Горький обман

Глава 10

Когда я открываю глаза, то понимаю, что лежу боком на полу у подножия лестницы.

Медленно поднимаю голову и держу ее в руках, так как голова кружится.

Что случилось?

Когда я смотрю вниз, то вижу кровь.

Чья это кровь?

Она не может быть моей. Нет.

Конечно, это…

Еще одна резкая боль пронзает мою голову, и я вздрагиваю. Я медленно опускаюсь на колени, затем держусь за стену, чтобы подняться. Ребра болят, и каждый вдох требует усилий. Я смотрю вниз. Мои белые брюки испачканы и окровавлены, а сумка и ее содержимое разбросаны по лестничной площадке. Я поднимаю взгляд на вершину лестницы, и все возвращается ко мне.

Прижавшись лбом к прохладной стене, я сдерживаю слезы.

Я сдерживаю душераздирающие рыдания, которые пытаются вырваться наружу.

Как он мог так поступить со мной?

Из-за такой материалистической вещи?

Он столкнул свою дочь с лестницы. Он столкнул меня с лестницы.

Вытирая выступившие слезы, я снимаю туфли на каблуках и опускаюсь на колени, чтобы собрать содержимое сумочки. Я осторожно перекидываю ее через плечо и медленно начинаю спускаться по лестнице. К счастью, я работаю на седьмом этаже, и путь до первого этажа не займет много времени, но боль, отдающаяся во всем теле, не дает сделать шаг.

Когда я дохожу до пятого этажа, я сдаюсь. Этого не выдержать.

Опустившись на ступеньку, я делаю глубокий вдох.

Успокаиваюсь.

Все хорошо.

Но слезы текут по моему лицу. Я не могу их остановить.

Я не в порядке.

Как будто каждый раз, когда я думаю, что есть что-то, чему стоит радоваться, чему стоит улыбаться, Вселенная решает, что пришло время проверить меня еще раз. Я не хочу проходить испытания. Я не хочу больше участвовать в этих битвах.

Поднявшись через несколько минут, я наконец-то дохожу до гаража и сажусь в машину. Бросив сумку на пассажирское сиденье, я завожу машину и выезжаю. Не зная места назначения, не зная, что меня может ждать, и не зная, будет ли кто-нибудь меня преследовать.

Мне все равно.

Мне нужен Ремо.

Мне нужно, чтобы он просто обнял меня и сказал, что все будет хорошо. Что он останется.

Он не оставит меня.

Как только я подъезжаю к его дому, я паркую машину и выхожу из нее, поднимаясь на лифте из гаража прямо на его этаж. Когда двери лифта закрываются и я вижу свое лицо, на глаза наворачиваются еще большие слезы. Я не похожа на Аврору.

Я не похожа на… себя.

Я выгляжу разбитой.

Я выгляжу уставшей.

Я выгляжу так, будто не хочу жить.

Нет. Я хочу жить.

Как я смогу испытать любовь? Счастье? Мои друзья будут скучать по мне, а я…

У меня вырывается сдавленный всхлип, но я зажимаю рот рукой и останавливаю его.

Нет.

Будь сильной, Аврора.

Ты уже боролась, пережила столько всего.

С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо.

Двери лифта открываются, и я вижу, как Амина откусывает от своего сэндвича с багетом. Она поднимает взгляд, и ее глаза расширяются. Она роняет бутерброд на стол перед собой.

Я слабо улыбаюсь ей и качаю головой. Она останавливается, спеша ко мне.

— Миссис Кэйн, с вами все в порядке? — Ее обеспокоенные глаза не отрываются от меня, пока я, прихрамывая, иду к кабинету Ремо.

Я ничего не отвечаю, и у меня нет сил даже на то, чтобы чувствовать себя плохо. Комок в горле и боль в груди мешают мне что-либо сделать.

— Он там. Сейчас время обеда, так что он будет только есть. Я уберу его расписание на день, — говорит она, и я не останавливаю ее.

