Голубая кровь (СИ)

Нейман гнала Измаила изо всех сил, и он был в мыле, когда она с него сошла. Бросив коня у лестницы, Нейман побежала на башню. Там она остановилась и посмотрела в ту сторону, куда шёл караван. С башни открывался обширный обзор, и Нейман видела весь длинный караван, растянувшийся до бесконечно далёкого горизонта Теры. Караван пока ушёл не очень далеко, и ей, на какой-то краткий миг, захотелось сесть на коня и догнать Изабеллу, чтобы навсегда покинуть эту планету. Но этого делать было нельзя, ведь нельзя же оставить на произвол судьбы родной дом и могилы, которые не успели даже зарасти травой.

Нейман долго стояла и смотрела вслед каравану, пока тот не скрылся за горизонтом в лучах восходящего солнца…

24. Второй визит

Группа Риска вернулась в Аулент не в лучшем настроении. В первый раз за всю свою службу командир Группы Риска-III не выполнил вместе со своей командой задание. Всё кончилось трагически и Центр за это не похвалит. Группы Риска были созданы в первую очередь как спасатели, они не являлись даже военными и были призваны служить закону и разрешать конфликтные ситуации без провоцирования всякого рода войн. На Тере же миротворцы с Земли столкнулись не только с непонятным поведением Лэс-Теры, но и откровенной агрессией против неё людей, что ещё больше усложняло работу. Они даже не смогли до конца разобраться в ситуации и всех причинах конфликта.

Артур небрежно бросил вуаль Лэс-Теры на стол и обвёл взглядом своих приунывших товарищей.

— Что нам теперь делать, Артур? — спросил Том. — Лэс-Тера доставляла этому городу массу проблем, но не появится ли ещё больше проблем после её гибели?

— Не знаю, — хмуро ответил командир. — Мы должны были найти компромисс и решить всё мирно, а в результате Лэс-Тера погибла, хотя она не представляла для этого общества чрезвычайной опасности, и ни один суд не вынес бы ей смертного приговора.

— Может, поэтому её и устранил император, так как знал, что закон не выступит за то, чтобы уничтожить Лэс? — предположил Ратмир, лучше других знавший обстановку в Ауленте.

— Может и так, — согласился Артур. — Аулент конечно рад без памяти, но какой отчёт я пошлю в ЦМБ?

— Мы что-нибудь придумаем, — Рэм не падал духом, — в конце концов, мы не виноваты, что император вмешался со своими биороботами.

— Да, но нам нужно привезти какие-нибудь факты, доказательства или свидетельства очевидцев. Это необходимо для составления отчёта о проделанной работе. Кипс обязательно что-то с меня потребует, а у нас ничего нет, кроме этой вуали.

— Артур, не забывай, что в обязанности Рэма входит и то, что все события он должен фиксировать на видео, — напомнил Дик, — мы можем показать нужные кадры в Центре. Рэм, ты всё заснял?

— Разумеется, ведь микрокамера всегда со мной, — ответил врач, похлопав по значку на рубашке. — Я даже обработал отснятое, но ничего выкидывать не стал. Так что мы можем показать почти каждый наш шаг, а значит, все увидят, что мы не виноваты в гибели Лэс-Теры.

— Артур, ты вызвал сверхисследователя. Что теперь мы будем с ним делать, когда он прибудет? Отошлём его назад, извинившись, что ему пришлось проделать такой долгий путь, если он вообще дойдёт до Аулента через пустыню живым? — спросил Ратмир. — Ведь у нас больше здесь нет работы.

— У нас ещё есть работа, — возразил Артур.

— Но какая? Ведь Лэс погибла, и нам больше некого искать, — развёл руками Дик.

— Мы должны найти ещё Одинокого Убийцу. Не забывайте об этом, — напомнил командир.

— Ах да, на нас же ещё и это дело свалили, — пробормотал Дик.

— Если уж люди Викула такие шустрые и ловкие, что смогли одолеть даже Лэс-Теру, то почему бы им не поймать и Одинокого Убийцу? — съязвил в адрес императора Рэм.

— Для того чтобы найти убийцу, сверхисследователь не нужен, — высказался Дик.

— Ты прав, Дик, — согласился Артур. — Но пока мы будем искать убийцу, которым действительно стоит заняться, у нас будет время, чтобы отыскать Лэс-Теру. Ведь ещё не доказано, что она мертва.

— А вуаль? Разве этого недостаточно? — удивлённо спросил Том.

— Для меня — нет.

— Зачем нам лишние хлопоты, Артур? Ведь есть даже свидетели, которые видели, как погибла Лэс.

— Том, а ты веришь этим свидетелям?

— Ну, наверное… — не слишком-то уверенно произнёс руктаорец.

— А я — нет. Я не верю этим людям, — Артур взял в руки вуаль. — Они рассказали эту историю, вероятно, чтобы сбить нас с толку. Не забывайте, что простые люди не испытывают ненависти к Лэс-Тере и даже отказались сотрудничать с нами.

— Конечно, здешние обитатели далеко не глупы и из двух зол, разумеется, выбрали меньшее — Лэс-Теру, — прокомментировал этот факт Ратмир.

Ему было известно, как многие не любили императора и его приближённых, не всегда поступавших справедливо в отличие от Лэс, всегда каравшей жёстко, но заслуженно.

— К тому же, — продолжал Артур, — трудно поверить в то, что робот-недоделка смог настичь и убить Лэс-Теру, тогда как всех остальных биороботов она уничтожила. Да и вообще, после того, как мы выслушали мнение о Лэс-Тере местного населения, мне всё меньше верится, что она из тех, кого можно легко одолеть, даже имея самое совершенное оружие и предвидя все её хитрости. Она вырвалась практически невредимой из испытательного института, так неужели она не могла уйти от каких-то там собак?

Рэм поддержал землянина в его догадках:

— Верно, а тем более спастись от биороботов, лишенных даже элементарной хитрости и сообразительности, присущих одушевлённым существам.

— Но как, Артур, ты объяснишь то, где собака могла раздобыть вуаль? Не с неба же она упала? — Том указал на реальную вещь.

— Собака держала вуаль в зубах, — согласился Артур, — но эту вуаль она не могла найти, так как Лэс прикрепляла её небольшими прочными заколками к волосам на висках. Посмотрите на эти застёжки, они очень прочны и Лэс не могла случайно потерять вуаль.

— Вот именно! — сказал Дик. — А раз вуаль не была случайно потеряна, значит, собака сорвала её с Лэс-Теры. Всё очень просто! Зачем ломать голову над очевидным?

— Действительно, — согласился с Диком Ратмир. — Ты ищешь проблемы и тайны там, где их нет. В последнее время, Артур, ты стал очень недоверчивым ко всему и ставишь под подозрение всех и всё.

— А вот теперь, я докажу то, что вуаль не была сорвана с Лэс-Теры собакой, — Артур рассматривал миниатюрные застёжки. — Во-первых, если, как вы утверждаете, собака сорвала вуаль, то тогда бы во время рывка ткань обязательно хоть немного бы порвалась. А на ней нет дыр, хоть её и трепала собака. Во-вторых, если бы биоробот дёрнул за вуаль, то крепко застёгнутые застёжки вырвали бы клочок волос. Но в них нет ни одной волосинки. Это доказывает то, что собака здесь ни при чём, а вуаль отстегнули осторожно человеческими руками.

— Артур, ты хочешь сказать, что… — начал Том.

— … вуаль была снята с Лэс-Теры, а затем подброшена собаке, — кончил Артур, — и это могли сделать только мельник и его жена, так как Лэс вряд ли бы, даже спасая себе жизнь, открыла бы сама лицо.

— Но Лэс никогда не подпускала близко к себе людей, — возразил Рэм, — Как же они могли снять с неё вуаль?

— После того, как Лэс-Тера отбила две атаки биороботов, она, наверное, была ранена и очень серьёзно, — предположил Артур, — а эти люди её нашли и, скорее всего, спрятали, а вуаль подбросили собаке, чтобы сбить нас с толку.

— В таком случае Лэс находится у крестьян, — выразил свое мнение Рэм.

— Очень может быть, — согласился Том. — Подумать только, Лэс была так близко, а мы ничего не знали.

— Но ещё не поздно, — воодушевился Ратмир, — мы можем вернуться и допросить этих людей.

— Это бесполезно, — возразил Артур. — Разве вы не видели, как мельник и его жена доказывали, что Лэс-Тера мертва? Наивно полагать также, что Лэс до сих пор там. Если она жива и не лежит присмерти, то уже давно скрылась. Но даже, если она не в состоянии уйти, её надёжно спрятали. В этом даже не сомневайтесь. Вот только, кроме нас, никто не должен знать об этом. Быть может, нам удастся вновь найти Лэс-Теру, если нам не будут мешать.

— Думаю, даже если те люди действительно тут ни при чём и вуаль сняла сама Лэс, чтобы сбить всех с толку, — выразил ещё одно предположение Рэм, — и даже если правда то, что биороботу удалось сбросить её со скалы, то… Вы верите в то, что такое создание, как эта Лэс, могла погибнуть просто, упав в пропасть?

— Действительно, — посмотрел на ситуацию другими глазами Том, — после того, что она устроила в институте, такая способна выжить где угодно. Даже откинув версию, что у неё могут быть крылья или просто способность летать, я не удивлюсь, если она выжила. Мы ведь о ней по существу ничего не знаем.

— Вот-вот, — поддержал эту версию Дик.

— Артур, помнишь, ты говорил, что Лэс-Тера и Нейман де Эриндо могут быть одним и тем же лицом? — Рэм вспомнил недавний разговор. — Мне кажется, сейчас самое время проверить, так ли это. Ведь к тому же мельник и его жена живут возле владений Эриндо.

— Рэм прав, — Дик готов был действовать, — нам нужно наведаться к Эриндо. Уже прошла неделя, как умерли графиня Ронда и одна из её дочерей. Думаю, что мы сумели соблюсти приличия и теперь можем нанести им второй визит.

— Вы считаете, что это удобно? — лицо Тома вновь стало хмурым.

— Конечно, ведь прошла уже неделя! — сказал Дик.

— Значит, вы ничего не знаете больше? — вновь спросил Том.

— Нет, ничего. А что случилось, Том? — насторожился Артур, он последние дни не интересовался, как и другие, жизнью Эриндо.

— Четыре дня назад, при неизвестных обстоятельствах, погибли Мария и Леонард де Эриндо, — сообщил Том. — Нейман и Изабелла наотрез отказались давать пояснения журналистам, хотя Нейман намекнула на то, что будет мстить убийце. Я не знаю, что именно там произошло, но это ужасно.

— Где ты об этом узнал? — спросил Артур.

— Каждый день я просматриваю перед сном газеты, — ответил Том. — Тогда как вы, молодёжь, после целого дня в поисках Лэс, спите мёртвым сном.

— Почему ты нам ничего сразу не сказал? — насупился Дик.

— Я не думал, что это важно, — пожал плечами Том. — Эти странные убийства не имели отношения к нашей работе.

В кабинете воцарилась тишина. Группа Риска смотрела на своего командира и ждала его решения.

— Мы должны поехать к Эриндо, — решил Артур, — и сделаем это сейчас.

— Траур трауром, а мы должны выяснить всё до конца, — согласился техник.

— А если Нейман де Эриндо всё же не Лэс? — неуверенно спросил Дик.

— Мне кажется, что у нас есть один шанс из ста ошибиться в своих предположениях, особенно после того, как мы собрали досье на Нейман де Эриндо, — сказал Артур. — Нельзя не учесть, что кроме всего прочего, юная графиня знала, что мы купили чёрного коня. Может, это и объясняет то, что Лэс на приманку не попалась.

— А ещё, — добавил Рэм, — Нейман несколько раз благополучно пресекала пустыню, в которой только Лэс имеет гарантию не заблудиться.

— Едем! — Артур взял свой плащ и оружие.

Группа Риска, вновь сев на уставших коней, отправилась в путь. Всю дорогу они созерцали пелену плотных серых облаков, застеливших всё небо и сделавших погоду угрюмой. Казалось, небо размышляло, послать дождь на Аулент или снова томить его жарой. А быть может кто-то, никем невидимый и непонятый, просто скорбел…

Подъезжая к поместью, пятеро всадников заметили, что весь дворец и сад, окружавших его, словно окутаны трауром. Везде царила безжизненная тишина, даже птицы не пели. Фонтан перед дворцом уже не бил и от этого стало ещё тише. Атмосфера кругом была скорбной и зловещей. Всадники спешились и огляделись. Дворец казался вымершим.

— Интересно, здесь есть кто-нибудь живой? — спросил Рэм и его голос, усиленный эхом, показался громовым, среди тишины, хотя он говорил тихо.

Кругом не было видно ни души, но все пятеро ощущали, что за ними пристально наблюдает много глаз.

Несколько минут прошли в тишине и неизвестности о том, какие намерения у хозяев дворца к незваным гостям. Потом к Группе Риска подошли трое мужчин, все вооружённые, но не показывавшие открытой враждебности. Они были похожи на хорошо выдрессированных собак, которые готовы броситься на пришельцев по первому знаку хозяина. Двое из них молча взяли поводья коней, а третий остался.

— Мы хотели бы видеть Нейман де Эриндо, — сообщил о цели своего визита Артур.

— Госпожа никого не принимает, — ответил слуга, его лицо было непроницаемо, как у робота.

— Мы — Группа Риска и у нас есть о чём её спросить. Если она здесь, то мы должны увидеть твою госпожу. Это в её же интересах, — повторил Артур, и добавил: — Мы не хотим ни с кем враждовать и поднимать шум, мы только выполняем свою работу. Если же графиня не пойдёт навстречу нам, то очень возможно, что ей в дальнейшем придётся иметь дело с властями Аулента, а они не станут церемониться.

— Я спрошу госпожу Нейман, — немного помедлив, согласился тот, не проявляя никаких эмоций, и пошёл во дворец, но видимо предупреждение Артура было принято им во внимание.

Когда раб вернулся, то сообщил, что Нейман их примет. Он провёл Группу Риска через несколько комнат и оставил в одном из залов на первом этаже.

