Горький обман

Глава 24

Пришло время положить конец кошмару Авроры.

Обследуя шкафы под кухней, присматривая за Авророй, я нахожу что-то на нижней полке. Схватившись за большую деревянную ручку, я вытаскиваю тяжелый предмет и понимаю, что это мачете.

Ухмылка появляется на моем лице, когда я вытаскиваю его и кладу на пол. Аврора оглядывается назад, наблюдая за происходящим из небольшого пространства между входной дверью и стеной. Небольшое пространство, но достаточное для того, чтобы она хотя бы попыталась выглянуть наружу.

— Что это?

Ее приятный голос звучит в моих ушах, как тихая мелодия, которую хочется слушать каждую секунду.

Ее голос, ее присутствие навевают на меня спокойствие, как будто я только что умер и очнулся на небесах, несмотря на то что мои действия привели меня куда угодно, только не в рай.

Это непривычное чувство, потому что я словно ощущаю себя на небесах, оставаясь при этом на земле.

— Мачете. Думаю, мне этого достаточно.

Аврора идет ко мне, ее шаги точны, платье разрезано у колен, на коленях видны обрывки и засохшая кровь. Ее синяки и шрамы заставляют меня снова сжать руки.

Когда я впервые увидел ее такой, когда мой взгляд упал на нее, всю в синяках, я почувствовал, как во мне разгорается ярость, как внутри меня полыхает жаркий огонь, желающий уничтожить все и вся, что к ней прикасалось.

У меня всегда есть запасной план, я всегда знаю, сколько в мире предателей.

— Куда опять ушел

Дэймон? — спрашиваю я Аврору, еще раз оглядывая шкафы, не ища ничего конкретного, но проверяя, не пропустил

ли я какие-нибудь камеры или детекторы голоса.

— Он пошел покупать лекарства.

Ее голос тих, но я слышу ее мягкие шаги, приближающиеся ко мне.

— Зачем? — спрашиваю я, заглядывая в верхние шкафы над раковиной в конце кухни.

— Чтобы

убить ребёнка.

Я замираю, и мое сердце падает в желудок.

Это заставляет меня бояться того, что произошло, когда я был без сознания. Если бы случилось то, о чем я думаю, я бы не смог жить с собой.

Я бы желал себе смерти. Я бы хотел умереть до того, как мне придется увидеть этот день, когда я не смогу защитить Аврору от этого.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Аврору, и вижу, что ее глаза полны слез. Несколько недель назад я не думал, что наступит день, когда я снова увижу слезы в глазах Авроры, когда она открыто покажет мне свои эмоции. И все же сегодня, в этом месте, где началась ее травма, она плачет так, словно не видно спасителя.

Как будто она теряет надежду.

Нет.

Боже, нет.

— Он насильно кормил меня едой, вот откуда у меня этот синяк.

Она показывает на свою щеку, где красные следы от гнева испещряют ее идеальную кожу. Она поднимает на меня глаза; эти мягкие карие радужки, в которых заключено все мое существо, смотрят на меня, ища помощи.

— Я не хотела есть и сказала, что меня тошнит, но он понял это неправильно и подумал, что я беременна твоим ребенком. Он разозлился и ударил меня, а потом стал кормить насильно, несмотря на мои отказы и приступы паники.

От каждого ее слова у меня слабеют колени.

Я делаю шаг к ней, чтобы оказаться в пределах ее досягаемости, затем медленно поднимаю руку и нежно провожу большим пальцем по синякам на ее лице. Аврора закрывает глаза, и из ее глаз катятся тихие слезы.

Я обхватываю ее талию другой рукой и притягиваю ближе. Ее глаза открываются, и она смотрит на меня.

— Мне очень жаль. Это моя вина…

Аврора качает головой. Я заправляю ее волосы за ухо, мои пальцы задерживаются там, а затем скользят по ее шее. Я чувствую, как она дрожит, прижимаясь ко мне.

— Так и есть, Аврора. Я люблю тебя, и все же я не смог сделать то, что тебе было нужно от меня. Уберечь тебя. Как я могу простить себя, когда мы здесь?

Аврора поднимается на цыпочки, проводит рукой по моей щеке и упирается лбом в мой лоб.

— Как бы я хотела привязать тебя к себе. Я бы хотела, чтобы ты видел то, что вижу я. Я бы

хотела, чтобы ты испытал то, что заставляешь меня чувствовать. Разве я не твоя возлюбленная, Ремо?