Нажав на ручку, я медленно вхожу внутрь, держа в руках туфли на каблуках и сумочку.

Ремо ест какой-то стейк. Он откусывает кусочек, его глаза скользят по мне, а потом он просто… останавливается.

Наступает мгновение тишины, мы оба застываем на месте.

Я слышу, как мое сердце медленно бьется внутри меня, пытаясь остаться в живых, но не чувствовать, потому что если бы я чувствовала, то не стояла бы сейчас здесь. Если оно хоть на секунду попытается что-то почувствовать, я не выживу.

— Привет, красавчик.

Мой голос слабый, тихий и совершенно надломленный.

Я пытаюсь улыбнуться ему, но ничего не получается. Улыбка сразу же исчезает с моего лица.

— Я…

Я пытаюсь объяснить ему, почему я пришла сюда, а не обратилась в полицию или больницу.

Я не знаю, о чем я думала и думала ли вообще.

Я слышу, как падают вещи, шуршат бумаги, а потом он оказывается передо мной.

Ремо смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица сломлено, брови сведены вместе. Его лицо напряжено, челюсть щелкает, когда он окидывает взглядом мою окровавленную фигуру.

Обе его трясущиеся руки обхватывают мои щеки. Он заставляет меня смотреть на него, изучая мое лицо, тело, кровь. Сумка и каблуки выпадают у меня из рук, губы дрожат, глаза наполняются слезами.

Прекрати. Перестань плакать.

Ремо, похоже, с трудом подбирает слова. Он то открывает, то закрывает рот, сглатывая, прежде чем попытаться еще раз.

— Кто… — Его голос срывается. — Кто, черт возьми, сделал это с тобой, малыш?

И плотина прорывается.

Я даю волю слезам, и из меня вырывается рыдание. Но боль в груди обрывает его.

— Прости, — задыхаюсь я, чувство вины гложет меня. Ему больно, и он беспокоится обо мне. Я — причина его состояния сейчас, а он даже не знает об этом.

Он возненавидит меня, когда узнает, что я могла бы предупредить его.

— Ремо, мне так жаль, — снова говорю я ему, но он лишь качает головой и прижимает мой затылок к своей груди. Сердце замирает в груди, и я чувствую, что нахожусь в мире и в то же время в состоянии войны с самим собой.

— Я знаю, кто сбил твою машину, Ремо. Это моя вина, что я не сказала тебе, но я обещаю… — Еще один задохнувшийся вздох вырывается из меня, и все, что делает Ремо, — это обнимает меня.

Он держит меня на месте.

— Шшш, перестань говорить, Аврора.

Закрыв глаза, я впитываю его тепло, его комфорт. Его мускусный мужской одеколон дарит ощущение дома и безопасности. Не в силах сдержаться, я наклоняюсь ближе к его груди.

Мои руки обхватывают его талию, и я обнимаю его в ответ.

Его сердцебиение взывает к моему, приказывая замедлиться и обрести покой, который он предлагает.

Когда я успокаиваюсь, Ремо откидывается назад и смотрит мне в глаза, вытирая слезы подушечками пальцев. В его глазах столько ярости, что большинство людей были бы вынуждены отвернуться, не в силах выдержать зрительный контакт с ним.

Мой взгляд падает на диван, стоящий сбоку от его кабинета, и когда он видит, на что я смотрю, то без всякого предупреждения подхватывает меня, обнимая одной рукой за колени, а другой за плечи. Мои глаза расширяются, а рот открывается в шоке, когда он несет меня к дивану и садится, усаживая на колени.

На этот раз я не могу справиться со своим сердцем.

Ремо откидывается на спинку дивана, его голова на секунду откидывается назад, прежде чем он снова смотрит на меня.

Он как будто пытается держать себя в руках. Как будто гнев не поддается контролю, и он пытается сохранить рассудок ради меня. Его руки трясутся, а челюсть подрагивает.