Это помещение выглядело просторным, но не слишком большим по сравнению с остальными. Оно, как и все другие залы и комнаты во дворце, было завешено чёрными портьерами и везде стоял угнетающий полумрак. Слева широкая лестница, причудливо изгибаясь, вела на второй этаж. Кругом, в знак траура, лежали чёрные ковры с серебристым, еле заметным, узором. Они были даже на лестницах и на стенах, скрывая под собой украшавшую дворец отделку из драгоценных камней и металлов. Лишь потолок тускло сиял в полумраке сложным узором из золота и чёрных бриллиантов. Мебель и зеркала покрывал, словно дымка, мрачный покров газовой материи. Кругом виднелись букеты тёмных цветов, а посередине зала, в большой серебряной вазе на полу, стояла целая охапка чёрных роз. Среди них выделялись четыре: три алых и одна голубая. Они были единственным цветным пятном, которое сразу же бросалось в глаза на фоне этого чёрно-серебристого убранства, и напоминали о четырёх людях, умерших в этом доме.

Группа Риска почувствовала себя не в своей тарелке в этом мрачном зале. Вся обстановка здесь была рассчитана на то, чтобы психически воздействовать на человека, наполняя душу чувством горя и отчаяния. Не оставалось сомнений, что Нейман выбрала этот зал не случайно, чтобы визитёры оказались как можно в более угнетающей обстановке. Страдая сама, она желала, чтобы и другие испытывали ту боль, какую она носила в себе последние дни. В этом было что-то эгоистически-жестокое, но Нейман и не собиралась показывать себя любезной и радушной хозяйкой, как прежде. И, тем не менее, даже в трауре, дворец Эриндо восхищал своим богатством и величием, экзотической красотой и неповторимостью архитектуры.

Пока Группа Риска осматривалась, послышался лёгкий звон. Все посмотрели в ту сторону, откуда он доносился.

По лестнице спускалась Нейман де Эриндо, одетая во всё чёрное. На ней не было ничего светлого, хоть это и противоречило закону Аулента. Длинное, чёрное, шёлковое платье терианки было без рукавов, свободное, застёгнутое на плечах брошами с подвесками из чёрного жемчуга. На широком кожаном поясе, туго перетягивавшем талию, висел терианский стилет, наполовину скрытый складками юбки. Эта одежда считалась исконно терианской, но Нейман, и раньше часто носившая подобные платья, теперь не надевала иных одеяний. На ней были серёжки, ожерелье и множество браслетов на руках и ногах. Все эти украшения состояли исключительно из серебра и чёрного жемчуга. В длинных распущенных волосах девушки не было ни одной заколки или шпильки — она уже давно не занималась своей причёской.

Нейман шла не спеша, с достоинством королевы, высоко держа голову, которую не смогли опустить все беды. Белая кожа терианки слишком уж контрастировала с чёрным одеянием, но она этого уже не пыталась скрыть. Девушка выглядела на чёрной лестнице как привидение, но её лицо не было абсолютно белым и бесцветным, хотя она не пользовалась косметикой. Звеня браслетами и оружием, Нейман подошла к незваным гостям с непроницаемой холодностью, она была уверена в себе и не выражала ни малейших чувств. Но за этой внешней силой титана и королевской невозмутимостью, внимательный наблюдатель мог заметить тщательно скрываемое горе, безграничное отчаяние и отчуждение от всего мира, который озлобленная Нейман ненавидела всё больше с каждым днём. За то время, что прошло со дня первого визита Группы Риска к семье Эриндо, Нейман нельзя сказать, что постарела, но в её глазах появилось нечто такое, что бывает у людей, проживших не один десяток лет жизни полной потерь, ужасов, боли и несчастий. И только гордость не позволяла ей прилюдно изливать своё горе, а благоразумие удерживало от самоубийства. Однако не это больше всего поразило Группу Риска. В чёрных волосах Нейман появилось несколько тонких седых прядей, словно серебристые змейки, сбегавшие с её головы. Эта ранняя седина лучше любых слов могла сказать о том, что пережила эта девушка.

Нейман была одета точно так же, как и Лэс-Тера, но только без вуали и с драгоценностями. Её походка и движения, плавные и уверенные, поразительно напоминали Лэс-Теру и это сразу же заметили все пятеро. Нейман либо и правда никогда не видела Лэс и оделась так случайно, либо она и являлась самой Лэс-Терой и сейчас открыто издевалась над Группой Риска.

— Что вам нужно? — спросила Нейман, нахмурив брови и не скрывая враждебности, у неё не было ни малейшего желания проявлять хотя бы видимую любезность.

Она даже не произнесла ни одного слова приветствия, не сочтя нужным тратить на него время и этим подчеркнув, насколько презрительно она относится к гостям.

— Мы хотим получить ответы на несколько вопросов, — сказал Артур, проглотив обиду на грубый приём со стороны Нейман.

— Ах вы хотите? — Нейман слегка усмехнулась зловеще и презрительно. — А вам не кажется, что вы не в том положении, господа, чтобы что-то требовать?

— Мы пришли не для того, чтобы устраивать скандал или искать войны, — мягко ответил Рэм.

— А вы не подумали о том, что этой войны могу искать я? — это уже прозвучало как открытая угроза, бездонные чёрные глаза терианки сверкнули злобой. — Не думайте, что вы неприкосновенны. Здесь, на Тере, иные законы и вы нигде не можете быть в безопасности, а тем более здесь, и тем более сейчас. Вы пришли из Аулента, а Аулент — мой враг. Вас всего-то пятеро, а возле моего дворца находится несколько сотен вооружённых не хуже вас сильных и преданных рабов, которые ради меня перебьют вас за одну минуту, и их никто не накажет за это, ибо тут есть только я и Аулент, а пограничники Сферы, космический патруль и ваш ЦМБ недосягаемы. Вы об этом подумали, идя сюда?

«А самоуверенности и дерзости ей не занимать, знает, на чьей стороне сила, — пронеслось в голове у Артура. — Уж не попали мы и впрямь точно к Лэс-Тере? Кто же ты, Нейман?»

— Мы не думаем, а выполняем то, что считаем необходимым, — Том держался спокойно, — на то мы и Группа Риска. Будь здесь иная обстановка, на Теру послали бы не нас, а обыкновенного следователя.

— Поэтому, живыми или мёртвыми, но мы получим ответ на то, что нас интересует. И ещё — мы не имеем никакого отношения к вашей с Аулентом вражде, нам и своих проблем хватает, — добавил Артур, он не хотел лишних конфликтов.

— Я не собираюсь комментировать причины смерти моей семьи. Я уже говорила об этом журналистам из Аулента. Поэтому оставьте мой дом и больше не появляйтесь здесь. Нам не о чем говорить, — произнесла Нейман и, резко повернувшись, собралась уйти.

— Мы не собираемся мучить вас допросами и выяснять причины гибели вашей семьи, госпожа Эриндо. Но хотели бы узнать, что вы можете сообщить нам о Лэс-Тере? — спросил Том.

Нейман остановилась и, поразмыслив, нехотя снова повернулась к Группе Риска, окинув их равнодушно-презрительным взглядом, не выражавшим ничего конкретного. Так, пожалуй, смотрят только на низших существ, которыми брезгуют. Артур был разочарован, так как ожидал от Нейман более красноречивого взгляда или реакции на слово «Лэс», но терианка владела собой в совершенстве и могла быть непроницаемой, как сфинкс. Даже если она что-то и знала, то не собиралась сразу открывать свои карты. Нейман была из тех, кто признаётся в содеянном только в случае, если его ловят на месте преступления с поличным.

— Мы вам не враги, поверьте, — достаточно искренне сказал Артур и увидел, как глаза терианки утратили агрессивный блеск и помутнели, словно от внезапно возникшей боли.

Нейман сделала неопределённый жест, и её браслеты вновь зазвенели.

— Не оправдывайтесь, вы ни в чём не виноваты, хотя ваш визит мне и не в радость. Просто сейчас видеть кого-либо из чужих для меня невыносимо. Вы не в состоянии понять меня и оценить то, что я переживаю, но я не привыкла говорить любезно только в угоду кому-то, а сейчас я не расположена к этому более чем когда-либо. Возможно, моя прямолинейность и жёсткость и создали мне славу высокомерного и жестокого человека, но, может, благодаря им я ещё живу на этой земле. Вы люди пришлые на этой планете и я не хочу создавать конфликтную ситуацию с вами, но если вы будете меня донимать, то пеняйте на себя, — предупредила Нейман, стараясь держать себя в руках.

Где-то в глубине души она питала надежду, что Группа Риска уйдёт быстрее, если она не станет злить этих пришельцев. Если бы они были настроены агрессивно, ей было бы легче. Сорвала бы на них свой гнев и дело с концами. Их миролюбивый тон тяготил её больше, чем если бы они говорили грубо.

— Госпожа Эриндо, мы понимаем вас и относимся с пониманием к трауру, который вы носите. Я и сам совсем недавно потерял мать и ещё не снял траура, но наш долг, ради которого мы прибыли сюда, не терпит отлагательств, — произнёс Артур, понимающе глядя на Эриндо.

— Не зовите меня госпожой Эриндо. У меня больше нет имени, родословной и прошлого. Всё это погибло вместе с моей семьей. Зовите меня просто Нейман, — после непродолжительного молчания сказала терианка, уже не глядя на гостей, как на врагов, хотя и не вполне дружески.

Нейман откинула с лица упавшие на него волосы и слегка пошатнулась, на миг закрыв глаза. Это была уже не та Нейман, которую Группа Риска видела в первый раз, и дело было не в том, что она стала неприветливой и резкой, просто в ней что-то сломалось и это изменило её далеко не в лучшую сторону. Прежняя сила уверенности сменилась в ней чем-то иным, тёмным и зловещим. Артур непроизвольно ощутил, что её душа стала чёрной, но не от траура, и это очень беспокоило его. Никто не знал, что за планы вынашивает в себе эта девушка и что она совершит, как только придёт немного в себя после горя и отчаяния. Обстоятельства способны изменить любого человека до неузнаваемости: доброго они могут сделать злым, милосердного — мстительным, робкого — агрессивным. И кто знает, не появится в результате всего этого новая угроза Ауленту? Не сделают ли обстоятельства из гордой и прямолинейной Нейман де Эриндо хитрую и кованую мстительницу, которая не остановится даже перед тем, чтобы вогнать нож в спину своим врагам? Не возникнет ли из неё новый монстр, похуже Лэс-Теры? Если только Нейман уже сейчас не является этой самой Лэс. В этом случае она, обладая уникальными способностями, лишившись своих принципов и правил не трогать невиновных и безобидных людей, сможет стереть Аулент с лица Теры за считанные дни. Это неминуемо произойдёт, если Нейман де Эриндо действительно Лэс-Тера, стоит ей только начать своё безумство — и её уже ничто не остановит…

Артур слегка тряхнул головой и заставил себя не думать об этом. Ну что такое, в конце концов, эта Нейман? Пока что просто убитый горем человек, которого ещё не поздно поддержать и не дать ему сбиться с пути. Нужно только проявить понимание и заставить её поверить, что завтрашний день будет лучше прошедшего. Перед Группой Риска стояла девушка, находившаяся на той грани, когда человек выбирает какой дорогой ему идти: дорогой смирения и прощения или тропою зла и уничтожения всего, в том числе и себя самого. Нейман выглядела чрезвычайно уставшей и измученной, хотя очень старалась скрыть это. Сломленная, она тщетно пыталась показать всему миру свою силу, это только делало её похожей на оскалившуюся раненую собаку. Она не желала, чтобы посторонние видели её слабой, отчаявшейся, с подорванными силами, уничтоженной и почти умирающей, она не предоставит Ауленту удовольствия видеть себя, Нейман де Эриндо, побеждённой и поверженной. Вся боль Нейман останется только её болью и никто, пока она жива, не посмеет сказать, что видел, как страдала последняя из Эриндо.

— Что вы хотели от меня узнать? — задала вопрос терианка. — Говорите, что вам нужно и уходите. У меня нет настроения для продолжительной беседы.

— Хорошо, Нейман, — произнёс Артур, — ответь нам, кто ты на самом деле?

Нейман резко вскинула голову и посмотрела на командира Группы Риска. Во взгляде девушки снова отразилась та неведомая сила, которую Артур заметил в тот день, когда впервые увидел Нейман. Словно что-то постороннее посмотрело на него из этих чёрных больших глаз, что-то нечеловеческое, мощное и беспредельное как сама Вселенная. Будь Артур суеверным, он бы поклялся, что Нейман де Эриндо одержима каким-то демоном, который порой полностью отбирает её волю и сам контролирует её поступки. И если в этой девушке и правда присутствует посторонний дух, то сейчас он выглянул для того, чтобы в упор посмотреть на того, кто осмелился задать вопрос об истинной сущности терианки. Это длилось лишь мгновенье, но Артур успел заметить эту вспышку в глазах Нейман, которые вновь приняли холодное выражение с оттенком усталости и скорби. Землянин был почти раздосадован тем, как неуловимо быстро менялось выражение лица этой Эриндо.

— Я не понимаю вас, — ответила Нейман, качнув головой. — Выражайтесь яснее.

«Они не могли узнать, что во мне течёт голубая кровь. Об этом из живых знают лишь Изабелла и Райтиса. Мне нечего бояться», — успокоила себя Нейман.

— А я думаю, что ты прекрасно меня поняла, но не будем спорить. Мы располагаем многими фактами, на основе которых можно полагать, что ты и Лэс — одно и то же лицо, — Артур говорил, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

Но Нейман была скупа на эмоции. Она сначала с возрастающим недоумением поглядела на каждого из Группы Риска-III, начиная понимать, ради чего они приехали из Аулента, и удивляясь этому. Потом, увидев серьёзные лица и то, что каждый держал руку на рукояти стилета или пистолета, готовясь в любой момент провести задержание или отбить внезапное нападение, она поняла, что с ней не шутят. Более того, они были практически уверены, что она — Лэс. Они явились к ней, чтобы завершить своё задание. То, что люди из ЦМБ, вооружённые до зубов и не знающие страха, приняли её за Лэс-Теру, рассмешило Нейман. Она не сдержалась и рассмеялась звонким и немного нервным смехом, ведь эти люди всерьёз считали её грозной Лэс! Пятеро мужчин почувствовали, что этот смех может прейти в истерику, но Нейман быстро взяла себя в руки.

Теперь наступила очередь Артура недоумевающее посмотреть на своих людей: он ожидал любой реакции Нейман — возмущения, негодования, протеста и даже нападения, после разоблачения, в том случае, если она действительно Лэс — но только не издевательского, нервного и почти детского смеха.

Услышав неудержимый смех госпожи, из-за портьеры в дальнем конце зала высунулась головка Нэринэ. Девушка была обеспокоена состоянием Нейман и исчезла только после того, как та успокоилась. Рэм, имея опыт врача, понял, что Нэринэ тревожилась за рассудок своей госпожи и, хоть не слышала о чём шёл разговор, оставалась где-то поблизости от Нейман.

— Вы приняли меня за Лэс? — переспросила Нейман, перестав смеяться. — Но на каких основаниях? Где доказательства?