Я сглатываю и киваю.

На ее лице появляется медленная улыбка, ее мягкое тело прижимается к моему.

— Тогда поверь мне, в этом нет твоей вины. Мы можем

выбраться отсюда. Мы можем сделать это. Однажды я уже сопротивлялась. Я сделаю это снова, но на этот раз рядом со мной будешь ты. Я участвовала в слишком большом количестве битв, Ремо, теперь я устала, и я надеюсь, что ты сможешь провести эту битву за меня.

Ее рука ложится на мою шею, притягивая меня вниз, и она прижимает меня к себе.

Электрический ток пронзает меня, поднимается по позвоночнику, зажигая нервные окончания.

Нагнувшись, я поднимаю ее и обхватываю ее ноги вокруг своей талии. Затем я подхожу к мачете, лежащему на полу, и поднимаю его. Я беру его с собой, проходя в пристроенную гостиную, и сажусь на диван лицом к двери.

Аврора прижимается ко мне. Я прижимаю ее к себе, пока во мне теплится жажда крови и желание совершить еще одно убийство.

Как бы я хотел его помучить.

Хелиа рассказала мне.

Он назвал мне имя, и через несколько минут Дэймон напал, прежде чем я успел осуществить свой план по его похищению.

Со мной Аврора, но я позабочусь о том, чтобы его смерть стала самой страшной из всех, что когда-либо видело человечество. Останки Дэймона покажут в новостях завтра утром. Их покажут по всем каналам Лондона, предупреждая общественность о том, что произойдет, если кто-то снова начнет преследовать Аврору Кэйн.

Жену Ремо Кэйна.

Улик не будет, но результат наверняка будет.

Жестокое убийство, совершенное неизвестным убийцей.

Нельзя напасть на самого известного человека Лондона, центр элитного круга, и уйти невредимым.

Минуты превращаются в час, затем проходит второй час. Аврора заснула в моих объятиях, и я прижимаю ее к себе все крепче и крепче. Это только доказывает, как далеко мы от Лондона, если Дэймону требуется столько времени.

Через несколько минут после двухчасовой отметки я слышу гул автомобиля, и Аврора перекладывается со своего места на мои колени. Медленно отстранив ее от себя и положив на диван лицом к открытой планировке дома, я беру одеяло, которое нашел сложенным на дальнем конце дивана, и накидываю его на ее спящее тело.

Выпрямившись и стерев с лица все эмоции, я берусь за рукоятку мачете и становлюсь прямо перед дверью. Мои ноги слегка расставлены, равновесие выровнено, рука сжимает мачете, взгляд устремлен на дверь передо мной.

Машина останавливается, из нее выходят тяжелые ботинки. Мгновение спустя дверь машины с грохотом захлопывается.

Я крепче сжимаю мачете, и на моем лице появляется извращенная улыбка. Давненько я не пользовался никаким другим оружием, кроме пистолета.

Когда шаги становятся ближе, краем глаза я замечаю, как Аврора меняет позицию. Я перевожу взгляд на нее, но она вздыхает и не двигается с места, поэтому я снова смотрю на дверь.

Я напрягаю слух, чтобы услышать, как он откроет дверь.

Замок поворачивается, и я понимаю, что она заперта простым ключом.

Один взмах мачете — и дверь откроется, но мне нужно встретиться взглядом с Дэймоном. Он должен истекать багрово-красной кровью у меня на глазах, чтобы я смог пережить это.

В тишине коттеджа раздается щелчок двери, и она распахивается.

На нем чистые черные мокасины, синий отглаженный костюм с белой нижней рубашкой и сверкающие запонки на запястьях. Его черные волосы зачесаны назад, уложены, на лице улыбка, а в руке белый пластиковый пакет.

Лекарство, которое он собирался заставить принять мою жену.

Ни единого гребаного шанса.

— Добро пожаловать домой, — говорю я, держась

непринужденно.

Дэймон достает пистолет из задней части брюк и направляет его на меня. Его высокая худощавая фигура не сравнится с моим телом. Он думал, что усыпление сработает. Он думал, что все это сработает, но он не понимает, насколько велики мои возможности.

Возможно, с моей стороны была допущена ошибка, и я могу быть ранен, но не более того.

— Что ты делаешь, проснувшись, и где Аврора?