— Мне жаль, — шепчу я, пытаясь найти хоть что-то похожее на отвращение, отвращение, хоть что-то, направленное на меня.

Но ничего.

Его глаза пусты.

Пустые.

Его руки опускаются на мою талию, его глаза обшаривают мое тело, синяки на нем.

Руки крепко сжимают мою талию.

— Кто сделал это с тобой? Мне нужны имена, и я не хочу слышать ложь, чтобы защитить этого ублюдка, Аврора.

Я глотаю воздух, его слова пронзают меня насквозь.

Он не позволяет мне отвести взгляд. Я не могу отвести взгляд. Тьма окружает его, словно это его злейший враг, но именно она помогает ему выжить. Его призрачные глаза с плавающими в них тенями ясно показывают мне, почему он занимает столь влиятельное положение.

Лондонская элита — ничто по сравнению с Ремо Кэйном.

Его власть, его охват, связи, его приказ и командование превосходят всех.

Он молчит, держится в стороне от СМИ и скрывается в тени, но таинственность и тишина вокруг него наводят страх.

Похоже, женитьба на мне и получение наследства повысили его значимость, его переполненный банк теперь больше, чем когда-либо.

Этот человек, тот, на чьих коленях я сижу… Я должна бояться его.

Его власти и того, как он может уничтожить меня в считанные секунды.

И все же я думаю о том, как сильно мне нужна его защита, его любовь, его привязанность, его лучшие и худшие стороны.

Я сглатываю, пытаясь набраться смелости и уверенности. У меня есть и то, и другое. Но сейчас я нахожусь в логове монстра, который собирается уничтожить все на своем пути. Для меня.

Монстра, который заставил расцвести цветы в моем разбитом сердце.

Сделав дрожащий вдох, я смотрю ему в глаза, и слезы снова собираются, когда я понимаю, что мой отец убил последнюю часть того, что во мне осталось.

— Мой отец.

Воцаряется тишина, а у Ремо отвисает челюсть. Его ноздри раздуваются от нескрываемой ярости.

— Это он столкнул меня с лестницы.

Ремо испускает долгий вздох и медленно опускает голову на диван. Мгновение спустя на его лице появляется медленная садистская ухмылка.

Страх сжимает мое сердце, как колючая проволока.

Из его уст вырывается зловещая усмешка.

Когда он снова смотрит на меня, его глаза сверкают чем-то невообразимым. Чем-то чудовищным. Чем-то совершенно больным.

— Спасибо, что рассказала мне, детка, — пробормотал он, наклоняясь вперед.

Его губы скользят по моей шее, затем он отводит мое лицо в сторону, чтобы иметь возможность исследовать мою шею. Мое сердце взрывается.

Сейчас Ремо выглядит как человек, готовый убить любого на своем пути. Он тих и спокоен, но при этом не может выглядеть более угрожающе и устрашающе.

Мои бедра сжимаются вокруг его бедер, и он ухмыляется мне в шею.

— И кто же стал причиной аварии? — спрашивает он мягко, как будто мы обсуждаем чертову погоду.

Я открываю рот, но тут же закрываю его.

— Мой преследователь. Тот, о котором я тебе сегодня рассказывала. Я собиралась лично рассказать тебе о нем.

Мой голос не тихий, а четкий, и я даже сама себе удивляюсь.

Не думать.

Не думать о его отвратительных руках на моем лице, на моей талии, о том, как он целует меня в щеку.

Нет. Нет.

Тень в темноте, смотрящая на меня.

Нет.

Стоп.

Я зажмуриваю глаза, но поцелуй в шею заставляет меня открыть глаза, задыхаясь.

— Я здесь, Аврора. Скажи мне, когда захочешь. Что тебе нужно. Но мне понадобится каждая твоя деталь об этом преследователе. Каждая. Каждая. Каждая. — С каждой паузой он нежно целует разные участки моей шеи, заставляя меня задыхаться и пищать от каждого из них.