— Я приведу несколько простых доказательств, — ответил Артур. — Во-первых, ты сейчас одета точно так же, как Лэс. Во-вторых, на тебе нет ни одной белой или цветной вещи, хотя это запрещено в Ауленте.

— Как мне одеваться, буду решать только я, и мне нет больше дела до законов Аулента! — огрызнулась Нейман. — На этом основании вы не сможете назвать меня Лэс-Терой.

— Да, с этим мы согласны, — сказал Том. — Но как ты объяснишь то, что также, как Лэс-Тера ездишь верхом; владеешь всеми доступными на Тере видами оружия; твои волосы такого же цвета и длины, как и у Лэс; ты такого же роста, как она, и из табунов твоей семьи не пропал ни один конь. Это тоже совпадение?

Нейман выслушала Тома спокойно, но, едва он кончил, возразила с непримиримой холодностью:

— Я не знаю, почему в наших табунах не пропадали кони. Что касается остального, то разве запрещено ездить верхом и иметь длинные волосы? Ну, а оружие в Ауленте носит каждый второй ребёнок. Поэтому вы зря приехали сюда, господа, вы бы лучше занялись профилактикой детской преступности, чем задавать мне дурацкие вопросы. А если вам срочно понадобилось арестовать Лэс, то поищите её в другом месте. Аудиенция окончена!

Этот разговор всё больше раздражал её, и она снова собралась уйти.

— Подожди, Нейман, — остановил её Артур, — я буду до конца откровенен с тобой. В прошлый раз, когда я заговорил о Лэс, ты отреагировала на это неординарно. От твоего огня в глазах исходило что-то сверхъестественное, и я понял, что темы, касающиеся Лэс-Теры, тебе далеко не безразличны. Когда мы наблюдали то, как Лэс уходила из института, все ясно увидели, что Лэс обладает не рядовой силой, очень похожей на твою. Ты и она выглядите одинаково и одинаково обладаете неведомой силой. Скажи честно, Нейман, ты как-то связана с Лэс-Терой? Быть может, ты страдаешь раздвоением личности? Такое бывает, но мы здесь, чтобы помочь тебе. Если ты во всём признаешься, то закон будет милостив к тебе.

— Мне не в чем признаваться, — жёстко отрезала Нейман, — и я больше не подчиняюсь никому и не признаю закон Аулента, который не может восстановить справедливость. Запомните это раз и навсегда. Если бы я была Лэс-Терой, то давно бы отомстила за свою семью. Но я — не она. Хотя именно сейчас я больше всего об этом жалею.

Нейман говорила вполне откровенно, но люди из Центра не могли ей слепо верить, ведь она, похоже, была хорошей актрисой, если хотела, и с успехом могла скрывать свои истинные мысли и чувства. Её нельзя было уличить во лжи, так как не было неопровержимых доказательств, и она вполне могла этим воспользоваться. С другой стороны, все пятеро видели, что на Нейман нет ни одной царапины, а если она и есть Лэс, то должна была быть в ранах, после битвы с биороботами.

«Лэс — сверхсущество и её способности и ум, возможно, не имеют границ. Что, если она не пострадала и вышла из боя с собаками без единой царапины? Что, если на вуали была кровь не Лэс-Теры, а кого-то другого, пускай тех же биороботов?» — эти вопросы мучили Группу Риска и приводили их в замешательство, но никто не решался их задать.

— Тебе известно, что сегодня убили Лэс? — осмелился спросить Ратмир.

— Нет, я этого не знала, — с безразличием ответила Нейман, весть о гибели Лэс-Теры она восприняла с поразительным равнодушием, по крайней мере внешне.

Что означало это равнодушие: то, что Нейман была Лэс-Терой и в душе смеялась над всеми или, что ей действительно было всё равно — жива Лэс или мертва? А, может, Нейман потрясена, но скрывает это? Найти истину было нелегко.

— Нейман, ответь на последний вопрос: где ты была сегодня с утра до полудня? — спросил Рэм.

— Я уже два дня не покидаю дворец. Если не верите, спросите рабов, — Нейман ничуть не переживала по поводу своего алиби.

— Мы хотели бы поговорить с принцессой Изабеллой, — выразил пожелание Том. — Нам можно её увидеть?

— Нет! — ответила резко Нейман. — И даже не ищите её. Изабеллу я успела спасти от участи её матери, сестёр и брата. Теперь она далеко, и никто не сможет причинить ей вреда.

— Принцесса Изабелла оставила Теру? — удивился Артур. — Она покинула тебя одну в этом дворце?

— Да. И я советую вам сделать то же самое, — мрачно изрекла Нейман и позвонила в колокольчик, лежавший на столе.

Не успел стихнуть мелодичный звон, как в зал вошла Нэринэ. Она двигалась тихо, проявляя почтительность, но это не помешало ей мимолётно и настороженно взглянуть на Группу Риска и встревоженно на Нейман.

— Проводи этих господ, Нэринэ, — приказала Нейман и быстро ушла, не прощаясь.

— Следуйте за мной, — сказала рабыня.

Группе Риска ничего не оставалось, как покинуть дворец Эриндо, где на этот раз их встретили почти враждебно. Сразу было видно, что с появлением новой хозяйки, обстановка тут весьма изменилась. Поместье Эриндо теперь создавало впечатление осаждаемого города, с минуты на минуту ожидающего атаки неприятеля.

Они прошли уже несколько комнат, когда Артур обратился к девушке:

— Скажи, Нэринэ, где была твоя госпожа сегодня?

— Она оставалась дома и не выходила из своей комнаты, — ответила со вздохом, но не задумываясь, Нэринэ.

— Можешь ли ты ответить на несколько наших вопросов? — спросил Артур, и добавил: — Это очень важно для нас.

— Да, — согласилась Нэринэ и, оглядевшись по сторонам, сбавила шаг, — но только я не могу уделить вам много времени. Если госпожа узнает, что я разговаривала с вами, ей это не понравится.

— Нам известно, что у твоей госпожи есть табун чёрных лошадей. Не слышала ли ты о вороном коне по кличке Фауст? — не громко спросил Артур.

— Не знаю, — немного подумав, пожала плечами Нэринэ. — Эриндо принадлежат больше десяти тысяч коней, а мне известны из них лишь несколько. Определённо я вам ничего не могу сказать, но знаю точно, что любимца госпожи Нейман зовут Измаил. Это очень свирепое животное, преданное только ей одной. Хотя, впрочем, я знаю одного раба. Он уже несколько лет пасёт табун чёрных лошадей и знает кличку каждого. Сейчас он здесь, и я могу его спросить.

— Спроси, пожалуйста, — сказал Том. — Это может пролить свет на многое.

— Однако если вы хотите купить коня по кличке Фауст, — предупредила Нэринэ, — то у вас мало шансов на это.

— Почему? — спросил Дик.

— Дело в том, что госпожа Нейман отправила половину чёрных лошадей с принцессой Изабеллой, и это животное, вполне вероятно, могло оказаться в их числе, — ответила рабыня, отворяя очередную дверь.

— Если верно то, что я подозреваю, этого не случилось и Фауст по-прежнему здесь, — выразил предположение Артур.

— Почему принцесса Изабелла покинула планету? — поинтересовался Рэм. — И при том тайно?

— Так захотела госпожа Нейман, — с грустью поведала Нэринэ. — Она боялась, что люди из Аулента могут убить её сестру, последнюю оставшуюся в живых. Поэтому госпожа приказала собрать всё ценное во дворце и тайно отправила принцессу Изабеллу на Альдерус, дав ей две тысячи коней и три тысячи рабов.

— Неужели твоя госпожа так жестока, что отпустила сестру в пустыню, где всё чаще гибнут караваны? — ужаснулся Ратмир. — Ведь, чтобы выбраться с этой планеты, нужно попасть на космодром, а туда только одна дорога — через пустыню.

— Это просто сумасшествие, — добавил Том.

— Да, я тоже так думала, но моя госпожа уверена, что караван дойдёт благополучно. А она никогда не ошибается. Ведь сама Нейман несколько раз пересекала пустыню.

— У твоей госпожи стальные нервы и ледяное сердце, — заметил Артур.

— Это только так кажется, — возразила Нэринэ, — на самом деле она добра и очень ранима. Мы выросли вместе, и Нейман всегда относилась ко мне скорее, как к сестре, чем к рабыне. Во всяком случае, она выполнила свой долг и отправила подальше от Аулента принцессу Изабеллу. Этим, быть может, Нейман сохранила ей жизнь.

— Почему она не уехала вместе с сестрой? — спросил Рэм.

— Не знаю, но после отъезда принцессы Изабеллы, госпожа потеряла всякий интерес к жизни. Ей сейчас очень тяжело.

— Она изменилась. Что с ней происходит? — Том, как и другие, пытался узнать больше.

— Это верно — Нейман изменилась до неузнаваемости, вы даже не знаете насколько сильно, — горестно покачала головой Нэринэ. — После того, как погибли госпожа графиня, Ноэми, Мария и Леонард, а затем отсюда уехала принцесса Изабелла, Нейман стала похожа на призрак. Глядя на неё, можно сказать, что её убили, а потом неудачно воскресили. Она действительно ни жива, ни мертва, а ведь раньше была полна сил, и хоть управляла всем графиня Ронда, Нейман являлась душой этого поместья, здесь всё буквально жило ею и её энергией. Теперь уже не вернуть тех безмятежных дней, ибо сама душа этого дворца погибла, утопленная в крови этих убийств.

— Почему Нейман так озлобилась против всего Аулента? — задал вопрос Артур.

— Потому что в этом городе законом зовётся беззаконие, — в голосе рабыни послышалась ненависть, видимо, Аулент она теперь любила не больше своей госпожи. — В тот же день, когда уехала принцесса Изабелла, моя госпожа отправилась в Аулент и потребовала арестовать и предать суду убийц её семьи. В качестве доказательств она предоставила отгрызенную собакой кисть руки убийцы и два кинжала, которыми были убиты Ноэми и Леонард. Кроме этого она отдала две пули, которые собственноручно вытащила из графини Ронды. Но убийца всё отрицал, говоря, что он никого не убивал, и руку ему отгрызла собака по приказанию Нейман, которая встретилась ему в лесу во время прогулки. Убийца, некий Леон Хауц, заявил, что моя госпожа натравила на него собаку только потому, что он пересёк границу частных владений. Хауц нахально утверждает, что он сам жертва, и судьи, как ни странно, ему поверили на слово, не требуя доказательств. А что касается кинжалов, то они ничего не могли доказать, так как их рукояти были покрыты резьбой и мелкими камнями, на которых не могли остаться отпечатки пальцев.

— У Нейман и правда есть все основания ненавидеть Аулент, — пробормотал Том.

— Госпожа вернулась вечером мрачная как туча, — продолжала Нэринэ, в её интонациях слышалось нараставшее отчаяние человека, которому некому излить душу и который совершенно не знает, что ему делать. — Ей никто не поверил, и убийцу не арестовали, даже не начали следствия, а наоборот, замяли это кровавое дело. Зато самой Нейман намекнули, что её могут привлечь к ответу за то, что её собака покалечила Хауца, а также напомнили, что у её сестры Ноэми была голубая кровь и это подозрительно. Госпожа хотела пойти и отомстить за свою семью, я не раз замечала, что стоит ей вспомнить о Хауцах, как её рука непроизвольно хваталась за кинжал или стилет, но она дала обещание принцессе Изабелле, что не будет мстить и убивать сама, это должен сделать закон — но он встал на сторону убийцы. Поэтому Нейман бессильна что-либо сделать. Так как связана с одной стороны законом Аулента, а с другой — обещанием, данным сестре. Нейман — человек своего слова и она не может его нарушить, так она воспитана. Но мне кажется, что уж лучше бы она не была такой принципиальной и честной и нарушила своё слово, сделав так, как хочет её душа. Принцесса Изабелла даже не подозревает, какой груз она взвалила на сестру, запретив ей заниматься самосудом. Я боюсь, что Нейман сойдёт с ума, если не даст выхода своему гневу, это обещание тянет её в омут безумия, как камень на шее утопленника. После того, как госпожа вернулась из Аулента, она сразу изменилась. Я тогда поняла, то прежней Нейман нам не видать. Она запретила называть её графиней. С тех пор она ни разу не ложилась спать и ничего не ела, даже воды не пила, а всего за несколько часов у неё появились седые пряди. Я хотела их выстричь, но госпожа не позволила. Ей, похоже, стало безразлично, как она выглядит. Нейман надела траурные украшения и одежды териан, и оружие всегда носит при себе. И всё время ходит как неприкаянная душа по этому полутёмному дворцу, погружённому в траур. Некогда он считался самым великолепным во всей округе, а теперь похож на склеп. Раньше госпожа Нейман была беззаботной, хотя и очень хладнокровной, серьёзной и таинственной одновременно, а теперь она походит на привидение, которое не может найти себе места. Её душа успокоится лишь в том случае, если справедливость будет восстановлена, и виновные понесут кару, но это так же невозможно, как воскресить погибших Эриндо. Нейман день и ночь бродит по дворцу, уныло звеня своими браслетами и оружием. Никто, кроме меня, к ней не отваживается подходить. А что я буду делать, если она и правда потеряет рассудок после всего этого? — Нэринэ едва не плакала. — Люди шарахаются при виде Нейман, когда она неожиданно проходит мимо них с отрешённым взглядом, словно слепая. А по ночам иногда слышатся звуки рояля, когда за него садится Нейман и начинает так печально играть, что от этого у слуг волосы встают дыбом и от ужаса они убегают из дворца, предпочитая ночевать под открытым небом. При звуках этих замогильных мелодий, пронизанных нечеловеческим страданием, трудно поверить, что прежде Нейман почти не занималась музыкой и не имела особого таланта. Она играет так, что тихие, почти неслышные мелодии словно гипнотизируют и вселяют ужас в души людей. Я несколько раз входила и прерывала эти жуткие ночные концерты, но кому от этого легче? Ясно, что уж точно не моей госпоже. Каждый раз я видела мертвенно-бледную Нейман, сидящую за роялем при свете свечей или луны. Она играла, а слёзы капали на клавиши и её пальцы, но она этого не замечала. Нейман никогда и никому не показывала своих слёз. Это была душераздирающая для меня картина, но вам никогда не понять её горя. Бедная моя госпожа, — Нэринэ смахнула слезу с покрасневших глаз, свидетельствовавших о том, что в отличие от Нейман, молодая рабыня плакала много и часто.

— Неужели ей никто не может помочь? — спросил Артур, тронутый преданностью Нэринэ к своей госпоже.

