Гонцы смерти

6

Олег с Эллой жадно набросились на голубцы. Ели молча, в просторной двадцатиметровой кухне, отделанной белым пластиком. Элка лишь набросила халат на голое тело, а Олег сидел в трусах, то и дело вожделенно посматривая на нее. Она его всегда возбуждала.

Дача была государственная, но Шелишу разрешили ее выкупить. Семь тысяч долларов не деньги, и Элла постоянно его подталкивала оформить купчую, тем более что можно было в кредит, а это почти бесплатно. Но Олег медлил, сопротивлялся, боясь разбойных журналистов, которые очень любили обсасывать такие темы. Последний месяц они громили генералов, понастроивших себе каменные виллы за счет армии, и Шелиш притормаживал Элкины аппетиты.

— Подожди, поутихнут, а осенью все оформим, — пообещал он.

Пока же к каждой даче прикрепляли кухарку и домработницу, что имело свои выгоды. Они приходили утром и вечером. Готовили завтрак, обед, убирались, а в пять возвращались на пару часов для приготовления ужина и, если потребуется, вечернего гостевого застолья. Лишаться на целое лето таких удобств тоже не хотелось, и Элла согласилась: осенью так осенью.

Олег съел четвертый голубец и отвалился от стола. Посмотрел на жену и загадочно улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься? — спросила она.

— На следующей неделе я уезжаю в Штаты, — прожевав, сообщил он.

— Один?

Олег поднялся, налил себе и жене по стакану его любимого вишневого компота, выдерживая томительную паузу.

— А как бы ты хотела? — хитро улыбнулся он.

— Что значит — как бы я хотела? — не поняла она. — Есть же протокол.

— Они всегда приглашают с женами за исключением отдельных переговоров, когда только один на один для решения важных межгосударственных вопросов. Тут уже мы решаем, как и что. На этот раз Белов вдруг дал добро взять тебя с собой. Но я подумал, что тебе будет там неинтересно, и отказался. — Шелиш состроил грустное лицо и вздохнул.

Несколько секунд длилась пауза. У Эллы даже вытянулось лицо от обиды.

— Ты что, с ума сошел?! — прошептала она.

— Разве? — удивился он.

— Ну почему ты решил, что мне будет неинтересно?! — Она чуть не задохнулась от возмущения. — Ты бы хоть спросил меня для приличия! Я что, бесплатное приложение к твоей карьере?! Девочка для постели?

— Эл, что за упреки? Ты же знаешь, как я люблю тебя!

— Теперь я начинаю сомневаться! — гневно сверкнув глазами, зло усмехнулась она. — Я тоже деловая женщина! Ты запретил мне работать в журнале, убедив, что придется много с тобой ездить, помогать тебе в работе на компьютере, а в результате обрек сидеть дома и давать указания кухарке, следить за чистыми рубашками, носками, поглаженными брюками да ходить с тобой на званые приемы, торжества и юбилеи! Что это, как не приложение?!

— Подожди-подожди! — остановил он ее. — Ты — моя жена, когда мы с тобой только начинали говорить о совместной жизни, я предупреждал обо всех этих тяготах этикета. Ты же мне сама объяснила, что именно этого тебе не хватает: быть женой государственного человека, а не темного дельца. Так?

— Так, но я думала, что мы будем одно целое, что я буду постоянно с тобой, что мы многие вопросы будем вместе обсуждать, принимать решения, ведь я экономист, я доктор наук, а не Людочка Апухтина, смазливая секретарша, подающая тебе чай, кофе, печенье и готовая в любую секунду задрать ноги на столе!

— Тут мимо! — рассмеялся Олег. — С ногами — мимо. Во-первых, стиль старых функционеров мною изжит, а во-вторых, Людочка, как мне кажется, до сих пор сохнет по твоему Станкевичу, и ты хорошо это знаешь.

— Ладно, я все поняла! — Элла поднялась и вышла из столовой.

Шелиш несколько секунд побыл в одиночестве. Он намеренно спровоцировал жену на обиду, сказав, что сам отказался. Ему хотелось узнать, как она отнесется к такому его решению. В глубине души его еще жгли сомнения: правильно ли он поступил, бросив простодушную, лишенную вкуса, но преданную ему Нину, и женившись на светской львице, в какую превратилась Элла? И любит ли она его искренне? Любит не потому, что он первый вице-премьер, третий человек власти в стране, а просто золотушного Олега Шелиша, такого, каков он есть, без державного скипетра и витиеватого росчерка фамилии на документах с российским орлом? «А ведь бросит, бросит, как того же Станкевича, едва я этого лишусь, — изредка подумывал он, — найдет третьего вице-премьера, потому что в ней нет простодушия и наивности, нет природной чистоты, а есть хватка, сила, цепкий ум и напор. Правда, есть секс, есть женская чувственность, актерский дар, есть обаяние, шарм, и другие достоинства, и нужно либо с этим примириться, либо… — Олег выдержал грустную паузу. — Третий брак, батенька, тебе не простят. Не те коридоры. А значит, терпи, коли совершил глупость, не показывай вида!»

