица, но видела лицо господина Артура. Он посмотрел на тебя и стал бледнее мертвеца. Я думала, он потеряет сознание. Что в то время произошло, Нейман? Я знаю, что ты смотрела на него, но что за гримасу ты состроила, что этому человеку стало не по себе? Почему тебя так растревожило то, что Группа Риска хочет поймать Лэс? Объясни это, Нейман, если можешь. Только скажи правду.

— Это всё твои фантазии. Здесь нет никаких тайн.

— Нет, тут что-то кроется, — возразила Ноэми. — Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня. Я уже давно за тобой наблюдаю.

Нейман вздохнула и поглядела вдаль. Ноэми была права: в её душе творилось что-то неладное.

— Лэс не должны поймать, — тихо, но твёрдо произнесла Нейман, и Ноэми снова ощутила ледяной холод в голосе сестры.

— Почему ты против того, чего хочет весь Аулент?

— Мне безразлично, что хочет Аулент. Главное — я не хочу этого, — заявила Нейман.

— Что тебя связывает с Лэс? Нейман, скажи правду! Доверься мне, я пойму тебя. Никто не узнает о том, что ты скажешь мне.

— Ноэми, вчера я, рассказывая о том, что со мной случилось, сказала неправду. Вернее, не всю правду… — призналась Нейман после некоторых колебаний.

— Что же в твоих словах не было истиной? — Ноэми не сводила внимательный и испытывающий взор с Нейман, которая избегала смотреть в глаза сестре.

— Всё, что я рассказала о регетарках, действительно было так. За мной на самом деле гналась свора этих монстров. Они ранили Измаила, и это тоже правда. Но нас спала от гибели не река. Когда я и Измаил бросились в воду, часть регетарков осталась, а остальные последовали за нами. А если регетарк полез в воду, то значит, он чрезвычайно голоден и его уже ничто не остановит. Они переплыли реку и следом за нами вышли на берег. Измаил истекал кровью и уже не мог продолжать путь. Я подумала, что это конец. Регетарки неумолимо приближались и находились совсем близко, когда из леса послышались выстрелы. Несколько зверей были убиты, но большинство просто озверело. В эту минуту из леса показался тот, кто стрелял. Это была Лэс-Тера на своём чёрном коне и в сопровождении пантеры. Она спешилась и натравила свою лошадь и пантеру на оставшихся регетарков. Такой бойни я ещё в жизни не видела. Мой Измаил просто ягнёнок по сравнению с конём Лэс. Когда регетарки были уничтожены, Лэс удалилась так же быстро, как и появилась. Я перевязала раны Измаилу и целую ночь шла с ним по лесу. Что было дальше, ты знаешь.

— Нейман, ты видела Лэс? — глаза Ноэми округлились от удивления и любопытства. — Ты правда её видела?

— Да. И более того: она спасла мне жизнь. Поэтому, что бы о Лэс не говорили, я не желаю ей зла, ведь она помогла мне и, только благодаря ей, я вернулась домой живой.

— Теперь ты действительно всё рассказала? — Ноэми недоверчиво смотрела на сестру.

— Да. Ты сомневаешься?

— В последнее время у тебя появилось, мне кажется, много тайн и я ни в чём не могу быть уверена относительно тебя.

Нейман насторожилась и вопросительно посмотрела на Ноэми:

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ты почти в любую свободную минуту стараешься покинуть дом.

— Но ведь я лечу рабов, пастухов, живущих по соседству фермеров и животных. Я врач и не могу оставить их без помощи.

— Нет, Нейман, то, что ты делаешь днём, меня меньше волнует, чем другое.

— Что именно?

— Я часто замечаю, что по ночам ты отсутствуешь, — продолжала Ноэми. — Иногда я допоздна сижу за книгами и слышу тихие шорохи в твоей комнате. Только не думай, что я шпионю за тобой. Несколько раз я подходила к твоей двери и, если она оказывалась не запертой, то я наблюдала всегда одну и ту же картину.

Нейман похолодела. Слова сестры не могли её не встревожить, но она не подала вида и старалась сохранить невозмутимость.

Ноэми, выдержав паузу, продолжила:

— Я видела, как ты одевалась в тёмную одежду, тихо, как тень, выходила из дворца и шла в конюшню. Оседлав Измаила, ты уезжала и возвращалась только под утро. Куда ты ездишь, Нейман?

— Ноэми, ты ведь знаешь, что меня часто вызывают среди ночи, если кому-нибудь нужна медицинская помощь. К чему эти вопросы?

— Если тебя вызывают, то тогда к тебе приходит Нэринэ и ты, собравшись и взяв медикаменты и инструмент, отправляешься в путь, но не тайно и часто в сопровождении слуги. А я говорю о тех случаях, когда ты одеваешься, не зажигая света, когда к тебе не приходит служанка, чтобы сообщить о вызове, когда ты незаметно, как вор, покидаешь дворец и сама седлаешь Измаила, без помощи конюхов. Чаще всего это происходит в безлунные ночи. Нейман, что за тайну ты скрываешь? Тебе кто-то угрожает? Тебя что-то тяготит? Почему ты иногда странно смотришь на людей, и тем становится не по себе? Скажи мне, быть может, я смогу тебе помочь.

Нейман ехала молча, глядя на цветущие вокруг розы. Трудно было сказать, то ли она подавлена, то ли раздражена тем, что ей лезут в душу, пусть и из благих намерений.

— Нейман, почему ты молчишь?

— Мне нечего сказать.

— Я не верю в это, — покачала головой Ноэми. — Здесь что-то не так.

— За этим ничего не кроется, Ноэми.

— И всё же?

— Я устала и хочу отдохнуть, — обронила Нейман, и галопом понеслась вперёд.

Ноэми посмотрела ей вслед, но догонять не стала. В это время к ней подъехали Изабелла и Мария. Изабелла держала в руках целую охапку благоухающих роз.

— Почему Нейман уехала? — спросила Мария.

— Ей надоело ехать шагом, — коротко ответила Ноэми, она догадалась, что Нейман скрывает какую-то боль.

16. Лэс-Тера идет на контакт

Группа Риска спешилась и, отведя коней в конюшню, поднялась на третий этаж небольшого трёхэтажного гостиничного домика. На здесь располагались комнаты людей из Центра и их кабинет, где они обсуждали дела. Гостиница была недорогой, но вполне походящей для жилья и работы.

Измученные жарой, все пятеро поднялись по лестнице и вошли в кабинет.