— Ей никто не может помочь, — произнесла та, — если только кто-нибудь не воскресит её семью. Но кому это под силу? Если и дальше так будет продолжаться, то вскоре Нейман сойдёт с ума или умрёт от голода. Ведь она ничего не ест и только чудом ещё держится на ногах. Если она умрёт, то мы лишимся нашей последней госпожи и надежды.

— Но разве она не может обратиться к императору? Ведь он может помочь ей разобраться в этом деле, — Том верил в справедливость властей.

— Императору нет никакого дела до моей госпожи. Он всегда завидовал Эриндо и теперь в тайне, наверное, злорадствует над нашей бедой, — ответила Нэринэ.

Приближаясь к выходу из дворца, она вытащила из-за пояса Артура кинжал и тихо сказала:

— Идите не спеша, и садитесь на лошадей.

Сказав это, Нэринэ исчезла за ближайшей дверью.

Группа Риска вышла из дворца, пересекла террасу и медленно спустилась по лестнице. Кони уже стояли наготове и все пятеро сели в сёдла. Артур сел на коня последним и украдкой посмотрел на дворец.

В тот же момент появилась Нэринэ. Она быстро сбежала по лестнице, крича при этом:

— Господин, вы забыли кинжал!

Подбежав к Артуру, Нэринэ сунула ему в руки кинжал и тихо прошептала:

— У госпожи Нейман есть чёрный конь по кличке Фауст.

Затем, не желая привлекать лишнего внимания рабов, Нэринэ ушла прежде, чем Артур успел поблагодарить её за помощь. Засунув кинжал за пояс, он погнал своего коня назад — в Аулент.

Группа Риска, провожаемая недружелюбными взглядами рабов, была окончательно сбита с толку. Артур всю обратную дорогу молчал, размышляя над чем-то, и это очень интересовало его друзей. Однако на расспросы времени у них не было, так как погода вновь решила показать свои капризы, и им пришлось гнать уставших коней почти весь путь карьером, чтобы поскорей найти укрытие от ветра и снегопада.

Когда всадники подъехали к гостинице, Артур сказал:

— Идите в наш кабинет и ждите меня там. Я сам отведу коней в конюшню.

— Но, Артур, ведь это не твоя обязанность. Мы и сами можем расседлать каждый своего коня, — возразил Дик, спешиваясь и глядя на задумчивого Артура, который за весь путь не произнёс ни слова.

— Делайте, как я сказал, — хмуро произнёс Артур. — Я ещё пока командир и вы должны мне подчиняться.

Артур повёл коней в конюшню, а его команда направилась к гостинице, на пороге которой стоял её хозяин, с недовольством взиравший на пасмурное небо.

«Нейман утверждает, что она не Лэс-Тера, и у неё на сегодня есть алиби, — думал Артур, рассёдлывая очередную лошадь и стараясь не забывать о том, что эти животные на Тере ведут себя агрессивно. — Однако у неё есть конь по кличку Фауст. Что это: совпадение или Нейман и её рабы что-то скрывают? Нет, горе Нейман неподдельно, такое отчаяние нельзя разыграть, а она буквально убита обрушившимися на неё бедами. Она глубоко страдает, а в таком состоянии невозможно врать. Или возможно? Нет, Нейман к тому же должна была быть ранена, если биороботы преследовали именно её, а на ней не видно ни царапины… Но Фауст! А, может, Нэринэ действует заодно со своей хозяйкой и направила нас по ложному следу, чтобы окончательно запутать? Во всём этом есть что-то необъяснимое и неизвестно, узнаем ли мы когда-нибудь правду? Иногда самое очевидное и простое оказывается ложным следом, а то, во что труднее всего поверить, является действительностью. Поэтому весьма возможно, что Нейман, даже если она и не Лэс-Тера, что-то знает. И то, что знает она, должны узнать и мы», — так размышлял Артур, возясь с лошадьми, а затем, дав кое-какие распоряжения конюхам, направился к выходу.

Стойл в конюшне было много, но сейчас большинство из них пустовали. Это, впрочем, не дало землянину забыть о том, где стояли самые агрессивные лошади, которых стоило обходить подальше. Некоторые из них зло косились не него, но на этот раз ни одно животное не попробовало сорваться с привязи, чтобы попытаться лягнуть или укусить проходившего мимо человека.

«Чей это конь? Раньше я его здесь не видел», — подумал Артур, проходя мимо относительно спокойной лошади странной масти, которая включала в себя все цвета и оттенки от белого до чёрного цвета, от золотистого до шоколадного. Благодаря пёстрой шкуре, этот иноходец привлекал к себе внимание. Но, погружённый в свои мысли, командир Группы Риска лишь мельком заметил это разномастное животное и через минуту уже направился в гостиницу.

Том, Дик, Рэм и Ратмир вошли в кабинет уставшие и продрогшие после езды под снегопадом и ветром.

— Сегодня наш командир удручен, как никогда. Что ты обо всём этом думаешь, Том? — поинтересовался Дик, стаскивая перчатки.

— Я самый старший из всех вас и прекрасно знаю Артура. Я его всему обучил и вместе с ним был одним из первых в Группе Риска-III, — сказал Том. — Рэму об этом известно. За пять лет существования Группы в живых из первых остались только трое: я, Артур и Рэм. Сейчас наша Группа впервые терпит поражение, мы сбиты со следа и почти не имеем никакой информации. Это, видимо, и беспокоит Артура, ведь он уже четыре года, как стал командиром нашей маленькой команды и ни разу не провалил ни одной операции. Я тоже очень обеспокоен.

— Но, даже если мы не выполним нашей задачи, ведь никто из нас всё равно не погибнет. Почему Артур так беспокоится? — спросил Ратмир.

— Потому, что неизвестность хуже всего, — ответил за Тома Рэм. — Никогда ни в чём нельзя быть уверенным до конца, и мы не можем знать, что нас ждёт. Вы ведь слышали и видели Нейман де Эриндо. Весь её облик напоминает Лэс-Теру, но сама она это отрицает. В этой аристократке что-то не так, но об этом никто не знает, а Артур чувствует. От матери к нему передались какие-то способности, возможно, более развитое чутьё и оно ему подсказывает, что с Нейман что-то связано и Артуру это не нравится.

— Да, Рэм, ты прав, — в задумчивости произнёс Том. — Особенно Артура поразило то, что сказала ему Нэринэ, когда отдала кинжал. Но что она сказала ему?

В дверь постучали, и в кабинет вошёл хозяин гостиницы.

— Господа, — обратился он к Группе Риска, — вас хочет видеть сверхисследователь.

— Что? — изумился Рэм. — Он уже здесь?

— Пусть войдёт, — поспешно распорядился Том, — не хорошо держать гостя за дверью.

— Не гостя, а уже нашего коллегу, — уточнил Рэм.

Хозяин гостиницы вышел и открыл дверь, слегка поклонившись, пропуская кого-то в кабинет.

Рэм, Том, Дик и Ратмир увидели входящую девушку под длинной полупрозрачной розовой вуалью и в длинном розовом платье.

— Добрый день, господа, — произнесла вошедшая и откинула назад переднюю половину вуали, посмотрев на четырёх удивлённых и онемевших людей.

Они ожидали увидеть кого угодно, но только не такую молодую девушку. К Тому первому вернулся дар речи.

— Извините, — растерянно спросил Том, — вы и есть сверхисследователь?

— Да, конечно. Меня зовут Стелла Риа. Я — сверхисследователь, — представилась незнакомка. — Но что с вами? Почему вы так на меня смотрите?

— Всё нормально, — Рэм попытался улыбнуться, — просто мы полагали, что нам пришлют кого-нибудь… постарше. Неужели Центр не мог попросить прислать более взрослого человека?

— Вы считаете меня ребёнком? — спросила несколько возмущённо Стелла, посмотрев на Рэма. — Однако сверхисследователь — новая профессия и вряд ли вы могли рассчитывать на седого профессора. К тому же, мне почти шестнадцать, я уже взрослая.

— Почти шестнадцать! — вздохнул негромко Том. — И эта девочка считает себя взрослой. Я в таком случае дряхлый старик.

— Нет, мы не имеем ничего против вас, Стелла, — поспешил заверить Рэм юную сверхисследовательницу. — Но, позвольте узнать, вас хоть проинформировали, на какую планету отправляют? Тера — далеко не райское местечко.

— Разумеется, я знаю это, — ответила Стелла. — И при подобных обстоятельствах сюда тем более опасно посылать людей пожилых, особенно если они всю жизнь почти провели в кабинете и не могут приспособиться к новым условиям.

— Это так, и всё-таки могли бы найти человека хотя бы м-м… повыносливее или…

— Я вполне самостоятельный человек, — не дала Стелла закончить Рэму его мысль. — Мне не нужен опекун или телохранитель, я вполне сносно обращаюсь с оружием и к тому же не собираюсь ни с кем намеренно воевать. Я всего лишь мирный сверхисследователь из Межпланетного Института Исследователей и со своей миротворческой миссией вполне справлюсь. А что до моего возраста, то по закону Объединения Планет Млечного пути люди, достигшие четырнадцати лет по земному времени, считаются совершеннолетними. Вот так.

Рэму нечего было возразить, а Ратмир только почесал затылок, глядя на хрупкую девушку и думая о том, что, возможно, с ней ничего и не случится, если она не будет покидать пределов города и не станет пытаться объяснить здешние далеко не идеальные порядки с точки зрения землян.

В кабинет вошёл Артур. Его появление вывело из шока его Группу и немного разрядило атмосферу.

— Артур, к нам прислали сверхисследователя, — не замедлил сообщить Рэм, — Мне кажется, мы должны объяснить ей обстановку.

— Ей? — переспросил Артур и только сейчас заметил Стеллу. Он посмотрел на неё, и настала его очередь удивиться. — Неужели Центр прислал эту девочку?

— А вы ожидали увидеть лысого старичка с очками на носу? — нахмурилась Стелла, которую начинало злить отношение этих людей к ней, и что их не устраивало?

Однако никто не заметил, что при появлении Артура сверхисследовательница стала чувствовать себя не в своей тарелке, и даже как-то слегка отвернулась от него.

— Нет, всё в порядке, — ответил Артур, приглашая её сесть. — Но как ты могла меньше, чем за неделю преодолеть пространство от Земли до Теры?

— Я прилетела на курьерском корабле, а затем два дня вместе с очередным караваном я плелась по пустыне. В корабле мне пришлось терпеть сильные перегрузки, а в пустыне невыносимую жару. Но, видимо, я зря прошла через все эти трудности, так как мне здесь не рады.

— Ты пробыла в пустыне два дня? — Том выглядел удивлённым до крайности.

— Да. А что здесь удивительного? Эти два дня мне показались двумя годами, — пожаловалась Стелла.

— Дело в том, что мы были в пустыне две недели, — сказал Артур, — но это уже не важно. Где ты остановилась?

— В этой гостинице. Но завтра я переберусь в домик на берегу реки. Его нашёл для меня хозяин гостиницы, — ответила Стелла.

— Я бы не советовал селиться вдалеке от черты города. Регетарки всё чаще появляются в окрестностях, — предупредил Ратмир.

— Я знаю о регетарках, но этот домик, как меня заверили, находится в черте города.

— Хорошо. А теперь я представлю тебе свою команду и обращайся к нам на «ты», в кругу нашей команды мы общаемся без формальностей, мы все в равных условиях, — сказал Артур, — так как мы, вероятно, не скоро выберемся с этой планеты и должны держаться вместе: аулентцы не очень любят пришельцев. Прежде всего, я хотел бы узнать твоё имя.

— Меня зовут Стелла Риа, — сказала сверхисследовательница.

Артур на мгновенье задумался, пристально посмотрев на Стеллу, но затем продолжил:

— Это Том. Он самый мудрый из нас, но его основным занятием в Группе Риска является всё, что касается оружия и техники. Рэм — наш врач. Дик является переводчиком. Ратмир присоединился к нам недавно и исполняет роль гида на этой планете. Я — командир и снайпер Группы Риска-III. Меня зовут Артур. Больше тебе о нас знать нельзя. Что касается дела, которое тебе, Стелла, предстоит выполнить, то ты всё можешь узнать из моих отчётов.

Артур подал Стелле папку с бумагами и снова внимательно посмотрел на неё.

— Мне кажется, что я тебя уже видел, — Артуру что-то не давало покоя.

— Да, — призналась Стелла, — ты уже видел меня. Один раз.

Артур напряг память, но ничего не смог припомнить, хотя был уверен, что видел Стеллу прежде. Последние часы он так сильно был занят размышлениями о Лэс, что на другое не мог сразу переключиться. Она же узнала его сразу и поняла, что проблем теперь не избежать. Хоть сын Неры и видел её мимолётно всего один раз, он её обязательно вспомнит.

В эту минуту приоткрылась дверь, и в кабинет проскользнул огромный чёрный пёс. Он подбежал к Стелле и ткнулся носом ей в руку.

— Тибо, кто тебе позволил войти? — недовольным тоном спросила Стелла.

— Ну да, конечно же! — вдруг воскликнул Артур. — Ты та самая особа, что отняла жизнь у моей матери!

Артур побелел от ярости и повернулся к сверхисследовательнице.

Стелла, непроизвольно сжав в кулак длинную прядь шерсти собаки, словно ища защиты у верного друга, поискала глазами оружие и увидела, что оно лежит, к счастью, далеко от Артура. Тибо тихо зарычал, предупреждая, что он здесь и с ним надо считаться, так как он охрана девушки, а не только её комнатная собачонка.

— Артур, что ты говоришь? — Том посмотрел на бледного от ярости Артура. — Ты обвиняешь эту девочку в убийстве?

Все знали, что Артур потерял недавно мать, но подробности он не рассказывал. То, что сейчас происходило в кабинете, стало для них неожиданностью. Невольно Группа Риска оказалась свидетелем того, во что они посвящены не были. О своих семьях они ничего не рассказывали друг другу, как того требовал устав их команды. Похоже, Стелла, сама того не желая, знала о жизни их командира больше, чем они все вместе взятые.

Саму Риа это обстоятельство не радовало. Моментально переключившись на внутреннее зрение, она просканировала душу Артура. Человек, носящий старые и свежие раны в своей душе, он выглядел всё так же, как и тогда, когда они ненадолго столкнулись в доме Рэйми. Ничего не изменилось. Хорошо ещё, что угрозы настоящей он не излучал, и достаточно успешно сдерживал свой гнев.

Том и Рэм одновременно переглянулись, у обоих в глазах был один и тот же вопрос: «Артур ведёт себя сейчас точно так же, как и Нейман сегодня, или это мне только так кажется?»