— Если ты что-то упустишь, я узнаю об этом сам.

Я качаю головой.

Ремо откидывается назад и смотрит на меня. Он просто смотрит на меня.

— Я… — Я делаю паузу и успокаиваю дыхание. — Я выходила из машины, когда ехала домой с работы. Было тихо и темно. Я задержалась в офисе, чтобы закончить работу. Кто-то подошел и набросил мне на голову черный мешок. Он был так туго затянут, что я не могла дышать.

Мое дыхание учащается, но рука Ремо, лежащая на моем бедре, изгибаясь и двигаясь вперед-назад, возвращает меня к реальности.

— Я кричала, чтобы кто-нибудь помог мне, но в какой-то момент, когда я была на заднем сиденье машины, я сильно ударилась головой обо что-то и потеряла сознание. Очнулась я связанной в холодной комнате, похожей на камеру.

Щеки покрываются влагой, когда я вспоминаю моменты, когда страх преобладал над всем остальным. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной.

— После этого я ничего не помню, только то, что я нашла телефон. Я включила его и поняла, что это мой телефон, как раз когда он вышел из ванной. Он выхватил его у меня из рук, потом ударил меня по лицу и схватил за волосы, заставляя поцеловать его. А потом… — Я не могу продолжать.

Я качаю головой. Он не насиловал, но это могло произойти, если бы в ту ночь не приехала полиция.

Я мало что помню, и в кошмарах мне снится, как он просто прикасается ко мне. Называл меня красивой и прекрасной. Врачи объяснили это тем, что мой мозг пытается отстроиться от травмы.

В глазах Ремо не отвращение ко мне, а скорее ярость. Это злобный взгляд, который я чувствую по его коленям. Темнота окутывает его, словно давая повод подняться за ним, а темные ресницы создают барьер для громогласного намерения.

— Я обещаю тебе… — Ремо на секунду замирает, закрывая глаза, а затем снова открывает их, на этот раз уже более спокойным взглядом.

— Ничто не отнимет тебя у меня. Я найду его и воздам ему по заслугам. Думаешь, ему снова все сойдет с рук? Не обращайся в полицию. Позволь мне разобраться с этим, и я обещаю, что он встретит свою судьбу в моих руках.

Он наклоняется ко мне, обнимает мой затылок и притягивает меня к теплу своего тела.

— Я нахожусь в секунде от того, чтобы уничтожить все в этом офисе из-за того, что ты мне рассказала, Аврора. Я знаю, что ты скрывала это от меня, потому что не доверяла мне, и я тоже не дал тебе ничего, с чем можно было бы работать. Я оттолкнул тебя, и это уже плохо. Я готов забрать сотни жизней прямо сейчас, если это означает, что ты будешь в безопасности рядом со мной.

Сладкая улыбка озаряет мое лицо.

Ее не должно быть.

Зная его прошлое и силу и мощь его тела, можно сказать, что он могущественен и выполнит свои слова. Я знаю это.

Но что делает меня счастливой, так это то, что кто-то борется за меня. Кто-то, кто принадлежит мне. Только мне.

Так вот каково это — испытывать к кому-то глубокие чувства? Хотеть его так близко, что не хочется отпускать? Так вот каково это, когда ты хочешь, чтобы они стали твоим миром, а ты — их?

Глаза Ремо опускаются к моим губам.

— Вот улыбка, которую я люблю. Мне нужны твои улыбки, чтобы жить, детка. Это даже не обсуждается, потому что я стал зависим.

Моя улыбка расширяется.

— А теперь, может, я отвезу тебя домой? Мне нужно проверить твои травмы и позвонить семейному врачу. Или ты хочешь поехать в больницу?

Я качаю головой.

— Никакой больницы. Они задают слишком много вопросов, а я не люблю переживать плохие моменты. Но у меня очень сильно болит бок.

Ремо кивает, но вместо того, чтобы отпустить меня, встает вместе со мной.