— Мы уже который день носимся по Ауленту и сёлам, но всё ещё не сдвинулись с мёртвой точки, — проворчал Дик, снимая широкий, длинный и, как всё на этой планете, старомодный плащ.

Группа Риска, невзирая на жару, была вынуждена носить длинные тёплые накидки, спасавшие их от капризов погоды. Оставив свои броне-плащи пылиться пока в шкафах, ибо на Тере, как они уже убедились, в первую очередь необходимо спасаться не от пуль, а от коварств природы. А погода тут оставалась непредсказуемой и не собиралась меняться к лучшему. Жара в считанные минуты могла перейти в дождь, иногда со снегом, а лёгкий ветерок — в порывистый ураганный ветер, изредка в смерч. Впрочем, погода не действовала отрицательно на природу. Растения и животные к ней привыкли и адаптировались.

— Лэс-Тера, по составленному нами психологическому портрету, вовсе не ангел. Она мстительна, недружелюбна, коварна, скрытна, любит воровать и ко всему прочему редкая эгоистка. Так почему же люди с ней ещё и расставаться не хотят? — не понимал Дик. — Боятся худшего зла? Почему ей население Аулента симпатизирует порой больше, чем нам? Нашли бы в таком случае героя более любезного, общительного, доброго и благородного, каким и полагается быть героям.

— Просто местные жители не хотят давать информацию о Лэс, возможно, опасаясь мести с её стороны, — предположил Рэм, садясь в кресло. — А очевидцы, видевшие её, зачастую игнорируют нас. За это время мы узнали не больше, чем знали в первый день. Ратмир оказался прав: люди не очень-то стремятся избавиться от Лэс-Теры и единственные, кто с нами хотят сотрудничать, это некоторые местные аристократы. Заметьте, что только некоторые, а не все. Но они твердят одно и то же, как учёные попугаи, и настаивают на облавах.

— Простые крестьяне и горожане не станут нам помогать. Я об этом вас предупреждал, — сказал Ратмир, сняв, как и все, плащ и оружие. — Если мы устраним Лэс, то тогда их снова станут притеснять и обложат непосильными налогами, а у рабов вообще будет не жизнь, а ад. Ведь Земля далеко и поблизости нет никого, кто мог бы им помочь защитить справедливость.

— Выходит, всё зло от местных властей? — Тому чем дальше, тем меньше всё это нравилось. — А правит здесь император Викул.

— В Ауленте, где всё поднято с ног на голову, трудно в чём-либо разобраться, — ушёл от прямого ответа Ратмир. — Но угнетённых здесь много, что бы там не говорил император Земле. И Лэс их единственная защита и они скорее смирятся с тем, что Лэс иногда уведёт у кого-нибудь лошадь, или сдаст кого-нибудь в полицию. Конечно, такая справедливость не слишком-то справедлива, но, в конце концов, за всё надо платить. И чёрная всадница их вполне устраивает. Пока Лэс их защищает, они не предадут её.

— Ты прав, Ратмир, — отозвался Артур, — видимо, мы немало ещё побегаем, пока нам удастся напасть на след Лэс.

— Или пока она сама к нам не явится, — добавил Том, — что маловероятно, учитывая, что приманка с чёрным конём не сработала.

— Такими темпами, как сейчас, — Дик начинал злиться, — мы можем ловить Лэс всю жизнь. Подумать только, мы лишены даже возможности быстро передвигаться. Кони — не машины и быстро устают, а у нас нет ни одного автомобиля или вертолёта. Может, хватит уже собирать информацию? Давайте лучше завтра отправимся в лес или горы, в те места, где Лэс-Теру видели чаще всего. Устроим засаду, и будем ждать, когда-нибудь она обязательно покажется там.

Рэм покачал головой, очень сомневаясь, что Лэс попадётся так просто. Отцепив от своей рубашки значок, он извлёк из него микрокамеру, подумав о том, что отснятый за эти дни материал гроша ломаного не стоит, ведь они не увидели ничего стоящего. И всё-таки Рэм перезарядил микрокамеру и снова приколол маленький значок на рубашку возле серебристой эмблемы. Это входило в его обязанности — снимать всё, что они увидят за время выполнения задания. Но пока у Группы Риска имелось только два коротких видеоматериала о Лэс, которые запечатлел значок в пустыне и вечером, когда Лэс увела их коней. Но эти кадры не дали никакого ответа на то, кто такая Лэс-Тера.

— Я согласен с Диком, — сказал после минутного молчания Ратмир. — Нам лучше поехать в лес. Действия Лэс не имеют закономерности и непредсказуемы, как явления природы. Поэтому вычислить её местонахождение, сидя в кабинете, невозможно.

Едва Ратмир успел договорить, как на столе зазвонил телефон. Артур поднял трубку и спросил, кто звонит. Минуту он кого-то внимательно слушал, а затем прервал связь.

— Звонил Мреус. Ему сообщили, что Лэс с утра околачивается возле одного из сёл. И знаете, где находится это поселение? — спросил Артур, обведя взглядом каждого из своей Группы. — Возле владений графини Эриндо.

Вся Группа поспешно покинула кабинет, не забыв прихватить оружие и броне-плащи.

Через час стремительной скачки Группа Риска прибыла на место. Селяне указали им дорогу к отаре овец, пастухи которой заприметили Лэс. Пришлось ещё с четверть часа ехать по откосам и оврагам. Когда же Группа Риска нашла отару, то увидела овец, двух пастухов и насмерть перепуганных собак, но никого более.

— Это вы видели Лэс? — обратился Артур к пастухам и заметил, что их собаки, с испуганным визгом и, скуля, как щенята, прижались к ногам людей.

— Говорите, пожалуйста, не так громко имя, которое вы только что произнесли, — попросил старый пастух, — разве вы не видите, что собаки дрожат, как ягнята при виде регетарков, когда слышат это имя? На этой планете имя чёрной всадницы приводит всех собак в ужас.

— Да, но видели ли вы её? — повторил вопрос Артур.

— Она тут была. Да только здешний землевладелец, узнав об этом, собрал своих людей и отправился ловить её. Он сказал, что не потерпит, чтобы на его землях бесчинствовала эта бродяга.

— Разве он не слышал, что мы запретили охоту на неё? — Артур уже начал выходить из терпения от непонятливости местных жителей, которые вечно норовили поступить по-своему.

— Хозяин, конечно, слышал о запрете, — флегматично ответил пастух, — но он считает, что вы, прибывшие с другой планеты, не имеете права ему приказывать, что делать, а что нет. Это его личные владения.