На какой-то миг, Артур словно стал по своей сути внутренним отражением Нейман де Эриндо. С той только разницей, что та обозлилась на весь мир, а он исключительно на Стеллу.

— Прямого убийства не произошло, — Артур постарался взять себя в руки, — но моя мать была бы ещё жива, если бы не отдала ей свою последнюю жизненную силу.

— Я ни о чём не просила Неру, — тихо, но с долей вины, сказала Стелла, — она сама так решила, я не хотела её смерти. Правда. Если ты не веришь мне, то возьми вот это, — Стелла сняла с шеи медальон и протянула его Артуру. — Это медальон твоей матери. Она записывала на него все свои действия и Рэйми знает, что я не виновата. Её записи я ещё не стёрла и их можно просмотреть снова, если ты только знаешь язык, на котором они велись.

Артур взял медальон и покрутил его в руках, посмотрел на узор из камней, а затем, не открыв даже крышки, отдал его Стелле и сказал:

— Я верю тебе.

Он пересилил себя, сделав вид, что всё нормально. Выяснять отношения и сводить личные счеты, сейчас было не время.

— Вот и хорошо, — Том сменил тему, — а теперь всем нужно отдохнуть. Стелла, тебе понадобится что-нибудь для дальнейшей работы?

— Да, но пока не многое, — ответила та, вставая. — Я просмотрю сегодня же все бумаги. Жаль, что нет компьютера, а моя аппаратура почему-то потерялась, пока мы шли в пустыне.

— Святая наивность, думает, что это случайное недоразумение, — тихо хмыкнул Дик, его услышали только находившиеся рядом Том и Рэм, уж они-то знали, что на Тере ничего просто так не случается.

— Завтра мне нужны будут карты Теры и Аулента, а лошадь и оружие у меня уже есть.

— Ты хочешь сказать, что собираешься ездить верхом? — встревожился Рэм.

— А что здесь страшного? Другого транспорта в Ауленте не имеется. К тому же, это самый быстрый способ передвижения на Тере, и я проехала верхом весь путь от космодрома до Аулента.

— Но на Тере невероятно злые лошади, женщины Аулента боятся ездить на них, — просветил её Ратмир.

Стелла пожала непонимающе плечами:

— Я не боюсь коней, хоть ехала верхом впервые в жизни. А мой Коврик меня слушается и весьма смирный.

— Коврик? Что за странная кличка? — удивился Дик.

— Его так зовут из-за масти, — пояснила сверхисследовательница.

— Наверное, это тот самый конь, что появился сегодня в конюшне. Я видел его. У него благородная внешность, но шкура пестреет всеми цветами. Коврик — самая подходящая для него кличка, — произнёс Артур.

— Нам пора, Тибо, — Стелла похлопала собаку по шее.

— Стелла, — обратился к ней Артур, и она повернулась к нему, — если хочешь, то ещё можешь вернуться на Землю. Если ты передумаешь, тебя никто не заставит оставаться тут против воли.

— Я не передумаю, — ответила Стелла с уверенностью и, попрощавшись, ушла в сопровождении верного пса.

— Нам сегодня не везёт, — вздохнув, подвёл итог Артур и сел на своё место за столом. — Гонимся за Лэс-Терой — и она вдруг погибает или исчезает бесследно; едем к Нейман де Эриндо, думая, что она может пролить свет на все события, а в результате ещё больше тайн и загадок. И, наконец, ждём сверхисследователя, а нам присылают девочку, которой нет и шестнадцати. У неё даже опыта работы, наверно, не имеется. Просто издевательство какое-то.

Все заметили, что Артур не простил Стеллу Риа, а лишь затаил в себе свою неприязнь. И это было правдой. Артур просто решил не доставлять своим друзьям лишних хлопот, в конце концов, они находились на задании, и здесь не место выяснять отношения со своими недругами. Но он был бы весьма признателен Стелле, если бы та немедленно покинула Теру и больше никогда не попадалась ему на глаза.

— Не расстраивайся, Артур, — успокоил его Том. — ЦМБ не мог послать лишь бы кого. Быть может, именно Стелла сможет расставить всё на свои места. Ещё не всё потеряно.

Том на минуту замолчал и посмотрел на хмурого командира своими светлыми глазами, которые начинали всё сильнее сиять в наступавших сумерках. Приближение вечера напоминало о том, что все устали. Этот день был бесконечно долгим для Группы Риска, но Том решил выяснить всё до конца.

— Артур, что тебе сказала Нэринэ? — спросил он напрямик.

Задумавшийся Артур поднял голову и посмотрел на свою измотанную команду.

— Она сообщила, что у Нейман есть чёрный конь по кличке Фауст, — ответил Артур. — Это значит, несмотря на все её слова, Нейман вполне вероятно может быть Лэс-Терой, а может и не быть ею. Всё, что касается Нейман де Эриндо, противоречиво и меня это настораживает. Возможно, за ней нужно установить наблюдение. Но об этом поговорим завтра, а сейчас все свободны.

25. Найти и уничтожить

Утром в комнату Артура вошёл Рэм, который был уже одет и при оружии. Землянин, занимавшийся какими-то незначительными делами, обратил внимание на то, что выражение лица врача весёлым не назовёшь, и причиной тому была вовсе не усталость.

— Что случилось, Рэм? — спросил Артур. — Ты чем-то обеспокоен?

— У нас есть причины для беспокойства, — зэрграверянин не пытался скрыть тревогу. — Только что звонил Мреус. Он сказал, что в полдень нас желает видеть император.

— Император? Что ему от нас надо?

— Не знаю. Но мне не по душе это приглашение.

— Не надо заранее строить мрачные прогнозы, — Артур накинул на плечи плащ. — Пойдём лучше в кабинет и подождём там Дика, Тома и Ратмира.

Они прошли в кабинет, и Артур сел за стол. Он выбрал несколько карт и передал их Рэму.

— Пожалуйста, отнеси это Стелле, — попросил Артур, — и скажи ей, что когда она переедет в другой дом, то пусть сообщит нам адрес.

Рэм взял карты и исчез за дверью без лишних слов. Врач понимал, что землянин отнюдь не в восторге от присутствия здесь Стеллы Риа и предпочитает не встречаться с ней без необходимости.

Через несколько минут вся Группа Риска была уже в сборе. Утро выдалось солнечным и тихим, предвещая между тем, что изнуряющей жары сегодня не предвидится. От вчерашнего снегопада не осталось и следа, а ветер утих. Однако хорошее утреннее настроение всем испортила весть о том, что их требует к себе император и речь, скорее всего, пойдёт не о благодарностях за блестяще выполненную работу.

— Сегодня нам предстоит нанести визит императору, — Артур не испытывал ни капли гордости от такого приглашения во дворец, — вам уже об этом сообщил Рэм. А, пока у нас есть время, мы должны решить другую проблему. Вчера мы разговаривали с Нейман и её служанкой, но ничего конкретно так и не узнали. Эриндо и её подружка-рабыня либо говорят правду, либо морочат нам голову по какой-то прихоти, либо намеренно стремятся ввести нас в заблуждение.

— Я склонен считать, что последнее вернее всего, — высказался Ратмир.

— Я предчувствую то же самое, но у нас нет доказательств, — продолжал Артур. — Весь дворец Эриндо словно пронизан какой-то тайной, и я чувствую, что это как-то связано с Лэс-Терой. Я предлагаю установить круглосуточное наблюдение за Нейман и следить за каждым её шагом вне дома. Рано или поздно она себя выдаст, если она действительно врала нам. Что вы об этом думаете?

— Мне кажется, что Артур предлагает единственно правильный выход из этого положения. Если мы будем следить за Нейман, то возможно, многое узнаем или, по крайней мере, убедимся, что она не причастна ко всем этим событиям. В конце концов, это единственный способ добиться правды и развеять наши сомнения, — согласился Ратмир. — Да и учитывая последние события, наше присутствие, возможно, сможет предотвратить ещё одно убийство. Я думаю, что Нейман до сих пор в опасности.

— Идея не плоха, но установить слежку практически невозможно, — возразил техник. — Нас обнаружат рабы Нейман, ведь вы видели, как охраняется дворец. С такими преданными слугами, а особенно, если они посвящены в её дела, Нейман может ничего не бояться.

— Даже преданные слуги, это всего лишь слуги, и они допускают ошибки. Будь они безупречными охранниками, семья Эриндо бы так не пострадала, — выразил свое мнение зэрграверянин.

— Я могу последить за Нейман, — предложил Ратмир, — так как знаю эти места лучше вас и всегда смогу незаметно уйти или спрятаться. Однако тут есть одна сложность. Дело в том, что конь Нейман быстрее моего, и я не смогу долго преследовать её в лесу. А если Фауст Лэс-Теры и Фауст Нейман де Эриндо является одним и тем же животным, то гнаться за ним просто бессмысленно.

— Ты прав, Ратмир, — Том не питал больших надежд по этому поводу, — но всё же, если можешь, последи за Нейман хотя бы пару дней.

— В таком случае, я отправлюсь прямо сейчас.

— Я с тобой, — отозвался Дик.

— Хорошо, вы поедете вдвоём, — разрешил Артур, — но только после визита к императору, пусть он и вышел из простолюдинов, мы окажем ему честь и посетим его первым, а наш вероломный отпрыск династии альдеруских королей пусть немного подождёт, мы и так слишком много уделяем внимания этой Нейман. Иначе, если мы будем в императорском дворце не все, нас могут заподозрить. А нам вовсе не нужно, чтобы аулентцы совали нос в наши дела.

По дороге к императорской резиденции Группа Риска, ехавшая шагом, имела возможность понаблюдать за настроением в городе. Аулентцы вели себя встревожено и несколько нервно. Люди то тут, то там собирались в кучки по несколько человек и приглушенными голосами что-то говорили друг другу. Из этих разговоров чаще всего доносилось упоминание об Одиноком Убийце и Лэс-Тере. Горожане, что тоже было трудно не заметить, носили в этот день оружия больше, чем обычно, а детей вообще почти не выпускали на улицы. Погода стояла на редкость благодатная, но именно сегодня никто не обращал на неё внимания, и щедрость терианского климата осталась никем не замечена.

Император Викул I ждал Группу Риска в большой комнате возле тронного зала. Он был весьма горд собой и, облачённый в праздничную одежду, с утра принимал поздравления по поводу вчерашней охоты на Лэс-Теру, которую, наконец, уничтожили (так во всяком случае считали император и его подданные). Но дифирамбы в свою честь император слушал в одиночестве — императрица не пожелала разделить с мужем его радость.

Группу Риска провели к Викулу I по роскошным палатам дворца, построенного, пусть и не слишком умело, в терианском стиле. Он был меньше, чем у Эриндо, но тоже достаточно красив, хотя здесь не чувствовалось того величия и богатства, как во дворце Нейман де Эриндо, который даже в трауре завораживал своей неповторимостью и гармонией. В комнате, где Группу Риска ждал император, тоже царила варварская роскошь, так как в здании, построенном в терианском стиле, сейчас соседствовала тяжёлая, массивная, но вместе с тем изящная, мягкая мебель териан с разными предметами роскоши, привезённых с Земли и других планет. Дворец был обставлен богато, но без особого вкуса. Будь здесь териане, они сказали бы, что это всё лишь жалкая пародия на архитектуру и обстановку их жилищ.

— Располагайтесь, господа, — указал император своим гостям на массивные кресла, стоявшие напротив его трона с высокой спинкой. — Я решил, что нам нужно поговорить, и потому пригласил вас сюда.

«Сколько пафоса, — подумал Артур, — а ведь Викул в принципе никто. Он выбился в правители только собственными силами и, подозреваю, благодаря интригам. В нём нет ни царственного достоинства, ни благородства, а только амбиции человека, добравшегося до власти. На Земле думают, что он правит мудро, но я так бы не сказал, вот что значит посмотреть на всё собственными глазами».

— После того, как вчера мои биороботы покончили с Лэс-Терой, — император с триумфом улыбнулся, — весь Аулент вздохнул свободно и благодарен мне. Хотя с Лэс-Терой должны были расправиться вы.

— Мы не убийцы, ваше величество, — мрачно произнёс Артур, стараясь быть не слишком резким. — А что касается всеобщей радости, то мы видели, что веселятся совсем немногие, а простые люди вообще не выражают ликования в связи с исчезновением Лэс. Вы не боитесь, что теперь начнёт увеличиваться преступность и массовые беспорядки? Ведь раньше между простым народом и аристократией стояла Лэс-Тера, а теперь её нет и разные социальные слои начнут распри по любому поводу. Если сказать честно, то на Лэс держался весь Аулент, и люди чего-то боялись. А теперь рабовладельцы будут безнаказанно истязать и эксплуатировать рабов; те в свою очередь начнут мстить своим хозяевам, тоже весьма жёстко; убийцы вновь будут убивать, и грабители грабить; как грибы после дождя, начнут плодиться браконьеры и жулики. У людей пропадёт страх и, главное, их некому будет остановить, если только из миролюбивой Чайки не создадут новую грозную Лэс-Теру. В Ауленте могут найтись и такие, что захотят замахнуться и на вас, ваше величество, ведь ваш дворец полон богатств, а войска у вас нет. Ну а ваша полиция и стража слишком малочисленна. Лэс нельзя было убивать.

— Но ведь она столько бед принесла Ауленту! — не сдавался император. — Она вывела из строя все заводы и фабрики, постоянно совершала диверсии на единственной нашей электростанции, и город то и дело был лишён электричества. Лэс-Тера угоняла коней, уничтожала автомобили и всякую технику, губила урожаи на самых щедрых полях. Во многих дворцах и замках исчезали за одну ночь все важные документы, деньги и драгоценности, хотя сокровищницы охранялись весьма тщательно, а последнее время участились случаи, когда в Ауленте бесследно исчезали целые семьи, и при том не совершившие ничего предосудительного! Кошмар! Этого никто не мог сделать кроме Лэс, которая походила на кровожадную пантеру, пожиравшую беззащитных оленей.

— И всё же вы поспешили убить пантеру, — смело возразил Артур. — Ведь если уничтожить хищника, то начнут паршиветь и дохнуть олени, потому что будет некому больше истреблять среди них больных. Лэс проводила среди людей что-то вроде профилактики, против вируса преступности. Раньше в Ауленте был лишь один настоящий убийца — Одинокий Убийца, но теперь их будет много, и они будут неуловимы, так как Лэс-Тера больше не станет ловить их и оставлять связанными возле полицейских участков.