Он поднялся, зашел в гостиную. Элла читала газету, лежа на диване, распахнув халат и бесстыдно раздвинув ноги. «Вот уж чего в ней напрочь нет, так это стыда! — неожиданно подумал Олег. — И чего мне подчас в ней не хватает: обыкновенной женской целомудренности, может быть, даже застенчивости, а эти качества всегда олицетворяли истинную женственность. Но это как талант: либо есть, либо нет. Надо не забыть и сказать как-нибудь об этом на встрече с молодежью».

На май была запланирована его встреча со студентами Московского университета. Он помнил, как Клинтон выступал там, заслужив восхищение московского студенчества, и ему хотелось выступить не хуже. Даже лучше. Честнее, принципиальнее, жестче. Сказать всю правду. О том, какая идет борьба. И справа, и слева. Как их атакуют. И что все можно потерять в одночасье, если к власти придет лидер левых Суханов. Сам Президент просил его об этом. Сказал, что выступление будут транслировать на всю страну. И Белов, и Президент верили ему, и он не должен их подвести.

Он снова посмотрел на Эллу. Он вошел, а она даже не шевельнулась, чтобы прикрыться. Наоборот, чуть подняла колено и не запахнула халат. Олега даже бросило в жар. Он опустил голову. Но почему-то именно это бесстыдство и возбуждало его. Шелиш не выдержал, подошел к жене, сел рядом, погладил ее по бедру. Элла перевернулась на живот, оборотившись к нему спиной и как бы давая понять, что пока с этим к ней не подходить.

— Я, между прочим, пошутил, — тихо сказал он.

Несколько секунд Элла лежала неподвижно, потом обернулась, испытующе посмотрела на него.

— Ты едешь, — сказал он.

Элла взглянула на него и несколько секунд смотрела в упор, проверяя, шутит он или нет.

— Это правда?

— Правда, — грустно кивнул он.

— Я тебя убью когда-нибудь за такие шутки!

Она кинулась ему на шею, впилась в губы, и он невольно обнял ее. Эта дикая вспышка страсти настолько обожгла его, что он не смог более ей сопротивляться. И все грустные размышления смыло, как штормовой волной, и его снова закрутил дикий вихрь чувств.

Через полчаса они, утомленные, лежали на мягком ворсистом ковре, куда скатились с дивана. Часы показывали половину четвертого дня.

— На сколько дней поездка? — живо заинтересовалась она.

— На неделю. Встреча с госсекретарем, в сенате и с президентом. В овальном кабинете Белого дома. Ужин с президентом и госсекретарем. Неофициальный. Мое выступление в конгрессе. Встреча с воротилами бизнеса. Присутствуем мы оба. Ты подготовь выкладки по экономике отдельных отраслей, чтобы блеснуть перед ними. Пресс-конференция. Подписание одного договора по разработке северных шельфов, но это пока так, договор о намерениях. Завтра езжай по магазинам, приищи что-нибудь себе.

— Ты в каком костюме поедешь?

— В светло-сером. Там уже тепло, двадцать градусов. На приемах я буду в темном-синем, белая рубашка. И смокинг для ужина. Три обязательных костюма должны быть и у тебя. Когда купишь, возьми чеки, правительство все оплатит. Хилари, жена Клинтона, повезет тебя в один из дней куда-то в музей, потом в женский клуб, потом вместе за город. Поиграем в теннис. Поэтому возьми спортивный костюм. И надо будет выиграть, — усмехнулся Шелиш. — Хилари неплохо играет, но ты получше.

— Откуда ты знаешь?

— Разведка донесла. Ты рада?

— А как ты думаешь?

— Думаю, что рада.

— А почему ты меня обманул? Тебе нравится меня мучить?

— Я не думал, что ты так это воспримешь.

— Я же помню, как твоя Ниночка жужжала про Италию и Венецию: ах, мы в гондоле с Натальей Петровной слушали романсы, ах, мы ужинали в ресторане с итальянскими политиками! Белов сопротивлялся по поводу меня?

— Нет. Наоборот, он сказал, что такую красивую женщину надо как можно чаще вывозить в свет. Сказал: пусть видят, какие в России красавицы.

— Так и сказал?

— Так и сказал. — Олег усмехнулся.

— А чего ты усмехаешься? — не поняла она. — Что, у тебя жена не красавица?

— Красавица.

— А чем ты тогда недоволен?

— Я доволен, — он помолчал. — Белов мне потом наедине задал один забавный вопрос.

— Какой?

— Спросил: «Надеюсь, третьей жены не будет?»

— И что ты ответил?