Его глаза бешено вращаются по сторонам. Я позволяю ему смотреть, потому что он не проходит мимо меня. Я не позволю ему сделать и шага в ее сторону.

Потом он находит ее спящей на диване, и его черты лица расслабляются.

Затем эти острые голубые глаза устремляются на мои черные.

— Ты хочешь объясниться или мне просто уйти? — Я поднимаю бровь.

Его глаза продолжают смотреть по сторонам.

Теперь мы не такие смелые, да?

Я громко хихикаю, и Дэймон смотрит на меня так, будто что-то не так.

— Что случилось, любовничек? Потерял свою одержимость? Нашел брешь в своем плане? Все пошло не по плану?

С каждым вопросом я делаю шаг ближе к нему, несмотря на то, что он направляет на меня пистолет.

Я тащу за собой длинное мачете. Оно издает визжащий звук, и даже Дэймон вздрагивает.

— Я буду стрелять, Ремо. Это не твое дело. Я не буду стрелять, если ты просто бросишь мачете.

Я наклоняю голову и провожу пальцем по челюсти, оценивая его.

Слишком легко. Слишком, блядь, легко.

—

Дэймон… — Я вздыхаю, качая головой. — Ты не должен был нападать на мою жену. Это было ошибкой с твоей стороны. Не один раз, а дважды. У тебя хватило нервов сделать это дважды. Да еще и преследовать ее? Нехорошо.

Я делаю еще один шаг, и между нами остается всего метр.

— Я сказал, остановись!

Он снова трясет пистолетом в мою сторону. Его голос резок, но легкое колебание в нем не осталось незамеченным для меня.

— Я не выбирал ее. Она стала моей в тот день, когда я увидел ее на первом мероприятии. Я был там, ее первым помощником, когда она начинала свой бизнес, и оставался им все эти годы. То, что ты женился на ней по расчету, не делает ее твоей.

Он вскидывает пистолет.

— Стреляй в меня, если хочешь. Я не буду жаловаться, обещаю.

Я пожимаю плечами, но когда я ловлю его взгляд на Авроре, что-то во мне срывается.

Будь то мое терпение, мой гнев, мое здравомыслие или сама мысль о том, что он просто смотрит в сторону Авроры…

Подняв ногу, я выбиваю пистолет из его руки, а затем замахиваюсь и бью его в грудь. Он падает на пол, и я протыкаю мачете деревянный пол рядом с его головой.

Одна моя рука обхватывает его горло, когда он кричит, но его голос задушен, его голосовые связки теперь в моей руке.

— О нет. Ты не можешь вести себя так, будто для тебя это была

сказка, когда ты поджег мой склад, чтобы держать меня подальше, и подставил своего собственного гребаного сына…

— Он не был моим сыном! — задыхается он. Я слегка ослабляю хватку. — Моя жена изменила мне, и этот ублюдок стал результатом этой измены. Я не позволю тебе называть его моим сыном. Он был глупцом, думая, что я буду любить его за то, что он устроил для меня тот маленький трюк на мероприятии. Заставить его вдохнуть яд было так просто, когда он умолял меня помочь ему с долгами.

Его смех безумен. Он извращенный, и это заставляет меня осознать, насколько он отвратителен.

Он убил собственного сына, не обращая внимания на интрижку, и использовал тоску мальчика по любви в своих интересах ради собственной одержимости женщиной, которая моложе его на десять с лишним лет.

— Нет,

Дэймон. Ты прикоснулся к моей жене. Ты прикоснулся к тому, что было мне дорого, и не ждал ничего взамен. Ты прикоснулся к тому, что не принадлежит тебе, и тебе этого не пережить. Когда я покончу с тобой, твои губы не смогут даже шевельнуться, чтобы попросить пощады, не говоря уже о том, чтобы произнести ее имя.

Угроза срывается с моих губ, подкрашенная ядом.

Чистая ярость пробуждает все мое тело и накачивает меня адреналином.

Дэймон пытается бороться, его бедра выгибаются за моей спиной. Я качаю головой.

— Что тебе больше нравится? Чистый порез на шее или немного развлечений в течение нескольких дней?

Я приближаюсь к его лицу, позволяя ему увидеть психоз, который появляется на моем лице.

— Да пошел ты! Отпусти меня! Я же сказал, что отпущу тебя!

— Ты не получишь ее. Ты меня понял? — выдавливаю я из себя.