— Ремо! — взвизгиваю я.

— Что? — Он смотрит на меня бесстрастно, как будто то, что он делает, — это нормально.

Это не нормально. Не для него.

— Посади меня. Я прекрасно могу ходить. Я приехала сюда на машине и прошла все эти улицы…

— Ты что? — Глаза Ремо горят яростью.

Я озорно улыбаюсь.

— В здании сломался лифт, и я не хотела вызывать никого или такси, если вдруг что-то попадет в газеты. И первым, о ком я подумала, был ты.

Я пожимаю плечами и смотрю на книжную полку позади него.

Ремо молчит, он просто берет свой телефон и выходит за дверь, обнимая меня.

Я прячу лицо у него на шее, не желая сталкиваться с его сотрудниками. Я закрываю глаза все время, пока он идет, его рука лежит на моей спине, а другая — под моей попкой, заставляя меня неистово краснеть все это время.

Когда мы добираемся до дома, доктор уже там. Ремо приказывает охраннику следовать за ним в дом вместе с доктором и укладывает меня на кровать в нашей спальне.

— Я прекрасно хожу, красавчик. Ты можешь отпустить меня. Это ничего…

Ремо прикладывает палец к моим губам.

Я поднимаю на него растерянный взгляд.

— Не говори ни слова, Аврора. Мой контроль вот-вот сорвется.

И тут я понимаю, что он не напрягся и не скривил лицо от боли, пока нес меня. Похоже, его раны не причиняют ему боли, как я думала. Он притворялся. Этот хитрый человек.

Улыбнувшись и подмигнув ему, я нежно целую его палец. Он хмурится, и я смеюсь.

— Прекрати, Аврора, — предупреждает он.

— Или что? — Я ухмыляюсь и поднимаю бровь.

Вес Ремо смещается, в его глазах голод и жестокое желание, но тут открывается дверь в спальню, и входит доктор.

Это мужчина средних лет с седыми волосами и несколькими морщинками вокруг глаз и на щеках. Он улыбается мне, а его глаза переходят на Ремо, который смотрит на меня, сцепив руки на боку.

— Не обращайте внимания на моего мужа. Ему не понравилась моя шутка, и теперь он ворчит.

Я пренебрежительно машу рукой в сторону Ремо, и доктор нерешительно кивает.

Ремо проводит рукой по лицу, качая головой.

— Здравствуйте, я доктор Мурат Авчи.

— Госпожа Аврора Кэйн. — Я чувствую, как глаза Ремо впиваются в меня, когда я произношу это имя, и даже я ощущаю его влияние. В нем чувствуется тяжесть эмоций, ложь и ожидания, которые были разрушены.

— Я буду просто осматривать ваши раны. Вы не против?

Я киваю ему, и он начинает меня осматривать.

Каждый раз он спрашивает, не против ли я, чтобы он прикасался ко мне, смотрел на мою ногу, где ему пришлось поднять брюки. Я каждый раз отвечала "да", но не пропускала резкого дыхания Ремо и взгляда, прожигающего доктора насквозь.

По крайней мере, он старается держаться подальше, пока тот проводит осмотр.

Закончив, доктор начал укладывать свои вещи и протянул мне бумагу с лекарствами и кремом, чтобы я намазала раны.

— Надеюсь, вам станет лучше, миссис Кэйн.

— Спасибо, доктор Авчи.

Он улыбается. Ремо кивает головой в сторону двери, и охранник, стоящий снаружи, ведет доктора вниз по лестнице.

Когда я поворачиваюсь к Ремо, улыбка исчезает с моего лица.

— Ремо, как ты мог нести меня с наложенными швами. Дай-ка я посмотрю. Нам нужно промыть твои раны.

Я встаю с кровати, пряча улыбку, и, слегка прихрамывая, направляюсь в ванную, по пути морщась от боли, отдающей в ногу от лодыжки.