— Да, авторитетом мы здесь не пользуемся, — вполголоса заметил Дик, так, чтобы его слышала только Группа Риска.

— Твой хозяин давно отправился? — спросил Артур. — В какую сторону и сколько с ним людей?

— Они уехали минут пять назад. С хозяином человек десять, не больше, — пастух указал направление, в каком ускакали охотники на Лэс.

Группа Риска больше не теряла времени и во весь опор помчалась по их следам. Вот только найти их оказалось не так-то просто. На каменистой местности следы почти не оставались, и к тому же здесь очень часто не только пасли овец, но и ездили верхом.

— Похоже, или охотники сумели замести за собой следы, или, что более вероятно, нам дали ложные сведения о том, в какую сторону они отправились, — заподозрил Артур.

— Но зачем пастухам лгать? — не понимал Дик.

— За тем, чтобы сбить нас со следа, — ответил Ратмир. — Они не хотят, чтобы мы поймали Лэс, ведь она их защита.

— Если уж на то пошло, — рассудил Дик, — то кроме Лэс-Теры, у них есть и Чайка, которая куда милосердней и добрее чёрной всадницы. Даже если люди сдадут Лэс властям, то ничего не потеряют, а только приобретут покой, защитой же им станет Чайка.

— Чайка добра, но защитить она никого не сможет, ибо в ней нет воинственности и склонности к жестокой справедливости — справедливости Лэс-Теры. И люди знают об этом. А поэтому они никогда не предадут её. Если их поставить перед выбором — Лэс-Тера или Чайка — они выберут Лэс, — произнёс Ратмир и, похоже, он знал, что говорил. — Пусть она эгоистка и тиран, но местное население отдаст предпочтение ей, хоть это и не логично.

Из леса донеслись выстрелы, прозвучавшие где-то не очень далеко, и Группа Риска поспешила на их звук. Вскоре они увидели всадников, преследовавших Лэс-Теру, которая, по всей видимости, водила их за собой кругами вокруг отары овец.

— Немедленно прекратить погоню! — приказал Артур, как только они догнали преследователей Лэс.

Всадники, во главе с пожилым мужчиной с жестоким лицом, остановились и повернулись к Группе Риска. Некоторое время охотники со злостью смотрели на пятерых людей, не давших им продолжить охоту за чёрной всадницей, которая сегодня не слишком торопилась исчезнуть и была почти в их руках. Они приняли поведение Лэс за издевательство над ними и хотели во что бы то ни стало доказать ей, что они способны догнать и уничтожить её. Ради этого, а они считали это делом чести, охотники готовы были даже пойти против приказа властей. Но потом они, видимо, здраво рассудили, что стычка с Группой Риска обернётся тем, что выйдет, будто Лэс натравила этих людей друг на друга, и это станет только потехой для неё самой, а такого удовольствия они не хотели ей доставить. Подчинившись приказу Артура, они повернули назад. Люди из ЦМБ помчались за удалявшейся Лэс, надеясь установить с ней контакт, или хотя бы выяснить чего она хочет. Ведь, в конце концов, не просто же так она устраивала бесчинства в Ауленте.

Лэс скакала на своём рослом коне немного быстрее Группы Риска, которая изо всех сил старалась не потерять из вида её, всё дальше уходившую в лес. Несколько раз люди из ЦМБ заметили в зарослях крупную терианскую пантеру, но она ни разу не приблизилась к ним и не сделала попытки напасть, а только смотрела на пришельцев своими большими жёлтыми глазами, словно изучая их. Это зверь был вдвое крупнее пантер Земли, ну а в остальном он ничем не отличался от них. Ратмир выразил предположение, что это зверь Лэс-Теры. Через четверть часа Лэс неожиданно пришпорила коня и, всё так же ни разу не обернувшись, скрылась из вида.

— Похоже, конь Лэс-Теры вообще не оставляет следов, — Ратмир тщетно старался обнаружить отпечатки копыт даже на мягкой земле.

— Может, нам разделиться и прочесать лес? — предложил Рэм. — Ведь мы имеем рацию и в случае чего свяжемся.

Вдруг окрестности огласил разъярённый рёв крупного хищника.

— Это регетарк, — сказал Ратмир и огляделся вокруг, — он очень близко.

Внезапно послышалась стрельба, и с правой стороны от Группы Риска выскочил регетарк, несущий загрызенного барана. Следом за ним появились разгорячённые погоней охотники, те самые, которые совсем недавно гнались за Лэс. Они, видимо, решили в этот день поохотиться хоть на кого-нибудь, и перенесли своё преследование с Лэс на регетарка, посетившего отару. Через минуту зверь был уничтожен под радостные крики, и охотники подъехали к Группе Риска.

— Ну что, храбрецы, упустили Лэс? Я знал, что она вам не по силам, — изрёк местный землевладелец с улыбкой превосходства над ними.

— Лэс, быть может, и не ушла бы, если бы вы со своей сворой охотников не спугнули её, — отпарировал Артур.

— Это просто оправдание, а на самом деле вы бездари, — рассмеялся землевладелец, ему вторили его люди.

Артур не стал препираться, и со своей командой поскакал туда, где скрылась Лэс. За ними, на некотором расстоянии, последовали охотники, желавшие знать, чем всё это кончится. Внезапно кони что-то почувствовали и заржали, а из леса до всадников донеслось ответное ржание коня. Группа Риска направила лошадей на голос животного, отозвавшегося из леса, и вскоре они достигли поляны у тихой реки.

На поляне стояла Лэс. Коня и пантеры возле неё не было.

Всадники остановились и осмотрелись вокруг. Попросив охотников не показываться из леса, не стрелять и ничего не предпринимать, Группа Риска выехала вперёд.

— Не говорите громко, — предупредил Артур своих людей, — не берите в руки оружия и не делайте резких движений, которые могут её вспугнуть. Я попробую подойти к Лэс и дать понять, что мы не желаем ей зла. Мы люди новые на Тере и, может, она нас послушает.

Артур спешился и медленно направился в сторону Лэс. Он шёл не спеша и осторожно, стараясь не вспугнуть Лэс, которой мало ли что могло взбрести в голову. Больше всего в эту минуту он опасался не того, что она может проявить агрессию или снова подстроить им какую-нибудь пакость, а того, что она внезапно исчезнет, оставив их в неведении насчёт своего отношения ко всему происходящему.

Лэс стояла, не шевелясь и не проявляя ничего: ни вражды, ни дружелюбия. Она словно изучала идущего к ней человека, не торопясь делать выводы.