Дэймон пытается надавить на меня руками, бьет и бьет. Но у него ничего не получается. Вместо этого я наношу удар за ударом по его лицу, пока оно не покрывается кровью и синяками. Его голова отклоняется в сторону, кровь заливает лицо, что очень радует.

От удара костяшками пальцев по черепу у него ломается нос, и этот хруст доставляет мне удовольствие. Мои жестокие удары превращают его красивое лицо в чудовищную насмешку.

Поднявшись на ноги, я тащу его и заставляю встать передо мной. Он пытается, но постоянно спотыкается о ноги, не в силах увидеть или понять, что происходит.

— Давай,

Дэймон. Не сдавайся так легко.

Он моргает своими голубыми глазами, и я вспоминаю, чьих родителей я сейчас разозлю, но сейчас мне на это наплевать.

Он пытается сделать глубокий вдох, но сломанный нос не дает этого сделать, заставляя его открыть окровавленный рот и дышать. Это зрелище вызывает у меня ухмылку, и внутри меня разгорается удовлетворение.

Подхватив мачете, я встаю перед ним, готовый к бою. Я даже бросаю его маленький глупый пистолет к его ногам. Он может поднять его, но если нагнется, то уже не сможет встать на ноги.

Вместо того чтобы ударить меня, Дэймон смеется и сплевывает кровь.

Затем он выбегает через парадную дверь.

Он пытается выманить меня на улицу.

Слабый звук более чем одной пары шагов заставляет меня рассмеяться.

Я выхожу из дома в ночь вслед за ним, с мачете в руке, а он стоит за спинами пяти мужчин, у которых в руках такие же мачете. Черные маски закрывают нижнюю половину их лиц, у всех черные кепки и полностью черные костюмы.

— Ну что, есть помощники,

Дэймон?

— Взять его! — кричит он, задыхаясь.

Прежде чем кто-то из них успевает наброситься на меня, я закрываю за собой дверь и встаю перед ней, чтобы он не смог добраться до Авроры.

Первый из них бежит на меня, высоко подняв мачете, чтобы пронзить что-то. Я использую свой клинок, чтобы остановить его. Я выбиваю оружие из его руки и наношу удар по животу. Его кровь горячей струей брызжет мне в лицо.

Следующий быстро бросается ко мне, и я провожу по его шее. Кровь снова забрызгивает меня.

Третий использует свое мачете, но он демонстрирует свои намерения. Я вовремя улавливаю его движение и вонзаю острие мачете ему в живот. Он опускает лезвие и хватается за живот. Его колени слабеют, и он падает на пол.

Двое последних колеблются. Они смотрят друг на друга, затем поднимают свои мачете и одновременно идут на меня.

Слабая боль от пулевых ранений заставляет меня вздрогнуть, но не настолько, чтобы остановиться, и это зрелище не оставляет меня в покое. Вместо этого, когда они набирают скорость, подбегая ко мне, я ухмыляюсь. Кровь стекает по моему лицу, и одежда намокла от нее.

— Последний из двух,

Дэймон, — смеюсь я, когда они оба

замахиваются на меня, по одному с каждой стороны.

Я уворачиваюсь, перерезая им лодыжки, а затем бью их по задницам.

Один снова поднимает мачете, но я отбиваю оружие, а затем наступаю на его раненую ногу. Он кричит, а потом теряет сознание.

Я поднимаю голову, и мои безумные глаза встречаются с глазами Дэймона. Поляна между нами заполнена кровью и мертвыми телами.

Я стою на одном конце, а Дэймон — на другом.

Я подхожу к нему медленными шагами, все еще ухмыляясь, вытираю кровь рукавом и размазываю ее по щеке.

— Я даже брошу это мачете ради тебя.

Я разжимаю кулак, и клинок падает на землю. Мои преследующие шаги затихают. Я слегка наклоняю голову, и широкая улыбка растягивает мои губы.

— Поторопись,

Дэймон. Мне нужно позаботиться о жене, — уговариваю я.

Дэймон бежит ко мне и наносит первый удар, но я отступаю назад, и он промахивается. Он бросается на меня, делая одну слабую попытку за другой.

Я уклоняюсь от них, но не бью его, чтобы утомить, чтобы он прочувствовал каждый момент пыток, которым я буду подвергать его позже.

Он трогал Аврору. Он использовал свои грязные руки, чтобы причинить ей боль, поставить на ней клеймо, и он не уйдет без последствий.