— Я ответил: «Надеюсь, не будет». — Олег поднялся, надел халат, неожиданно пошатнулся.

— Что с тобой? — обеспокоилась Элла.

— Голова вдруг закружилась. Перегрузки. Пойду прилягу минут на двадцать.

— Я посуду пока помою.

— Не надо, прислуга придет, все уберет. Ты все же жена вице-премьера России. Привыкай! — Он двинулся в сторону спальни. — Если я засну, то через двадцать минут обязательно разбуди, мне надо поработать.

— Ну вот, единственный выходной. Мы же в театр хотели съездить! — капризно проговорила Элла.

— Я же ради тебя в Америку согласился ехать. Нужно все продумать, милая, подготовиться, — он вернулся, встал на колени, поцеловал ее в ухо. Он всегда целовал ее в ухо. — Сама понимаешь, насколько важен для всех нас этот визит.

— Слушай, я постоянно забываю: о чем вы со Станкевичем целый час говорили?

Олег нахмурился. Он давно уже собирался переговорить с Эллой о ее бывшем муже. Шелиш хотел понять одно: знала ли она о всех его темных делишках? Внутренне он понимал, что вряд ли Геннадий посвящал ее в свои махинации с предприятиями, банками, западными компаниями, но Элла сама экономист, и она могла догадываться о его тайных сделках. Олег даже решил: после возвращения из Штатов написать подробное письмо в Генпрокуратуру, чтобы там всерьез занялись его прокрутками. Благодаря Станкевичу страна ежемесячно теряла сотни миллионов долларов, которые спокойно уплывали за рубеж и оседали в нью-йоркских и швейцарских банках. Станкевич являлся не просто мелким воротилой. Он был акулой мирового мафиозного бизнеса. И остановить бывшего друга, как считал Олег, был его гражданский долг.

— Твой экс-муженек — опасный человек. У него, по-моему, не все дома. Он возомнил себя великим судией. Просто сверхчеловеком каким-то. — Олег улыбнулся, пожал плечами. — Вот уж не ожидал от Генки. Я потом как-нибудь тебе подробно расскажу. Это очень серьезный разговор. Но давай не сегодня и не во время поездки. Потом, когда вернемся. Это долгий и обстоятельный разговор. И мне надо еще поразмыслить над этим. — Олег потер виски. — Черт, такое ощущение, что давление скачет.

— Прими таблетку. Ты много работаешь, надо побольше отдыхать. А обо мне вы говорили?

— Нет. Сугубо на деловые темы. Через двадцать минут разбудишь, — напомнил он и ушел.

Голова наливалась свинцом, становилась тяжелой. Зайдя в спальню, Олег еле добрался до постели и упал, раскинув руки в стороны. Какая-то странная тяжесть с каждой секундой росла во всем теле, переливаясь, перекатываясь по сосудам, устремляясь к голове, будто кто-то раздувал его, как воздушный шар. Невидимая боль давила изнутри на глаза, и больно было смотреть. Олег хотел подняться, чтобы взять клофелин в аптечке, но не смог. Он закрыл глаза, пытаясь расслабиться и этим немного сбросить растущее напряжение, но организм его не слушался. Словно кто-то извне управлял им, постепенно закачивая в кровь новые порции высокого давления. Он чувствовал, как оно растет, как все сильнее кружится голова, будто его поместили в центрифугу, которую разгоняют с бешеной скоростью. Нагрузки росли, он не мог пошевелить и мизинцем, вдавленный в мягкую постель невиданной силой. Шелиш теперь ясно осознавал, что это агрессия извне и кто-то с помощью мощного биополя пытается его раздавить. Стиснув зубы, несколько минут он еще сопротивлялся, пытаясь противостоять незримому врагу, но последний был сильнее. Неожиданно лопнул сосуд в носу, и кровь легкой струйкой побежала по щеке на белое китайское покрывало. Шелиш хотел поднять руку, чтобы вытереть кровь, но рука даже не шевельнулась. Мозг уже не мог отдавать приказания, он сам неуклюже пытался противиться мощному спруту, цепко схватившему его. Еще через мгновение лопнул сосуд в глазу, отчаянно запульсировала жилка на виске, причиняя дикую боль во всей голове. Олег тужился, из последних сил защищаясь от разрушительного напора, но, не выдержав, лопнул и сосудик на виске, за ним второй, третий, холодная тьма обожгла кожу изнутри. И сразу же белые мушки заплясали перед внутренним взором, экран угасающего сознания стал светлеть, и яркий свет хлынул в душу. Олег Шелиш услышал, как в гостиной Элла включила телевизор, передавали четырехчасовые новости дня по НТВ, но звук неожиданно стал угасать и вскоре погас совсем. И он вдруг ясно осознал, что умер. Олег вдруг увидел себя сверху, как он лежит, распластавшись, на белом покрывале и алая кровь тихими струйками вытекает из глаз и носа.