Землянин, подойдя довольно близко, становился и откинул края своего броне-плаща немного назад, чтобы Лэс видела, что его стилет остаётся в ножнах, и он не держит в руках никакого оружия.

— Я не причиню тебе зла, и они тоже, — сказал негромко Артур, показав на всадников. — Наша команда прибыла сюда, чтобы обезвредить тебя, но мы не хотим войны и кровопролития. Мы — миротворцы. Мы не желаем твоей смерти, Лэс, ты понимаешь меня? Ты знаешь язык, на котором я говорю?

Лэс никак на это не отреагировала. Она продолжала по-прежнему оставаться неподвижной, не проявляя никаких эмоций. Артур видел сквозь полупрозрачную ткань вуали большие тёмные глаза Лэс-Теры, изучающие его. Она походила на лесного зверя, впервые увидевшего вблизи человека и незнающего, что делать. Артур тоже не знал, как ему поступить, ведь он не был профессиональным психологом и не ведал как общаться с теми, кто ни с кем не находит общего языка. Возможно, Лэс не понимала не только язык, на котором он с ней говорил, хотя этот язык являлся универсальным, и его знали на всех планетах Объединения Планет Млечного Пути, но и вообще не понимала речь человеческую. Лэс стояла неподвижно, как статуя, но могла в любую минуту повернуться и уйти или позвать своего коня и пантеру, если только она не являлась немой.

Наблюдавшие за этим Том, Дик, Рэм и Ратмир замерли в ожидании развития дальнейших событий. И только Рэм тихо прошептал:

— Если Лэс сейчас даст дёру, то, могу поклясться, что охотники, притаившиеся в лесу, тут же откроют по ней стрельбу. А с такого расстояния они уж точно не промахнутся. Она погибнет, даже не имея возможности обороняться.

Поведение Лэс-Теры оставалось для всех непредсказуемым и необъяснимым.

Просто стоять не имело смысла, и Артур решил действовать, ведь второго такого случая могло и не быть. Он осторожно сделал ещё пару шагов вперёд и протянул руку к Лэс-Тере. В эту минуту он понял, что это решающий миг, в котором он достигнет либо успеха, либо полного провала. Он протянул раскрытую ладонь вперёд, это был жест мира и дружелюбия, понятный на большинстве планет. Лэс, после недолгого раздумья, медленно подала ему свою руку. Артур осторожно взял Лэс за руку так, как берут незнакомого ребёнка, который потерялся и которого надо вернуть домой, но не испугать при этом. Пальцы Лэс-Теры оказались холодными, как лёд, хоть день выдался жаркий.

Лэс не сделала попытки уйти или вырвать свою руку из руки землянина. Возможно, она сама абсолютно сознательно решила пойти на контакт с людьми и потому не спешила удалиться.

— Пойдём со мной, — произнёс Артур и слегка потянул Лэс за собой, — ничего не бойся. Эти охотники не причинят тебе вреда, а я и мои друзья хотим лишь выяснить причину твоего поведения и, быть может, помочь тебе, если ты будешь вести себя хорошо и не станешь провоцировать тех людей на стрельбу.

Артур, пятясь, медленно шёл обратно, ведя Лэс за собой и разговаривая с ней спокойным ровным голосом, хотя не был уверен, что она его понимает. Он уже полностью убедился, что Лэс-Тера не призрак, но чувствовал, что она сомневается в своем решении пойти на контакт с людьми и её колебания могут кончиться внезапным бегством. Так они дошли до конца поляны, где стояла Группа Риска. Кони, почувствовав рядом Лэс, беспокойно переступали ногами и проявляли некоторое чувство страха. Если верно то, что животные способны ощущать зло, то чёрная всадница действительно была далеко не безопасна. Но об этом ни кто старался не думать.

— Она не пытается бежать, — негромко обратился Артур к своей команде. — Быть может, она умнее, чем все считают, и мы должны с ней разобраться мирно, без кровопролития. Не исключено, что она и правда просто больна какой-то неведомой психической болезнью и нуждается в понимании и лечении. Раздобудьте ей коня. Она поедет с нами.

— Ты хочешь привезти её в Аулент? — почти шепотом спросил Дик. — Да представляешь, что там начнёт твориться, если её увидят? Лэс убьют прежде, чем мы сможем её защитить.

— Но ведь её никто там не ждёт, — тоже вполголоса ответил Артур. — Если мы быстро проедем по городу, то ей ничего не будет грозить, главное нигде не останавливаться. Рэм, поговори с охотниками, пусть они одолжат нам одного коня.

Рэм направился к всадникам, которые стояли неподалёку и не верили своим глазам. Они ожидали перестрелки, погони, чего угодно, а Лэс вдруг добровольно сдаётся, и при этом рядом нет коня и пантеры, которые никогда с ней не расставались. Лэс даже не предприняла ни малейшей попытки отстоять свою свободу.

— Куда ты хочешь её отвезти? — спросил Том Артура, который по-прежнему не выпускал руку Лэс-Теры.

— Наверное, Лэс лучше всего доставить в испытательный институт, — решил Артур. — Там надёжное укрепление и есть некоторое оборудование, которое может нам пригодиться. Но главное, не пугайте её. Она пока нам доверяет, и мы не должны потерять это доверие. Оно единственный способ удержать Лэс-Теру и найти с ней общий язык.

Рэм вернулся через минуту, ведя за собой белого коня. Артур попросил оставить лошадь и отойти, так как он и Лэс стояли на некотором расстоянии от Группы Риска, и он не хотел подводить Лэс ближе, боясь её реакции на вооружённых людей. Рэм оставил коня и отошёл.

— Это конь для тебя, — сказал землянин, делая знак Лэс, что ей придётся ехать на этом животном.

Лэс посмотрела сквозь вуаль на Артура, и тот догадался, что она его поняла. Но, по всей видимости, масть животного ей не понравилась. Конь стоял от них в трёх-четырёх метрах и, скорее всего, инстинктивно тоже не питал симпатии к Лэс. Эта взаимная неприязнь могла всё осложнить.

Внезапно Лэс вырвалась из руки Артура.

Рэм, Том, Дик и Ратмир схватились за оружие, уже похоронив мечты о благополучном завершении дела, но Артур знаком остановил их.

Лэс подбежала к коню Артура и легко взобралась в седло, хоть оно было не дамским, как на её лошади. С этим животным она, похоже, поладила тут же, и он не выказал ей неприязни.

Группа Риска убрала оружие.

