Когда я вернулся домой, был уже поздний вечер.
– Где тебя носило? – спросил отец. – Нет чтоб попросить у отца и матери извинения, он еще нервы мотает. Мало без него забот…
– Садись ужинать, – сказала мать. – Бери колбасу, картошку…
Она повернулась к отцу.
– Хватит.
– Хватит так хватит, – сказал отец. – Тебе с ним мучиться.
В сахарнице лежали белые рафинадные кубики. Очевидно, соль из нее высыпали за время моего отсутствия.
Отец поймал мой взгляд, отвернулся и сказал:
– Вырастет, как дядя… коммивояжер!
И засмеялся собственной шутке, смысл которой я понял много лет позднее.
Он смеялся, а я в ту минуту поклялся: «Нет. Никогда я не стану коммивояжером. Лучше умереть. Погибну, но не буду. Никогда не буду коммивояжером…»
Я заплакал.
– Что это с ним? – перестал смеяться отец.
Я продолжал плакать.
– Что это с ним? – переспросил отец.
«Не буду коммивояжером. Нет… Умру, но не буду… Никогда… Это подло, а потому неправильно…»