Достав аптечку, я поворачиваюсь к Ремо, который снял пиджак, галстук и рубашку. Он идет ко мне, демонстрируя свой накачанный пресс и загорелую кожу, покрытую волосами. Каждый его мускул выглядит таким сильным, таким тугим, что я понимаю: если проведу руками по его груди, то только умолю его безжалостно взять меня. Мой взгляд падает на ремень, застегнутый на брюках, куда ведет его V. Его черные брюки только еще больше подчеркивают его большое тело.

А потом мой взгляд фокусируется на повязке на его животе, и мое сердце снова замирает.

Ремо делает шаг в мое пространство, и я вынуждена поднять на него глаза.

— Позаботься о себе, Аврора. Перестань беспокоиться обо мне. Я же сказал тебе, я справлюсь с этим.

Я сужаю на него глаза, сокращая расстояние между нами.

— И я тоже могу, но ты меня совсем не отпустил.

Губы Ремо медленно складываются в мизерную улыбку, и он мягко приподнимает пальцем мой подбородок.

— Всегда сопротивлялась. Всегда немного упрямая, — бормочет он, его глаза вспыхивают, когда он опускается к моим губам.

Я вздыхаю и делаю вид, что отворачиваю лицо.

— Я тебе даже не нравилась.

Я пожимаю плечами, сдерживая ухмылку, когда он поднимает брови.

Его усмешка привлекает мое внимание. Его глаза сияют, осматривая все мое лицо, пока не останавливаются на моих губах.

Мое сердце стучит громче в ушах.

— Правда?

Он подходит ко мне ближе, и я отступаю назад, натыкаясь на мраморную стойку.

— Правда.

Я пожимаю плечами, пытаясь успокоить свое дрожащее сердце.

Ремо кладет руку мне на бедро и медленно проводит ею по спине, его пальцы скользят под корсетом, который я ношу, пока его рука не переходит на другую сторону бедра. Он резко притягивает меня к себе.

Я задыхаюсь, чувствуя, как его выпуклость упирается мне в живот.

Глаза Ремо темнеют, и все веселье исчезает с его лица.

Он медленно, мучительно двигает бедрами по мне, и мои глаза закрываются капюшоном. С моих губ срывается тихий стон, переходящий в мычание.

Он наклоняется и нежно кусает меня за ухо.

— Ты права. Ты мне не нравишься. На самом деле, я тебя ненавижу. Я ненавижу твою улыбку, твой смех, твои прикосновения. Ненавижу то, что вызывает во мне желание трахать тебя часами, позволяя моей безжалостной стороне победить тебя, чтобы ты принадлежала только мне. Я ненавижу ленточки в твоих волосах, которые я хочу использовать, чтобы связать тебе руки, пока я трахаю тебя до беспамятства. Я ненавижу твои каблуки, которые заставляют меня проводить руками по твоим ногам, пока я не достигну рая на земле.

С каждым словом Ремо его пальцы скользят по моему телу. Мои щеки пылают от желания, когда он рисует в моей голове картины, и я хочу, чтобы каждая из них стала реальностью.

Рука Ремо поднимается и касается моей щеки.

Затем он целует меня. От поцелуя исходит сильное, мощное и необработанное желание. Его рука обвивает мою шею, пока он не поворачивает меня лицом к зеркалу и не берет в руки ленту для волос и не развязывает ее. Мои волосы каскадом падают на спину, а он все это время не сводит с меня глаз через зеркало.

Затем медленно, но верно он связывает мои руки за спиной. Он расстегивает корсет и спускает его с моего тела. Я дрожу, моя грудь обнажена, соски напряжены до боли в розовых кончиках. Мои груди подпрыгивают, когда он притягивает меня к себе, используя ленту на моих руках.

— Они болят, Аврора? Может, мне лучше их поцеловать?

Я сглатываю, не в силах говорить от удовольствия, и киваю.