— А вот теперь, господа, поговорим о деле, — нахмурился император. — С Лэс-Терой уже покончено, но на свободе остаётся Одинокий Убийца и завтра, вернее этой ночью, наступит время его очередной жертвы.

«А, возможно, он теперь и не ограничится одной жертвой, ведь Лэс-Теры больше нет и ему теперь некого опасаться. Он, того гляди, и сам вскоре начнёт диктовать свои условия. Вот тогда уж точно Аулент хлебнёт горя», — примерно так думала Группа Риска, слушая императора.

— Аулент уже несколько дней как затаил дыхание и гадает, кто будет убит, кто станет следующей жертвой призрачного палача. Вы должны поймать его во чтобы то ни стало, так что будьте этой ночью наготове.

— Мы сделаем всё, что можно, — пообещал Артур без всякого оптимизма, ибо нужно быть как минимум ясновидящим, чтобы вычислить убийцу в течение нескольких часов, не имея даже его описания.

— Я надеюсь на вас. А теперь я дам вам ещё одно задание, — император решил взвалить на людей из ЦМБ как можно больше работы. — Дело в том, что у меня служили два брата Хауца. Они были одними из лучших моих телохранителей. Но недавно одного из них смертельно ранили, и он умер, а на другого Нейман де Эриндо натравила собаку и оставила его без руки, сделав калекой.

— Мы считаем, что Нейман де Эриндо имела основание натравить на Леона Хауца свою собаку, — не согласился Том.

— Это ложь! — император сжал кулак так, что побелели пальцы. — Нейман де Эриндо весьма неуравновешенная и взбалмошная особа. Она избалована и агрессивна, но это не даёт ей право набрасываться на людей и клеветать на них. Эта девчонка заслуживает хорошего урока почтительности к людям.

— Мы думаем иначе, — и не думал менять своё мнение Том. — Нейман де Эриндо, возможно, и не привыкла льстить вам и быть обходительной с теми, кто ей антипатичен, но она благородна и не способна на подлость.

— Меня не интересует ваше мнение! — воскликнул Викул I. — Нейман де Эриндо виновата — и точка!

— Но вы даже не провели расследование, — возразил Рэм, возмущённый такой несправедливостью.

— Не смейте мне перечить! Не вам мне указывать, — отрезал император. — Сейчас речь идёт не о Нейман де Эриндо и Леоне Хауце, а о его убитом брате. Полиция провела следствие, но никто не выдал убийцу, даже свидетелей не нашли, хоть они и были. Зато я узнал, что вы присутствовали там. Поэтому я хочу, чтобы вы нашли человека, убившего Хауца.

— Но его не убили, — запротестовал Артур. — Рэм наш врач и он может подтвердить, что Хауца отправили в больницу со смертельным ранением. Он умер от сердечного приступа, вызванного испугом уже в клинике. А потому это нельзя назвать убийством.

— И всё же его убили, — стоял на своём император. — Жена Хауца свидетельствовала, что видела, как его ударили кинжалом.

— Значит, она знает, кто его ранил, — сделал вывод Том, — почему же её не допросила полиция?

— Госпожа Хауц исчезла бесследно спустя всего пять часов после смерти мужа, и её никто больше не видел. Возможно, убийца убрал и её, как свидетеля, — предположил император. — Вы должны найти того, кто ранил и убил Хауца. Это мой приказ и вы, пока находитесь в Ауленте, обязаны выполнить его.

— Вы ещё что-то хотите сообщить? — спросил Артур.

— Нет, вы свободны, — ответил император, — но вы должны найти убийцу Хауца, так как убить приближённого императора, всё равно, что поднять руку на него самого. И именно с этого я начну наводить порядок в Ауленте и приучать народ к порядку без страха перед Лэс-Терой, но из уважения ко мне. Тем более, что кроме жены Хауца, исчезли так же одна медсестра и врач, констатировавший смерть Хауца и, предположительно, видевший убийцу. Поэтому вы обязаны разыскать убийцу и ликвидировать его, чтобы другим было не повадно.

— Но мы не наёмные убийцы, — напомнил Артур.

— Мой приказ — найти и уничтожить! — почти закричал Викул I.

Артур понял, что спорить дальше бесполезно и потому вместе со своей Группой покинул дворец императора.

— Почему он так беспокоится именно о Хауце? — возмущался Дик. — Это был простой человек, даже не вельможа. Таких стычек в Ауленте полно, а император акцентирует внимание именно на этой. Разве не странно?

— Более, чем странно, — согласился руктаорец, щурясь от яркого солнца.

— Но кто-то очень хорошо помог Эсфири замести следы, — подметил Рэм, слегка улыбнувшись. — Уж не стараниями Лэс-Теры? Исчезло три свидетеля. Вряд ли это сделала сама девочка.

— А вот Одинокого Убийцу, самого злостного преступника на Тере не поймала даже Лэс. Ну не подозрительно ли? — удивлялся Дик. — Все так не логично…

— Что ты собираешься делать, Артур? — Рэм посмотрел на землянина. — Теперь решение за тобой.

— Ещё не знаю, — ответил Артур, садясь на коня.

Группа Риска молча проехала мимо стражи у ворот и направила своих коней к гостинице.

— Сейчас мы должны решить, что нам делась дальше. Мы вместе примем решение, ибо это дело совести и долга, и мы вынуждены выбирать то или иное, — сказал Артур. — Прежде всего, Ратмир и Дик, вы направитесь наблюдать за Нейман, а заодно проследите, чтобы и её не попытался убить ещё какой-нибудь Хауц. Вам, вероятно, придётся немало времени провести в кустах и спать под открытым небом, но всё же это лучше, чем то, что предстоит сделать нам. На нас свалили грязную работу, которой нельзя похвастаться и которой надо попробовать избежать или найти компромисс.

— Мы уже готовы, — сказал Дик, — и можем ехать прямо сейчас.

— Не спешите, — угомонил Дика командир. — Вам необходимо взять еду и запасное оружие, а также тёплые плащи, ведь, скорее всего, вам придётся спать на земле.

Артур уточнил ещё кое-что, а, прибыв в гостиницу, Дик и Ратмир собрали всё необходимое. Их также снабдили рацией для экстренной связи. Когда Ратмир и Дик уехали, остальные собрались в кабинете. Некоторое время все молчали.

— Нам нужно в течение оставшегося дня вычислить Одинокого Убийцу, а, возможно, и его сообщников, если он не так уж одинок, как все полагают, — наконец произнёс Артур.

— Но это невозможно, — возразил Том.

— Я тоже так думаю, — отозвался Рэм.

— Вы слышали, что говорил император? — неожиданно повысил голос Том, с оттенком возмущения.

— Да, — ответил Рэм, — ему безразлична семейная трагедия графини Эриндо, но он настоятельно добивается розыска убийцы Хауца, хотя ещё не доказано, что во всём виновата только та девочка.

— Хотел бы я знать, в какую игру нас втянули, — произнёс Артур. — За всем этим стоит нечто большее, чем нам сказали.

— Но факт то, что Одинокого Убийцу мы не может обезвредить за оставшиеся часы. Ведь мы не проводили расследования и ничего о нём не знаем, — сказал Том.

— А раз это мы сделать не можем, — продолжал Артур, — то мы должны арестовать другого человека.

— Эсфирь? — скорее, как утверждение, произнёс Рэм.

— Да, её.

— Император приказал: найти и уничтожить, — напомнил Том. — Неужели он считает, что мы способны убить человека ни за что? Я лично не хочу смерти Эсфири и не стану даже искать её.

— Но нам придётся её найти, Том, — Артур удручённо развёл руками. — Мы не станем её убивать, но арестуем, найдём ей расторопного защитника-адвоката и сделаем всё возможное, чтобы уберечь её от смерти и оправдать в глазах закона. Мы — люди из ЦМБ, и к нашим словам должны прислушаться.

— Однако если никто не знает, что Эсфирь ранила Хауца, то, значит, и мы ничего не знаем, тем более что мы явились на место преступления уже после того, как та малолетняя хулиганка смылась оттуда. Мы можем сказать, что так и не нашли никого, и император будет вынужден нам поверить, — предложил Рэм.

— Почему? — спросил Том.

— Да потому, — хитро улыбнулся врач, — что многие в курсе, кто ранил того злополучного Хауца, но никто не выдал Эсфирь, даже тот полицейский, который знает её, и был с нами. Хотя он, как блюститель закона, обязан первым всё рассказать следователю. Бог знает, каких небылиц он насочинял, чтобы выгородить Эсфирь и самому выпутаться из этого дела. А раз люди скрывают эту девушку и не хотят помочь полиции, то, следовательно, Хауц не пользовался у простых людей таким уважением, как у императора. Не исключено, что Хауц многим насолил, раз даже полицейский не выдал Эсфирь. А если так, то и мы тоже ничего не знаем, ничего не видели и не слышали.

— Я тоже об этом думал, — безрадостно признался Артур, — и это могло быть выходом из проблемы, но у нас ничего не получится.

— Почему не получится? — спросил Рэм. — У других же получилось отвертеться.

— Возможно, тот полицейский всё сообщил полиции и даже императору известно о Эсфири, — ответил Артур, стараясь учесть все повороты событий в будущем и не допустить ошибки. — Но Эсфирь могла скрыться и теперь император рассчитывает, что мы её найдём, так как знаем её в лицо. В этом случае, если мы скажем, что ничего не знаем, то нас уличат во лжи. Поймите, что нам вполне могли устроить этим проверку на честность. Однако, если мы найдём Эсфирь и арестуем её, а потом выяснится, что полиция и император действительно ничего не знали, то получится, что мы сами выдали Эсфирь и подписали ей смертный приговор.

— Одним словом, если мы не будем искать Эсфирь, то можем вконец погубить свою репутацию честных служителей закона, а если найдём, то поставим под удар её жизнь, — заключил Рэм. — И что нам теперь делать?

— Вечером мы наведаемся к Логвину Пирсу, — решил Артур. — Если нам повезёт, то этот человек скажет, где можно найти Эсфирь, и мы сможем предупредить её об опасности. Сегодня вся полиция будет искать Одинокого Убийцу и у Эсфири будет шанс уйти из города и спрятаться в одной из отдаленных деревень или просто в лесу. Во всяком случае, мы не может допустить, чтобы её убили без суда и следствия.

Том и Рэм согласились с Артуром. Они подождали, пока начнут наступать сумерки, и вышли из гостиницы.

Лавка Логвина, по вечерам превращавшаяся в небольшое кафе, находилась напротив гостиницы и трое из Группы Риска вошли туда, завернувшись в широкие плащи, чтобы по возможности не привлекать к себе лишнего внимания и скрыть свою форму. В кафе горели свечи, и помещение выглядело по-домашнему уютно. За столиками, помимо двух семей, сидело несколько одиноких посетителей в разных одеждах, но они не производили впечатления уголовников или переодетых полицейских. Это были мирные жители из соседних домов.

Логвин стоял за стойкой, отдавая какие-то указания старшей кухарке, и тут же заметил вошедших Артура, Тома и Рэма. Он сразу переменился в лице, словно почувствовав опасность, и отпустил кухарку, дав ей корзину со свежими овощами. Логвин узнал пришедших ещё до того, как они подошли к нему. Эти трое выглядели вполне мирно и держались не напряжённо, и всё же Логвин ощутил, как натянулись его нервы, а душа наполнилась тяжким грузом непрошенного отчаяния.

— Нам нужно поговорить, — тихо произнёс Артур.

Логвин уловил в этих словах не то сочувствие, не то сожаление по поводу того, что их беседа будет далеко не весёлой. Однако изворачиваться не было смысла, рано или поздно это всё равно случится.

Логвин, без лишних вопросов, и не тратя времени на бесполезные увёртки, отвёл всех троих в небольшую комнату. Он, как они заметили, вёл себя так, будто ждал их прихода и готовился к разговору с ними.

Комната располагалась далеко от кухни и зала, где ужинали посетители, в ней было спокойно и тихо. Тут находилась недорогая мебель, состоявшая из стола, нескольких стульев, шкафов с посудой и большого сундука, запертого на массивный замок. Стол находился в центре комнаты, а вокруг него были расставлены стулья. Напротив двери возвышался камин, а справа — два больших окна, завешенных тёмными плотными шторами. Комнату освещали огонь в камине и маленькая электрическая лампочка с абажуром, висевшая над столом.

— Подождите меня здесь. Я скоро закрою кафе, и вернусь, — сказал Логвин и вышел из комнаты.

Он вернулся через четверть часа и сел за стол напротив людей из ЦМБ.

— Где Эсфирь? — спросил Артур напрямик.

Логвин испуганно вздрогнул и ответил:

— Не знаю.

— Вы должны знать, ведь она ваша родственница, — Том говорил серьёзно, но стараясь не давить на Логвина. — И от того, как быстро мы сможем её разыскать, сейчас зависит будущее этой девушки.

— Что она ещё натворила? — спросил Логвин обеспокоено, и было видно, что этот вопрос он задаёт довольно часто, если дело касается Эсфири.

— Император дал приказ найти и уничтожить её, — произнёс Рэм, глядя в глаза перепуганному лавочнику, скрывать правду не имело смысла, ведь для этого они и пришли сюда.

— Но за что?! — ужаснулся тот.

— Вы конечно помните, что Эсфирь ранила Хауца, а затем он скончался в клинике, — сказал Артур. — Этот Хауц был телохранителем императора и теперь Викул I горит желанием отомстить за смерть своего верного слуги.

— Какой ужас! — Логвин вытер со лба холодный пот.

— Сейчас не время охать и хвататься за голову. Рвать на себе волосы тоже бессмысленно, — произнёс Артур. — Если вам не безразлична судьба вашей родственницы, вы должны помочь нам.

— Да… я понимаю… — пробормотал Логвин, и посмотрел с мольбой на трёх людей, сидевших перед ним. — Но Эсфирь ещё совсем девочка. Она немного взбалмошная и нерассудительная, но она добрая. Она никому не желает зла.

— Мы это понимаем, но, боюсь, император этого не поймёт, — мягко и с сочувствием сказал Том.

— Но ведь Эсфирь его не тяжело ранила, и врачи сказали, что Хауц умер от разрыва сердца. Она не виновата в его смерти, — оправдывал свою подопечную Логвин Пирс.

— Император так не считает, — возразил Артур. — Если быть честными до конца, то Хауц всё же умер в присутствии Эсфири. Мы не знаем, что произошло в палате, но, когда выломали дверь, Хауц был чем-то до смерти напуган. Она уничтожила его психически, а ведь известно, что человека можно и словом убить. Так что Эсфирь причастна к смерти Хауца.

Логвин тяжело вздохнул и опустил голову. Он что-то собирался сказать, но не решался.

