Город неудачников

9. Меня заточают в крепость

На изумрудной траве около ступеней замка накрыт праздничный стол. Белоснежная скатерть.

На дырки в скатерти мы поставили кувшин с молоком, масло, тарелки. Так что дырок почти не видно.

– А я-то, – хохочет старик, – чуть от страха…

Хохочет и племянник:

– Как я тебя разыграл?!

– Ты это… ха-ха… Чтоб наследство?!

– Ага…

– И алмазную звезду, ха-ха!

– Подойди, сынок!

Старик раскрыл объятия. Племянник бросился к нему. Но сэр Уильсон вдруг взмахнул рукой, и племянник заскользил задом по траве, пока не уткнулся в кусты.

– Ты чего?! Дядя?! Шуток не понимаешь?!

– Не повезло тебе, сынок.

– Это тебе не повезло, – с трудом поднимаясь, сказал племянник. – Я знаю, какую ты книгу по ночам пишешь… И про войну, и про Лейбница… Все знаю… А если кому рассказать… Какой ты неудачник?.. Ты только прикидываешься! А сам?! Ты наш город позоришь! Единственный в мире!

Нос старика побагровел. Он взмахнул палкой.

Но племянник кинулся в кусты.

– Расскажу. Все расскажу! И зарядку по утрам делаешь! И на лошади ездишь…

Треск сучьев затих.

– Такие вот дела, сударь, – помрачнел старик.

– Теперь жди гостей…

Он был прав. Вскоре пожаловали гости. Отряд полицейских. Но забрали они почему-то меня, а не старика…

Полицейский ведет меня вдоль крепостной стены.

Поют жаворонки, пахнет сеном. Не верится, что в такой день у кого-то могут быть неприятности.

Сверху послышался голос:

– Братцы…

Мы подняли глаза.

На веревке, свисающей со стены, болтался человек в полосатой одежде. Веревка не доставала до земли, а прыгать с большой высоты он, видимо, боялся.

– Братцы, сенца подстелите!

– Еще чего? – строго сказал полицейский.

– Подстелите!

– Может, тебе еще лесенку подставить? Прыгай так, если смелый!

– А ты меня не подстрелишь?

– Во всех стрелять – патронов не напасешься. У меня вон свой дружок есть.

Заключенный вздохнул, оттолкнулся ногой от стены и отпустил веревку.

Приземлился и заковылял прочь.

И тут же на стене возник часовой.

– Стой! Стрелять буду!

Он бабахнул из ружья – мимо… Еще – мимо!..

Мимо!.. Мимо!.. Мимо!..

И расстояние было плевое, и заключенный хромал, но часовой все никак не мог попасть.

Рядом с часовым возник офицер.

– Мазила! – заорал он. – Расстреляю!

Он выхватил из кобуры револьвер и стал шарахать в заключенного. Но тоже не попадал.

Офицер с недоумением взглянул на свой револьвер.

– Неужели выдали холостые?

Он приблизил дуло к виску и выстрелил.

Ничего особенного не случилось… Только лицо покрылось пороховой копотью.

И оба захохотали…

Во дворе крепости творилось что-то немыслимое. Кто шагал строем, кто боролся с тяжелыми мешками, кто подтягивался на перекладине.

Следуя стрелке «начальник крепости», мы прошли внутрь толстой стены, спустились по узкой винтовой лестнице, снова поднялись и, наконец, подошли к дверям кабинета.

Дверь была приоткрыта, хорошо был слышен весь разговор.

– …Не крал я, ваша милость… ей-ей, не крал… это в суде перепутали… писарь не так записал… вместо «у меня украли»… написал «я украл»…

– А я что могу сделать?.. Теперь это бумага, документ, и согласно этому документу я должен тебя здесь держать…

– …Но я не крал…

– …А документ?

– …Перепутали.

– …В документе не может быть перепутано. Печать есть, подпись, число. Что тебе еще надо?

– Но я не крал.

– Вот заладил… И срок у тебя небольшой. Всего три года. Пролетят, как минута. Не успеешь оглянуться… уж и выходить пора… На солнышко, на травку… Не то что мне… А?..

Комендант кашлянул.

– Двадцать лет в должности состою по ошибке… И приказ давно послали… Да почта так работает, никак не дойдет тот приказ… И то, вишь, не грущу, мил человек… Привык… И ты привыкнешь…

– Но я не крал, ваша милость…

– Ишь заладил… С тобой душевно, от чистого сердца… А ты: «не крал», «не крал»… Уходи с глаз долой, пока я тебе срок не добавил…

Следующий!

Следующими были мы.

Полицейский долго рассказывал суть дела. Как он встал утром, побрился, каким маршрутом ехал на работу, какая была погода, как он услышал песенку и что при этом вспомнил: как тоже был маленьким, как мама пела, а бабушка пекла ватрушки с творогом, а он однажды выковырял весь творог, и как при этом рассердился папа, который работал лесорубом, он как раз пришел из леса с огромной корзиной лисичек. Их было в то лето не счесть, а мама, которая стирала белье…

Тут комендант не выдержал.

– Ближе к делу!

Полицейский улыбнулся, собираясь, видимо, начать все сначала. Но плита в полу приподнялась, и в отверстии показалась обросшая гривой голова. Голова держала саперную лопатку.

– Где я?!

Увидев коменданта, голова тут же нырнула обратно.

– Постойте! – закричал комендант. – Родригес Ривейро Себастьян Эсперанто Вивальди Карпендрус Попандопуло!

Но головы и след простыл.

Комендант улыбнулся.

– Бедняга… его давно освободили, а он все подкопы делает. И никак ему не сообщишь. Пока полное имя выговоришь, уж и след простыл… А вы еще здесь?.. В камеру мальчишку!

– Отпустите, – сказал я. – Что я сделал такого?

– Ну и люди! – усмехнулся комендант, – Хоть бы один виновным себя признал…

Полицейский стал шарить в поисках ключа от наручников, но ключ не находился.

– Нет ключа? – спросил комендант. – Придется и вам пройти в камеру… Посидите годок, авось найдется.

И он весело засмеялся собственной шутке…