Лэс, видимо, больше нравился вороной конь командира Группы Риска, чем белый, которого ей предложили. Сев в седло, Лэс осталась на месте и не предприняла попытки скрыться.

— Если тебе больше нравится этот, то можешь ехать на нём, я не возражаю, — произнёс Артур. — Я даже подарю его тебе, если ты не станешь создавать нам проблемы и снова не возьмёшься за старое.

Артур сел на белого коня, и Группа Риска отправилась в Аулент, попросив охотников не ехать за ними и сказав, что их лошадь они сами вернут. Впереди скакали Том и Дик, за ними — Лэс-Тера и Артур, придержавший за повод коня Лэс, чтобы пресечь возможную попытку к бегству. Позади них держались Рэм и Ратмир. Хоть и ошарашив своей процессией многих аулентцев, люди из ЦМБ без приключений добралась до института, оповестив по рации Мреуса, чтобы он прибыл как можно скорее.

Мреус, не веря своим ушам, бросил все дела и примчался через весь город на взмыленном коне в испытательный институт. Возле здания он увидел Группу Риска, но Лэс с ними не было.

— Вы поймали её? Где она? — допытывался Мреус, слезая с коня. — Почему вы привезли её сюда, а не в полицию?

— Мы поступили так, как считали нужным, — ответил Артур. — Я пытался с ней говорить, но она не произнесла ни звука. Быть может, Лэс немая или просто не умеет говорить. Однако она сама, можно сказать, нашла нас и доверяет нам.

— Конечно, она вам доверяет, после того, как угнала ваших коней и стащила ваше оружие и оборудование. Разумеется, она вам доверяет! — с сарказмом изрёк Мреус, но его глаза горели радостью и триумфом, ведь его главная головная боль последних лет скоро исчезнет.

— А если бы мы привезли Лэс к вам, в ваше Главное Управление, гудящее, как улей, и вечно переполненное людьми, то она могла испугаться и сбежать. Здесь же, в институте, её будет окружать более спокойная атмосфера, и ничто не станет угрожать.

— Да Лэс сама угроза для кого угодно! — снова не согласился с Артуром Мреус. — Этот институт единственный, который уцелел на всей Тере. Понимаете? Единственный! Вам это ни о чём не говорит?

Группа Риска явно не понимала, к чему клонит Мреус, а потому он продолжил:

— Он единственный потому, что остальные Лэс уже разгромила! А теперь вы привезли её сюда, куда она ещё ни разу не совалась. Какой для неё счастливый день — люди сами открыли ей двери своего последнего института! Да она тут камня на камне не оставит!

Люди из ЦМБ встревожено переглянулись: подобная мысль им в голову не приходила. Неужели сегодняшняя встреча с Лэс всего лишь хитро спланированный ход с её стороны?

— Однако она не сможет уйти отсюда по собственному желанию, так как здесь надёжная защита и при том у каждого помещения разная, недаром ведь Лэс сюда никогда не забиралась. В институте также есть оборудование и я хочу, чтобы специалисты узнали о Лэс как можно больше, и мы поняли, как лучше с ней вести переговоры.

— Какие переговоры! Вы что, издеваетесь? Лэс ведь выросла в лесу! — восклицал Мреус, размахивая руками.

— А кто сказал, что она выросла в лесу? — Том сохранял невозмутимость.

— А кто уверен, что это не так? Что если она знает лишь язык какого-нибудь зверя? Вы что, тоже будете его изучать, дабы потом вести с ней переговоры? Нет, на это уйдут годы, и я с этим не согласен. Ваше дело было поймать её, и вы её поймали. Теперь передайте её мне, и она понесёт наказание, какое ей определит император. Вы же займитесь Одиноким Убийцей. Надеюсь, вы и с ним управитесь быстро.

— Нет, господин Мреус, — возразил Артур, — мы поймали Лэс и теперь, по закону Объединения Планет Млечного Пути, хотим выяснить, что она собой представляет. Ведь для чего-то же она сегодня нас нашла. Ей что-то нужно, просто так она бы не встретилась с нами. Ведь её никто не контролирует, а потому только нечто важное вынудило Лэс отважиться на встречу с нами, и она прекрасно знает, кто мы и откуда. Она сделала это осмысленно. Возможно, ей это решение далось нелегко.

— Но Лэс опасна для общества! — стоял на своём Мреус. — Её нужно ликвидировать!

— Мы не допустим этого, — заявил Том. — Нельзя убить живое существо лишь потому, что оно порой ведёт себя как злой дракон, или попросту неизвестно. Лэс, как и все люди, имеет право на суд, на расследование её поступков. Она не такое уж и чудовище, как вы вбили себе в голову. Люди видят в Лэс — монстра, но она не зла.

— Более того, — добавил Рэм, — даже убийц не казнят без суда и следствия, а Лэс, как все знают, никого не убивала, кроме регетарков. Никто не может доказать, что она уничтожила кого-то своими руками.

Мреус нехотя согласился, но в это время подъехал человек из полиции и сообщил, что в город просочилась информация о поимке Лэс. Журналисты и любопытные осаждают здание Главного Управления Полиции.

— Вам необходимо дать разъяснения журналистам, — обратился Мреус к Группе Риска, — иначе я не знаю, чем всё это кончится. Новые волнения и беспорядки в Ауленте нам не нужны.

— У нас нет на это времени, — возразил Артур. — Мы обязаны заняться Лэс. Она ждет нас.

— Прибыв в Аулент, вы полностью перешли в моё подчинение и потому делайте то, что я говорю. Вы и так постоянно игнорируете мои приказы, — произнёс Мреус тоном, не допускавшим возражений.

Группе Риска-III пришлось подчиниться.

17. Месть

Илария Хауц была злопамятна и долго помнила нанесённые ей обиды. Она не умела прощать.

Отойдя от Эриндо и Астры, к которым как раз приближались ещё несколько подруг, Илария прямиком направилась к тем двум парням, о нападении которых Нейман рассказала сестрам и Астре.

— Вы, надеюсь, ещё помните четырёх Эриндо? — обратилась Илария к своим друзьям. — Я уже больше не могу их терпеть и хочу, на этот раз по-настоящему, отомстить им за всё. Вы должны мне помочь. Ганс, Хэл, вы мне не ответили!

Оба парня пребывали в замешательстве.

— Я лично больше не хочу с ними связываться, — признался Хэл.

— Нам в прошлый раз хорошо досталось, мы чудом унесли ноги. А твоему брату, Илария, вообще не повезло — он остался хромым, — напомнил Ганс. — Мне ещё не надоело жить.