— Вы пришли, чтобы арестовать Эсфирь и убить её? — спросил Логвин дрожащим голосом.

— Мы не наёмные убийцы и не хотим никого убивать, — успокоил его Артур, — но нам придётся арестовать Эсфирь. Правда, мы хотели предупредить её об опасности и спасти, но вряд ли это теперь возможно, раз сама Эсфирь считает себя виноватой и пустилась в бега.

— Эсфирь в Ауленте и ни от кого не прячется! — с гордостью заявил Логвин. — Она не чувствует за собой вины, но я не предатель и не выдам её.

— В таком случае молитесь, чтобы Эсфирь не выдал кто-то другой, — ответил Артур и, поднявшись из-за стола, собрался вместе с Томом и Рэмом уйти.

Но, едва они приблизились к двери, Логвин вдруг передумал:

— Подождите!

Они оглянулись и увидели по-прежнему бледного и обеспокоенного Логвина, собравшегося, наконец, с силами в чём-то признаться.

Люди из ЦМБ снова подошли к нему.

— Эсфирь очень дорога мне и моей жене, — произнёс Логвин, чувствуя себя между молотом и наковальней. — Я должен помочь ей выпутаться их этой беды. Скажите, вы ищете Одинокого Убийцу?

Артур, Том и Рэм ожидали чего угодно, но только не этого вопроса, хотя весь Аулент уже знал, что прибывшая Группа Риска-III должна была обезвредить помимо Лэс-Теры ещё и этого кровожадного убийцу. Они удивлённо переглянулись между собой, и Артур спросил:

— Да, нам приказано и его разыскать. Что вы о нём знаете?

— Я знаю достаточно много, — с тяжёлым вздохом произнёс Логвин Пирс, и снова пригласил своих гостей сесть. — Если я вам скажу, кто Одинокий Убийца, то обещаете вы не трогать Эсфирь и не выдавать её?

Трое пришельцев с немым удивлением переглянулись. Они даже не предполагали какую сделку им способен предложить простой обыватель Аулента. Как же много сюрпризов преподносили им местные жители. Бесценная информация о жестокой убийце в обмен на спасение простой девочки, чья вина в преступлении ещё даже не доказана — о таком они даже не помышляли. Цена была высокой. Убийца, которого ищут многие годы, за сведения о котором сулят золотые горы, до сих пор не найден. А между тем о нём давно знал человек, живущий по соседству с гостиницей. Знал об этом чудовище и молчал, спокойно жил и спал, работал и общался с друзьями. Логвин, не продавший свою осведомленность властям за огромное вознаграждение, готов рассказать всё незнакомым людям, которых видит второй раз в жизни, в обмен на жизнь никому неведомой сироты. Что же им двигало?

— Да, ведь мы же сами сказали, что не желаем Эсфири зла, — подтвердил Том. — Но раз уж вы начали говорить об Одиноком Убийце, то расскажите всё до конца.

Группа Риска надеялась на то, что, поймав Одинокого Убийцу, они выпросят пощады для Эсфири. Если всё пройдёт удачно, то это будет самой большой и лёгкой победой, какую они одержат на Тере, где до сих пор им не везло на каждом шагу.

— Вы даёте честное слово, что не тронете Эсфирь? — добивался твёрдого подтверждения Логвин.

— Да, — ответили хором все трое.

Но Логвину этого показалось мало:

— Я хочу, чтобы вы поклялись, и никому не разгласили того, что здесь услышите.

— Мы клянёмся, — поручился за всех Артур. — Но почему вы требуете от нас клятву и так нервничаете? Вы нам не доверяете?

— На Тере никому нельзя доверять, — угрюмо проворчал нервничающий лавочник, и разве что по сторонам не оглянулся, чтобы проверить, не подслушивает ли их кто-нибудь.

— Но мы не такие как здешние люди, — возразил Рэм. — Почему же вы нам сами решили всё рассказать, а теперь так нерешительны?

Логвин окончательно побледнел и, опустив голову, тихо произнёс:

— Потому, что Эсфирь и есть Одинокий Убийца.

— Что?! — почти крикнули одновременно все трое.

Логвин, постарев от своего признания сразу на несколько лет, поднял голову и утвердительно покачал ею, глядя на потрясённых людей из Группы Риска. Он точно не шутил, хоть это звучало невероятно. Они никак не ожидали, что тот, кого они собирались искать и кто держит в страхе весь Аулент, жил всё это время рядом с ними в соседнем доме. Но больше всего их сразило то, что Одиноким Убийцей оказалась молодая девушка.

— Неужели та самая Эсфирь, которую мы видели, все эти годы хладнокровно убивала людей? В это невозможно поверить. Вы точно ничего не перепутали? — сказал Артур, обретя дар речи.

— Неужели Эсфирь такое чудовище? — изумился Рэм, его потрясению не было границ.

— И тем не менее, это так, — со скорбным видом подтвердил Логвин.

— Бред какой-то… — пробормотал ошарашенный Том.

— Но ведь Эсфирь едва ли стала совершеннолетней, во всяком случае, она так выглядит. А Одинокий Убийца совершает свои преступления уже несколько лет, — искал подвох Рэм.

— Да, Эсфирь ещё совсем молода, и всё же это она убивала, и именно её прозвали Одиноким Убийцей. Все эти годы я пытался её остановить и образумить, но ничего не добился. Все мои усилия оказались тщетными и ничего не дали. Эсфирь осталась Эсфирью, и Одинокий Убийца продолжает существовать, — признался расстроенный Логвин.

— Почему она стала убийцей? — спросил Том.

— Именно об этом я и хочу вам рассказать, — ответил Логвин Пирс, лавочник и владелец небольшого кафе.

26. Исповедь Логвина Пирса

— Я расскажу вам о том, что известно только мне и частично моей жене, — начал Логвин. — Я прибыл на Теру в числе одних из первых переселенцев. Как и все, я мечтал, что здесь моя жизнь станет лучше, ведь планета выглядела такой благодатной и приветливой. Поселившись здесь, на окраине Аулента, я построил дом, открыл это кафе, и моё дело действительно приносит мне хорошие доходы. Со мной прилетели жена и мой единственный сын Эдуард. Мы жили спокойно и счастливо, никогда не враждовали ни с пришельцами, прибывшими одновременно с нами, ни с терианами, жившими здесь много тысячелетий и которых в то время было во много раз больше пришельцев-инопланетян. Потом наступили трудные и неспокойные времена. Людей с голубой кровью начали беспощадно убивать, а они не могли эффективно сражаться против огнестрельного оружия врагов, имея лишь терианские стилеты, кинжалы и стрелы.

Особенно жестокими показали себя люди из Красных Вампиров. Это была группировка самых настоящих убийц, не знавших жалости и сострадания. Видевших их в живых остались лишь единицы, а потому, по разным слухам, их в банде насчитывалось где-то от двадцати до пятидесяти человек. Их прозвали Красными Вампирами потому, что они имели красную кровь и беспощадно уничтожали всех, у кого цвет крови был другим. Вампиры убивали не только териан и тех, кто пытался их скрывать, но и любых случайных свидетелей их деяний, так что их практически никто не видел. Эти головорезы были всегда хорошо вооружены и появлялись неожиданно. Они носили маски на лицах, и потому их не могли опознать даже свидетели. Возможно, эти убийцы жили по соседству или даже в вашей семье, но об этом не знал никто, даже их родные. Кода император Викул I прекратил гонения на териан, Красные Вампиры продолжали уничтожать людей с голубой кровью. Эти бандиты убивали целые семьи землян и других пришельцев, если оказывалось, что те растят у себя подкидыша голубой крови. А в то время часто терианки, чувствуя, что им не выжить, и они загнаны в угол, спешили подкинуть своих детей землянам в надежде, что их детей пощадят и не убьют. Много добрых людей тогда растили таких подкидышей и многие за это поплатились. Если тайна открывалась, то приходили Красные Вампиры и уничтожали всю семью, никого не щадя. Они были неуловимы и их бесчинства прекратились только тогда, когда Ласточка стала Лэс-Терой.

Мой сын служил во дворце у императора, и его карьера военного обещала быть блестящей, хотя ему было немногим больше двадцати лет. У Эдуарда появилась невеста, и они скоро должны были пожениться. Эта девушка родилась в многодетной семье. У её родителей, кроме неё, было ещё одиннадцать детей в возрасте от четырёх до тринадцати лет. Амата, так звали невесту Эдуарда, была старшей из них, тогда ей уже исполнилось восемнадцать лет. Её семья жила в деревне и имела небольшую ферму. Всё было прекрасно, пока…

Однажды после полудня я и моя жена сидели у камина и обедали. Это был обычный трудовой день, ничем не отличавшийся от множества других, наша жизнь тогда текла однообразно. Эдуард отсутствовал, он находился на службе, и мы никого не ждали, но едва мы сели за стол, как в дверь постучали. Я пошёл отворить, и внезапно меня охватило предчувствие беды. Когда я открыл дверь, то увидел растрёпанного человека на взмыленном коне. Это был сосед семьи Аматы. Он сообщил, что в их деревню нагрянули Красные Вампиры и хотят расправиться с семьёй невесты моего сына. Сказав это, человек поспешно скрылся, а я бросился в конюшню и быстро оседлал коня. Коротко рассказав жене, что произошло, я помчался в деревню. Я тогда был в таком смятении, что позабыл, что в Ауленте существует полиция.

Та деревня состояла из нескольких семей и всегда была оживлена. Когда же я подъехал к ней в тот день, то там стояла тишина, так как все жители, завидев Красных Вампиров, в ужасе разбежались. Зато среди этой тишины были слышны стоны и плачь. Спешившись за деревней, я незаметно прокрался к дому, откуда доносился шум. Спрятавшись в тени деревьев и густых кустов, я увидел Красных Вампиров, о которых до этого слышал столько ужасных историй. Они вытащили из дома Амату, её родителей, братьев и сестёр. Родителей Аматы привязали к двум столбам и обложили их хворостом. Стало ясно, что их хотят сжечь. Вампиры всегда сжигали тех, кто осмеливался усыновить детей с голубой кровью. Рядом с привязанными родителями плакали испуганные дети и стояли шесть гробов. Пустых гробов. Моё сердце готово было разорваться от ужаса, так как я знал, что Вампиры сделают с детьми. В гробы положат девочек и закопают их живьем, а мальчиков повесят на ближайших деревьях. Терианского же ребёнка заколют кинжалом, чтобы нарисовать его кровью специальный знак на лицах приёмных родителей, братьев и сестёр. Красные Вампиры всегда так поступали, чтобы все знали, за что поплатились эти люди. Родители, привязанные и беспомощные, будут вынуждены увидеть смерть своих детей, которых убьют на их глазах, а потом только подожгут их самих. Я знал, что бессилен помочь этой семье, ведь убийц больше тридцати, и они отлично вооружены, а я был один и безоружен. Звать на помощь тоже бессмысленно, ведь Вампиры убивали всех, кто пытался их остановить. Несчастной семье уже ничем нельзя было помочь. Я хотел убежать оттуда, оказаться как можно дальше от этого места, однако от сильного потрясения, вызванного тем, чему я стал свидетелем, у меня отнялись ноги, я не смог сделать ни шагу. И потому ещё несколько минут я оставался прикованным к тому месту, где прятался.

Вампиры уже выкопали глубокие могилы, но не приступали к своему кровавому делу, а обыскивали дом и хозяйственные постройки. Я догадался, что они кого-то ищут, и машинально пересчитал детей. Не хватало одной девочки и её, по-видимому, и искали кровожадные Вампиры.

Этой девочкой была Эсфирь.

Наконец, так и не найдя её, убийцы приступили к делу, и у меня мелькнула мысль: «У кого же из детей голубая кровь?»

Главный из Вампиров, так я решил потому, что он отдавал приказы, вывел на середину двора одну девочку. Она не сопротивлялась, и смело, как и все териане, глядела в глаза смерти. Бежать ей было некуда, так как позади находился дом, справа хозяйственные постройки, а слева были густые заросли, среди которых прятался я. Эта малышка была сестрой-близнецом Эсфири, её звали Эллада. Сверкнул занесённый над нею кинжал, и через секунду голубая кровь залила платье девочки, которая умерла молча. Не знаю, то ли её парализовал страх, и она не могла издать ни звука, то ли это было вызвано врождённым героизмом, но Эллада в те минуты вела себя далеко не по-детски, в ней не было свойственного людям отчаяния, как не усматривалось в ней и стремления жить. Её приёмная мать билась и кричала, но верёвки крепко держали несчастную женщину, осмелившуюся воспитывать двух терианок.

Как только умерла Эллада, и убийцы стали укладывать плачущих и сопротивляющихся девочек в гробы, я услышал вопль протеста и боли, перешедший в предсмертный хрип. Это кричал один из Вампиров. У него в спине торчала стрела, прилетевшая неизвестно откуда и пронзившая его насквозь. На какой-то миг мне показалось, что это гнев Божий и их сейчас всех постигнет неминуемое возмездие и семья Аматы будет спасена, но это была лишь мимолётная иллюзия, и чуда не случилось. На несколько секунд воцарилась тишина. Убийцы смотрели на одного из своих соучастников, бившегося в агонии. Затем предводитель Вампиров приказал скорее покончить с несчастной семьёй и найти стрелявшего.

Но тут произошло то, что я ожидал увидеть меньше всего. Один из Вампиров схватил кинжал и вонзил его прямо в сердце Аматы. Девушка упала у гроба, с благодарностью глядя на человека, сделавшего её смерть быстрой и избавившего её от более страшной участи. Она умерла почти моментально, удар был точным, явно сделанный профессионально. Вампиры не ожидали такого поворота событий, и им это вовсе не понравилось. Их предводитель, что-то сердито крикнув, приказал схватить бунтовщика. Главарь сорвал маску с этого человека, и я увидел… своего сына Эдуарда. Это чуть не убило меня, ведь мой единственный сын оказался Красным Вампиром!

Логвин был уже не просто бледным, а прямо-таки зелёным. С каждым словом своей нелёгкой исповеди он всё больше походил на человека, близкого к помешательству.

Артур молча встал и подошёл к шкафу. Он достал из него первую попавшуюся бутылку, в ней оказалось вино. Ничего не говоря и не проявляя никаких эмоций, Артур налил Логвину стакан вина. Тот залпом осушил его и посмотрел с благодарностью на землянина, но легче ему, видимо, не стало.