Как раз в тот момент, когда он пытается нанести мне последний удар, я слышу знакомый рев хорошо знакомой мне машины.

Ухмылка кривит мой рот. Я обнажаю зубы, прекрасно осознавая, какой отвратительный образ я сейчас представляю.

— Время вышло.

С этими словами я наношу последний жестокий удар по его лицу, от которого он падает без сознания, но не умирает.

Машина останавливается, и Хелиа вылезает из нее. Его глубокие изумрудные глаза смотрят на меня, а на лице появляется ухмылка.

— Отлично выглядите, господин, — присвистывает он, а затем его взгляд устремляется прямо за мной.

Не может быть, чтобы Аврора проспала все это. Она все еще слишком параноидальна, да и спит она некрепко. Я оглядываюсь через плечо. Она стоит с одеялом, обернутым вокруг нее и закрывающим нижнюю половину лица, и смотрит на меня.

Ее глаза перебегают на Хелиа, затем она снова смотрит на меня, отпрыгивает от дверного проема и бежит прямо в мои объятия. Я не обнимаю ее в ответ, потому что на моих руках кровь.

— Обними меня, Ремо. Мне все равно. Обними меня прямо сейчас.

Ее приглушенные слова сбивают меня с толку, но я медленно обхватываю ее руками.

Я крепче прижимаю ее к себе, и она вздыхает.

Я поднимаю глаза на Хелиа, а он смотрит на небо и ухмыляется.

— Ты погубил меня, Ремо. Ты погубил меня самым лучшим образом.

Ее шепот тихий, но мне удается его расслышать.

— Как ты смеешь заставлять меня

хотеть тебя в таком состоянии, с кровью моего преследователя на твоем теле? Как ты смеешь заставлять меня любить тебя так сильно, что я чувствую себя счастливой от того, что ты сделал это для меня? Как ты посмел превратить мою сладкую любовь в нечто грязное, но глубокое и сильное?

Ее слова не только дают мне ответ, но и говорят о том, что чувствует Аврора.

Должно быть, ей тяжело и непонятно принимать меня таким, какой я есть, но я ничего не могу сделать, чтобы изменить эту часть себя.

— Я люблю тебя и твои больные манеры, Ремо.

Она откидывается назад, ее взгляд устремлен на мои руки, когда она поднимает их между нами. Кровь на них высыхает, окрашивая мои руки.

— В них столько жестокости, и все же я верю, что они защитят меня.

Ее голос хриплый.

Она вытирает мое лицо и губы одеялом, а затем кивает, убедившись, что мое лицо чистое.

Ее глаза поднимаются к моим, и любовь в них почти ослепляет меня. Я хватаю ее за шею и прижимаю ее губы к своим. К черту кровь на моих руках. К черту Дэймона у моих ног или Хелиа, стоящего рядом. Единственное, что сейчас имеет значение, — это то, что моя жена приняла меня.

Она приняла ту любовь, которую я могу предложить, и я не могу быть более счастливым человеком сейчас.

Она откинулась назад, ее глаза полны любви и доверия ко мне. Я должен защищать ею всем, что у меня есть. Я столько раз чуть не потерял ее из-за своих собственных глупых решений.

— Ладно, хватит. Нам нужно выбираться отсюда, чтобы я мог исправить этот беспорядок, а вы оба могли пройти осмотр у врача, — прерывает нас Хелиа.

Взяв ее за руку, я иду к машине Хелии.

Рядом с темно-зеленым "Porsche" Хелиа стоит черная "Audi" Дэймона. Без номерного знака. Конечно, черт возьми. Справа стоит машина скорой помощи, но кроме ярких фар "Porsche" Хелиа я вижу только деревья и зелень.

Аврора крепче сжимает мою руку, оглядываясь по сторонам, но невооруженным глазом ничего не видно. Слишком темно.

— Пойдем.

Притянув Аврору ближе к себе, я открываю ей заднюю дверь, и она проскальзывает внутрь, прежде чем я ее закрываю. Обойдя машину, я сажусь на пассажирское сиденье, пока Хелиа быстро возвращается в коттедж.

Через несколько минут он возвращается со злобной ухмылкой на лице, и я понимаю, что он сделал.

Он обезвредил Дэймона и обеспечил его безопасность. После того как он доставит нас домой в Лондон, он вернется сюда, а затем отвезет Дэймона в свой дом на окраине города.

Хелиа заходит внутрь, потирает руки и улыбается. — Готова, Аврора?