— С этой ненормальной Нейман де Эриндо лучше совсем не связываться. Я теперь к ней ни за что не подойду и на пушечный выстрел.

— На этот раз открытого нападения не будет, — Илария олицетворяла непоколебимую решимость. — Да и кто вам сказал, что придётся иметь дело с Нейман? Нет, на этот раз мы изберём другую сестру, более уязвимую. Всё сделаем так, что то, что произойдёт, будет выглядеть несчастным случаем, но доставит немало слёз этим Эриндо. Разве вы не хотите отомстить за ваши синяки и ушибы?

Предложение выглядело заманчивым. Два друга Иларии с минуту размышляли.

Наконец Хэл спросил:

— Что он нас требуется?

— Я слышала, что в субботу Ноэми просят присутствовать в испытательном институте на каком-то эксперименте. Вы должны подстроить так, чтобы в том помещении, где будет происходить опыт, внезапно сработала система защиты, и было выброшено какое-нибудь излучение, желательно смертоносное. На следующий день газеты опубликуют статью о несчастном случае в институте и не более, — Илария коварно и мстительно улыбнулась.

Гансу и Хэлу идея понравилась, но ещё следовало обсудить детали. Они не прочь были помочь Иларии в этом деле, но почему — об этом не знал никто, кроме них троих.

— Илария, но ведь вместе с Ноэми излучению подвергнутся ещё несколько человек, она же будет не одна, — сомневался в затее Хэл. — К тому же, кто нас пустит в субботу в институт? Ведь этот день считается выходным и там практически никого не бывает. Наше появление вызовет массу подозрений.

— Если вместе с Ноэми ещё кто-то пострадает, то это будет неудивительно и ещё больше станет походить на случайность. Так как никто не сочтёт логичным производить диверсии в выходной день, когда в институте никого нет. А что касается вас, то вам вовсе и не нужно быть там в субботу. Насколько мне помнится, у вас в пятницу практические занятия в институте. Вам всего лишь надо пробраться к компьютеру защиты и запрограммировать его так, чтобы выброс излучения произошёл в нужном месте в нужное время. Ну а время, когда будет происходить эксперимент, вы сами узнаете. Вы сможете это сделать? — спросила Илария.

— Да, — подумав, ответил Ганс, — только в этом случае Эриндо не догадаются, что это твой ответ им. И какой тебе толк от мести, которой нельзя похвастаться?

— А это не ваше дело, — прошипела Илария и удалилась, так как прозвучал сигнал к очередной лекции.

В субботу Ноэми встала с головной болью. Она уже два дня не посещала лекции из-за болезни, но сегодня ей было лучше. Ей предстояла поездка в Аулент, а потому она приняла таблетку и настроилась на работу, пообещав себе, что вечером раньше ляжет спать.

— Ноэми, как ты себя чувствуешь? — Нейман вошла в комнату сестры, излучая беззаботность.

— Уже лучше и собираюсь поехать в Аулент, — ответила Ноэми, пытаясь улыбнуться в ответ, но улыбка у неё получилась вымученной.

— Нет, тебе этого делать нельзя, — воспротивилась Нейман, — и я, как твой врач, запрещаю тебе это.

— Но у меня на руках некоторые документы, а они должны быть сегодня в институте. Их мне дали для того, чтобы я высказала своё мнение и внесла, если необходимо, поправки. А на эксперименте они понадобятся. Поэтому мне всё-таки придётся поехать.

— А что если их отвезу я? Думаю, что они не секретные и ничего не случится, если их передам я, а не ты. Мой Измаил поправился, и я с радостью доставлю документы в Аулент и этим устрою прогулку Измаилу. Посмотри, какой сегодня чудесный день! — Нейман взглянула в сторону огромных окон, заливавших спальню Ноэми лучами яркого Альтаира. — Я буду рада прогуляться, и поездка в Аулент не станет мне в тягость. Во всяком случае, тебя я из дома не выпущу.

— Ну, хорошо, — сдалась Ноэми, чувствуя, что сегодня ей не по силам как поездка верхом, так и в карете. — Только тебе надо успеть ровно к одиннадцати часам. Иначе ты опоздаешь и подведёшь меня.

— Уже бегу седлать Измаила. Затем накину вуаль, и через пять минут приду за документами, — сказала Нейман и выбежала из комнаты, беззаботная и сияющая, как Альтаир.

Через час не быстрой езды, Нейман спешилась у института и вошла в двери, услужливо открытые привратником. Был выходной день и во всём здании, где царила тишина, находилось лишь несколько человек, которым предстояло провести эксперимент с каким-то новым веществом. Нейман разыскала их и объяснила причину отсутствия Ноэми.

— Хорошо, что ты привезла документы, — сказал старый профессор. — Если можешь, останься на эксперименте, так как мы не знаем, чем он кончится и, может, кому-нибудь понадобится медпомощь. Наш врач сейчас взял отпуск, а медики из клиники находят всякие отговорки, чтобы только не присутствовать тут, ведь наша работа порой чревата неожиданностями, которые не совсем безопасны. А я слышал, что ты хоть и начинающий врач, но у тебя уже много клиентов из поместья графини де Эриндо и ближайших сёл.

— Я останусь, если вы так хотите. Мне и самой интересно понаблюдать за вашей работой. Когда начнётся эксперимент?

— Наверное, через полчаса, — ответила наставница Ноэми, тоже присутствовавшая здесь. — Один из сотрудников ещё не пришёл.

Минут двадцать спустя явился последний учёный. Он извинился за опоздание и сказал, испытывая неловкость, что сегодня выходной день у няни его сына и ему пришлось взять ребёнка с собой.

— Детям запрещено находиться в институте, но раз у вас нет другого выхода, то пусть остаётся, — неохотно разрешил профессор, посмотрев на четырёхлетнего малыша, который рос без матери и был единственным утешением овдовевшему отцу.

— А теперь, — обратился профессор к коллегам, — давайте пройдём в мой кабинет и обсудим некоторые детали испытания.

Сотрудники института и Нейман зашли в просторную лабораторию профессора, находившийся рядом с залом, в котором происходили испытания. Учёные занялись своей работой, ребёнок играл в коридоре.

Мирную работу исследователей неожиданно прервал рёв сирены. Она оповещала о том, что в зале испытания происходит мощное радиоактивное излучение. Учёные бросились туда, не понимая, что случилось, и кто включил эту систему защиты.