— Моего сына спросили, почему он это сделал, — продолжал Логвин, едва ли не выдавливая из себя каждое слова, — и он ответил, что Амата была его невестой, он не мог своими руками закопать её в землю живой. Это привело Красных Вампиров в бешенство, и они несколько раз выстрелили в Эдуарда, он не смог ни защититься, ни убежать. Но, мне показалось, что он принял эту смерть с покорностью, как должное.

Часть меня умерла вместе с сыном, и я до сих пор не могу понять, как я не умер тогда на месте.

Однако и это было ещё не всё. Когда Эдуард упал, Вампиры на мгновение ослабили внимание, и я заметил, как из зарослей между домом и постройками выскочила Эсфирь. Она бесшумно подбежала к ближайшему бандиту, стоявшему к ней спиной, и, быстро, с ловкостью вора, выхватив из его кобуры пистолет, успела скрыться раньше, чем этот человек опомнился и, закричав, бросился в погоню за девочкой, проявившей столь безрассудную наглость. Этот поступок, и правда, свидетельствовал либо о крайней глупости, либо о безграничной дерзости. Сейчас, вспоминая об этом, я больше склоняюсь ко второму, ибо Эсфирь далеко не глупа. Оказавшись под защитой густого леса, где было полно оврагов, Эсфирь выстрелила несколько раз, а стреляла она на редкость точно, и, убив двоих преследователей, скрылась.

Пока половина мужчин преследовала в густых джунглях Эсфирь, другая быстро расстреляла детей, которые, воспользовавшись суматохой, сделали попытку разбежаться, и подожгли родителей.

Несколько минут спустя из леса послышались отдалённые выстрелы и детский крик. Вскоре вернулись остальные Красные Вампиры, сказав, что девочка убита, но им некогда искать её труп, скатившийся куда-то в глубокий овраг. Забрав своих убитых, но оставив моего сына, Красные Вампиры сели на коней, ожидая, когда догорят муж и жена, чьи дети лежали мёртвыми по всему двору. Это была ужасная сцена и я, больше не выдержав, бросился прочь.

Когда я вернулся домой, да и то только благодаря моей лошади, я был близок к помешательству. Жена целый час умоляла сказать ей, что случилось, а я не мог даже слова промолвить. Перед моими глазами стояли дети, которых расстреляли Вампиры, их родители, горящие у столбов, и мой сын. Этот кошмар навсегда, до малейшей подробности, запечатлелся в моей памяти, словно клеймо. Почему мой сын оказался среди Красных Вампиров? Ведь он никогда не был жесток. Я рассказал жене всё, что видел, и, кода наступила ночь, отправился в деревню, чтобы похоронить убитую семью и сына.

Ночь выдалась ужасная. На небе зловеще двигались силуэты чёрных туч, дул сильный порывистый ветер и гремел гром, но дождя не было. На Тере часто бывает такая погода, но в ту ночь в моей душе творилось то же самое. Всё вокруг облеклось будто в траур, казалось мрачным и угнетающим.

В деревне было по-прежнему тихо, так как все жители покинули её и ещё не вернулись. Я приехал на место и, заметив, что коня беспокоит запах крови, я оставил его подальше от дома. Внезапно ветер стих и больше не гремел гром. Кругом воцарилась мёртвая тишина, леденящая душу. Деревья, потрёпанные ветром, выпрямились и замерли. Они были похожи на плакальщиц, которые, увидев человека, прервали свои стенания и плач, чтобы посмотреть, кто пришёл в это скорбное место, и что он будет делать.

Я шёл по траве, залитой кровью убитых детей, и искал своего сына. Он лежал неподалёку от Аматы. Увидев его, я остановился. В моём сердце боролось горе с ненавистью к Эдуарду, как к убийце, и, тем не менее, он был моим сыном, мне стало жаль его.

Вдруг я услышал стон и огляделся. Но вокруг меня, словно на поле брани, лежали только мёртвые. Стон повторился, но этот раз громче, и я увидел, что Эдуард слегка повернул голову. Я бросился к нему, поняв, что мой сын жив. Когда я опустился возле него на колени и положил ему под голову свой плащ, он открыл глаза и посмотрел на меня.

В тот же миг я увидел чью-то тень, которая бесшумно приблизилась сзади. Я подумал, что вернулись Красные Вампиры, и оглянулся. Позади меня стояла Эсфирь. Девочка была жива, но на её голове виднелась рана и кровь перепачкала её волосы. При свете луны, Эсфирь казалась бледной, как покойница, и слегка покачивалась, так как, видимо, потеряла много крови. В руке Эсфири был пистолет — его, не смотря на слабость, она сжимала крепко. Она шагнула к нам и, неотрывно глядя в глаза Эдуарда, медленно подняла оружие и прицелилась в моего сына. Пистолет не дрогнул в руке Эсфири, а на её лице было недетское выражение человека, вернувшегося их царства мёртвых. Казалось, что сами богини мщения оживили этого ребёнка. Я не ожидал от девочки такой решительности и хладнокровия. Я был поражён и, видимо, мой истошный крик и что-то в выражении моего лица остановили Эсфирь, она опустила оружие.

— Твой сын — убийца, — обвинительным голосом произнесла Эсфирь.

— Да, — тихо прошептал Эдуард, — эта девочка права, отец. Я Красный Вампир и уже два месяца убивал людей.

Они не знали, что я был свидетелем убийств, происшедших днём, и всё видел.

— Зачем, Эдуард? — застонал я. — Почему ты был заодно с этими убийцами?

— Меня заставили, отец, — прохрипел Эдуард, — но я не смог долго выдержать этого ужаса.

— Это не оправдывает тебя, — жёстко отрезала Эсфирь.

— Я знаю, — ответил мой сын, — тому, что я делал, нет прощения.

— Я буду мстить, — прошептала Эсфирь, глядя на звёзды, появившиеся в прорехах туч, и словно давая клятву небесам. — Красные Вампиры убили мою семью, и теперь я буду искать их и отомщу, даже если на это уйдут годы.

Тогда я не принял эти слова Эсфири всерьёз и не знал, насколько решительно и осмысленно она это сказала. Разве я мог предположить, на что способен этот ребёнок?

— Никто не знает, кто на самом деле Красные Вампиры, — сказал я.

— Я найду их даже под землёй, — с ненавистью пообещала Эсфирь.

— Я помогу тебе, Эсфирь, — слабеющим голосом сказал Эдуард и подозвал её ближе к себе, так как ему трудно было говорить.

Однако он, в отличие от меня, уже тогда, наверное, понял, что слова Эсфири не пустой звук. Возможно, на пороге смерти человек всё видит яснее.

— Красные Вампиры не знают имён друг друга и, скорее всего, не видели и лиц. Они узнают один другого только по двум признакам, во-первых, на безымянном пальце правой руки у каждого есть татуировки в виде кинжала, кольцом обогнувшего палец. Во-вторых, все Красные Вампиры имеют одинаковые кинжалы. Такой есть и у меня.

Мой сын достал из-под плаща кинжал и отдал его Эсфири.

— Возьми его. Я ухожу из этого мира, но мой дух будет хранить тебя и поможет истребить всех, до одного, Красных Вампиров. Отомсти им за свою семью и за мою душу, которая уже никогда не найдёт успокоения. Это будет справедливое возмездие, а потому делай то, что будет подсказывать тебе твоё сердце, и не слушай тех, кто будет говорить, что всепрощение единственная панацея от всех бед и лекарство для израненной души, — потом он посмотрел на меня. — Прощай, отец, и прости меня…

Это были последние слова Эдуарда, моего единственного сына, он вскоре умер, а его глаза неподвижно смотрели на звёзды.

Я похоронил моего сына и убитую семью там же, возле дома. Когда приблизился рассвет, я, закончив свою работу и помолившись на могилах, стал звать Эсфирь, но девочки нигде не было. Я тщетно её искал, она ушла, не оставив следов. Прекратив поиски Эсфири, я сел на коня и поехал домой. В то утро я постарел лет на двадцать.

Три дня спустя, после этих событий, разразилась страшная гроза. Со дня гибели моего сына и семьи Эсфири дождь шёл почти беспрерывно, но на третью ночь поднялся настоящий ураган. Моя жена, заболевшая после смерти Эдуарда, уже спала, но я не мог уснуть и потому решил ещё раз обойти дом и проверить все запоры на ставнях, боясь, что они будут выбиты стихией. За окнами гремел гром, и стёкла дребезжали от порывов ветра и дождя, но среди этого шума я услышал, как кто-то постучал в дверь. Стук был тихим, однако я вздрогнул, как от сильного грохота.

Когда я открыл дверь, то увидел Эсфирь, с ног до головы укрытую непромокаемым плащом, который был ей явно не по размеру. Впустив девочку, я запер дверь и отвёл её к камину, думая, что она замерзла и промокла. Остановившись перед огнём, Эсфирь сбросила плащ и каким-то странным отрешённым взглядом поглядела на меня. Она не промокла, благодаря плащу, но в её руках я увидел кинжал. Руки девочки, её одежда и кинжал были в крови. Эта кровь была красной, а кинжал тем самым, что дал Эсфири Эдуард.

— Я убила человека, — поведала мне Эсфирь самым обычным голосом, пронизанным глубоким спокойствием человека с чистой совестью.

Эсфири едва исполнилось девять лет, но она, совершив убийство, не испытывала ни страха, ни угрызений совести.

— Мне нужно вымыть руки и кинжал, — сказала она.

— Да, конечно, — ответил я, подумав, что мне снится кошмарный сон.

Когда Эсфирь смыла кровь, я привёл её снова к камину и сказал, что принесу ей поесть. Усадив девочку в кресло, я ушёл, не беспокоясь, что она убежит, так как Эсфирь, видимо, давно не ела и была похожа на сомнамбулу, после перенесённых ею бед. Она делала всё машинально и ничему не противилась, хотя я очень беспокоился за её психику и боялся, что она может кинуться на меня с оружием, но этого не произошло. Эсфирь, похоже, отдавала себе отчёт в своих действиях, хоть и вела себя не по-детски. Когда я вернулся с едой, она уже крепко уснула в кресле, поджав под себя ноги и не выпуская из рук кинжала. Девочка спала так мирно, как и все дети в её возрасте. Нельзя было даже предположить, что она убила человека. Не став будить Эсфирь, я сжёг её плащ, на котором были следы крови, а затем отнёс её в комнату Эдуарда и уложил в постель.

Утром я сказал жене, что появилась Эсфирь, но умолчал о том, что она совершила этой ночью. Мы с женой решили оставить девочку у себя и вырастить, как дочь, выдав её за дальнюю родственницу. Эсфирь проспала целые сутки, а затем осталась у нас без каких-либо возражений. Мы очень полюбили её и делали всё для того, чтобы она забыла свою убитую семью и простила нашего сына. Особенно много времени уделял ей я. Эсфирь жила у нас и оказалась очень милым ребёнком, не агрессивным и уравновешенным. Мы с женой скрывали, что у девочки голубая кровь и были довольны своей воспитанницей. Эсфирь, после того, как пришла в наш дом, ни разу не упоминала о своей семье, и мы решили, что она смирилась с судьбой. Я же в душе надеялся, что Эсфирь, возможно, вообще никого не убила, а просто где-то вымазалась в крови. Я постоянно следил за ней и убедился, что Эсфирь не имеет привычки или склонности к жестокости и убийству. Но это оказалось не так. Как я ошибался!

Примерно за пятьдесят дней до годовщины гибели своей семьи, Эсфирь вдруг исчезла. Мы искали её, но безуспешно. Она не появлялась до того самого дня, в который была убита её семья и наш сын. И вот ночью кто-то постучал и, открыв дверь, я увидел Эсфирь. Пустив её в дом, я снова заметил следы крови на её руках и кинжале. Мне всё стало ясно: Эсфирь все эти дни охотилась на Красных Вампиров и убила кого-то из них. Эсфирь была в истрёпанной одежде, словно бродяга, худая, усталая и с репьями в волосах, которые давно не расчёсывала, но её глаза горели торжеством.

— Эсфирь, зачем ты это сделала?! — я ужаснулся, догадавшись обо всём. — Ведь ты погубишь свою жизнь.

— Нет. Я совершила идеальное убийство, — ответила моя воспитанница. — Меня никто не заподозрит, а ты не выдашь.

— Но ты не должна убивать людей!

— Это не люди, а убийцы. Их много, но я буду уничтожать их год за годом. Пока не убью всех, или они не остановят меня, — сказав это, Эсфирь ушла в свою комнату.

Только тогда я осознал то, во что отказывался верить целый год: у Эсфири была душа хладнокровного убийцы. В моём доме жил дьявол в обличье ребёнка. Я испугался, ведь Эсфирь могла убить меня или мою жену. Признаюсь, что этот страх прошёл не скоро. Но самое страшное то, что Эсфирь совершенно здорова психически. Если бы она была больна, то её можно вылечить. Только ведь Эсфирь имеет на редкость крепкую психику и нервную систему. В одном она была права: я никогда не посмел бы её выдать.

Утром она вела себя как нормальный ребёнок: смеялась, проказничала, мило улыбалась, когда я пытался ее отчитать. Моя жена была счастлива возвращению Эсфири, и я не смог сказать ей правду.

С тех пор прошло девять терианских лет. Красные Вампиры уже давно исчезли и стали не более чем страшной легендой, но Эсфирь каждый год уходит их дома и убивает по одному из них в тот день, когда погибла её приёмная семья. Я не знаю, как ей удаётся их найти, но она их находит. Порой мне становится страшно — а вдруг она убивает не только Красных Вампиров, но и невиновных людей, лишь бы совершить жертвоприношение в память о своей семье? Столько лет я живу с ней под одной крышей, но так и не смог понять эту терианку. Меня до сих пор ужасает, как ребёнок может убивать, и тем более девочка? Я ни у кого не посмел попросить помощи или даже совета. Кем нужно быть, чтобы много дней выслеживать человека и спланировать его убийство. Сколько ненависти она в себе носит! Сколько нужно жестокости, чтобы намеренно, а не случайно, лишить жизни человека, пусть даже и убийцу. Для меня всегда было непостижимо, как девочка может выследить и убить мужчину, который во много раз сильнее её. Я слышал, что все жертвы Одинокого Убийцы были заколоты кинжалом сзади. Это значит, что она вела не честную игру, убивая своих врагов ударом в спину, не давая им возможности защищаться. Конечно, это не благородно и подло, но ведь Красные Вампиры тоже убивали слабых, безоружных и беззащитных, так они поступили и с её семьей. И, в конце концов, только так она имела возможность одолеть более сильного противника. Несмотря на это, Эсфирь всегда в повседневной жизни оставалась доброй и милосердной, хоть и не страдала раздвоением личности, как может показаться. Она всегда всё делала осмысленно, что в её случае страшнее безумия.