Горький обман

Эпилог

8 месяцев спустя

— Думаю, тебе стоит пригласить ее.

Я прикусила губу, не зная, хорошая ли это идея, но прошло уже почти два года с тех пор, как я вышла замуж, а о матери я вообще ничего не слышала с тех пор, как убили моего отца.

Возможно, Венеция права, считая, что я должна пригласить ее на этот ужин, где я буду праздновать выпуск своей новой коллекции, но никому в моей семье никогда не было дела до меня и моих поступков.

Грустно улыбнувшись Венеции, я качаю головой.

— Она не придет. Неважно, что это новая презентация. Камари здесь с родителями, Рауль здесь, Ремо и ты тоже.

Она улыбается мне, кивает в знак понимания и закрывает тему, но время от времени я все же интересуюсь, как у них дела. Может быть, из любопытства или беспокойства, но какова бы ни была причина, я думаю о ней и Эмброуз, хотя никогда не высказываю своего беспокойства.

— Аврора?

Я поднимаю глаза и вижу Ремо, который направляется ко мне через переполненный зал, где выставлены мои новые зимние вещи. Моя команда выросла, а это значит, что я могу выпускать большие коллекции. Благодаря росту доходов за последний год я смогла сделать эксклюзивные вещи, которые тоже будут выставлены на аукцион.

Ремо хмурится при виде столкнувшихся с ним людей, но мгновенно расслабляется, если это один из его субподрядчиков, который занимается распространением его вина в Азии.

— Привет.

Я улыбаюсь ему.

Его взгляд останавливается на моих губах. Он наклоняется и проводит по ним поцелуем.

— Кстати, я все еще здесь, — сообщает Венеция.

Я смеюсь, но Ремо не обращает на нее внимания и снова целует меня.

Наконец он отстраняется и говорит: — Да, мы знаем, Венеция. Мы знаем, что ты всегда здесь.

Он шутит, но Венеция лишь корчит ему рожицы, а затем поворачивается ко мне.

— Я буду рядом, но если я тебе понадоблюсь, просто спроси меня, хорошо?

— Для этого здесь ее муж, — резко отвечает Ремо, заставляя ее вздохнуть и потереть висок.

— Я знаю, что она твоя жена, Ремо, но успокойся, пожалуйста. То, что она беременна, не означает, что ты можешь запретить ей общаться с людьми.

Я опускаю взгляд на небольшой бугорок, который виднеется сквозь платье. Сейчас я на шестом месяце.

Ремо обхватывает меня за талию, а затем разворачивает сестру и отталкивает ее на несколько шагов от нас.

Она задыхается и разражается смехом. — Ладно, ладно, я ухожу.

Она уходит, качая головой.

— Она такая властная, — бормочет Ремо.

Я смеюсь. Он считает ее властной? Он хмурится от моего веселья.

— Что?

Я качаю головой, проводя рукой по его груди. — Ты выглядишь красавчиком, муж.

Его брови поднимаются, и на лице появляется медленная ухмылка. — Правда?

Я киваю.

Он наклоняется, касаясь губами моего уха, и бормочет: — Хочешь получить награду за то, что была такой хорошей девочкой сегодня вечером?

Прикусив губу, я снова киваю, устремив взгляд только на него, на минуту забыв обо всем вокруг. Я так хотела, чтобы он прикоснулся ко мне, поцеловал меня сегодня, но он все отрицал, говоря, что я должна быть хорошей и сначала пройти через это мероприятие. Он хотел, чтобы я старалась изо всех сил, но теперь, когда все уже близко к завершению, он мне нужен. Беременность повысила уровень моих гормонов, и я постоянно хочу Ремо.

— Да, пожалуйста, — умоляюще произношу я тоненьким голоском.

Ремо наклоняется и нежно целует меня в щеку, челюсть и за ухом, заставляя хихикать.

Взяв меня за руку, Ремо ведет меня в небольшую темную кладовую, заставляя хихикать.

— Тихо, тихо, любимая.

Я прикусываю губу, когда вижу лукавый блеск в глазах Ремо.

— С днем рождения!

Венеция смеется, поднося руки ко рту, оглядывая сад и рассматривая украшения, которые мы для нее приготовили.

Я нахожусь на последней неделе беременности, и, когда Венеции исполнилось двадцать лет, мы с Ремо устроили для нее вечеринку, несмотря на то, что Ремо не хотел этого делать из-за сроков.

— О Боже! — вздыхает она. Она обводит взглядом комнату, рассматривая всех присутствующих, но когда ее глаза останавливаются на мне, она бежит ко мне и обнимает меня.

— Осторожно, Венеция, — предупреждает Ремо, но она только визжит и обнимает меня еще крепче, заставляя улыбнуться.

— С двадцатым днем рождения, Венеция.

Она отстраняется от меня, сияя. — Я знаю, что это была твоя идея, несмотря на сильную беременность. Мы могли бы праздновать допоздна.

Я качаю головой. — Нет, все в полном порядке. Ты же знаешь, я люблю такие вещи.

— Да… С днем рождения. Отпустите ее.

Венеция закатывает глаза на Ремо, а потом идет встречать остальных, которых не так много, поскольку Венеция не хотела устраивать грандиозную вечеринку. Она очень замкнута в своей жизни, и мы с Ремо это уважали.

Позже тем вечером, когда небо потемнело и все ушли, мои крики боли и панические крики Ремо заполнили ночь. На следующее утро я держала на руках прекрасную девочку, чьи темные глаза были похожи на глаза моего мужа. Остальные черты лица были полностью моими.

— Ты маленькая нарушительница спокойствия. Ты не давала нам спать всю ночь, — пробормотала Венеция, а затем зевнула, держа ее на руках.

Лавиния Кэйн.

Наша маленькая принцесса.

Ремо целует меня в лоб, а я медленно закрываю глаза после долгих родов. Наконец-то я могу отдохнуть, зная, что моя дочь в безопасности и здорова, зная, что наш защитник, мой муж, рядом с нами.

— Отдохни немного, Аврора. Я прослежу, чтобы Венеция не храпела слишком громко, — говорит Ремо, убирая волосы с моего лба.

— Эй!

Я смеюсь над обиженным выражением лица Венеции и перевожу взгляд на Ремо, который смотрит на свою дочь с любовью, как на меня.

Я опускаю глаза, довольная тем, что у Лавинии будет отец, который никому не позволит причинить ей вред. В Ремо я нашла любовь, а в нем — то, что наш сладкий обман превратился в реальность.

— Аврора? — мягко говорит Ремо.

Я хмыкаю в ответ.

— Мой сладкий обман, я никогда не пожалею, что оставил тебя.

На моем лице расцветает самая большая улыбка.

Жизнь подарила мне цветок под названием любовь, который Ремо поливал до тех пор, пока он не расцвел, а затем укрыл облаками, чтобы защитить меня, и послал ветры, чтобы я оставалась сильной.

Конец