Зал был огромный, со стенами из особого вида стекла. В случае необходимости, это помещение могло герметически закрываться, а также оно было оборудовано различными видами защиты. Сейчас зал освещал яркий свет, похожий на сияние неоновых ламп, но нёсший с собой смертельную дозу облучения. Кто-то кинулся к компьютеру защиты, чтобы прекратить облучение помещения. Подбежав к залу испытаний, люди увидели сквозь стеклянные стены ребёнка, который, оставшись без присмотра, зашёл туда.

В огромном помещении перепуганный мальчик, не зная куда бежать и испуганный воем сирены и вспыхнувшим светом, залез под железный стол, стоявший посредине зала. Облучение всё возрастало и становилось смертельным, но обезумевший от испуга за сына отец бросился к двери, которая вела в стеклянное помещение. Его силой оттащили назад, зная, что помочь мальчику сейчас нельзя ничем и лезть туда — самоубийство.

Нейман, выбежавшая из кабинета последней, и узнав, что происходит, схватила один из защитных плащей, висевших в кабинете. Накинув плащ на голову вместо вуали, она подбежала к двери испытательного зала, от которой только что оттащили отца мальчика.

— Нейман, назад! — услышала она позади голос профессора. — Этот плащ не защитит тебя, облучение слишком сильное!

Два учёных бросились за Нейман, но она уже открыла дверь и шагнула в зал. Она побежала к малышу как могла быстро, и не оглядываясь. Тот, перепуганный, всё ещё сидел под столом.

Заметив, что к нему бегут, мальчик вылез из-под стола и кинулся к Нейман. Она, сняв с себя плащ, поспешно накинула его на ребёнка и почти сразу же почувствовала сильное головокружение и звон в ушах. Подтолкнув мальчика к двери, она сказала:

— Беги!

Малыш довольно резво, хоть и пошатываясь, побежал к отцу, которого увидел за стеклянной стеной, а Нейман, сделав несколько шагов, упала на пол. Странная слабость и головокружение не позволили ей подняться на ноги, а после её сознание незаметно отключилось. Мальчик быстро достиг двери, где его тут же взял на руки отец. В тот же миг ребенок тоже впал в беспамятство.

Излучение в зале всё усиливалось.

Вскоре сирена замолкла, а ещё через пять минут зал был автоматически очищен от опасного воздействия последствий излучения.

Все это время Нейман лежала, не подавая признаков жизни. Как только в зале стало безопасно, исследователи и профессор поспешили к Нейман. Не успев до неё добежать, они, к всеобщей радости увидели, что она приподнялась на локте. Её перенесли в кабинет и положили на диван.

— Невероятно, но она жива, — изумлялся профессор, найдя слабый пульс Нейман. — Обычно человек погибает, если пробудет при таком излучении две минуты. А она находилась там больше трёх. Что с мальчиком?

— Всё хорошо, — ответил отец ребёнка. — Быть может, у него будет некоторое время болеть голова и ему, на всякий случай, нужно сделать переливание крови, но он выживет. Возможно, даже не будет осложнения, ведь он пробыл там всего полминуты и в основном его защитили стол и плащ.

— Нейман нужно отправить в камеру нейтрализации. Может, всё-таки удастся частично уничтожить ту радиацию, которую она приняла. А потом я отвезу её домой, так как врачи здесь бессильны. Нейман должна сама выздоравливать, раз ей удалось выжить при таком облучении, — сказала женщина, которая знала и учила Ноэми много лет.

— Почему сработала система защиты? — задумчиво произнёс профессор, удивляясь тому, что произошёл сбой в программе компьютера, который всегда работал чётко и безотказно.

На это вопрос не мог ответить никто.

Вскоре Нейман пришла в себя, и наставница её сестры Ноэми отвезла её домой, объяснив графине Ронде, что произошло.

В понедельник все газеты города опубликовали материал о происшествии в испытательном институте, не упустив случая лишний раз поругать вредность некоторых испытаний и выразить предположение, что ко всему этому могла быть причастна Лэс-Тера. Впрочем, последнему никто не поверил, но и не удивился — из Лэс давно сделали козла отпущения и сваливали на неё всё то, чему не могли дать объяснения.

Изабелла, Мария и Ноэми, приехав на занятия, с утра отбивались от корреспондентов, желавших знать что-нибудь новое о Нейман де Эриндо.

В монотонной жизни Аулента редко случалось что-либо из ряда вон выходящее и журналисты последние годы могли писать лишь новые сенсации о выходках Лэс и о неуловимом Одиноком Убийце. Но обе эти темы были уже довольно избитыми и давно приелись аулентцам. Потому, узнав о случае в институте, все журналисты кинулись писать об этом и преследовали своими вопросами трёх сестёр Эриндо, так как графиня Ронда никого в своё поместье не пускала, никто не мог даже близко подойти к Нейман.

В перерыве Изабелла, Мария и Ноэми спустились в зал для отдыха. Там было прохладно и относительно немноголюдно.

— Эти журналисты ещё нахальнее Иларии, — возмущалась Изабелла. — Они, наверное, способны и покойника оживить, чтобы узнать, как он умер.

Будущая королева Альдеруса была в негодовании от поведения журналистов и не скрывала этого.

— И кто их только на нас натравил? — Ноэми с опаской озиралась по сторонам, чтобы удостовериться, что поблизости нет никого из вышеупомянутой братии газетчиков.

Изабелла не прятала своего раздражения и ожидала, что вот-вот нагрянет очередная свора журналистов, которые, узнав, что в институте ребёнка спасла одна из Эриндо, не хотели упустить случая упомянуть имя самой знатной семьи Аулента. Одна Мария оставалась спокойной.

Сёстры устроились в одной из оконных ниш.

— Я чувствую себя виноватой, — произнесла Ноэми, — ведь это я разрешила отвезти документы. Хотя, если бы не Нейман, то мог бы погибнуть мальчик.

— У меня лично не хватило бы смелости зайти в тот зал, — отозвалась Мария, — но наша Нейман непредсказуема.

— Моя учительница химии утверждает, что Нейман единственная додумалась взять плащ и войти в тот зал, не предприняв никаких других мер предосторожности. Остальные просто растерялись, но вряд ли бы кто-нибудь, кроме отца ребёнка, осмелился на то, что сделала Нейман, — покачала головой Ноэми.

— Я считаю, — выразила своё мнение Изабелла, — что Нейман сделала это скорее машинально, чем сознательно. Она врач и в ней глубоко засела профессиональная потребность спасать людям жизнь. Когда она видит опасность, грозящую человеку, то она действует, движимая выработанным точным рефлексом. Нейман будто запрограммирована на это, и она вошла в зал только потому, что не могла поступить иначе.