Взгляд Ремо останавливается на новых синяках вокруг моих ребер, глубокого уродливого красного цвета. Его челюсть дергается, и он выравнивает дыхание, как будто пытаясь скрыть тот факт, что вид этих синяков заставляет его терять контроль.

Его глаза темнеют, когда он протягивает руку и щиплет мой сосок. Я шиплю, пытаясь успокоить свое разгоряченное тело, но безуспешно. Ремо до крови терзает мои соски, затем быстро расстегивает брюки и позволяет им упасть, и я остаюсь в одних туфлях и нижнем белье. Он зацепляет пальцами бока моих трусиков, а затем разрывает их. Я задыхаюсь.

— Черт, я столько раз представлял тебя такой. Связанная своими гребаными лентами и отданная на мою милость. Посмотри, какой красивый розовый румянец на твоем теле.

От одного взгляда на чудовищно большое тело Ремо, нависающее над моим в зеркале, желание закипает у меня между ног, когда я стою перед зеркалом обнаженная.

Я выгляжу маленькой, ломающейся, покорной.

Я выпячиваю грудь, на моих розовых губах появляется небольшая улыбка..

— Ремо, — хнычу я, надавливая на его брюки. Мне нужно, чтобы он трахнул меня.

Он мрачно усмехается, а затем его пальцы погружаются в мою насквозь промокшую киску. Он извлекает из меня оргазм, от которого у меня по щекам текут слезы — он так долго отказывался от него, вытряхивая из меня все, что можно, прежде чем остановиться в самый нужный момент. Он делал это непрерывно, пока я не превратилась в умоляющее месиво. Пока он не сделал это.

Я слышу, как расстегивается его ремень, прежде чем он толкает меня к стойке, лента все еще держит меня в заложниках, а он поднимает мою голову, пока мы не смотрим друг на друга.

— Смотри, как я тебя трахаю.

Он вонзается в меня и безжалостно трахает.

Я кричу.

Ремо продолжает, забыв о своих и моих травмах. Я теряюсь в удовольствии, возбужденная тем, что нахожусь во власти Ремо. Ремо не трогает меня там, где мне больно, он держит меня нежно, несмотря на грубый трах.

Ремо развязывает ленту и выходит из меня. Я хнычу от потери, но он разворачивает меня и обхватывает руками за шею. Затем он поднимает меня, упирает мою задницу в край стойки, его огромные руки обхватывают мои бедра, и снова входит в меня.

И так продолжается до тех пор, пока мы оба не кончаем, оба тяжело дышим, а по всему телу у нас остаются красные следы.

Ремо весь в царапинах от меня, на шее у него засосы, а у меня следы от пальцев на бедрах. Мои запястья красные от ленты, а его засосы украшают мою грудь.

Я поднимаю на него глаза, и Ремо ухмыляется, позволяя своим губам коснуться моих губ.

— Надеюсь, это показывает, как сильно я тебя ненавижу.

Я улыбаюсь ему в ответ. Никто не подумает, что я не влюблена, потому что это так. Так, как нельзя вырвать корень дерева, если не хочешь уничтожить его полностью. Моя любовь к Ремо не ослабевает. Его нежные прикосновения и забота никогда не останутся без внимания. Я всегда буду дорожить поступками Ремо и его любовью ко мне.

Я на мгновение замираю, переводя дыхание. Приняв душ, я выхожу из ванной, обернув вокруг себя полотенце, со счастливой улыбкой на лице и трепещущим сердцем.

В коридоре слышен шорох Ремо, и я иду следом. Моя рука уже лежит на дверной ручке, когда слова становятся более четкими.

— Мне нужно увидеться с Венецией, пока Аврора не узнала. Хелиа, мне нужно, чтобы ты отправился в Лондон прямо сейчас. Время пришло. Момент не может быть лучше.

Моя улыбка застывает, а сердце замирает внутри меня.

Все, что, наконец, стало крепнуть между мной и Ремо, ослабевает.

Это разрушает меня, и Ремо остается стоять над моим пеплом.