— Я согласна с тобой, Изабелла. У Нейман с детства проявлялась точность в движениях и молниеносная реакция на неожиданные ситуации. Такое впечатление, что она нигде не может растеряться и, надо признать, это не раз спасало ей жизнь, особенно на охоте. Но почему в зале включился радиоактивный излучатель? Никак этого не пойму. Ведь им пользуются только в тех случаях, когда во время какого-нибудь эксперимента с бактериями на волю вырывается опасный вирус. Только тогда включает этот излучатель, чтобы уничтожить вирус и продезинфицировать испытательный зал.

— Теперь это уже не важно, — произнесла Изабелла. — Главное, что Нейман жива, и почти здорова. Но поглядите, к нам идёт Астра.

Астра не шла, а почти бежала.

— Вы слышали новость? — спросила она, тяжело дыша после быстрой ходьбы.

— Нет. А что произошло? Опять какая-нибудь катастрофа? — с тревогой осведомилась Ноэми.

— Не знаю, катастрофа это или нет, — Астра села в свободное кресло, — но полчаса назад Группа Риска, прибывшая с Земли, поймала Лэс-Теру!

— Что? — переспросила Мария, не веря тому, что слышит. — Это очередная твоя шутка или правда?

— Это истинная правда! — подтвердила Астра. — Весь Аулент взбудоражен этим известием. Директор нашего университета даже отменил все занятия и лекции, и сейчас ученики расходятся по домам. Разве вы не видите, что вокруг творится?

— В таком случае поедем домой, и поскорее, — ухватилась за возможность быстрее покинуть Аулент Изабелла. — Я хочу отдохнуть от борьбы с репортёрами, которые, наконец, оставили нас в покое, и нашли другую жертву для своего преследования.

— Я тоже отправляюсь домой. Мне не терпится быстрей обо всём рассказать родителям, — заторопилась Астра, вставая. — До завтра.

— Нам тоже пора. Пошли, — обратилась к сёстрам Мария.

— Вы идите к коням, а я должна увидеть свою учительницу по химии, — произнесла Ноэми. — Мне нужно только узнать, будут ли завтра занятия в институте. Я вас догоню.

Ноэми поднялась наверх по лестнице, а Изабелла и Мария пошли к своим лошадям.

После непродолжительных поисков, Ноэми нашла свою наставницу и узнала, что в ближайшие дни институт работать не будет, так как Лэс доставили туда и там станут заниматься исключительно ею. На ближайшие дни отменялись и лекции в университете. Разузнав всё, что её интересовало, Ноэми поспешила к сёстрам.

Спустившись по лестнице и идя обезлюдевшим коридором, Ноэми услышала вдруг слово «Эриндо». Охваченная внезапным тревожным предчувствием, она на секунду остановилась и прислушалась. Чьи-то тихие голоса раздавались в зале справа от неё. Ноэми подошла ближе и осторожно выглянула из-за портьеры, висевшей на входе в зал и отделявшей её от говоривших. Слегка отодвинув портьеру, она увидела Иларию, Хэла и Ганса.

— Наша затея почти удалась, — говорил Ганс. — Правда, мы немного не рассчитали время, когда возились с компьютером защиты.

— Ничего, — ответила Илария. — Нам всё же удалось отомстить. Правда, я рассчитывала, что в ловушку попадёт Ноэми, но попалась сама Нейман. Кто бы мог подумать, что вместо Ноэми приедет её сестра, да ещё полезет спасать того мальчишку. Таким людям можно даже и подножку не ставить — они сами постоянно на рожон лезут.

— Илария, а ты не боишься, что всё может открыться? — Хэл немного нервничал.

— Не беспокойся. Газеты, как я и предполагала, всё списали на несчастный случай. А эта ненормальная Нейман сама полезла в испытательный зал. Её же ведь никто не заставлял, и никто туда силой не тащил. Одним словом, наша диверсия удалась, и никто об этом не узнает, — улыбаясь, подвела итог Илария.

— Ты абсолютно уверена, что никто не знает? — прозвучал угрожающий, как приговор, голос Ноэми.

Трое заговорщиков обернулись.

Позади них стояла Ноэми. Слышавшая каждое слово, полная негодования и возмущения, сестра Нейман чувствовала себя так, словно ей нанесли удар в спину, хотя Илария и славилась своим коварством. Эриндо никогда не думала, что может услышать о такой подлости, и сейчас её душа взывала о возмездии, несмотря на то, что раньше никогда и никому, даже Иларии, она не стала бы мстить. Ноэми была бледна, но её глаза сверкали.

— Я слышала всё, — произнесла Эриндо. — И теперь, Илария, в твоей жизни настанут чёрные дни. Я не прощу тебе того, что мы уже дважды по твоей вине едва не потеряли Нейман. Я сделаю всё, чтобы призвать тебя к ответу!

Ноэми резко развернулась и быстро, не оглядываясь, ушла, боясь не сдержаться и ударить Иларию. Достоинство не позволяло ей опуститься до такого.

— Она опасный свидетель, — испуганная Илария лишилась доли самоуверенности и радости, — и если сделает то, что обещала, то нам несдобровать.

— Похоже, у нас появились проблемы, — пробормотал Ганс.

— У Ноэми нет доказательств, — попытался всех успокоить Хэл, — а её словам не поверят.

— Ты глупее, чем я думала, Хэл! — разъярилась Илария. — Если она всё расскажет, то могут ещё раз тщательно проверить компьютер защиты и тогда там найдут не только ваши отпечатки пальцев, но и то, что компьютер был специально запрограммирован. К тому же, Ноэми из семьи Эриндо, а слову Эриндо поверят все. Вы не сможете отпереться от этих фактов и, в конце концов, выдадите и меня. Ноэми нужно заставить замолчать. Замолчать, во что бы то ни стало.

Илария покинула здание университета и отправилась домой.

— Где ты была так долго? — спросила Мария подбежавшую к своей лошади Ноэми, она и Изабелла уже сидели на конях, ожидая сестру.

— У меня были дела, — ответила Ноэми, пряча взгляд и не подавая вида, что только что услышала нечто важное.

Ей предстояло всё обдумать и принять правильное решение, но не сейчас, а потом, когда она сможет уединиться в своей комнате и успокоиться. Садясь в седло, Ноэми почувствовала, что у неё кружится голова и сердце стучит часто и тревожно, а руки слегка дорожат.